Тронхейм, Норвегия.
      Бар «У Старого Боцмана»
      — Да, это я и есть Старый Боцман, — улыбнулся возвышающийся над стойкой рыжебородый мужик и поправил висящую на груди латунную дудку. — А вам нужен кто-то еще?
      — Нет, Тед Вильямсон направил нас именно к вам. Он сказал, что нужного человека проще будет найти именно в вашем заведении.
      — Старина Вильямсон? — оживился боцман с дудкой. — Я не видел его уже добрый десяток лет. И как он поживает?
      — Превосходно! — улыбнулся Молдер. — У него тоже бар — на Манхэттене, в Нью-Йорке. И, насколько я понял, он собирается расширять дело. Дети в полном порядке, дочка недавно вышла замуж.
      — Надеюсь, не за адвоката? — осведомился бармен. По его тону было непонятно, шутит он или говорит всерьез.
      — Вот чего не знаю, того не знаю, — развел руками Молдер.
      — Все равно отлично. Что будете брать — пиво, коктейль или что-нибудь покрепче? Кстати, у нас прекрасный выбор водки. Прямая поставка из России! — Бармен с гордостью указал рукой на полку за своей спиной. На полке громоздилась целая батарея бутылок самых причудливых форм, оснащенных яркими крикливыми этикетками — «Rasputin», «Yeltsin», «Smirnoff», «Zjuganoff» и что-то еще. К каждому названию прилагалась соответствующая физиономия, последняя была в кепке. Молдер покачал головой:
      — Нет, мне лучше пива. Тед говорил, что оно у вас превосходное.
      — Тед знает толк в моем пиве! — расплылся в улыбке бармен. — А вашей даме?
      — Скалли, ты пиво пьешь? — обратился Молдер к своей спутнице. Та наградила его злобным взглядом, от которого полагалось вспыхнуть и сгореть на месте. Призрак вновь повернулся к бармену и развел руками:
      — Леди предпочитает что-нибудь менее крепкое.
      — Надеюсь, не пепси? — Старый Боцман неодобрительно нахмурился. — У меня, конечно, есть и эта гадость. Но то, что пьет новое поколение, — это же, прошу прощения у дамы за откровенность, настоящее дерьмо! Давайте я лучше налью вам квас. Это такой русский национальный напиток. Ручаюсь, вы его никогда не пробовали.
      Скалли улыбнулась. Молдер кивнул и положил на стойку купюру. Бармен тоже расплылся в улыбке:
      — Тогда садитесь вон за тот столик, справа, в дальнем углу. Там как раз свободно. А заказ я вам сейчас принесу.
      Молдер и Скалли отошли в полутемный угол. Скалли сняла плащ и повесила его на высокую спинку деревянного стула. Молдер поставил сумку на пол и сел — лицом к залу. Сквозь табачный дым вырисовывались бородатые лица над воротниками свитеров грубой вязки, пивные кружки, морские фуражки и трубки всех форм и размеров. Похоже, сигареты или папиросы здесь курить было просто не принято.
      Появился рыжебородый бармен с двумя огромными кружками и сушеной рыбиной.
      — Это пиво, а это вам, леди. А вот это — презент от фирмы. — Он шмякнул рыбину о деревянную столешницу. — Нужный человек подойдет минут через пятнадцать, а вы пока посидите, отдохните. У нас здесь хорошо. И люди очень хорошие.
      — Впервые вижу настоящего викинга, — не удержалась Скалли, глядя вслед возвращающемуся к стойке бармену. — Ну и бородища у него!
      — Борода, говоришь? — хмыкнул Молдер. — Вообще-то этот парень родом откуда-то из Польши. А настоящая его фамилия — Кацман…
      Обещанный барменом «нужный человек» подошел не через четверть часа, а гораздо раньше. Был он темноволосым парнем лет тридцати, одетым в потертую кожаную куртку, но с неизменной трубкой в зубах. Парень пододвинул ногой стул, сел, вынул трубку изо рта и в упор воззрился на Молдера. Тот ответил ему таким же молчаливым взглядом.
      — Как я понял, вам нужен подходящий корабль с экипажем, чтобы искать что-то в океане? — наконец спросил парень.
      — Да, — кивнул Молдер.
      — В каком районе и на какой срок?
      — День или от силы два. В любом случае в следующий понедельник нам надо отсюда улетать. Район — шестьдесят пять северной широты и восемь восточной долготы. Поиск в зоне с радиусом порядка тридцати-пятидесяти миль.
      Парень чему-то усмехнулся. Затем нахмурился и вновь смерил Молдера взглядом:
      — Вы знаете, что район к югу от Лофо-тенских островов считается особо опасным для плавания? Судно для работы в подобных местах, да к тому же вне обычных фарватеров, обязано отвечать определенным стандартам. Во-первых, оно должно иметь усиленный корпус для плавания во льдах и ледокольные обводы. Во-вторых — отличное навигационное оборудование. На опушке шхер много рифов, часть которых до сих пор не нанесена на карту, да и дальше в море встречаются разные неприятные штучки…
      — Я понимаю, — кивнул Молдер. — У вас есть такое судно?
      — Да. Траулер в полторы сотни тонн с ледовым поясом и современным навигационным оборудованием. Шесть человек команды, включая меня. Но это будет стоить недешево.
      — Я примерно знаком с расценками на краткосрочный фрахт в подобных условиях. Готов прибавить к нему пятьдесят процентов. Вы согласны?
      Брови шкипера слегка приподнялись. После некоторой паузы он назвал сумму, будто пробуя ее на вкус. Молдер снова кивнул.
      — Значит, по рукам?
      — По рукам, — сказал парень и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Молдер тоже поднялся, Скалли осталась сидеть.
      — Да, кстати, мы совсем забыли представиться, — внезапно произнес шкипер. — Меня зовут Ивар Трондхайм. А мой корабль называется «Морита».
      — Меня — Фокс Молдер. А ее — Скалли, — вежливо улыбнулся ему Молдер.
      — Американцы? — По лицу парня пробежала кривая усмешка. — Не люблю американцев.
      Молдер невозмутимо промолчал. Шкипер еще раз внимательно окинул его взглядом и неожиданно протянул шершавую задубелую пятерню.
      — Ну, думаю, наша экспедиция будет успешной!
      Когда он скрылся за входной дверью, Молдер двинулся к стойке и через полминуты вернулся еще с одной кружкой пива. Поставив ее на стол и усевшись сам, он хитро поглядел на Скалли.
      — А вот это был уже настоящий викинг. Ну и как он тебе понравился?
      Скалли нахмурилась.
      — Он боится. Очень боится и отчаянно пытается скрыть свой страх. Поэтому и держится столь вызывающе. Ты уверен, что на него можно положиться?
      Молдер пожал плечами.
      — Выбирать не приходится — нас все-таки очень поджимает время. Я должен отправить предварительный доклад Скинне-ру не позднее этого воскресенья. Кроме того, я не думаю, что этот парень в самый последний момент вдруг струсит и откажется выходить в море. А помимо этой неприятности, что еще может с нами произойти?
 
      Норвежское море к северо-западу от Тронхейма, 65 градусов северной широты, 8 градусов восточной долготы.
      Борт траулера «Морита»
      — Не удивляйтесь, такой туман стоит здесь почти всегда, — не оборачиваясь, произнес Трондхайм. Он стоял за штурвалом и напряженно глядел на мерцающий зеленым экран радиолокатора, время от времени бросая быстрый взгляд на эхолот. Впрочем, тот показывал глубины свыше трехсот футов, так что мелей и рифов можно было не опасаться.
      — Насколько я понимаю, этот район не пользуется особой популярностью у местных моряков? — осторожно осведомился Молдер.
      Трондхайм фыркнул:
      — Если бы вы знали, сколько легенд ходит среди этой братии! Не поверили бы, что живете в двадцатом веке. Местные рыбаки выросли на этих легендах и не представляют себе жизни без них. Они на полном серьезе считают весь район вокруг Лофотенс-ких островов проклятым местом. Некоторые утверждают, что когда-то здесь был вход в Вальхаллу, и викинги специально отправляли драккары с телами умерших конунгов в море, чтобы они добрались до своего рая кратчайшим путем.
      — А сейчас?
      — В смысле? — Трондхайм непонимающе обернулся к Молдеру. — Что вы хотите сказать? Сейчас конунгов уже нет. .
      — А что происходит в этом месте сейчас? Трондхайм замолчал, опять уткнувшись в экран локатора.
      — Говорят, что там пропадают корабли, — нехотя произнес он спустя некоторое время. — Ну, в этом, положим, ничего удивительного нет. Корабли в море всегда пропадают. Особенно рыбачьи суденышки, и в таком море, как это. Но кое-кто утверждает, что корабли не гибнут, а просто уходят куда-то… в другое место. А люди с пропавших кораблей иногда возвращаются…
      Молдер понял, что больше из Трондхайма ничего выжать не удастся. Он снова всмотрелся в туманную мглу прямо по курсу. Если в этих местах большую часть года действительно стоит такой туман, то интересно, как плавали здесь до появления радиолокатора? Эти самые конунги. На своих драккарах. В рубке траулера воцарилась тишина, нарушаемая только мерным рокотом дизелей глубоко под палубой
      — Скажите, а что конкретно вы там ищете? — неожиданно нарушил тишину сам Трондхайм. — Зачем вас понесло в эту всеми богами проклятую дыру? Ведь не ради же простого любопытства. На туристов вы слишком уж не похожи. Молдер усмехнулся:
      — Любопытство, удовлетворяемое за государственный счет, называется наукой. Вы ничего не слышали о случившемся здесь лет шестьдесят назад падении метеорита?
      — Камня с неба? — удивленно переспросил Трондхайм? — Нет, никогда не слышал. А какое он имеет отношение…
      И тут автоштурман пронзительно заверещал. Трондхайм приник к экрану радара.
      — Что за черт! — пробормотал он. — Почему так близко?
      — Что случилось? — придвинулся к нему Молдер.
      — Никак не пойму. Экран только что был чист, и вдруг на нем появилась отметка! Причем весьма немалых размеров. — Он щелкнул пальцем по зеленовато мерцающей черточке. — И смотрите, она то появляется, то исчезает. Что бы это могло быть?
      В голосе шкипера чувствовались удивление и растерянность. Молдер пожал плечами. Если в электронике он хоть немного, но разбирался, то в навигации был полным профаном.
      — Может быть, это льдина? То покрывается водой, то вновь всплывает на поверхность?
      — Не смешите меня! — огрызнулся Трондхайм. — Ныряющая льдина размером с добрый айсберг? А если так, то почему же молчит мой эхолот?
      Молдер молча развел руками. Теперь он и сам видел, как отметка на экране то скрывается, то появляется вновь. К тому же, время от времени по экрану начинали пробегать какие-то странные волны и блеклые концентрические круги. Трондхайм дотронулся до рукояток настройки и пошевелил ими.
      — Дьявол меня разбери! — пробормотал он. — Откуда идут эти помехи?
      Дверь, ведущая на правое крыло мостика, распахнулась, впустив в рубку порыв холодного воздуха, наполненного мелкой водяной пылью. В проеме появилась голова парнишки-впередсмотрящего.
      — Судно прямо по курсу! — громко заорал он.
      Трондхайм немедленно приник к переднему стеклу, а затем рванулся к машинному телеграфу и перекинул оба рычага в обратное положение.
      — Полный назад! — крикнул он в переговорную трубу.
      Через несколько секунд судно как бы нехотя отозвалось, ощутимо сбавив ход. К этому моменту Молдер тоже увидел сквозь пелену тумана смутно различимый корпус корабля. Трондхайм положил штурвал влево, и «Морита» начала поворачивать, приближаясь к неизвестному судну правым бортом. Через пару минут уже можно было разглядеть очертания незнакомца — приподнятая вверх носовая часть с косо срезанным «клиперским» форштевнем, полусферическая орудийная башня, сдвинутая назад широкая труба и две невысокие мачты, усеянные антеннами и решетками локаторов. На носу хорошо был виден нанесенный черной краской бортовой номер.
      — F97. Кажется, это то, что мы искали, — тихо произнесла за спиной Молдера незаметно появившаяся в рубке Скалли. — Мы будем на него высаживаться?
      — Конечно! — Молдер повернулся к шкиперу и улыбнулся как можно более любезно. — Мы хоти попасть туда. Вы составите нам компанию?
      Трондхайм на секунду задумался. Судя по всему, ему не слишком хотелось покидать свой корабль и лезть на борт «летучего голландца». Однако любопытство пересилило. Он кивнул.
      — Ладно, так уж и быть. Только я возьму с собой юнгу — вчетвером нам будет проще.
      — Очень хорошо. — Молдер был искренне рад такому повороту дел. — У нас будет с собой много аппаратуры для исследований, и, возможно, нам понадобится ассистент.
      Юнгу звали Хальверссон, и он оказался тем самым парнишкой-впередсмотрящим. Молодой человек явно был рад предстоящему приключению. Он с готовностью забрал у Скалли тяжелую сумку и перескочил на борт покинутого корабля вторым — сразу вслед за Трондхаймом. Шкипер принял с борта «Мориты» канат и закрепил его за один из носовых кнехтов. Затем двое матросов перекинули с борта на борт трап, и Скалли, аккуратно держась за швартовочный конец, тоже перебралась на эсминец. Замыкающим шел Молдер, неся еще одну большую сумку.
      — Собрались в дальнюю туристическую поездку? — иронически спросил Трондхайм, когда все четверо оказались на палубе эсминца.
      — Вы забываете, что мы ученые, — ответствовал Молдер. — Наша задача — за минимальное время провести максимум исследований и анализов и привезти из этой экспедиции как можно больше информации. Естественно, обрабатывать полученные данные мы будем уже дома, в университетской лаборатории. Но экспресс-лаборатория у нас с собой тоже есть.
      Юный Хальверссон восхищенно покачал головой.
      — С чего мы начинаем? — спросила Скалли.
      — Очевидно, сначала надо попасть в рубку и на ходовой мостик, — сказал Молдер. — Там должны остаться судовые документы — журнал, маршрутные карты. Наконец, показания «черного ящика».
      Хорошо, что Молдеру пришло в голову изучить внутреннюю планировку эсминцев типа «Броадсворд» еще в Скапа-Флоу. По крайней мере, дверь и ведущую наверх лестницу он отыскал почти сразу же, а затем умудрился почти не запутаться в узких коридорах. Корабль производил странное впечатление — было похоже, что его оставили не несколько дней, а, по крайней мере, несколько лет назад. Все железные и стальные предметы были покрыты тонким слоем ржавчины, на дереве и пластике кое-где лежал белесоватый налет. И нигде не было видно ни души — ни живой, ни мертвой. Следов торопливого бегства тоже не наблюдалось. Создавалось впечатление, что команда корабля просто внезапно исчезла — за исключением тех двадцати трех человек, что успели погрузиться в спасательную шлюпку.
      В рубке эсминца тоже было пусто. На взгляд неспециалиста, здесь царил почти полный порядок — за исключением того, что обе двери на мостик были распахнуты настежь, и по помещению гулял холодный сырой ветер. Судовой журнал оказался на месте, навигационные карты тоже лежали там, где и должны были лежать, — на штурманском столике. Курс был отмечен карандашом, красная линия тянулась от Ньюфаундленда и обрывалась южнее Лофотенских островов, к северо-западу от Тронхейма. Судя по прокладке, корабль должен был зайти в Тронхейм. Молдер склонился над картой, пытаясь прикинуть координаты последней точки. Насколько он мог понять, она практически совпадала с тем местом, где эсминец исчез из поля зрения станций слежения.
      Судовой журнал тоже содержал мало интересной информации. Согласно последним записям, в 05.15 по Гринвичу эсминец повстречался с немецким рудовозом «Брум-мер», а в 06.00 на вахту заступил лейтенант Ричард Харпер. В 06.08 вышел из строя поисковый радиолокатор, минутой позже отказали навигационный локатор и эхолот. Запись, отмеченная шестью часами двенадцатью минутами, гласила, что в машинном отделении начались непонятные перебои в работе турбин и на мостик был вызван капитан корабля. Далее говорилось что-то непонятное о светящемся тумане, а затем текст обрывался, причем буквально на полуслове.
      — Скалли! — окликнул Молдер. — Посмотри-ка сюда. Кажется, становится понятно, почему с борта была спущена всего одна шлюпка, и в ней оказалось так мало людей. Судя по записям в журнале и времени последней корректировки курса, «это» произошло рано утром, когда бодрствовала лишь незначительная часть команды. А лейтенант Харпер был вахтенным начальником. Не исключено, что остальные матросы просто не успели проснуться…
      — Значит, надо спуститься в кубрики и посмотреть, что творится там, — ответила Скалли. — А теперь посмотри, что нашла я.
      Она уже успела развернуть на боковом столике чемоданчик с экспресс-лабораторией и теперь настраивала микроскоп. Молдер заглянул в окуляры, но так ничего и не понял. Палочки, черточки, медленно шевелящиеся полупрозрачные неровные пятна.
      — Что все это значит?
      — На всем корабле творится что-то неладное с органикой. Если металл покрылся ржавчиной так, как будто провел здесь не менее десяти лет, то все вещества органического происхождения — дерево, пластик, бумага — выглядят постаревшими сразу на несколько десятков лет. Кроме того, я не могу пока выяснить природу этого белесого налета…
      — Что значит «постаревшими»? — удивленно переспросил Молдер.
      — Я не знаю, как выразиться более точно… В общем, их структура изменилась так, будто они не были защищены от внешних воздействий в течение очень долгого времени.
      — Понятно, — Молдер кивнул. — Ладно, оставь пока свою аппаратуру. Давай действительно спустимся в жилые отсеки.
      По узкой металлической лесенке Молдер и Скалли спустились на нижнюю палубу. Трондхайм тоже потащился за ними. Юный Хальверссон остался на мостике, сказав, что будет дежурить. Молдер заподозрил, что парнишке просто хочется полазать по военному кораблю и засунуть любопытный нос во все щели, однако он не решается заниматься столь откровенным мальчишеством в присутствии посторонних.
      Жилая палуба оказалась узким тесным коридором, по обе стороны тянулись одинаковые двери, ведущие в каюты и кубрики. Здесь было темно, холодно и сыро. Луч фонаря вырывал из темноты ржавые потеки на железных стенах, облупившиеся номера кают и затянутые белой матовой пленкой осветительные плафоны. Открыть первую дверь не удалось, однако вторая распахнулась от легкого прикосновения. Молдер первым протиснулся в узкий проем, посветил фонариком — и чуть не вскрикнул от неожиданности.
      Двухъярусные койки были заполнены мертвецами. Тела лежали ровно и аккуратно, будто моряки даже не успели проснуться по сигналу тревоги — да и был ли он, этот сигнал? Одинаковые армейские одеяла, как изморозью, были покрыты странным ворсистым налетом, более всего похожим на белую плесень. Такой же налет покрывал и глядящие вверх лица моряков, а также кисти рук и другие открытые участки кожи. Протиснувшись ближе, Скалли попыталась взять пробу этого налета. Однако, едва она коснулась шпателем запястья одного из мертвецов, как кисть руки отвалилась и, упав на пол, рассыпалась на несколько частей. Скалли сделала Молдеру знак отступить назад, присела на корточки над тем, что еще недавно было кистью мертвеца, и пошевелила ее концом шпателя.
      — Странно, — наконец произнесла она. — Молдер, они хрупкие, как будто замороженные. Однако температура в помещении немного выше нуля — по крайней мере, на стенах видны потеки воды, и совсем нет изморози. Что бы это такое могло быть?
      Последний вопрос являлся риторическим — Молдер разбирался в биохимии лишь на уровне среднего ученика средней американской школы. Он пожал плечами и для порядка еще раз пошарил лучом своего фонаря по каюте. Здесь было шесть двухъярусных коек — двенадцать спальных мест, из которых два нижних пустовали. Поверх одного из аккуратно заправленных одеял лежала книга обложкой вниз. Белесая «плесень» на ней отсутствовала, и Молдер попытался аккуратно поднять эту книгу двумя пальцами. К его несказанному удивлению, этот эксперимент оказался успешным — книга не развалилась в пальцах и не рассыпалась в прах. Страницы пожелтели и сделались хрупкими, однако их можно было листать и читать. Молдер закрыл томик и взглянул на обложку. Нарисованный там оскаленный скелет с ржавым зазубренным мечом выглядел совсем не страшно и абсолютно неубедительно.
      — Очень странно, — задумчиво произнесла Скалли. — Создается впечатление, что тело просто подверглось глубокой заморозке…
      И в этот момент откуда-то сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем — лязг металлических ступенек под торопливыми шагами. Молдер бросился к выходу, Скалли последовала за ним. Поднявшись на верхнюю палубу, они увидели Трондхайма, который отчаянно вопкл и размахивал руками. Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения шкипера. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Мориты» очень захотелось самому занять место шкипера.
      Вскоре рыболовное судно скрылось в тумане, а через некоторое время утих и рокот мотора. Шкипер Трондхайм закончил извергать проклятия ему вслед и, сверкая налитыми кровью белками глаз, обернулся к Молдеру и Скалли.
      — Это был мой корабль! Черт вас раздери, это был мой корабль! А теперь они бросили нас здесь, а сами слиняли. Конечно, это все проклятый Хантер подстроил. Он давно зарился на мою долю, так сейчас она вся и достанется ему. А виноваты во всем вы — вы затащили меня сюда, на эту проклятую ржавую посудину, где мы все и отбросим копыта! Здесь ведь даже не осталось ни одной целой шлюпки, на которой мы могли бы уплыть!
      — Успокойтесь, капитан! — Молдер попытался положить руку на плечо Трондхайму, но тот вырвался и отскочил назад. — Сейчас мы поднимемся в рубку, наладим рацию и пошлем сигнал бедствия. Уверен, что не позднее, чем через пару-тройку часов кто-нибудь да откликнется…
 
      Борт «Карнарвон», шесть часов спустя.
      — Теперь что-нибудь загорелось? — спросил Молдер, не высовывая голову из отсека.
      — Нет, — коротко ответила Скалли.
      — А если вот так? — Тоже ничего.
      Из недр отсека с радиооборудованием виднелись только ноги Молдера. Он лежал на спине и ковырялся отвертками в порядком проржавевшей электронике, пытаясь превратить сложнейшую радиолокационную аппаратуру хотя бы в некое подобие простейшего искрового передатчика.
      Пока это у него получалось не слишком успешно.
      — Так, кажется, вот этот контакт… Скалли, дай мне, пожалуйста, тот разъем, который на желтом и белом проводе.
      Из отсека показалась раскрытая ладонь, и Скалли вложила в нее нужный разъем. Рука вновь исчезла, вслед за этим раздалось позвякивание и сопение.
      — Тьфу ты, черт… Ну хоть теперь есть какие-то изменения?
      — Нет, никаких… Ой, действительно загорелась одна лампочка!
      — Где и которая?
      — Желтая, в нижней части пульта, справа. И обе правых шкалы тоже осветились. Кажется, стрелки на них шевелятся…
      — А больше ничего не горит?
      — Кажется, нет… Нет, больше ничего. Молдер снова засопел, а потом начал вылезать из отсека. Даже в свете аварийного фонаря по его физиономии можно было понять, что к большому успеху его ковыряние в аппаратуре не привело.
      — Ладно, пока передохнем. Что у нас сегодня предполагается на ужин?
      — Рыбные консервы, — ответила Скалли. — На камбузе в морозильниках все давно истлело, но банки, как ни странно, выглядят целыми. Я открыла одну из них — обычная сардинелла в масле, вполне съедобная. Так что, на ближайшую неделю пищей мы обеспечены.
      — На ближайшую неделю — да, — подал голос Трондхайм, до этого молчаливо стоявший у переднего стекла рубки, облокотившись на навигационный пульт. — А что мы будем есть дальше?
      — Я думаю, к этому времени до нас уже доберутся спасатели, — как можно беспечнее заявил Молдер.
      — Какие спасатели? Вы только что целых два часа возились с радиостанцией, но так и не смогли ее наладить! Мы даже не сумеем вызвать помощь!
      — Может быть, еще сумеем. Кроме того, через неделю наше отсутствие так и так будет замечено.
      — Интересно, кем это? Я же говорю, мерзавец Хантер приложит все усилия, чтобы обставить дело шито-крыто. Он заявит в полицию, что капитана и юнгу унесло в шлюпке в открытое море и найти их не удалось, а все остальные подтвердят. Или скажут, что просто спали и ничего не видели. Подумаешь, пропала в море шлюпка с двумя людьми. Такое в здешних местах случается каждый месяц, а иногда и не по разу.
      Молдер удивленно посмотрел на Трондхайма:
      — Неужели вы думаете, что наше присутствие на борту «Мориты» кому-то удастся скрыть?
      — Да запросто! Вряд ли вы регистрировали свою экспедицию в полиции или другом официальном учреждении. Иначе вам бы пришлось не одну неделю потратить на оформление разрешений на исследовательскую деятельность в соответствующих, инстанциях. Поверьте мне, я местную бюрократию знаю очень хорошо…
      — Вы думаете, что мы имеем контакт только с местными инстанциями?
      Эта загадочная фраза заставила Трондхайма поперхнуться. Он удивленно воззрился на Молдера.
      — Почему мне не желают честно говорить, что же все-таки здесь происходит? — Теперь в голосе Трондхайма чувствовался нерешительный гнев пополам с растерянностью. — Послушайте, этот траулер был не просто моим заработком, он был всей моей жизнью! А сейчас негодяй Хантер угнал его и оставил нас среди мертвецов. Теперь мы в одной лодке, поэтому я имею полное право получить ответ на прямой вопрос!
      Чувствовалось, что шкипер готов был покориться судьбе и признать над собой чье-нибудь старшинство — лишь бы ему продемонстрировали, что дела идут вовсе не так плохо, как кажется. Поэтому Молдер счел необходимым окончательно закрепить успех:
      — То, что вы здесь видите, — результат эксперимента, проведенного военными. То есть предполагается, что это может быть именно так…
      — Военного эксперимента? — В голосе Трондхайма чувствовалось недоверие. Судя по всему, он ожидал чего-то другого.
      — Да, эксперимента с направлением и скоростью течения времени. Судя по всему, корабль и все, что на нем находится, движется по временному потоку ускоренным темпом…
      — А можно выражаться понятнее? — буркнул Трондхайм.
      — Есть основания предполагать, что время на этом корабле идет быстрее.
      — По-моему, вы еще большие психи, чем Хантер, — покачал головой Трондхайм, переварив полученную информацию. — Время идет быстрее — надо же такое придумать!
      — Эта гипотеза не более фантастична, чем ваши рассказы о конунгах и преддверии Вальхаллы, — парировал Молдер. — А кроме того, чем вы еще объясните всю эту ржавчину и странное разложение трупов там внизу? Между прочим, корабль был спущен на воду в 1989 году, а пропал без вести две недели назад.
      В этот момент с палубы донесся крик.
      — Это Хальверссон, — насторожился Трондхайм. — Кажется, там что-то случилось!
      Он распахнул дверь и выскочил на крыло мостика. Молдер и Скалли последовали за ним. Туман стал еще гуще, он клубился у самых бортов, затянув нос и корму корабля. Крик больше не повторился, и было совершенно непонятно, в каком направлении надо двигаться.
      — Кажется, это было где-то ближе к корме, — нерешительно произнес Трондхайм, указав рукой направление.
      Они спустились с мостика и двинулись вдоль борта по штормовой галерее. Молдер подсвечивал впереди себя фонариком, однако о лежащее тело первым споткнулся именно он. Юнга Хальверссон лежал ничком, неловко подогнув под себя правую руку. Скалли присела на корточки и посветила ему в лицо. Глаза юноши были широко открыты и безжизненны, в них застыла боль и мгновенное удивление. На правом виске расплывалось большое кровавое пятно.
      — Господи! — воскликнула Скалли, ощупав волосы Хальверссона. — Да у него проломлен череп!
      — Он жив? — быстро спросил Молдер, нагибаясь к телу. В руке у Призрака тускло блеснул пистолет.
      — Кажется, уже нет. Удар был нанесен сзади, тяжелым предметом и со всего размаху. У бедняги раздроблена вся височная кость…
      — Значит, на корабле не только мертвецы! — воскликнул Трондхайм.
      — Ну почему же? Мертвецы тоже иногда могут убивать, — криво усмехнулся Молдер, невзначай вспомнив обложку книги, найденной им в каюте.
      Поиски черной кошки в темной комнате — занятие куда более конструктивное, чем прочесывание брошенного корабля силами всего трех человек. Молдер сразу же отказался от мысли спускаться в нижние помещения, где располагались машины и погреба боезапаса. Но и жилая палуба представляла из себя хитрый лабиринт коридоров, лестниц и переходов, в котором запросто можно было заблудиться. Словом, вскоре всем стало ясно, что найти убийцу вряд ли удастся. Закончив проверку кубриков, Молдер решил для порядка еще раз обшарить камбуз, а затем возвращаться в ходовую рубку.
      Камбуз эсминца тоже был достаточно обширен. Кроме того, он был едва ли не единственным помещением на корабле, где были видны следы паники — распахнутые дверцы шкафов, вывороченные из столов ящики и в беспорядке валяющиеся на полу кастрюли и тарелки. Дверь большой холодильной камеры привлекла внимание Молдера именно тем, что была плотно закрыта. Приблизившись, он внимательно осмотрел ее, а затем поставил фонарик на стол.
      — Скалли, кажется, здесь что-то может быть! Посвети мне, пожалуйста.
      Перешагивая через гремящие на полу кастрюли, Скалли подошла поближе и направила на холодильник свет своего фонаря. Дверь открывалась вправо, поэтому Молдер переложил пистолет в левую руку, а правой взялся за ручку. Когда-то она была никелированной и блестящей, теперь же ее, как и прочие металлические предметы, тоже покрывали потеки ржавчины.
      Сильный рывок — и дверца холодильной камеры с легкостью распахнулась. За ней, скорчившись, сидел человек в ярко-оранжевой куртке, сжимающий обеими руками большую граненую бутыль с прозрачной жидкостью.
      — Кто вы такой? — резко спросил Молдер. К великому удивлению Скалли, сидевший в холодильнике пошевелился и открыл глаза — впрочем, тотчас же снова зажмурив их от бьющего в лицо яркого света двух фонарей. На вид ему было лет девяносто.
      — Кто вы и как вас зовут? — снова спросил Молдер.
      Старик вновь разлепил веки.
      — Меня зовут Баркли, Филипп Баркли. Я командир этого корабля…
      Скалли тщательно отмерила количество капель, долила лекарство водой и протянула капитану Баркли.
      — Это стимулятор. Выпейте, пожалуйста.
      Капитан взял стакан подрагивающей рукой, принюхался и осушил залпом — будто его содержимое было аналогично содержимому отнятой у него бутылки. Затем перевел дыхание.
      — Спасибо, мисс. Кажется, я действительно чувствую себя лучше. Поверьте, холодильник на камбузе — не лучшее место для обитания. Хотя, возможно, самое теплое на этом корабле… — Он зашелся мелким кашлем, прижимая ладонь ко рту.