Глава 11

Ли Хуа прижалась к борту и, как загнанный зверь, молча следила за движениями капитана.

– Меня не интересует, как ее зовут. Меня интересует, каким образом эта маленькая дрянь оказалась на моем корабле.

Он схватил Ли Хуа за локоть и толкнул ее к Корри. При свете фонаря блеснули его золотые зубы. Он распространял сильный запах виски.

– Я понятия не имею, что она здесь делает.

Корри вспомнила, как Ли Хуа украдкой поглядывала на ее сундук. Как при этом глаза девушки горели плохо скрываемой завистью и восхищением…

Какой риск! Ведь она могла задохнуться в сундуке. Его могли завалить другими вещами, тогда Ли Хуа никакими силами не открыла бы его и не выбралась наружу.

– Пусть мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит, иначе я запрягу девчонку в работу так, что она не обрадуется. Я отправлю ее на кухню выносить помои или…

На губах Картера промелькнула похотливая ухмылка.

– Или она могла бы…

Корри холодно взглянула на него, но быстро поняла, что избрала неправильную тактику, и смягчила выражение лица приятной улыбкой.

– Капитан, это я виновата в том, что она самовольно и незаконно проникла на корабль. Ли Хуа – моя горничная. Я объяснила ей, что она не может поехать со мной и должна остаться дома, но она не послушалась.

– Меня она не сможет не послушаться, это не в ее интересах. Иначе я прикажу коку приготовить нам на обед отбивные из ее китайского мяса. – Картер захихикал.

– Капитан, пожалуйста, позвольте мне заплатить за ее проезд. У меня есть деньги, и я с радостью их отдам, чтобы разрешить все проблемы…

– И лишите меня услуг этой смазливой узкоглазой девчонки?

Корри поняла, что капитан забавляется игрой с Ли Хуа, наслаждаясь блеском ее обезумевших от страха глаз и видя, что она еле держится на ногах от изнеможения. Он только и ждет случая, чтобы оскорбить ее, а может, и того хуже.

– Вы сделали бы мне огромное одолжение, капитан, позволив заплатить за ее проезд. Она могла бы ехать у меня в каюте, там все равно две койки. – Корри улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой.

– Огромное одолжение, вы говорите?

– Да.

– Ну что ж. Никто до сих пор не мог упрекнуть Завулона Картера в том, что он отказал в одолжении хорошенькой женщине. Хотя одно одолжение я вам уже сделал, отдав в ваше распоряжение свою личную резервную каюту, не так ли? Вообще-то я придерживаю ее для друзей. Так что теперь вы у меня дважды в долгу.

В его улыбке промелькнул грязный, непристойный намек. Корри заставила себя продолжать улыбаться.

– Большое спасибо, капитан. Утром я первым делом принесу вам деньги. А сейчас… – Она шагнула вперед, взяла Ли Хуа за руку и отвела ее подальше от капитана. – А сейчас я отведу ее в каюту. Уже поздно, и нам всем давно пора спать. Спокойной ночи.

С высоко поднятой головой и гордой осанкой, которую она переняла от своего отца, Корри повела Ли Хуа по палубе через толпу разинувших рот от удивления мужчин и хихикающих девиц.

Не успели они войти в каюту, как Корри решительно повернулась к Ли Хуа.

– Как ты здесь оказалась? Я чуть не умерла от страха, когда тебя увидела! Я и представить себе не могла… Что с тобой? Ты вся дрожишь!

Ее гневная тирада обернулась порывом жалости к девушке, которая еле держалась на ногах от усталости и испуга. Лицо Ли Хуа было бледным. Вероятно, от недостатка воздуха в сундуке. Она долгое время провела в скрюченном положении, поэтому мышцы отказывались ее слушаться, руки и ноги онемели.

– Ложись скорей на койку. Господи, что же мне с тобой делать?

Корри заботливо укрыла девушку покрывалом и села рядом.

– Глупая упрямица, ты же могла погибнуть в этом сундуке.

Укрытая покрывалом до подбородка девушка казалась еще меньше, чем была на самом деле. Ли Хуа стесняла забота Корри, она упрямо поджала губы и вызывающе на нее посмотрела.

– Я бы не задохнулась. Я просверлила дырки для воздуха. У меня было с собой немного еды, но я все съела еще утром.

– О Господи! Ты представляешь себе, как ты рисковала? Ты понимаешь, что если бы они положили сундук на самый низ и завалили его, ты не смогла бы выбраться наружу? Тебе пришлось бы сидеть внутри, пока бы мы не добрались до Дайи! Ты представляешь себе, как это долго! Ты бы умерла там!

– Я могла дышать!

– Дышать! Этого недостаточно! Ты хочешь есть? Обед уже был, но у меня есть печенье и консервы. Сейчас я все приготовлю.

Корри переворошила весь сундук и достала печенье, сухофрукты, тушенку и горсть жареного арахиса.

– Не думаю, что это выглядит очень аппетитно, но до утра можно протянуть. Было бы очень неразумно с моей стороны пойти сейчас к этому капитану и просить у него еду. Нам и так повезло, что он согласился взять деньги за твой проезд.

Ли Хуа набросилась на еду, как голодный зверь. Корри наблюдала, как она ест. Ли Хуа брала еду руками, но движения были грациозны, а мужской костюм делал ее еще более женственной и хрупкой. Корри содрогнулась при мысли, что она могла бы сейчас лежать бездыханным трупом в сундуке, погребенная под грудой багажа.

Когда Ли Хуа закончила есть, Корри собрала пустые консервные банки и сложила их в кучу, чтобы завтра утром выкинуть за борт, как обычно поступали с мусором на кораблях.

– Ну вот, а теперь я жду объяснений, Ли Хуа. Зачем ты это сделала?

Девушка упрямо поджала губы.

– Я хотела сбежать от… Я хотела поехать с тобой.

– Почему?

– Все только и говорят – золото, золото. И твой папа говорил о нем, и Джим Прайс. Все за ним едут, даже мой двоюродный брат. А мне надоело быть служанкой. Я служу у вас в доме с тринадцати лет, твоя тетя очень добра ко мне. Но…

Она взглянула на Корри, ее глаза вызывающе блеснули.

– Ты не поймешь меня. Ты никогда не работала. Никогда не выполняла чужих приказаний, не носила кружевной передник, тебе никогда не делали выговор, если ты на минуту остановишься, чтобы полюбоваться цветком или глотнуть свежего воздуха.

Корри нахмурилась. Неужели Ли Хуа действительно так страдает от своей службы? Возможно, есть другая, более серьезная причина ее поступка. Она чем-то очень напугана.

– Хорошо. А что ты собираешься делать на Севере?

– Не знаю. Может быть, стану старателем.

– Старателем?

– А почему бы нет? Женщины тоже могут искать золото. Женщины все могут!

Корри была потрясена идеей Ли Хуа. Но это невозможно! Ли Хуа поедет с ней в Дайю, поскольку пароход не может повернуть обратно, а потом Корри незамедлительно отправит ее домой. Но какой несгибаемой волей обладает эта девочка!

– Давай-ка ложиться спать! Я тебе дам кое-что из одежды, чтобы ты могла снять наконец эти штаны.

– У меня есть своя одежда. Она в том сундуке, где я сидела.

– Ладно, мы достанем ее завтра. Если только капитан Картер в ярости не выбросил этот проклятый сундук за борт.

Ли Хуа забеспокоилась.

– Я надеюсь, что он этого не сделает. Как же я не подумала! У меня там не только одежда… Корри, спасибо тебе, что ты согласилась за меня заплатить. Я не знаю, чем бы это все кончилось для меня.

– Кончилось бы тем, что ты стала бы наложницей капитана Картера. Ну давай, выбирай койку. Пора ложиться спать.

Среди ночи их разбудило осторожное поскрипывание половиц за дверью. Корри села на койке, ее сердце замерло. Звук изменился, казалось, что кто-то пытается в темноте нащупать ключом замочную скважину. Корри вспомнила, что она закрыла дверь на засов, и немного успокоилась. А вдруг это крыса? Если так, то очень трудолюбивая; время шло, а звуки не прекращались. Ладони и ступни похолодели и стали влажными. Корри услышала шорох на верхней койке и поняла, что Ли Хуа тоже не спит. Корри прошептала:

– Ли Хуа, ты слышишь?

– Да.

– Как ты думаешь…

Но тут раздался громкий металлический скрежет отодвигаемой задвижки. Дверь стала медленно, со зловещим скрипом открываться, впуская внутрь ночные звуки погруженного в сон корабля – рокот парового двигателя, приглушенные голоса и шаги тех, кто ночевал на палубе, удар склянок. В дверном проеме возник черный силуэт. Корри, затаив дыхание, в ужасе смотрела на него. Так же таинственно и беспощадно появляется из темноты кровожадный монстр в кошмарном сне.

– Не нужно поднимать шума, милые дамы, Это всего лишь я.

Корри сразу же узнала этот голос с неизменным самодовольным смешком. Она слышала его несколько часов назад, сначала дрожащим от злости на Ли Хуа, потом – со слащавым похотливым оттенком. «Теперь вы у меня дважды в долгу… Она могла бы…» Неужели он пришел, чтобы получить с нее «долг»?

– Капитан Картер! Что вы здесь делаете? Как вы вошли? Я же закрыла дверь на задвижку.

– Да? Но я же говорил вам, что держу эту каюту для друзей, поэтому задвижка заклинена и не работает.

Несмотря на кромешный мрак, у Корри не было сомнения в том, что Завулон Картер улыбается и в темноте блестят его золотые зубы.

– Уходите отсюда, пожалуйста! Как вы посмели так бесцеремонно ворваться в нашу каюту?

– В вашу каюту? Я повторяю, что держу ее для друзей. Я сделал вам одолжение, пустив сюда. Вы могли бы сейчас спать на палубе, под открытым небом, в окружении сотни мужчин. Вам бы этого не хотелось, миссис Прайс, правда? Даме не пристало спать в таких условиях! А здесь намного удобнее, не так ли?

Корри вскочила с койки, забыв, что на ней лишь ночная рубашка.

– Убирайтесь отсюда! И немедленно! А то я закричу.

– Валяйте, кричите. Снаружи сильный ветер, корабль скрипит от качки, и вас никто не услышит. А если и услышат, то подумают, что это развлекаются девицы мадам Матти Шеа. Вы, миссис Прайс, не такая, как они, вы из другого теста. И китайская девчонка тоже. Этот лакомый кусочек я тоже не откажусь попробовать!

Капитан приближался к Корри. Она едва различала его черную тень, но узнала его по нарастающему запаху виски, пота и помады для волос.

– Я сказала – убирайтесь!

– Вы обе у меня в долгу, детка. Вы что же, рассчитывали получить каюту даром?

Он сгреб ее в охапку, пытаясь задрать подол ночной рубашки. Корри почувствовала, как мужская рука настойчиво пытается пробраться между ее сведенными бедрами. Корри похолодела. О Господи, он собирается изнасиловать ее. Что же делать?

Она пронзительно закричала от нестерпимого отвращения и, извернувшись, ударила его коленом. Ей удалось отпрыгнуть к шкафу, но металлический обод с такой силой вонзился ей в плечо, что в глазах потемнело от боли. Она пыталась нащупать в темноте кувшин для умывания, который стоял здесь же, на раковине.

В это время Ли Хуа слетела с верхней полки и, как дикая кошка, прыгнула на спину Картеру, который уже оправился от удара и с новой силой вцепился в Корри. Хоть весила Ли Хуа немного, нападение ее было внезапным, так что капитан не удержался на ногах, и все трое повалились на пол, продолжая бороться в темноте. Корри чувствовала на себе удары чьих-то кулаков, потом раздался глухой стук. Это Ли Хуа опустила металлический кувшин на голову капитана.

– Черт побери! Ах ты, сучка…

Картеру удалось встать на ноги, он набросился на Ли Хуа и стал теснить ее в угол между шкафом и раковиной.

Корри не выдержала и, сама не своя от ярости, закричала так, что капитан оставил Ли Хуа и в ужасе остолбенел.

– Убирайся вон, скотина! Я никакая не миссис Прайс, идиот! Я – Корделия Стюарт, дочь Кордела Стюарта! Я – хозяйка судоверфей Стюарта, грязный ублюдок! И этого корыта тоже! Я уничтожу тебя, если ты немедленно не уберешься отсюда и хоть словом обмолвишься о том, что здесь произошло! Ты слышишь? Я сотру тебя в порошок, если ты хоть раз еще посмеешь прикоснуться ко мне или к Ли Хуа или позволишь себе похабный взгляд или слово в наш адрес! Ты хорошо меня понял? А теперь пошел вон из моей каюты! Из моей, запомни это! И еще запомни, что я тебе ничего не должна! Ничего!

– Но… вы же купили билет на имя миссис Прайс. Я думал…

– Я знаю, что вы думали. Я не хочу, чтобы стало известно, что я нахожусь на корабле. Ни единая душа не должна знать об этом. Вы меня поняли?

Корри говорила теперь спокойно и уверенно. Капитан на ее глазах превратился из разъяренного зверя в послушного и внимательного подчиненного. Он отступил к двери и приводил в порядок свой костюм, измятый и облитый водой из кувшина.

– Да… да, ясно.

– А теперь уходите. И не смейте даже близко подходить к моей каюте! И вот еще что, завтра к полудню задвижка должна быть починена.

– Слушаюсь, мисс Стюарт… э-э, миссис Прайс… мэм. Капитан удалился с невероятной поспешностью. Корри закрыла за ним дверь, сердце колотилось с такой силой, как будто она долго бежала, спасаясь от погони. Ну вот, она не может самостоятельно выйти из сложной ситуации и прибегает за помощью к власти папиных денег, от которых так гордо отказалась. Да к тому же ругается, как извозчик. Нет, она не настоящая леди, это очевидно. Но зато они навсегда избавились от этого мерзавца. Он больше не осмелится им досаждать.

– Давай придвинем сундук к двери, – предложила Ли Хуа.

– Давай, хотя я думаю, что он не вернется.

Они с большим трудом дотащили сундук до двери, потом зажгли лампу и принялись приводить каюту в порядок: вытерли лужу с пола и собрали разбросанные консервные банки. Корри подняла кувшин, который сильно погнулся от удара, и задумчиво сказала:

– А у этого капитана крепкая голова.

– Да, пожалуй.

Девушки рассмеялись и бросились в объятия друг другу. Было далеко за полночь, а они хохотали и не могли остановиться, вспоминая, какой столбняк напал на капитана Картера, когда он узнал, кем оказалась девушка, на честь которой он осмелился покуситься.

«Дорогая тетя Сьюзен. Я пишу вам с парохода, на котором плыву на Юкон, чтобы найти Эвери и выйти за него замуж. Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, все будет хорошо. Со мной вместе Ли Хуа. Мы вернемся домой через несколько недель…»

Третья ночь, которую девушки провели на борту «Алки», оказалась беспокойной. От порывов штормового ветра корабль скрипел, стонал, трещал и, казалось, был готов разломиться пополам. Волны были такими огромными, что им ничего не стоило в одну секунду потопить корабль. Одному Богу известно, куда капитан Картер подевал людей с палубы, оставить их там было невозможно, их бы мгновенно смыло за борт.

Большинство пассажиров слегло от морской болезни, но Корри, к своему удивлению, была не из их числа. Она язвительно подумала, что уже впрок настрадалась. Надо сказать, что ураганный ветер имел одно немаловажное преимущество. Он уносил отвратительный запах скотного двора, который Корри не в силах была больше терпеть. Так что все было бы хорошо, если бы Ли Хуа не проводила дни и ночи на верхней койке, жестоко мучаясь от головокружения и дурноты.

Слава Богу, на следующее утро они подошли к Хуан де Фука, и Корри, столкнувшись на палубе с Уангером, узнала, что они зайдут в порт пополнить запасы провизии и пресной воды. Кроме того, корабль пострадал в бурю, и ему был необходим мелкий ремонт. На все это уйдет несколько дней.

Именно тогда, когда они стояли на якоре у подножия горы Олимпик, скрывающей свою заснеженную вершину высоко в облаках, заболела Матти Шеа.

Корри узнала об этом из разговора девушек во время обеда.

– Она стонет и воет, как привидение. Держится за живот и кричит, что умирает. О Господи! Интересно знать, что она подхватила, уж не холеру ли.

Это говорила Джинни, та самая хрупкая пятнадцатилетняя девочка, чье присутствие среди этих разбитных женщин так поразило Корри еще в первый день.

– Нет, вряд ли это холера, – сказала ее подруга.

– Ну все равно. Я даже близко боюсь подойти к ней. Я никогда не ухаживала за больными, меня тошнит от одной только мысли об этом.

Корри почувствовала сострадание к женщине, о которой так равнодушно отзываются, и спросила:

– Кто заболел?

– Матти Шеа, вот кто. Она в бреду, никого не узнает. Я никогда не видела ничего страшнее.

Корри проглотила комок, вставший поперек горла, и переспросила:

– Вы говорите… о той полной женщине, которая все время смеется?

– Ну да, о ней. Только теперь она уже не смеется. Корри собиралась расспросить девушку подробнее, но почувствовала, как Евлалия Бенраш взяла ее под локоть.

– Зачем вы с ними разговариваете? Это же проститутки! Ни одна порядочная женщина не позволит себе с ними и словом перемолвиться, и не важно, что речь идет о болезни. Кроме того…

Она наклонилась к Корри и прошептала ей в самое ухо:

– …Она наверняка больна сами знаете чем. Подумайте хорошенько. Они же собирают всякую грязь…

– Какое это имеет значение? Человек в любом случае не должен страдать. Доктор…

– Ни один уважающий себя доктор не будет лечить проститутку. Лично я пальцем не пошевельну, чтобы помочь ей. Пусть умирает. Это лучше, чем вести такую грязную, распутную жизнь.

У Корри пропал аппетит. К ее удивлению, разговор за столом переключился с болезни Матти Шеа на обсуждение модных фасонов дамских купальных костюмов. Им нет до нее никакого дела! Ни малейшего!

Она вышла из столовой с пригоршней фруктов и бисквитов для Ли Хуа, которая все еще была не в силах встать с койки, и прошла через толпу мужчин, ожидающих своей очереди обедать. Они проводили ее долгими, пристальными взглядами. С тех пор, как случилась вся эта история с сундуком, Корри с Ли Хуа стали объектом сплетен, любопытных взглядов и перешептываний.

Корри принесла Ли Хуа поесть (та только застонала при виде еды) и отправилась на поиски каюты, где лежала больная, всеми покинутая Матти Шеа. Ее мучительные стоны были слышны в коридоре, так что Корри не составило большого труда найти нужную дверь.

Проститутки размещались в огромной каюте, заставленной трехэтажными нарами. Сундуки, сумки, ящики в беспорядке были расставлены повсюду и служили в качестве столов и стульев. На койках, сундуках, даже на полу валялись грязное белье, чулки, ночные рубашки и корсеты. Кожура от фруктов, пустые бутылки, разбросанные футляры от губной помады и румян довершали беспорядок. Каюта была пропитана запахом духов, потного тела, грязного белья и рвоты.

Корри содрогнулась от омерзения. А ведь капитан чуть было не поселил ее здесь, в этом свинарнике. Как Евлалия Бенраш может здесь жить?

– О Боже… Боже…

Стоны, протяжные и страдальческие, раздавались из-за занавески в углу каюты, которой была отгорожена койка Матти Шеа. «Они все боятся заразиться», – презрительно подумала Корри, подошла к занавеске и решительным движением откинула ее.

Матти Шеа посмотрела на девушку. «Мадам» трудно было узнать без шляпки со страусовыми перьями и обычной дружелюбной улыбки на губах. Ее лицо осунулось, кожа посерела, спутанные волосы разметались по подушке. Было заметно, что никто за эти дни не удосужился расчесать их. Правда, судя по всему, Матти Шеа это было безразлично, от ее койки шел такой запах, что Корри готова была бежать от отвращения.

Но она остановилась, потому что полные невыразимой муки глаза больной не отрываясь смотрели на нее.

– О Боже. Кто ты?

Даже голос ее изменился. Раньше он был глубоким и полным оттенков, а теперь стал бесцветным и осипшим от стонов.

– Я – Корделия Стюарт.

Корри была так потрясена состоянием женщины, что не заметила, как назвалась своим настоящим именем. Взгляд Матти Шеа вдруг стал осмысленным, как будто это имя ей что-нибудь говорило, но через мгновение опять потускнел.

– Я та девушка из столовой, помните, вы еще налетели на меня. Вы говорили, что…

– Я? Да, да… О Господи! Как больно! Мой живот! Неужели они ничего не могут сделать, чтобы помочь мне? Эти грязные шлюхи, они бросили меня… А впрочем, я их не виню. Они боятся заразиться.

Матти Шеа заворочалась на постели, сжимая руками низ живота.

– Что же это такое? Что со мной? Накатывает и снова отпускает. Черт бы побрал этот живот!

– Могу я чем-нибудь помочь вам? Хотите, я попробую найти доктора?

– Доктора, да… Что-нибудь…

Внезапно лицо Матти Шеа исказилось от страха, она смотрела на Корри обезумевшими глазами, но не прямо в лицо, а куда-то дальше, за нее, как будто видела кого-то за ее спиной.

– Нет, папа, папочка, не надо. Не трогай меня…

Корри резко обернулась, но сзади никого не было. Голос Матти Шеа изменился и стал похож на детский, высокий.

– Нет! Я не хочу! Папа, не надо, пожалуйста…

Вдруг Матти Шеа развела колени в стороны и стала, извиваясь, двигать тазом вверх и вниз.

Корри почувствовала, как от страха у нее зашевелились волосы на голове.

– Папа, нет, оставь меня. Я не хочу этого делать. Нет, папа! Мне больно, больно, больно…

Корри вырвало. Она вдруг поняла, что происходит с Матти Шеа. Состояние бреда оживило в ней память о событиях давнего прошлого. Отец изнасиловал собственную дочь! Вот почему Матти Шеа стала проституткой! Как же, пережив такое, она сохранила способность смеяться? И еще делиться своим жизнелюбием с окружающими!

Голос Матти Шеа снова стал обычным.

– О Господи! Какая страшная боль в животе! Ты еще здесь, Корделия? Сделай что-нибудь. Помоги мне.

– Я схожу за доктором. Не может быть, чтобы на всем корабле не нашлось ни одного…

– Да… доктора…

Неожиданно Матти Шеа схватила Корри за руку и с силой притянула к себе. Ее пальцы оказались такими сильными, что Корри едва не закричала от боли, но удержалась.

– Нет… не уходи. Останься здесь, Корделия. Побудь со мной.

– Но вам необходим доктор. Он посмотрит вас, даст лекарство. Может быть, вам нужна операция… или что-нибудь еще.

– Нет, не надо… доктор не поможет. О Господи!

Вдруг какая-то неведомая сила подняла Матти Шеа и заставила сесть на койке. Она сидела выпрямившись, волосы, торчащие клоками в стороны, и сверкающие глаза придавали ей сходство с ведьмой из детской сказки. Она не моргая смотрела прямо перед собой, но, казалось, была погружена в сон. Из ее груди вырвался грубый, низкий клекот, почти бас:

– Ты! Остерегайся! Я вижу! Пламя! Огонь, все пожирающий! Берегись! Тебя сожгут! Тебя сожгут живьем!

– Что?

Корри вырвалась и отскочила как можно дальше от этой страшной женщины. Кровь бросилась ей в голову, все внутри сжалось в комок. Корри не могла отвести взора от этого ужасного зрелища.

– Что вы хотите этим сказать?

– Огонь! Пламя и черное обугленное женское тело! Берегись, Корделия Стюарт!

Матти Шеа вдруг обмякла, как будто потратила все свои силы на эти слова. Она опустилась на подушки и какое-то время лежала не шевелясь. Потом с трудом разжала губы и прошептала: