Теннесс-Сити, штат Мичиган
      Рекламный плакат на стеклянной витрине гласил: «Аптека Стивена Бакстера. Все нужные вам лекарства — по низким ценам!» Чуть ниже имелась приписка: «А также чай, кофе и фото на документы».
      — Останови здесь! — попросила Мэри Билли послушно нажал на тормоз и подвернул к тротуару. Мэри, не вставая, стащила с себя куртку, взбила волосы и, достав из нагрудного кармана рубашки зеркальце, внимательно посмотрелась в него. Очевидно, увиденное ее не удовлетворило, потому что следующим движением девушка потянулась за лежащей в «бардачке» помадой.
      — Мэри, опаздываем! — нервно пробормотал Билли, взглянув на часы.
      Погруженная в священнодействие, девушка ничего не ответила.
      — Послушай, это всего лишь фото на паспорт, а не на обложку «Вог»! Какая таможеннику разница, как ты будешь выглядеть?
      — Да хоть в «Плейбой»! Не понимаю, почему в паспорте я должна выглядеть хуже?
      — Потому, что мы очень торопимся. Посадка на — в шесть пятнадцать, до аэропорта час езды, а нам — еще заехать к тебе домой и забрать, что там осталось!
      Билли выбросил в окно недокуренную сигарету и зажег новую. Девушка лишь пожала плечами, всем своим видом демонстрируя презрение.
      — И, пожалуйста, веди себя естественно! — продолжил молодой человек, поправляя висящее над лобовым стеклом зеркало заднего вида. На дороге появилась полицейская машина. Ехала она неторопливо, мигалка не работала, но Билли непроизвольно задержал дыхание.
      Мэри закончила красить губы, распахнула дверцу и с сомнением посмотрела на небо. С бегущих серых туч сыпалась мелкая морось. Гм… но настоящего дождя пока еще не было.
      — Ну, я пошла. Вернусь минут через десять. — Она взяла с заднего сиденья сумочку и повесила на плечо.
      — Через пять. Я буду ждать на стоянке позади аптеки.
      — Хорошо, постараюсь через пять. Да успокойся ты! — девушка хлопнула дверью и, цокая каблучками по асфальту, направилась к зеркальной двери аптеки. Билли снова бросил взгляд в зеркало заднего вида, выкинул в окно очередную недокуренную сигарету и достал из пачки новую.
      — Опустите этот экран чуть ниже… Вот так, спасибо. А теперь улыбнитесь! Шире, шире, не стесняйтесь!
      Словно за компанию, хозяин аптеки сам расплылся в широчайшей белозубой улыбке и поднял фотоаппарат. Мэри тоже улыбнулась, подавив в себе внезапное желание сделать книксен.
      Щелчок затвора. Аптекарь отложил фотоаппарат.
      — Ну, вот и все. Пять минут — и фотография будет готова. Едете за границу?
      — Да так, ничего особенного… Вот, паспорт понадобился. — Внезапно Мэри очень захотелось быстро отдать деньги и поскорее смыться отсюда. Она даже оглянулась на витрину — не маячит ли перед аптекой полицейская машина. Но мокрая асфальтированная площадка перед аптекой была почти пуста — лишь одинокий прохожий в желтой зюйдвестке с низко надвинутым капюшоном быстрыми шагами шел ко входу. Стеклянная дверь открылась, пропуская его внутрь. С капюшона пришельца на пол стекали струйки воды — дождь все-таки начался.
      — С вас шесть долларов девяносто пять центов. — Голос аптекаря оторвал Мэри от размышлений о погоде. Она торопливо сунула руку в карман джинсов.
      — О, черт! Простите, сэр, кажется, я забыла деньги в машине. Сейчас добегу и вернусь.
      Аптекарь улыбнулся, глядя на растерянное лицо девушки.
      — Конечно, конечно. Я еще не ухожу, а до конца проявки — целых три минуты.
      Девушка торопливо вытащила из сумочки складной зонтик, раскрыла его и выскользнула на улицу. Фигура в желтой куртке, немного поторчав у витрины с контрацептивами, тоже направилась к двери. Хозяин аптеки убрал фотоаппарат под стойку, взглянул на часы и стал ждать.
      Дождь на улице уже хлестал как из ведра. Мэри поежилась, с сожалением вспомнив об оставленной в машине куртке. А этот идиот Билли, как назло, решил ждать ее позади аптеки — чтобы не видно было с улицы. Конспиратор!
      Девушка обогнула угол дома и почувствовала сзади чьи-то шаги. Мгновение — и правое плечо пронзила мгновенная боль, как от укола иглой. Нагнавший ее человек в желтом быстро прошел мимо, даже не повернув головы, но Мэри была уверена, что уколол ее именно он.
      — Мог бы и поосторожнее, урод! — крикнула девушка ему вслед. Подумала и добавила: — Скотина!
      Человек в желтом капюшоне не обернулся. Он лишь прибавил шагу и в следующее мгновение скрылся за живой изгородью. А несколько мгновений спустя Мэри почувствовала, что ее охватывает непонятная слабость, а ноги перестают слушаться. Держать зонтик стало невероятно тяжело, а боль от укола в плечо начала странно пульсировать.
      — Что за черт? — девушка сунула ладонь левой руки под блузку, нащупала место укола, затем поднесла руку к глазам. На кончиках пальцев виднелось немного крови.
      Следующие несколько шагов она преодолела, держась за стенку. Ноги заплетались, поднимать и переставлять их становилось все тяжелее. Но вот уже и угол, а за ним -каменная лесенка в пять ступенек и асфальтированная площадка автостоянки. Маленький желтый «пежо» стоит совсем рядом, до него не больше десятка шагов. Стекло со стороны водителя опущено, в нем виден локоть Билли. Он ни о чем не знает, сидит и курит свои дурацкие сигареты. И нервничает…
      — Билли! Билли, выйди и помоги мне! Мне плохо…
      Голос девушки сорвался на шепот, она почувствовала, что не может даже кричать. Оставалось только одно — двигаться вперед. Спасительная стенка осталась позади, впереди было пять ступенек и несколько шагов по мокрому асфальту. А Билли сидел в машине, выставив локоть и ничего не замечал!
      Она прошла эти пять шагов и, теряя последние силы, ухватилась за ручку двери.
      — Билли, лопух обдолбанный, ты совсем… Ой! Что с тобой?
      Парень сидел за рулем, сосредоточенно глядя перед собой на залитое водой стекло. Во рту его дымилась зажженная сигарета, а из маленького отверстия рядом с ухом сочилась кровь. Тонкая струйка. Почти незаметная. Она текла за воротник рубашки.
      Билли Аткинс был мертв.
      Кричать уже просто не было сил. Охваченная ужасом, Мэри принялась дергать ручку дверцы, но безрезультатно. Ноги девушки подкосились, и она медленно сползла по мокрому крылу машины на землю. Перед глазами стояла голубоватая пелена, но сквозь эту пелену ей еще удалось увидеть черный «форд», который, разбрызгивая лужи, медленно въезжал на стоянку. «Форд» остановился совсем рядом, черная дверца открылась, и из нее показались ноги в тяжелых ботинках. Ботинки подошли ближе и остановились совсем рядом с Мэри. Больше она ничего ?ie видела…
      Мистер Стивен Бакстер вновь взглянул на часы. Фотографии были готовы, а девушки все не было. Аптекарь вздохнул и, подцепив пальцами бумажный язычок, аккуратно снял с отпечатков пленку. И охнул.
      На проявленном фото действительно было лицо девушки — но искаженное ужасом , с широко раскрытыми глазами и скривившимся в беззвучном крике ртом. Правый край изображения был смазан и затемнен, будто бумага в этом месте оказалась слегка засвеченной. По засвеченному месту расплывались бесформенные продолговатые пятна, — Боже мой, что это такое?..
 
      Три дня спустя Лонг-Лэйк-Роуд Теннесс-Сити, штат Мичиган 5:10
      — Ну, и какие у тебя будут соображения, Скалли?
      Утреннее шоссе было абсолютно пустым. Молдер вел взятую напрокат машину на полной скорости, врывающийся в открытые окна свежий утренний воздух свободно гулял по салону.
      — Похититель женщины не звонил в полицию, не требовал выкупа?
      — Нет еще. И мне почему-то кажется, что уже не позвонит.
      Скалли неопределенно хмыкнула.
      — На трупе были обнаружены какие-нибудь следы? Отпечатки пальцев, волоски, фрагменты одежды? — спросила она после некоторой паузы.
      — Нет. Однако, результаты вскрытия показали, что парень был убит очень необычным способом — ударом длинного тонкого лезвия, чего-то вроде стилета или спицы. Удар пришелся в висок в районе уха, острие проникло в мозг и вызвало мгновенную смерть при минимальных внешних повреждениях. Впрочем, тебе будет лучше посмотреть все самой. А теперь взгляни сюда…
      Молдер правой рукой достал из кармана куртки фотографию и через плечо протянул ее сидящей сзади Скалли:
      — Как ты думаешь, что это за фото? Скалли удивленно повертела карточку в руках.
      — Очень странно… Неужели похититель успел ее еще и сфотографировать?
      — Вовсе нет. Этот снимок сделал владелец аптеки, рядом с которой произошло убийство. Девушка забежала к нему сфотографироваться на паспорт для выезда за границу. Собственно, аптекарь был последним, кто видел девушку до похищения. Но он утверждает, что фотографировал ее вовсе не в таком, а во вполне нормальном виде. Когда он узнал о похищении, то сразу же явился в полицию и принес эти фотографии.
      Скалли внимательно рассматривала фотографию.
      — Но ведь трудно сомневаться, что кто-. то сделал ее непосредственно перед похищением !
      — Да, это первое, что приходит в голову. Но, уверяю тебя, дело обстоит совсем иначе.
 
      Теннесс-Сити Аптека Стивена Бакстера
      Аптекарь оказался пожилым невысоким человеком в круглых очках с толстыми стеклами. Он явно нервничал, хотя пытался держать себя в руках.
      — Вот камера, которой я фотографировал девушку, — сказал он, выставляя на стеклянный прилавок большой фотоаппарат. — С тех пор им больше не пользовались, все это время я хранил его под замком, вот в этом ящике.
      — Вы всегда держите фотоаппарат там? — спросила Скалли.
      — Да, вместе с фотобумагой и прочими принадлежностями.
      — А можно туда заглянуть?
      — Конечно! — аптекарь отодвинулся, пропуская Скалли за стойку. — Поначалу я подумал, что сделал что-то не то при фотографировании. Ведь там нужно выдернуть бумажку, отмерить точно пять минут, и лишь тогда снимать кальку. Вот я и думал — может быть, неправильно заметил время на часах и чуть задержался…
      Пока он это говорил, Скалли протиснулась в узкий проход и присела на корточки, внимательно изучая содержимое ящика с фотопринадлежностями. В дальнем углу лежала портативная «Минольта» и несколько кассет с 35-мм пленкой, а весь передний край был заставлен коробками с самопроявляющейся бумагой. Скалли аккуратно вытянула одну, перевернула и посмотрела дату изготовления. Гарантийный срок хранения истек в позапрошлом году. Хмыкнув, Скалли поставила коробку на место, сунула руку в нишу под ящиком — и тут же отдернула ее. В нише, на полу, стоял калильный калорифер, от которого исходила волна жара.
      — Скажите, вы всегда держите обогреватель включенным? — спросила она, поднявшись на ноги. Аптекарь удивленно посмотрел на нее.
      — Нет, только в холодную и дождливую погоду, как сейчас.
      — Значит, в день похищения он тоже был включен?
      — Не помню. Наверное, да… Да, был включен.
      — Кроме того, у вас просрочена фотобумага?
      — А что, разве это противозаконно?
      — Да нет, — пожала плечами Скалли, — я просто обратила внимание на дату изготовления…
      — Видите ли, я довольно давно не закупал бумагу. — Аптекарь окончательно растерялся. — А клиенты, желающие сфотографироваться, заглядывают сюда не слишком часто…
      — Естественно, — подал голос Молдер. — В супермаркете на площади тоже есть фотомастерская, и там это стоит на сорок пять центов дешевле.
      — Зря ты его так, — сказала Скалли, когда они сели в машину. — Бедняга совсем растерялся. По-моему, он уже ждал, что полиция арестует его прямо сейчас.
      Молдер виновато пожал плечами, демонстрируя раскаяние.
      — Ну, а к какому выводу пришла ты? Скалли вздохнула и достала переданные ей Молдером фотографии:
      — Посмотри вот сюда, на эту кольцевую размытость. Мне кажется, что это повреждение от жары. Обогреватель находился прямо под ящиком с фотопринадлежностями и, судя по всему, не выключался уже несколько дней подряд. В результате в светочувствительном слое могли начаться процессы распада. Ты же знаешь, что эмульсия на просроченных фотографических бумагах и пленках становится менее стойкой к различного рода воздействиям…
      — И в результате у сфотографированной девушки сами собой исказились черты лица? — скептически хмыкнул Молдер.
      — Ну, хорошо, а какова твоя теория?
      — А я и не говорил, будто у меня сейчас есть какая-нибудь теория, — загадочно улыбнулся Молдер.
      Глядя на эту улыбку, посторонний мог предположить, что матерый сотрудник ФБР уже просчитал в уме все ходы преступников и мысленно планирует операцию по их задержанию. Но Скалли прекрасно знала Молдера и была уверена, что гипотез у него в самом деле нет. Призрак находился в стадии пассивного сбора информации. А значит, ближайшие несколько дней пахать придется в основном ей самой.
      В этот момент в кармане пиджака Молдера запищал телефон.
      — Да, слушаю. Мэддокс-авеню, двенадцать? А как туда проехать? — правой рукой Молдер прижал трубку к уху, а левой достал из-за приборной доски карту города и развернул ее у себя на коленях. — Мы находимся возле аптеки Бакстера, ну, вы ее знаете. Да, понял. Понял. Очень хорошо. Я думаю, мы подъедем в ближайшие полчаса.
      Молдер убрал трубку и повернулся к Скалли:
      — Это лейтенант Эриксон. Тот парень, что встретил нас в полицейском управлении. Они сейчас проводят обыск на дому у пропавшей девушки и очень просят нас подъехать. Кажется, лейтенант был чем-то смущен.
 
      Мэддокс-авеню, дом двенадцать
      Лейтенант Эриксон встретил гостей из Вашингтона у начала дорожки, ведущей к утопающему в зелени одноэтажному коттеджу. Вид у местного сыщика действительно был как бы слегка виноватый.
      — Похоже, для расследования этого дела вас вызвали совершенно напрасно, — удрученно произнес он, провожая Молдера и Скалли к входу в дом. — Боюсь, мы напрасно потратили ваше время…
      Дом был полон людей в полицейской форме. Они бесшумно сновали по комнатам, собирая в пластиковые пакеты какие-то улики или колдуя с кисточкой и порошком над возможными отпечатками пальцев. Из прихожей лейтенант Эриксон свернул в правую дверь и посторонился, пропуская агентов вперед себя:
      — Мистер Хыои, это агенты Скалли и Молдер.
      Грузный человек в сером пиджаке аккуратно поставил на полку книгу, которую до этого держал в руке, и шагнул навстречу вошедшим.
      — Хьюи Гамильтон, федеральная почтовая служба. Очень рад вас видеть, но боюсь, дело, которым вы сейчас занимаетесь — по моей части.
      Улыбаясь, Гамильтон становился удивительно похожим на покойного Джона Кеннеди, только несколько располневшего. Он обменялся рукопожатием с Молдером и церемонно прикоснулся губами к протянутой ладони Скалли, удивив при этом и ее, и до тошноты галантного Молдера.
      — В основном мы расследуем случаи воровства на почте. И ваша пропавшая женщина оказалась в числе наших клиентов.
      — Вы хотите сказать, что за ней числятся какие-то грехи? — уточнил Молдер.
      — Абсолютно верно. Она работала в местном почтовом отделении агентом по обработке и отправке кредитных карт. Через ее руки проходили пересылаемые по почте кредитные карты, и примерно треть их так и не дошла до адресатов. Вот, посмотрите, что мы здесь обнаружили.
      Он протянул Молдеру пластиковый пакет, набитый кредитными карточками самых разнообразных расцветок — словно жетонами для игры в детское лото.
      — Это все так и хранилось — в одном пакете? — удивился Молдер.
      — Нет, это мои люди насобирали по всему дому в течение последних двух часов. Мэри Лафайет воровала эти карточки, а ее парень сбывал их через различные каналы. Похоже, сбывал довольно плохо — в этом пакете находится примерно половина украденного.
      — Давно вы раскручиваете это дело? — спросил Молдер.
      — Всего около недели. А Мэри Лафайет уличили совсем недавно. Если уж быть абсолютно точным, на нее вышли через сбытые Биллом Гроувзом карточки.
      — Билл Гроувз — это убитый парень?
      — Да.
      Молдер повернулся к Скалли.
      — Теперь понятно, зачем ей понадобилось фото на паспорт. Они собирались дать деру за границу — скорее всего, в Мексику.
      — Очевидно, так, — кивнул полицейский с физиономией Кеннеди. — По крайней мере, такие планы были у бедняги Гроувза…
      — Вы считаете, что Мэри Лафайет подстроила собственное похищение?
      Почтовый сыщик пожевал губами и скорбно кивнул:
      — Все улики наводят на эту мысль.
      — Но зачем же ей убивать своего любовника? Да еще таким изощренным способом — ударом спицы в ухо? Я понимаю, что не все выдерживают момент, когда проходит любовь и начинаются серые трудовые будни, но все же согласитесь — завершенный таким образом роман выглядит слишком неэстетично… Кстати, — Молдер прервал сам себя, — а фотоаппарата вы здесь не находили?
      — Какого фотоаппарата? — удивился Гамильтон.
      — Любого. Лучше, конечно, «поляроид».
      — Нет. Но мы пока еще не были в спальне.
      — Очень хорошо. — Молдер повернулся к Скалли. — Не осмотреть ли-нам спальню до того, как полиция произведет там изъятие всех заинтересовавших ее предметов?
      — Значит, ты не веришь в то, что девушка могла подбросить аптекарю фотографию? — спросила Скалли. Молдер оторвался от перелистывания дамских романов, сложенных стопкой на комоде, и повернулся к ней.
      — Признаться, не верю. У этого объяснения есть два серьезных недостатка. Во-первых, оно слишком простое. Во вторых, оно абсолютно неправдоподобно. Кроме того, оно ничего не объясняет. Мэри Лафайет не идиотка и должна была понимать: после раскрытия аферы с кредитными карточками ее смогут подозревать в чем угодно, вплоть до убийства. Посуди сама, какой ей смысл убивать напарника и ударяться в бега, не забрав оставшуюся часть добычи?
      — Может быть, ей что-то помешало вернуться домой? Что-то напугало ее?
      — И она сфотографировала саму себя в состоянии ужаса, а потом решила подбросить фотографию аптекарю?
      Молдер положил на место последний роман и выдвинул верхний ящик комода.
      — Так. Кажется, я нашел то, что нам нужно!
      … — Что ты там нашел? — заинтересовалась Скалли — Господи, да зачем тебе-,-понадобился этот фотоаппарат?
      — Он заряжен. Очень хорошо. Подожди немного, Скалли, сейчас увидишь сама.
      Молдер закрыл объектив ладонью и нажал на спуск «поляроида». Синей молнией блеснула вспышка, механизм зажужжал, из щели показалась карточка. Молдер аккуратно положил ее на стол и, не дожидаясь, пока на бумаге что-то проявится, нажал на спуск второй раз.
      Через десять секунд на столе перед ним лежало полдюжины чистых белых квадратов.
      — Что ты делаешь, Молдер? — недоуменно возопила Скалли. Она была далека от мысли, что ее напарник сошел с ума. Она даже понимала, что в такие моменты Молдер действует по наитию и вряд ли способен связно изложить ход своих мыслей. Но подобные периоды всегда вызывали у нее дикое раздражение — в основном, из-за ощущения собственной беспомощности и неспособности подключиться к тому напряженному процессу, который шел сейчас в голове Призрака.
      — В начале тридцатых годов некий Тед Симоне, владелец маленького туристического агентства, получил некоторую известность своими экспериментами по «мысленной фотографии» — так он сам ее называл. Целью этих опытов было зафиксировать на фотопленке какой-нибудь мысленный образ. Человек представлял себе тот или иной предмет, глядя на упакованную в черную бумагу фотопластинку, обрезок фотопленки или кусок фотобумаги. После этого пленку или бумагу проявляли — и на ней обнаруживались контуры представленного предмета. Наилучший результат получался, когда в эксперименте использовался просто заряженный фотоаппарат. К сожалению, удачнее всего получалось фотографировать свои мысли у самого Симонса, и, в конце концов, его попросту обвинили в шарлатанстве. Лишь много времени спустя выяснилось, что впервые подобные опыты были проведены еще во времена Луи Да-герра — и с тем же самым результатом. То есть у кого-то получалось, а у большинства людей — нет. Смотри, она проявляется!
      Скалли перевела взгляд на извлеченные из «поляроида» карточки — и не смогла сдержать возглас изумления. Фотографии действительно проявлялись. И на каждой из них проступало одно и то же изображение — распяленное в крике ужаса женское лицо.
      — Боже мой! Но ведь это та самая фотография из аптеки!
      Молдер достал из кармана фотокарточку, сделанную аптекарем Бакстером, и положил на стол рядом с остальными. Различий действительно не было.
      — Странно. — Призрак и в самом деле был слегка озадачен. Судя по всему, он ожидал чего-то другого. — Значит, эмоции преступника были настолько сильны, что не просто подавили ощущения всех остальных, но и сумели дать эффект последействия — как послесвечение в люминофоре электронно-лучевой трубки…
      Скалли почувствовала, что опять не поспевает за мыслью Молдера.
      — Ты хочешь сказать, что похититель Мэри Лафайет был здесь?
      Молдер с удивлением воззрился на нее:
      — Знаешь, а такая мысль мне в голову почему-то не приходила… — он обернулся к окну, некоторое время внимательно его рассматривал, а потом шагнул к подоконнику и раздвинул шторы. За окном был запущенный сад, сквозь ветви деревьев практически ничего нельзя было разглядеть.
      — Ну, конечно же! — Молдер просиял. — Похититель должен был подойти к самому окну. Очевидно, он долго стоял вот здесь, совершенно не опасаясь, что его увидят — судя по всему, шторы на окне постоянно держали задернутыми. А даже если нет, то из окна трудно разглядеть человеческую фигуру среди ветвей, особенно ночью. Не исключено, что похититель приходил сюда не один раз. Очевидно, он был очень сильным эмпатом. Чаще всего такой уровень эмпатии бывает у сумасшедших…
      Скалли очень хотелось спросить — а какой уровень эмпатии у самого Молдера. Усилием воли она подавила в себе это желание.
      — Значит, ты думаешь, что пленка всего лишь зафиксировала сохранившиеся в этом месте фантазии убийцы-маньяка, долгое время следившего за своей жертвой? — спросилаона.
      — Маньяка — несомненно. А вот в то, что этот сумасшедший хотел ее убить, я почему-то сомневаюсь…
      На пороге комнаты появился полицейский сержант:
      — Мистер Молдер, лейтенант Эриксон просил передать вам, что похищенная женщина найдена и сейчас находится в больнице святого Патрика. Мистер Эриксон срочно отправился туда и предлагает вам к нему присоединиться.
      — Очерш хорошо, сержант. А где находится эта больница?
      — Здесь, неподалеку. Мне приказано вас туда отвезти.
      — Большое спасибо. Тогда подождите немного, мы закончим наши дела и будем минут через пять.
      Сержант кивнул и исчез. Молдер повернулся к Скалли:
      — Очень интересная новость. Я так и не понял: преступник уже пойман или еще нет?
 
      Теннесс-Сити Госпиталь святого Патрика
      — Мэри Лафайет обнаружила патрульная машина на шоссе, милях в десяти от города, — объяснял лейтенант Эриксон, пока они шли по больничному коридору — Она брела по обочине в одной ночной рубашке и не обращала внимания ни на какие сигналы. Патрульные сначала приняли ее за наркоманку, но потом обратили внимание на странные потеки крови под глазами девушки. По счастью, у них была с собой фотография похищенной, поэтому через полчаса Мэри Лафайет была уже здесь, в госпитале.
      — Что с ней произошло? — спросил Молдер.
      — Это вопрос не ко мне, а к доктору Симпсон, — Эриксон с легкой улыбкой кивнул в сторону сопровождавшей их молодой женщины в белом халате.
      Доктор Симпсон была невысокой, рыжей, веснушчатой и вообще выглядела крайне несолидно. Очевидно, она хорошо об этом знала, поэтому постаралась придать своему лицу максимально серьезное выражение.
      — В настоящий момент больная находится без сознания и абсолютно ни на что не реагирует. В ее крови обнаружены следы морфина и скополамина.
      — Насколько я понимаю, это следы наркоза? — уточнила Скалли.
      — Да, причем самого простого и распространенного — им пользовались несколько десятилетий назад зубные врачи. С тех пор у нас придумали кое-что поновее…
      — Ее состояние объясняется тем, что наркоз до сих пор продолжает действовать? — вступил в разговор Молдер.
      — В том-то и дело, что нет. Мы не можем понять, что произошло, но, очевидно, причиной стали какие-то мозговые нарушения. Сейчас девушке будут делать компьютерную томографию мозга. Возможно, томограф что-то покажет. Кстати, вот и отделение томографии. Прошу вас, наденьте, пожалуйста, халаты. Они вот здесь, на вешалке.
      В отделении, кроме них, присутствовали только два человека — оператор и санитар. Дальняя дверь отворилась, и два других санитара ввезли в комнату каталку с укрытой простыней девушкой. Молдер впервые увидел ее не на фотографии — светло-рыжие встрепанные волосы, курносая физиономия, пухлые губы. Сейчас лицо было бледным, бескровным, глаза закрыты, сухая кожа обтянула скулы.
      Томограф напоминал прибор из старых фантастических фильмов и наводил на неприятные мысли о безумном ученом. Впрочем, компьютер, за которым сидел оператор, выглядел вполне обыденно и современно.
      Девушку сняли с каталки и аккуратно перенесли на ложе.
      — Все готово! — отрапортовал один из санитаров. Зажужжали моторчики, и ложе медленно двинулось вперед, пока голова пациентки не оказалась в отверстии тороида.
      Вспыхнула зеленая лампочка, оператор пробежался пальцами по клавиатуре.
      — Вот, смотрите, — негромко произнесла доктор Симпсон. — На экране виден мозг больной в горизонтальном разрезе.
      Молдер посмотрел на экран, но ничего интересного там не углядел. В изображении действительно угадывались контуры головного мозга, каким его рисуют в школьных учебниках. Но, в отличие от картинки в учебнике, этот рисунок был сплошь покрыт цветными пятнами разных размеров и яркости.
      Оператор вновь тронул клавиатуру, и изображение на экране сменилось. Точнее, цветные пятна слегка поменяли свою форму. И еще раз.
      — Томограф может производить послойное сканирование, — пояснила доктор Симпсон. — Сейчас мы… О Бог ты мой!
      — Что случилось? — настороженно спросил Молдер.
      — Судя по всему, больной была сделана трансорбитальная лоботомия. «Лоботомия ледоруба», как ее еще иногда называют. При этом проникновение в мозг осуществляется без вскрытия черепной коробки, через отверстия глазниц. Вы ведь видели у нее потеки крови под глазами? Но кому и зачем это понадобилось?!
      — То есть нам надо искать врача? — подытожила Скалли. — Человека, являющегося специалистом в области нейрохирургии? Но в таком случае круг подозреваемых значительно сузится.
      — К сожалению, нет, — подал голос оператор томографа. — Преступник явно не был специалистом. Не знаю, кто делал ей эту опера— . цию, но он сделал ее неправильно. Видите эти боковые пучки, они обозначены синим цветом? Повреждать их ни в коем случае нельзя, а здесь правый пучок сильно задет, причем задет явно случайно. Ну, и другие признаки…
      В этот момент девушка что-то пробормотала. Динамики разнесли ее шепот по всему помещению.
      — Унруэ…
      — Что это? — негромко спросил Молдер. Доктор Симпсон пожала плечами:
      — Кажется, больная проснулась…
      — Унруэ, — повторила девушка чуть громче.
      — Можно к ней подойти?
      — Да, конечно. Но боюсь, ничего другого мы не услышим. Повреждение латеральных пучков — вещь очень серьезная, и вряд ли в ближайшее время девушку можно будет о чем-то расспросить.
      В дверь постучали. Затем она открылась, и на пороге появился давешний полицейский сержант — Молдер никак не мог запомнить его фамилию. На плечи сержанта был накинут белый халат, а лицо имело скорбное выражение вестника смерти.
      — Мистер Эриксон, только что поступило сообщение о новом убийстве. И о новом похищении.
      На лице лейтенанта возникло очень красноречивое выражение. Он посмотрел на часы, затем перевел взгляд на Молдера:
      — Мистер Молдер, миссис Скалли, вы едете со мной?
      — Я — да. — Молдер поднялся со стула. — Скалли, а как ты?
      — Я останусь здесь до завершения обследования, а после этого мне хотелось бы заскочить еще в одно место. Я рассчитываю присоединиться к вам примерно через час. Думаю, что к этому моменту вы еще будете находиться на месте преступления.
      — Думаю, мы будем находиться там гораздо дольше, — пробурчал лейтенант. — Хорошо, мэм, тогда я опять оставлю вам сержанта с машиной…
 
      Офис компании «Искандарион»
      Полчаса спустя
      Когда полицейский джип доставил Скалли на место очередного убийства, уже совсем стемнело. Офис фирмы «Искандарион» располагался на задворках многоэтажного супермаркета, внутренний двор которого уже был забит полицейскими машинами. На двух или трех работали мигалки, разбрасывая световые блики по мокрому темному асфальту. С неба опять сыпал мелкий дождичек.
      Первыми людьми, которых Скалли встретила внутри здания, были двое полицейских, тащивших тележку с чем-то, завернутым в черный полиэтилен. Скалли проводила взглядом скорбный груз, машинально попытавшись прикинуть рост и вес убитого. Но тут из раскрытой двери ближайшего офиса выглянул Молдер.
      — О, это ты! Очень вовремя, мы как раз закончили осмотр места происшествия. Как там больная?
      — Абсолютно никак. Открывает глаза, смотрит, реагирует на примитивные раздражители. Даже пьет воду. Но произносит только одно слово — унруэ. Скорее всего, это какое-то имя или название. Или обрывок названия.
      — Нет, это не имя. Это немецкое слово, «Унруэ» по-немецки означает «беспокойство», «тревожность». Не-покой.
      — Этому тебя учили в школе? — с легким сарказмом спросила Скалли.
      — Нет, в колледже. А что?
      — Так, ничего… У меня для тебя есть еще кое-какая информация. Но сначала расскажи, что вы выяснили по поводу этого убийства.
      Они зашли в кабинет. Просторный и неплохо обставленный: обои под дерево, письменный стол-аэродром с компьютером и телефоном, пара кожаных кресел, кожаный диванчик в углу и высокие, до самого потолка, шкафы с бумагами. Видимо, главный бухгалтер строительной фирмы «Ис-кандарион» был важной шишкой.
      Двое полицейских перебирали бумаги в картотеке, а еще один ползал по полу с лупой и порошком для снятия отпечатков. В углу у стола мелом по ковролину был очерчен силуэт скорчившегося тела.
      — Убийство и похищение. Беднягу звали Чарльз Сэндсторм, ему было пятьдесят три года, он являлся главным бухгалтером компании «Искандарион». Убит в своем рабочем кабинете ударом тонкого острого предмета в область правого уха. Знакомый почерк, не правда ли? Медицинский эксперт определил, что смерть наступила сегодня, примерно в четыре часа утра. Тело обнаружила уборщица около пяти часов дня.