Стоя рядом с ним, Даб Макартур поинтересовался:

— А девица Дебре тоже будет на вашем празднике?

— Изабель — гостья Роберты до конца года, — ответил граф.

— Сделайте одолжение, — обратился к нему Гордон, — не говорите Роберте о моем приезде. Я предпочитаю встретиться с ней так, чтобы она не знала, кто я такой.

— Как пожелаешь.

— А чем они занимаются там сейчас? — недоуменно спросил Гордон.

Граф Ричард проследил за его взглядом и улыбнулся:

— Они делают ангелов на снегу.

— Боже ты мой! — обескураженно прошептала Роберта, разглядывая себя в зеркало. На ней было изысканное темно-красное с золотом парчовое платье с длинными узкими рукавами, которые доходили до запястий. Хотя она никогда еще не выглядела такой красивой и нарядной, Роберта видела сейчас только этот злополучный «дьявольский цветок», красовавшийся на тыльной стороне ее левой руки. Как ни натягивала она левый рукав, он не закрывал родимого пятна.

Почему именно мне, горестно подумала она. Разве не мог господь наградить этим отличительным знаком какую-нибудь другую женщину? Или кого-нибудь из ее братьев?

Роберта вздохнула и тут же почувствовала угрызения совести. Пожелать такое кому-нибудь было тяжким грехом. Она отнюдь не стремилась иметь безупречную внешность, пусть бы даже она была длинноносой или толстой. Никого ведь не удивляют полные женщины. Никто не осеняет себя крестным знамением, когда такая женщина проходит мимо. За какие же грехи ей такое несчастье? И ведь этот изъян никак не скрыть. Ну почему он на таком видном месте?

Разглядывая себя в зеркале, она попробовала спрятать левую руку в складках юбки. Как плохо, что у этого проклятого платья нет карманов. Да, танцевать ей определенно не придется. Если рядом с ней не будет Генри, она не рискнет выставлять свой позор на глаза всей лондонской знати.

Дверь открылась, и Роберта отвернулась от зеркала. В комнату ворвалась музыка из большого зала; звуки ее донеслись сюда, словно нежная песня соловья.

— Изабель сказала, что вы встретитесь в зале, — объявила Блайт, входя в комнату вместе с Блис.

Роберта улыбнулась девочкам, таким хорошеньким в своих одинаковых платьицах из розового бархата.

— Вы мне напоминаете бутоны розы, — похвалила она.

— Ты тоже красивая, — вернула ей комплимент Блайт.

— Как плохо, что дяди Генри здесь нет, чтобы полюбоваться, — добавила Блис. — Ты, может, никогда не будешь выглядеть такой красивой снова. То есть я имею в виду…

— Мы понимаем, что ты имеешь в виду, — прервала Блайт.

— Я выгляжу как ведьма, затесавшаяся среди людей, — в отчаянии заявила Роберта со слезами разочарования на глазах. — В этом платье я не могу скрыть родимое пятно на руке. А многие люди верят, что это отметина дьявола.

— Эти люди глупые, — выпалила Блис. — Не обижайся на них, Роб.

— Я и не обижаюсь.

— Дьявола не существует, — сообщила Блайт. — Так мама говорит, а она все знает.

— Да, — подтвердила Блис, тряхнув головой.

— Существует дьявол или нет, это неважно, — сказала Роберта. — Главное, что люди думают так, и, значит, я для них — злая фея.

Блис покачала головой:

— Это правда, только если ты сама так думаешь.

Роберта в удивлении уставилась на свою маленькую кузину, поражаясь мудрости ее слов.

— Как это пришло тебе в голову?

— В момент твоего создания великая Мать-богиня коснулась тебя своей благословенной рукой, — сказала ей Блайт. — Я бы сама хотела носить ее цветок.

— И я тоже, — добавила Блис.

— Дорогие мои кузины, как я люблю вас, — сказала Роберта, чье унылое настроение сразу улетучилось. — Только не говорите такого в присутствии тех, кто этого не поймет.

— И не будем, — дружно подтвердили они.

— Роберта? — Блайт поколебалась, покусывая нижнюю губу, прежде чем решилась продолжать. — Ты в самом деле думаешь, что Роджер Дебре пригласит меня танцевать?

— Она хочет выйти за него замуж, — объявила Блис, округлив глаза.

— Я уверена, что лорд Роджер найдет тебя неотразимо привлекательной, — заверила Роберта десятилетнюю девочку, — Давайте спустимся в зал и посмотрим, может, он приехал?

Встав по обеим сторонам от нее, девочки чинно подали ей руки. Втроем они вышли из спальни и пошли по коридору.

— Как жаль, что дядя Рональд и тетя Моргана не смогли приехать из Уэльса, — заметила Блис, когда они спускались по лестнице в вестибюль. — Я люблю слушать, как они спорят.

Роберта и Блайт весело переглянулись, а Блис засмеялась. Подойдя к дверям зала, обе сестры тут же бросились внутрь, чтобы поздороваться с гостями, а Роберта остановилась у входа, спрятав левую руку.

Расположенные в противоположных концах зала два гигантских камина, треща дровами, согревали воздух. Пламя десятков факелов бросало резкие пляшущие тени на стены. В дальнем конце зала возвышался главный стол. Там на почетном месте сидела виновница торжества леди Даун вместе с герцогом Робертом. Рядом с ними расположились дядя Ричард и тетя Келли.

Оркестр, составленный из лучших лондонских музыкантов, заиграл гальярду , и гости начали танцы.

По периметру зала были расположены длинные столы, заставленные разнообразными яствами, начиная от жареного мяса и дичи и кончая сладкими пирогами, сырами, яблоками, орехами и огромным количеством красного вина.

Призвав на помощь всю свою хитрость и еще раз удостоверившись, что ее левая рука скрыта в складках юбки, Роберта приблизилась к толпе знатных гостей. Но, пройдя по залу всего десять шагов, она остановилась с тягостным чувством, что кто-то за ней следит. С притворным равнодушием она огляделась кругом, но не заметила никого, кто обращал бы на нее особенное внимание.

Огибая танцующих, девушка направилась к главному столу. По дороге она увидела Роджера Дебре, пригласившего леди Дарнел, и тут же скользнула взглядом к Блайт. Хорошенькое личико девочки выражало такое откровенное разочарование, что Роберта решила непременно поговорить с лордом Роджером, как только кончится танец.

Подойдя к главному столу, она вдруг увидела брата, разговаривающего с дядей. Радостная улыбка озарила ее лицо.

— Даб, — воскликнула она и, забыв про свою руку с пятном, бросилась в объятия старшего брата.

— А ты выросла и похорошела, — сказал Даб, улыбаясь ей сверху вниз.

— Ты привез новости о расторжении моего брака? — спросила Роберта, проигнорировав его комплимент.

— Все новости утром, — сказал он ей.

— Плохие или хорошие? — настаивала она, дергая его за рукав. — Скажи хотя бы это.

— Интересные, — поддразнил ее Даб, и лукавство блеснуло в его темных глазах. — А ты ведешь себя невоспитанно, сестренка.

— Извините, пожалуйста. Поздравляю вас с днем рождения, ваша светлость.

— Спасибо, дорогая, — ответила герцогиня Ладлоу.

Роберта хотела было заговорить с остальными, но тут снова с досадой ощутила, что за ней наблюдают. Она накрыла левую руку правой и обвела внимательным взглядом танцующих, но не увидела того, кто за ней следил. Однако ей удалось поймать взгляд Роджера Дебре, кивнуть ему и многозначительно показать глазами на маленькую кузину.

Роджер понимающе кивнул ей в ответ и, когда минуту спустя музыка кончилась, покинул леди Дарнел и остановился перед Блайт.

— Миледи, как я счастлив видеть вас сегодня вечером, — сказал он, низко склонившись над ее ручкой.

— Очень мило с вашей стороны заметить мое скромное присутствие, — чинно ответила Блайт, и щеки ее залились румянцем.

Лорд Роджер одарил девочку своей самой обаятельной улыбкой и, кивнув в сторону танцующих, спросил:

— Не окажете ли вы мне честь станцевать со мной павану ?

Ответная улыбка Блайт могла бы осветить целый дворец.

— Я буду в восторге, — сказала она, подавая ему руку.

Довольная собой, Роберта наблюдала, как Роджер ведет Блайт к кругу танцующих. Потом повернулась к брату и спросила:

— А Росс и Джеми с тобой?

— Нет.

— Ты приехал в Лондон один?

Даб отрицательно покачал головой.

— В Эдинбурге мне повезло встретиться с двумя друзьями, которые направлялись в Англию. Один из них отправился в Хэмптон-Корт, ко двору, а другой остался со мной и вскоре появится здесь.

Роберта кивнула. Внешне она казалась спокойной, но каждый нерв ее трепетал от волнения. Она знала, что единственной целью поездки брата в Эдинбург были хлопоты о расторжении брака. А это означало только одно: что жизнь ее должна круто измениться, и предстоящие перемены пугали ее.

— Утром я видел, как ты гуляла в саду, — сказал ей Даб. — Мне бы хотелось познакомиться с твоей подругой. Где она?

Роберта даже не расслышала вопроса брата. То же странное ощущение, что за ней наблюдают, опять нахлынуло на нее. Инстинктивно она спрятала левую руку в складках юбки и принялась разглядывать зал.

И тут она увидела его.

Скрестив руки на груди, он стоял в небрежной позе у стены напротив и, не таясь, пристально разглядывал ее. Да, несомненно, именно этот невероятно красивый, одетый в черное незнакомец своим взглядом преследовал ее. От этого взгляда у нее внезапно ослабели ноги, словно от удара в грудь тупым концом старинного шотландского палаша.

А он слегка раздвинул губы в ленивой улыбке и наклонил голову, точно здороваясь с ней издалека.

Эта улыбка показалась ей в высшей степени самоуверенной, странной и даже собственнической, будто незнакомец имел на нее какие-то права. Неизвестно почему, но ей захотелось вдруг хорошей пощечиной стереть эту заносчивую улыбку с его красивого лица.

— Ты меня слышишь?

Усилием воли Роберта заставила себя отвести взгляд от незнакомца в черном и посмотреть на брата.

— Извини… Ты что-то сказал?

Даб ухмыльнулся:

— Мне бы хотелось познакомиться с твоей подругой. Изабель, так, кажется, ее зовут?

Роберта рассеянно кивнула. Словно цветок под полуденным солнцем, она все еще чувствовала жар взгляда этого незнакомца. Его настойчивость тревожила и волновала ее.

— Потанцуешь с собственным братом?

— А?.. Что?.. Изви… — И только тут вопрос Даба дошел до ее сознания. Она отрицательно покачала головой: — Нет, может быть, позже.

Невольно она потрогала пальцем проклятое пятно. Прожить в Англии целый год было почти блаженством. Но выставить сейчас это уродство напоказ всей лондонской знати? Ни за что! Это могло резко пресечь те планы, которые она уже начала составлять для себя. Она кинула взгляд на другой конец зала: одетый в черное незнакомец все еще смотрел на нее.

— Роберта?

— Изабель, это мой брат Даб, — сказала она, услышав рядом с собой голос подруги. — Он только что приехал из Шотландии.

— Рада с ним познакомиться, — улыбнулась Изабель.

— А мне еще более приятно познакомиться с вами, — поклонился Даб, возвращая ей улыбку.

— Изабель — племянница графа Идена и сама имеет право на графский титул, — вмешалась Роберта, но ни брат, ни подруга не взглянули на нее.

— Какое совпадение, — заметил Даб, подняв брови и глядя многозначительно на Изабель. — А я наследник графа Данриджа… Можно я буду называть вас Красавица?

— Как хотите, — ответила та.

— А вы не откажетесь потанцевать со мной, Красавица?

Не говоря ни слова, Изабель подала ему руку, и они тут же присоединились к танцующим. Роберта повернулась, чтобы поговорить с кем-нибудь за главным столом, но все, казалось, были поглощены собственным разговором, и никто не обращал на нее внимания. А маленькая кузина Блайт все еще танцевала с Роджером Дебре.

Стоя одна посреди этой знатной толпы, Роберта так же явно чувствовала себя не на месте, как и в Хайленде. Неужели она навеки обречена ощущать себя отверженной? А все этот «дьявольский цветок», он сделал ее отличной от других, не такой, как все.

И тут она вспомнила о Генри. Ах, если бы он только вернулся из Хэмптон-Корта к этому балу! Рядом с ним она бы чувствовала себя уверенней, рядом с ним не боялась бы ничего.

Что ей было необходимо сейчас, так это глоток свежего зимнего воздуха, чтобы выветрить все страхи и опасения из души. Медленно обогнув зал по периметру, она добралась до выхода и вышла в пустой вестибюль.

Но лишь только она потянулась за своей накидкой, висевшей среди других, как чья-то сильная рука накрыла ее руку и голос позади нее произнес:

— Не уходи, прекрасный ангел.

— О господи!.. — от неожиданности воскликнула Роберта.

Она резко повернулась и увидела пронзительные серые глаза. Принадлежали они тому самому незнакомцу в черном.

Как настоящая английская леди, Роберта высокомерно на него взглянула и попыталась убрать руку, но незнакомец не отпускал ее. А когда он заговорил, его чувственный хрипловатый голос вместе с обезоруживающе ласковым взглядом серых глаз удержали ее руку в плену.

— Если моя недостойная длань осквернила вашу ангельскую ручку, — заговорил незнакомец, — считайте мои губы паломниками, которые искупят грубость этого прикосновения. — И вдруг прижал свои горячие губы к ее руке, а потом посмотрел на нее с обаятельной улыбкой.

Очарованная этими великосветскими манерами и речами, Роб постаралась подавить тревогу, шевельнувшуюся у нее в душе, и вернула ему улыбку. От нее не укрылся его шотландский акцент, и девушка вспомнила о том, что Даб приехал с другом из Эдинбурга. По привычке левую руку она спрятала в складках юбки.

— Вы ошибаетесь, благородный шотландец, — ответила она ему. — Истинно набожные паломники касаются статуй ангелов и святых руками. А не целуют.

— А разве у паломников и святых нет губ? — спросил незнакомец, придвигаясь ближе.

— Есть, но для молитвы.

— Но почему бы нам не позволить губам делать то, что делают руки? — понижая голос до шепота, спросил он.

Лицо его было в опасной близости, и он слегка коснулся губами ее губ.

Потрясенная и взволнованная, Роберта стояла, распахнув глаза. От мягкого прикосновения его губ горячая дрожь пронизала ее с головы до пят. Что за наваждение овладело ею? Ведь у нее был муж, пускай и нелюбимый, в Хайленде, и поклонник, который находился в этот момент при дворе. Как могла она стоять здесь, в вестибюле дядиного дома, позволяя какому-то незнакомцу то, в чем отказала бы и мужу, и своему поклоннику? Как могла?..

— Ваши непорочные губы очистили мои грешные, — с лукавой улыбкой сказал незнакомец, заглядывая в ее широко открытые глаза.

— Значит, моим губам передался теперь ваш грех? — невольно поддаваясь этой игре, спросила она.

— Бог простит, — сказал он. — Верните мне мой грех.

Он придвинулся, чтобы снова поцеловать ее в губы, но она удержала его, упершись ему в грудь правой рукой.

— Милорд, я протестую…

— Однако не слишком сильно.

И, взяв ее руки в свои, незнакомец поднес их к губам. Он поцеловал тыльную сторону ее правой руки, а потом, посмотрев долгим взглядом на родинку в форме цветка на левой руке, вдруг приложил свои губы к ней.

Этот жест невольно воскресил в ее памяти какое-то смутное воспоминание.

— Хоть мне бы и не хотелось быть невежливой по отношению к другу моего брата, — сказала Роберта, отнимая у него руку, — но должна сказать вам, что вы имеете дело с замужней дамой.

— Мадам, мне это известно лучше, чем любому другому мужчине, — возразил он.

Уловив какую-то странную нотку в его голосе, Роберта, прищурившись, посмотрела на него.

— Кто вы такой? — удивленно подняв свои красивые черные брови, требовательно спросила она. — Представьтесь, сударь.

Он наклонился ближе и с уже знакомой самоуверенной улыбкой, скользнувшей по его красивому лицу, произнес:

— Я Гордон… Твой муж.

— Боже праведный! — воскликнула Роберта.

Стены вестибюля вдруг закружились, пол закачался у нее под ногами, и, не в силах вынести этого внезапного потрясения, она упала в обморок. Издалека, словно из какого-то потустороннего мира, она услышала голоса, окликавшие ее, но не сразу вновь пришла в сознание, не сразу даже смогла открыть глаза.

— Она еще не пришла в себя? — спросил мужской голос.

— Она в глубоком обмороке, — ответил женский.

— Может, надо брызнуть ей в лицо холодной водой? — предложил чей-то другой голос.

— Нет, не надо. Подождем еще…

Медленно, точно просыпаясь от глубокого сна, Роберта открыла глаза и увидела перед собой озабоченные лица дяди и тетки. За их спинами виднелись книжные шкафы, заставленные книгами полки, и она поняла, что лежит в кресле в дядином кабинете. И вдруг увидела пронзительные серые глаза, пристально глядевшие на нее.

— О боже, — простонала она. — Ты реальность.

Гордон ничего не ответил на эти слова, хотя губы его скривились в иронической ухмылке. Он лишь молча протянул ей стакан с вином, предлагая выпить.

Роберта отрицательно покачала головой и отвернулась.

— Это приведет тебя в чувство, — сказал он.

Она бросила на него долгий взгляд:

— А я не хочу приходить в чувство.

Абсурдность этого замечания заставила Гордона улыбнуться.

— Выпей, — приказал он, хотя и мягким, но решительным тоном, — или я насильно волью его тебе в горло.

Невыносимый!.. Роберта посмотрела на дядю, потом на тетку, но никакой помощи от них ждать не приходилось.

Со вздохом взяв стакан из руки маркиза Инверэри, она зажала ноздри левой рукой и залпом выпила вино, словно совершая самоубийство. Реакция на эту темно-янтарную жидкость не заставила себя долго ждать. Сначала ее изумрудные глаза расширились в паническом удивлении, а когда она проглотила этот жгучий напиток, то сильно закашлялась.

Гордон ухмыльнулся, видимо забавляясь всем этим.

— Мой маленький симпатичный котеночек вырос в красивую, хотя и немного нервную кошечку, — протянул он.

— Я вовсе не твоя, — отрезала Роберта и обратила умоляющий взгляд к дяде в надежде все-таки найти защиту у него.

— Давайте-ка сядем у камина и обсудим все это спокойно, — предложил граф Ричард, вняв ее безмолвной мольбе.

— Хорошо, — согласился Гордон. И сделал шаг, чтобы помочь своей жене встать с кресла и провести ее через комнату.

— А я уже пришла в себя, — заявила Роберта, отводя его руку.

Когда все уселись в кресла перед огнем, то, поглядывая на Гордона искоса из-под густых черных ресниц, Роберта заметила, что он смотрит на ее руки. Со всей возможной непринужденностью она накрыла правой рукой «дьявольский цветок» на левой. Когда же тот испытующий взгляд перешел с ее рук на лицо, она быстро перевела взгляд на огонь в камине. Изо всех сил Роберта старалась не смотреть в его сторону, но все же ощущала его присутствие, чувствовала, что оно заполнило весь дядин кабинет, и ничего не могла с этим поделать.

Леди Келли с неопределенной улыбкой маячила за спиной мужа, а граф Ричард встал прямо перед ними и скрестил руки на груди. Слегка откашлявшись, он заговорил:

— Похоже, у нас тут есть проблема.

— Не вижу никакой проблемы, — сразу перебил его Гордон, лениво вытягивая свои ноги к огню. — Я приехал забрать свою жену.

— Не называй меня так! — вскинулась Роберта, и голос ее зазвенел от еле сдерживаемой истерики.

— Ты маркиза Инверэри, ангел мой, независимо оттого, нравится тебе это или нет, — с непринужденной улыбкой отозвался Гордон.

Роберта почувствовала, что сейчас завизжит, завопит, раскричится, но усилием воли постаралась сделать так, чтобы голос ее прозвучал по возможности мягко.

— Милорд, я желаю расторжения брака.

— Это невозможно, мой ангел.

— Но мы же никогда не были вместе в по… — Роберта осеклась, и щеки ее вспыхнули от смущения, но, опустив взгляд на колени и крепко сцепив пальцы, так что суставы побелели, она все же закончила: — Я буду настаивать на разводе.

Гордон насмешливо хмыкнул, нисколько не смутившись от ее заявления.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, голубушка, но это давний обычай маркизов Инверэри жениться на дочерях Макартуров, и не нам его отменять.

— Твой собственный отец женился не так, — сказала Роберта, принуждая себя смотреть ему прямо в лицо, хотя это и нелегко давалось. Она чувствовала, что его пронзительный взгляд словно проникает ей в самую душу.

— Да, но у главы Макартуров, то есть у твоего деда, не было дочерей, — возразил Гордон. — Не забывай, что наши родители желали этого союза, и отказ от взятых на себя обязательств может быть причиной распрей, даже раскола внутри клана, и не только между нашими семьями.

— О моих родителях можешь не беспокоиться, — заверила его Роберта. Она сделала усилие, чтобы улыбнуться, но губы ее задрожали. — Родители желают мне счастья, а у меня никогда не будет его, если я стану твоей женой.

Черт побери, подумал Гордон, готовый взорваться от такого оскорбления, эта девица может истощить терпение даже святого. А святым он отнюдь не был.

— Ты не можешь этого знать заранее, ангел, — возразил он обманчиво спокойным голосом.

— Я знаю это, — настаивала Роберта. — Я английская леди и не желаю больше жить в Хайленде.

Это презрение к его родному Хайленду не на шутку задело Гордона. Не в силах сдержаться, он презрительно фыркнул:

— Я вижу, в нашем стаде завелась паршивая овца?

— Что ты под этим подразумеваешь? — спросила Роберта. В голосе ее прозвучал отчетливый вызов.

Гордон открыл было рот, чтобы ответить, но леди Келли быстро подала ему стакан виски для подкрепления, и он отвлекся, чтобы взять его. Одним большим глотком проглотив его содержимое, он протянул графине пустой стакан и круто повернулся к невесте.

— Я убил твое проклятое чудовище, — напомнил он.

— О чем вы говорите, милорд? — спросила Роберта, удивленная его словами.

— Ты что, забыла? — Гордон поднял брови. — Чудовище, которое жило у тебя под кроватью. Помнишь, в день нашей свадьбы?

Роберта вспыхнула и в замешательстве бросила умоляющий взгляд на дядю и тетку, но они явно забавлялись происходящим.

— Стыдно было такому взрослому парню обманывать восьмилетнюю девочку, — с презрением бросила она.

— Я думаю, компромисс достигнут, — вмешался граф Ричард, не давая маркизу времени ответить на новое обвинение со стороны племянницы.

— Я согласна, — подхватила леди Келли и повернулась к Гордону. — Милорд, вы не могли ожидать, что наша племянница сломя голову ринется в Шотландию в обществе человека, которого совсем не знает. Пусть даже он и ее законный муж.

Роберта вздохнула с облегчением:

— Спасибо, тетя Келли.

— А ты не могла ожидать, что маркиз так легко оставит свои брачные обязательства, — сказал ей граф Ричард. — Ясно же, что твои родители желали этого союза.

— Сами-то вы женились по любви, — заспорила Роберта.

— И мы с тобой найдем любовь, ангел, — бросил Гордон небрежным тоном.

— Я не хочу… — запротестовала Роберта. — Я не могу любить тебя. Я люблю…

— Лорд Кэмпбел проведет зиму в Англии, — прервал граф Ричард. Он выразительно посмотрел на маркиза и добавил: — Он будет говорить всем, что вы просто были обручены еще детьми, и не будет настаивать на супружеских правах, что лишило бы вас всякой возможности для расторжения брака.

— Пусть поклянется в этом, — добавила Роберта.

— Тебе ничто не угрожает, — огрызнулся Гордон, склонный думать уже, что его жена просто гадюка, змея, маскирующаяся под соблазнительную женщину. Вся эта сцена была унизительна для него. И, обратив к ней ленивую улыбку, добавил: — Но можешь мне поверить, женщин, готовых упасть в мои объятия, предостаточно.

Странно, но эта последняя фраза рассердила Роберту. Она прищурилась, глядя на него, и ее обычно красивое лицо исказилось гримасой отвращения.

— Ты будешь проводить с лордом Кэмпбелом столько времени, сколько он пожелает, и лучше познакомишься с ним, — поторопилась вмешаться леди Келли, пока ее племянница не успела бросить еще какое-нибудь оскорбление маркизу.

— А в самом начале весны Роберта решит, вернется она в Шотландию или останется в Англии, — сказал ему граф Ричард. — Ну как, мы нашли приемлемое решение?

— Но она не должна быть демонстративно холодной и враждебной по отношению ко мне, — сказал Гордон неуступчиво. — Иначе я не согласен.

— Это я гарантирую, — ответил граф, даже не взглянув на Роберту.

Гордон еще раз долгим взглядом посмотрел на свою красивую, но чересчур строптивую супругу, и у него вдруг отлегло от сердца. Эта крошка еще до Нового года будет просто таять в его объятиях и умолять его о поцелуях. Встретить с ней Новый год было бы не так уж плохо.

— Я согласен, — сказал наконец он.

Роберта с облегчением откинулась в своем кресле. Чем дольше она останется в Англии, тем меньше шансов, что ее принудят силой вернуться в Шотландию. Скоро Генри вернется из Хэмптон-Корта и поставит на место этого заносчивого маркиза Инверэри. В самом деле, ей не терпелось стать свидетельницей возмездия, которое постигнет этого бабника и бахвала. Нечто подобное улыбке пробежало по ее губам, и в рассеянности она начала водить пальцем по «дьявольскому цветку», выступающему на левой руке.

— Очень хорошо, — бросила она, глядя в выжидательно обращенное к ней лицо дяди. И, резко поднявшись с кресла, объявила: — А сейчас позвольте мне уйти. У меня разболелась голова.

— Мы начнем наше ухаживание утром, — объявил в свою очередь Гордон, вставая, как и она. — Будь готова к прогулке верхом в десять часов.

— Как пожелаете, — Роберта повернулась и, чувствуя спиной его пристальный взгляд, направилась к двери. Вдруг, припомнив нечто давно забытое, она остановилась.

— Милорд?

— Да, миледи.

— Вы так и не прислали мне куклу, — сказала она тихим обвиняющим голосом.

Гордон удивленно поднял брови:

— Какую куклу?

Ничего не ответив ему, Роберта лишь вздернула носик и с независимым видом вышла за дверь. Даб и Изабель стояли в коридоре, но, не обращая на них внимания, она прошла прямо к лестнице. Слезы наполняли ей глаза, но, даже добравшись до своей уединенной спальни, она сдерживала их изо всех сил. «Не плачь, — твердила она себе, — слезами горю не поможешь».

Подойдя к окну, она уставилась в ночное небо. Молодой месяц висел прямо над головой, и тысячи сверкающих звезд смотрели со своего черного бархатного ложа.

Это решено, я останусь в Англии, с отчаянием, поднимавшимся в груди, подумала она.

«Невеста дьявола!.. Меченая! Меченая!..» — вспомнились ей преследовавшие ее в детстве насмешки других детей. В последний год эти мучительные воспоминания почти стерлись в ее сознании, отодвинулись далеко, но неожиданное появление Гордона Кэмпбела оживило их.

Роберта прерывисто вздохнула. Этот «дьявольский цветок» на руке делал невозможным ее возвращение в Хайленд. Как могла она вернуться туда, где не видела ничего, кроме одиночества и страданий? Неужели она навечно осуждена быть несчастной и отверженной?

Англичане тепло приняли ее здесь, а маркиз Ладлоу за ней ухаживал. Никто не крестился в страхе и не шептал молитву, когда она проходила мимо. Нет, она должна выйти замуж за Генри и остаться в Англии навсегда. Возвращение в Шотландию было бы гибелью для нее.

Но и побег с возлюбленным был невозможен, ведь она уже была замужем.

Прелюбодеяние — пришло ей в голову, но Роберта тут же отбросила эту греховную мысль. По правде говоря, она никогда не смогла бы пойти на это, даже чтобы избавить себя от ненавистных уз. Расторгнуть брак — единственное, что ей было нужно, но на это надо еще получить разрешение.

Стоя у окна и размышляя о своем весьма неопределенном будущем, Роберта вдруг заметила темную мужскую фигуру, пересекавшую в тумане заснеженную лужайку в саду. Ночной туман, прозрачный, как подвенечная вуаль, поднимался с берегов Темзы и окутывал ноги маркиза Инверэри.

Пронзительные серые глаза, которые тут же представились ее воображению, и каштановые волосы Гордона Кэмпбела в сочетании с мужественными правильными чертами лица делали его необыкновенно красивым — именно о таких грезят девушки по ночам. Плохо, что он не родился в Англии. Если бы дело обстояло иначе, может, она бы и не возражала быть его женой. Но, с другой стороны, маркиз сам признался, что он волокита, а уж его гонор и высокомерие прямо бросались в глаза.

Ага, вот оно где, решение! Ни один уважающий себя уроженец Хайленда не стянет держать женщину, которая любит другого. Утром она все ему объяснит. По возможности мягко и тактично. Скажет, что они с Генри давно любят друг друга, и Кэмпбелу придется отступить. Ведь с этой своей бесконечной гордостью ему только и останется, что вернуться в Шотландию и как можно скорее расторгнуть их брак. Если этого недостаточно, он может сослаться как на причину и на дьявольский знак.

Эта смутная надежда подняла упавшее было настроение Роберты, но прошло еще много времени, пока сон наконец победил ее тревоги, и она уснула.