– Что это? – недоуменно спросила она. Риордан спокойно и просто объявил ей: в конверте взятка.
– Взятка?!
Он печально ухмыльнулся:
– В Нью-Йорке, откуда я приехал, политики с Таммани-Холл, как стадо боровов, давят друг друга, чтобы дотянуться до общественной кормушки и похлебать оттуда. Здесь, в Чикаго, то же самое. Наши достопочтенные члены муниципального совета не брезгуют делать свои состояния на поборах с контрактов на восстановление города: мостовых, тоннелей, тротуаров, мостов. Но такова жизнь, какой бы отвратительной она вам ни казалась. Пожалуйста, отвезите конверт Гизу Мориарти к Конлею.
– Но… – Элиза в недоумении смотрела на Риордана. – Ведь Конлей содержит…
– Да, игорный дом. Мистер Мориарти наверняка спустит эти деньги сразу, как только получит. Ну да черт с ним, пусть поступает с ними, как ему заблагорассудится. Лишь бы разрешили строительство.
– Значит, вам безразлично, какими средствами добиваться разрешения? – язвительно прищурившись, поинтересовалась Элиза.
Риордан помрачнел:
– Таковы правила игры, Элиза. Они бесчестны и противны мне не меньше, чем вам. Но если игнорировать их, контракт достанется проходимцам, которые станут прикрывать кирпичным фасадом деревянные перекрытия. А я собираюсь строить прочные дома из огнеупорных материалов, небоскребы, которыми Чикаго сможет гордиться сотни лет. Так вот, для этого мне нужно получить разрешение, и никакой член муниципального совета мне не помешает.
– Но…
– Вы боитесь ехать к Конлею, Элиза?
– Нет, не боюсь, – солгала она, испугавшись, что Риордан пошлет кого-нибудь другого с этим поручением, а ее уволит.
– Тогда велите запрягать и поезжайте. Если не ошибаюсь, вы должны совершить сегодня еще несколько визитов? Поэтому не стоит медлить.
Стоял холодный, ясный ноябрьский день, солнце щедро заливало прозрачный голубой небосклон. Когда Элиза подъехала к заводу Эмсела, входившему в список сегодняшних визитов, ее сердце наполнилось грустью. Завод приветствовал ее клубами дыма, радостно вырывающимися из знакомых с детства закопченных труб.
Экипаж въехал во внутренний двор, загроможденный кучами угля и штабелями стройматериалов. Справа находилось небольшое деревянное здание конторы, возле которой Элиза и попросила кучера остановиться.
Ее охватило страшное волнение; казалось, сердце готово выпрыгнуть из груди.
Завод Эмсела! Она так давно не была здесь и уже стала забывать знакомый и любимый запах металла, угля, дыма, который с детства неизменно приводил ее в восторг. «Это запах денег», – часто повторял папа.
Элиза взглянула на контору и вспомнила тот день, когда они сажали вокруг нее сосны. Она, восьмилетняя худенькая девочка, тяжелой лопатой с трудом вытаскивающая из ямы несколько пригоршней твердой как камень иллинойсской земли. Все вокруг радостно зааплодировали. Отец засмеялся и поднял ее высоко над головой…
Теперь эти сосны были высотой не меньше десяти футов, их густая хвоя зеленела даже сквозь налет копоти и гари, идущей из дымящих труб. Элиза печально вздохнула и вошла в контору.
– Элиза! Как я рад вас видеть! Вы очень повзрослели и похорошели. Настоящая леди! – Управляющий Феликс Морган встретил ее радушно, как старого друга. – Не угодно ли присесть? – Он оглядел комнату в поисках стула, освободил его от бумаг и придвинул Элизе. – Извините, у нас небольшой беспорядок. С тех пор как мы перешли во владение мистера Дэниелса, нас просто засыпали приказами и распоряжениями.
Элиза выглянула в окно, ее внимание привлекла вспышка в печи, поблизости от открытой двери цеха.
– Я теперь служу в конторе мистера Дэниелса, – пояснила она.
– Вы работаете у Риордана Дэниелса?! – Морган выглядел обескураженно и, казалось, отказывался верить ее словам.
– Да, мистер Дэниелс был так добр, что предоставил мне работу в своей конторе. Но это временно, Морган. В один прекрасный день я выкуплю у него этот завод, и он снова станет собственностью Эмселов.
– Хочется верить в вашу удачу, Элиза. – В голосе Моргана чувствовались нотки сомнения. – Скорее бы настал этот счастливый день. Но… что вас привело сюда сегодня?
Элиза вытащила блокнот, с которым теперь не расставалась.
– Мистер Дэниелс хотел бы внести некоторые изменения… – официальным тоном начала она.
Покончив с делами, Элиза направилась к экипажу, грустно оглядываясь по сторонам. Собственность Риордана Дэниелса…
Нет, пожалуй, сосны по-прежнему оставались соснами Эмселов!
Второй визит Элизы был к Конлею. Игорный дом располагался в грубо сколоченном здании, спешно отстроенном после пожара на Рэндольф-стрит. Возле игорного дома полукругом стояли коляски и экипажи, а кучера в сторонке перекидывались в картишки, ожидая своих хозяев.
Подходя к дверям заведения, Элиза ловила на себе удивленные взгляды.
– Правильно, мисс, нечего церемониться, идите прямо внутрь, – услышала она чей-то веселый голос. – Там вы живо отыщете своего муженька и сможете хорошенько его вздуть.
Кучерская компания весело загоготала. Элиза вспыхнула и толкнула дверь. Она очутилась в маленьком вестибюле, устланном красными дорожками и обитом бархатом такого же цвета. Из дальних комнат доносился мужской смех, звуки фортепиано и стук рулетки. В воздухе витал аромат сигарного дыма, пива, виски и помады для волос.
Элиза в нерешительности остановилась. Ее заметил человек, сидящий за столом и продающий что-то вроде входных билетов. Он подозвал помощника, и тот занял его место.
– Меня зовут Симус Конлсй, – представился мужчина, подходя к Элизе.
Хозяин заведения оказался средних лет ирландцем с рыжими напомаженными усами, кончики которых были залихватски закручены вверх. Он внимательно оглядел Элизу с ног до головы и медленно, как бы нехотя, произнес:
– Здесь не разрешается приставать к мужчинам. Это игорное заведение высшей категории, а не бордель.
Неужели она похожа на проститутку? В справедливом негодовании Элиза воскликнула:
– Я здесь не за тем, чтобы… Я не…
– Женщинам не разрешается принимать участие в игре. Если же вы пришли, чтобы застукать своего мужа с поличным и устроить скандал, я все равно вас не пропущу. Раз джентльмен переступил порог нашего заведения, ему гарантировано спокойное и беззаботное времяпрепровождение. Мы берем на себя обязательства избавить наших клиентов от нежелательных визитеров.
– Таких, как я, вы хотите сказать? – поинтересовалась Элиза, гордо вскинув голову.
Риордан не мог не знать, какой прием здесь оказывают дамам, а значит, сознательно подверг ее издевательствам! Скрепя сердце Элиза совладала с переполнявшей ее яростью: ей поручено доставить этот проклятый конверт, и она выполнит поручение!
– Ну что ж, – обратилась она к мистеру Конлею, который ухмылялся, видя крайнее возмущение незваной визитерши. – Я ухожу. Не буду осквернять ваше «заведение высшей категории» своим присутствием!
Выходя на улицу, Элиза не отказала себе в удовольствии изо всех сил хлопнуть дверью. Она прямиком направилась к компании кучеров, занятых покером.
– Кто из вас кучер мистера Мориарти?
– А в чем дело?
– Я должна передать ему кое-что лично. Тот, кто покажет мне его, когда он будет выходить из игорного дома, получит вознаграждение.
– Если речь идет о деньгах, я согласен, мисс, – не тратя времени на размышления, вызвался один из кучеров.
Элиза договорилась с кучером, что она будет сидеть в своем экипаже, а когда появится Мориарти, он несколько раз громко кашлянет.
Ждать пришлось целых два часа, в течение которых Элиза не раз посылала проклятия на голову Риордана. В конце концов Мориарти появился, и она благополучно передала ему конверт.
– Благодарю вас, мисс, – сказал продажный член муниципального совета, пряча взятку во внутренний карман сюртука.
Элиза, сухо кивнув в ответ, вернулась к своему экипажу. Очевидно, Риордан решил устроить ей проверку, отправив к Конлею с этим нелепым поручением, решил посмотреть, как она выйдет из трудного положения, хватит ли у нее выдержки и самообладания, чтобы не взорваться от наглости мистера Конлея и выполнить поручение.
Ну что ж, она справилась с этой задачей. И если Риордан думает, что мисс Элизу Эмсел может испугать запах виски, стук рулетки, атмосфера азарта и близкое соседство шулеров, то он откровенно плохо разбирается в людях.
В девять часов вечера Элиза сидела на своем рабочем месте в библиотеке и составляла образец распорядительного письма для рассылки по всем заводам Дэниелса. Она уже четыре раза переделывала его; голова кружилась от усталости, а в животе урчало от голода. Хорошо хоть, ожидая Мориарти у игорного дома, ей удалось перекусить. Но тогда было время ленча, а теперь вечер.
– Ну как продвигаются дела? – Риордан появился на пороге библиотеки, улыбаясь как ни в чем не бывало. – Вы передали конверт Мориарти?
– Да, – почти шепотом ответила Элиза.
– Простите, не расслышал.
– Да, я передала конверт Мориарти. Лично в руки, как вы велели. Но боюсь, сегодня ему не удалось проиграть ваши деньги, поскольку я встретилась с ним на улице, когда он уже выходил от Конлея.
– А, понятно. – Риордан смотрел на нее с откровенной издевкой, и Элиза, не сдержавшись, дала волю своей ярости:
– Вы же все заранее знали, правда? Вы знали, что меня выставят вон, обойдутся со мной как… с проституткой или сварливой бабой!
Риордан улыбнулся и хотел что-то сказать, но Элиза не позволила ему и рта раскрыть.
– Так вот, я выполнила ваше поручение, и, судя по всему, вопреки вашим ожиданиям. Не удивлюсь, если узнаю, что вы заранее съездили к этому наглому ирландцу и заплатили ему, чтобы он обращался со мной как со шлюхой. Заставить меня тащиться с этим чертовым конвертом неизвестно куда! Ведь я впустую потратила два часа – целых два часа! – на эту глупую и ненужную поездку!
Риордан медленно и грациозно, как огромная дикая кошка, прошел к столу и сел прямо напротив Элизы.
– Возможно, вы потратили эти два часа не впустую, – тихо произнес он.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что сказал. Вы доказали – на вас можно положиться, Элиза. Вы выполнили задание, несмотря на все трудности и препятствия, которые для любой другой женщины оказались бы непреодолимыми. А это стоит куда больше, чем два часа.
Элиза чувствовала, как краска смущения заливает ей лицо. Она впервые удостоилась похвалы от сурового, требовательного Риордана! Значит, он доволен ею, доверяет ей… Но, как бы то ни было, нельзя расслабляться, нельзя забывать, что Риордан Дэниелс – ее враг и соперник в жестокой борьбе за справедливость.
– А как насчет ужина? – спросил Риордан. – Вы, наверное, проголодались. Уилл Райс говорит, что вы работаете с шести часов утра без перерыва.
Поужинать?! Это предложение прогремело в ушах Элизы как гром среди ясного неба. Их первый ужин вдвоем не стал традицией, как не имела повторения и их давняя интимная близость. Элизу это вполне устраивало: ей не хотелось повторения ни того, ни другого. Пусть их отношения останутся учтиво-прохладными – это лучше во всех отношениях. Но почему же так сильно бьется в груди сердце, почему же сладкая истома разливается по всему телу, когда Риордан проникновенно смотрит ей в глаза вот так, как сейчас?
– Я… я вовсе не голодна, – неуверенно ответила Элиза.
– Глупости. Этого не может быть. Я голоден как волк. Если заказать лососину и бифштекс с грибным соусом, вы не будете против? Мне лично такое меню по вкусу. Пойдемте.
Ну как она может отказать Риордану! Элиза поднялась из-за стола и протянула ему руку. Он крепко и уверенно сжал ее в своей ладони.
Глава 11
Темные глаза испытующе вглядывались в ее лицо.
– Так значит, вам нравится новая работа?
Элиза перевела взгляд с хрустального бокала, до половины наполненного красным бургундским, на Риордана.
– Что значит «нравится» или «не нравится»? Я работаю у вас и стараюсь это делать на совесть. Остальное – не важно.
Риордан удивленно посмотрел на нее, а она, устыдившись вдруг собственной дерзости, стушевалась и опустила глаза. Они сидели за длинным столом в огромном зале; вокруг них, меняя блюда, бесшумно двигались слуги. Все как и в первый раз.
Все, и даже Элиза, снова потонувшая в удивительном обаянии Дэниелса. Только теперь, казалось, он смотрит на нее несколько иначе. С большим вниманием? С большей теплотой?.. Нет, нет и нет! Сама мысль об этом была Элизе ненавистна. Еще не хватало, чтобы она стала очередной жертвой его чар. Еще не хватало влюбиться в этого общепризнанного дамского угодника, прославившегося на весь свет своими романами с актрисами и чужими женами.
Как она решилась ужинать с ним вдвоем в столь поздний час? Она, женщина, которая однажды уже уступила ему, но все-таки нашла в себе силы бежать…
– Расскажите мне о себе, Элиза, – прервав мрачный ход ее мыслей, попросил Риордан. – Чем вы любите заниматься в свободное время? К сожалению, благодаря мне у вас его не много: кто-кто, а я умею «развлекать» своих служащих.
Элиза хотела было улыбнуться, ей нравилось остроумие Риордана, но вовремя спохватилась: «Не надо терять головы, – мысленно приказала она себе. – Обаяние – не единственное, чем покоряется женское сердце. Во всяком случае, мое».
Но несмотря на то что Элиза была прекрасно осведомлена о романе Риордана с Линетт Маркис, несмотря на то что наверху мирно спал ребенок неизвестного прог исхождения и даже вопреки собственному обету отомстить за гибель отца, она вдруг уступила.
– Я… люблю ездить верхом и править упряжкой.
– Да-да, я помню, – весело, по-доброму смеясь, закивал Риордан. – И еще, если не ошибаюсь, вы любите ездить наперегонки и непременно выигрывать.
– Вы не ошибаетесь. – Элизе стало неловко при воспоминании об их первой встрече.
– Ну а еще? Может, вы поете или играете на фортепиано? Или шьете? Какое из изящных дамских искусств вам больше по душе?
– Никакое. Вышиваю я весьма посредственно. Терпеть не могу рисовать. Что же касается моего пения, то сравнимо оно в лучшем случае с кваканьем лягушки.
Риордан расхохотался во весь голос, запрокинув голову назад.
– Из всех животных, которых я знаю, вы менее всего напоминаете лягушку, даже если речь заходит о пении. Хотя вам, конечно, виднее. Но следует уточнить, на какую лягушку вы все-таки похожи: на маленькую древесную или на такую… бурую в крапинку, с толстым, одутловатым зобом?
– Думаю, скорее на древесную, – улыбнулась Элиза.
– В таком случае я буду большой громкоголосой жабой, и наша серенада под ветвями развесистой ивы будет далеко разноситься по болоту до самого восхода.
Элиза собралась уже рассмеяться, но, поймав на себе взгляд Риордана, исполненный нежной ласки, вспыхнула от смущения. Она сложила руки на коленях и отвела взор. Разговор между ними сам собою затих.
Элиза, избегая смотреть в глаза своему визави, помимо воли любовалась им: темные вьющиеся пряди на висках, маленькая ямочка на подбородке, до которой так хотелось дотронуться губами. Элиза слышала, ее называют «ямочкой донжуана». Вот уж точно – верный знак…
– Я очень хотел бы, чтобы мы как-нибудь вместе пошли в театр, – нарушил затянувшееся молчание Риордан, – Обещаю, вам не придется петь, разве только вежливо хлопать в конце каждого акта!
– Я… Вряд ли мы сможем пойти.
– Почему?
В столовую вошла горничная. Элиза терпеливо дождалась, пока девушка, забрав грязные тарелки, выйдет, и только потом ответила:
– Я не хочу идти в театр с вами. – Элиза отложила салфетку и отодвинулась от стола. – Мне вообще не следовало соглашаться ужинать с вами, и я… не намерена поощрять, скажем так, близость в наших отношениях.
Она резко поднялась и решительно направилась к выходу.
– Элиза! – Риордан перехватил ее у самой двери и заключил в объятия.
– Никакая я вам не «Элиза»! – закричала она, сопротивляясь и пытаясь вырваться. – Отпустите! Нас может увидеть кто-нибудь из слуг!.. А впрочем, – добавила она с горькой усмешкой, – какая вам разница, верно? Я ведь не первая женщина, которая оказывается у вас в доме так поздно, и уж наверняка не последняя… Но как же ребенок, которого вы прячете? Как же его мать?
– Довольно, мисс. Это касается меня одного, – несколько грубовато одернул ее Дэниелс.
Элиза, воспользовавшись моментом, выскользнула из его рук.
– Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, Риордан, слышите? Вы ошибаетесь, думая, что имеете дело со смазливой вертихвосткой, которая мечтает забраться к вам в постель! Я ваша служащая. И все. Никем другим я быть не хочу и…
– А я хочу! – воскликнул Риордан. – Я хочу, чтобы вы были для меня больше чем служащая, – целуя ее в губы, прошептал он.
Элиза попыталась было воспротивиться ему, но тщетно: Риордан только крепче прижал ее к своей груди.
Разомкнув силой девичьи губы, его язык все сильнее и настойчивее проникал внутрь трепетного рта.
Элиза задыхалась от наслаждения, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно.
– Элиза, – глухо простонал Риордан. – Я хочу тебя. С тех пор, как мы были вместе в ту ночь, я думаю только о тебе.
Это сумасшествие – полное и неизлечимое! Ведь они в его столовой, где шныряют слуги, где в любой момент может появиться горничная с десертом и кофе!
– Пожалуйста… пожалуйста, перестаньте. Пожалуйста, Риордан…
– Я не хочу! Я знаю, я чувствую: ты не меньше моего хочешь быть со мной!
– Нет, – прошептала Элиза, к своему ужасу и стыду, сознавая, что лжет. Она соскучилась по нему, мечтала о нем, вспоминая их первую ночь. Но так не должно быть!
– Да, Элиза. Не лги мне и себе.
Он неторопливо расстегнул ряд пуговиц, стягивающих две половинки корсажа, и Элиза ощутила на своей груди тепло его ладоней, поглаживающих и сжимающих соски, мгновенно ставшие твердыми и напряженными.
– Элиза, я хочу целовать тебя сюда… и сюда. Я хочу ласкать тебя, любить тебя, как никто никогда не любил ни одну женщину.
У нее кружилась голова, собрав последние остатки здравого смысла, Элиза прошептала:
– Но… как же слуги…
– Пойдем наверх. Никто ничего не узнает… наплевать на всех. Ты нужна мне…
Риордан взял Элизу за руки и вывел в коридор. Она словно во сне следовала за ним по мраморной лестнице, вверх по которой он нес ее в спальню в ту их единственную, незабвенную ночь любви.
– Пожалуйста, – шептала Элиза, но ее слабая попытка сопротивления таяла на глазах, не выдерживая натиска страстного желания, охватившего все ее существо.
Они уже поднялись на второй этаж, когда раздался жалобный плач ребенка, затем тихо скрипнула дверь и в коридор вышла уставшая сорокалетняя женщина с обеспокоенными, грустными глазами.
– У нее жар, мистер Дэниелс. Я до последнего момента надеялась на лучшее и не хотела вас тревожить. Но теперь ее лобик горит огнем, а все тельце влажное – простыни хоть выжимай.
Риордан мгновенно преобразился, дыхание стало ровным, а сознание прояснилось, избавившись от чувственного желания.
– Что с ней? – сухо спросил он.
– Пока не знаю. К утру будет понятно. Сейчас остается только как можно чаще менять белье и прикладывать холодные примочки. Вы не волнуйтесь, я посижу с ней ночью…
– Не надо, – перебил няню Риордан, – ложитесь спать. Я сам присмотрю за ребенком.
– Но, сэр… она – девочка, это не совсем прилично.
– Я сам позабочусь о ней, Фанни. – Риордан направился к детской, но на мгновение задержался и обернулся к Элизе: – Я пошлю Фанни распорядиться насчет экипажа. Мне не хотелось бы, чтобы вы в столь поздний час возвращались домой пешком.
– Не беспокойтесь. Мне лучше пройтись. – Элиза была сильно обескуражена внезапным резким переходом от любовной страсти к тревоге за жизнь и здоровье ребенка. – Я… надеюсь… надеюсь, девочке станет лучше.
Выйдя из дома, Элиза направилась к железной калитке, прислушиваясь к тихому шелесту опавших листьев под ногами. Никто не последовал за ней. Она была одна под черным ночным небом, окутанная густым туманом, стелющимся в преддверии утренних заморозков. По небосклону, полускрытая облаками, одиноко плыла луна, холодная и равнодушная к земным человеческим страстям.
Элиза вышла на улицу, подгоняемая вихрем тревожных мыслей. Они с Риорданом едва не повторили прежнюю ошибку, едва не оказались снова вместе. И виноват в этом не только он, она сама потянулась к нему, растворилась в его страсти, забыла о себе, подчиняясь его требовательным ласкам. И только внезапное сообщение о болезни ребенка словно окатило их ледяной водой, охладило их пыл и привело в чувство.
Слава провидению, которое вмешалось и не допустило ее вторичного падения. Но чем дольше она шла по улице, тем очевиднее ей становилось – от самой себя не убежишь. Между нею и Риорданом теперь постоянно полыхает пожар любовной страсти, то разгораясь ярче, то ненадолго утихая, И этот пожар неподвластен ни ему, ни ей. Он сжигает их души, и нет спасения от него. Сейчас Элиза со всей ясностью поняла: волею судьбы они оказались рядом, и теперь рано или поздно она, не устояв, с головой бросится в это всепожирающее пламя.
Сегодня им помешала внезапная болезнь ребенка. Но черные требовательные глаза Риордана снова начнут неотступно преследовать ее и в конце концов настигнут.
Что же ей делать? Как избавиться от этого наваждения?
Ничего, она постарается взять себя в руки и будет сопротивляться до последнего – никаких частных встреч, никаких разговоров по душам и уж тем более никаких совместных трапез с глазу на глаз!
Повернув за угол и оказавшись в своем более скромном квартале, Элиза уже преисполнилась решимости любой ценой выбросить из сердца Риордана Дэниелса.
* * *
На следующее утро, как обычно придя на работу, Элиза окунулась в привычную атмосферу особняка: приглушенный шепот слуг, болтовня клерков, едва слышный щебет горничных, выбивающих ковры во дворе, и деловитое позвякивание кастрюлей, доносящееся с кухни. Жизнь шла своим чередом, а вчерашний эпизод казался сном, главой из романа, давно прочитанного и забытого.
– Как ребенок? – войдя в библиотеку, спросила она Риордана.
– Гораздо лучше, слава Богу. Горячка в младенческом возрасте может быть очень опасна.
Такие слова в устах взрослого сильного мужчины удивили Элизу. В них прозвучали материнская нежность и забота. Она посмотрела на Риордана и увидела большие темные круги у него под глазами – результат бессонной ночи, проведенной у колыбельки больной девочки! Все остальное же было как всегда – гладко причесанные волосы, идеально выбритое лицо, накрахмаленная рубашка, сверкающая белизной. Элиза невольно поймала себя на мысли, что любуется им, но, вовремя спохватившись, отвела от него взор.
– Я хочу, чтобы вы еще раз съездили к Конлею, – сказал Риордан.
Элиза оторопело посмотрела на него, не веря своим ушам:
– К Конлею?! Но это полное безумие! Это же пощечина общественному мнению: присутствие женщины в игорном доме недопустимо!
– Уверяю вас, Симус Конлей отнесется к вам со всей вежливостью и предупредительностью, на какую способен.
– В его умении галантно обходиться с дамами я уже имела возможность убедиться, – язвительно ответила Элиза.
– Я заплатил ему, чтобы он испытал вас. А сегодня он будет вести себя как подобает, поскольку я владею контрольным пакетом акций его заведения.
– Ах вот оно что! – с трудом сдерживая нахлынувшую на нее после признания Дэниелса ярость, воскликнула Элиза. – Странно, что я сама об этом не догадалась!..
Через два часа Элиза уже была около игорного дома. При входе ее ожидал усатый ирландец, изо всех сил старавшийся угодить посланнице мистера Дэниелса.
Все было так, как и обещал Риордан. С видом знатока оглядев шелковое платье Элизы, недавно сшитое Фифиной, которая щедро украсила его кружевными черными розанами, Конлей всплеснул руками.
– Вы великолепно выглядите сегодня, мисс Эмсел, – изрек он. – Настоящий идеал современной деловой женщины.
– Насколько мне известно, никакие женские идеалы в вашем заведении не приветствуются, в том числе и деловые, – язвительно отвечала Элиза.
– Прошу вас, не держите на меня зла, – улыбнулся Конлей. – Вы же знаете, я человек подневольный. И потом, если Дэниелсу что-нибудь понадобится, он сумеет добиться своего.
– Что правда, то правда. – Элиза вежливо улыбнулась, давая понять, что согласна на мировую.
Конлей провел свою гостью в полутемный, пыльный кабинет, заставленный шкафами и полками, усадил ее в кресло и принялся отыскивать книги, которые просил Риордан. Поиски оказались делом довольно продолжительным, и, если бы не беспрестанная болтовня ирландца, Элиза давно бы уже потеряла терпение. Надо, кстати говоря, отдать ему должное – изысканность его комплиментов была достойна восхищения. В какой-то момент мисс Эмсел не выдержала и рассмеялась:
– Скажите честно, вы так любезны со мной по поручению Дэниелса?
Конлей улыбнулся и, покручивая кончик своих великолепных усов, ответил:
– Поверьте, мисс Эмсел, я знаю толк в женщинах. Мое восхищение вами искреннее, я готов расписаться под каждым своим словом. Другое дело, что я не хотел бы портить отношения с Риорданом Дэниелсом. Вы же знаете, деньги решают все. Особенно когда их много.
Оставшиеся полдня Элиза будто нарочно то и дело получала подтверждение словам Конлея: мелкому владельцу недвижимости пришлось уступить свое право на постройку какого-то объекта под давлением финансового воротилы; хозяин кирпичного завода против своего желания заключил невыгодный контракт с Дэниелсом, опасаясь конкурентов; сам Риордан приобрел продававшуюся с аукциона лесопилку, обойдя десятерых соперников. Он также пожертвовал крупную сумму денег в пользу жертв Великого Пожара, за что чикагская «Трибюн» будет теперь ежедневно возносить ему хвалу. Да, деньги действительно решают все, во всяком случае, там, где господствуют власть и сила.
Ранним вечером в доме Дэниелса появилась неожиданная посетительница. Линетт Маркис. Она вошла в приемную, окутанная облаком тончайших французских духов, шелков и кружев. Черные локоны актрисы игриво выбивались из-под шляпки, украшенной вереском и лютиками; под надменно приподнятым подбородком красовался пышный бант из атласных лент.
– Добрый день, мисс Маркис, – вежливо приветствовала нежданную гостью Элиза, изо всех сил пытаясь скрыть свою досаду и удивление по поводу этого визита: она была уверена, что Линетт благополучно гастролирует в Нью-Йорке с новым мюзиклом. «Интересно, каким ветром занесло сюда эту птичку? – с неприязнью думала Элиза, с ног до головы разглядывая актрису. – Что ей нужно от Риордана?»
– Разве мы знакомы? Вы, вероятно, новая служащая? – Линетт высокомерно улыбнулась, пренебрежительно пожав плечиком, и прямиком направилась к закрытой двери кабинета Дэниелса.
– Мистер Дэниелс сейчас не принимает, – начала было Элиза. – Он занят…
– Ну, меня-то он не откажется принять.
– И тем не менее в данный момент у него посетители. – Но Линетт, не обращая внимания на протесты Элизы, впорхнула в кабинет. Через мгновение оттуда вышли два обескураженных бухгалтера, и дверь за ними снова плотно закрылась. После такого поворота дел Элиза уже не могла успокоиться. В ее душе кипело негодование.
Подумать только, какая-то актриса обращается с ней как со служанкой да еще делает вид, будто не помнит ее! Какого черта она без приглашения врывается к Риордану? И что он только нашел в этой жеманной глупышке с манерами уличной потаскушки?
Элиза взяла перо и яростно окунула его в чернильницу, забрызгав при этом половину стола. Хорошо хоть прошлую ночь они с Риорданом не были близки! Как же она ненавидит его!
Линетт наконец появилась в дверях кабинета Риордана. Ее волосы были слегка в беспорядке, а на щеках играл румянец победы. Не удостоив Элизу и взглядом, она важно прошла мимо, оставив позади шлейф цветочного аромата.
Элиза постаралась задержать дыхание: вероятно, у женщин этого сорта принято поливать себя с ног до головы духами. «Право слово, она, наверное, вылила на себя целый флакон», – с раздражением думала Элиза. Но не запах духов так взбесил ее. Невыносимее всего было то звериное, кошачье, сексуальное обаяние, которое источала каждая клетка сладострастного тела Линетт.
– Будьте добры, пригласите ко мне снова бухгалтеров, мистера Раиса и его помощника, – хмуро сказал Риордан, появляясь в дверях кабинета.
Элиза, измученная за последний час ревностью, рисовавшей в ее воображении самые отвратительные картины, с изумлением уставилась на Риордана. Для человека, только что расставшегося с предметом своей страсти, он выглядел слишком усталым и даже злым. Как это понимать? Ведь Линетт его любовница. Может, они поссорились? А впрочем, какое ей дело. Какая ей разница, ссорится ли Риордан с кем-то или нет?!
– Да, конечно. Я сейчас позову их. Но…
– Что – «но»?
– Я… я только… Почему вы позволяете вламываться к себе в кабинет нежданным и малоприятным визитерам?
– Но почему же малоприятным?
– Но мне показалось… – растерялась Элиза. – Я… подумала…
– Я плачу вам не за то, чтобы вам казалось или думалось, а за то, чтобы вы работали, – довольно резко осадил ее Риордан. – Займитесь-ка лучше своими прямыми обязанностями. Подготовьте список моих владений в сгоревших кварталах города с приложением к каждому пункту предложений по возможному восстановлению.
– Хорошо, сэр.
Сдерживаясь из последних сил, только бы не взорваться, Элиза села за стол и принялась готовить список. Нет, это невозможный человек! Как только люди могут с ним работать! Разволновавшись, Элиза в первый момент даже не поняла, насколько ответственное, творческое задание, требующее прежде всего идей, впервые дал ей Риордан.
Однажды в коридоре верхнего этажа Элиза столкнулась с Фанни, няней маленькой девочки. Женщина узнала ее, кивнула в ответ на приветствие, и Элиза попробовала завязать с ней разговор:
– Что с девочкой? Она поправилась?
