Шайно заговорил о "погибшем фюрере", о былых победах гитлеровской армии, об атомных и водородных бомбах, припрятанных во время всеобщего разоружения в большом количестве где-то в глубине коралловых атоллов.
      Говорил он резким скрипучим голосом, казалось, это каркает старый, одряхлевший и очень злой ворон:
      - Они собираются напасть на нас! - Но нам это не страшно. У нас имеются все возможности отбить любую атаку. Потом они поймут, что это слишком дорогие экскурсии, и оставят нас в покое...
      Неожиданно на правом фланге шевельнулся и выступил вперед бородатый великан в обтрепанной черной куртке, хмурый и медлительный.
      "Джек Менгер!... Я так и знал... - мелькнуло в голове Шайно. - Его давно следовало уничтожить".
      - Разрешите, генерал!.. - сиплым басом сказал великан, глядя в пол.
      - Тебе что нужно, Джек? - с тревогой спросил Шайно.
      - Мне ничего не нужно... - глухо сказал великан. - Мне безразлично все!
      Фау бросился к нему, взвизгнул:
      - Молчать!
      Но Шайно поднял руку. Его рысьи глаза бегали по лицам людей, стоявших перед ним. Лица были непроницаемы, словно из камня:
      - Оставьте, сэр Джайн! - сказал Шайно и двинулся к хмурому великану. - Что беспокоит тебя, старина Джек?
      Подойдя к Менгеру, он положил ему руку на плечо:
      - Пойдем ко мне. Расскажи своему старому генералу.
      - Я никуда не пойду, - глухо сказал Менгер, не отрывая глаз от серого каменного пола.
      - Я тебя не понимаю! - уже раздраженно проскрипел Шайно.
      Менгер поднял голову, глянул на него мутными глазами и спросил:
      - Зачем вы мучите меня?
      - Ты пьян? - брезгливо скривив губы, спросил Шайно.
      Менгер отрицательно покачал головой.
      - Нет, спирт мне больше не помогает...
      Шайно отступил от него. Глаза его сузились. Минута наступила критическая. Этот ипохондрик явно подрывал дисциплину.
      - О каких мучениях ты толкуешь, чорт тебя возьми? - заорал Фау.
      - Вот об этих... - Менгер медленно обвел тусклым взором мрачные стены туннеля... - Я мучил людей там, а ты меня здесь...
      Головорезы в строю безмолствовали. Трудно было понять, сочувствуют ли эти истуканы Менгеру, или им было все безразлично.
      Фау уже доставал из кармана револьвер.
      Шайно бросил на Менгера разъяренный взгляд, сделал широкий жест, словно рубнул шашкой, и тотчас же Фау выстрелил хмурому великану в голову. Тот грохнулся на пол.
      Кто-то в шеренге зашевелился.
      - Смирна-а! - захрипел Фау. - Разойтись по своим отсекам!..
      * * *
      Час спустя Шайно стоял в своей комнате, увешанной коврами, перед аквариумом. Это был большой водоем, вделанный в кварцевую стену и освещенный изнутри колбами с аргоном. Этот своеобразный аквариум порождал иллюзию окна, выходящего на освещенное дно моря. Белесые, пучеглазые, бесчешуйные рыбы лениво шевелили жабрами и плавниками в этом кусочке искусственного комнатного океана, сооруженного по странной прихоти Шайно.
      Без омерзения Шайно не мог видеть голых, белевых уродов, копошившихся в аквариуме, но непонятная, притягательная сила всегда влекла его к этому морскому зверинцу. Стоя или сидя в глубоком кресле перед своим аквариумом, Шайно хмелел от тоски и злобы, а с злобой всегда приходила жажда кипучей деятельности: он вскакивал, бегал по своему каменному каземату, подбегал к письменному столу и писал приказы, распоряжения, манифесты всему миру", а потом рвал их и выбрасывал в раковину уборной...
      Джайн Фау сидел поодаль у стены и сонными, воспаленными глазами поглядывал на Шайно, стоявшего неподвижно перед аквариумом. В комнате была полная тишина. Наконец, Фау нарушил молчание:
      - Эта история с Менгером показала, что настроение у гарнизона подводного форта далеко не боевое. Если на нас нападут, они защищаться не станут.
      Шайно повернул к нему свое лицо в профиль. На фоне зеленоватого стекла аквариума это лицо, окруженное белесыми причудливыми рыбами, могло вызвать в памяти наброски старинных художников. Именно таким они изображали дьявола.
      - Вы так думаете? - спросил Шайно и, круто повернувшись к Фау, уставился на него колючими глазами.
      - Да... Так думаю я и так думаете вы! - сердито рявкнул Фау.
      - Возможно... - согласился Шайно. - Но что в таком случае отсюда следует?
      - Нападение на нас может произойти в любую минуту, - уже более спокойно заговорил Фау, - и, значит, нам с вами нужно действовать...
      Шайно смотрел на своего собеседника удивленно.
      - Я вас не понимаю, Джайн. Мы окружены отовсюду. Уйти нам некуда.
      Фау пожал плечами и засопел.
      - Уйти из окружения нам не удастся, - понизил он голос. Но покинуть убежище и перейти в подводный грот м о ж н о...
      Шайно повернулся к аквариуму.
      - Сейчас я им завидую, - угрюмо сказал он и кивнул на пучеглазых уродов за стеклом аквариума.
      - Мы можем переселиться к ним, - с чуть заметной усмешкой процедил сквозь зубы Фау.
      Шайно отошел от аквариума и зашаркал по комнате.
      - Это фантастика, Джайн. Мы с вами стары. У меня - гипертония, а у вас - эмфизема легких. Нам не высидеть долго в скафандрах.
      - Два дня мы выдержим.
      - А дальше?..
      - Блокаду снимут. Нам легко будет всплыть где-нибудь в другом, более безопасном секторе Арктики...
      Шайно с трудом открыл глаза и сказал тихо:
      - Я чувствую, у меня повышается давление. Я приму таблетку феолина и обдумаю вашу идею... Мы еще поговорим об этом, Джайн.
      Фау поднялся.
      - Медлить нельзя, - сказал он тоном приказа. - Сейчас дорога уже каждая минута.
      - Хорошо, - кивнул головой Шайно. - Мы продолжим нашу беседу через два часа, Джайн...
      XV. "ДЕЛЬФИН" ЛЕГ НА ГРУНТ
      В тесной каюте над топографической картой склонились трое: капитан субмарины, Одарка Барвинок и Владимир Ветлугин.
      Тонким карандашиком Одарка слегка очертила светлокоричневое пятно на карте, формой своей напоминавшее лист клена.
      - Скорее всего это здесь, - сказала она.
      Молодой широколицый капитан пристально вгляделся в очерченное Одаркой пятно и заглянул в другую карту, которую он держал в руках.
      - Да. Координаты этой точки до одной сотой градуса совпадают с координатами, указанными Мерсом, - сказал он и с любопытством поглядел на миловидную девушку, склонившуюся над картой. - Но почему вы решили, что выход из потайного туннеля находится именно здесь?
      Одарка подняла голову и остановила свои большие внимательные глаза на широком лице капитана.
      - Это вторая, меньшая терраса на склонах подводной скалы, - сказала она. - Первая терраса находится на северном склоне. Она больше и ближе к основному стволу скалы...
      Одарка очертила кружком другое светло-коричневое пятно на своей карте:
      - Вот она... Это, несомненно, своего рода "парадный подъезд", тот "грунт", на который опускаются субмарины перед заходом в главный шлюз подводного форта. А эта небольшая терраска на южном склоне скалы... - карандашик в тонких пальцах Одарки вновь вспорхнул над светлокоричневым "листом клена", - ... обнаружена была нами ниже первой, она отстоит от главного ствола скалы на триста метров южнее. Скорее всего именно здесь и находится "черный ход" подводного убежища Шайно.
      Капитан обратился к Ветлугину:
      - Что вы думаете об этом, Владимир Петрович?
      - Я думаю, нам следует придерживаться координат Мерса, если они совпадают с данными наших гидрологов, - ответил Ветлугин.
      Капитан взглянул на свои ручные часы:
      - Вместе с патрульными лодками мы описываем уже третий круг около этой скалы, - сказал он. - Через двадцать минут "Дельфин" будет в трех километрах от второй террасы, и я возьму курс прямо на нее.
      Ветлугин кивнул:
      - Добро!
      - Ваши люди к десанту готовы?
      Ветлугин вопросительно взглянул на Одарку;
      - Как Рума?
      - Его нельзя брать с собой, - ответила девушка, и взгляд ее стал озабоченным. - У мальчика повышенная температура.
      - Что сказал врач? - спросил капитан.
      - Он уверен, что у мальчика еще не в порядке нервы.
      - Значит один ваш водоход свободен, Владимир Петрович? спросил капитан.
      - Да... десантников будет восемь, с Мерсом девять, - ответил Ветлугин.
      - Возьмите кого-нибудь из моих матросов, - предложил капитан.
      - Я не имею права никого брать, - сказал Ветлугин. - Список десантников утвержден высшей инстанцией.
      Помолчав минуту, капитан спросил:
      - А вы не допускаете возможности подвоха со стороны Мерса?
      Ветлугин усмехнулся.
      Капитан встал:
      - Он не так глуп и отлично знает, что в случае предательства мы его немедленно уничтожим.
      - Итак, через двадцать минут я беру курс на вторую террасу, ложусь там на грунт и высаживаю всю вашу группу, Владимир Петрович.
      Ветлугин тоже встал.
      - Отлично! - Он взглянул на часы. - Через десять минут десант займет места в скафандрах, товарищ капитан.
      Капитан протянул ему руку.
      - Мы с вами уже не увидимся до конца операции. Желаю удачи.
      Ветлугин пожал протянутую руку и повернулся к Одарке.
      - Ну, Одарочка! Спасибо тебе за все твои хлопоты.
      Одарка протянула обе руки.
      - Что вы, Владимир Петрович?.. Ведь я... от всего сердца... Юра для меня такой же родной и близкий.
      Ветлугин крепко сжал ее руки.
      Глядя на них, капитан был очень растроган.
      - Держите снами непрестанную связь, Владимир Петрович, сказал он. - Пусть Столяров сообщает о каждом вашем шаге по тому шифру, который я ему дал. В случае необходимости я приду вам на помощь...
      - Благодарю вас, товарищ капитан, - ответил Ветлугин и, приложив руку к козырьку, вышел из каюты. Капитан кивнул ему вслед:
      - Крепкий мужчина!
      - Очень крепкий! - с восторгом подтвердила Одарка и, погрустнев, добавила: - но что у него в душе происходит!..
      * * *
      В грузовом отсеке "Дельфина" стояли стальные водоходы, подобные огромным фантастическим роботам. За стеклами их шлемов видны были сосредоточенные лица Ветлугина и Столярова, бледное лицо Мерса и молодые, открытые лица матросов-подводников. Лишь за стеклом одного скафандра, стоявшего во втором ряду в углу, никого не было видно.
      Тишину нарушил чей-то голос в соседнем отсеке:
      - Грузовой отсек закрыть!
      Тяжелая металлическая дверь медленно поползла из переборки слева направо. Через минуту грузовой отсек был полностью изолирован от остальной части субмарины. Послышалась новая команда:
      - Начать наполнение!
      В борту грузового отсека открылись небольшие кингстоны, через них сильными тонкими струями в отсек хлынула вода... Вскоре он был затоплен до потолка.
      Затем автоматически откинулся наружу борт, превратившийся в сходню. Из бортов субмарины брызнули в темную толщу воды два ярких столба света, и стальные гиганты один за другим зашагали из отсека по сходне на каменистый грунт той самой "террасы", которая на карте Одарки изображена была в виде кленового листа. Первым повел к выходу свой водоход Ветлугин, за ним тронулся Мерс, потом Столяров, далее, бесшумно двигая толстыми трубоподобными ногами со свинцовыми "калошами", стали выходить остальные подводники: один, другой, третий... Пустой скафандр стоял, не шевелясь, в углу, но, когда двинулся к выходу девятый водоход, пустой скафандр вдруг ожил, шевельнулся, поднял толстую ногу, шагнул, потом шагнул другой ногой и уже свободно пошел по сходне.
      Ветлугин пропускал мимо себя десантников, строя их цепочкой тут же подле борта субмарины:
      - Чернега?.. - спрашивал он в трубку телефона и вглядывался в стекло шлема.
      - Я!.. - ответил молодой матрос и прошел дальше.
      - Лазарев!..
      - Я!..
      - Аничкин!..
      - Я!..
      Но вот на сходне показался... десятый скафандр.
      Ветлугин с изумлением смотрел на него. Ведь скафандр, предназначенный для Румы, должен был остаться в грузовом отсеке. Ветлугин точно знал, что в этом "водоходе" никого не было, когда десантники занимали свои места...
      - Кто в скафандре? - строго спросил он и услышал в своей слуховой трубке телефона:
      - Механик воздушной полярной станции Иван Цыбулькин, товарищ командир!
      Ветлугин оторопел. За стеклом шлема видно было курносое лицо маленького механика. Сомнений не оставалось, это был Цыбулькин.
      - Марш обратно! - скомандовал Ветлугин.
      В этот миг сходня субмарины поднялась и, вновь превратившись в борт, плотно закрыла грузовой отсек.
      Цыбулькин покосился на закрывшийся борт субмарины. Ветлугин свирепо проворчал:
      - Безобразие!..
      Но задерживаться было невозможно.
      - Замкни строй! - приказал Ветлугин.
      - Есть замкнуть строй! - звонко ответил Цыбулькин.
      - Не ори... - сказал Ветлугин и, подумав, добавил: - когда войдем в туннель, останься у его входа и никого не впускай, а также не выпускай. Понял?..
      - Так точно, товарищ командир! - четко и торжественно отретил Цыбулькин.
      - Правая конечность водохода действует как автоматический пистолет. Сумеешь воспользоваться в случае необходимости?
      - Сумею, товарищ командир... Я, пока в грузовом отсеке сидел, всю механику этих кукол изучил.
      Ветлугин провел свой водоход вдоль цепочки десантников и, остановившись подле Мерса, приказал:
      - Пройдите вперед. Вы поведете группу...
      Мерс шевельнул свой водоход и дал место Ветлугину позади себя.
      - Я должен предупредить вас... - сказал в трубку телефона Ветлугин.
      Мерс перебил его:
      - Я все знаю, господин Ветлугин...
      - Тем лучше. Вперед!..
      Стальные гиганты зашагали к пещере тайного хода, скрытой где-то среди темных каменных глыб подводной скалы...
      XVI. "ШАРИ КУРУНГА... ЭЛИ МАРО..."
      Темнокожий, остролицый и очень худой человек с длинными волосами, делавшими его похожим на старуху, вынул из щели в каменной стене кусочек картона, на котором красным карандашом был изображен силуэт ползущей улитки; повесил картон на гвоздик, присел перед ним на корточки и, раскачиваясь, стал шептать:
      - Мани курунга... шари курунга... эли Маро...
      На ноги темнокожего человека были надеты тяжелые стальные кандалы. Глаза его лихорадочно блестели. Сидя на корточках перед своим клочком картона, он беспрестанно шептал:
      - Шари курунга... эли Маро...
      Это означало: "умная золотая улитка, спаси Маро...". Да, это был Маро, единственный уцелевший из всех цветных гигантов, долбивших туннели для подводных лодок поджигателей войны. Потом он стал поваром "колонии Шайно". За несколько лет Маро усвоил английский язык, на котором объяснялись "люди племени Шайно". И в эти же несколько лет, принося еду Шайно и убирая его комнату, умный и осторожный индеец высматривал все и изучал жилище Шайно и Фау, пока не сделал потрясающего открытия, что поворот небольшого рычажка за толстым ковром в комнате Шайно открывает ход в шлюзовую камеру. Рискуя жизнью, Маро однажды спрятался под диван в комнате Шайно. Он увидел, как Шайио, откинув ковер, нырнул в дыру, открывшуюся в стене, и лишь через несколько часов вышел оттуда. А через полгода, выкрав у страдавшего бессонницей Фау сильнодействующие снотворные порошки, Маро угостил Шайно таким компотом, от которого подводный "генерал" заснул крепчайшим сном. Маро пробрался в шлюзовую камеру. Из разговоров обитателей "колонии" он уже знал, что "каменная хижина" находится под водой. Увидев в шлюзовой камере три исполинских водохода, сметливый индеец сразу сообразил, что это "железная одежда" для подводного путешествия. Он забрался в один водоход и, перепробовав все его кнопки и рычаги, заставил стального гиганта ходить, зажигать нагрудный фонарь, хватать клешней своих неподвижных соседей и проделывать все то, что только мог выполнять этот удивительный скафандр...
      Увидев в шлюзовой камере дверь и тонкие струйки воды, сочившиеся сквозь ее щели, Маро понял, что там, за дверью, вода и... свобода. Ему представился берег широкой реки со склоненными над водой огромными деревьями и стальное чудовище, выходящее со дна реки на этот чудесный берег, тот самый берег, откуда в кандалах увели его много лет назад жестокие белые люди. Маро нестерпимо захотелось открыть заветную дверь, уйти в "железной одежде" по дну могучей реки в непроходимые дебри родного боливийского леса, уйти так далеко, чтобы страшные люди "племени Шайно" никогда его не нашли. Но он вспомнил о Руме, о маленьком большеглазом смуглом мальчике, оставшемся на кухне, в этой проклятой "каменной хижине", и не нашел в себе решимости уйти без него...
      Долго, почти год после этого посещения тайной лазейки Шайно, думал Маро. Наконец, однажды он обратил внимание, что худенький мальчик Рума очень повзрослел, вырос, стал смышленным. В голову Маро пришла вполне логичная мысль:
      - Если уйду я, Шайно и Фау сейчас же смогут узнать об этом. Ведь даже когда все спят, Шайно требует принести ему "крепкий кофе". А новых "сонных порошков" уже нет, Фау их прячет... Значит нужно, чтобы ушел Рума. Пока это заметят, мальчик уже выйдет на берег реки и расскажет другим людям о несчастном Маро. Может быть они помогут и ему уйти от Шайно...
      Постепенно у Маро крепла мысль, что уйти в "железной одежде" должен именно Рума, а если он, Маро, и не уйдет из этой тюрьмы, что ж... он уже стар и болен, и скоро Золотая улитка возьмет его к себе, туда, где живут все люди племени курунга, расстрелянные Джайном Фау. А Руме жить надо, у него вся жизнь впереди...
      Теперь Маро сосредоточил все свое внимание на Фау. Он следил за каждым шагом его и, наконец, однажды, принеся Джайну Фау ужин, затаился за портьерой и увидел, как Фау вынул мешочек, висевший на груди, достал оттуда белую пилюлю и, проглотив ее, запил водой. Так он делал и прежде, когда принимал "сонные порошки"... Прокравшись затем ночью в его комнату, Маро с величайшей осторожностью расстегнул у спящего Фау ворот ночной рубахи и извлек из заветного кисета несколько белых пилюль...
      Теперь нужно было улучить миг и усыпить Шайно, когда вое белые будут спать. Случай к тому скоро представился. Проснувшись однажды, Шайно приказал Маро:
      - Кофе! Покрепче!...
      Проглотив кофе, Шайно уснул так крепко, что когда Маро, убирая посуду, толкнул его раз, а потом еще раз уже изо всей силы, старый авантюрист не проснулся.
      Через пять минут Маро и Рума уже спрятались за ковер и пробрались в тайную шлюзовую камеру. Маро закрыл круглый ход в комнату Шайно и стал обучать Руму, как обращаться с водоходом. Мальчик быстро все понял. В клешню скафандра Маро сунул сигнальный пистолет, который нашел в комнате Шайно. Он был уверен, что один только вид "огненного томагавка" может устрашит врагов Румы, если они на мальчика нападут. Затем Маро влез в другой скафандр и стал искать способа отпереть дверь "на дно реки". В конце концов он открыл эту дверь и наполнил шлюзовую камеру водой. Нечаянно нажав какую-то кнопку внутри водохода, Маро вдруг всплыл к потолку камеры к долго не мог опуститься на пол. Наконец и это ему удалось. Он знаками объяснил Руме, как тот может подняться в своей железной одежде на поверхность реки. Маро проводил маленького беглеца по подводному туннелю до выхода на каменную террасу. Здесь он приказал Руме нажать волшебную кнопку и подняться наверх... Сам же он вернулся в шлюзовую камеру и проделал все необходимые манипуляции в обратном порядке. Выйдя из водохода и выбравшись из шлюзовой камеры, он увидел, что Шайно продолжал крепко спать.
      Маро добрался до своей кухни и стал ждать, когда Рума приведет других людей из густого леса и освободит его, Маро... Старый индеец не знал, что над его головой, на поверхности беспредельного Ледовитого океана стоит сплошное поле торосистого льда. Он не знал, что такое лед, так как не видел его никогда в жизни. Не знал также Маро, что любое движение вокруг подводного убежища отмечается чуткими приборами. Побег Румы был ,бы обнаружен еще в тот миг, когда мальчик в своем скафандре всплывал над подводным убежищем Шайно. Но здесь Маро и Руме посчастливилось: даже не проглотив снотворной пилюли, дежурный у акустического аппарата "вартофона" Ворс проспал сигналы своего аппарата. Этот мирный сон стоил ему жизни. Когда обнаружился побег Румм, Фау приказал расстрелять Ворса. Та же участь ждала и Маро, но Шайно вовремя сообразил, что расстрел Маро не менял положения, зато оставлял его, Шайно, Фау, Мерса, Эрвина и других руководителей колонии без отличных обедов, на изготовление которых Маро был большой мастер. Шайно уговорил Фау лишь крепче заковать повара, запретил ему покидать кухню и приставил к нему для неусыпного наблюдения мрачного Рунга, бывшего эсэсовца и террориста, который стал потом сторожем камеры, где содержался Юра Ветлугин.
      Поняв из разговоров Рунга с другими фашистами, что исчезновение белого мальчика всполошило людей "там, наверху", и что эти люди собираются напасть на "каменную хижину" Шайно, Маро решил быть начеку и по-своему встретить грядущие события. Сегодня он заметил, что Рунг и другие люди "племени Шайно" особенно взволнованы. Из их отрывочных слов он уяснил себе, что белые люди, из племени которых похищен белый мальчик, на своих "пирогах" плавают уже очень близко от "каменной хижины" Шайно. Маро решил, что пора и ему принять свои меры. Он угостил Рунга отличным сладким компотом, в котором растворил три пилюли из пяти украденных им у Фау, помолился своей покровительнице Золотой улитке и стал ждать...
      Сейчас Рунг уже валялся на длинной скамье в углу кухни и оглушительно храпел. Искоса взглянув на него, Маро подошел к спящему фашисту: "Спит... Крепко спит...".
      Маро быстро обшарил карманы Рунга. Он нашел то, что искал: два больших длинных ключа. Заточив своего маленького пленника в каменное узилище и подвергнув Маро бессрочному "домашнему аресту", Фау решил больше не доверять фотоэлементу; огромные внутренние замки и ключи к ним в руках Рунга были надежнее телеавтоматов.
      Найдя ключи, Маро отстегнул у спящего Рунга ремень с висящим на нем автоматическим пистолетом и десятью длинными, кривыми обоймами с разрывными пулями...
      Ремень с автоматом и обоймами Маро тотчас же зарыл в мешок с мукой, а ключи сунул за свою набедренную повязку. Прислушался... В туннеле-коридоре стояла мертвая тишина, ее нарушал только храп Рунга.
      Оглянувшись на заветную щель, Маро тихо сказал:
      - Шари курунга... эли Маро...
      Скованный, он неуклюже заковылял к металлической двери. В ней, словно в тюремной каМерс, был устроен "глазок", небольшое круглое отверстие, через которое Рунг иногда, не заходя в кухню, наблюдал за Маро.
      Туннель-коридор был хорошо освещен в радиусе глазка. Маро никого не увидел. Затаив дыхание, он прислушался, затем достал ключи, выбрал один из них и сунул в щель замка: поворот ключа, еще поворот... и Маро потянул к себе тяжелую дверь. Осторожно выглянул в туннель. Никого...
      С быстротой, на которую только был способен, Маро заковылял по туннелю к двери камеры, где сидел Юра.
      ...Неожиданно позади раздались тяжелые шаги, и кто-то зарычал за спиной Маро:
      - Ты почему здесь?!
      Маро оглянулся и обмер. К нему приближался Эрвин, высокий краснорожий детина с багровым шрамом на правой щеке.
      - Где Рунг? - зарычал Эрвин, подойдя к Маро.
      - Он болен, сэр. Он просил меня посмотреть в глазок, что делает маленький пленник, сэр, - прошептал Маро, кланяясь и приседая в знак уважения к "белому господину".
      - Врешь, цветная собака! - загрохотал Эрвин.
      Он уже протянул было руку, чтобы схватить Маро, но именно в этот миг в другом конце туннеля раздался испуганный возглас:
      - Капитан Эрвин!..
      Эрвин оглянулся. Размахивая какой-то бумажкой, к нему бежал дежурный радист Мерфи.
      - Беда, капитан Эрвин!.. Их субмарина легла на грунт в трехстах метрах отсюда на юго-запад...
      - Тихо! Не ори!.. Генерал и сэр Джайн об этом знают? хмуро спросил Эрвин.
      - На ваши сигналы ни господин Шайно, ни господин Фау не откликаются! - растерянно залепетал Мерфи, видимо, очень напуганный.
      - Марш в сигнальную! - приказал Эрвин. - Я иду в командирскую рубку. А ты.... - Эрвин свирепо глянул на Маро, ... убирайся на свою кухню и не смей высовывать нос оттуда. Понял?..
      - Понял, сэр...
      Маро заковылял к кухне, а Мерфи помчался вдоль туннеля и вскоре скрылся за поворотом.
      Эрвин зашагал к "командирской рубке", - так обитателями убежища именовались комнаты, занятые Шайно и Фау.
      Еще не дойдя до кухни, Маро оглянулся: в туннеле не было никого. Он вновь заковылял, почти побежал к камере Юры.
      "Их субмарина легла на грунт... Что это значит? Что такое "субмарина"? - соображал Маро. - Они встревожены. Значит пришли их враги. Это хорошо... Может быть их привел Рума?..".
      Маро быстро воткнул ключ в замок, рванул дверь и увидел в полутьме мальчика, свернувшегося на полу в комочек.
      - Выходи! - зашипел по-английски Маро.
      Юра поднял голову и увидел страшного, всклокоченного, полуголого человека. Мальчик испуганно вскочил.
      - Нет! Я не пойду...
      Маро услышал голоса и, шмыгнув в камеру Юры, захлопнул дверь... Голоса умолкли.
      - Я друг... Я спасу тебя... - зашептал Маро, приблизившись к Юре. Он указал на свои скованные ноги. - Я тоже пленник. Мы убежим... Я похитил ключ...
      Юра заколебался.
      - Скорее! - крикнул Маро и, схватив Юру за руку, потащил вон из камеры. Он успел дотащить мальчика по коридору-туннелю до двери кухни, но тут вновь услышал грозный рев Эрвина где-то в глубине туннеля:
      - Куда?! Стой!..
      Маро втолкнул Юру в кухню. Он успел ввалиться за ним и в тот же миг вдоль туннеля запели и затрещали разрывные пули бесшумного автомата-пистолета Эрвина.
      Маро захлопнул дверь, повернул ключ и бросился к мешку с мукой. Он быстро извлек автомат Рунга из мешка, но у двери уже послышались шаги Эрвина. Маро схватил Юру и прижался с ним к стене рядом с дверью.
      Эрвин воткнул дуло своего пистолета-автомата в глазок и обдал всю кухню ливнем пуль... Пули, как ракетные бураки, трещали и разрывались в кастрюлях, крошили посуду. На пол полились супы, молоко. Несколько пуль угодило в спящего Рунга. Старый тюремщик захрипел и свалился со скамьи.
      Выпустив одну обойму, Эрвин прекратил стрельбу и заорал:
      - Открывай дверь, краснокожая собака!
      Тесно прижавшись к стене и не задетые ни одной пулей, Маро и Юра молчали.
      Эрвин прислушался и проворчал:
      - Ухлопал...
      Он вынул из глазка дуло пистолета и в этот миг заметил бегущего к нему по туннелю Мерфи. Сигнальщик был бледен, глаза его от ужаса вылезли из орбит.
      - Капитан Эрвин! - истерически закричал он.
      - Тихо... - зашептал Эрвин. - Ну, что там еще?
      - Капитан Эрвин! Они идут сюда в водоходах... Где генерал? Из командирской рубки никто не отвечает...
      - Я не нашел там ни Шайно, ни Фау, - проворчал Эрвин. Они наверно удрали.
      Притянув к себе поближе Мерфи, Эрвин зашипел ему прямо в лицо:
      - Ты не мог не знать об их побеге. Гадина! Почему ты молчал?..
      Мерфи трясся словно в лихорадке:
      - Я... я ничего не видел. Сэр Джайн приказал мне выключить "вартофон" на два часа...
      - Когда это было? - тихо спросил Эрвин.
      - Час назад, господин капитан.
      Эрвин отпустил его и угрюмо пробормотал:
      - Все ясно. Они смылись... - Он грозно глянул на Мерфи. Но... ты должен молчать. Ни слова об этом...
      Через минуту Маро услышал протяжный вой сирены. Это дежурные акустики во главе с Мерфи извещали обитателей убежища о наступлении врага на подводный форт...
      Не отходя от двери и чутко прислушиваясь ко всему, что происходит в туннеле, Маро держал дуло своего автомата в глазке как в амбразуре дота, готовый открыть стрельбу при малейшем шорохе у двери. Сам того не сознавая, он отрезал всех защитников убежища от тайного шлюза, к которому по подводному туннелю уже пробиралась десантная группа Ветлугина, другого доступа к комнате Шайно, тесно примыкавшей к тайному шлюзу, в убежище не было...
      Юра уже окончательно пришел в себя и сообразил, что Маро такой же пленник, как и он сам, а из разговора Эрвина с Мерфи за дверью он понял, что помощь близка, что его родные советские люди уже приближаются к этой проклятой подводной тюрьме... Маро вытащил из ячеек ремня несколько обойм для пистолета, отряхнул их от муки и держал наготове. Прислушиваясь к вою сирены и к другим шумам за дверью, он сказал с улыбкой:
      - Не бойся, мальчик! Я буду в них стрелять, пока не придут другие люди. Они убьют Эрвина и освободят нас с тобой...
      Вой сирены прекратился, и вдруг чуткое ухо Маро уловило тихие крадущиеся шаги за дверью. Он тотчас же нажал гашетку и выпустил очередь в коридор, поворачивая при этом автомат во все стороны. За дверью раздались стоны и проклятия. Затем наступила тишина, и послышался голос Эрвина:
      - Прекрати стрельбу, цветная скотина! Иначе мы взорвем твою дверь и сотрем в порошок тебя и мальчишку!..
      Маро вынул автомат из глазка, приник к двери и крикнул:
      - Я буду стрелять, пока не придут другие люди. Они скоро придут и повесят вас!..
      В подкрепление сказанных слов Маро вновь сунул автомат в глазок и выпустил в коридор струю разрывных пуль.
      Положение в туннеле создалось трудное. Эрвину стало ясно, что Шайно и Фау сбежали каким-то потайным ходом. Ясно было также, что десант пробирается в убежище этим же ходом и что оборона нужна где-то у комнат Шайно и Фау. Для этого надо было пройти мимо двери кухни. Но проклятый индеец, захватив автомат Рунга, не пропускал никого мимо своей двери...
      Эрвин уже перебрал в уме все способы подавления огня Маро, но они никуда не годились. Подползти к кухне и овладеть "амбразурой" было никак нельзя. Включив сирену, можно оглушить индейца, но и защитники убежища глохли oт ее воя. Забросать дверь кухни бронебойными гранатами тоже было нельзя, так как стены туннеля не выдержали бы ударов детонации. Газ?.. Но вряд ли он проникнет в кухню...
      "Значит оборону надо организовать издали, - решил Эрвин. - Нужно двинуть вдоль туннеля бронированный щит. Индейцу придется убрать из глазка дуло автомата. За щитом надо пустить своего автоматчика, чтобы тот овладел "амбразурой". Щит продвинется до комнаты Шайно, и здесь сквозь отверстия в нем мсжно будет пустить газ навстречу тем, кто идет сюда к главному туннелю...".