- Не иначе, - подтвердил Дзюбин.
      - Придется его усадить в самолет. На льду он себя чувствует явно не ладно, - решил Нестеров.
      Все уселись в самолет и вскоре были на Арктании.
      Мальчик ничего не припомнил, он продолжал молчать, и так как высадка на лед вызывала в нем лишь явный ужас, Нестеров решил больше не повторять эксперимента, предложенного профессором Новоселовым. Вскоре он вместе с Дзюбиным улетел на остров Седова, разрешив Анне Егоровне остаться на некоторое время возле мальчика, а "антарктический корреспондент" изъявил желание подробно ознакомиться с Арктанией и написать об этой удивительной советской полюсной станции ряд очерков.
      Ирина и Одарка проявляли много заботливости в отношении темнокожего мальчика. Ветлугин уже получил уведомление от опекунского совета, что если в течение ближайших пяти месяцев родители мальчика не откликнутся, то ему, Ветлугину, и его жене будет разрешено усыновить их приемыша.
      Часто заходил в комнату к темнокожему мальчику и дед Андрейчик.
      - Ну, здравствуй, чудо-юдо морское! - бодро и весело говорил старик. - Привыкаешь? Хе-хе! Привыкай, привыкай. Тут тебя никто не обидит. Тут люди хорошие, советские.
      Но эта наигранная бодрость с трудом давалась старому радисту, он не мог забыть своего Юрку, живого, непоседливого, веселого, вечно переполненного фантастическими идеями и планами, деятельного, кипучего.
      - Какой малый пропал! - тихо говорил он сам себе, и скупая слеза скатывалась по его морщинистой щеке.
      Однако явное предпочтение молчаливый мальчик отдавал все же Анне Егоровне. Стоило ей появиться в комнате, к безразличный взгляд его явно оживал и теплел, он помнил ее (а ато был очень важный признак его выздоровления) и следил за нею внимательным доверчивым взглядом.
      Появился у темнокожего мальчика и другой друг, Ася. Лишившись единственного своего друга Юры, девочка всю привязанность перенесла на смуглого и молчаливого приемыша Ветлугиных.
      - Держу пари, что эта щебетунья расшевелит нашего молчальника, - сказал как-то дед Андрейчик.
      Мальчик, видимо, узнавал и ее. Стоило Асе куда-нибудь надолго отлучиться, или прийти попозже, как он начинал беспокойно искать свою подругу.
      Ася вбегала к мальчику в палату и, не обращая ни на кого внимания, говорила без умолку: о каком-то Андрюшке Голикове с Новой Земли, который всякий раз, когда она разговаривает по радио с учителем, показывает ей на экране язык; говорила о своей станции, о дедушке Андрейчике...
      Три дня назад Анна Егоровна усадила своего питомца за стол. Мальчик безразлично взглянул на янтарный бульон и устало опустил свои удивительные ресницы. Тогда Ася приступила к своим обязанностям.
      - Почему ты не хочешь кушать? - спросила она, забывая, что мальчик не знает русского языка. - Ты больной и тебе нужно кушать. Ты уже раз умер и опять умрешь... Только теперь уже на самом деле.
      Мальчик поднял тяжелые веки, в глазах его выразилось не то недоумение, не то внимание. Он следил за мимикой Аси, за ее широко открытыми глазами, в которых она хотела отразить весь ужас его неминуемой голодной смерти. Обычно подобные увещания кончались тем, что Ася насильно всовывала мальчику в руку ложку, сама брала другую и, причмокивая и закатывая глаза от наслаждения, которое ей, якобы, доставляет бульон, показывала, что она уже ест, что уже сыта и что теперь очередь за ним. Мальчик зачарованно глядел на нее; он, как автомат, опускал ложку в тарелку, подносил ко рту, снова опускал. Несколько глотков он, во всяком случае, делал. Глядя на уморительные гримасы маленькой хлопотуньи, мальчик вдруг слабо улыбнулся и пошевелил губами. Тихо, едва слышно он произнес несколько слов. Может быть, это были даже не слова, а лишь нечленораздельные и не связанные между собой звуки, но один из необычайно чувствительных магнитофонов, установленных Васенькиным с разрешения Ветлугиных в детской и столовой их квартиры, в точности записал эти звуки.
      Ася обернулась к Анне Егоровне и воскликнула:
      - Бабушка! Он что-то сказал!
      Няня всплеснула руками и тотчас же побежала за Ириной. Фраза, произнесенная мальчиком, была несколько раз передана по радио. За исключением одного человека, Ореста Градианова, знаменитого ленинградского лингвиста, языковеда и полиглота, владевшего почти всеми существующими на земном шаре языками и наречиями, эту фразу не понял никто. Градианов тотчас же сообщил Ветлугиным, что он установил значение слов, сказанных мальчиком. Фраза, как утверждал Градианов, произнесена на языке индейского племени курунга, некогда открытого в лесах Боливии мексиканским этнографом Венгером, но затем бесследно исчезнувшего. Всех слов было четыре:
      - Та гра бай нгунко.
      Одно из слов ("гра") означает еду, другое ("нгунко") желание с отрицательным предлогом ("бай"), аналогичным русскому "без" или "не". "Та" - местоимение , в зависимости от ясности произношения гласной "а", означающее либо "я", либо "мы". В целом вся фраза означает: "Я не хочу есть".
      Заявление ленинградского языковеда произвело ошеломляющее впечатление на этнографов и языковедов всего мира. Ошеломило ученых, конечно, не содержание фразы мальчика, расшифрованной Градиановым, а то, что обнаружен живой индеец племени курунга *. В свое время ученые очень интересовались этим племенем. Курунга были открыты этнографом Венгером случайно в самых непроходимых тропических дебрях Южной Америки. Никто не успел хорошо изучить это племя. От Венгера же ученые узнали, что он нашел племя курунга - "золотая улитка" в сельвасах (лесах) Восточной Боливии, что оно вымирает от гриппа и ведет довольно примитивный образ жизни.
      Вот описание индейцев курунга, опубликованное в тридцатых годах нашего века этнографом Венгером:
      "Все курунга удивительно красивые люди: у них темная, почти негроидная кожа и необычайно правильные, если так можно выразиться, "эллинские" черты лица. Они великолепно сложены, и взрослые мужчины у них ростом не ниже 190 сантиметров. Волосы у курунга мягкие и волнистые, тлаза большие, у женщин и детей весьма выразительные. Одежды курунга не носят, на лбу у детей выжигают красное пятно, отдаленно напоминающее улитку (для курунга улитка - священное, покровительствующее племени существо)".
      * Курунга на языке индейцев означает "золотая улитка".
      Венгер записал все слова, которые ему удалось услышать от индейцев курунга. Кроме того, он вывез из лесов Боливии попугая, говорящего на языке курунга.
      После второй мировой войны племя "золотая улитка" внезапно исчезло. Ни знаменитая экспедиция Мальвеса, ни другие этнографические экспедиции не могли обнаружить следов курунга. Ученые решили, что грипп доконал племя боливийских лесных великанов. В руках у этнографов и языковедов остались лишь записи Венгера и еле живой от старости попугай. Эти записи и болтовня столетнего попки помогли восстановить язык племени курунга - "золотая улитка" Оресту Градианову, большому знатоку индейских наречий Южной Америки.
      X. НАПАДЕНИЕ НА АРКТАНИЮ
      Радио быстро разнесло весть о том, что на Арктанию вылетает известный языковед Орест Градианов. В Арктику снова помчались корреспонденты газет и, опередив Градианова, собрались на Арктании в количестве десяти человек, не считая уже прижившегося на воздушной станции "корреспондента" "Антарктиды" Васенькина и прибывшего раньше всех остальных своих коллег сотрудника ленинградского журнала "Этнография" Герасима Топоркова.
      В Герасиме Топоркове Васенькин узнал Петра Гасая, "архитектора", оставшегося на острове Седова, то есть такого же посланца Серебрякова и Гридина, как и он сам... Оба они быстро перезнакомились со своими коллегами, среди которых было два американца, француз, англичанин, бразилец, чех, поляк, немец и еще один русский журналист-москвич. Ни один из них не внушал опасений; странным показался Топоркову лишь "англичанин" - Освальд Сайке, высокий человек с чрезвычайно бледным лицом. Этот неразговорчивый, лет тридцати пяти человек с маленькими, но, повидимому, весьма зоркими глазами и крупными желтыми зубами, производил какое-то странное впечатление. Увидев его, и Гасай, и Васенькин сразу насторожились.
      Вскоре прилетел на Арктанию и Орест Градианов. Он выглядел очень моложавым, хотя всем было известно, что ему уже под семьдесят лет. Знаменитый языковед не сошел, а сбежал по трапу самолета и раскланялся сразу со всеми, встретившими его. У него было сухощавое, несколько смуглое, оживленное лицо. Окруженный корреспондентами, Градианов в сопровождении Ветлугина направился в маленький коттедж начальника станции.
      - Правда ли, что вы говорите на всех существующих языках, сэр? - спросил один из американцев,
      - Правда, - лукаво взглянув на него, ответил Градианов. И на несуществующих тоже.
      - Скажите что-нибудь на языке филистимлян, - попросил американец.
      Градианов быстро произнес почти одним горлом несколько непонятных слов.
      - Что это значит?
      - Это значит "не задавайте праздных вопросов...".
      Все рассмеялись.
      Чуть поодаль ветлугинского дома стояли дед Андрейчик и Ваня Цыбулькин. Проводив прибывших глазами, старик-радист сказал:
      - Вот тебе на! Нашествие на Россию "двунадесяти языков".
      - Точно! - подтвердил Цыбулькин.
      Столяров помог Градианову раздеться. Снимая шубу, ученый-языковед вдруг сказал, обращаясь к Ветлугину:
      - Я не хочу есть...
      Ветлугин переглянулся с Ириной, и та нерешительно произнесла:
      - Но может быть вы все же пообедаете с нами? Вы с дороги...
      - Нет! Я не о том! - громко произнес Градианов, так, чтобы слышали его корреспонденты, столпившиеся в маленькой передней. - "Я не хочу есть". Вот что сказал мальчик.
      - Ах, да-да! - вспомнила Ирина.
      - И больше он ничего не говорил? - спросил Градианов, обращаясь к старушке в белом чепце.
      - Нет, батюшка, ничегошеньки, - со вздохом сказала Анна Егоровна.
      - Идемте! - объявила вдруг Ася, беря за руку Градианова. - Я вас познакомлю с ним.
      Послышался веселый смех.
      - Ах, ты моя красавица! - воскликнул языковед. - Ну, конечно! Я очень хочу познакомиться с твоим другом.
      Маленькая гостиная Ветлугиных не могла вместить всех желавших присутствовать при беседе Градианова с темнокожим мальчиком, да и многолюдство могло смутить приемыша Ветлугиных, поэтому журналисты со своими магнитофонами устроились в передней, где благодаря открытой двери могли слышать все сказанное в гостиной. В комнату вошли только Градианов, Ирина, Одарка и няня с Асей.
      Градианов увидел уютно устроившегося в уголке дивана худенького темнолицего мальчика, устремившего на него большие настороженные глаза, которые перед этим внимательно разглядывали яркие картинки какой-то детской книжки. На мальчике был надет зеленый бархатный костюмчик, белый шелковый бант на груди выглядывал изпод его воротника.
      "Нечто среднее между каким-то инфантом на картине Ван-Дейка и маленькой таитянкой Гогена", - подумал Градианов и, приветливо улыбнувшись мальчику, сказал:
      - Кхаро!..
      Огромные глаза мальчика смотрели на Градианова завороженно.
      - Кхаро... - едва слышно произнес мальчик.
      - Я поздоровался с ним, - пояснил Градианов.
      - Ин чхо разро? - спросил Градианов и тут же вполголоса перевел: "Как тебя зовут?".
      - Та бай сгино, - тихо ответил мальчик.
      - "Я не знаю", - перевел Градианов и, взяв из рук мальчика книгу, спросил: - То чхо разро?..
      - Та бай сгино, - вновь ответил мальчик.
      Градианов подсел к нему и ласково заговорил на странном гортанном языке курунга. Мальчик внимательно слушал и отрицательно качал головой, повторяя время от времена: "Та бай сгино", то есть "Я не знаю".
      Все находившиеся в гостиной и в передней слушали этот необычайный разговор, затаив дыхание. Особенно волновалась Ася. Ей очень хотелось поговорить со своим молчаливым другом, но она боялась помешать Градианову. Наконец Ася не выдержала и спросила:
      - А как меня зовут, ты знаешь?
      Градианов привлек ее к себе, усадил рядом с мальчиком на диван и, указав на хорошенькую девочку пальцем, задал какой-то вопрос своему неразговорчивому собеседника. Тот покачал головой.
      - Та бай сгино.
      - Ася... - подсказала Ася. - Меня зовут Ася.
      Мальчик улыбнулся и с трудом повторил:
      - А...СЯ...
      - Ну, вот видишь! - радостно воскликнула девочка. - А тебя как зовут?
      Градианов перевел ее слова и ткнул пальцем в грудь мальчику. Тот растерянно глянул на него, потом на Асю, его глаза, полные напряжения и тревоги, скользнули по лицам Ирины и Одарки, наконец, он постучал тощим кулачком по своей груди и выдохнул какое-то странное короткое слово.
      - И?.. - быстро спросил Градианов.
      - Рума! - уже ясно сказал мальчик. - Та Рума! - повторил он и еще раз стукнул себя кулачком в грудь.
      - Его зовут Рума! - взволнованно крикнул Градианов. - Он вспомнил свое имя!..
      В передней зашумели, кое-кто из корреспондентов даже попытался прорваться в гостиную, но Цыбулькин поправил свою папаху, стал на пороге и сурово произнес:
      - Товарищи! Порядок!
      - Рума! - радостно воскликнул мальчик, которого Ася уже успела поцеловать раз пять, приговаривая:
      - Румочка ты мой хороший!..
      Мягко, ласково Градианов стал задавать вопросы, будто приглашая Руму принять участие в отгадывании интересных загадок. Он то указывал на руку мальчика, то на его ногу, то на волосы. Иногда мальчик тихо произносил какое-нибудь слово, но чаще отрицательно качал головой и повторял уже знакомую всем фразу:
      - Та бай сгино...
      Неожиданно он закрыл глаза и, откинув голову на спинку дивана, затих.
      - Что с ним?! - испуганно воскликнула Ирина.
      - Обморок? - тревожно спросила Одарка.
      Градианов наклонился над Румой, пощупал его пульс и произнес спокойно:
      - Он уснул...
      - Он еще совсем слабенький, - сказала Ирина и с материнской нежностью поправила волосы, упавшие на потный лоб спящего мальчика.
      - Товарищи! - громким шопотом сказал Цыбулькин, повернувшись к корреспондентам. - Мальчик спит. Есть предложение выйти из помещения подышать свежим воздухом...
      Цыбулькин вышел вместе со всеми корреспондентами и огляделся по сторонам: деда Андрейчика не было. Цыбулькин вспомнил, что старик собирался на дежурство. Молодой арктанинский механик решил рассказать старому радисту о беседе Градианова с приемышем Ветлугиных.
      "Значит вспомнил?.. Рума!..", - подумал он и направился к радиорубке.
      Подле рубки уже стояли корреспонденты. Среди них не было англичанина Сайкса и Васенькина.
      - Что случилось? - спросил Цыбулькин, имея в виду скопление журналистов подле радиостанции.
      - Стали в очередь. Передаем сенсационное сообщение, - пояснил Топорков (Гасай). - Но антарктический корреспондент, оказывается, опередил всех нас и уже повис на аппарате.
      Цыбулькин вошел в рубку и услышал разговор Васенькина с дедом Андрейчиком. "Антарктический корреспондент", видимо, только что явился к старому радисту.
      - Мне очень нужно известить мою редакцию... - говорил Васенькин.
      Но дед Андрейчик не слушал его. Он замахал руками и прошипел:
      - Тихо!..
      Не снимая наушников, старый радист слушал какую-то передачу. Рука его наносила карандашом на бумагу цифры, буквы, слова.
      Цыбулькин и Васенькин заглянули через плечо деда Андрейчика и прочли его запись:
      "Арктания. 21-Н. 13-0. 5-Х. 800+1. = 15,74-У. ДС, Ч-ДН-Ч. 101. Норд".
      Старый радист был очень взволнован. Продолжая записывать слышимую им передачу, он покосился на "корреспондента" и сказал:
      - Прошу выйти...
      Васенькин быстро извлек из кармана красную книжку и сказал:
      - Я сотрудник органов безопасности. Прибыл сюда со специальным заданием... Откуда эта шифрограмма?..
      Дед Андрейчик уже окончил свою запись и, не снимая наушников, внимательно осмотрел документ Васенькина.
      - Очень кстати, - сказал он, возвращая красную книжку. Здесь с Арктании кто-то только что на коротких волнах передал шифрованную радиограмму... Шифр подозрительный. Я, кажется, с этим шифром уже встречался во время войны.
      - Позовите ленинградского корреспондента! - обратившись к Цыбулькину, приказал Васенькин.
      - Есть позвать ленинградского корреспондента! - четко по-военному ответил Цыбулькин и, подбежав к двери, выкрикнул:
      - Товарищ ленинградский корреспондент! Вас просят войти!..
      Столпившиеся подле двери рубки журналисты недовольно загудели, но Топорков уже юркнул в дверь, которую тотчас же захлопнул за ним Цыбулькин.
      - Петро! Шифрованная радиограмма! - сказал Васенькин и протянул Топоркову запись старого радиста. - Только что передана откуда-то с Арктании.
      Топорков взглянул на шифрограмму и вынул из кармана маленькую книжку. Полистав ее, он сказал Васенькину:
      - Пишите! Арктания... "Память вернулась... Опасность разоблачения... Приступайте к делу... Норд...". Это либо условный знак, либо кличка радиста.
      - Все ясно. Здесь находится агент тех, от кого ушел мальчик Рума, - резюмировал Васенькин.
      - Ваня! Вызови сюда Владимира! - коротко приказал дед Андрейчик.
      Цыбулькин подошел к телефону и включил его.
      - Васенькин! Ты помнишь того англичанина с бледной рожей и желтыми зубами? - спросил Топорков.
      - Освальд Сайкс...
      - Да... Этот Сайкс куда-то исчез. Займись им. Это он, наверное, и предлагает своим друзьям "приступить к делу".
      - Точно! Я видел, как он из дома Ветлугиных направился к гостинице, - вспомнил Цыбулькин.
      Васенькин проверил свой револьвер и побежал к выходу. В дверях он столкнулся с Ветлугиным.
      - Цыбулькин! Доложи начальнику... - коротко сказал дед Андрейчик и поднял руку, призывая к тишине.
      Цыбулькин вполголоса стал объяснять Ветлугину все, что произошло в рубке. Лицо начальника Арктании стало озабоченным. Он хотел задать какой-то вопрос деду Андрейчику, но тот замахал на него рукой. Старик записывал новую шифрограмму, а Топорков, заглядывая в его запись, тут же сверял сказанное со своей книжечкой и переводил:
      "Оставайтесь борту Арктании. Через минуту предъявляем требование спустить на лед вас и мальчика...".
      Ветлугин и дед Андрейчик уже прочли перевод.
      - Ясно?.. - спросил дед Андрейчик, глядя через пле, чо на зятя.
      - Ясно... - ответил Ветлугин.
      - Ага!.. А вот и ультиматум... - поправив наушники, сказал дед Андрейчик. Он повернул какой-то рычажок на - пульте. И тотчас же в рубке послышался хрипловатый старческий голос:
      "Командиру Арктании... Приказываю немедленно спустить на лед корреспондента Сайкса и мальчика Руму... В случае невыполнения приказа ваша станция будет уничтожена... Срок выполнения - пять минут...".
      Видимо кто-то на льду недалеко от Арктании установил свою рацию и радировал.
      - Ваня! За мной! - крикнул Ветлугин и выпрыгнул из; рубки вместе с Цыбулькиным.
      В этот миг где-то за бортом "Арктании" раздался гулкий взрыв.
      Корреспонденты бросились к борту станции и даже без биноклей увидели, как в полукилометре от Арктании на лед посыпались большие и мелкие обломки льда, невидимому взорванного снизу, из воды. Вслед за тем в образовавшейся большой полынье показались башенка и палуба подводной лодки. Тотчас же из люков в бортах лодки выглянуло дуло пушки.
      Не глядя на вынырнувшую из-подо льда субмарину, Ветлугин добежал до ангара и крикнул Цыбулькину:
      - Выводи "Маруську"!..
      По телефону он передал деду Андрейчику несколько слов:
      - Цыбулькин на "Маруське" приблизится к ним.. Просите еще пять минут отсрочки...
      - Ты что? - оторопело спросил дед Андрейчик.
      - Выполняйте! Осталась одна минута!
      Старый радист понял, что Ветлугин хочет выиграть время.
      - Радируйте! - приказал деду Андрейчику Ветлугин. "Сайкс и Рума будут посажены на вертолет и спущены на лед подле субмарины".
      Цыбулькин тем временем уже выводил из ангара небольшой вертолет "Маруську", лично принадлежавший деду Андрейчику.
      Через минуту от неизвестных с субмарины последовал ответ:
      "Ждем подтверждения Сайкса...".
      Еще оставшийся в радиорубке Герасим Топорков тем же самым шифром, которым агент неизвестных с Арктании передал свою радиограмму, продиктовал деду Андрейчику "ответ Сайкса":
      "Полная договоренность. Мальчик усажен в вертолет. Через две минуты поднимаемся в воздух. Норд".
      А тем временем с "Сайксом"" приключилась неприятная история. Ворвавшись в его комнату, Васенькин увидел на столе небольшую портативную рацию и вещи, вывороченные из чемодана на пол. "Сайкса" в комнате не оказалось. Открытое окно ясно говорило о том, что "английский корреспондент" ушел из этой комнаты недавно и не через дверь...
      Выхватив револьвер, Васенькин выпрыгнул в окно и огляделся по сторонам. "Сайкса" нигде не было видно...
      В этот миг раздался взрыв: это вражеская субмарина готовилась всплыть. Притаившийся за небольшим домиком, где жили и работали гидрологи, "Сайкс" принял гул взрыва за сигнал. Он бросился опрометью к борту станции. За спиной у него Васенькин заметил парашютную укладку,
      - Стой! - крикнул Васенькин.
      "Сайкс" на бегу оглянулся, но не остановился, до борта станции оставалось несколько шагов.
      Васенькин выстрелил, почти не целясь. "Сайкс" упал за раструб воздуходува и, выхватив из кармана пистолет-автомат, выпустил в Васенькина целую обойму, тридцать пуль. Но так как высунуть голову из-за раструба и прицелиться он не решался, то все пули с визгом прошли над головой Васенькина.
      Молодой разведчик стал за угол маленькой арктанинской гостиницы и вступил в перестрелку с "Сайксом". Две пули, посланные прямо в раструб воздуходува, убедили его, что раструб сделан из прочного металла и служит надежным укрытием для "Сайкса".
      Стрельба в этом месте Арктании привлекла внимание корреспондентов и работников летающей станции. Однако никто не мог понять, кто и с кем ведет перестрелку. Лишь сыпавшийся из-за раструба град пуль дал понять, что там прячется злоумышленник. Два научных сотрудника были ранены, остальные попрятались и не рисковали высовываться. Услыхав стрельбу и увидев раненых, Михаил Столяров понял, что укрывшегося за раструбом воздуходува стрелка можно "взять", только подкравшись к нему из-за борта станции, в пяти шагах от которого затаился "Сайке".
      Не долго думая, Столяров перемахнул через борт и, повиснув на руках, стал за бортом передвигаться в сторону "Сайкса". Неожиданно он увидел, как над Арктанией поднялся вертолет, но молодой геофизик, вися за бортом летающей станции и не обращая ни на что внимания, продолжал приближаться к "Сайксу". Минуты через три, определив по звуку выстрелов, что стрелок за раструбом находится как раз против него, Столяров подтянулся на руках и выглянул из-за борта. "Сайкс", не оглядываясь, отстреливался от Васенькина.
      Столяров стал перелезать через борт.
      Васенькин увидел лезшего через борт человека. Показавшееся в этот миг из-за туч солнце помешало ему разглядеть неожиданно появившегося незнакомца. Васенькин уже направил на него револьвер, решив, что к "Сайксу" прибыло подкрепление, но сзади тронула его за плечо Одарка и взволнованно прошептала:
      - Это геофизик Столяров... Не давайте тому, за раструбом, повернуться...
      Васенькин усилил обстрел раструба и внезапно прекратил стрельбу, когда Столяров ползком достаточно приблизился к "Сайксу". Молодой геофизик вскочил и через мгновение навалился на "Сайкса", крепко зажав его руку с автоматом...
      На помощь Столярову уже бежали Васенькин и арктанинцы.
      А "Маруська" с Цыбулькиным в это время кружилась над субмариной.
      Стоя на вышке Арктании, Ветлугин напряженно наблюдал за "Маруськой" в бинокль. Он видел, как сидевший за штурвалом Цыбулькин напряженно вглядывался в притаившуюся субмарину. Ни одного человека на ее палубе не было видно, но дуло зенитки, высунувшееся из люка башни субмарины, неотступно следовало за маленьким вертолетом, выбиравшим место для посадки...
      Из иллюминаторов субмарины враги пристально наблюдали за приближавшимся вертолетом, но как ни смотрели они, все же не разглядели, что, описывая над полыньей круг, "Маруська" оставляла позади себя легкий след мельчайшей пыли, похожей на слюдяную крошку...
      Мгновение, когда Цыбулькин метрах в ста от субмарины посадил свою авиетку, серебристая пыль легла на лед, покрыв большую площадь вокруг полыньи. И вдруг там, где упала слюдяная пыль, лед задымился... Клубы черного дыма окутали "Маруську" и субмарину.
      Ветлугин на вышке увидел черное облако на льду и отдал приказ в рупор механикам реактивных двигателей:
      - Полный вверх!..
      Арктанию словно подбросила могучая невидимая рука в темносинее небо, и через мгновение на.том месте, где она только что плавно парила в воздухе, Сверкали ослепительно яркие молнии. Воздух, потрясенный чудовищными взрывами, содрогался и клокотал, как у подножья исполинского водопада. Субмарина посылала снаряд за снарядом. Но, окруженные густыми клубами дыма, подводные артиллеристы вслепую стреляли туда, где Арктании уже не было... Увлеченные стрельбой, таинственные подводники забыли о вертолете, опустившемся на лед где-то вблизи их полыньи. Этим воспользовался Цыбулькин. Он вылез из "Маруськи" и побежал к полынье. Снег и мелкие ропаки скрипели у него под ногами, но за грохотом обстрела ничего не было слышно.
      Окутанный дымом Цыбулькин не видел субмарины, но по вспышкам выстрелов ее пушки определил, что она совсем близко. Он пополз вперед по-пластунски. Наконец, сквозь клубы дыма, все еще испускаемого "слюдяной пылью" на льду, он разглядел очертания башни лодки. Люк был открыт, и зенитка, высунувшись из него, посылала куда-то в высоту снаряд за снарядом, откатываясь вниз и выкатываясь снова.
      Цыбулькин вынул из карманов три гранаты, вскочил, нацелился и одну за другой метнул их в люк башни. Две первые гранаты упали в воду и взорвались, подняв два больших фонтана воды и льда, но одна все же попала прямо в люк. Раздался сильный глухой удар, и зенитка перестала выскакивать из люка. Потом Цыбулькин услышал, как тяжело захлопнулась крышка люка и башня стала опускаться в воду...
      - Порядок... - тихо сказал Цыбулькин и мысленно закончил: "Огонь противника подавлен... Враг отступил в неизвестном направлении...".
      XI. ЖИЛЕЦ "АВАРИЙНОЙ ГОСТИНИЦЫ"
      Крохотный поселок в бухте Тикси возник в первые годы строительства социализма. Большой же город Североград, с населением в сто тысяч человек, выросший на месте этого поселка, насчитывал всего лишь несколько лет своего существования. Вполне благоустроенный, мало отличающийся от лучших городов Европы, Азии и Америки, он, однако, имел свое собственное лицо. Здесь были сосредоточены учреждения, ведавшие хозяйством Заполярья, и научно-исследовательские институты Арктики. Аэросаням жители Северограда явно отдавали предпочтение перед другими средствами передвижения, но на улицах его нередко можно было встретить и собачью упряжку с нартами.
      Арктания благополучно ушла от обстрела ее неизвестными полярными пиратами и опустилась на окраине Северограда. Весть о нападении на летающую полярную станцию была получена в Северограде еще в то время, когда надо льдами Северного полюса рвались атомные снаряды. Немедленно из Северограда помчались на полюс ракетные самолеты, чтобы перехватить подводные суда, направлявшиеся из центральной части Ледовитого океана в континентальные порты. Предстояла сложная операция по обнаружению всех субмарин и конвоирование их до места следования. Однако летчикам облегчил задачу Цыбулькин. Когда разбойничья субмарина захлопнула крышку люка и ушла под лед, Цыбулькин быстро отыскал свою "Маруську" и, пользуясь акустическим прибором, повел самым малым ходом свой вертолет вслед за разбойничьей субмариной.
      В ста километрах от полюса, идя почти строго по 20-му меридиану, Цыбулькин определил, что подводная лодка стала опускаться на грунт. Погружалась она медленно. Достигнув пятисотметровой глубины, подводные пираты выключили двигатель...
      Как раз в это время над "Маруськой" появилось звено советских реактивных самолетов. Цыбулькин радировал им:
      "Внимание! Неизвестная субмарина, напавшая на Арктанию, погрузилась здесь на большую глубину и выключила двигатель. Механик Цыбулькин".
      К месту погружения субмарины были высланы акустики, радисты и теленаблюдатели. Такие же группы высадились на лед вдоль границ всего "опасного квадрата". Пассажирским и грузовым подводным судам было предложено обходить этот квадрат не менее чем за сто километров.
      Акустики и радисты провели на льду целые сутки, но подводная лодка не подавала признаков жизни, и шум ее двигателя ни разу не был уловлен акустическими приборами, опущенными глубоко в воду под лед. Оставалось предположить, что таинственная субмарина, поврежденная бронебойной гранатой Цыбулькина, затонула, либо легла на грунт где-нибудь в гроте подводного хребта имени Ломоносова, в этом месте пересекавшего дно Ледовитого океана.
      Акустикам, радистам и теленаблюдателям были доставлены палатки, продовольствие, приборы и оружие, в том числе и весьма эффективные глубинные бомбы. На льду в районе Северного полюса, как в 1937, 1950, 1954 и 1955 годах, вновь появились черные палатки. Только советские наблюдатели на этот раз уже не дрейфовали вместе с ледяными полями, а передвигали свои палатки и сани на север так, чтобы все время не выходить из "опасного квадрата"...
      Однако разгадка тайны, окружавшей неожиданное нападение на Арктанию, пришла не с Северного полюса, а из Северограда, где обосновались арктанинцы. Чтобы объяснить, как это случилось, вернемся на некоторое время к тому самому "английскому корреспонденту", к "мистеру Сайксу", который вызвал пиратскую субмарину, а затем отчаянно отстреливался на борту Арктании.
      Мистера Сайкса власти острова Седова поселили в здании народного суда, в особой пристройке, иронически называемой жителями Северограда "аварийной гостиницей".
      В первые годы, когда только возник поселок в бухте Тикси, его жители обходились без специальных тюремных сооружений, в "большом же арктическом городе Северограде, основанном у этой станции на великом северо-восточном морском пути, тюрьму строить было незачем: преступления не часто совершались в Арктике, а совершаемые не заслуживали того, чтобы ради них строить особый дом лишения свободы.