Работяги остановились возле крашенных шаровым цветом дверей, ведущих во внутренности будки, слаженно принялись разматывать кабель и щелкать тумблерами вольтметра, громко переговариваясь меж собой на малопонятном простому смертному арго:

— Фаза, бля, фаза, — ворчал один. — Говорил же русским, бля, языком — пробоя не было, значит, бля, все путем.

По документам звали его непритязательно: Борис Иванов. Не по документам — может, как-то иначе. Ему более подошло бы имя Ашот или что-нибудь в этом роде, столь явно сквозь неухоженную поросль на лице и косметическую грязь угадывались восточные черты лица и смуглая от природы кожа. Под промасленной (в действительности заводской, а не электриковской, — на спецскладе нужного размера не оказалось) робой угадывалось жилистое тело. Не показные анаболические бугры, а кое-что посерьезней.

— Да что ты, бля, заладил — пробой да пробой, — откликался его коллега. — А если жахнет, бля, под вечер, когда напряжение скакнет, — так город без света, бля, останется? А еще и компенсаторы, бля, в полнеба рванут. И как ты тогда с Михалычем, бля, объясняться будешь — дескать, пробоя не было и, бля, значит, все путем?

Наряд этого почти законопослушного гражданина (по лежащему в заднем кармане штанов паспорту — Краюхина Сергея Петровича) более соответствовал играемой роли. Под оранжевой «трамвайной» жилеткой — роба не промасленная и не синего «заводского» цвета, а добротно засаленная и землисто серая. Широкая рязанская рожа, грязные (грязь опять же косметическая) русые кудри и два отсутствующих передних зуба веско свидетельствовали о его пролетарском происхождении.

Окажись случайно рядом кто-нибудь из спецотдела парфюмерной фабрики «Первомайская заря», он бы с удивлением обнаружил, что от работяг отчетливо тянет засекреченным одеколоном «Белое пятно» — крайне вредным для собак.

— Бля, давайте-ка пошустрее, мужики, — торопил обоих третий (товарищ генерал). — Мне еще на шестое объект до темноты поспеть надо... Бля.

Так, беззлобно переругиваясь и дружно работая, электрики уложили кабель в четыре слоя полукольцом вокруг входа в будку, установили на асфальте готовый к залпу вольтметр — дулом повернув его к ведущей из двора арке, после чего двое остались у дверей, а третий (товарищ Семен), с натугой приоткрыв похоронно стонущие в заржавевших петлях створки, погрузился в царящий внутри прохладный полумрак.

Какие-то металлические решетчатые ящики, пучки маслянистых проводов на стенах, блики на стеклах каких-то приборов, таинственный гул электричества — все странно, все непонятно... но только для постороннего: генерал знал, что несмотря на темноту в его сторону уже бесшумно поворачиваются стволы автоматических пулеметов, направляются сенсоры опознавателей и устремляются внимательные лучи спаренных детекторов.

Тихий, вкрадчивый женский голос произнес:

— Проведите, пожалуйста, идентификацию. До начала пресечения проникновения осталось одиннадцать секунд. Десять секунд... Девять секунд... Восемь секунд...

Как-то нехорошо было на душе у вошедшего. Ощущение сродни тому, когда не уверен, выключил ли дома утюг, и никак не можешь вспомнить. Да и жара неприятно на нервы действует. Давление подскочило. Нет, точно: гроза будет. Эх, годы, годы...

Деятельный генерал ненавидел приближающуюся старость. Конечно, он далек был от романтических глупостей — вроде того, что уйти из мира следует в пятьдесят-шестьдесят, дабы не превратиться в брюзжащую руину на потеху молодым да зубастым. Он мечтал прожить столько, сколько удастся урвать у времени. Таблетки вечно какие-то глотал. Реклама какой-нибудь новой панацеи его бесила. Умом-то понимаешь что против природы не попрешь, что чепуха это, но все равно как заведенный отрываешь зад от генеральского кресла и как климаксирующая старуха, волочишься в аптеку.

Ох, как ненавидел он молодых...

И вдруг в руках у него оказалась ниточка — тоненькая, почти не осязаемая, но все-таки ниточка. Тропка, ведущая в глубину лет. К личности самого Иосифа... «Загадка Сталина». Установка Икс. Вдруг это и есть то, что он тщетно ищет в аптеках? Ведь генералиссимус умер не своей смертью... И черт его знает, сколько бы еще протянул, не перевербуй Лаврентий бойца из его личной охраны.

Товарищ Семен расстегнул карманчик на жилете, сунул внутрь руку, ощущая пальцами непривычно тонкий материал негенеральской формы. Потом пальцем отжал неприметную пластинку; открылся потайной клапан. Оттуда генерал вынул обычную с виду метрошную карточку, заученно повернулся направо и сунул ее в стальную коробку — в старомодную, подернутую ржавчиной замочную скважину. Гул на миг прервался, и бесстрастный голос, оборвав фразу: «Пять секунд... че...», меланхолично возвестил:

— Идентификация прошла на ура. Милости просим.

Очень приятно. Ведь, по сводкам, нет-нет, да и откажет аппаратура. Сделаешь как надо, а она, сердечная, не смазанная, не подвинченная, свой срок отслужившая, ка-ак долбанет...

В глубине будки со скрипом отворилась невидимая дверца. Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен.

Генерал проследовал по звонкой, с дырчатыми ступенями металлической лестнице, и очутился в небольшом пыльном зальчике.

Опять тусклый свет желтой, оплетенной проволокой лампы и пляшущие тени на шершавых, как коровий язык, стенах Зачастил он что-то в подземное царство. Не к добру.

Конечно, довели Россию, денег никогда ни на что не хватает. Но все-таки можно же было дезодорант для таких постов придумать. Почему всегда этот навечно въевшийся запах пота, точно в задрипанной спортивной раздевалке?

Генерал с трудом контролировал себя. Чувствовал, как растет давление. Вот так когда-нибудь посреди пути и хватит кондратий. Был товарищ Семен, и нет товарища Семена... Впрочем, сейчас такие мысли опасны как никогда. Где твоя хваленая железная воля, товарищ генерал?

Молодой связист, до появления гостя сидевший за пультом, тут же оказался на ногах: ноги на ширине плеч, в вытянутых руках матово-равнодушно посверкивает недавно чищенный «Макаров» — дуло глядит прямиком в переносицу генерала. Но и генерал не лыком шит: едва он попал под наблюдение сканирующих лазеров, как в его руке ярко заалел активированный невидимыми лучами «жетон доступа».

Увидев знак, радист убрал оружие и вытянулся по стойке смирно. Ничего реакция у радиста. Сойдет. Но теперь следовало бы его выдрать. За расстегнутый подворотничок, за неуставные штиблеты вместо сапог, за сапоги, аккуратно накрытые шляпками поганок — портянками — и отставленные в уголок на просушку. Радист — он не белая кость и не голубая кровь. Что дозволяется бойцам, радисту не положено не только по Уставу, но и по неписаным законам фирмы... Ладно, черт с ним. Живи, сопляк.

— Вольно, сержант, — благосклонно разрешил товарищ Семен и спрятал жетончик обратно в карман. — Можете идти. Дальше я сам.

Коротко козырнув, молоденький радист, дробно гремя штиблетами по металлическим ступеням, взлетел наверх; бронированная дверь захлопнулась за ним с плотоядным причмоком. Все звуки, кроме шмелиного гула аппаратуры, растаяли.

Генерал остался один в подземном бункере. На всякий случай обернулся. Скорее рефлекс, чем подозрение, будто кто-то может таиться здесь, вжавшись в припорошенные пылью провода или втиснувшись в щель за стальной кожух вентиляционного агрегата.

Семен отер пот со лба и сел за пульт.

Пульт представлял собой обычную клавиатуру от ПК с вмонтированным в левый бок микрофоном, телевизор «Горизонт» с расширенным диапозоном и кучу проводов, антенн и усилителей, разобраться в переплетении которых мог лишь специалист.

Генерал таковым специалистом не был; поэтому он просто нажал «ENTER» на клавиатуре и стал ждать.

Любой сеанс связи с Господином Доктором вгонял товарища Семена в беспросветное уныние. И не потому, что таинственный некто, называющий себя Господином Доктором был невидим и безымянен. Силен он был, вот в чем дело — сильнее генерала и сильнее Конторы. Сколько сил времени генерал потратил на то, чтобы выявить загадочную личность своего работодателя, — слов нет. Но тщетно: неведомый Доктор так и оставался неведомым.

Однако сегодня малоприятного разговора не избежать: генерал провалил возложенную на него операцию по уничтожению Анатолия Хутчиша (кодовое имя Буратино). Когда он увидел сводку о происшедшем в подземелье ЦУМа, то в первый момент растерялся. Так растерялся, что едва не приказал объявить положение "А". Но вовремя опомнился: танки на улицах и комендантский час могут вызвать ненужные подозрения. А ведь что-то надо предпринять. Необходимо. Поэтому он, скрепя сердце, вышел на связь с безликим Господином Доктором.

Вскоре экран «Горизонта» подернулся мельтешащими черточками «снега», потом — поверх помех — проступила цветастая надпись: «ВВЕДИТЕ КОД, ПОЖАЛУЙСТА».

Генерал послушно набрал комбинацию из семи цифр:

1500825.

«ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ, ПОЖАЛУЙСТА», — попросила в ответ машина.

Генерал нажал семь букв: С, R, Е, М, N, Е, W.

Действия отработаны до автоматизма. В свое время Семен не поленился потренироваться — ошибись он хоть на одну букву, сработает термическая микробомба, вмонтированная, может, в пульт, может, в телевизор, может, в кресло. Генерал представил, как под ним взрывается заряд, и, что странно, фантазия настроила его на нужный тон. Деловой.

Место предыдущей просьбы на экране заняла такая:

«ВВЕДИТЕ ШИФР, ПОЖАЛУЙСТА».

Уверенно ткнув еще в четыре кнопки «клавы» (Y, G, О, R), генерал выполнил и это требование. Все. Термобомбы можно уже не бояться. Теперь генерал был волен набирать что угодно. Теперь главной опасностью было то, что машина сохранит в памяти «проделанную работу». Нет, шалишь, на хитрую задницу найдется бур с винтом.

От непривычки заслезились глаза, дьявол их побери. У себя в конторе товарищ Семен за компьютер предпочитал не садиться: излучения побаивался, как побаивается старуха современную стиральную машину, да и полагал, что по чину несолидно.

«ПРОПУСК ПОЛУЧЕН, — наконец обрадовал телевизор. — ВЫ ИМЕЕТЕ ДОСТУП К ЭКРАНИРОВАННОЙ КОММУНИКАЦИИ, ПОЖАЛУЙСТА. ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ С АБОНЕНТОМ НЕ ВЕДЕТСЯ».

Вообще-то сегодня генерал впервые пользовался этим каналом связи — на обычную игру с явками и паролями не хватало времени.

Черно-белая рябь на экране сменилась землистого цвета фоном, на котором проступил размазанный силуэт человека неопределенного пола.

— Генерал! — раздался из стенных динамиков грозный, искаженный гармонизаторами голоса рык, и от этого звука товарищ Семен съежился в кресле. — Мы надеемся, что наша маленькая просьба выполнена и вы выходите с нами на связь исключительно для того, чтобы подтвердить сей непреложный факт.

Под давлением замогильного голоса генерал стал вовсе маленьким и жалким. Куда делось с таким трудом найденное подходящее настроение?

— Э-э... — пролепетал он в черно-честящий, как надраенные сапоги, микрофон. — Да, Господин Доктор. Безусловно, да. Объект У-семнад...

— Давайте обойдемся без конкретики, — перебил голос.

— Конечно, конечно, — заискивающе протараторил товарищ Семен, приказав себе не дрейфить. Помялся немного и заговорил уверенно и четко: — М-м... Так вот, в данном мне в разработку объекте произошло два взрыва -в коридоре с... комнатами и в шахте лифта, — повлекшие за собой массовый обвал потолочных перекрытий. Спасательная группа извлекла одиннадцать непострадавших обитателей объекта и один труп, который идентифицирован как мичман Жи... э... в общем, который нами идентифицирован. Среди спасенных нужного нам субъекта не обнаружилось. Поскольку проникнуть к дальним участкам объекта, а именно к интересующей вас камере с... каверзным номером, не представилось возможным из-за проникновения на объект грунтовых вод и угрозы еще одного обвала, я приказал установить бетонную подушку на месте входа в бывший объект, а также, под видом профилактических исследований, провел его сканирование с помощью мягкого излучения — в целях обнаружения теплокровных, движущихся, производящих шум и просто биологически активных предметов. Таковых не оказалось. Следовательно, если субъект чудом остался жив после взрыва, то на поверхность он уже не выберется.

Генерал по возможности бесшумно перевел дух. Фигура на экране не шевелилась. Эх, подумалось Семену, добраться к по этой сволочи! Не ликвидировать бы, конечно, и не пать — кому нужен еще один орден... Но подчинить. Заставить работать на себя. Разыграть тончайшую, на пуантах комбинацию и выйти в ферзи.

В зале царила наэлектризованная тишина, нарушаемая гудением трансформаторов, потом бесплотный голос вкрадчиво произнес:

— Генерал, поправьте нас, если мы ошибемся. Согласившись работать вместе с нами, вы должны были отчетливо понимать, что от вас требуется неукоснительное выполнение всех наших поручений.

— Да, я...

— Мы щадим вас и этими поручениями особо не обременяем. Мы обеспечиваем вас всем необходимым для безбедного существования и лишь изредка просим о небольших одолжениях.

— Я...

Генералу стало страшно. Очень страшно. Рука потянулась к карману, за таблетками, но он представил, как это будет выглядеть на экране «с той стороны», и просто разгладил робу.

— И какова же ваша благодарность? «Кроты», взрывы, обвалы, сканирование какое-то дурацкое... Погубили весь отряд уничтожения. Причем не свой — президентский. Чуть ЦУМ не развалили! И что в результате? Субъект мертв?

— Я же объяснял вам, что...

— Объясните проще: мертв субъект или жив? Да или нет?

— Ну... — замялся генерал, потом выдохнул, будто в прорубь нырнул: — Да. Мертв.

— Гарантии?

Можно было истерично рассмеяться, можно было вызвать сержанта, забрать у него «Макаров» и застрелиться.

— Вы видели труп? — безжалостно продолжал допрос инфернальный голос.

— Н-нет...

Генерал невольно, с нарастающим гневом начал вспоминать, как его завербовали. Идиотская история. Конечно, смерть Андропова — дело темное, но, видит Бог, рук к этому генерал не прикладывал и, в сущности, до сих пор не ведает, что там имело место быть в действительности. Но разве в Управлении можно оправдаться, когда улики против? Это вам не «Семнадцать мгновений». И теперь, чтоб не всплыл компромат, он, боевой генерал, сотрудник разведывательного управления, должен выполнять «просьбы» какого-то иноземного работодателя!

Силуэт на экране брезгливо передернул плечами.

— Откуда же такая уверенность? Или вам неизвестно, во сколько мегатонн оценивается мощность этого человека?

— Известно, — сухо ответил генерал, поймавший нужную волну. Очень уж он не любил, когда его распинают как мальчишку. — Но мне также известно, что активация резервных возможностей субъекта происходит лишь в самых критических ситуациях. Иными словами, пока не припрет, он остается обычным агентом мощностью от силы в полмегатонны. Поэтому в основу операции уничтожения я положил именно внезапность и стремительность — чтобы не успели включиться скрытые силы субъекта. Считаю, что операция проведена успешно.

— А если он замаскировался под одного из одиннадцати уцелевших? — споткнувшись о паузу, полюбопытствовали с экрана.

— Никак нет, — почувствовав неуверенность в словах абонента, приободрился товарищ Семен. — Каждый из обитателей объекта был нами тщательнейшим образом проверен на поверхности и...

— А если он выбрался из объекта до прибытия «кротов»?

— Никак нет. Группа ликвидации прибыла непосредственно после того, как я и сопровождавший меня... воинский чин покинули объект.

Еще одна пауза. На этот раз подольше.

— Хорошо. Я поверю вам, — медленно, будто нехотя, произнес таинственный собеседник. — И приму меры на тот случай, если вы все же ошибаетесь... Все, конец связи.

Изображение исчезло. Компьютер зачирикал, вернопод-данно доверившись вирусу, поедающему набранные несколько минут назад коды, а заодно и втихаря от начальства записанные скучающим сержантом игрушки.

Вызвав сторожа катакомб сигналом корабельного ревуна, товарищ Семен с лукавым прищуром сообщил ему о вирусе, смявшем финал сеанса связи. Не смог удержаться от мелочной мстительности за развешанные на сапогах портянки. И мимо схватившегося за голову бойца направился вверх по звонким ступеням. В принципе, все прошло нормально. Его оставили в живых, его оставили на службе, его ценят, ему доверяют. Так что побарахтаемся еще...

— Володя, обедать! — первым делом услышал он, оказавшись снаружи, — какая-то заботливая мамаша звала свое чадо.

Снаружи было мирно и покойно, как в детстве. Хотя и душновато. Нет, точно дождь будет, что бы там синоптики ни вещали. Старые раны не врут. Разика два глубоко вздохнув (но разве за два вздоха справишься с одышкой?), командир кивнул лжеэлектрикам — пора, мол, собирать манатки — и тяжело полез в бронебойное брюхо служебного автомобиля.

Бригада споро свернулась, «аварийка» сонно заворочалась в узких пределах асфальтовых дворовых тропинок...

Тесно было генералу в полутемных внутренностях фургона «Аварийная служба», теснило в груди. Ныло сердце. Стар уже был товарищ Семен для таких игрищ. И сам сознавал себя старым... Скинуть бы сейчас лет эдак тридцать — эх, с каким блеском он провел бы эту операцию! Всех обставил бы, всех — и своих, и заокеанских, и узкоглазых... И установка Икс принадлежала бы исключительно ему, товарищу генералу Семену... Ну почему, почему чертов ящик нащупали только сейчас, почему не во времена Бровеносца?

Хотя нет. При Бровеносце порядок был. Кто бы позволил ему, разведчику Семену, действовать на своей территории? То есть позволили бы, конечно, но за высочайшим позволением пришлось бы обращаться непосредственно в Центральный Комитет, а там обязательно поинтересовались бы: что за установка, да для каких целей, да не пригодится ли в «народном хозяйстве»... Так что сейчас спокойнее стало работать. Хошь на родине, хошь в загранице — все друг за другом следят, а ни шиша не видят. У семи спецслужб шпион без «колпака».

Слухи о некоем сверхсекретном проекте, якобы разработанном в пятьдесят втором году и курируемом лично генералиссимусом, бродили среди сотрудников Первого и Второго Главных Управлений Комитета давно — туманные упоминания о таинственном оружии встречались во многих архивных делах, но никто толком ничего не знал: все материалы, чертежи, пояснительные записки, технические описания вкупе с участниками были уничтожены в самом начале пятьдесят третьего.

Кто-то из коллег полагал, что советские ученые в те года создавали супербиологическое оружие, поскольку вместе с материалами этого проекта были почему-то уничтожены дневники академика Павлова, Мичурина и Тимирязева, а Дневников Вавилова найти не могут до сих пор; кто-то уверял, будто сталинские орлы корпели над созданием суперкомпьютеpa, а все притеснения адептов «лженауки» — это так, для отвода заокеанских глаз... Говорили разное. Но все сходились в одном: если такая установка и была создана, то ее применение наверняка в корне изменило бы ход мировой истории.

В отличие от сослуживцев, генерал не считал установку уткой, каковые стаями порхают по коридорам спецотделов, и придерживался собственной версии. Никого в нее не посвящая.

Прибор этот — никакое не оружие.

Ведь чего еще может желать всемогущий Император, имея в своем распоряжении сказочные богатства, слепое обожание миллионов подданных и безграничную власть?

Только одного.

Личного бессмертия.

Вот в чем заключалась суть давнишнего, засекреченного дальше некуда проекта: по приказу генералиссимуса очкарики создавали прибор, дарующий человеку вечную жизнь.

И, судя по количеству секретов и смертей вокруг этого проекта, такой прибор был создан — не позднее пятьдесят второго.

Однако Сталин воспользоваться им не успел — испугавшись того, что Иосиф может превратиться в бога не на словах, а на деле, Берия в пятьдесят третьем устранил Хозяина. Разумеется, чтобы самому завладеть установкой. И тоже не успел: Никита в сговоре с маршалом Жуковым убрали конкурента.

Но прибор-то, установка Икс эта проклятущая, существовала! И существует по сей день! Правда, никто, ни единая живая душа — что-что, а секреты при Сталине хранить умели — не знает, где она находится.

Никто не знает. Даже приблизительно. Кроме пяти человек, входящих в руководства Главного разведывательного управления МО России, Главного штаба и Службы внешней разведки (бывш. Первого главного управления КГБ СССР), — людей, которых пришлось посвятить в результаты своих разработок, поскольку без их помощи Семену прибора не видать, как своих ушей. Ослабло ведомство генерала за последние годы. Голова всесильного монстра ЦК развалилась под ударами молота Перестройки, и некогда послушные детишки разбежались кто куда. СВР России, ГРУ Министерства обороны России, ГУО [3] России, Морская разведка МО России, и т.д. России, и т.п. России... Теперь каждый сам себе хозяин, каждый тянет одеяло в свою сторону. А нет единого кулака — нет и былой силушки.

Операцию «Золотой ключ» по поиску установки Икс разработал лично генерал Семен — в тайне от своего руководства и за полтора года кропотливой работы кое-чего достиг. Он выяснил, что загадочный прибор, скорее всего, находится на одном из кораблей Черноморского флота.

А флот-то в руках у хохлов. И отдавать флот хохлы не собираются. Случайно ли?..

Эх надо было сразу присваивать операции гриф «три восклицательных знака» — тогда бы не произошло утечки информации...

Генерал скрипнул зубами от досады.

А тут еще этот Господин Доктор, провались он пропадом. Почему он «попросил» убрать Хутчиша именно сейчас, а не месяцем раньше? Или неделей позже? Верно, Хутчиш — очень опасный человек. После того как он потребовал в качестве оплаты за операцию жизнь Семена, генерал и сам начал сомневаться, стоит ли поручать задание ему... Но Доктор-то как пронюхал о Хутчише? Или он тоже ищет установку Икс?

Не было печали...

Чтобы отвлечься от мрачных раздумий, генерал, прикрыв глаза и якобы задремав, прислушался к тихой беседе товарищей Бориса и Сергея. Перед подчиненными он старался играть отца родного. Сурового, но доброго. Раз в три месяца делал, и это даже записывалось в еженедельник под гриф «сделать обязательно», широкий жест: то квартиру подсобит молодой семье быстрее получить, то премию выпишет. Раз в три месяца показательно карал кого-нибудь проштрафившегося, но милостиво дозволял коллективу взять на поруки. Эти двое, Боря и Сережа, в его отделе были еще новичками. Да и вообще — новичками. И грозного Семена им лицезреть не доводилось, только доброго.

Семен невесело усмехнулся. Эх, молодо-зелено, провели удачно операцию, под огонь не попали, расслабились. А ведь еще ничего не кончено, надо еще до места доехать. Ведь лакомый же кусочек кое для кого — сам генерал Семен, без должного прикрытия, без группы поддержки...

Да-а, мельчает молодежь. Куда катимся...

— Отставить разговорчики на задании! — прикрикнул на них Семен. — Дело еще не кончено.

Борис и Сергей обиженно умолкли. Ничего, не развалятся. Мало ли что по дороге может случиться.

Как в воду глядел. На очередном светофоре рядом с «аварийкой» притормозил неприметный «рафик».