Везде видны следы ее шагов:
      с палаток черных капли то и дело
      стекают вниз. Ручей среди снегов
      отыскивает путь себе несмело.
      Обильный снег растаял, наконец,
      проталины виднеются повсюду,
      а наша гордость - ледяной дворец
      обрушился бесформенною грудой.
      Пускай весна, что к нам пришла сюда,
      покажется иному скромной тенью
      "земной весны". Пусть тающего льда
      не сменит яблонь пышное цветенье.
      Но тем дороже нам ее приход
      без соловьев и без весенней сини,
      что мы ее встречаем в этот год
      у Северного полюса на льдине...
      "Эти стихи были написаны в 1954 году. А теперь и мы встречаем весну у Северного полюса, - подумала Одарка, глядя в окно. - Но встречаем уже не на льдине...".
      Она вновь склонилась над книгой. Это были записки и дневники советских ученых - участников легендарных дрейфов на льдинах.
      "Широко раскинулся лагерь нашей дрейфующей станции, - читала Одарка. - Трещат моторы гидрологических лебедок, гудят винты вертолета, слышна команда: "Разом! Взяли!" Это советские полярники устанавливают ящики с тяжелым оборудованием...
      В эти дни трудно представить, что ты на дрейфующем льду, за тысячи километров от берега. Лагерь похож на маленький городок. Палатки, точно большие черные грибы, полукольцом охватили его центр, названный нами Советской площадью. Серебристые разборные домики поблескивают иллюминаторами. Два таких домика образовали просторную кают-компанию - наш клуб, столовую и кинотеатр. Всюду за палатками виднеются покрытые зеленым брезентом длинные штабели ящиков с научными приборами и хозяйственными материалами. Краснеют продолговатые баллоны с отопительным газом. На высоких стеллажах, сооруженных из пустых бензиновых бочек, уложено продовольствие.
      Местами снег стаял совсем. Голубеют небольшие озера, то и дело покрываясь морщинами легкой ряби. У одной из палаток, превращенной в свайный домик, расположился наш автопарк автомобиль "ГАЗ-69" и трактор. Возле вертолета, похожего на огромную красную стрекозу, раскинулось хозяйство его экипажа.
      Рабочий день в разгаре. Начальник дрейфующей станции Алексей Федорович Трешников обходит свои владения. На небольшой, огороженной вехами площадке, Василий Гаврилович Канаки и Платон Платонович Пославский заканчивают последние приготовления к очередным наблюдениям. Трешников направляется к гидрологам. Их хозяйство особенно обширно: в шести рабочих палатках расставлена многочисленная аппаратура для определения скорости и направления течений, для получения проб океанской воды и грунта, для измерения глубины океана. Работа большинства приборов автоматизирована, и получаемые данные непрерывно записываются на ленту".
      Одарка улыбнулась и подумала:
      "В шести рабочих палатках расставлена многочисленная аппаратура гидрологов!.. А у нас на Арктании все наше гидрологическое хозяйство помещается в одной небольшой лаборатории... Тогда была иная аппаратура, не было глубоководного телевидения...".
      Одарка вновь погрузилась в чтение:
      "В одной из палаток гидрологи начнут сейчас измерение глубины. Только заглянув в круглое отверстие лунки, пробитой в ледяной толще, ощущаешь, что под ногами не матушка-земля, а лед. Его бледноголубые стенки, изъеденные водой, круто обрываются вниз, и туда, в бездонную черноту, уходит тоненькая нить стального троса. Над этим окном в океан изогнулась гидрологическая лебедка. Включен мотор. Завертелся барабан, выбирая трос; обгоняя друг друга, стекают вниз капли воды, разрисовывая кругами зеркальную поверхность лунки. Второй гидролог занят проверкой батометров, служащих для забора океанской воды на различных уровнях. Опущенный грузик своей тяжестью захлопывает крышки батометра, и вода нужного горизонта попадает в плен...
      Гидрологи сегодня в хорошем настроении: глубина изменилась по сравнению с предыдущей почти на тысячу метров! Это новые интересные данные для определения рельефа океанского дна в приполюсном районе".
      Одарка отложила книгу и встала. Записки советских полярников первых дрейфующих станций произвели на нее большое впечатление. Одарка всегда вспоминала об этих отважных героях с большой теплотой и благодарностью.
      "Как много они сделали для нас, нынешних советских полярников!" - думала она.
      Девушка подошла к большому круглому аквариуму диаметром не менее двух метров, поставленному на круглом столе.
      Проплывая меж ветвистых изумрудно-зеленых водорослей, стайка серебристых рыбок мегнулась в сторону. Одарка, опустив в воду руку, принялась наводить порядок в аквариуме. Это был не простой аквариум. Дно его являлось своего рода рельефной картой дна океана в районе полюса. Но для того, чтобы лучше объяснить, какое, именно, сооружение стояло на круглом столе в этой комнате, мы должны будем припомнить прошлое, когда первые полярные исследователи Ледовитого океана, взяв несколько промеров глубины, объявили, что все ложе этого океана является огромной и глубокой котловиной. Однако в конце сороковых годов двадцатого века советские ученые стали тщательно изучать дно Ледовитого океана и поняли, насколько сложным был его рельеф. Советские ученые открыли и исследовали на дне Северного океана исполинский горный хребет, пересекающий на тысячи километров весь бассейн океана и делящий его на две части. Открытый русскими учеными, этот подводный массив был назван именем великого русского ученого Михаилы Ломоносова... Высеченный из гранита, отрезок подводного хребта был наглядно представлен на дне аквариума.
      Поднимая полегшие на дно аквариума водоросли, Одарка пела задушевную песню украинской девушки Наталки, тоскующей по своем друге Петрусе. Неожиданно она услышала мужской голос:
      - К вам можно?
      Девушка оглянулась:
      - Владимир Петрович? Войдите...
      Одарка приветливо улыбнулась.
      На пороге появилось двое мужчин. Одного, огромного, круглолицего здоровяка в полярной дохе Одарка хорошо знала, это был начальник воздушной полюсной станции, Владимир Петрович Ветлугин. Рядом с ним стоял незнакомый девушке молодой человек, светловолосый, гладко причесанный. Он смотрел на Одарку с нескрываемым любопытством.
      - К нам гость прибыл, - сказал Ветлугин. - Инженер-геофизик Столяров. Знакомьтесь.
      Молодой человек, приложив руку к груди, поклонился Одарке.
      - Михаил Столяров...
      Девушка тоже поклонилась.
      - Одарка Барвинок...
      Ветлугин вынул из руки Одарки мокрую ветку красивой водоросли. С ветки капала вода.
      - "Барвинок" по-украински означает "вьющаяся травка". Не так ли? - посмеиваясь, спросил Ветлугин. Одарка рассмеялась. Ее фамилия была Барвинок.
      - Да... Травка... Это я в водоеме порядок наводила. Но что же вы стоите?
      Ветлугин заспешил:
      - Я побегу. Ночью будет шторм. Надо станцию подготовить, а товарища Столярова поручаю вам. Он расскажет, зачем к нам прибыл.
      Уже из передней Ветлугин крикнул:
      - Обедать к нам прошу! Непременно!
      Столяров пристально разглядывал каменистую гряду на дне аквариума, наконец, сказал:
      - Очень оригинальная карта морского дна... Это ваше произведение?
      Одарка внимательно посмотрела на свой аквариум, будто увидела его впервые:
      - Нет... Это коллективный труд... Карта дна еще не закончена.
      - Да? А чего тут не хватает? - спросил Столяров.
      - Тут не нанесена одна весьма своеобразная скала, которую недавно мне удалось обнаружить вот в этой горной ветви Ломоносовского хребта...
      Одарка взяла со стола тонкую палочку, опустила в аквариум и указала ею на один из участков каменистого дна.
      - Чем же своеобразна эта скала? - спросил Столяров.
      - Формой своей она напоминает африканскую Столовую гору, то есть имеет почти плоскую вершину.
      Столяров внимательно смотрел на Одарку.
      - Это замечательное открытие! - сказал он и подошел поближе к аквариуму. - Где именно находится эта Столовая скала?
      Одарка вновь опустила свою указку в воду.
      - Я спрашиваю, далеко ли от полюса находится ваша скала? - с улыбкой остановил ее молодой геофизик.
      - Километрах в ста отсюда... Но почему вы считаете это "замечательным открытием"? Мы лишь продолжаем изучение подводного хребта, открытого нашими предшественниками - советскими полярниками.
      Столяров вопросительно взглянул на девушку, стоявшую по другую сторону большого водоема, и сделал несколько шагов по комнате.
      - Скажите, - спросил он, - опускались ли вы в воду, чтобы определить местоположение вашей скалы, ее форму и прочее?
      Одарка отрицательно покачала головой:
      - Нет... И я об этом очень жалею. Она находится на большой глубине... Мои товарищи и я пользовались телевизионными лотами...
      Столяров остановился.
      - Вот! Это и замечательно! Мы живем уже в такую эпоху, когда благодаря самой совершенной в мире советской технике ученый может многое видеть в окружающей его природе, не выходя из своего кабинета.
      Одарка скептически улыбнулась:
      - Это удобно, но неинтересно. Я с большей охотой заменила бы свои телелоты и глубинные радиозонды хорошей батисферой или новым, глубоководным скафандром. Мне хочется побывать на вершине этой подводной скалы.
      - Думаю, что вы еще успеете подняться... то есть, простите, опуститься на вершину своей горы, - с улыбкой сказал Столяров.
      Он подошел к окну. За окном расстилалось большое ледяное поле.
      - Белое безмолвие... Так любили когда-то выражаться об Арктике беллетристы, - задумчиво произнес молодой геофизик.
      Одарка тоже подошла к окну:
      - Любили... Но сейчас Арктика уже не безмолвна, над Арктикой почти не умолкая рокочут моторы самолетов, а на полюс, как видите, переселились люди из Москвы, Киева, Риги... А вы откуда?
      - Сейчас я из Москвы, а родился и вырос на Урале, в Златоусте, - ответил Столяров.
      - Красивые места! Я была там, в горном заповеднике.
      - А-а! Миасская пещера?
      - Да. Прямо из сказки Бажова. Помните подземные богатства "Хозяйки медной горы"?
      - Помню...
      Столяров рассмеялся.
      - Вы, Одарка, тоже из сказки.
      Одарка смотрела на него удивленно:
      - Почему?
      - Хозяйка подводной горы.
      Одарка пожала плечами:
      - Во-первых, это не гора, а только большая скала. А во-вторых - это открытие не только мое...
      - Я знаю, - перебил ее Столяров. - Кстати, на какой глубине находится вершина этой скалы?
      - На глубине пятисот метров.
      - Какие породы преобладают в ней?
      - Гранит, кварц...
      Помолчали... Столяров внимательно глядел на стоявшую перед ним круглолицую миловидную девушку. У нее были большие, как и у многих украинских девушек, карие глаза, готовые в любой миг загореться буйным огнем смеха, а через минуту подернуться тенью грусти.
      Одарка отвела от него внимательный наблюдающий взгляд.
      - Я на днях видела вас на экране кинорадиогазеты, - сказала она. - Расскажите о своей подземной торпеде. Это очень интересно.
      Они стояли подле огромного, почти во всю стену окна; перед их взором, далеко внизу расстилалось бескрайное море льда, казалось, будто разбушевался там за окном седой океан и в одно мгновенье застыл навеки. А над ледяным полем стояло безоблачное, глубокое темно-синее небо, чуть позолоченное весенним солнцем.
      Столяров залюбовался дикой красотой полярной природы.
      - Хорошо... - тихо сказал он.
      - Очень хорошо, - прошептала Одарка.
      И здесь, стоя перед этим широко раскрывшимся, словно с иной планеты сошедшим ледяным полем, Столяров рассказал Одарке о своей юношеской мечте, осуществленной после десяти лет упорного труда, об удивительном атомном снаряде, который по воле человека сможет преобразить лицо земли.
      - Когда-то английский геофизик Джоли только допускал, что радиоактивные процессы в недрах земли рождают новые горы и острова. А сейчас с помощью атомной энергии советские ученые смогут поднять со дна океана горы и холмы! Там, где была на тысячу километров вокруг вода, мы, советские люди, вместе с людьми других стран создадим острова! Вот, смотрите...
      Столяров подошел к столу и развернул чертеж.
      - Это схема моей подземной атомной торпеды. С этой торпедой мы пошлем в недра земли новый радиоактивный элемент "циклоний", он вызовет в недрах земли искусственный геологический процесс, который протечет быстрее, чем протекает в природе, но не настолько быстро, чтобы вызвать катастрофу. Подводная скала, которую вы, Одарка, открыли на дне океана, выступит над поверхностью воды; она сама придет сюда к нам. Здесь, на полюсе появится настоящий естественный остров, которому не нужны будут ракетные якоря, теплый воздух и гелий.
      Одарка, с восхищением до сих пор следившая за словами Столярова, в раздумье склонилась над своим водоемом.
      - Все, что вы рассказали, прекрасно. Но я боюсь, что разлюблю свою подводную скалу, как только она поднимется на поверхность.
      Столяров смотрел на нее удивленно.
      - Почему?
      - Потому, что я больше люблю Арктанию... - задумчиво глядя в окно, ответила Одарка.
      Столяров растерянно развел руками.
      - Мне тяжело вас огорчать, но...
      Он умолк.
      - Что?.. - Одарка смотрела на него тревожно.
      - Я прибыл на Арктанию для первых изыскательских работ. По решению Высшего научного комитета при Совете Министров СССР здесь в районе полюса будет произведен первый в мире опыт поднятия мирского дна с помощью изобретенного мною снаряда.
      - А Арктания?..
      - Если мой опыт удастся, воздушная станция над полюсом уже не будет нужна. Полюсную станцию можно будет расположить на новом острове.
      Одарка опустила голову. Видя ее печаль, Столяров сказал:
      - Я думаю, что такое чудесное сооружение, как Арктания, не останется без дела. Советские ученые используют ее для каких-нибудь новых важных научных изысканий...
      * * *
      Одарка водила Столярова по палубе воздушной станции. С таким же воодушевлением, как молодой геофизик час назад рассказывал ей о своей атомной подземной торпеде, она сейчас говорила о своей любимой Арктании. На ее лице светилась гордость. Она говорила:
      - Еще недавно в область физики тонких пленок вторгалось лишь смелое воображение сочинителей фантастических романов, а сейчас...
      - Сейчас из пористых сверхлегких металлов, наполненных газом, строят самолеты и даже здания, - закончил Столяров. Я это знаю.
      Одарка продолжала:
      - Арктания создана из гелинита. Весь ее корпус пронизан легчайшим газом, впервые обнаруженным учеными в спектре солнца и затем уже открытым на земле.
      Столяров быстрым взглядом окинул удивительный воздушный корабль, неподвижно парящий над арктическими льдами.
      - Ваша Арктания напоминает мне могучего орла, кости которого наполнены воздухом.
      - Ее строили люди, похожие на орлов, с крылатой мыслью и очень смелые, - взволнованно сказала Одарка.
      Она подошла к борту и, опустив руку вниз, указала на раструбы ракетных камер, заключенных в днище станции. Столяров склонился над бортом станции. Оглушительно ревущие ракетные двигатели уже отошли в прошлое, и молодой геофизик слышал могучее, но мягкое дыхание ракетных камер, - из их раструбов вытекал бесцветный газ. Снежная пыль, попадая в раскаленную струю газа, разлеталась во все стороны в виде радужных капель.
      - Полет на месте! Красиво! - восхищенно воскликнул Столяров.
      Пройдя в центр станции, молодые люди остановились подле большого прозрачного шатра, внутри которого виднелась небольшая черная палатка. Одарка выразительно посмотрела на своего спутника. Столяров узнал эту историческую палатку и прочел на ней надпись:
      У 937 ю д. ПЕРВАЯ ДРЕЙФУЮЩАЯ СТАНЦИЯ
      ГЛАВСЕВМОРПУТЬ - "СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС".
      Одарка засмеялась.
      - Мы, арктанинцы, называем эту палатку "нашей маманей". Это жилье первых советских поселенцев на полюсе.
      IV. РАЗГОВОР О ШАЙНО И ФАУ
      В небольшой уютной столовой Ветлугиных мать Юры, метеоролог Арктании Ирина Ветлугина, маленькая голубоглазая женщина с лицом тихой и умной девочки, накрывала на стол. Вошел дед Андрейчик. Потирая сухие маленькие руки, он втянул теплый воздух комнаты и сладко зажмурился:
      - Пахнет борщом. Приятно!.. И еще... постой... Чем же еще пахнет?..
      - Угадай, - лукаво улыбаясь, сказала Ирина.
      - Голубцами! Право же, голубцами!..
      - Правильно! - подтвердила Ирина. Она знала, что ее отец - любитель голубцов, и попросила в арктанинской столовой изготовить сегодня голубцы.
      Дед огляделся деловито и уже без всякого юмора спросил:
      - А где Юра?
      - Отпросился на часок полетать.
      - А-а! Так вот куда он мою кирку утащил! Амундсена собирается во льду искать.
      Ирина удивленно взглянула на отца.
      - То есть как это "искать"? Не понимаю.
      - Не понимаешь? А вот он тебе расскажет. Даже точно укажет координаты, где в данное время нужно искать труп погибшего Амундсена.
      Ирина пожала плечами:
      - Каждый раз что-нибудь новое. Зачем ему понадобился труп Амундсена?
      Дед Андрейчик заложил руки за спину и забегал по комнате, плутовато поглядывая на дочь.
      - Ай-яй-яй! Какая же ты отсталая, дочка! Ты даже не знаешь, что профессор Бахметьев уже оживил двух замороженных макак.
      Ирина смотрела на отца изумленно.
      - При чем тут макаки?
      - Вот тебе на! - с напускным гневом воскликнул дед Андрейчик. - Как это, "при чем тут макаки"?... Если макаки заморозились и потом обратно разморозились, то почему бы нашему Юрке не найти замерзшего Амундсена и тоже не "разморозить" его? Ведь это же пустячное дело!..
      Ирина неодобрительно покачала головой:
      - Новая затея.
      Старик усмехнулся:
      - Это пока еще не затея, а идея. Идея красивая, как сказка. Это хорошо! Из таких малолетних фантастов потом получаются смелые экспериментаторы, ученые, инженеры. Но сейчас за ним надо смотреть в оба. Если он вздумает сам полететь на поиски Амундсена, он может попасть в беду.
      Ирина была явно обеспокоена.
      - Я поговорю с ним. Надо запретить ему одному летать на вертолете.
      - А вот это уже ни к чему! - возразил старик. - Запретом тут не поможешь... Я обещал ему слетать с ним на то место, где он хочет искать Амундсена. Пусть сам убедится, что идея его - лишь плод детского воображения...
      Ирина, покачав головой, только вздохнула.
      Вошел Ветлугин, спросил:
      - А Одарки со Столяровым еще нет?
      Дед Андрейчик засмеялся.
      - Так вот они и прибежали к тебе. Ведь она его лет двадцать пять не видела, а он ее, пожалуй, и все тридцать...
      Но в дверь постучали, и Одарка, румяная, сияющая, вошла в комнату со Столяровым.
      Через минуту Столяров уже как старый знакомый беседовал одновременно с Ветлугиным и с дедом Андрейчиком.
      - Ну, что, молодой человек? Нравится вам наша висюлька? посмеиваясь, спросил старый радист.
      - Чудесная висюлька, Степан Никитич! Сказочный ковер-самолет, да и только.
      - Ага! Сказки многие сейчас былью стали. Помню я одно древнее сказание о том, как плененный народ в свою землю шел. Враги его настигали, а впереди море, и на берегу ни одной лодочки! Вождь того народа ударил жезлом по воде - и разверзлось море, встала вода стеной по обе стороны, и прошел народ по дну морскому, как по сухой долине. На врагов же его рухнули водяные стены, и погибли жестокие люди... А теперь выискались такие волшебники, что Дно морское хотят поднять и на нем, как на огороде, картошку сажать.
      - Зачем же картошку, Степан Никитич?
      Столяров улыбнулся.
      - Мы на поднятом дне морском радиорубку поставим и оттуда во все концы земного шара сводки и прогнозы о погоде будем рассылать.
      Ветлугин внимательно посмотрел на Столярова.
      - Так вот зачем вы сюда пожаловали! - воскликнул дед Андрейчик.
      Но Ирина прервала разговор:
      - Прошу к столу!..
      Вдруг распахнулась дверь, и ворвался Юра, в дохе, в рукавицах. За ним белым клубочком вкатилась Ася.
      В руках у Юры был найденный им во льду пистолет. Из предосторожности Юра держал его за дуло.
      Все удивленно смотрели на детей.
      - Папа!.. - Юра шагнул к отцу. - Я нашел во льду пистолет!
      Ветлугин взял из рук Юры находку и внимательно ее оглядел.
      Ирина тревожно смотрела на мужа.
      - Осторожно, Володя!
      - Сигнальный ракетный пистолет, - сказал дед Андрейчик, разглядывая из-за плеча зятя находку Юры. Он протянул руку и повернул какой-то рычажок.
      - Предохранитель... Вот так... Теперь из него ничто не выскочит.
      - Из него уже выскочило! - пропищала Ася.
      - Что?! - в ужасе вскрикнула Ирина.
      - Там... на льду... я не знал и нажал вот здесь... - виновато сказал Юра и показал на . кнопку пистолета. - Да! А он сделал "дзынь". И из него выскочил огонь и стал гореть прямо на льду.
      - Сигнальная ракета... - пояснил дед Андрейчик.
      Ветлугин смотрел на Юру строго:
      - Зачем же ты нажимал у него спуск?
      - Я не знал...
      Дед Андрейчик качнул головой:
      - Н-да... Ловко... Вот тебе на!
      Отложив в сторону пистолет, Ветлугин приказал детям:
      - Раздевайтесь и рассказывайте...
      Дети быстро скинули свои шубы. Юра уселся против отца, помолчал немного, чтобы успокоиться, и подробно, но сбивчиво стал рассказывать, при каких обстоятельствах и где именно он нашел пистолет.
      Ася присутствовала тут же. Она не могла усидеть на месте, то и дело вставляла свое слово в рассказ Юры:
      - Юра подкрался к нему, и мы вместе крикнули: "Это дохлый моржонок!"
      - Юра вытащил его, и мы вместе крикнули: "Это пистолет!"
      Найденный Юрой пистолет лежал на столе.
      - Что думает об этой находке Степан Никитич? - спросил Ветлугин.
      Дед Андрейчик шевельнул бровями:
      - Я думаю, эта игрушка принадлежала какому-нибудь летчику-молодчику из компании Шайно. Лет десять назад они на своих "Мустангах" рыскали над всей Арктикой и нападали на мирные советские и американские самолеты, все старались нас с Америкой поссорить.
      - Вполне возможно, - согласился Ветлугин. - Я помню, когда пассажирские самолеты стали летать в сопровождении истребителей, "Мустанги" посыпались с неба, как мороженые воробьи.
      - Точно! - сказал дед Андрейчик и засмеялся. - А когда летишь кувырком с хорошей высоты, можно потерять все, даже сигнальный пистолет.
      Асе не терпелось, она порывалась спросить о чем-то, но не смела, - уж очень серьезные разговоры вели взрослые.
      Наконец, она решилась:
      - Дядя Володя, а как на лед моржонок дохлый попал?
      Юра уже рассказал отцу, как они с Асей обнаружили на льду дохлого моржонка, как стали рыть ему могилу и как при этом нашли пистолет.
      - Моржонок? - что-то припоминая, сказал Ветлугин. Вспомнил!.. Недавно самолет московского зоопарка прилетел в заповедник на Новую Землю за партией ластоногих для обмена с бостонским зоопарком. Одного моржонка отняли от больной матери и вместе со всей партией погрузили на транспортный самолет. Ластоногие путешественники благополучно прибыли в Америку. Все звери вели себя спокойно, кроме этого внезапно осиротевшего усатого младенца. Он ревел не только в дороге, но и в зоопарке. Работникам зоопарка стало ясно, что он вот-вот околеет.
      Видимо они пожалели моржонка и решили с первым грузовым самолетом отправить его обратно к матери. Погрузили, но он, бедняга, не долетел, околел в дороге. Его и бросили в люк. Мне рассказывал об этом директор новоземельского заповедника. Вы с Юрой наткнулись на тушу этого неудачливого путешественника. Не иначе.
      - А как же моржонок с такой высоты упал и совсем целым остался? - изумилась Ася.
      - Значит, по всем правилам упал, - сказал Андрейчик. - Я видел, как во время воздушного боя над Ладожским озером в 1942 году один фашистский летчик грохнулся об лед. С высоты пятисот метров упал, а на льду лежал, как свеженький.
      Разговоры и воспоминания о Великой Отечественной войне и о шайке международных гангстеров, стремившихся разжечь третью мировую войну, затянулись. Встревоженная Ирина уже успокоилась и попросила мужа припрятать где-нибудь Юрину находку. Ветлугин отнес найденный Юрой пистолет к себе в кабинет и спрятал в письменный стол.
      После обеда все разошлись. Лишь дед Андрейчик и Юра остались в доме. Старый радист был свободен от дежурства и, устроившись в уютном кресле-качалке, собирался вздремнуть, но планы его нарушил внук. Юра подсел к деду и, два раза сокрушенно вздохнув, стал смотреть на него виноватыми и ожидающими глазами. Словами этот взгляд можно было бы выразить так:
      "Дедушка! Я вижу, вы собирались поспать и даже закрыли глаза, делая вид, будто спите, но мне очень хочется кое о чем вас порасспросить. Ведь вы так много видели и так много знаете... Да-да! Конечно, я понимаю, что с моей стороны очень нехорошо тревожить старенького дедушку, когда он уселся в кресло-качалку уодремать после обеда. Но я ничего с собой не могу поделать. Меня переполняют миллионы вопросов...".
      Старик приоткрыл один глаз и хмуро поглядел на Юру. Тот, видимо, уходить не собирался.
      - Ну, что тебе? - Дед Андрейчик уставился на Юру недовольным взглядом.
      - Я только на минуточку, - умоляюще сказал Юра. - Вот вы за обедом про мустангов говорили. Это дикие индейские лошади?
      - Нет. Я говорил о других "мустангах". Это не лошади, а ракетные самолеты. На них летали гангстеры международной фашистской организации Шайно и Фау.
      Юра оживился:
      - Вот-вот! Я про Шайно и Фау хотел вас расспросить. Они были вроде Гитлера?
      - Вроде... - лаконично и все еще неохотно произнес старик.
      Юра слыхал и читал про Шайно и Фау. Он не терял надежды, что дед Андрейчик разговорится, и тут уж наверняка можно будет узнать много интересного. Старик и сам любил рассказывать своему непоседливому и любознательному внуку обо всем, что он пережил, видел или узнал на своем долгом веку, но сейчас не мог побороть дремоту и потому втягивался в беседу неохотно. Однако Юра умел и в такие минуты расшевелить деда. Прикинувшись простачком, он задавал самые наивные вопросы. Старик начинал сердиться, входить в азарт, и понемногу завязывалась интересная беседа. Так было и на этот раз. Сперва неохотно и вяло дед стал рассказывать то, что Юре и без того было известно.
      - Да-а... после Гитлера не мало нашлось охотников занять его место... Одни из них страдали манией величия, а другие делали вид, что страдают манией преследования. Первые хотели покорить "весь мир". На более мелкие завоевания они не соглашались, расходы, мол, большие предстоят. А вторые тем временем пугали легковерных людей "всемирным коммунизмом" и требовали только одного: атомных и водородных бомб в количестве неограниченном...
      Дед Андрейчик хорошо помнил те годы, когда, казалось, лишь небольшой искры достаточно было, чтобы весь земной шар охватило испепеляющее пламя самой страшной войны, атомной...
      - Да, это было тревожное время... - продолжал он. - Чуть ли не каждый день на Западе выступали генералы и адмиралы с воинственными речами... Костер войны, погашенный в Корее, грозил вспыхнуть на Тайване. В Америке бесновались оголтелые фашисты и требовали немедленно сбросить на Советский Союз атомные и водородные бомбы...
      - Но у нас ведь тоже были атомные и водородные бомбы? Правда, дедушка? - спросил Юра.
      - Были... А теперь их нет нигде, ни у нас, ни у них. Но в те дни были атомные бомбы, были и такие политиканы, которые хотели уверить всех, что это мы, советские люди, замышляем войну, а не они... Были и процветали еще на земле фабриканты атомного и ракетного оружия, такие как Джайн Фау... Суетились еще недобитые гитлеровские генералы, вроде Шайно... Но войны не хотели два с половиной миллиарда людей, не хотело ее все население земного шара...
      - Я хотел вас про Шайно и Фау расспросить, дедушка, смиренно произнес Юра.
      - Шайно и Фау?.. Ну, что ж, спрашивай.
      У Юры вопросы уже были готовы:
      - Почему их называют "последними на земле поджигателями войны?" - быстро спросил он.
      Дед Андрейчик усмехнулся:
      - Ну, это так, для красного словца. Не они первые, не они последние. Но то, что они долго воду мутили, все старались людей разных стран поссорить, это верно.
      - А зачем они... воду мутили? - удивленно спросил Юра. Многие иносказания деда он понимал буквально.
      - Зачем?.. Джайн Фау был фабрикантом ракетного и атомного оружия. Ему гонка вооружения барыши большие приносила, а Шайно у Гитлера генералом служил, он непрочь был новый вермахт сколотить и самому в Германии новым Гитлером стать.
      - А это правда, что Шайно и Фау потом скрывались и их искали?.. - спросил Юра. Ему хотелось поскорее добраться до самого главного: поиски международных авантюристов, нападения на самолеты, таинственные похищения борцов за мир...
      - Скрывались. В их ремесле самое главное во-время скрыться, - ухмыляясь, подтвердил дед Андрейчик. - Одному пришлось убраться из Германии, когда она объединилась и все немцы даже слышать о новой войне не хотели...
      - Это Шайно! А Фау?..
      - А этому черному ворону не повезло в Соединенных Штатах. Там миллионы людей запротестовали против гонки вооружения и такие фабриканты смерти, как Джайн Фау, стали безработными...
      - Я слыхал, что он перебрался в Южную Америку, - подсказал Юра.
      Дед Андрейчик посмотрел на своего нетерпеливого слушателя и улыбнулся:
      - Я же говорю, что ты, мой дорогой, все лучше меня знаешь. А пристаешь с расспросами.
      - Знаю, но не все, дедушка, - не смущаясь, ответил Юра. Расскажите, как Шайно и Фау в Южной Америке завели себе самолеты и летали на них...
      - Они не сами летали, а компанию авиационную основали и летчиков наняли.
      - Вот, вот! Про их компанию и летчиков я и хотел расспросить вас. У них были хорошие самолеты?
      Дед Андрейчик пожал плечами:
      - Гм... Кажется, неплохие.
      - Они назывались "Мустангами"?
      - Сперва Шайно и Фау приобретали для своей компании пассажирские самолеты, а потом танком и реактивными истребителями "Мустангами" обзавелись.
      Юра слушал с горящими глазами.
      - А зачем? - спросил он.