Пролог

Замок Данридж, Шотландия, 1576 год

Гордон Кэмпбел пересек освещенный факелами зал и остановился перед своей восьмилетней невестой. Его сотрясала нервная дрожь, но, сжав, вспотевшие руки в кулаки, он сделал над собой усилие, придав лицу спокойное и бесстрастное выражение.

Хотя ему пятнадцать лет, он — маркиз Инверэри, наследник герцога Арджила и умеет управлять своими эмоциями. Он не позволит какой-то сопливой девчонке смутить его. Если бы все наблюдавшие за ними Макартуры и Кэмпбелы догадались, что ему сейчас не по себе, он стал бы посмешищем в Хайленде до конца своих дней. Нет, Гордон не даст им повода для насмешек и сплетен о наследнике герцога Арджила, который дрожит перед восьмилетней девочкой — своей будущей женой.

Ни за что на свете, решил Гордон, и его серые глаза прямо и строго взглянули на нее.

В белоснежном платье, с венком из флердоранжа на гладко причесанных волосах, эта девочка была похожа на невинного ангела, но что-то непокорное уже таилось в глубине ее изумрудно-зеленых глаз. Слегка вздернутый носик и упрямо выставленный подбородок говорили о ее неуступчивом характере. А когда она подняла и пристально на него посмотрела, Гордон уверился в этом окончательно.

Невеста стояла, по-детски держа руки за спиной. Она и в самом деле казалась небесным ангелочком, но волна роскошных черных волос, ниспадавших до талии, и эти изумрудные глаза, опушенные густыми темными ресницами, придавали ей женственный и не по годам обольстительный вид.

Спиной чувствуя множество направленных на него заинтересованных глаз, Гордон решил, что надо воспользоваться преимуществом своего возраста, чтобы произвести впечатление и сразу завоевать ее привязанность. Изобразив на лице самую обворожительную из своих улыбок, которая так безотказно действовала на девушек в замке Инверэри, он еще на два шага приблизился к девочке. В ответ она подняла темные, тонко очерченные брови и выжидательно посмотрела на него. Неужели эта маленькая колдунья догадывается о его мыслях.

— А ты миленькая, котенок, — сказал Гордон, слегка наклонившись к ней.

— Я девочка, а не котенок, — спокойно возразила она.

Он снова улыбнулся, еще обворожительнее, чем в первый раз.

— И очень славная девочка, — с нарочитой любезностью проговорил он. — А я Гордон Кэмпбел, маркиз Инверэри.

— Я знаю, кто ты, — сказала она, не проявляя ни малейшего почтения к его титулу.

— А как тебя зовут?

— Роб Би Макартур.

— Но так зовут мальчиков.

— На самом деле я Роберта, но все зовут меня Роб.

— А что означает это Би? — спросил Гордон.

— Бесенок! — разом выкрикнули стоявшие чуть в сторонке три ее брата.

Роб повернула голову и бросила на них укоризненный взгляд из-под темных ресниц. Потом с нежной улыбкой посмотрела на отца, графа Макартура и, обернувшись к Гордону, сказала:

— Буква Би обозначает «Брюс». Мой отец назвал меня в честь своего любимого героя, Роберта Брюса . Ты когда-нибудь слышал о нем?

Черт побери, с унынием подумал Гордон, не хватало только жениться на девочке по имени Роб Брюс! Что за полоумные родители, которые могли дать девочке такое имя?

— Мне-то все равно, нравится тебе мое имя или нет, — добавила она.

— Очень красивое имя, — сказал Гордон, удивленный тем, что она сразу его раскусила. — Роберт Брюс и мой любимый герой.

Услышав это, она улыбнулась. От этой нежной и ясной улыбки на сердце у него потеплело. Она и в самом деле была хорошенькая, а впоследствии обещала вырасти в настоящую красавицу.

— А ты знаешь, что я сегодня женюсь на тебе? — спросил он.

Роб кивнула и вдруг, понизив голос, задала встречный вопрос:

— Но не кажется ли тебе, что ты староват для меня?

По залу прокатился сдавленный смешок. В растерянности Гордон взглянул на отца.

— Помощи от меня не жди, — бросил ему Магнус Кэмпбел, которого явно забавляло замешательство сына. — Мужчина должен сам отвечать за себя.

— Окороти свою дочку, Бри, — нервничая, шепнул жене Макартур. — Она ставит юношу в тупик.

Леди Бригитта выступила вперед.

— Нет, Бри, оставайся на месте, — остановил ее Магнус Кэмпбел. — Моему сыну придется иметь с ней дело всю жизнь. Так пусть научится этому сразу.

— Это мой отец, герцог Арджил, — указал Гордон девочке на отца. — Выйдя замуж за меня, ты и сама когда-нибудь станешь герцогиней.

— А я не хочу быть герцогиней, — возразила она.

— Черт возьми! — воскликнул он, и глаза его удивленно расширились. — Это уж…

— Ты в моем доме, — прервала его Роб. — Следи за своими словами, пожалуйста.

— Приношу извинения, — иронически улыбнувшись, сказал Гордон, слегка склонившись перед ней. В свои ничтожные восемь лет это дитя собиралось его воспитывать. — Но осмелюсь спросить, а кем же ты хочешь быть?

— Английской леди, как моя мама.

Ну и гордячка, подумал Гордон все с той же улыбкой.

— Хочешь, я стану твоим рыцарем? — решил задобрить ее он. — Я буду оберегать тебя и уничтожу всех драконов и чудовищ, если они осмелятся напасть.

В глазах ее сверкнул неподдельный интерес.

— А то чудовище, которое живет у меня под кроватью? — спросила она.

— Чудовище? Под кроватью?.. — переспросил Гордон, удивленный и обескураженный тем серьезным тоном, которым это было сказано.

Роб утвердительно кивнула головой.

— Не слушай ее. Единственное чудовище — это она сама! — выкрикнул ее брат, тринадцатилетний Росс Макартур.

— Покажи-ка маркизу свою дьявольскую метку на руке, — добавил в тон ему десятилетний Джеми и тут же подался в сторону, уклоняясь от отцовского подзатыльника.

— Заткнитесь вы оба, а то получите у меня, — пригрозил братьям самый старший из трех, пятнадцатилетний Даб Макартур.

Гордон бросил на братьев удивленный взгляд и вновь повернулся к девочке. Его поразило, как она вдруг изменилась. Из высокомерной принцессы вновь превратилась в испуганную маленькую девочку с беспомощно дрожащими губами — словно изо всех сил сдерживала слезы, вот-вот готовые политься из глаз. Что же делать, если она и впрямь расплачется?

— Почему ты не попросила отца убить этого монстра? — спросил Гордон.

— Взрослые не могут увидеть его, — ответила она, печально улыбнувшись.

— А как он выглядит?

— Мой отец или монстр?

Гордон с трудом сдержался, чтобы не засмеяться. Эта девчушка была забавнее, чем целая труппа бродячих актеров.

— Конечно, я имею в виду чудовище.

— Я никогда не видела его, но… — Роб прервалась и, опустив взгляд, закусила нижнюю губу.

— Не бойся, скажи, — подбодрил ее Гордон вкрадчивым голосом.

— … но однажды оно коснулось меня, — прошептала она, подняв к его глазам левую руку. — Вот, посмотри, что оно сделало.

С тыльной стороны кисти виднелось темное родимое пятно в форме цветка — шестилепесткового цветка Афродиты. Это был греховный знак — так церковные власти учили верующих, — и большинство людей считало его дьявольской меткой.

Гордон медленно поднял на нее взгляд: в глазах у девочки стояли слезы. Непроизвольно он поднес ее руку к губам и поцеловал это родимое пятно.

— Женившись на тебе, я убью чудовище, которое осмелилось коснуться тебя, — пообещал он очень серьезным тоном. — Я сделаю это, как только ты поставишь свою подпись на брачном контракте.

Роб отрицательно покачала головой:

— Сначала ты должен убить чудовище.

— Не веришь, что я сдержу свое слово?

— Все в Хайленде знают, что «Кэмпбел» означает «лживые уста».

Гордон вспыхнул, услышав сдавленное хихиканье оттуда, где стояли Макартуры, но сдержался.

— Значит, ты выйдешь за меня замуж лишь после того, как я убью его?

Роб кивнула.

— Не делай этого, — бросил ему Росс.

— Не связывайся, — предостерег и Джеми Макартур.

А Даб Макартур потянулся и дал подзатыльник сначала одному из братьев, потом другому.

— Еще раз откроете рот, — пригрозил он, — и нашей матери придется носить траур по вас.

Игнорируя слова своих будущих шуринов, Гордон встал рядом с ней и предложил свою руку девочке. Отец кивнул и бросил ему одобрительный взгляд. Рука об руку пятнадцатилетний маркиз и его восьмилетняя невеста вышли из зала.

Дойдя до лестницы. Гордон остановился.

— Жди меня здесь и не двигайся, — приказал он. — Где твоя комната?

— Последняя дверь налево.

Гордон начал подниматься по лестнице.

— Будь осторожен! — с тревогой крикнула она ему вслед.

Он медленно повернулся и, успокаивающе махнув ей рукой, продолжал шагать по ступеням.

Войдя в ее комнату, Гордон прислонился к двери и подождал. Десяти минут, по его расчетам, было вполне достаточно, чтобы сразиться с чудовищем. Если меньше, будет подозрительно, а если больше — девочка, чего доброго, отправится искать его.

Оглядев ее скромно обставленную, но очень уютную комнату, он решил, что так и должна выглядеть спальня маленькой девочки. Сам он, будучи единственным ребенком в семье, никогда не бывал в таких комнатах.

Вздохнув, юноша пригладил рукой густые каштановые волосы, и взгляд его задержался на кровати. Кровать как кровать, но, словно повинуясь какому-то неясному побуждению, он отошел от двери и двинулся через всю комнату к ней. Потом встал на колени, поднял покрывало и заглянул под кровать.

Никакого чудовища. Да и глупо было бы чего-то ожидать.

Минут через десять он вышел из комнаты и бодро зашагал по коридору к лестнице. А увидев сверху свою невесту, с легкой улыбкой покачал головой. Роб стояла у основания лестницы и, закрыв глаза, с испуганным выражением лица беззвучно молилась, едва шевеля губами.

Бросив быстрый взгляд в сторону большого зала, он заметил в дверях леди Бригитту.

— Спасибо, — едва слышно прошептала она и тут же исчезла, оставив их вдвоем.

— Готово, — громко объявил Гордон. — Этот гадкий монстр, это мерзкое чудовище никогда больше не будет тревожить тебя.

Роб открыла глаза и с облегчением улыбнулась ему.

— А что ты сделал с телом? — спросила она.

— Оно исчезло, когда этот монстр издох.

— Ты уверен, что он не появится снова?

Гордон кивнул и сел на нижнюю ступеньку.

— У меня есть для тебя подарок, — сказал он, сунув руку в карман.

— Я люблю подарки, — воскликнула Роб, и ее изумрудные глаза восторженно заблестели.

— Не сомневаюсь в этом, — пробормотал он. А затем поднял ее левую руку и надел на безымянный палец золотое колечко. — У этого кольца есть надпись внутри. «Vous et Nul Autre». Что означает «Ты, и никто другой». Ты моя жена, и я всегда буду твоим верным мужем.

Роб дотронулась до кольца на своем пальце и немного разочарованно посмотрела на него.

— Мама сказала, что ты подаришь мне что-то красивое, а ты принес это. Я… — Она захлопала черными ресницами, — мне хотелось бы новую куклу.

Услышав это, Гордон разразился веселым смехом.

— Из тебя выйдет настоящая герцогиня, — воскликнул он. — Обещаю прислать тебе красивую куклу, как только вернусь в свой замок Инверэри.

Роб кивнула, снова улыбнувшись ему.

А несколько минут спустя единственный сын герцога Арджила сочетался браком с единственной дочерью графа Данриджа. Всей душой, всем сердцем Роб Макартур полюбила своего красавца мужа, полюбила на долгие годы. Но сам Гордон Кэмпбел, покинув в тот же день замок, со свойственным пятнадцатилетнему юнцу легкомыслием тут же забыл о своей малютке-жене, словно ее никогда и не было.

Обещанную куклу он ей так и не прислал.

1

Усадьба Деверо, Лондон, 1586 год

Последний день октября был, как никогда, спокойным и ясным. Чистые синие небеса точно целовались с дальним горизонтом, а мягкий приятный ветерок нежно ласкал траву.

Осеннее увядание ярко раскрасило великолепный сад графа Басилдона. В дополнение к расписанным самой природой в оранжевые и красные тона кронам деревьев всеми цветами радуги играли ухоженные клумбы.

Нежная белая береза, строгий вечнозеленый тис и величественный дуб стояли рядом, как старые друзья, в одном из дальних уголков графского сада. Пятеро дочерей графа, в возрасте от трех до десяти лет, и сама графиня окружили тисовое дерево и смотрели вверх на черноволосую девушку, удобно устроившуюся на самой крепкой ветке.

— Ты поняла?.. — крикнула графиня Басилдон, положив руки на свой заметно округлившийся живот (она была на восьмом месяце беременности). — Ты слушаешь меня?

Роб Макартур глубоко вдохнула чудный аромат садовых цветов и посмотрела вниз на своих маленьких кузин. Проведя уже целый год в Англии вместе с дядей Ричардом и его семьей, Роб полюбила их, как любила бы родных сестер, которых у нее, увы, никогда не было.

— Я вас слушаю, тетя Келли.

— А вы слушаете? — спросила графиня, повернувшись к дочерям.

Пять маленьких девочек с готовностью кивнули, одновременно тряхнув черными как смоль локонами, точно пять одинаковых куколок одна другой меньше.

— Все, кто соберется сегодня ночью вокруг костра, получат по веточке тиса, — поучала их леди Келли. — День Всех Святых — это праздник в память о наших предках, а тисовое дерево символизирует смерть и возрождение. Эти веточки напомнят нам о связи с нашими близкими, вторые уже перешли в лучший мир. Вы понимаете?

— Да, — хором ответили девочки.

Графиня подняла взгляд на племянницу.

— А ты? — спросила она.

— Я знаю, о чем вы говорите, тетя Келли. — Роб бросила вниз несколько веточек тиса, и кузины кинулись поднимать их. Сверху она увидела дядю, идущего к ним.

— Ваш отец идет, — объявила она.

Возле клумбы появился Генри Талбот. Заметив, что вся семья собралась в дальнем уголке сада, он ленивой походкой направился к ним.

Увидев его, Роб вздохнула.

— Ах, он, наверное, самый красивый мужчина в нашем королевстве.

— Поэтому я и вышла за него замуж, — подтвердила графиня.

— Я говорю не о дяде Ричарде, — засмеялась Роб, — я имела в виду вашего брата Генри.

— Роб влюбилась! Роб влюбилась! — пропищала восьмилетняя Блис Деверо. — Роб влюбилась в Генри.

— Тише, болтушка! — шикнула на нее Роб. — Он услышит.

— Я не болтушка, — обиделась Блис.

— Зато ты ябеда, — показала сестре язык десятилетняя Блайт Деверо.

— Нельзя обзываться, — укоризненно сказала старшей дочери леди Келли.

— Да, кузина Блайт, лучше неискренний комплимент, чем грубая правда, — поддразнила ее Роб, игнорируя укоризненный взгляд тетки.

— Ну, как продвигается подготовка к празднику? — спросил граф, подходя к своему семейству.

— Прекрасно. — Графиня улыбнулась и дотронулась до живота. — Как видишь, я не стала сама влезать в этом году на дерево.

— Папа?

— Что, дочка? — Ричард Деверо посмотрел вниз на свою шестилетнюю Аврору.

— Вот, возьми, — протянула она ему веточку тиса.

— Спасибо, дорогая, — сказал он, беря ветку.

— Папа! Папа! — раздались сразу два голоса.

Ричард посмотрел сначала налево, потом направо. Рядом стояли его трехлетние близнецы: Самма и Отма.

— Как называют человека, который любит муравьев ? — спросила Самма.

— Его зовут дядя! — крикнула Отма.

Все, кроме графа, засмеялись.

— Кто это вам сказал? — требовательно спросил он.

— Дядя Генри, — в один голос ответили девочки.

Граф встал и повернулся к жене со словами:

— Скажите вашему брату, чтобы он не распространял свою испорченность на наших детей.

— Ну вот еще! — с негодованием вскричала Роб со своей ветки. — Генри вовсе не испорченный!

— Благодарю за заступничество, леди, — проговорил глуховатый голос позади графа.

Роб улыбнулась Генри Талботу, и все нежные чувства, которые она испытывала, отразились на ее лице. Заметив понимающую ухмылку на лице своего дяди, она перестала улыбаться и позвала:

— Генри, ты поможешь мне спуститься?

— С удовольствием. — Генри встал под деревом и, когда она спрыгнула, ловко поймал ее. Они стояли так близко, что тела их соприкасались.

У Роб закружилась голова, когда она очутилась в его крепких руках. Его небесно-голубые глаза гипнотизировали девушку.

Не торопясь выпускать ее, не размыкая объятий, Генри наклонился, их губы почти соприкоснулись. Но в самый последний момент Роб отвернула голову. Сердце ее бешено колотилось. Она попыталась высвободиться, хотя в душе ей этого и не хотелось. На какое-то мгновение она утратила контроль над собой.

Генри хмыкнул и слегка коснулся губами ее щеки.

— На этот раз ты уже почти сдалась мне, — поддразнил он.

— Почти не считается, — возразила Роб. Она взглянула на нахмурившегося дядю и вспыхнула от смущения.

— Папа! Папа!.. — дергала Ричарда за руку Аврора.

Он отвернулся от племянницы и шурина, которые стояли, все еще обнявшись, и посмотрел на дочку.

— Вчера я видела, как дядя Генри пытался поцеловать кузину Роб, — сказала девчушка. — Но она не позволила.

— Ну что же, пусть поведение вашей кузины Роб послужит для вас примером, — начал Ричард, обращаясь к дочкам с речью на свою излюбленную тему о вероломстве мужчин. — Все мужчины, не исключая и дядю Генри, таят в себе порочные намерения. Никогда не позволяйте им прикасаться к вам.

— Папа?

— Что, Блайт?

— Но ведь ты тоже мужчина, — заметила десятилетняя дочка. — Значит, и у тебя порочные намерения?

Генри и Роб прыснули от смеха, в то время как графиня прикрыла улыбку рукой. Граф смерил их уничтожающим взглядом, от которого Роб чуть не давилась от смеха.

— Девочки, если какой-нибудь мужчина скажет, что хочет поцеловать вас, — задал он дочкам вопрос, — что вы должны ему ответить?

— Нет, нет и нет! — хором выкрикнули пять девчушек.

Граф бросил на взрослых торжествующий взгляд, а затем спросил дочерей:

— Ну а если какой-нибудь мужчина поцеловал вас, что вы должны сделать?

— Дать ему пощечину! — закричали они.

— Папа, а дядя Одо еще говорил… — начала Блайт.

— Что он говорил?

— … дать такому мужчине коленкой по одному месту, — закончила вместо сестры Блис.

— По какому месту? — удивленно спросила Аврора.

— Это неважно, — быстро ответил граф.

— Дети, если вы хотите принять участие в ночном празднике, — вмешалась леди Келли, — вы должны хорошо выспаться днем. Миссис Эшмол ждет вас в доме.

С нежной улыбкой граф присел на корточки перед трехлетними близнецами и обнял одну правой, другую левой рукой.

— Ну, а теперь поцелуйте папу на прощанье, — сказал он.

— Нет, нет и нет! — закричали заученно обе малышки.

А леди Келли, Роб и Генри так и залились громким смехом. Нахмурившись было, граф, однако, не выдержал и, махнув рукой, засмеялся сам.

— Не хочешь ли покататься со мной верхом? — спросил Генри, поворачиваясь к Роберте.

— Я бы с удовольствием, — ответила она, — но скоро прибудет Изабель. Она собирается погостить у нас довольно долго.

— Тогда я буду ждать вас обеих на берегу, — сказал Генри.

И рука об руку они направились к реке. С минуту граф и графиня изумленно смотрели им вслед, потом озабоченно переглянулись. Граф поднял брови в немом вопросе, но леди Келли лишь пожала плечами в ответ.

— Генри вообразил, что влюблен в Роберту, — сказала она с мимолетной улыбкой. — Но заполучить ее будет нелегко, ведь для этого придется развести ее с прежним мужем.

— А твой брат знает об этом скоропалительном браке десятилетней давности?

Леди Келли пожала плечами:

— Сомневаюсь. Ее родители сейчас хлопочут о том, чтобы аннулировать этот брак, и она ждет хороших новостей из Шотландии. В конце концов, меня это не касается.

Обернувшись, они посмотрели на удалявшуюся пару. Роберта и Генри шли к причалу, тесно прижавшись друг к другу, как влюбленные. Маркиз привлек ее к себе и попытался поцеловать, но у него ничего не вышло: девушка ловко вывернулась и засмеялась.

— Отправь Генри ко двору на несколько недель, — посоветовала леди Келли, беря мужа под руку. — К тому времени, когда он вернется, мы скорее всего уже будем знать, удалось ли аннулировать брак.

— Очень мудро, дорогая, — согласился Ричард, сопровождая жену к дому.

— Когда-то ты считал, что у меня нет здравого смысла, — напомнила она.

Ричард улыбнулся:

— Было дело, но ты доказала обратное, выйдя замуж за меня.

Тем временем Роб и Генри уселись на каменной скамье возле причала. Правой рукой она держала его руку, а левую спрятала в карман. Взглянув украдкой на красавца маркиза и увидев, что он наблюдает за ней, Роберта покраснела и улыбнулась.

— Я избавила тебя от длинных дядиных нотаций, — сказала она. — Но зачем ты все время отпускаешь в присутствии его дочерей свои вульгарные шуточки? Они слишком малы, чтобы понимать их.

— Да просто так, — беспечно отозвался Генри. — Последние несколько лет Ричард просто помешан на благовоспитанности своих дочерей, и мне нравится дразнить его таким образом.

— Это жестоко с твоей стороны.

Генри фыркнул:

— До того как он женился на моей сестре, это был самый отчаянный распутник и повеса при дворе Тюдоров.

— Дядя Ричард?.. Невозможно поверить. Он кажется таким добропорядочным.

— Моя сестра остепенила его.

— И как же ей это удалось?

— Целуя его в любое время, когда он этого пожелает, — с невинным видом сказал Генри. — Старайся подражать ей во всем. А то ты глубоко ранишь мою душу, когда отворачиваешь свои губы от моих.

— Разочарования неизбежны в жизни, милорд, — сказала Роберта, искоса посмотрев на него. — Вы это переживете.

— А ты не будешь чувствовать себя виноватой, если я умру прямо у тебя на глазах? — спросил он с лукавой улыбкой.

— Ты неисправим, — засмеялась девушка. — Но я все равно не стану целовать тебя, пока не расторгнута моя прежняя помолвка. Не забывайте поговорку, милорд: тише едешь, дальше будешь.

Генри обнял ее за плечи и прижал к себе так, что она почувствовала сквозь юбки его твердое мускулистое бедро.

— Дорогая, — прошептал он обольстительно-хриплым голосом, — этими бездонными зелеными глазами ты напоминаешь мне грозу во время пикника.

Роберта иронически хмыкнула:

— А ты походишь на нетерпеливого избалованного мальчика.

Генри удивленно поднял брови:

— Почему это?

— Ты так ведешь себя!

— Ну, ладно, извини, дорогая. Давай поцелуемся и помиримся.

— Ты прощен и можешь поцеловать мне руку, — величественным жестом протянула она свою руку ему. Генри наклонился и церемонно ее поцеловал.

— Дядя Генри!

Обернувшись одновременно, они увидели, как через лужайку по направлению к ним торопливо идет Блайт.

— Дядя Генри! — крикнула она. — Папа хочет видеть вас немедленно.

Генри помахал племяннице и повернулся к Роб:

— Увы, дорогая, боюсь, что ты лишь отсрочила дядину нотацию. Проводишь меня к дому?

Роб взглянула в сторону Темзы и покачала головой. Большая барка в отдалении как раз огибала излучину реки.

— Изабель уже почти здесь.

— Я скоро вернусь, — сказал Генри, вставая со скамьи. — Вот увидишь, я попытаюсь похитить один из твоих поцелуев на празднике сегодня ночью.

— Посмотрим, — с игривой улыбкой парировала она.

Пока, взяв за руку Блайт, Генри шел обратно к усадьбе, Роб неотрывно смотрела ему вслед. С вьющимися, черными как смоль волосами и синими, как небо, глазами, маркиз Ладлоу мог вскружить голову кому угодно. Она вздохнула. Она любила его, но почему он не может понять, что, пока не будут завершены все формальности по аннулированию первого брака, ей нельзя позволять себе никаких вольностей.

— Потому что не знает, что я уже замужем, — ответила она сама себе. Чувство вины заставило сжаться ее сердце. Роберта, искренняя по натуре, все же не решалась рассказать ему правду. Ведь она не просто помолвлена, она замужем за Гордоном Кэмпбелом, а это уже очень серьезно.

Впрочем, сам Гордон Кэмпбел наверняка будет рад возможности аннулировать брак, подумала она. Если он вообще сможет припомнить, что где-то у него есть жена. За все эти годы маркиз Инверэри ни разу не

прислал ей даже какой-нибудь весточки. Покинув замок Данридж сразу после их свадьбы, он словно канул в небытие.

Отогнав эти тягостные мысли, Роберта улыбнулась про себя. Она достигла того, к чему стремилась с детства. Как и ее мать, она была теперь настоящей английской леди. Найдя счастье в Англии, она решила никогда больше не возвращаться в Хайленд.

Она вытащила из кармана левую руку и посмотрела на родимое пятно, формой напоминающее диковинный цветок. Потом погладила его. Пальцы не ощутили никакой разницы с окружающей его кожей. Но это пятно принесло ей в жизни немало неприятностей. Удивительно, что такое невинное с виду пятнышко может создать так много проблем.

— Роб!

Она обернулась на голос и тут же вскочила со скамьи с радостным криком:

— Изабель!

Лодочник помог изящной блондинке сойти на берег, и молодые женщины бросились в объятия друг друга. Невесть откуда появившийся лакей графа подхватил багаж приезжей и понес его к дому.

— Я так скучала по тебе! — воскликнула Роб.

— А я скучала еще больше, — с улыбкой сказала Изабель.

— Сегодня такой теплый день, давай посидим в саду и поболтаем, — предложила Роберта, пряча левую руку в карман. — Или ты предпочитаешь сначала отдохнуть?

— Я слишком взволнована, чтобы отдыхать, — сказала Изабель. И вдруг приказала: — А ну-ка, вынь руку из кармана.

— Но…

— Делай, что говорю.

Когда Роб неохотно сделала то, что было велено, Изабель взяла ее левую руку в свои. Бок о бок девушки направились к каменной скамье.

Смущенная тем, что подруга разглядывает ее родимое пятно, Роб неловко села рядом с ней на скамью. Ее так и подмывало выдернуть свою руку и спрятать, но она боялась обидеть подругу.

Изабель обвела пальцем шестилепестковый цветок.

— Какая необычная, загадочная и в то же время красивая родинка, — прошептала она и, подняв глаза, улыбнулась.

Тронутая ее ласковым жестом и этими словами, Роберта посмотрела на цветок удивленно. Неужели она не видит в нем знака дьявола? Неужели суеверия нисколько не властны над ней?

— Я так рада, что мы подружились, — сказала Изабель.

Слезы показались на глазах у Роберты.

— У меня… у меня никогда не было подруги, пока я не встретила тебя, — призналась она.

— И у меня, — кивнула Изабель. — Ты моя единственная настоящая подруга, единственная, с кем мне хорошо.

— Но у тебя есть сестры.

— Сводные сестры, — поправила Изабель. — Они никогда не считали меня своей настоящей сестрой.

— Они просто ревнуют, — возразила Роб, стараясь утешить подругу. — Ты очень хороша собой, а Лобелия и Руфь так некрасивы, что ими можно пугать маленьких детей.

— Нехорошо так злословить, — с лукавой улыбкой сказала Изабель. — Они просто не очень симпатичны.

— И ты еще защищаешь их! — воскликнула Роб. — Они обращаются с тобой как с прислугой. Да и твоя мачеха ничем не лучше.

Изабель пожала плечами.

— Это моя семья. Дельфиния, Лобелия и Руфь — единственные мои родственники после смерти папы.

— А как же кузен Роджер?

— Я имела в виду ближайших родственников. А Роджер… Накопив гору золота, он и думать забыл обо мне. — Заметив красивого молодого человека, приближавшегося к ним, Изабель понизила голос: — Сюда идет маркиз Ладлоу.

Роб тут же выдернула свою левую руку у подруги и сунула ее в карман. И сказала, чтобы оправдать этот резкий жест:

— Я немного замерзла. А ты?

Изабель покачала головой и с любопытством посмотрела на подругу. Потом перевела взгляд на маркиза, а затем на карман, куда Роб спрятала левую руку.

— Добро пожаловать в усадьбу Деверо, леди Изабель, — приветливо улыбнувшись, поздоровался Генри с блондинкой. И прежде чем та успела ответить, повернулся к Роберте: — Ты знаешь, твой дядя посылает меня ко двору. Так что ночью на празднике меня здесь не будет, дорогая. А как же наш праздничный поцелуй?

Роберта вспыхнула, смущенная тем, как откровенно он говорит в присутствии ее гостьи.

— Я подумаю и, возможно, поздравлю им тебя, когда ты вернешься.

Генри поднял к губам ее правую руку и, многозначительно глядя в глаза, сказал:

— Дорогая, ты сводишь меня с ума.

Изабель не выдержала и расхохоталась. Роб тоже коротко рассмеялась, а потом парировала:

— Милорд, когда я встретила вас, вы уже были сумасшедшим.

Маркиз направился к причалу. Провожая его взглядом, Роб ощутила смутное чувство облегчения. Она любила его всем сердцем, но все же хотела на некоторое время остаться здесь без него. Ей хотелось бы насладиться каждым мгновением, которое она могла провести со своей единственной подругой, и отъезд Генри давал ей такую возможность.

— Ладлоу, кажется, страдает всерьез, — заметила Изабель.

— Ах, это просто слова, — возразила Роб, все еще не отрывая взгляда от удалявшегося маркиза. — Я не стану целоваться, пока не буду свободна.

— Ты полагаешь, Кэмпбел согласится развестись? — спросила Изабель.

— Не знаю. — Роб вынула из кармана левую руку, сняла золотое кольцо, которое носила теперь на мизинце, и задумалась.

Взяв из рук подруги обручальное кольцо, Изабель полюбовалась им, а потом сказала:

— Здесь внутри что-то выгравировано.

— «Ты, и никто другой», — подсказала Роберта.

— Как романтично! — воскликнула Изабель, моментально забыв о чувствах Роб к Генри Талботу. — Маркиз Инверэри, должно быть, любит тебя. Что он говорил, когда надевал на твой палец это кольцо?

— Что-то вроде того, что я буду его дамой, и он всегда останется верен мне, — ответила Роберта. — Но это все пустые слова.

— Кэмпбел тебя обожает, — не согласилась та. — Ни один мужчина не будет говорить женщине таких вещей просто так.

Роберта ласково улыбнулась ей:

— Изабель, ты всегда видишь в людях только хорошее. За все эти годы Кэмпбел даже ни разу мне не написал.

— Возможно, он был очень занят.

— Все десять лет? — возразила она, удивленно подняв черные брови.