В небе зажглись звезды. Легкий ветерок играл платьем Эмери, прижимая его к ногам, когда она шла к повозке Гертруды. Несмотря на тепло, ее пронизывал холод, и он вздрагивала, кутаясь в шаль.
      Эмери хотела поговорить с Гертрудой наедине, но и Гертруда, и остальные эмигранты собрались у повозки Ригни, расположившись у костра. Рэда Арбутнота среди них не было, он ушел ремонтировать сломанную рессору.
      К костру подошли два охотника из форта. Выглядели они жутковато в своих замызганных индейских кожаных штанах и с заросшими бородой лицами.
      Все заметили ее появление.
      – Так это ты, – сказала Марта Ригни. – Иди сюда и объяви всем о своем решении.
      – Да, я скажу. – Голос Эмеральды перешел в шепот. Она увидела Мэтта среди других мужчин, присевших у огня.
      – Говори громче, чтобы тебя слышали все.
      – Я сказала… – Эмеральда просительно взглянула на Гертруду, но та говорила с Кэтти и не заметила ее взгляда. – Могу я поговорить с вами наедине? – обратилась Эмери к Марте. – Я не могу говорить в присутствии всех этих людей…
      – Очень хорошо.
      Оправив фартук, Марта отвела Эмеральду в сторону.
      – Вижу, ты изменила свое мнение. Не хочешь оставаться в этом гиблом месте? – Марта оглядела Эмери с брезгливым сожалением, которым одаривают честные домохозяйки уличных женщин.
      – Похоже, вы довольны, не так ли? – Эмери гордо вскинула голову.
      – Как ты смеешь так со мной разговаривать! Каким бы ни был твой выбор, все для тебя не то, вот что я скажу.
      – Но…
      – Говори быстрее. Что ты решила?
      – Я… я выйду замуж за Мэтта Арбутнота, – прошептала Эмеральда.
      – За Мэтта? – Марта посмотрела на Эмери со сдержанным одобрением. – Ну что же, по крайней мере твой выбор не пал на Мартина, и за это спасибо. Ты сама ему об этом скажешь или предоставишь мне?
      Эмери была на грани истерики. Нет, она не может самой себе произнести приговор.
      – Я не осмелюсь. Сделайте это сами.
      – Замечательно.
      Марта обернулась и посмотрела в сторону костра, где собрались эмигранты. Эмеральда не знала, как быть: ей надо было идти к ним, но ноги не слушались. Все, включая Зика и Билла, которые редко покидали повозку вдвоем, были там.
      Она решила подождать в стороне. Где-то неподалеку в зарослях шалфея надрывно кричал ночной зверь, жутковато выли койоты, послышались жалобные звуки скрипки. Марта объявила решение Эмери, и по рядам эмигрантов прокатился ропот, перешедший в громкий возмущенный гул.
      – Это нечестно, – раздался голос Уайта Тетчера. Он только что подошел с картами Таро в руках.
      – А что будет с нами остальными? Нам тоже нужна женщина! – кричал Зик Йорк.
      Гул нарастал, слышались соленые шутки, мужской смех. «Господи, да они же все пьяны, – с нараставшей тревогой заметила Эмери. – Но где они достали виски?»
      И тут она увидела двоих мужчин из форта, которые тоже стояли у костра. Конечно! Это они принесли на продажу виски. И после долгих недель сурового поста мужчины напились до потери самоконтроля.
      Эмеральда сцепила похолодевшие пальцы. «Боже, за что, за какой грех мне все это?!» Ей и в голову не пришло, что ее решение выйти за Мэтта вызовет такую реакцию. Как бы там ни было, оно было отвергнуто.
      Сердце Эмери замерло от страшного предчувствия.
      – Это нечестно! Не дадим себя одурачить!
      – Я тоже хочу получить свой шанс, плевать на то, что она сказала, – услышала Эмери голос Мартина Ригни.
      «Хорохорится перед матерью, старается показать себя равным среди этих огрубевших мужланов».
      – Мы все-таки сыграем и посмотрим, кому она выпадет. – Голос принадлежал Уайту Тетчеру, организатору этой бесчестной игры. Эмери слышала и голос Бена, на удивление грубый.
      И тут она услышала незнакомый голос, прозвучавший еще глумливее остальных:
      – Уже год, как я не имел белую женщину. Они лучше индианок, что бы там ни говорили. Дьявол, почему бы мне не жениться на белой девке? По крайней мере у меня всегда будет под рукой белая задница, и я буду иметь ее, когда захочу.
      Это один из форта, подумала Эмери.
      Быстро, за считанные секунды, толпа вышла из-под контроля. Минуту назад это была лишь группа подвыпивших мужчин, пусть немного шумная, но достаточно здравомыслящая. Сейчас в них словно дьявол вселился. Но где же Мэйс? Эмеральда пристально всматривалась в толпу, но его не было.
      Гертруда встала. Фартук из небеленой холстины в свете костра казался белым. Она нервно потирала руки.
      – То, что вы делаете, ужасно, – начала она. – Я тоже хотела выдать девушку замуж, думала, так будет лучше. Но оказалось все не так. Это же бесчеловечно – то, что вы устраиваете. Дайте ей возможность самой выбрать того мужчину, которого хочет она. Это же подло… Па. – Гертруда схватила мужа за рукав, но тот лишь грубо отпихнул ее от себя.
      – Да успокойся ты! Пусть народ повеселится! Бог видит, они заслужили немного развлечения. Это же все безобидная шутка! В конце концов она все равно возьмет себе мужа по вкусу. Здесь их все равно больше, чем может понадобиться самой сильной из женщин! – Он уронил голову на стол и захохотал.
      – Но, Па, ты же понимаешь, что это нечестно, ты знаешь…
      – Иди в повозку, Гертруда, если тебе это не нравится. И болтай там с женщинами. Здесь мужская компания, и бабам тут не место!
      Папаша Вандербуш затрясся от хохота и так оттолкнул жену, что она упала.
      – Но…
      – Ну так начнем! – воскликнул Уайт. – Все святоши пусть убираются к себе в повозки! Пусть там себе молятся, может, кто их и услышит!
      – Но это, это не по-божески! – к удивлению Эмеральды, вступилась за нее Марта.
      Но пьяные мужские голоса заглушили ее протесты, и женщинам пришлось уйти. Гертруда, а следом за ней Кэтти и Тимми с Сюзанной – все вышли из освещенного костром круга.
      Сюзанна увидела Эмери и с рыданиями бросилась к ней.
      – Эмери! Ой, Эмери! Где же ты была! Я все высматривала тебя и никак не могла отыскать. Ой, Эмери, мне это так не понравилось! Они так громко кричали, и они сказали…
      – Они сказали, что пусть карточная игра решит, кто будет твоим мужем, – вставил Тимми.
      Дети прижались к ней. Эмеральда присела, чтобы обнять их, едва сдерживая рыдания.
      – Со мной все будет хорошо, – прошептала она, – пожалуйста, не волнуйтесь. Обещаю, все будет прекрасно.
      – Тебе лучше пойти к нам в повозку. – Гертруда взяла ее за руку. – Там ты будешь в безопасности. Они все перепились как свиньи, все, включая нашего чистюлю доктора Бена Колта, и пресвятой отец Кол-факс тоже пьян, с прискорбием должна заметить. Всех, всех споили эти торговцы из форта! Я никогда их такими не видела и надеюсь больше не увидеть. Но пусть они уж до конца допьются. Пусть делают, что хотят. Наутро им будет плохо, и они пожалеют о том, что так напились.
 
      Шум со стороны костра все нарастал: мужчины кричали, громко смеялись и передавали по кругу бутылку с виски. Звуки их веселья достигали самой дальней повозки, где спрятались Гертруда и остальные женщины.
      Эмеральда потихоньку выбралась из повозки, уверенная в том, что темнота послужит ей надежным укрытием.
      Сдерживая дыхание, она прошла несколько ярдов, вплотную прижимаясь к повозке. Отсюда открывался обзор на освещенный круг, где расположились игроки. Она, конечно, не может вмешаться, ей остается лишь роль наблюдателя. Но она должна знать, что происходит!
      Проходили минуты, полные для Эмеральды огромного внутреннего напряжения. Она видела, как игроки осушили одну бутылку и открыли другую, как переходили из рук в руки деньги. Уайт Тетчер исчез в темноте и вернулся с колодой карт в руках. Кто-то подбросил хвороста в костер, и он запылал ярче, кто-то принес еще и масляную лампу, и ее желтоватый неверный свет плясал на лицах, выхватывая то одно, то другое.
      Все громче становился пьяный смех. Свет костра упал на деревянную резную коробку с картами. Мужчины сгрудились вокруг пятачка с колодой, все разом возбужденно загалдели.
      Эмеральда с трудом сдерживала приступ тошноты. Скрытая покровом темноты, она опустилась на землю, сжав руки так, что заныли пальцы.
      «Мэйс… О Мэйс, почему ты выбрал именно эту ночь, чтобы исчезнуть?!»
      Она слышала спор. Зик Йорк хотел сыграть в покер, кто-то другой, по-видимому, тот, из форта, настаивал на блэкджеке.
      – В фараона!
      – В монти!
      Внезапно один из мужчин из форта встал и отошел от круга. Расстегивая на ходу ширинку и довольно бормоча что-то про себя, он шел прямо на нее. Не раздумывая, Эмери упала на землю и поползла под ближайшую повозку в надежде на то, что он ее не заметит.
      Острые камни впивались ей в ладони и колени. В темноте она наткнулась головой на основание повозки и вскрикнула от боли.
      Мужчина остановился и стал справлять нужду в нескольких шагах от плеча Эмери.
      У него, наверное, мочевой пузырь, как у быка, подумала Эмери, так нескончаемо долго лился горячий поток, обдавая ее резкой вонью мочи. Она закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Иначе она не сдержалась бы и завопила в голос.
      Наконец поток прекратился, и мужчина принялся оправлять одежду.
      Затем она почувствовала, как кто-то схватил ее за плечо и удивленно воскликнул. Мужчина с довольным смехом запустил руку в вырез платья и теплой потной рукой схватил ее за грудь.
      В первый момент она была парализована.
      – О, нет! Ради Бога, прошу вас… – молила она его, обретя дар речи.
      Но мужчина только смеялся в ответ и тащил ее к костру. Она лягалась, вырывалась, упиралась ногами в землю, но он легко приподнял ее, так что ноги не касались земли.
      – Эй, посмотри-ка! Кого я нашел под этой повозкой! Симпатичный кусочек женской плоти! Не тот ли самый, из-за которого весь сыр-бор?
      Он толкнул ее в освещенный круг, громко смеясь, явно довольный находкой. От него несло виски и немытым телом.
      – Разве это не штучка? Смотрите, как она сложена! Любой почувствовал бы себя счастливчиком, оказавшись с ней в постели!
      Лица мужчин повернулись к ней. Эмеральда задыхалась от стыда и гнева. Мужчина из форта схватил ее за лиф платья и рванул его.
      – Как вы смеете, вы… вы… – Она заикалась от возмущения, стараясь припомнить хоть одно из бранных словечек Оррина. Эмери тщетно старалась прикрыть грудь. Какой же дурой она была, решив посмотреть на это! Не лучше ли было спокойно отсидеться в повозке Гертруды вместе с остальными женщинами?
      – О, – засмеялся могучий бородач, тот, что нашел ее под повозкой. – Не прячь свои сокровища, голубка. Не стоит скрывать такую красоту.
      Она отшатнулась от него, чувствуя себя крольчихой, попавшей в капкан. В смятении она оглядывалась по сторонам в поисках пути к бегству. Но все, что она могла видеть, это колода карт и пьяные лица вокруг масляной лампы.
      Вначале мужчины смотрели на нее, но папаша Вандербуш опустил глаза первым, не выдержав ее взгляда, за ним Бен Колт. Мэтт Арбутнот тоже попробовал было вступиться за нее, но Зик сунул ему кулак в ребра, и он замолчал.
      – Не могу поверить в то, что происходит, – начала она осевшим от гнева голосом. – Сорвать с меня одежду! Играть на меня! Я думала, вы цивилизованные люди. Но нет, я ошиблась! Вы хуже последних отбросов, карточных шулеров в игорных притонах Батон-Ружа!
      Голос ее креп, набирая силу, перекрывая хриплые выкрики мужчин:
      – Вы все пьяны! Все! Знайте, я не хочу быть призом в игре перепившихся свиней, да и они не идут ни в какое сравнение с вами! Я сама выберу себе мужа, если хоть кто-нибудь из вас этого заслуживает, в чем я сомневаюсь!
      Она замолчала, задохнувшись. Ответом ей был дружный рев. Им не понравилось, что их назвали свиньями. Зря, наверное, она говорила таким тоном. Но по-другому она уже не могла.
      – Ну, голубка… – Бородач, похожий на большого медведя, схватил ее за руку и прижал к себе. – Так не стоит говорить, понимаешь? Разве можно винить нас за то, что мы хотим по-честному разыграть такой хороший товар? Мы никому не вредим, не так ли?
      С каждым словом он прижимал ее к себе все сильнее. Прямо перед собой она видела его пьяные водянистые глазки, толстые мокрые губы.
      – Отойди от меня! – оттолкнула его Эмеральда. Не смей меня лапать!
      – Правда, моя сладкая? Ты правда не хочешь?
      Под дружный смех остальных он сгреб ее и поцеловал в губы. Она вырывалась, но он крепко держал ее в руках. Чтобы лишить ее опоры, он приподнял ее в воздух, прижимая к себе так, что она почувствовала, как напряглась и отвердела его плоть.
      Она едва дышала. Сердце колотилось изо всех сил, тошнота подступала к горлу. Вокруг все смеялись, но она почувствовала опасность. Эти мужчины вполне могли изнасиловать ее. Все они были весьма близки к этому: пьяные, бахвалящиеся друг перед другом, разнузданные, целиком на воле собственных инстинктов.
      Если она допустит хоть один промах…
      Она отступила назад, как только бородач отпустил ее. Разорванное платье упало, обнажив грудь, и она снова попыталась прикрыть ее тем, что осталось от лифа.
      Мужчины сгрудились вокруг Уайта, яростно споря о том, в какую из игр им играть.
      – В фараона, – вопил Уайт. – И тот, кто возьмет тигра, получит леди.
      Спор разгорелся настолько, что они, видно, забыли о ней.
      Эмеральда с бьющимся в паническом страхе сердцем отступила в тень, поближе к спасительной повозке, где были Гертруда, Марта и остальные.
      Она была почти на краю спасения, когда тот, кто захватил ее, обнаружил пропажу. Он рванулся к ней, схватил за руку и притащил опять на свет.
      – Эй, девочка! Вздумала убежать? Нельзя, ты же приз! Стой здесь, пока мы не сыграем! Что до меня, так я собираюсь выиграть тебя и удалиться с моей невестушкой как можно скорее. Что за приз! Вот так приз! – Он ухмылялся. – Если бы здесь был священник, мы бы быстро обделали все по закону!
      – Он не может быть священником, раз допустил все это, – услышала свой голос Эмеральда.
      Бородач пожал плечами.
      – Какая разница? Он есть здесь? Не все ли нам равно, святой он или грешник! Это вам не Бостон, мисс.
      С этими словами он усадил Эмери на складной стул.
      – Сиди здесь, женщина, и не вздумай удрать. Если пошевелишься, сама знаешь, что с тобой будет.
      Он наклонился и прошептал Эмери что-то на ухо. На мгновение в свете костра блеснуло лезвие кинжала.
      Едва ли она понимала, о чем он говорит. Она чувствовала слабость. Хорошо бы лишиться чувств, думала Эмери, но, увы, с ней никогда не случались обмороки.
      – Ну что же, – сказал Уайт Тетчер, тасуя колоду. – Пусть папаша Вандербуш следит за прикупом и ведет запись. Он уже женат да и не так пьян. А Саул Ригни пусть смотрит, чтобы никто не мухлевал. Прошу вас, джентльмены, простить меня за неважный антураж, но ведь мы, увы, не в казино «Королева Миссисипи», не так ли? Зато у нас роскошный приз: маленькая прелестная королева. И этот приз окупает все неудобства.
      Игра началась.

      Эту игру еще называют «поймай тигра». Игра довольно хитрая, и Эмеральда знала об этом. Как-то раз Мэйс объяснил ей правила. Ему часто доводилось играть в нее во время странствий.
      Из колоды в определенный момент вынимается карта и кладется сверху на колоду рубашкой вниз. «Хозяин прикупа» ведет игроков. Каждая карта каждой масти имеет определенное достоинство. И в зависимости от набранных очков определяется победитель.
      Сама по себе игра была довольно простой. Вы называете карту, например, королеву, в надежде на то, что вторая карта из колоды будет соответствовать этому номиналу. Карты из колоды раздаются парами, и только вторая может выиграть.
      В конце концов в колоде остаются только три карты. И тот, кто набрал больше всех очков, становится победителем. Он может попросить следующей раздачи или угадать порядок, в котором будут открываться три оставшиеся карты.
      Тогда, когда Мэйс объяснял ей правила, Эмеральда возразила:
      – Такого не может быть, потому что в колоде пятьдесят две карты, а, по-твоему, получается нечетное число.
      – Первая карта носит название «содовой карты», она не считается, – пояснил он. – В этой игре есть свои хитрости: любой может попросить счет и вычислить, какие карты на руках у игроков, и искусный игрок мгновенно определит, у кого какая карта. Но тебе не стоит так углубляться в изучение азартных игр. Уверяю тебя, среди дам, увлекающихся подобными играми, не найдется ни одной хорошенькой.
      Мэйс был сейчас далеко. Она уже оставила надежду на то, что он появится и спасет ее. Скорее всего он уехал куда-то на всю ночь или, во что не хотелось верить, зная, что замышляется, предпочел ретироваться.
      Обсудив детали, мужчины приступили к игре.
      Было решено играть до полуночи, а в качестве таймера использовать карманные часы Бена Колта. Тот, кто будет самым удачливым игроком, и сорвет приз.
      Зик поставил десять долларов на валета. Уайт Тетчер – пятнадцать долларов на королеву. Бен Колт удвоил ставку. Он еле ворочал языком, таким Эмери его даже не представляла. Все смолкли, когда папаша Вандербуш принялся раздавать карты.
      – Валет, иди сюда, мой голубчик! Ты всегда приносил мне удачу, – причитал Зик Йорк, потирая ладони. – Ну, ну, малыш. Иди ко мне, иди, мой хороший!
      Бен Колт молчал. Опорожняя очередной стакан с виски, он раскачивался из стороны в сторону.
      Выигранной картой оказалась десятка, и Уайт Тетчер стал победителем в этой игре. Он жадно поглаживал монеты. Эмери едва не стошнило: стать женой этого кривоногого коротышки-шулера…
      Шли минуты, отмеряемые возгласами азартно играющих мужчин, то и дело прикладывающихся то к кружке, то прямо к бутылке, в которой теперь, судя по всему, была брага. Бен упился в стельку.
      Эмеральда уже не знала, что лучше: следить за игрой или закрыть глаза.
      Прошло еще какое-то время. Эмеральда выдернула нитку из нижней юбки и начала наспех приводить в порядок платье. Ей уже почти удалось стянуть его на груди, когда услышала за спиной странный скребущий звук.
      Испуганно обернувшись, она увидела Тимми, ползущего по земле.
      – Тимми, – прошептала она, – не приближайся. Оставайся, где стоишь. Не выходи на свет, иначе они могут увидеть тебя.
      – Я хочу посмотреть, что они делают, – шепнул в ответ Тимми. – Мы все слышали. Гертруда волнуется. Она хочет увести Труди и Кэтти, меня с сестрой и Кальфа подальше, чтобы они нас не нашли, если примутся искать прямо сейчас. Мы вернемся утром, когда они проспятся.
      – О…
      – Гертруда хочет, чтобы и ты пошла, Эмери. Она говорит, что тебе лучше уйти, пока не поздно.
      Как хорошо было бы оказаться сейчас с Гертрудой и остальными! Но она видела, что бородач не спускает с нее глаз. Он добровольно взял на себя функции сторожевого пса и отрывал от нее взгляд только для того, чтобы посмотреть в карты. Нет, ей нельзя даже двинуться.
      – Я… Я не могу, – прошептала Эмери. – Они следят за мной, особенно тот, бородатый. Я его боюсь.
      – Он что, солдат? – воскликнул Тимми.
      – Тсс… Не знаю, кто он такой, может, торговец. Только тебе лучше уйти отсюда.
      – Но, Эм!
      – Я сказала, уходи, Тимми!
      С облегчением она услышала, как Тимми уходит, и почувствовала себя совсем одинокой…
      Игра набирала обороты, а мужчины все больше пьянели. Голоса их становились все громче и резче.
      В лидеры выбились трое: Бен Колт, Зик Йорк и бородач из форта. Лицо Зика покрылось каплями пота, пот стекал на бороду. И Бен вспотел, а щеки его, казалось, ввалились еще больше.
      Эмери не могла смотреть на него. Виновато виски, в этом не было сомнений. Бен принадлежал, видимо, к той категории людей, для которых алкоголь – яд. Он впал в безумие. От мысли, что он выиграет, у Эмери леденели внутренности.
      – Еще двадцать минут, – прорычал Вандербуш. – Джентльмены, давайте считать деньги. Надеюсь, все играли честно? Так кто у нас выигрывает?
      Все склонились над счетом. Игра продолжалась. Лица мужчин покрывала испарина. Арбутнот продолжал игру, но здорово проигрывал, так же, как большинство остальных. Из мужчин не играли только папаша Вандербуш, Саул Ригни и Пьер Вандербуш. Боб Ригни, о котором забыли, вертелся вокруг, с интересом следя за игрой.
      Оставались считанные минуты. Ни один из претендентов на роль мужа не внушал Эмери уважения. С каждой минутой ей становилось все хуже. Перед Зиком высилась стопка монет, не меньше выиграли и Бен Колт с бородачом, которого, как она поняла, звали Джулианом.
      – Полночь! Довольно!
      Раздался оглушительный рев. Эмери затаила дыхание. Она тоже была в испарине.
      – Надо пересчитать выигрыши, – сказал Вандербуш, – чтобы все было честно. Так что Саулу и мне понадобится некоторое время. А вы подождите, и лучше, чтобы все было по закону. На всякий случай я прихватил пистолет и прослежу за этим!
      В напряженной тишине Вандербуш и Саул пересчитали выигрыш каждого из победителей. Эмеральда слышала звон монет. Подумать только, эти деньги, скопленные с таким трудом, чтобы обустроить свою жизнь в Калифорнии, за несколько часов были пущены на ветер.
      Где-то вдали залаял койот.
      – Хорошо, – сказал наконец Вандербуш, – пора играть свадьбу.
      Раздались крики. Эмеральда встала, придерживая на груди платье.
      – Итак, эту маленькую очаровательную невестушку получит сейчас наш доктор Бен Колт, – сказал Вандербуш с самодовольным видом. – Нам нужен священник и еще виски. Так как вы насчет того, чтобы справить свадьбу прямо сейчас? Маленький праздник, только и всего!
 
      Бен Колт. Эмеральда словно окаменела. Мужчины толпились вокруг Бена, кричали – кто гневно, кто удивленно, кто завистливо. Его подхватили и стали подбрасывать в воздух вместе с картами. Как в тумане, видела Эмери гримасу гнева на лице Зика и разочарование Мартина Ригни. Бен не сводил с нее глаз, темных, пустых, лишенных выражения, и тут она испугалась так, как никогда в жизни.
      Бен. Он спас Тимми, он лечил их всех.
      Эмери пошла на отчаянный шаг.
      – Бен, – начала она сдавленным шепотом, подходя к нему, – Бен, вы же не допустите, чтобы это свершилось? Эта… эта шутовская свадьба, эта насмешка, надругательство…
      – Я выиграл тебя, не так ли, Эмеральда? Открыто и честно. – Бен смотрел на нее затуманенными глазами и пьяно икал.
      – Но вы же интеллигентный человек, вы врач! Вы не дадите этому произойти!
      Ее охватило чувство абсолютной безнадежности. Ночь окружала их: вокруг темнота, крики перепившихся мужчин.
      – Ну и что из того, что я врач? Ты же их слышала: они хотят отпраздновать свадьбу, и не когда-нибудь, а сейчас. – Бен наклонился к ней, и его рот скривился в издевательской усмешке: – Итак, всего через пару минут красавица Эмеральда Реган станет моей женой.
      – Ты пьян! – закричала она. – Ты мерзкий тип! Я пойду к Гертруде и остальным и там подожду, пока вы все не придете в себя. А завтра сыграем свадьбу.
      Она повернулась и пошла к повозкам, но Бен схватил ее за плечо с неожиданной силой.
      – Нет, Эмеральда. Нет, ты никуда не уйдешь. Пусть я пьян… Но я женюсь на тебе сейчас. Я давно этого хотел и не собираюсь ждать до завтра. Какое значение имеют время и место? Тебе нужен мужчина, а я хочу тебя.
      – Нет, только не так. Это нелепая, безумная затея. Дождемся утра, когда вы сможете мыслить трезво.
      – Я и так достаточно трезво мыслю. Я хочу тебя и возьму.
 
      – Берешь ли ты, Бен Колт, в жены эту женщину?..
      Испитым голосом Билл Колфакс изображал свадебные колокольчики. Вся мужская половина лагеря собралась вокруг, все были пьяны, и всем было весело. Эмери неподвижно стояла рядом с Беном Колтом. Бен ответил «да» глубоким, густым басом. Билл задал тот же традиционный вопрос и ей: желает ли она. Эмеральда, иметь законным мужем этого мужчину?
      Эмеральда молчала, застыв в оцепенении.
      – Ну, – нетерпеливо спросил Билл, – ты собираешься отвечать? Скажи «да, желаю». Говори, все ждут.
      Отблески пламени бросали зловещие тени на лицо священника, придавая ему дьявольское выражение.
      – Повторяю, ты должна сказать «да».
      – Да, – еле слышно прошептала Эмеральда.
      – Теперь я объявляю вас мужем и женой, – небрежно произнес Билл и повернулся к ним спиной.
      Вокруг молодоженов сгрудилась неистово орущая толпа. Кто-то стрелял в воздух, кто-то притащил кастрюлю и стал отбивать ритм деревянной ложкой.
      – Давайте, давайте в свадебную палатку! Устроим шивари! Это свадьба!
      Эмеральда словно завороженная стояла рядом с Беном, не смея посмотреть на него. Вот ее муж. Тот самый, которого выворачивало наизнанку, когда он сжимал во рту бутылку с виски. Уайт Тетчер рвал струны банджо, Рэд Арбутнот играл на скрипке бешеную джигу.
      – Давай, молодой, тащи невесту в постель, пора приступать к исполнению супружеских обязанностей. – Рот Уайта был открыт, и из него текли слюни.
      Бен сжал руку Эмери и повел к своей повозке под аккомпанемент музыки, свиста, криков и сальностей. Мартин Ригни нес над ними масляную лампу, освещая свадебный кортеж. Лампа плясала в его нетвердых руках. Все шествие напоминало шабаш.
      У повозки Бена была, как и всегда на ночь, установлена маленькая палатка.
      – Поцелуй невесты! Мы требуем! Пусть поцелует! Но, к облегчению Эмеральды, Бен, обернувшись, рявкнул им:
      – Ни за что в жизни. – И протолкнул ее в палатку до того, как кто-нибудь из них успел запротестовать.
      Внутри было совершенно темно, и Эмери вдруг испытала доселе неведомый страх замкнутого пространства. Она слышала тяжелое, с хрипами, дыхание Бена и сильный запах свежего виски.
      Все окружили палатку. Наверное, это и есть шивари, подумала Эмери. Труди рассказывала ей о свадебных обрядах, в том числе и о шивари. Невесту похищают, ее ищет группа жениха, иногда это затягивается на целые сутки, а когда находят, укладывают в постель к жениху. При этом все, кому не лень, стучат в дверь ногами, бьют в колотушки, подают жениху советы. Тогда Эмери было очень жаль несчастную невесту, которой предстоит пройти через все это.
      – Ну, Эмеральда Реган, – сказал Бен, – я тебя выиграл. Что ты думаешь по этому поводу? – Голос его был хриплым и речь невнятной.
      – Я считаю эту свадьбу фарсом, мерзким и постыдным! Удивляюсь, как вы пошли на это. Я… Я считала вас джентльменом!
      – Неужели?
      Она чувствовала, как он приближается к ней в темноте. В следующую секунду он опрокинул ее навзничь на одеяла, которыми был устлан пол палатки.
      – Пожалуйста… – Она била его кулаками, зная, что кричать бесполезно. Все заглушит шум шивари, да и какую реакцию, кроме хохота, может вызвать ее крик?
      И все-таки она отпихнула его. Бен, этот пьяный Бен, был страшен.
      – Черт возьми, Эмеральда, может, ты прекратишь бороться и выслушаешь меня? Ты моя жена. Разве это не по закону? Бог свидетель, я хочу тебя, хочу с самого первого дня, как увидел. Хочу, несмотря на твое распутство…
      – Распутство?!
      – Ты думаешь, я не знаю о твоих любовных делишках с Мэйсом? Думаешь, я не видел, какими многозначительными взглядами вы обменивались? Но это не имеет значения. Даже подгнившее яблочко вкусно, когда ты порядком проголодался. А я голоден. Очень голоден! Кроме того, теперь, когда ты моя жена, ты не будешь так кокетничать. Я сам за этим прослежу. Ты моя, и я получу от тебя все, что захочу. Ты поняла меня?