Недавно запрет сняли, поскольку выяснилось, что русские работают над этим днем и ночью, не прерываясь даже на кофе. У нас нет сомнений, что они достигли впечатляющих результатов прежде всего в клонировании человека. Очень вероятно, что нынешний Фидель Кастро — уже пятый клон, созданный в секретной лаборатории на Урале. Они уже готовы были воссоздать своего Ленина…
      — Это ужасно, — сказала Скалли. — То, что вы говорите…
      — Да. Мы знали об этих опытах, но мы не подозревали до недавнего времени, что клоны находятся и на территории нашей страны. Теперь мы это выяснили. Их начали забрасывать сюда в середине семидесятых. Операция имела кодовое название «Грегор» — очевидно, по имени исходного образца. По одному документу русские переправляли десятки таких вот искусственных «грегоров»…
      — С какой целью? — спросил Молдер. Подрывной. При мобилизации кто-то из этих врачей с большой долей вероятности получил бы доступ к банку крови и легко лишил бы всю нацию иммунитета. Вы же знаете, что вирус СПИД создан в секретном институте КГБ? А в то время у нас не было ни малейшей возможности диагностировать болезнь и как-то предотвратить ее распространение. Кроме того, возможны диверсии на фармацевтических заводах…
      — То есть — вам все это было известно?!.
      Чапел помолчал, мешая ложечкой в пустой чашке.
      — Вот тут-то и начинается самое интересное. Видимо, где-то высоко договорились: русские своими силами уничтожают «грегоров», а мы не мешаем им и не пытаемся выяснить технологию штамповки этих клонов. И — обе стороны обязуются соблюдать молчание.
      — И отрицать все? — спросил Молдер.
      — Именно так. Отрицать все…
      В голосе Чапела прозвучало отвращение. И Молдер его услышал.
      — Карты на стол, — сказал Чапел. — Я знаю, как вы относитесь к политике тотального замалчивания, которой придерживается правительство. Я отношусь к ней точно так же… С вами уже связывались, не так ли?
      — Кто?
      — Как — кто? «Грегоры», конечно. У вас репутация человека, который может понять их, предать огласке сам факт их существования — и, может быть, поднять общественное мнение на защиту клонов…
      — А почему вы считаете, что со мной связывались?
      — Во-первых, потому, что вы наводили справки о погибших «грегорах». Во-вторых, вы отозвались на объявление, которое я поместил… — и Чапел положил перед Молдером газету со знакомой фотографией и номером телефона. — По служебным каналам эта информация не проходила — следовательно..
      Он помолчал.
      — Речь идет об убийствах, санкционированных правительством. Если мы найдем оставшихся «грегоров» раньше, чем до них доберется русский киллер… мы сможем хоть что-то для них сделать. А главное — разрушим заговор молчания. И мало ли, что еще сможет проясниться тогда?
      Молдер посмотрел на Скалли. Перевел взгляд на Чапела. Наконец, кивнул.
      — Нам известно, где находится еще один из этих людей, — сказал он.
      — Клонов, — поправил его Чапел.
      — Людей, — не согласился Молдер. — Все равно людей.
 
      Германтаун, штат Мэриленд
      Было почти холодно. Сырой порывистый ветер разносил по пустынной улице мусор из опрокинутого бака: обрывки газет, всяческие обертки, пластиковые и бумажные стаканчики, пакеты…
      Доктор Диккенс, придерживая под мышкой скомканный халат, тщательно запер за собой дверь лаборатории. Ветер тут же забрался под пиджак. Нужно было надеть плащ… Но уже заурчал мотор, и через несколько секунд к крыльцу подкатил темно-серый «Форд-Транзит». Еще раз оглядевшись по сторонам, доктор сел рядом с водителем, молодой женщиной, которую все знали под именем Люси Стоу.
      — Поехали, — сказал он.
      — Вы не забыли включить таймер? — улыбнулась Люси.
      — На этот раз нет…
      Дорога до дому заняла обычные двадцать минут. Доктор со спутницей поднялись на пятый этаж муниципального дома, вошли в небольшую и очень скромно обставленную квартирку. Люси включила свет, доктор бросил в корзину для белья грязный халат… Никто из них не видел, как двери стоящего под окнами белого «Шевроле» открылись, из машины вышли трое и почти бегом направились к парадной.
      — Люси, — сказал доктор довольно напряженно; так начинают трудный разговор. — Обстоятельства складываются не слишком удачно, и тебе придется… Его прервал стук в дверь.
      — Кто там?
      — ФБР. Агенты Скалли и Молдер.
      Люси кивнула, бесшумно сняла с вешалки свою куртку и так же бесшумно отступила в ванную. Доктор открыл дверь.
      Мужчина и женщина.
      — Доктор Диккенс?
      — Да…
      — Это вы пытались с нами связаться?
      Он хотел ответить, но тут в поле зрения появился третий — шагнул сбоку и застыл, пристально глядя в переносицу Диккенсу, и тонкие бескровные губы его исказила торжествующая улыбка…
      Доктору Диккенсу понадобилась секунда, чтобы все понять.
      Теперь он действовал инстинктивно, как птица, уводящая преследователя от гнезда.
      То есть — повернулся и побежал. Подождите, что?.. — голос вслед.
      У подоконника Диккенс изо всех сил оттолкнулся от пола и, прикрывая голову руками, прыгнул сквозь стекло…
      Молдер ошеломленно замер. Тело несчастного врача перелетело через тротуар и замерло посреди дороги.
      — Ни фига себе… — пробормотала Скалли. — Пойду вызову «скорую».
      Она выбралась из тесного пространства между двумя мужчинами и подоконником и стала оглядываться в поисках телефона.
      — Постой-постой! Он шевелится! — услышала она голос Молдера. — Он встает! Черт…
      — За ним! — распорядился Чапел. Мужчины пронеслись мимо, а Скалли подошла к окну. Доктор Диккенс тяжело, словно хромая на обе ноги, бежал куда-то. Через некоторое время под окном появились оба агента. Молдер побежал вслед за доктором, а Чапел задумался на миг — и куда-то свернул…
      И — свернул удачно. Ему не хватило трех-четырех секунд, чтобы схватить доктора, который несся уже подобно олимпийскому бегуну на стометровке, — руки бешено работают, ноги почти не касаются земли…
      Молдер видел их издали. Он поднажал…
      Его спасло какое-то чудо.
      Вылетевшую из-за угла машину Молдер заметил в последний миг и успел среагировать единственно верно — подпрыгнуть! Его ударило о лобовое стекло, завалило на крышу — он не сопротивлялся, тело знало, что сейчас нельзя сопротивляться, надо быть мягким и безвольным…
      Все же на какое-то время он потерял сознание. Должно быть, на несколько секунд — Скалли еще только наклонялась над ним…
      — Я в порядке! — выдохнул он. — Догоняй!..
      Она легко понеслась дальше, а Молдер попытался сесть. И тут же замер от глубокой, запирающей дыхание боли под ложечкой. Он перевернулся на четвереньки — так было легче.
      — Сэр? Сэр, вы живы? Тоненькая девушка… чуть дальше — кубический багажник машины… это она меня сбила, подумал Молдер, нет, это я в нее врезался…
      Пройдет, — прошептал он. — Не… беспокойтесь… Это я виноват… Потом его стало рвать.
      Когда Диккенс понял, что бежать дальше некуда, что дыра в металлической сетке, огораживающей территорию склада, кем-то заделана… было уже поздно. Там, на складе, у него были все шансы уйти, это был хорошо изученный лабиринт со специальными секретными ходами, и там бы его не взяли. В городе было несколько таких мест, где он мог раствориться, исчезнуть, и это было лучшим. Но вот не повезло: кто-то нашел хитро спрятанную дыру в сетке — и заделал ее…
      Он обернулся. Убийца шел к нему, не скрываясь. Диккенс прикинул высоту забора. Футов двадцать… он подпрыгнул, вцепился в сетку пальцами и подтянулся…
      Нет, не подтянулся. Стальная рука сомкнулась на его лодыжках. — Глупо, — сказал убийца.
      В другой руке его сверкнул тонкий стилет…
      Ага, вот сюда они свернули… кажется…
      Скалли запыхалась. Воздух обжигал иссохшие бронхи. Держа пистолет у плеча, она свернула в переулок — темный, ни единого фонаря, и только яркий отсвет на низко летящих облаках — да яркая витрина сзади…
      Чапел появился так внезапно, что она вначале направила на него пистолет, а потом только — узнала.
      — Фу, черт!.. — воскликнул он. — Вы меня напугали…
      Чапел тоже тяжело дышал.
      — Где он?
      — Удрал… перепрыгнул через эту сетку, представляете!.. Я искал — может, есть дыра… но ничего нет. Пойдемте…
      — Сейчас… отдышусь…
      — Возвращаемся в квартиру…
      Чапел прошел мимо нее. Скалли приблизилась к сетке. Высота — выше второго этажа… почти до третьего. Перепрыгнул? Ох уж эти клоны… броситься с пятого этажа, тут же допрыгнуть до третьего…
      Вдруг оказалось, что под ногой что-то хлюпает. Проклятье… влипла в какую-то гадость…
      Скалли присмотрелась. Из-за мусорного контейнера вытекала пузырящаяся темно-зеленая жидкость. И в это она умудрилась вступить своей новой, дорогой и очень удобной итальянской туфелькой.
      Проклятье…
 
      Квартира Молдера Александрия, штат Вирджиния
      Скалли прищурилась. Молдер выглядел не лучшим образом: его слегка перекосило на сторону, на поцарапанной и опухшей морде лежал толстый слой грима.
      — Возможно, призовут к ответу. А начальство не любит неудачников… — пояснил он смущенно.
      — Как ты себя чувствуешь?
      — Ну… В следующий раз буду пользоваться подземными переходами. Впрочем, мой сотовый чувствует себя хуже.
      На столе лежало то, что осталось от трубки. Да, совсем паршиво…
      — От этого дела с самого начала так воняло… — сморщилась Скалли. — Честно говоря, если бы можно было, я бы отказалась от расследования…
      Скалли, ну, что ты такое говоришь, — расстроился Молдер. — Ведь мы можем раскопать помойку общенационального масштаба! Если наш друг из ЦРУ прав, то дело прежде всего пахнет небывалой сенсацией!..
      — Наш друг из ЦРУ так же фальшив, как рассказанная им история, — фыркнула Скалли. — Неужели ты поверил хоть одному его слову?
      — Да, а что?
      — И где же твой принцип: «Не верь никому»?
      — А я его поменял. Теперь у меня принцип «Верь всем!»
      — Как же с тобой трудно..
      — Что касается Амброза Чапела, то я запросил его досье, и вот, — он протянул Скалли тоненькую папку. — Семнадцать лет безупречной службы, допуск категории «Е», занимался проблематикой, несколько схожей с нашей…
      — Какого черта такому опытному ра— . ботнику просить у нас помощи? Почему человек, за которым он гнался, так легко от него ушел? И вообще — ушел ли? И — почему Диккенс вообще бросился бежать? Молдер, я уверена — док убегал не от нас. Он обрадовался, когда нас увидел. А убегал — от агента Чапела.
      — У тебя паранойя, Скалли.
      — А у тебя сотрясение мозга. Что, если именно агент Чапел убил нашего товарища в Сиракузах?
      — Мне что, так и написать в отчете?
      — Я бы написала.
      — Еще бы отчитываться-то мне! Ты переходишь всякие границы…
      — Да это не я это ты переходишь…
      — Давай считать по пальцам. Три абсолютно идентичных человека пропадают или погибают — так? Четвертый просит помощи, но потом убегает и скрывается причем делает это несколько необычным способом, ты не находишь? И после этого ты говоришь, что у меня мозги набекрень. Где логика, Скалли? Где разум?
      — Агент ФБР погиб из-за того, что мы стали заниматься этим делом…
      — Мне жаль. Но мы все рискуем. Работа такая — связанная с риском. Сами выбирали, никто не заставлял — ведь так?
      Скалли молча прошла до прихожей, где оставила пластиковый пакет, вернулась. Достала из пакета итальянскую туфельку с неровной дырой в подошве.
      — Вот посмотри. Вчера я во что-то влипла. Может быть, у меня и паранойя, но у обуви-то наверняка все в порядке с мозгами. И влипла я точно в том самом месте, где этот тип, Чапел, сказал мне, что док от него удрал. Я хочу сказать… ведь трупов-то не было нигде, так? Может быть… она почему-то смешалась.
      Молдер задумчиво поковырял в дыре авторучкой, потом посмотрел подошву на свет.
      — Отдай это нашим лабораторным крысам, вдруг они выцарапают что-нибудь из этой красивой дырочки… У меня к тебе просьба, Скалли: давай сходим в морг.
      — Зачем?
      — Видишь ли… наши патанатомы не могут определить причину смерти агента Вайса. Здорово, правда? Тот, кто убил агента, был таким умным, что не оставил никаких следов воздействия…
 
      Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия
      Маленький морг судебно-медицинской лаборатории находился в подвале третьего корпуса, небольшого одиноко стоящего здания. Рядом, за бетонной перегородкой, располагался тир баллистической лаборатории, и доносящиеся оттуда звуки свидетельствовали об активной работе экспертов-баллистиков.
      Тело агента Вайса, прикрытое простыней, все еще излучало холод морозильной камеры.
      — Итак, следов механического воздействия нет, — подводила итог Скалли. — Ни малейших. Внутренние органы не повреждены. Токсикологические анализы отрицательны. Непосредственная причина смерти: резкое сгущение крови за счет выхода жидкой фракции — плазмы — сквозь стенки сосудов в окружающую ткань. Но из-за чего стенки сосудов вдруг уподобились мелкому решету, сказать невозможно…
      — Если этот врач готовился отравлять банк крови, как говорил Чапел, то, может быть, он применил против Вайса какой-то из своих препаратов?
      Открылась дверь, заглянул один из экспертов, доктор Де Альмейда:
      — Агент Молдер, замдиректора Скин-нер усиленно вас разыскивает.
      — Спасибо. Все, Скалли, я отправляюсь на ошкуривание…
      — Знаешь, надо будет еще раз покопаться в вещах, которые собрали в доме доктора Диккенса. Они сейчас на складе вещественных доказательств. Если люди идентичны… ты меня понимаешь?
      — Займись этим, хорошо?..
      — Слушай, а что ты скажешь, когда Скиннер спросит, почему ты в таком жутком виде?
      — Правду: попал под машину, за рулем которой сидела симпатичная блондинка.
      Но Скиннер ни о чем таком не спросил. Он просто встал и пошел навстречу.
      — Сэр, я прошу прощения за задержку, — начал Молдер, — но некоторые данные поступили слишком поздно…
      — Я искал вас не для этого, агент Молдер, — сказал Скиннер. — Звонил ваш отец. Случилось что-то, что требует вашего непременного присутствия дома.
      — Спасибо, — Молдер почувствовал, как останавливается сердце. Он сделал вдох, повернулся и поплыл к двери.
      Только в коридоре он сообразил, что не отдал папку с докладом. Но возвращаться не стал.
      Из кабинета он позвонил домой. Трубку сняла мать.
      — Фокс? Фокс, это ты?
      — Да, я. Что-то с папой?
      — Нет-нет. Все в порядке. Сейчас я дам ему трубку.
      Шорох. Шаги.
      — Папа, что случилось? Мне сказали, что-то экстренное…
      — В общем, да. Но не по телефону. Приезжай немедленно.
      — Ничего не можешь сказать? Почему?
      — Потому что еще сам в это не верю. Приезжай. Увидишь.
      Гудки отбоя…
      С горящими глазами влетела Скалли:
      — Вот чего мы не заметили!
      Она держала в руках медицинскую сумку. К ручке сумки была прикреплена бляшка: «Д-р Джеймс Диккенс, 32/43, ул. Эдмонтон, Германтаун».
      Здорово, бросил Молдер. Проверь адрес, о'кей?
      А ты куда? — Домой…
 
      Германтаун, штат Мэриленд
      Строение под номером 32/43 представляло собой громадную нелепую коробку из гофрированного железа. Скалли вышла из машины, йетер, летя поверху, выл и свистел; казалось, вздрагивают стены.
      Потом скрипнула дверь; только тогда Скалли ее и увидела.
      Достав и взведя пистолет, она проскользнула внутрь. В помещении было полутемно. За поворотом вдруг сверкнула ослепительная вспышка, и что-то стеклянное, похожее на высокий аквариум, рухнуло и разлетелось со звоном. Волна вязкой жидкости докатилась почти до самых ног Скалли, обратив ее внимание на лужу все той же зеленой гадости…
      Хорошо, что заметила. Так можно вообще без обуви остаться.
      Потом она услышала шаги. Осторожно выглянула из-за угла…
      Это был агент Чапел.
      Он шел, давя что-то тяжелыми башмаками.
      Скалли неслышно отступила за угол. Потом так же неслышно выбралась наружу.
      Но, наверное, она все-таки нашумела, потому что, уже отъезжая, заметила в зеркале заднего вида агента ЦРУ Амброза Чапела. Он стоял и смотрел ей вслед.
      Дома она попыталась дозвониться до Молдера, но тот не брал трубку. Она надиктовала на его автоответчик короткий рассказ о посещении строения 32 /43 и об агенте Чапеле, который там был и что-то делал…
 
      Мартас Вайнярд, штат Масачусетс
      Господи, когда же я был здесь в последний раз, с ужасом подумал Молдер, взбегая по широкой пологой лестнице, ведущей от дороги к лужайке перед домом. Год назад… да, больше года, в прошлый сочельник. С ума сойти…
      Все комнаты были ярко освещены, а на затемненной веранде он увидел яркую точку горящей сигары. Туда он и повернул в первую очередь.
      — Матери нужно дать еще немного времени, — услышал он голос отца. Сигара разгорелась, высветив тяжелые черты лица. — Побудь пока здесь.
      — Ты сказал, что я должен торопиться. Что дело срочное. Что…
      — Это все так, сын. Но… чуть повремени.
      Да что же, в конце концов!.. Отец медленно встал, подошел к Молдеру. От него пахло хорошим табаком и твидом старого домашнего пиджака.
      Это мама настояла, чтобы ты приехал, Фокс.
      Он протянул руку, и Молдер пожал ее. Ладонь отца была слабая и горячая.
      — Но, папа! Что же все-таки случилось? Отец сделал еще шаг вперед, Молдер вынужден был чуть посторониться — и оказался как раз напротив щели между портьерами. В комнате лицом к нему сидела мать со смятым платком в руках, а перед нею — какая-то женщина…
      — Определенность — чертовски комфортабельная штука, — сказал отец. — Мы так привыкаем к ней, так стремимся сохранить, что когда она рушится — нам кажется, что рушится мир…
      — С кем это там мама разговаривает? — перебил его Молдер.
      — С твоей сестрой…
      Молдер хотел что-то сказать, но вдруг понял, что забыл абсолютно все слова. Его перенесло с веранды прямо в комнату, и там две женщины, очень похожие, хотя одна была совсем седая, встали ему навстречу. Потом молодая вышла вперед. Она была невысокая, с длинными вьющимися волосами, перехваченными у затылка, и светло-серыми глазами. И то, что не спутаешь ни с чем: ямочка на подбородке: не в центре, а чуть правее…
      — Фокс…
      Под утро мать утомилась так, что чуть не упала с кресла, и Молдер отвел ее в спальню.
      — Ты светишься, — сказал Молдер. Мать улыбалась, почти его не слыша.
      Наверное, в ушах ее звучала другая музыка.
      Потом она тревожно встрепенулась.
      — Фокс, — прошептала она, — Фокс… Как ты думаешь, это она?
      — Ну, а кто же еще? — удивился Молдер. — Разумеется…
      Но сам он ни в чем не был уверен.
      Накинув пиджак, он вышел на веранду. Солнце еще не встало. Воздух был прохладным и теплым одновременно: так иногда случается перед рассветом. Начинали просыпаться птицы.
      В кресле, где любил курить отец, сидела Саманта, закутавшись в плед. Она сама напоминала какую-то птицу: красивую, но немного неловкую на земле.
      — Фокс… Еще не слишком поздно, чтобы поиграть в «Стратегию»? …… улыбнулась она Молдеру, наклоняясь вперед и подбирая ноги, словно готовая в любой миг вскочить и бежать — играть в мяч, в «Стратегию», в шахматы, в которые Фокс так и не успел научить ее играть правильно…
      — Чуть поздновато, — сказал Молдер. — Хотя… что нам каких-то там двадцать два года?..
      — Да… Странно, папа все время молчал. Неужели ему было нечего мне сказать? Он просто сидел и смотрел…
      — Что удивительного? Произошло то, чего уже перестали ждать… Ты им сразу все рассказала?
      — Конечно…
      Саманта, зябко ежась, встала и подошла к перилам.
      — Я помнила себя с одиннадцати лет, — сказала она, глядя в небо. — А что было до того — не помнила. Это было страшно. Я жила у приемных родителей и почему-то знала, что они приемные, хотя не помнила ни маму, ни папу… ни тебя. А потом… потом страх стал усиливаться. Я боялась всего. Несколько лет назад это стало совершенно невыносимо. Мне предложили пройти курс регрессивной гипнотерапии. Ты знаешь, что это такое?
      — Да уж… знаю.
      — И у меня… ко мне начала возвращаться память. Иногда я думаю, что лучше бы… Понимаешь, все это: похищение, потом анализы, потом… это то, чего лучше не знать. Если уж оно с тобой случилось… то лучше не знать…
      И вдруг она порывисто обернулась к Молдеру и на секунду прижалась к нему. Потом отстранилась, скрывая неловкость за улыбкой. Нос ее покраснел от слез.
      — Я не говорила родителям, но тебе должна сказать. Мне грозит опасность…
      — Какая?
      — Один тип охотится за моим отцом и другими врачами, ты же знаешь…
      — Твоим… отцом?
      — Приемным отцом. Тем, кто воспитал меня. Он, видишь ли… он здесь проездом. Он из тех, кого люди называют пришельцами. Он и его друзья — эмигранты, они здесь скрываются. И вот — прибыл киллер, который убивает их. Одного за другим. Уже многие погибли. Ты с ним ветречался, Фокс. Он умеет влезть в доверие. Притвориться кем-то другим. Он не остановится, пока не убьет всех. Всех… нас. И меня тоже.
      — Здравствуйте, это Дэйна Скалли. Меня сейчас нет, пожалуйста, оставьте ваше сообщение, я перезвоню позже.
      — Скалли, возьми трубку. Если ты меня слышишь, возьми. Черт… Скалли, слушай внимательно. Ни в коем случае не доверяй нашему приятелю из ЦРУ. Ты меня поняла? Это может быть очень опасно. И дозвонись до меня. Обязательно дозвонись.
      Если бы Скалли задержалась на полминуты, она бы услышала это сообщение — и многое из того, что произошло потом, могло бы не произойти вовсе или произойти иначе. Если бы у нее порвался шнурок на кроссовке или опять куда-то подевался ключ…
      Но нет — шнурок выдержал, а ключ оказался там, где и должен был быть, — на столике у двери. Поэтому Скалли не услышала сообщения.
      Четверть часа спустя:
      Вы позвонили Фоксу Молдеру. Оставьте ваше сообщение после гудка.
      — Молдер, куда ты пропал? Слушай меня внимательно. Я решила сменить дислокацию. Звоню тебе из автобуса. Остановлюсь в мотеле «Деревенские каникулы» на шоссе И-90 вблизи Германтауна. За мной никто не следил, по крайней мере, я не заметила ничего. Обязательно дозвонись до меня, я должна сообщить тебе кое-что очень важное…
 
      Германтаун, штат Мэриленд
      Дверь здания 32/43 была заперта на замок, но Скалли предвидела такой поворот событий и запаслась маленькой аккумуляторной дрелью. Две минуты — и дверь поддалась.
      Теперь, при дневном свете, Скалли сумела рассмотреть внутренность помещения. Даже после разгрома, учиненного здесь агентом Чапелом, можно было с уверенностью сказать, что недавно здесь была какая-то биологическая лаборатория, оборудованная очень неплохо. Скалли, неслышно, по-кошачьи ступая в своих мягких белых кроссовках, переходила от одной стойки с аппаратурой до другой, от одного лабораторного стола к другому…
      Чапел уничтожал далеко не все. Ему плевать было на компьютеры и комирессоры, наборы реактивов и медицинское оборудование. Но шесть опрокинутых скелетов, оставшихся от разбитых аквариумов, и какие-то связки оборванных проводов, свисающие с консолей под потолком, свидетельствовали: Чапел знал, что здесь главное…
      Под ногами мягко чвакало; запах был своеобразный: смесь больничной палаты и пыльного чулана.
      В жиже среди стеклянных осколков и специфического медицинского тряпья Скалли заметила наполненный чем-то мешок для инфузий. Она осторожно, двумя пальцами, подняла его. За прозрачным мягким пластиком в мутной жидкости плавал эмбрион, примерно пятимесячный. Скалли хотела сунуть его в сумку для дальнейшего анализа, но тут отчетливо почувствовала чужой взгляд. Она брезгливо уронила инфузионный мешок на пол, мотивированным жестом поднесла руку к карману, — то ли вытереть руку о полу, то ли достать платок, — и выхватила пистолет, одновременно присаживаясь и разворачиваясь в сторону взгляда. Между двумя стеллажами мелькнула чья-то фигура…
      — Стоять! Агент ФБР!
      И — о чудо! — человек послушно остановился .
      — Руки за голову!
      Неловким движением он поднял руки и сцепил пальцы.
      Скал л и приблизилась:
      — Медленно, очень медленно повернитесь ко мне лицом, руки держите на затылке!
      Человек повернулся. Это был доктор Диккенс-Принс-Лэндон-Грегор…
      — Спрячьте оружие, — сказал он Скалли. — Нас нельзя убивать. Все в порядке! — обернувшись и громко.
      Дверь, около которой он стоял, открылась. Из нее один за другим вышли трое. Близнецы. Или клоны…
      — Мы последние, оставшиеся в живых, — сказал один из них. — Если вы нам не поможете, мы исчезнем. Совсем исчезнем.
      Федеральный маршал О'Кин был раздражен — и не пытался скрывать это. На сегодняшний день у него были совсем другие планы. Кроме того, от этого дела попахивало: еще не воняло, но именно попахивало, а на всякие грядущие неприятности нюх у маршала был отменный. Да, полномочия агента Скалли были подтверждены заместителем директора ФБР, но пакостей можно было ждать вовсе не с той стороны…
      Хорошо, пусть не замдиректора Скиннер, но, может быть, вы растолкуете мне по секрету, что это за люди?
      Скалли смотрела, как, в окружении вооруженных ребят из маршальской службы, рассаживаются по машинам «грегоры». Один из них кажется, тот самый, в которого Скалли целилась там, в лаборатории, — сдержанно ей улыбнулся и помахал рукой.
      — Пока все, что я могу сказать: им нужно обеспечить максимальную изоляцию. Никакой прессы, никаких следователей — категорически никого. Опасность действительно очень велика…
      «Пилот», никем не замеченный, стоял у незастекленного окна дома напротив. Его впервые опередили, — но и это неожиданное осложнение он вполне мог без труда обратить в свою пользу.
      Только бы не затянуть время…
      Вот тогда могут возникнуть реальные трудности.
 
      Германтаун, мотель «Деревенские каникулы»
      Мотель очень даже оправдывал свое название: в холле пахло сеном, а портье спал. Когда раздался телефонный звонок, он с трудом приподнял голову, разлепил глаза и некоторое время искал источник раздражающего звука.
      — Да-а…
      — Мотель? — энергично и звонко рявкнули на том конце.
      Портье отставил трубку на некоторое расстояние от уха и даже заглянул в нее.
      — Да-а…
      — Пригласите Дэйну Скалли! — Портье долго изучал список из трех фамилий.
      — Таких тут нету…
      — Тогда как только она появится, пусть немедленно — слышите, немедленно! — позвонит Фоксу Молдеру!
      — Ага, передам…
      Портье положил трубку на рычаги, осуждающе покачал головой и стал искать карандаш. Потом найденным карандашом он поковырял в ухе. Потом нашел клочок бумаги и попытался что-то написать. Карандаш сломался.
      В глазах портье отразилось отчаяние. Задача, поставленная перед ним энергичным голосом из телефонной трубки, оказалась почти неподъемной…
      Дверь открылась, и портье зажмурился от хлынувшего в лицо плотного солнечного света. Легко пройдя сквозь этот свет пылинки взметнулись и засверкали, — к стойке шагнула невысокая женщина.
      — Койку на ночь, — коротко бросила она.
      — Да-а… — с облегчением засуетился портье. — Конечно, мэм. Как мне вас записать?
      — Дэйна Скалли.
      Знакомое имя, подумал портье… какая-то артистка, что ли…
      Сейчас номера в мотеле снимали Рождер Мур, Джон Траволта и Сьюзен Сарандон.
      Скалли умывалась, когда в ее сумке зазвонил сотовый телефон. Она не услышала звонка.
 
      Тайлстоун, штат Вирджиния Федеральный форт
      Охранник форта Эрнесто Родригес в очередной раз прошел вдоль камер. Охраняемые содержались в весьма относительном комфорте; пока для них готовились убежища, каждому из них приходилось довольствоваться двадцатью квадратными футами, узкой койкой, столиком, табуреткой и умывальником.
      Было удивительно смотреть на этих близнецов. У самого Эрнесто было две пары близнецов, все девочки; видел он однажды и тройню; но все это были младенцы. Четверо же взрослых мужчин, похожих друг на друга, как гипсовые статуэтки, производили жутковатое впечатление. Охране было запрещено вступать в разговоры с этими людьми. Эрнесто просто убедился, что с ними все в порядке: один читал, двое спали, четвертый просто лежал и смотрел перед собой…
      Эрнесто покинул коридор с камерами, вошел в комнату охраны. Запер за собой дверь. Сменщик Даг тут же заблокировал ее на пульте.
      — Все нормально?
      Эрнесто кивнул. Все было вроде бы нормально, но почему-то на душе скребли кошки. Нет, с этими близнецами добра не жди…
      Вошел маршал О'Кин.
      — Привет, ребята, — сказал он устало. — Как там наши поднадзорные?
      — Приемлемо, — сказал Даг. Ну, я убегаю. Пока, Эрни!
      Эрнесто махнул рукой. Даг был хорошим парнем, но слишком уж легким. Мужчина должен быть солиднее.
      ….. Устал, сказал маршал. — Пустите-ка меня к охраняемым. Не спят? Двое, сказал Эрнесто. Ну, поговорю с другими двумя. Эрнесто разблокировал дверь, хоте,л войти вслед за маршалом, но тот остановился на пороге:
      Вот что… у вас кофе тут есть? — Надо варить, честно сказал Эрнесто.
      — Сварите мне, а? С ног валюсь…
      Это было нарушение порядка, но, когда нарушает порядок большой начальник, рядовому приходится смотреть сквозь пальцы — иначе будешь виноват всегда.
      — Да, сэр, кивнул он, заблокировал дверь за вошедшим в коридор маршалом — и отправился колдовать с кофеваркой.
      Через несколько минут маршал попросил выпустить его, выпил кофе, сказал что-то необязательное и ушел. Через четыре часа Эрнесто Родригес пошел проверить, как себя чувствуют охраняемые и нет ли каких просьб.
      Но никаких охраняемых в камерах не было…
 
      Германтаун, мотель «Деревенские каникулы»
      Скалли задремала, не раздеваясь. Стук в дверь подкинул ее, и несколько секунд она не могла понять, где находится.
      — Кто там?
      — Это я, Молдер.
      Она открыла дверь. Молдер вошел неторопливо и как-то отчужденно. От него пахло незнакомым лосьоном.