Несмотря на все заверения жреца, что злодейка-ведьма мертва и не сможет встать у них на пути, опасения терзали его душу, и даже коню, казалось, передалось его нежелание двигаться вперед. Вороной жеребец, один из тех двух, что они с Орастом выпрягли из кареты Нумедидеса, оказался строптив, и шаг у него был неровный, нервный, так что ехать верхом на нем было сущим наказанием. И это лишь увеличивало досаду принца.

Спутник его молчал почти всю дорогу, ограничиваясь лишь самыми необходимыми замечаниями, и не обращал ни малейшего внимания ни на что вокруг. Валерий видел, что жрец совершенно не умеет держаться в седле, и конь у него ничем не лучше его собственного – однако за всю дорогу он не услышал от Ораста ни единой жалобы или даже просьбы передохнуть. Точно какая-то неодолимая сила гнала его вперед.

Валерий мог лишь гадать, что так понадобилось жрецу в жилище ведьмы. Возможно, там осталось нечто, привязывавшее его к чернокнижнице, и он жаждал освободиться от тлетворного ее влияния…. Принц хоть и страшился колдунов, но в тайных делах их смыслил мало, и потому готов был допустить любое объяснение.

Хвала Митре, с дороги они свернули, не доезжая до Амилийского замка, и сразу углубились в лес. Орасту, должно быть, также не хотелось оказаться вблизи этих унылых развалин, навевающих столь мрачные воспоминания.

Против воли, Валерий вспомнил о Релате.

Он до сих пор не мог простить себе, что бросил девушку одну. Разумеется, у него не было иного выхода – и все же он ощущал ответственность за нее. Она была так наивна, так беззащитна… Без его покровительства она пропадет в этом жестоком мире! Принц дал себе клятву, что первое, что он сделает, как только появится возможность, – это найдет способ вызвать Релату к себе. Он представил ее радость при встрече, сияющие счастьем глаза – и улыбка, помимо воли, озарила худое изможденное лицо.

У озера они с Орастом спешились и пошли дальше, держа лошадей в поводу. Жрец шел уверенно, безошибочно выбирая дорогу – но принца вдруг начали терзать сомнения.

– Ты уверен, что ее там нет? – не удержавшись, спросил он, и, сознавая, как по-детски звучит его вопрос, добавил извиняющимся тоном – Я понимаю, что это звучит недостойно принца крови – но никто в этой жизни не внушал мне такого ужаса, как эта слепая вещунья. И я не могу отделаться от ощущения, что кто-то дожидается нас там, впереди…

Ораст оглянулся на Валерия со странным выражением, точно хотел что-то сказать, но усилием воли заставил себя сдержаться. Они прошли еще с десяток шагов – и вдруг жеребец Ораста заржал, призывно, громко. И чужая лошадь откликнулась издалека.

Беглецы застыли. Лицо Ораста вытянулось, кровь отхлынула от лица. Валерию еще никогда не доводилось видеть, чтобы человек так менялся в считанные мгновения. Он открыл рот, чтобы успокоить жреца – как приветственный возглас донесся до них, разрушив напряженную тишину:

– Месьоры! Я рад приветствовать вас. – Знакомая фигура показалась в просвете между деревьями, и Валерий в изумлении узнал Амальрика Торского. – Едва ли уместно с моей стороны предлагать вам гостеприимство жилища, мне не принадлежащего… И все же добро пожаловать.

Он поклонился церемонно, точно они с принцем встретились в Малой приемной, на Выходе короля, и Валерий на миг поразился даже, что посланник говорит по-аквилонски, а не на лэйо. Впрочем, он сразу сообразил, насколько абсурдна эта мысль.

Но еще большее потрясение ждало его впереди. Рядом с Амальриком показался другой человек, и Валерий, не веря своим глазам, узрел перед собой своего менестреля.

– Барон… Ринальдо… – только и мог пробормотать он. – Но как ты оказался здесь?

– Это долгая история! – Голос Амальрика звучал весело и беззаботно, принц никогда не видел его таким при дворе. Там дуайен был всегда суров и насторожен, и веселость на лице его казалась лишь маской комедианта, однако сейчас в искренности его не возникало сомнений. Вчетвером они вышли на поляну к домику колдуньи. И внезапно Ораст, все это время молчавший, встрепенулся:

– Барон… простите, я понимаю, что слова мои звучат нелепо – но были ли вы внутри скита? – Амальрик кивнул. – Я хочу сказать… Я должен войти туда, чтобы взглянуть… чтобы найти…

Немедиец настороженно покосился на жреца. В голосе его прозвучала неожиданная злость.

– Я не хозяин здесь, Ораст, и тебе это прекрасно известно. Если ты возжелал проверить меня – пеняй на себя. За дерзость ты ответишь перед Марной, когда она вернется!

Ораст недоуменно тряхнул головой.

– Да нет же!..

Затем лицо его преобразилось. Губы растянулись в усмешке, которую можно было бы счесть презрительной.

– Ах да, барон, я и забыл, что вам ничего не известно. Должно быть, вы давно покинули столицу?

– Третьего дня, – отозвался барон настороженно. Он никак не мог понять, к чему клонит жрец. – Но какое это может иметь значение? И что я должен был знать?

– Марна мертва, – выпалил Валерий, прежде чем жрец успел ответить. Ему доставило ни с чем несравнимое удовольствие произнести эти слова. – По крайней мере, Ораст уверен в этом. Иначе мы никогда не приехали бы сюда.

– Вот как? – Немедиец воззрился на них недоверчиво, словно опасаясь обмана. – Но как же могло тогда случиться, что мы недавно говорили с ней?

Ораст пожал плечами.

– Боюсь, мы покинули столицу слишком быстро, и потому едва ли сумеем поведать вам последние новости. Однако в гибели колдуньи у меня нет сомнений, ибо лишь с ее смертью я избавился от заклятья, что она на меня наложила.

Немедиец помолчал, оценивая ситуацию. Теперь он видел, сколь многое изменилось за эти дни. И должно быть Марна и впрямь мертва – иначе жрец никогда не осмелился бы разговаривать с ним в столь дерзком тоне; но теперь щенок осмелел.

Ладно, у него еще будет время призвать его к порядку…

А пока он обернулся к принцу.

– Я и вправду, должно быть, упустил все основные события последних дней. Ваше Высочество, окажите мне любезность и просветите меня. Могу ли я знать, как случилось, что вы на свободе – чему я, разумеется, рад всей душой.

Валерий устало пожал плечами. Видно было, что он крайне измотан и едва держится на ногах. Ему необходим был отдых – однако Амальрик, неукоснительно придерживавшийся придворного этикета в любых обстоятельствах, не мог позволить себе первым предложить всем сесть, и потому он лишь одобрительно кивнул Ринальдо, заметив, что менестрель, стреножив лошадей Валерия и Ораста, достает из седельного мешка флягу с вином.

Приняв кожаный сосуд из рук менестреля, Валерий с жадностью сделал несколько глотков и передал флягу Орасту. Тот, однако, пить не стал. Вид у него был задумчивый, он погрузился в себя и был слеп и глух ко всему, что его окружало.

Принц обратился к немедийцу.

– Вы спрашиваете, как мы оказались на свободе, барон? Нашим спасителем стал Троцеро Пуантенский. Не спрашивайте, что заставило его так рисковать, – добавил он поспешно, видя, что вопрос готов сорваться у Амальрика с языка, – эта тайна мне не принадлежит. Но довольно и того, что граф и его ратники вернули нам свободу и помогли покинуть город. Из Тарантии, по совету Ораста, мы направились прямо сюда. И теперь я вижу, что выбор его был не случайным.

Барон покачал головой.

– Если Ваше Высочество намекает, что наш добрый жрец уверен был, что встретит здесь вашего покорного слугу, то осмелюсь заметить, что вы ошибаетесь. Для него это было такой же неожиданностью, как и для вас, и я не уверен, что неожиданностью приятной.

Ораст встрепенулся.

– Нет-нет, барон, – пробормотал он рассеянно. – Вы не должны говорить так. Вы знаете, как я предан вам!

Амальрик кивнул, не скрывая усмешки.

– Я вижу, ты сам не свой, мой друг. Должно быть, иные соображения, что привели тебя в эту скромную лесную обитель, не дают тебе покоя и сейчас. Мы с принцем не удерживаем тебя. Ступай…

Смысл слов не сразу дошел до жреца – но затем глаза его вспыхнули радостью. Даже не подумав оскорбиться на пренебрежительный тон своего бывшего покровителя, он устремился к жилищу колдуньи.

Валерий проводил его задумчивым взглядом.

– Странный юноша, но мне он нравится, – произнес он, глядя вдаль, точно вспоминая о чем-то. – В нем есть внутренний огонь.

– Да, – не колеблясь, согласился Амальрик. – Огонь, за которым если вовремя не проследить – то он может спалить полмира… Но, впрочем, Ваше Высочество, я отослал мальчишку не просто так. Вы догадываетесь, о чем я хотел говорить с вами?

Валерий кивнул. Интриги и заговоры – даже здесь они настигали его! Но у него больше не было сил сопротивляться. И он невольно перешел на лэйо.

– Полагаю, что да, барон. Случайна наша встреча здесь, подстроена кем-то – или предопределена высшими силами, над которыми у нас нет власти, но она состоялась. И желаем мы того или нет, что-то в мире должно измениться.

Амальрик осклабился.

– Вы говорите об этом таким тоном, точно это не радует вас, принц. Я удивляюсь вам! Но скажите… – заметив, что Валерий вознамерился возразить, он поспешил перевести разговор на иное, – меня тревожит ваше упоминание о доблестном графе пуантенском. Вам известно, что у меня нет причин относиться к нему с симпатией, хотя я вполне допускаю, что пристрастен к этому славному вояке. Он не выдаст вас Нумедидесу?

– Конечно, нет, – негодующе воскликнул Валерий. – Троцеро слишком порядочен…

– Именно что слишком, – пробормотал Амальрик чуть слышно и добавил со своей всегдашней усмешкой: – Порядочность – понятие относительное, тем более при дворе, как вам должно быть хорошо известно, принц… Впрочем, на сей раз я склонен принять ваше суждение. И прежде всего потому что граф сам потеряет гораздо больше, если предаст вас. Но не поймите меня превратно – прежде всего меня волнует ваша безопасность. Наверняка, как только был обнаружен ваш побег, Нумедидес послал стражников в погоню.

– Да, я понимаю вашу тревогу, барон. – Валерий чуть заметно улыбнулся, и улыбка эта совершенно преобразила усталое худое лицо, такое бледное после долгих дней в неволе.

– Однако до Амилии нам удалось добраться без происшествий, хотя я и предположить не могу, почему так случилось. Зная кузена, я никогда не поверю, чтобы он дал мне уйти по доброте душевной.

Амальрик хмыкнул.

– Пожалуй. На нашего славного принца это мало похоже.

Валерий против воли улыбнулся, но не мог удержаться, чтобы не уколоть барона:

– А ведь, мне кажется, вы и сами не так давно были на стороне моего милого кузена. Неужто и вам может изменить здравый смысл?

– Увы, кто из нас безгрешен! – Амальрик притворно вздохнул. – Но, согласитесь, я умею признавать свои ошибки. Это одно из моих – пусть и немногочисленных – достоинств. – Он немного помолчал, чтобы придать вес свои словам. – Что же до прочих, то в их числе я прежде всего назвал бы… гибкость.

Намек не укрылся от принца, и он чуть заметно кивнул, показывая, что понял собеседника. Барон, похоже, предлагал ему союз… а это было куда больше, чем он мог бы рассчитывать в данных обстоятельствах.

– Гибкость, по моему мнению, – похвальнейшее качество для государственного мужа, – невозмутимо заметил принц в ответ. Он не сомневался, что, в свою очередь, барон поймет его верно. – Я приветствую ее в себе и в других.

Они помолчали. Сказано было лишь несколько слов – но стояло за ними весьма многое. И сейчас каждый обдумывал, какую пользу сумеет извлечь от столь неожиданно заключенного союза.

– Я до сих пор не могу поверить, что с Марной что-то случилось… – заметил вдруг немедиец. Как видно, тема эта до сих пор тревожила его. – Не мог ли Ораст ошибиться? Возможно, вам что-то известно, принц?

Но ответ Валерия был неутешителен. Он мог лишь поведать Амальрику о том, какие чары были наложены на несчастного жреца чернокнижницей, и как колдовство исчезло, вскоре как они с Орастом обрели свободу.

Принц не мог понять, почему судьба ведьмы так тревожит немедийца, и недобрые подозрения закрались в его душу – но он сознавал, что Амальрик все равно не откроет ему всей правды, а потому и допытываться было бесполезно. И Валерий вернулся мыслями к более насущным проблемам.

– Но каковы же ваши планы на будущее, барон? Я так понял, вам пришлось спешно скрыться из Тарантии? Неужто что-то могло угрожать вам?

Амальрик невесело хмыкнул.

– Можно сказать и так, Ваше Высочество… Валерий внезапно перебил его.

– Вы знаете, барон, вам давно пора называть меня по имени!

Амальрик оценивающе взглянул на принца, точно пытаясь осознать, что стоит за столь необычным предложением.

– Но при дворе, Ваше Высочество…

– Волей судеб и моего кузена, мы больше не при дворе, барон, – оборвал его Валерий. – Если угодно, можете считать это обетом. Мы вновь обратимся друг к другу, используя титулы, лишь когда встретимся в приемных Лурда.

Немедиец одобрительно взглянул на принца. Он не ожидал от него такой ловкости. Теперь же Валерий практически вынудил его скрепить их союз…

– Браво, Ваше Высо… – начал он и тут же поправился, протягивая принцу руку, которую тот пожал без колебаний. – Валерий! Я буду рад дать такой обет. Надеюсь лишь, что в Лурде мне придется обращаться к тебе уже Ваше Величество!

Валерий засмеялся, довольный.

– А я буду рад, если ты приедешь ко двору желанным гостем. Право, иметь тебя в роли посланника слишком хлопотно…

Оба расхохотались.

– Итак, – продолжил барон, отсмеявшись. – Куда же теперь, мой друг?

Валерий помрачнел, ибо на этот вопрос у него до сих пор не было ответа. Он не осмеливался строить планов на будущее, пока томился в темнице, ибо пребывал в уверенности, что все происходящее – не более чем чудовищное недоразумение, которое вот-вот разъяснится, и свобода будет возвращена ему вместе с былыми привилегиями. Но реальность оказалась куда более грубой и требовала решительных действий. Никто не собирался уступать ему трон – его надо было завоевать.

Лишь сейчас принц воочию представил все, что ожидает его впереди – изгнание, нищету, бродяжничество; ибо даже Шамар был отныне закрыт для него. И понял, что если и осталась в жизни его хоть какая-то цель, то лишь та, единственная, о которой говорил ему Ораст: вернуться в Тарантию.

И отомстить.

И Валерий, утверждавший прежде, что не испытывает ни малейшего стремления к власти, внезапно осознал, что не сможет без нее жить. Власть была нужна ему – хотя бы для того, чтобы уничтожить Нумедидеса!

– Я вернусь, – прошептал он с неожиданной яростью. – Пусть через тысячу зим, но вернусь! Но с чего же начать?!

Амальрик погрузился в раздумья. Он и сам не строил пока далеко идущих планов, рассчитывая, что прозрение Марны укажет ему путь – но теперь предстояло решать самому.

– Стереть с лица земли Нумедидеса и вернуть трон, принадлежащий тебе по праву – вот что должно стать нашей целью, – произнес он глухо.

– И в этом мы едины, – поддержал его принц.

– А тогда на ум приходит единственное имя – Фельон Тауранский. Норов Вепря мне известен отлично. Его достаточно лишь слегка подтолкнуть, чтобы он поднял восстание против нынешнего правителя. Он готов пол-Аквилонии залить кровью, лишь бы добиться своего.

Валерий с сомнением покачал головой.

– Фельон ни с кем не станет делиться властью. Рубиновый трон он пожелает для себя одного!

Барон взглянул на шамарца снисходительно, как наставник на ученика-несмышленыша.

– Желать и получить – разные вещи. После того, как Вепрь сделает свое дело и свернет твоему кузену шею, я уверен, он с радостью уступит дорогу достойнейшему! А там… есть и иные пути.

Валерий чуть заметно нахмурился.

– Ты не договариваешь, – сказал он Амальрику, и слова его не были вопросом. – И я хотел бы знать, что именно ты пытаешься скрыть.

– И возможно, когда-нибудь ты узнаешь это. Но не сейчас. – Барон Торский пожал плечами. – Тайна подобна плоду – она должна созреть. Всему свое время, Валерий. А то, может статься, я спрошу и о твоих секретах.

Принц неожиданно вспыхнул.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. – Немедиец чуть заметно пожал плечами. – Я же сказал, сейчас не время выворачивать душу наизнанку. И не время для пустых ссор. Мы должны точно решить, что следует предпринять дальше.

Внезапный шум привлек их внимание. Оба разом обернулись к Орасту, появившемуся наконец в дверях лесного скита. К груди он прижимал книгу в кожаном переплете, которую Амальрик видел среди прочих сокровищ Марны.

– О том, что делать дальше, вам следует спросить меня, – провозгласил жрец, и в словах его не было и тени пустого бахвальства. Черные глаза горели нездешним огнем, и весь облик его казался странен.

– Ибо бессмертные боги уже дали ответ на ваш вопрос!

Ораст не знал.

Митра свидетель, он не мог и предполагать!

Марна обманула его, околдовала, ложью и черными чарами заставила исполнить свою волю, а потому все слова ее и обещания не могли быть ничем иным как самым подлым обманом – так уверял себя Ораст.

Он страшился допустить и тень сомнения в свое сердце… даже когда заклятье ведьмы спало с него, и в душе его зазвучал голос, уверенно указывавший, что надлежало ему делать отныне, голос, без колебаний приведший его в Амилию… голос, который не был его собственным.

Ораст боялся и помыслить, кому он может принадлежать.

Но Скрижаль манила его!

Перед силой ее зова устоять было невозможно. Он отыскал бы ее и слепым. Даже если бы лишился ног – он пополз бы, извиваясь как червь…

Глух к речам смертных сделался он, и слеп к их делам. Из всей дороги в Амилию не запомнил Ораст ничего – кроме того, что кто-то звал его, не давая замедлить шаг, не позволяя даже мгновенной передышки. Жрец знал, что не изведает ни покоя, ни отдыха, покуда не отыщет ее.

И, оказавшись наконец у цели, точно безумный ринулся к ней.

Но, войдя наконец в жилище колдуньи и взяв в руки заветную книгу, прижав ее к груди, как мать младенца, Ораст ощутил внезапно, как могильный ужас объял его.

Это не могло быть правдой!

Это иллюзия! Обман!

Марна обманула его – едва не погубила его – а значит, Книга обманет тоже.

Проклятая Скрижаль продолжала глумиться над ним!

Она не откроет ему своих тайн. Она призвала его лишь с тем, чтобы окончательно погубить, свести с ума. Но он не поддастся ее чарам!

В огонь гибельный фолиант! В огонь!

Трясущимися руками Ораст схватил свечу, стоявшую в углу комнаты, высек искру из трутницы, обнаруженной поблизости – должно быть, это барон оставил ее здесь – и поднес книгу к огню.

Он мог бы поклясться, что она испугалась!

Страницы зашелестели, точно живые. Закружились стремительно, словно ветер листал их, пытаясь избегнуть губительного пламени…

Черные и алые буквы мелькали перед взором Ораста – И внезапно Он осознал, что буквы эти складываются в слова! Слова – в предложения. И они наделены смыслом!

С испуганным криком отшвырнул Ораст свечу, затаптывая пламя ногой. И дрожащими пальцами принялся листать страницы Скрижали.

Вот оно! Вот оно все! Сокровищница древнего знания отныне принадлежала ему безраздельно. И словно чтобы подтвердить это, Книга сама раскрылась на той самой странице, где жрец прочел ответ на вопрос, что так мучил его все это время.

И когда он ступил на порог хижины, то понял, что воистину сами боги собрали их в этом странном месте, ибо в этот миг было дано ему знамение.

Тот же вопрос задавали его спутники друг другу. И лишь он один обладал способностью привнести свет во тьму и рассеять мрак неведения, окружавший их.

– Те деяния, о которых толкуете вы, – возвестил им Ораст, и они замерли, прислушиваясь к его словам, точно к речам божественного оракула, – мелки, ничтожны и недостойны замысла богов, что свели нас вместе на этом пути! Ибо нам была дана великая цель, единственная достойная великих мужей!

И чувствуя, что внимание их принадлежит ему безраздельно, так что даже маленький менестрель, не отходивший все это время от лошадей, замер, точно натянутая тетива, Ораст улыбнулся медленной, хищной улыбкой, и провозгласил торжествующе, ощущая, как сам мир на мгновение замер в шатком, неуверенном равновесии:

– Нам предстоят дальние странствия, лишения и бедствия, поиски вслепую и жгучее отчаяние… Но в конце – отмщение! И власть! И обладание силой, равной которой вы не можете и вообразить. Ибо цель теперь известна мне. Ее открыли мне боги! А я передам ее вам… Я расскажу вам о Сердце Аримана!

– Подожди! – Валерий предостерегающе поднял руку. – Подожди немного!

И, провожаемый недоуменными взглядами, бросился в чащу.

Ноги сами принесли его к лесному озеру. Он всмотрелся в его серую гладь, на которой клубился туман. Вокруг стояла тишина. Ничто не нарушало покой этого уголка.

Принц Шамарский подошел к самой воде. Мокрая земля и прелые листья захлюпали под ногами.

Он поднес руку к шее и нащупал под разорванным воротником, на котором еще угадывались плетения шелкового сутажа, холодный предмет, щетинившийся остриями.

Теперь у него иной путь! И ничто не должно связывать его с проклятым прошлым. Он резко дернул, шнурок, на котором висел оберег порвался, и Валерий сжал в кулаке золотой диск.

Он осторожно распахнул ладонь. Именно так он делал в детстве, когда ему удавалось поймать бабочку и нужно было разжать пальцы с предельной осторожностью, чтобы не повредить разноцветные переливающиеся чешуйки на ее крыльях.

Он посмотрел на золотой диск с человеческим лицом, окаймленным лучами, попеременно прямыми и изогнутыми.

Прощай, Оберег Кулла! Прощай проклятый талисман, повинный в целой веренице смертей! Пусть ты не настоящий, пусть всего лишь подделка, сотворенная рукой безвестного мастера, но отныне ты никого не обманешь, своей светящейся красотой, никому не посулишь неуязвимость в бою, власть над миром, или успех в любви!

Он размахнулся и швырнул золотой диск прямо на середину водной глади. Раздался тихий всплеск, и последняя реликвия валузийских владык, булькнув, ушла на дно.

Сквозь туман невозможно было даже разглядеть круги на воде.

Валерий развернулся и пошел туда, где пылал очаг, варилась похлебка и ждали новые друзья.

Аой.