Глава 8

14 июля 1989 года.

Мемориал-парк, Вашингтон.

— Вандемарк, конечно, выжил, но это была изрядная переделка, имевшая неожиданный поворот через некоторое время.

Айра замолчал. Они с Видой проходили мимо Мемориала и наблюдали за прогуливающимися неподалеку туристами.

— Они фактически потеряли его на операционном столе. Его сердце остановилось. Правда, им удалось запустить его снова. Заставили тикать его мотор.

Вида взглянула на своего нового напарника, наполовину слушая его, наполовину думая о нем.

— Вы сказали, всем было бы лучше, если бы его не стало...

— Да, иногда я так думаю. Если бы Вандемарк сыграл в ящик, может быть тогда ни вы, ни я не занимались бы такой неблагодарной работой. А жертвы Вандемарка были бы все еще живы. Вот что я имел в виду.

Айра повернулся к Виде:

— Черт возьми, мы бы этого не хотели! От этих слов у Виды отвисла челюсть.

— Вы что же, хотите сказать, что Вандемарк всем сделал большую услугу, убив, как вы сказали, восемнадцать человек?

— Насколько мне известно, это так. В некотором смысле те убийства обществу были только на пользу. Именно на пользу. Но позвольте мне рассказывать дальше, о'кей?

— Я надеюсь, вы не обиделись, что я вас перебила, но то, как вы все это излагаете, начинает меня доставать. Вы уже битый час пичкаете меня подробностями этого дела, а я до сих пор даже не знаю, кого же Вандемарк убил.

— Именно поэтому я и хочу, чтобы вы как можно точнее поняли, что это за птица, за которой мы гоняемся. Вы должны знать, с кем имеете дело, до того как начнете выслеживать его.

Вида покачала головой и, улыбнувшись, подняла обе руки:

— Хорошо, сдаюсь. Вы — начальник. Расскажите мне о том, что с Вандемарком было в больнице.

Айра неуклюже опустился на скамейку, не сводя глаз с вьетнамского Мемориала. Вида села рядом с ним, время от времени поглядывая на странно улыбающегося великана, с которым она сейчас работала. Ей казалось, что рядом с этим огромным человеком она выглядит просто гномом и с каждой секундой становится все меньше и меньше. Совсем как Алиса в Стране Чудес. А он, казалось, воплотил в одном лице всех этих забавных сказочных существ.

— Знаете, Вида, Вандемарк когда-то служил в Национальной Гвардии. Он никогда не летал во Вьетнам, но Дядя Сэм все-таки потратил на него кучу денег, обучая обращению с огнестрельным оружием. А сейчас правительство платит, чтобы отловить его как раз за то, что он использует эти самые навыки.

— Так что же в больнице, Айра?

— Да-да. Так вот, Дэвид пробыл после операции без сознания две недели. У него был разбит череп во время того несчастного случая. А еще он в двух местах сломал ногу и пару ребер. Но врачи больше всего тревожились по поводу травмы черепа. Вандемарка лечил доктор Филипп Крейгмор, первоклассный нейрохирург. Он выполнил сложнейшую операцию, в результате которой череп освободился от жидкости, скопившейся после удара. Доктор наблюдал за Вандемарком, пока тот был в коматозном состоянии, и даже пытался помочь, когда он пришел в сознание. Правда, последнее у него не очень получалось. Предполагаю, что Вандемарку тогда не было ни до чего дела, он еле-еле выкарабкался.

Вида придвинулась ближе, заинтересовавшись рассказом коллеги.

— У него после катастрофы оказался поврежден мозг?

— Именно это сначала Крейгмор и предполагал. Когда его пациент пришел в себя, то был совершенно дезориентирован: не разговаривал и, казалось, не понимал происходящего. Придя в сознание, Вандемарк первые двое суток прятался под простыней и плакал. Все думали, что он страдает от того, что ничего не слышит и ничего не может сказать. Врачи решили, что в мозгу у него что-то нарушилось и что, возможно, он больше никогда не сможет слышать и говорить. Крейгмор говорил мне, что некоторые люди с подобными черепно-мозговыми травмами остались на всю жизнь инвалидами. О Дэвиде думали то же самое.

— Но это было не так?

— Нет. Два дня спустя Дэвид Вандемарк снова начал говорить и понимать людей. Его речь была немного бессвязной, как у пьяного. Он пропускал слова или глотал окончания. Но в остальном все было нормально. Врачи пытались выяснить, что же беспокоило его так сильно в первые два дня, но это им так и не удалось. Вандемарк говорил, что ничего не помнит о первых 48 часах после своего пробуждения. Это казалось странным.

— Но как Вандемарк чувствовал себя потом?

— Тоже довольно странно. По словам доктора Крейгмора, Дэвиду предстояло провести в больнице довольно долгое время. Но, к удивлению врачей, он очень быстро пошел на поправку. Никто в больнице никогда не видел пациента, выздоравливающего так быстро от таких тяжелых травм. Вандемарка не интересовали осмотры врачей или их предписания. Единственное, чего он хотел больше всего, — это побыстрее выбраться из больницы. Ничто не могло заставить его и дальше оставаться в больнице.

— И что, этот несчастный случай превратил его в супермена?

— Именно этого вопроса я и ожидал! Он и в самом деле стал другим. Одна из причин, почему его не хотели выписывать из больницы, заключалась в том, что он изменился. Пока Вандемарк находился в бессознательном состоянии, с ним произошло нечто совершенно необычное. Это стало очевидно, когда Крейгмор разрешил тестю Дэвида Артуру Лоуву сообщить ему плохие новости о его семье. То, как Дэвид отреагировал на эту трагедию, обескуражило всех. Когда ему как можно мягче сообщили, что его жену и ребенка убили, пока он находился без сознания, он и глазом не моргнул. Никаких слез, никакой истерики. Он просто сказал, что уже знал об этом, и тут же принялся упрашивать Крейгмора выписать его из больницы.

— Может, кто-нибудь из персонала сообщил ему об этом до прихода мистера Лоува?

— Крейгмор тоже так подумал. Он пришел в ярость и провел безвылазно всю следующую неделю в больнице, пытаясь выяснить, кто же мог проявить подобную инквизиторскую жестокость. Но никто не проболтался. Я потом сам допрашивал многих из персонала. Лично мне показалось, что никто мне не солгал. Все выглядели очень естественно.

— Ну а как, вы думаете, он все-таки узнал об этом?

— Не имею представления. Это были только цветочки. Ягодки появились потом. Очень много странного произошло позже. Чем больше я узнавал о Дэвиде Вандемарке за последние семнадцать лет его жизни, тем меньше, кажется, понимал что-нибудь.

— И что, его все-таки выпустили из больницы?

— Да, его отпустили под присмотр Артура Лоува, но это не долго длилось. Два дня спустя, когда мистер Лоув был на работе, его жена ушла в продовольственный магазин. Вернувшись, она нашла гостевую комнату пустой. На кровати лежала записка, в которой сообщалось, что Дэвид уехал: вызвал машину и уехал, пока ее не было. Когда Лоув приехал к Дэвиду домой в тот же вечер, он застал своего зятя за интересным занятием — тот сидел за столом и чистил автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Это сильно обеспокоило Лоува. Он подумал, что Дэвида занимают мысли о самоубийстве. Но прежде чем он высказал свои опасения, зять стал убеждать его в том, что оружие ему нужно только для самозащиты.

После аварии это стало новой гранью личности Дэвида, которая всех очень обеспокоила. Я допросил буквально десятки людей, которые в ту пору общались с ним, и они постоянно отмечали, что у Дэвида появилась какая-то раздражающая всех привычка отвечать на вопросы до того, как они задавались. Словно он заранее знал то, что люди собирались спросить. Странно, не так ли?

— Да, странно. Похоже на телепатию.

— Это одна из версий.

Вида откинулась на спинку скамейки, переваривая эту странную информацию. Айра покопался в кармане, достал сигару, зажег ее и принялся выпускать синий дымок в воздух.

— Дэвид превратился в затворника. Отошел от всех своих старых друзей. Казалось, он никого не хотел видеть, очень мало говорил. А когда делал это, его комментарии были язвительными или просто странными. Скоро даже Артур Лоув перестал приходить к нему. Вандемарк бросил фирму в конце концов и стал жить исключительно на свои сбережения. Люди пытались заставить Дэвида взглянуть на его образ жизни со стороны и попробовать изменить его, но он заявлял, что жить как все — это попусту тратить драгоценное время.

Вида наклонилась вперед, рассеянно разглядывая военный мемориал.

— Я все еще не имею ни малейшего представления о том, куда вы клоните, рассказывая все это. Я на секунду предположила, что вы подводите меня к тому, что Вандемарк сам убил свою семью.

— Это абсурд. У него для этого не было никаких причин. Вандемарк очень любил их. Я думаю, именно их смерть подкосила его.

— Но ведь их убили, не так ли? Кто же это сделал тогда?

— Это был один сумасшедший ублюдок, за которым я тогда гонялся. К тому времени он уже убил четырех женщин в округе. Крепкий орешек. Четыре убийства, и никаких вещественных доказательств. Поэтому детройтская полиция окрестила его «Мистер Чистюля».

Глава 9

28 мая 1975 года.

Саутфилд, Мичиган.

Грег Хьюит, осторожно заезжая на стоянку задним ходом, поставил свой старый, побитый «фольксваген» прямо перед трейлером. Он возвращался из супермаркета, где запасся едой на пару дней, шестью упаковками пива и свежим номером газеты «Детройт ньюс».

Выйдя из машины, Грег оглядел пустынные дороги саутфилдского трейлерного парка, который он называл своим домом. Он ненавидел это место. Здесь обычно никто не прогуливался по улицам, даже в такой теплый августовский день, как этот. Все сидели внутри своих оснащенных кондиционерами трейлеров, спасаясь таким образом от зноя и навязчивого общества случайных прохожих. Грег скучал по Мемфису, пригороду Теннесси, где он вырос. Там в Оуквилле всегда кто-нибудь сидел на крыльце, с кем можно было обмолвиться словечком перед тем как идти домой.

Здесь — совсем другая картина. Эти янки запираются в своих металлических коробках, словно за ними кто-то гонится. Впрочем, может быть, так оно и есть.

Именно потому, что здесь было легко спрятаться, Грег Хьюит и выбрал эту небольшую стоянку трейлеров. Он жил здесь уже около года, но не знал ни одного своего соседа по имени. Для всех он был Хьюит из домика номер 7 по Форд-роуд. Все эти проклятые улицы были названы по именам автомобилей.

Три года назад Грегори Уолтен (так его звали на самом деле) скрылся, оставив после себя недобрую память. Он влип в неприятности в Оуквилле, и ему теперь приходилось менять имя, когда он куда-то переезжал. Раз в год он совершал «это». Но ни разу не услышал лая собак или звук тяжелых шагов, преследующих его, хотя и знал, что его разыскивают.

Позже он все-таки нарушил ультимативный запрет — обещание, которое дал самому себе, и стал повторять «это» всякий раз, когда «голод» вынуждал его. Он понимал, что его когда-нибудь поймают, но его это уже больше не волновало. Грег чувствовал себя по-настоящему довольным только тогда, когда в него снова вселялся этот «голод». Он уже давно перестал бороться с ним.

Однажды, находясь в своем трейлере, разложив запасы продуктов, он уселся в позу лотоса и стал читать газету. На первой странице не оказалось ничего интересного. Грегу в принципе было наплевать, что делалось на белом свете. Но на этот раз он взял газету, чтобы узнать о событиях в Детройте, поскольку подумывал о переезде туда. Лучше быть в курсе происходящих вокруг тебя событий, если не хочешь, чтобы тебя поймали.

Грег бегло просмотрел местные новости. Его позабавила статья про мэра Янга. Хьюит удивился, узнав, что в Детройте цветной мэр. Кое-какой смысл в этом был, так как в городе проживало больше негров, чем в каком-либо другом месте, где он жил. Именно поэтому он и приехал сюда, скрывшись как можно дальше от своего прежнего места работы. Здесь, конечно, жить было довольно паршиво, но все-таки соседями были белые, которые не слишком докучали друг другу.

Он продолжал просматривать газету, не находя там ничего интересного, пока не дошел до десятой страницы. На ней оказалась фотография женщины, которая сразу поразила его. Снимок находился как раз напротив статьи о несчастном случае в одном из лифтов Детройта. Внизу был изображен какой-то парень и еще один человек, идущий по автостоянке. Старый черт обнял ее. Снимок разозлил Грега. Этот гад выглядел достаточно дряхлым для того, чтобы оказаться ее отцом.

Когда он прочел статью и подписи под снимками, он выяснил, что этот старик и в самом деле был ее отцом. А парень на нижней фотографии — ее муж, юрист. Он остался в живых после аварии в лифте и сейчас лежал в больнице «Бьюмонт».

Грег Хьюит молча разглядывал нечеткое фото Кристины Вандемарк, которую вели по больничной автостоянке. Было что-то сексуальное в ее печальном и беспомощном облике. Ему нравилось, как блестели ее волосы в лучах утреннего солнца. Она блондинка? Возможно. Грегу нравились блондинки. Он всегда предпочитал их.

В статье говорилось, что Вандемарки жили в Уоррене, но точный адрес не указывался. Грег встал и пошел за телефонной книгой, торчавшей в журнальной стойке. Затем сел на кушетку и стал искать номер Дэвида Вандемарка. А вот и он! Грег боялся, что телефона юриста может в телефонной книге не оказаться. Может быть, он еще не такой уж и преуспевающий юрист.

Кристина Вандемарк. Имя ему очень понравилось. Было в нем что-то особенное, когда он произносил его вслух. Пока ее муж в больнице, она совсем одна дома и очень напугана, ее нужно успокоить. А Грег умел хорошо успокаивать...

Прошла уже пара месяцев, как он выпустил из-под контроля свой «голод». Грег внимательно просматривал газеты. Там пока что ничего не упоминалось о том, что могло бы иметь отношение к его маленьким шалостям. Каждый раз, удовлетворив своей «голод», Грег обычно уезжал куда-нибудь подальше.

Однажды он докатил аж до самого Огайо. Грег взял за правило не делать такие дела в одном и том же округе дважды. И поэтому до сих пор чувствовал себя в полной безопасности. В конце концов, нет нужды исчезать до тех пор, пока местная полиция не обнаружит содеянное. В Мичигане он был очень осторожен. Осторожен в выборе партнерш и осторожен в успокоении их.

Грег соскочил с кушетки и направился в ванную комнату, сохраняя то восхитительное чувство, которое появилось внутри его изрядно поношенных джинсов. По пути он включил радио. Звуки песни Хендрикса «Вдоль сторожевой башни» заполнили комнату. Он разделся перед дверью в ванную комнату, скинув одежду на ковер. Затем, схватив флакон с кремом для бритья, принялся трясти его в такт музыке.

Забравшись в ванну, начал медленно намыливаться, наслаждаясь воздействием ментолового крема на кожу. Музыка начинала творить чудеса, и Грег стал подпевать с закрытым ртом, открыв лезвие бритвы. Он заставил себя не подпрыгивать в такт хендриксовским аккордам, ему не хотелось порезаться, особенно сейчас, когда он готовился к «визиту». Помедленней и полегче! Нужна чистая работа. Он начал с левой ноги и повел лезвие от ступни вверх.

Глава 10

29 мая 1975 года.

Уоррен, Мичиган.

С молодости Айра не переносил осмотров мест убийства. За шесть лет работы в ФБР он осматривал место преступления, где было совершено убийство, только дважды. И оба эти случая приводили его в состояние физического недомогания и огромного душевного переживания.

Фотографии и другие вещественные доказательства совершенного злодеяния не шли ни в какое сравнение с действительностью, поэтому с ними он мог работать довольно спокойно. Но посещать дома или другие помещения и смотреть на ту жестокость, которую одно человеческое существо может причинить другому, было выше его сил. Как-то так получалось, что на его долю выпадало значительно больше убийств, чем остальных преступлений. Может быть потому, что он доказал свое умение отлично проводить расследования. Отвращение к убийствам, видимо, подстегивало его, давая особую энергию, помогавшую разгадке этих тайных деяний.

Обычно он находил какой-нибудь предлог, чтобы задержаться, и как правило приезжал к месту преступления, когда тела уже были убраны, а кровь высохла.

В тот день Айре явно не везло. Он просматривал некоторые дела в Детройтском управлении полиции, когда поступил этот звонок. «Мистер Чистюля» появился снова. На этот раз где-то в пригороде, а точнее, в Уоррене. Брайан Круз, детройтский следователь по особо важным делам, которому поручили дело «Чистюли», предложил Айре выехать на место преступления. Адрес он уже знал. Айре, захваченному врасплох, не удалось быстро придумать причины для отказа.

Он опомнился, уже сидя в машине, направляющейся к месту последнего злодеяния «Чистюли».

Айре настолько хотелось избежать осмотра места преступления, что он скорее согласился бы перенести приступ аппендицита или резкой головной боли, чем появиться там. Работа «Чистюли» внушала отвращение, даже несмотря на то, что он потом кое-что «исправлял». На черно-белые фотографии того, что этот ублюдок оставлял после себя, даже смотреть было невозможно.

Айра поблагодарил небеса за то, что сегодня не обедал и что Круз не пожелал до прибытия на место сообщить какие-либо подробности. Почти всю дорогу детройтский следователь болтал о своей недавней поездке в штат Юта. Это помогло Айре отвлечься от мыслей о том, что его ждет впереди.

Он почувствовал большое облегчение, когда увидел двух полицейских, несущих носилки с телом к машине скорой помощи, когда они подъехали.

Круз был вне себя от ярости.

— Черт побери, они должны были дождаться нашего приезда!

Айра тем временем смотрел на тихую пригородную улочку с красивыми, ухоженными лужайками и бесконечными рядами аккуратных кирпичных домиков. Было трудно поверить, что убийство могло произойти в таком приятном местечке. Но шесть лет на работе криминалиста приучили его к мысли, что даже очень хороших и совершенно невинных людей время от времени убивают. Хотя каждый раз, когда Айра расследовал подобное дело, у него все-таки оставались сомнения.

Брайан все еще продолжал чертыхаться по поводу того, что их не подождали. Левитт попытался выступить в роли миротворца.

— Послушайте, им не передали вашу просьбу вовремя. Да и похоже, тогда нам самим пришлось бы разгребать тут все это вместо этих ребят.

— Я все-таки хотел бы иметь представление о том, что тут происходило. Давай все проверим.

Айра послушно последовал за детективом в дом. Последние полчаса он уже испытывал тошноту. Слава Богу, ему не придется смотреть на останки изуродованной маньяком бедной женщины. Ее уже вынесли. Ну, а осмотр дома можно было бы перенести на потом.

Возле самого входа ему пришлось уступить дорогу человеку в форме, который осторожно нес мешок с телом жертвы к машине скорой помощи.

— Боже мой, нет... не может быть... ребенок.

Левитта снова затошнило. Он стал искать особые таблетки, которые всегда носил с собой. Айра остановился и принялся шарить по карманам. Его взгляд неожиданно упал на портрет, висевший на стене гостиной. Это был снимок проживавшей здесь семьи. Трое. Муж, жена и маленькая девочка, сидящая на коленях у мужчины. У женщины и ребенка были светлые золотистые волосы. Мужчина — светлый шатен. Все трое улыбались.

К этому времени Айра уже сунул в рот таблетку. Круз разговаривал с одним из дежурных офицеров и махнул Левитту, предлагая спускаться к нему вниз по лестнице.

Три из четырех других убийств «Чистюли» были совершены в подвальных помещениях домов, где проживали жертвы. Четвертая женщина была найдена убитой в роще на границе штата.

Пол в подвале был выложен плиткой, стены обшиты декоративными панелями «под дерево», а потолок украшало звуконепроницаемое покрытие. Это подвальное помещение было оборудовано под игровую комнату. На полу валялись игрушки, кто-то вывалил их из деревянного сундучка прямо через край. Неподалеку стоял изрядно потертый диван, возможно когда-то стоявший в жилой комнате у бывших владельцев дома. С другой стороны комнаты находилась стиральная машина и автомат для сушки белья, а рядом — стол для сортировки белья и умывальник.

Садовый шланг был присоединен к крану умывальника. Большая часть шланга, аккуратно сложенная, лежала на мокром полу.

Это было дело рук «Мистера Чистюли». Нигде ни пятнышка крови, все аккуратно смыто струей воды. Дэвид заметил, что лента, которой обычно обозначают положение убитого на полу, оказалась бесполезной, она не липла к мокрому полу. Кучка этой ленты лежала на столе. Кто-то уже обозначил положение тел убитых специальным маркером.

Уорренская полиция запросила на помощь судебную бригаду из Детройта. Детройтцы все еще работали, поэтому Круз и Левитт остались у лестницы, наблюдая за коллегами. Один из полицейских фотографировал, другой — искал сухие места в комнате, где можно было снять отпечатки пальцев, третий стоял на четвереньках у водостока в центре комнаты.

Сняв решетку, он соскабливал грязь с края водостока перочинным ножом и помещал ее в специальный пакет.

Четвертый — высокий и начинающий лысеть человек — подошел к Левитту. Круз представил их друг другу.

— Айра Левитт, ФБР. А это Джордж Шустер. Что ты нашел, Джордж? Это дело рук «Чистюли»?

— Кого же еще? Кто еще из маньяков «прибирает» за собой? Конечно же это он.

Айра про себя решил, что будет лучше, если вопросы будет задавать Круз. Его самого по-прежнему мутило. Здесь было прохладнее, чем на улице, но воздух подвального помещения действовал на него угнетающе. Детройтский полицейский осмотрелся и спросил:

— Все по-прежнему? Ничего нового?

— Только маленькая девочка. Насколько нам известно, он впервые убил ребенка.

— Ее тоже изнасиловал?

— Нет, просто ударил по голове каким-то тупым предметом, возможно пистолетом. Он способен на разные гадости, но он не педофил. Девочку он просто убил. Она не интересовала его в сексуальном смысле. Возможно, просто попалась ему под руку. Вот и все.

— Как ты думаешь, как тут все это происходило?

— Примерно так же, как и первые три раза. Никаких следов насильственного вторжения. Или его впустила женщина, или он сам вошел через незакрытую дверь, возможно переднюю. Похоже, что на дверной ручке никаких следов не осталось.

Оказавшись внутри дома, «Чистюля» загнал их в подвальное помещение. Я предполагаю, что именно там он достал нож и резиновые перчатки.

У женщины на голове довольно большая опухоль. Она была еще жива некоторое время после удара, несмотря на то, что шишка на голове довольно крупная.