– Что ты делаешь, скажи, ради Бога, ненормальная! Ты что, хочешь потеряться в этой пустыне? Разве ты не знаешь, что мы уходим?
Он схватил ее за руку и гневно рванул. Она уперлась ногами в землю, сопротивляясь.
– Да, конечно, – закричала она, – забросали Мартина камнями за пять минут, и снова в путь?! Оставили его лежать на земле, как те… как те обглоданные скелеты, которые мы видели на пути!
– Эмеральда, милая, пойми, что нам по-другому нельзя. Ты хочешь, чтобы мы все погибли? Чтобы некому было даже прочитать молитву над нашими телами?
– Нет, я… – Эмеральда почувствовала, как подступает к горлу горячий ком желчи. Она рванулась от Мэйса. И тут ее начало рвать.
Он поддерживал ее, не давая упасть. Наконец она выпрямилась. Ее пошатывало, ей хотелось плакать от унижения. Мэйс все еще придерживал ее, и она чувствовала, что, если он отпустит ее, она упадет прямо на землю.
– Все в порядке, моя хорошая?
– Я… думаю, что да.
– Тогда возьми вот это и вытри губы. Он не слишком чистый, но лучше, чем ничего. – Мэйс достал из кармана большой шейный платок, которым часто закрывал рот и нос, защищая легкие от пыли. – Вытри, – приказал он.
Она повиновалась. Платок пах пустыней и Мэйсом.
– Благодарю тебя, – прошептала она.
– Вот так лучше, а сейчас пора возвращаться. Твой муж уже, наверное, ищет тебя.
– Мой муж.
– Да. Ты, кажется, забыла о нем? – Мэйс горько рассмеялся и повел ее к повозкам.
И они продолжили путь. Эмери по-прежнему шла рядом с Босси, чтобы не выпускать корову из вида. Казалось, что остановки у горячих источников вовсе не было, не было и смерти Мартина, не было Мэйса, обнимающего ее… Между тем Босси все слабела и слабела.
Эмеральде казалось, что ноги ее больше ей не принадлежат. Они перестали ей повиноваться. В любую минуту она могла упасть прямо на камни, прямо на скелет погибшего вола, на песчаную дюну. Но если она упадет, то подняться больше не сможет. Надо идти, надо идти, тупо повторяла она себе.
– Эмеральда, не смей падать! – закричал Бен, пригрозив ей плетью, будто она была одним из ослабевших волов.
Она посмотрела на него, слишком измученная, чтобы отвечать.
– Я сказал, иди! Нечего падать на меня! И в повозке ты не поедешь, как бы ты ни устала.
– Я не прошу везти меня в повозке.
– Можешь и не пытаться.
Бен снова поднял плеть. В лунном свете Эмери видела кровь на спинах волов.
– У них спины кровоточат, – прошептала она пересохшими губами.
– Ничем не могу помочь. Мы должны идти. И они это знают, как и я. Если тебе претит это зрелище, можешь не смотреть.
– Ладно.
Эмери больше не чувствовала себя человеком. Тупо, без мыслей шла она вперед, таща за собой корову. И снова звуки ударов преследовали ее. Их было много, слишком много. Все эмигранты хлестали своих волов.
Она подошла к повозке Вандербушей, чтобы посмотреть, как там Кальф. Труди и Кэтти шли рядом. Труди почти тащила на себе сестру. Она выглядела изможденной до предела и казалась старше, возможно, из-за того, что ее роскошные волосы были спрятаны под чепцом.
Гертруда сидела в повозке. Малыш спал у нее на груди, головка его вздрагивала в такт движению повозки.
– Как малыш? – спросила Эмеральда. Гертруда убрала прядь волос со лба.
– Он немного поплакал, но сейчас ему хорошо. Как корова? Жива?
– Да, я покормила и напоила ее. Но она слабеет.
– Этого-то я и боялась. Не знаю, что мы будем делать, если она падет.
Женщины переглянулись, и Эмери ушла. Она почувствовала, что Гертруда пыталась подготовить ее к тому, что Кальф может умереть.
Эмери вела корову и гладила ее огрубевшую спину. Босси шла медленно, на спине ее выступил пот. Она закатила глаза.
– Ты хочешь пить? – прошептала Эмери. – Я дам тебе воды.
Она подошла к повозке, достала полное ведро и поставила его перед коровой. Босси жадно пила. Эмери смотрела на нее, молясь о том, чтобы вода вернула ей силы.
– Что ты делаешь, дура! – Бен подошел сзади и отнял у нее ведро. – Вода нужна нам!
– Она нужна и Босси! – закричала Эмери. Она схватилась за ведро. Они смотрели друг на друга, никто не отступал.
– Я не позволю тебе тратить драгоценные запасы на твою корову! Она на последнем издыхании! И все равно вот-вот подохнет!
– Она не подохнет! Она наберется сил. Ей просто надо попить!
– Эмеральда, нам нужно поить сильных животных, тех, что будут тащить повозку! Слабые – лишняя обуза. Корова подохнет, и ты это знаешь.
– Нет!
– Хочешь ты это признать или нет, милая женушка, но она сдохнет. Она падет с минуты на минуту, и, если ты напоишь ее, она сдохнет с ведром воды в брюхе. Той воды, что может не хватить нам.
– Я могу не пить. Я… я больше не буду пить. Пусть Босси пьет мою воду. Ребенок – вот о ком я забочусь.
Если корова умрет, у нас не будет для него молока. Чем мы будем его кормить?
– Мы не будем его кормить.
– Что? Но мы должны! – Бен помрачнел.
– Ты думаешь, мне будет приятно сознавать, что ребенок, которого я принимал, обречен на смерть? Так вот, знай, что мне это тяжело и больно. Но я ничего не могу изменить!
– Но…
– Маргарет Уайлс была дурой, пустившись в путь в таком положении. Она знала, что ей предстоит, или должна была знать. Если ты ищешь виноватого, то вини ее, Эмеральда.
– Но Маргарет не знала. Никто из нас не знал, что нам предстоит.
– О дьявол! Ты уберешь руку или нет, Эмеральда! Впереди еще долгая дорога. Оставь корову в покое. Если ей суждено выжить, она выживет, если нет, она умрет. Но без моей воды внутри.
– Твоей воды? С чего ты взял, что это твоя вода?
– Да, моя вода. Так же, как и ты, моя жена. Ты моя собственность, Эмеральда. – Лицо его исказилось от гнева. Этот, настоящий Бен ничего общего не имел с тем, каким хотел казаться окружающим.
– Ты моя вещь, слышишь ты?! – кричал он. – Ты должна исполнять мои приказы. А я приказываю не давать воды этой корове, слышишь?
Несмотря на всю усталость и страх, она изо всех сил ударила его по щеке, так, что заломило пальцы.
– Что? Ах ты, стерва, как ты посмела…
Он потянулся к ней, тот, другой Бен, которого она знала лучше остальных. Эмери отшатнулась.
– Мне наплевать на твои приказы, Бен Колт. Я все равно напою корову. И если ты мне не дашь этого сделать, я… я найду способ убить тебя. Рано или поздно мне представится такая возможность. Я никогда не думала, что смогу убить человека, но сейчас чувствую, что рука у меня не дрогнет. Когда речь идет о ребенке, я смогу!
– Ты, да ты просто взбесилась!
– Может быть.
Эмери сжала пальцы вокруг ручки ведра и отняла его у Бена, ни на секунду не задумываясь над тем, что он может не дать ей этого сделать. Она была сильнее его. Сильнее и решительнее.
Поставив ведро перед Босси, она удовлетворенно смотрела на то, как громко и жадно лакает корова воду.
– Я заставлю тебя пожалеть об этом, – сказал Бен. Она ответила ему ледяным взглядом:
– Нисколько не сомневаюсь. Но сейчас я не собираюсь из-за этого переживать.
В нескольких милях от горячих ключей они достигли места, где волы утопали в песке по колено. Никогда в жизни не забыть Эмеральде этой части маршрута, вытягивающего жилы. Напряжение было выше человеческих возможностей.
Эмери снова напоила Босси и всякий раз дергала за веревку, как только корова замедляла шаг.
– Пойдем, Босси, – уговаривала она корову. – Ты должна идти. Если я могу, то и ты сможешь. Еще несколько шагов…
Но Босси только смотрела на нее большими влажными глазами. Эмери знала, что, если они в ближайший час не выберутся из этого ада, придет конец.
Она взглянула на небо и увидела, что оно просветлело, скоро рассвет, да и песок вроде стал не таким глубоким.
Солнце поднялось, и путники увидели перед собой тополя, словно зеленое кружево, окаймлявшее горло реки.
– Босси, Босси, посмотри, – прошептала Эмеральда. – Ты не должна сдаваться! Смотри, впереди река!
Корова запродала ушами, почуяв воду.
– Отлично, Босси! Ты должна дойти. Ты обязательно должна!
Наконец они дошли до Тракки-ривер, такой тенистой и такой красивой. Эмери почувствовала, что молитвы ее были услышаны.
Они были спасены. И имели право на отдых. Здесь подкормятся волы, искупаются в проточной воде, все вымоются, постирают, приготовят настоящую пищу. Вот что такое рай, подумала Эмери, река и тополя над ней.
Эмери подоила оскудевшее вымя Босси и покормила Кальфа.
Затем, уложив его в корзину, уснула вместе со всеми.
Никто даже не подумал ставить палатки или забираться в повозки. Все свалились прямо на траве. Бен и другие мужчины спали в тени тополей. Тимми и Сюзанна забрались под повозку, словно щенки. Эмеральда спала под большим раскидистым деревом. Она уснула сразу, едва закрыв глаза.
Ей снова снился Одинокий Волк. Хаотические видения сопровождались звуками индейской речи, мелодичным звучанием флейты, напряженным, волнующим. Ей казалось, что она, словно птица, поднимается в воздух, оглядывая землю с высоты.
Неожиданно Эмери проснулась, платье ее было мокрым от пота. Она потянулась, чтобы размять затекшие от долгой ходьбы ноги, и вдруг услышала странный скребущий звук, словно кто-то полз по земле.
Она села. Солнце перевалило зенит, но все в лагере спали мертвым сном, и Кальф спал, сморщив ротик.
И снова что-то зашелестело. Эмеральда быстро обернулась и увидела, что повозка Бена легко раскачивается, будто внутри кто-то ходит.
Эмери встала и подошла к повозке. Одернув полог, она заглянула внутрь. Зик Йорк склонился над бочонком с мукой и палкой шарил в бочке, поднимая клубы белой пыли.
– Я же сказала, что у нас нет золота, – возмущенно проговорила Эмеральда. – Не будете ли вы любезны покинуть нашу повозку!
Зик вздрогнул. Сейчас он был похож на огромную крысу: те же маленькие пронзительные глазки с краснотой, тот же крысиный оскал…
– Я не уйду, пока не найду то, что ищу.
– Но я не брала вашего золота. Мне оно не нужно. Я уже говорила вам это!
Зик бросил на нее полный ненависти взгляд.
– Ты не понимаешь, девочка. Или я найду это золото, или Билл впадет в ярость. Ты его никогда таким не видела? Нет? И не советую. Зрелище не из приятных. Кто-то из нашей партии украл золото, и мы должны узнать, кто. А когда мы узнаем…
– Пойди поищи его где-нибудь в другом месте, слышишь? Я его не брала. И… убирайся отсюда, – не помня себя, закричала Эмеральда, – противно на тебя смотреть!
– Неужели? Зато мне приятно. На все твое тельце в этом обтянутом платьице с такими торчащими грудками. Да, ты штучка, на какую смотреть не насмотреться!
Зик отбросил бочонок с мукой и стал карабкаться к выходу. Эмеральда бросилась назад. Какой глупостью с ее стороны было дразнить его!
Он выбрался из повозки, и Эмеральда, подобрав юбку, бросилась от него наутек.
– Я скажу о тебе Мэйсу Бриджмену!
– Скажешь? Сейчас я в этом сомневаюсь. – Зик победно ухмыльнулся. Она видела, что он даже не пытается приглушить голос. Почему он не боится, что его услышат?
– Ну, Зик, нашел? – услышала она голос сзади. Эмеральда обернулась и увидела Билла Колфакса, высокого, длинноволосого, с сильными широкими плечами. Он шел прямо на нее.
– Нет, – ответил Зик. – Эмеральда уверяет, что не брала его и не знает, кто взял.
– Может, поискать в других повозках?
– О, наверное, это будет правильнее всего, – заговорила Эмеральда. – Я не представляю, где ваше золото. Я даже не знаю, как оно выглядит, я…
– Тихо!
– Что?
– Я сказал, тихо, чертовка, а то попробуешь вот этого. – Билл поднял обрез. В другой руке он сжимал пистолет.
– Так вы вовсе не святой отец, Билл Колфакс? – язвительно заметила она. – Ни один настоящий священник никогда не посмеет угрожать женщине ружьем, как ни один служитель Господа не будет тащить бочонки с золотом через пустыню!
Холодные серые глаза смотрели прямо на нее.
– О, я вполне настоящий священник. Правда, в церкви служил давно, когда мне было восемнадцать. С тех пор многое изменилось.
Эмери вспомнила, как радовалась в Каунсил Блафсе Маргарет, узнав, что вместе с ними в Калифорнию едет священник.
– Ну что же, – гневно произнесла она. – Я думаю, что такому человеку, как вы, должно быть стыдно выступать в роли служителя церкви. И я думаю…
– Тихо, – рявкнул Билл. – Ты мне не нравишься. Меня женщины вообще не интересуют. Все, что я хочу, – это мое золото. Я его добыл, и я его найду. А когда найду…
Большая белая рука Билла сжала обрез. Эмеральда храбро взглянула ему в глаза.
– Ничего у вас не выйдет! Мэйс не допустит! Он преподаст вам такой урок, который вы вовек не забудете!
Билл улыбнулся.
– Не думаю, что он уже сможет меня чему-нибудь научить.
– Что?! Что вы имеете в виду?!
Билл махнул рукой в сторону реки, где все еще спали эмигранты. Эмеральда, прищурившись, взглянула в ту сторону. Что-то насторожило ее.
Только теперь она увидела, что руки у всех спящих были связаны за спиной и ноги стянуты грубой крепкой веревкой. Рты у всех были заткнуты платками или лоскутами рубашек. Бен, оба Вандербуша, Мэйс – все, все мужчины!
– Вы их связали…
– Да. И теперь я полагаю, что узнаю, кто украл мое золото, – сказал Билл, самодовольно поглаживая ствол ружья.
Глава 37
– Эмеральда, как ты думаешь, что с нами будет? Что они собираются сделать с нами?
Лицо Кэтти было серым от пыли и страха. На щеке остался красный след, она отлежала щеку во время сна. Девушка испуганно дергала Эмеральду за рукав, моргая от яркого солнца.
– Не знаю, Кэтти, пока не знаю, – шепнула ей в ответ Эмери.
Не прошло и десяти минут, как все женщины лагеря были подняты на ноги и, словно стадо, согнаны в одно место вместе с детьми. Только тринадцатилетний Боб оказался связанным вместе с мужчинами, которых охранял Зик в сотне футов от женщин, под деревьями. Билл обыскивал повозки, выбрасывая на землю съестные припасы и одеяла, копаясь в бочонках, вспарывая днища повозок.
– Не нашел? – время от времени кричал ему Зик. Ему явно нравилась роль сторожа. Он с удовольствием прохаживался мимо пленных, отвешивая пинки, пару раз больно ударив Мэйса под дых. Мэйс прищурился. Зик рассмеялся ему в лицо.
Эмеральда старалась взять себя в руки и не поддаваться панике. Она должна сохранить трезвый рассудок. В ней нуждаются Сюзанна и Тимми и остальные тоже. Все они сейчас представляли собой напуганную кучку людей, застигнутых врасплох посреди сладкого сна, после изнурительного перехода.
Эмеральда обвела взглядом находящихся с ней женщин и детей.
Труди сидела, уронив на колени руки. Платье ее отвердело от пыли, грязи и пота. Светлые волосы свисали грязными прядями, круглое миловидное личико осунулось от усталости.
Марта Ригни сидела рядом с Труди в полной прострации. Глаза смотрели в одну точку. Она еще не оправилась от потрясения, связанного со смертью сына. В первый раз за все время путешествия Эмери захотелось увидеть ту прежнюю, самоуверенную Марту, а не эту странную, окаменевшую, ушедшую в себя женщину.
– Я хочу спать, здесь, на солнце, слишком Жарко, – ныла, словно маленькая девочка, Кэтти.
– Кэтти, не стоит об этом, если ты не можешь молчать, то лучше молись, может, Бог нас услышит, – сказала Гертруда.
Она прижала к себе дочку и стала гладить ее по голове. И хотя Гертруда была слабее остальных и устала больше, но духом была сильнее многих.
Сюзанна играла с Кальфом, словно с куклой. Спрашивала его о чем-то и сама отвечала.
– Эм, – беспокойно заерзал Тимми, – что происходит? Почему этот тупоголовый Зик ходит с ружьем и показывает в нашу сторону? Если бы у меня было ружье… – Он изобразил руками, что стреляет, и попробовал вскочить на ноги.
– Тимми, не двигайся. – Эмери потянула его и усадила на землю. – Тимми, сиди, как тебе показывает Йорк. Так будет лучше для всех нас. В конце концов они найдут то, что ищут, и, я уверена, тогда отпустят нас.
– Что найдут? Что они ищут? – не унимался Тимми. – Зачем так перерывают повозки?
– Золото.
– Золото?
Все женщины в ужасе посмотрели на Эмери.
– Господи, золото! Да у кого же оно есть, это золото?! – воскликнул Тимми.
– Зик Йорк и Билл Колфакс везли несколько слитков. А теперь Зик говорит, что один из них пропал. Они предполагают, что кто-то из нас взял его и спрятал.
– Золото?! Золотые слитки?! – Это известие, казалось, ошеломило Тимми.
– Интересно, где они взяли это золото? – вдруг встрепенулась Труди. – На пароходе, когда мы уезжали из Каунсил-Блафса, я слышала об ограблении банка в Чикаго. С нами оказался мужчина, который как раз в это время был там, в Чикаго. Он сказал, что украли девять слитков. И один из служащих был убит. Об этом писали газеты.
Эмери взглянула на Труди, и обе без слов поняли друг друга.
– Этот человек рассказал кое-какие подробности, – продолжала Труди приглушенным шепотом. – Банковский служащий был убит выстрелом в живот, а одна из клиенток банка – изнасилована.
Эмери мгновенно подумала о Зике, о его руках, шарящих по ее телу, и о Билле с его холодными серыми глазами. Все так и есть, подумала она.
Кэтти вдруг начала плакать, всхлипывая.
– Не сомневаюсь, что это Зик убил Эдгара! – воскликнул Тимми, в ярости сжимая кулаки.
– Тимми, попридержи язык! Если твою собаку в самом деле убил Зик, мы все равно сейчас ничего не сможем сделать. Мы должны оставаться здесь, пока…
– Это он убийца! Он убил Эдгара! Я бы хотел пристрелить его! – бушевал Тимми. – Как бы я хотел пробраться сейчас в повозку Бена, чтобы взять пистолет и всадить ему несколько пуль.
– Тимми. – Эмеральда положила руку мальчику на плечо. – Тимми, ты не можешь сделать ничего подобного. По крайней мере сейчас. Они оба вооружены, и тебе с ними не справиться. Нам остается только ждать. Когда они найдут свой слиток, все образуется.
Эмеральда сама не верила своим словам, но не знала, как действовать при сложившихся обстоятельствах.
Время тянулось медленно. Солнце палило вовсю. Кальф капризничал. Чтобы успокоить ребенка, Гертруда стала качать его на руках. Малыш уткнулся в ее плечо и беспокойно закрутил головкой, словно искал сосок.
– Его пора кормить, – сказала Гертруда. – Может, они разрешат подоить Босси.
– Я попробую, – произнесла Эмеральда, – хотя и сомневаюсь.
Зик прохаживался среди связанных мужчин. Ткнул ботинком в зубы Уайту, дал прикладом по голове Бену, упиваясь своими «детскими забавами».
От Эмери не ускользнуло, с каким страхом шарахнулся Бен от ружья. Она смотрела на мужа с брезгливым презрением. Бен был храбрым только с ней, однако когда пришло время проявить настоящую мужскую доблесть…
Зик рассмеялся над трусостью Бена. Не спеша он подошел к Мэйсу и приподнял его подбородок прикладом ружья.
– Эй, проводник и свободный художник, как тебе нравится сидеть здесь? Что скажешь, если я возьму твой поганый альбом с твоими погаными картинками и брошу его в реку, а следом и тебя? Или закопаю в песок, чтобы твоими гадкими рисуночками любовались змеи и ящерицы?
Мэйс, которого связали крепче остальных, задвигал плечами, словно надеялся с корнем выдрать дерево, к которому был привязан. Изо рта, заткнутого кляпом, доносились гневные звуки.
– Ты, кажется, меня укоряешь, Мэйс Бриджмен, – захохотал Зик.
Мэйс решительно вскинул голову.
– Заткнись, ты, проклятый ублюдок, – сказал Зик. – Видишь мое ружье? И если мы узнаем, что золото украл ты, то даже не представляешь, что мы с тобой сделаем.
Для пущей острастки Зик приставил ко лбу Мэйса ружье. Глаза Мэйса холодно смотрели на Зика. Он не издал ни звука. Страх змеей пополз по спине Эмери.
Прошел час изнурительного ожидания. Билл почти закончил обыскивать повозки. Обыск проходил у всех на глазах: все, затаив дыхание, смотрели, как он, сердито сопя, переворачивает бочонки, выбрасывает на землю припасы, вспарывает матрасы. Наконец он подошел к Зику и сказал что-то низким сердитым голосом.
Зик встрепенулся.
– Эй, послушай! – возмущенно воскликнул он. – Я не брал. Почему я должен так поступать с моим старым дружком? Ты же меня знаешь сто лет.
– А может, я вовсе не знаю тебя. – Билл холодно смотрел на своего компаньона, который, словно трусливый кролик, дрожал под его взглядом. Так вот кто убил мужчину в банке, внезапно дошло до Эмери, это Билл, а не Зик. Вот почему Зик тоже боится Билла.
– Но послушай, – продолжал Зик, запинаясь, – золото должно быть где-то здесь, где же еще? Нет тут такого простофили, который бы бросил его в пустыне! Он бы его не смог оттуда забрать, даже если бы захотел. Не сомневаюсь, что золото где-то здесь.
– Тогда скажи мне, где.
Зик попробовал рассмеяться, но лицо его было белым и мокрым от пота.
– Ну откуда же мне знать, Билл? Ты же его искал, а не я! Послушай, зачем я буду лгать компаньону?
Зик так дрожал под взглядом Билла, что, если бы обстоятельства были менее трагичными, он мог бы вызвать смех своей трусостью.
– Но все-таки кто-то же украл его. Кто-то из каравана.
– Но не я, не я!
– Тогда скажи, как получить назад нашу добычу. Я слишком долго обдумывал всю операцию и слишком напряженно работал, чтобы пустить все на самотек сейчас, когда осталось совсем немного до конца маршрута. У нас было девять слитков, и мне нужны все девять, понял?!
– Мы можем заставить их признаться! Приставим прямо к носу вот эту пушку. Мужчины надежно связаны, остается связать женщин.
Они переглянулись. И снова Зик стал прежним, он расхохотался так, что кадык его перекатывался вместе со взрывами веселья.
– Отлично, отлично, – кричал Зик, – вы решили, что самые хитрые, да? – Зик смотрел прямо на Мэйса. – Так вот, я хочу вам кое-что сообщить. Вы нисколько не хитрее нас. Ни на йоту! Я знаю, как мы сейчас выясним, кто стащил слиток!
Он подошел к женщинам и наставил на них дуло ружья. Глаза его сверкали.
– Раздевайтесь, красотки, да поживее! Не стесняйтесь, ведь никто не увидит вас, кроме нас, не так ли? Сейчас мы посмотрим, как будут реагировать на это ваши мужчины. Рано или поздно мы заставим вас говорить.
Женщины переглянулись. Никто не пошевелился. Кэтти зажала ладонями лицо.
– Вы не сделаете этого! – воскликнула Эмери, вскочив на ноги и глядя прямо в крысиные глазки Зика.
Зик скривился:
– Не сделаю?! Ты еще увидишь, что я могу! Думаю, это сработает! Этот твой новый муженек не станет молча смотреть, как другие любуются на тебя голую. У вас под деревьями остались мужья, и кто-то из них обязательно расколется.
Эмеральда вздохнула поглубже:
– Хочешь, я скажу, что вам надо сделать? Так вы быстрее найдете золото.
Зик удивленно посмотрел на нее. Губы Эмеральды пересохли и потрескались, как старая подошва.
– Не стоит требовать от нас, чтобы мы разделись, – сказала она как можно миролюбивее. – Мы можем сделать кое-что другое.
– Что именно? – Зик выглядел озадаченным. Он подошел поближе и приставил дуло прямо к ее груди. Сталь тускло блестела.
– Я сказала, что вам не следует этого делать. – Эмеральда облизнула губы. Перед ее мысленным взором проносились картины, леденящие кровь: насилуют Кэтти, Сюзанна стоит голая, Гертруду вовлекают в грязные игры испорченного воображения. Зик, как понимала Эмери, может придумать такие мерзости, какие она даже не в силах представить.
– Давай выкладывай! – закричал Зик. – Видишь это ружье! И если ты не поторопишься, я придумаю для тебя нечто совершенно особенное! Я долго ждал этого момента. И теперь хочу получить удовлетворение. Как тебе это понравится, а?
Эмеральда старалась казаться спокойной. Она бросила взгляд под деревья, туда, где остались мужчины. Мэйс смотрел на нее, глаза его блестели, мышцы напряглись.
Если бы она могла добежать до него, если бы могла обнять! Глаза их встретились, и ей показалось, что она ощутила его теплое пожатие, его нежный поцелуй.
– Ну?
– Прошу вас, – сказала она, – некоторые из нас больны, и с нами дети, невинные дети. Я молю вас… – Голос ее дрогнул.
И вдруг ее осенило.
– Зик, – сказала она горячо, – ни ты, ни Билл не смогли найти золото. Но вы не упаковывали повозки. Это делали мы, женщины. Позвольте нам обыскать повозки самим. Мы найдем золото быстро. Мы знаем, где искать!
Зик шмыгнул носом. Эмеральда поняла, что он разочарован. Он явно хотел поиграть с ними.
– Что ты теряешь, Зик? – продолжала она. – Ты же сам сказал, что не можешь отыскать золото.
Зик явно был в затруднении. Глазки его блестели от похоти.
– Ну ладно, красотка, а потом…
Потом… Эмеральда подавила тошноту. Но сейчас она старалась не думать о будущем. Довольно было настоящего.
Эмери объяснила женщинам их задачу. Она говорила уверенно, хотя сама не чувствовала этой уверенности.
– Все равно что поиск сокровищ. – Эмери старалась представить происходящее для Тимми с Сюзанной как занимательную игру. Увы, игра слишком напоминала кошмар.
Женщины собрались вокруг нее, молчаливые и послушные. В глазах всех отражалась тревога. Даже Марта Ригни готова была во всем подчиняться ей, Эмеральде.
– Мы все знаем, что в каждой повозке есть тайники, – продолжала Эмери. – Деньги зашивают в кармашки или хранят под полом. Мы, женщины, укладывали повозки, по крайней мере большинство из нас, и знаем их вдоль и поперек. Я думаю, мы сможем обыскать их лучше, чем любой мужчина. Мы сделаем это, потому что у нас нет выхода.
Больше она ничего не сказала. Всем все было понятно и так. Гертруда закусила губу, Труди изобразила на лице холодное безразличие.
Поиски начались. Их было девять: пять женщин и четверо детей. Оставив Кальфа в корзинке, они распределили между собой повозки и принялись за работу. Обыскивая повозку Бена Колта, Эмери не могла избавиться от ощущения нереальности. Все из-за какого-то несчастного золота! Золота, которое нельзя ни съесть, ни выпить. А что будет с ними после того, как они найдут его?
Порывшись среди перевернутых бочек и ящиков, она потянулась к сумке с медицинскими инструментами. Золота, естественно, там не было. Рука ее нащупала маленький острый ножик. Позади послышался шум.
Зик, усмехаясь в клочковатую бороду, карабкался в повозку.
– Эй, малышка, я велел тебе искать золото, а не ножи! Ты, верно, хочешь поиграть в ножички? Я составлю тебе компанию, опыта у меня более чем достаточно, я уже много лет не расстаюсь с ножом.
– Прошу прощения, я не имела в виду ничего плохого, я только заглянула в саквояж Колта.
– Ага, так я тебе и поверил.
У Эмери подкосились ноги. Все планы ее рушились! Теперь Зик будет следить за каждым ее движением, и ей ничего не удастся вынести из повозки.
Пока Зик стоял на страже, напевая что-то себе под нос, Эмеральда обыскала повозку. Со скрупулезной методичностью она выбрасывала на землю ящики, коробки, узлы. В повозке имелось двойное дно, где хранились оружие и припасы. Эмери забралась вниз, ощупывая каждую дощечку, чтобы удостовериться, что там нет тайников, которые мог бы пропустить Билл.
Работа была изнурительная. Пот стекал у нее по бокам, платье намокло. С каким вожделением думала она о воде, которая была так недалеко, о чистой речке, такой прохладной и свежей! У нее пересохло во рту, но она знала, что попить ей не удастся.
Шло время. Женщины продолжали трудиться. Труди, Тимми и Сюзанна обыскивали повозки Арбутнотов. В сотне футов от них среди связанных мужчин прохаживался Билл, наставив на них ружье.
Под полом Эмеральда обнаружила еще одно дно, на дне оказалось что-то завернутое в ткань. Трясущимися руками Эмери развернула сверток: серебряные монеты и банкноты – сбережения Бена. Здесь же оказалась миниатюра в позолоченной рамке: темноволосая девушка с большими карими глазами. Может быть, жена Бена?
Зик отшвырнул ее в сторону и схватил деньги. Портрет упал на землю, и Зик поддел его ногой.
– Пусть это и не то золото, что мы ищем, – захохотал он, – но я не слишком разборчив. Деньги есть деньги, не так ли?
Он вытряс из свертка монеты и банкноты и рассовал их по карманам.
– Эмери! Эм, ты нашла что-нибудь? – спросил ее Тимми, проскользнув мимо Зика и хватая ее за рукав. Волосы мальчика растрепались и покрылись белой пудрой от рассыпанной муки.
– Нет. А ты?
– Нет. У Рэда Арбутнота было немного денег, пара колец и брошь. И Билл все забрал. – Тимми говорил четко, по-деловому. – У них было несколько потайных карманов на парусиновом тенте, – добавил он. – Но золота там не было, как я и думал.
– Ну что же. – Эмери постаралась скрыть разочарование. – Нам следует продолжить поиски. Представь, что мы играем в пиратов и должны найти запрятанные сокровища!
У Тимми загорелись глаза. Эмеральда поняла, что нашла верный тон. Глядя на мальчика, Эмери радовалась, что ребенок не осознает всей серьезности происходящего.
Она обыскала каждую щель пола, пересмотрела все припасы, перерыла все одеяла, кастрюли, горшки – ничего.
– Ничего не нашли? – спросил Зик.
– Нет, но мы найдем. Если то, что вы ищете, действительно находится здесь, мы обязательно найдем.
– Для вас же лучше, – проворчал Зик, облизывая губы.
Эмери с отвращением посмотрела на него. Она пошла к Труди.
– Нет ничего, – сказала она. Юбка Труди была в колесной мази из бочки, что висела на заднике повозки.
Повинуясь внезапному порыву, Эмери направилась туда, где под деревьями лежали мужчины, охраняемые Биллом. Билл вскинул ружье.
– Эй, детка! – крикнул Зик. – Зачем ты туда пошла?
– Я всего лишь хочу поговорить с мужчинами. Но для этого надо вытащить кляпы изо рта.
– Поговорить? О чем?
– Спросить, кто из них украл золото, – саркастически ответила она. – Мы ведь все заинтересованы в этом, не так ли?
