Пробуждение было долгим, растянутым во времени и пространстве. Но проснувшееся существо ничего не знало ни о том, ни о другом. Оно просто нежилось в теплых потоках и искало причину своего пробуждения.

* * *

      Компания «Браво» шла тяжко и к июню 68-го дышала на ладан, хотя, вопреки общему мнению, все было не так уж плохо. Над высотой стоял красноватый дым, первый взвод уже попал под огонь, но контакт с ним был прерван еще до того, как высадился второй. По крайней мере, он не помнил, чтобы в тот день по ним стреляли. Это случилось вечером.
      Над головами проплыла «вертушка» с красным крестом на боку. Похоже, первый взвод потрепали основательно.
      Он проводил вертолет взглядом и выбросил в пыль окурок. Его второй номер в расчете сделал то же самое. Второй номер сидел в окопах с марта. Через некоторое время «вертушка» вернулась. Второй номер посмотрел на него, сказал, что больше не выдержит, вынул пистолет и выстрелил себе в левую руку.
      Он вызвал врача. Второй номер бормотал про рану «на миллион баксов», про то, что негоден к строевой, что теперь у него есть пропуск в Штаты. Потом раненого увели к вертолету. Он не вспоминал об этом парне месяцев пять, пока снова не встретил его. Парня эвакуировали в Японию, он побывал под трибуналом и теперь снова тянул лямку, но теперь уже в штрафном батальоне. Плюс пять месяцев к сроку службы.
      Вернувшись, он однажды услышал в толпе реплику — модную по тем временам. «Что они мне сделают? Пошлют во Вьетнам?»
      — Пет, — ответил он. — Просто посадят в тюрьму.
 
      Адвокатская контора «Дж. Кессель и Дж. Кессель»
      Вашингтон, округ Колумбия 7 марта 1996 года
      За окном шел дождь. Заливал стекло, барабанил по жестяному карнизу, заволакивал мутной дымкой дома вдалеке. На улицах, как на весеннем лужке, распустились разноцветные зонтики. Дождь был теплый и веселый, словно пытался отвлечь от грустных мыслей. Наверное, ему это даже почти удалось, потому что ни одной мысли в голове не осталось. Сплошное серое уныние. Почти полчаса зажатая в руке авторучка зависала над бумагой.
      — Вот… вот и все, да? Я подпишу… и все будет кончено?
      Затянутая в деловой костюм женщина смотрела в окно и ждала, когда он решится.
      — Нет, Уолтер. Все будет кончено, когда я подам бумаги в Коллегию адвокатов.
      Он принялся разглядывать авторучку, чем выиграл еще минуту. Черный «паркер» с полустершимся золотым ободком. «Сюрприз, сюрприз… Держи, будешь писать свои отчеты».
      — Эта ручка… ее подарок, — и повторил, как будто с ним спорили. — На годовщину свадьбы. Я только не помню, на которую годовщину…
      Пусто и холодно, как в необжитом доме. Нет — в заброшенном. Стены которого уже подъела плесень. По комнатам гуляет сквозняк и шуршит мусором на полу. А за окном не прекращается дождь.
      Женщина в деловом костюме заглянула в бумаги через его плечо. От нее пахло дорогими духами. Тоже подарок Шерон. Она любит делать подарки. Приходит с загадочным видом и сует сверток.
      Адвокат Джейн Кессель сама себе напоминала мамашу, пытающуюся впихнуть в упрямое чадо порцию овсяных хлопьев на завтрак. Чадо упиралось изо всех сил и, кажется, собиралось запустить тарелкой в зануду-родителя.
      — Уолтер, документы нужно было сдать в конце рабочего дня, а это событие произошло десять минут назад.
      — Я знаю, который час, — огрызнулся он.
      — В таком случае — ставь подпись.
      Он сцепил зубы и завинтил колпачок ручки. Адвокат (Джейн терпеть не может, когда ее называют адокатессой, и уж совсем не приведи господь сказать про нее адвокатша) открыла было рот и набрала новую порцию воздуха для увещеваний, но он уже решительно выдирался из-за стола, чуть было не смахнув бумажную залежь на пол. Старательно спрятал ручку во внутренний карман — от греха подальше.
      — Уолтер, что ты делаешь?
      — После семнадцати лет один день можно и потерпеть, — сообщил он, торопливо нашаривая рукав пальто.
      — Послушай, никто лучше меня не знает, какая это душевная травма…
      Он сражался с пальто, как с личным врагом, и все-таки одержал верх. Доверительно-профессиональный взгляд Джейн («черт подери, Уолтер, не первый же день мы знакомы, ты мне нравишься, идиот, и Шерон мне нравится, и не могу я понять, какого дьявола вы решили тут устроить всем мотание нервов по первому разряду, то она украдкой рыдает у меня на плече, то ты пытаешься не раскиснуть у меня же в кабинете») наткнулся на пустоту за его очками.
      — Джей, не строй из себя крутого адвоката. Завтра я все подпишу.
      — И будешь терзать себя еще один день? — уныло спросила она его спину.
      — Я сказал: завтра. Значит, завтра.
      Очень хотелось как следует ахнуть дверью, но помощник директора Уолтер С. Скин-нер крайне аккуратно закрыл ее за собой.
 
      Чесапик-холл Отель «Амбассадор»
      Сдержанно веселилась толпа. Толпа была хорошо одета и хорошо воспитана. Надо было пойти куда попроще и набраться там.
      Скиннер сунул пальцы под галстук и выяснил, что уже давно расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Было душно. Было немыслимо душно.
      Голос за его спиной не отвлек его от мыслей, потому что мыслей по-прежнему не было.
      — Простите, вы заняли кому-нибудь это место?
      Он недоуменно оглянулся. Сказывался некоторый перебор в выпитом. Помещение слегка покачивалось, самую малость. Как в поезде.
      — Это единственное свободное место, — пояснила девушка, улыбаясь.
      Белокурая девушка. Миловидная. Очень ухоженная. У нее была хорошая улыбка. Не нахраписто-нагловатая. Чей-нибудь секретарь, решил Скиннер. Раньше он ее здесь не видел.
      — Валяйте.
      Она села аккуратно, продолжая улыбаться, словно извинялась, что помешала. С другой стороны стойки возник бармен:
      — Добрый вечер, что будете пить?
      — Мне, пожалуйста, тоник с лимоном.
      — Сэр, вам налить еще?
      В этот момент Скиннер как раз глубоко задумался над улыбкой сидящей рядом девушки и ответил не сразу:
      — А., да… конечно.
      Надо бы притормозить и пойти домой. Запереться в серой пустоте и сидеть, уставившись в телевизор. А завтра пойти и подписать эти долбанные бумаги. А до этого всю ночь не выключать свет, потому что все опять может повториться. Перспективочка, б-блин. У девчонки хорошая улыбка, подумал он, чтобы отвлечься.
      — Спасибо.
      — За что? — изумился Скиннер. — Зато, что я заказал себе выпивку?
      Получилось грубее, чем хотелось. Но девушка не обиделась. Она была спокойна и весела, как сегодняшний дождь. От нее даже пахло дождем. Не сыростью, а хорошим весенним дождем. И совсем еще молодыми почками на ветках. Он привычно поймал себя на лирике и, привычно смутившись, вернулся к действительности.
      Девушка еле заметно указала взглядом на зеркало:
      — Позади меня мужчина в красном галстуке…
      Скиннер машинально посмотрел туда же. Да, за ее спиной среди умеренно-шумной толпы торчит мужчина в красном галстуке. И что?
      — По неизвестной мне причине, — весело пояснила девушка, — он почувствовал необходимость рассказать мне половину из событий своей жизни. Я побоялась, что если вы встанете и уйдете, он попробует рассказать вторую половину.
      Она все-таки раскрутила его на улыбку!
      — Может быть, некоторые люди считают, что ты им чем-то обязан, потому что пришел один, — сказал он.
      Девушка тихо смеялась, но потом резко замолчала. Наверное, он чересчур налег на «один». И абсолютно точно, что он чересчур налег на виски. Притормози, друг. «Бобби, держись правее». Хороший совет от плохо кончившего представителя семейства Кеннеди.
      — Вас это тревожит? — спросила девушка без улыбки.
      Во время ее участливой паузы он успел потерять нить разговора и посмотрел на соседку с любопытством и недоумением.
      — Что именно?
      — То, что вы один.
      «Обычно — нет», хотел буркнуть он, но вместо этого принялся разглядывать девушку. На нее было приятно смотреть.

* * *

      Фокс «Призрак» Молдер с остервенением рвался сквозь толпу, так что в конце концов люди стали расступаться перед ним. От служащего возле лифта он отмахнулся удостоверением. В последнее мгновение увернулся от коронеров, прокативших мимо каталку с пластиковым мешком легкомысленного желтого цвета, слишком жизнерадостного для его предназначения и содержания. Еще раз «корочки» были продемонстрированы у дверей номера — хмурому молодому человеку в черной форме патрульного и его собеседнику в штатском и с полицейской бляхой на воротнике плаща.
      — Я ищу детектива Уолтроса.
      — А кто его спрашивает? — так неприязненно спросил штатский, что стало ясно, что детектив нашелся.
      — Меня зовут Фокс Молдер. Я работаю с помощником директора Скиннером, — он мотнул головой в сторону безучастно сидящего в кресле начальника. — Я хотел бы поговорить с ним.
      — После того, как он даст показания в участке.
      Детектив начал поворачиваться, демонстрируя окончание разговора. Он даже страдальчески морщился, потому что не был идиотом и предполагал, что разговор только начался. Молдер его не обманул:
      — А почему вы не хотите снять показания здесь?
      — А потому что ваш начальник страдает провалом в памяти, — огрызнулся детектив и попытался спастись бегством.
      В общем-то это был нормальный «коп», уставший от рвения конкурирующей фирмы, представитель которой прорывался следом за ним на место происшествия, и постоянных пинков начальства. И еще он не слишком хорошо чувствовал себя в помятом плаще и с помятой физиономией в «Амбассадоре». А еще он прекрасно понимал, что именно начнется вот-прямо-сейчас-и-здесь, если хоть кто-нибудь в холле признает в Скиннере федерала.
      В кармане у Молдера вякнул сотовый телефон, и детектив получил желанную передышку.
      — Молдер, это я, — сквозь слабые помехи сообщила Скалли. — Только что получила твое сообщение. Они что, задержали Скиннера за убийство?
      — Боюсь, что да. На этот спектакль у него билет на первое место в первом ряду.
      — Но я не понимаю…
      — Подожди.
      Вид у Железного Винни был совсем не железный, а еще более помятый, чем у сопровождающего его детектива. Как-то странно было видеть его без галстука и очков. Скиннер был похож на растерянную потерявшуюся собаку.
      — Сэр, прошу прощения…
      Скиннер как будто споткнулся. Некоторое время он выкарабкивался из бездны, потом, видимо, сообразил, кто с ним говорит:
      — Спасибо за заботу, агент Молдер, но вам совершенно ни к чему ввязываться в это дело.
      Еще секунду у него еще был взгляд человека, который увидел, что между ним и спасительной дверью — стена пламени, а потом Скиннер, подслеповато помаргивая, опять отгородился от происходящего и покорно побрел рядом с детективом к лифту. Молдер кинулся следом:
      — Детектив Уолтрос! Эй…
      Тот сделал вид, что не слышит. Ну уж нет, вспомним, как это получается у Скалли, когда она непременно жаждет высказаться. Молдер мертвой хваткой вцепился в рукав детектива.
      — Вы можете, по крайней мере, сказать, что тут произошло?
      Наверное, в ту минуту детектив Уолтрос пожалел о многом. Может, о том, что произойди убийство не на его участке, то этот долговязый настырный молокосос вынимал бы душу из кого-нибудь другого. Или о том, что если бы у них был другой подозреваемый, вышеупомянутый юноша спал бы спокойно у себя дома, а не пытался перегрызть горло ни в чем не повинному, не выспавшемуся детективу. А с другой стороны, хорошо, когда есть кто-то, готовый так защищать тебя. Не отвяжется, гад.
      «Гад» не отпускал рукав и почти преданно смотрел в глаза.
      Детектив махнул своему хмурому помощнику и повернулся к Молдеру.
      — С жертвой они познакомились в баре внизу. После пары рюмочек решили снять номер, и все было прекрасно, вот только, проснувшись, он обнаружил, что девушка лежит рядом со свернутой шеей. Вот и все, что он помнит. По его словам.
      — И вы ему верите? — с надеждой спросил Молдер.
      — Он отказался пройти тест на детекторе лжи, — вздохнул детектив и подумал, что, черт возьми, еще пару минут, и он начнет сочувствовать им обоим. — Отказ не в его пользу.
      — А кто жертва, вам известно?
      — Нет. Ни сумочки, ни документов.
      — Значит, кто-то был в номере и забрал их, — тут же подсказал Молдер.
      Нет, решил детектив, ты, наверное, хороший парень, но сейчас ты меня достанешь. Он как мог осторожнее — неуместно вспомнив армейскую службу и своего сержанта («в тот момент, когда вы, сопляки, перестанете с уважением относиться к мине, она вам оторвет какой-нибудь жизненно важный орган») — вынул рукав плаща из цепких пальцев Призрака.
      — Агент Молдер, я работаю в полиции восемнадцать лет. Я знаю тонкости.
      — Раз вы знаете все тонкости, — Призрак доблестно и небезуспешно продолжал выводить полицейского из себя, — то вы, должно быть, опросили служащих гостиницы.
      Не успел, чуть было не брякнул детектив и попытался не придушить собеседника. Ему вдруг очень захотелось, чтобы Скиннер каким-то чудом оказался не при чем, потому что иначе этот рьяный младенец сожрет с дерьмом не только самого детектива, но, к тому же, сравняет с землей полицейский участок. Детектив даже не подозревал о существовании еще одного человека, который, скорее всего, возжелает поучаствовать. Но хоть в чем-то же ему должно было повезти сегодня утром.
      — Я понимаю, что он ваш коллега, — в святом и чистом неведении о возможных бедствиях сказал Уолтрос, потому что ему все-таки понравился этот взъерошенный парень. Может быть из-за того, что он был так по-честному несчастен. — Но поймите, он не только ваш коллега, он еще и подозреваемый.
      Молдер порылся в кармане и сунул ему визитную карточку:
      — Когда вы допросите его, будьте добры, позвоните мне. Пожалуйста.
      — Хорошо, — сказал Уолтрос и пошел к лифту.
      А Молдер опять взялся за «мобильник». Призрак снова был спокоен и мрачен. Как перед боем.
      — Все слышала? — спросил он у Скалли, которая слушала разговор по невыклю-ченному телефону.
      — Почти все. Молдер, я уже еду к вам.
      Вот что это было, не помехи, а мотор автомобиля. Молдер тоже пожалел полицейский участок.
      — Нет-нет-нет, — торопливо сказал он, изгоняя из воображения картину апокалиптических разрушений и невосполнимых потерь в полицейских силах. — Лучше осмотри труп, пожалуйста. Езжай прямо в морг. Там увидимся.
      Он сделал еще одну попытку проникнуть в номер и на этот раз у него это получилось, потому что хмурый молодой человек в форме покинул свой пост у дверей. В номере ничего интересного. Фотографы пыхают вспышками. Криминалист возится над столом в поисках отпечатков пальцев. На кровати чем-то черным обвели силуэт уже убранного тела. Обычная рабочая суета, если не считать того, что, судя по силуэту, голову девушке просто свернули на сто восемьдесят градусов.

* * *

      Скалли описывала круги вокруг стола в морге, на котором под простыней лежало тело. Позавтракать она не успела, поэтому наружу просился лишь выпитый наспех кофе, но привычка есть привычка. Когда-то Дэйна заметила, что если вот так гулять по прозекторской, то с позывами к рвоте можно вполне успешно справляться.
      — Подозрительное отсутствие следов на коже, — говорила Скалли в диктофон, — синяков и ссадин говорит о том, что убийство произошло быстро, когда жертва была беззащитна и не сопротивлялась. Исходя из внешнего осмотра, считаю, что вынуждена согласиться с мнением городского патологоанатома…
      Она скосила глаза на вошедшего Молде-ра, но диктовать не перестала.
      — Дальнейшее исследование тела я считаю безосновательным, — закончила Скалли и опустила руку с диктофоном.
      — Это ты что имеешь в виду? — поинтересовался Призрак, набивая рот семечками.
      — Молдер, у нее сломан позвоночник. Шейный отдел.
      — Кроме следов пальцев Скиннера что еще мы имеем?
      Скалли сделала вид, что поняла вопрос по-своему.
      — Следов семенной жидкости нет, зато имеется раздражение от латекса, — сообщила она.
      — По крайней мере, секс у них был безопасный, — с неуместным удовлетворением подытожил Молдер.
      Скалли сложила губы в то, что считала саркастической улыбкой.
      — А что у тебя?
      У Молдера было много чего, он уже успел где-то порыться. Хорошо, сказала сама себе Скалли, То есть, конечно, наоборот, все очень плохо, но наконец-то мы имеем просто труп. Без крыльев, хвостов и прочего набора. Простой тривиальный труп, пусть даже с чересчур старательно свернутой шеей. Но это всего лишь труп. Железный Винни, конечно, влип накрепко, но с этим мы как-нибудь разберемся. Уверенности этому заявлению явно не хватало, но с этим она тоже как-нибудь разберется.
      — Ее звали Карина Сайлес, — отбарабанил тем временем напарник. — Работала секретарем в адвокатской конторе, специализирующейся на уголовных делах.
      — Говорил с кем-нибудь из ее фирмы?
      — С одним из партнеров. Ее уволили несколько недель назад, — Молдер подумал и добавил, — за неосторожность.
      — Неосторожность? — Скалли приподняла брови.
      — Да, — все-таки Молдер как-то чрезмерно доволен. — Она подрабатывала на стороне. У одного из клиентов фирмы. У того, который содержит службу девочек по вызову.
      — Дай мне пять минут, — вздохнула Скалли. — Я переоденусь.
      Призрака сдуло в коридор. Скалли сняла очки, попыталась переварить информацию, решила повторить попытку позднее и тоже пошла на выход. Уже в дверях, выключив в прозекторской свет, она оглянулась.
      С трупом, явно, было что-то не то. Может я и никакой доктор, решила Скалли, но на лекциях мне никто не говорил, что труп должен светиться. Даже частично.
      Между тем, простой и тривиальный труп занимался именно этим.
      Он светился.
      Правда, в одном только месте и не очень сильно. Дэйну это слабо утешило.
      Секунду Скалли принимала решение: заорать, призывая на помощь Молдера, или пойти и посмотреть самой. Было во всей этой картине что-то от детской страшилки. Что-то вроде «отдай мой кровавый палец». Чтобы не заголосить на самом деле — уж очень подмывало — Скалли напомнила себе, что на агентов ФБР трупы, как правило, не кидаются. Потом совсем некстати вспомнила все случаи из собственной практики, когда случалось совсем даже наоборот. Потом все-таки подошла к столу.
      Труп светился. Точнее, светилась область вокруг ноздрей и губ, как будто девица вымазалась люминесцентной пастой, собравшись на Хэллоуин. Пришлось напомнить себе еще и о том, что на дворе март.
      Свечение было голубовато-белым.
      Мама, сказала сама себе Скалли. Я сильная и смелая. («Только легкая… как в том анекдоте»).
      И в доказательство силы и смелости она протянула руку и коснулась губ Карины Сайлес, ныне покойной. На пальце осталась какая-то слизь. Скалли потянула из кармана диктофон.
      — Добавление, — негромко сказала она в микрофон, как будто боялась кого-нибудь спугнуть, — я наблюдаю явную флюоресценцию вокруг носа и рта жертвы. Взять на заметку: проанализировать вещество.
 
      Дом номер 1223 по Ганновер-стрит Джорджтаун
      Дом номер 1223 по Ганновер-стрит в Джорджтауне сиял стеклом. Даже козырек над входом представлял из себя прозрачную галерею. Дверь квартиры открыла темноволосая, чем-то встревоженная красотка в белом костюме. Молдер сунул ей под нос удостоверение.
      — Лоррейн Келлехер? — полюбопытствовал он.
      — Нет, — визит федералов девицу не обрадовал. — Мадам Келлехер занята. Могу я вам чем-нибудь помочь?
      А вот Скалли могла бы поручиться, что дальше порога их пускать не собираются, и изготовилась к битве. Но Молдер уже оттеснил девицу внутрь без посторонней помощи:
      — Занята или не занята, нам нужно с ней поговорить.
      — Хорошо, — подозрительно быстро сдалась красотка (секретарь? одна из девиц?). — Я скажу ей, что вы пришли.
      Она припустила вверх по лестнице на второй этаж квартиры:
      — Лоррейн! К тебе какие-то люди из ФБР…
      Агенты тем временем оглядывались по сторонам. Мягкий ковер на полу, светлые тона, голубые и белые мягкие кресла, по размеру больше напоминавшие небольшие диваны, картины на белых стенах. Скалли скептически осмотрела одно из этих творений — красно-сине-черные загогулины на белом фоне. Молдер этого шедевра просто не заметил. Как-то раз он признался ей по секрету, что из дальтонизма тоже можно извлечь выгоду.
      — Дела у них, похоже, идут в гору, — подытожила Скалли.
      На лестнице опять раздались шаги. Агенты как по команде задрали головы.
      — Прошу прощения, — прошелестела с высот лестницы Лоррейн Келлехер (далеко за сорок, высокая прическа, неприязненное и неприятное выражение брезгливого лица), — но я опаздываю на встречу.
      — Мы хотели бы задать несколько вопросов, — решительно пошла в атаку Скалли. Молдер с интересом посмотрел на Дэй-ну, решил, что вмешиваться и оттаскивать напарницу пока рано, и промолчал. — Об одной из ваших девушек. Или Карина Сай-лес больше на вас не работает?
      Дама на лестнице поправила шарф и вопросительно приподняла брови. Если бы не дорогой — немного чересчур дорогой — костюм, ее можно было бы принять за остервеневшую за долгие годы работы учительницу средних классов.
      — Я опаздываю как раз на встречу с ней, — сообщила она. — Уже на десять минут.
      Теперь она, кажется, все-таки заинтересовалась судьбой своей знакомой. Скалли просто не поспевала за сменой выражений на ее холеном лице.
      — Не стоит беспокоиться, — подал голос Молдер. — Она не придет.
      — О-о? — с волнением спросила дама. — А почему вы так решили?
      — Потому что она умерла, — утешил ее Призрак. — Ее убили вчера ночью.
      Нельзя сказать, что мадам Келлехер была потрясена новостью. Еще труднее оказалось отыскать огорчение в калейдоскопе ее масок. Мадам наконец спустилась к ним, и стала видна еще одна картина, раньше скрытая ее за спиной. На этот раз среди изображений можно было разобрать предметы, похожие на огрызки яблок, и что-то вроде гигантского шприца, вызывающе торчащего из ветки дерева. Все в кровавых и бурых тонах.
      — Как?
      Скалли посмотрела на мадам и прибавила к ее возрасту еще пять лет. Потом внимательно изучила скорбно опущенные уголки тонких губ собеседницы и злорадно решила добавить десятилетие.
      — Каким образом?
      — Это мы и пытаемся выяснить.
      Лоррейн Келлехер несколько раз медленно опустила и опять подняла веки. Теперь она была похожа на сову.
      — Не знаю, что и сказать… — прошелестела она.
      — Можно, например, начать с рассказа о том, работала ли Карина вчера ночью, — вмешалась Скалли в увядающую беседу. — И о том, кто ей заплатил за работу.
      — Боюсь, этого я сказать не могу, — снисходительно улыбнулась мадам.
      — Может повредить клиентуре? — хмыкнул в пространство Молдер.
      — Вы удивитесь, — прошипели ему в ответ, — узнав, кто мои клиенты…
      — Нет, — мотнул головой Призрак. — Думаю, что не удивлюсь.
      — А я, к тому же, сомневаюсь, что они захотят впутываться в уголовное расследование, — охотно подлила масла в огонь Скалли.
      Дамы обменялись выразительными взглядами. Гонг, подумал Молдер, вклиниваясь между ними.
      — Нам от вас нужно всего лишь одно имя, — примирительно сказал он. — Кто нанял Карину?
      Мадам вдруг развеселилась.
      — Скажем так, — тонкие и неприятно длинные губы еще больше растянулись в вялой улыбке. — Вы оба работаете на правительство. Я тоже.
      — Хватит! — взорвался Призрак. — Кто ее нанял?
      Лоррейн Келлехер тихо вздохнула. Опять пару раз проделала совиный трюк с глазами.
      — Она мне звонила. Сказала, что познакомилась в баре с одним человеком. Я попросила номер его кредитной карточки.
      — Как его зовут?
      Мадам опять тихо вздохнула и назидательно, почти по буквам произнесла:
      — Уолтер Скиннер.
      Скалли подумала, что Молдера сейчас хватит удар. У нее самой было ощущение, будто на голову ей сбросили пару-тройку мешков с песком общим весом килограммов на сто. Молдер выглядел не лучше.
      — Спасибо, — промямлил он и удалился.

* * *

      Несколько минут, потраченные на то, чтобы спуститься на лифте в вестибюль, Призрак молчал с загробным видом. Скалли пыталась сложить два и два, получала в ответе девять с половиной и не лезла с высказываниями. На улице Молдера прорвало:
      — Черт возьми, чем он думал?
      Скалли открыла рот для ответа, вспомнила, как отец выдрал их с братом за использование некоторых нетрадиционных выражений английского языка, и закрыла рот. Потом невпопад добавила:
      — Это так на него не похоже.
      — Думаешь, ему не помешало бы быть менее откровенным? — с любопытством спросил Молдер, у которого начальник ассоциировался разве что с железнобетонным блоком.
      — Думаю, что отсутствие скрытности — не самый тяжелый его грех, — сумрачно сообщила Скалли. Ей не нравилось то, о чем она сейчас думала.
      — Убедительных доказательств нет, — привычно возразил ее мыслям Молдер.
      — Да, но это не значит, что надо сбрасывать со счетов все имеющиеся улики.
      Молдер ошалело и горько воззрился на нее.
      — Ты что, считаешь Винни убийцей?
      Влипла, подумала Скалли и решила исправить положение. Больше всего это походило на танец бегемота на выставке китайского фарфора:
      — Молдер, послушай, я отношусь к Скин-неру точно так же, как и ты, но нам только что показали журнал, в котором записан номер его кредитной карточки.
      — Фальсификация кредитных карточек дело нередкое, — упрямо возразил Призрак. Он был злой и обиженный.
      — Его застукали с проституткой… Фокс яростно глянул на нее и молча полез в машину.
      — … в момент ее смерти, — торопливо добавила Скалли, усаживаясь на соседнее сидение. — И у него нет алиби. Понимаешь?
      Ее вновь одарили взглядом. Теперь там читалось полное понимание, что она сволочь, но честно хочет в скором времени исправиться и быть хорошей.
      — Честно говоря, мы про Винни ничего не знаем, — затараторила Скалли. Что-то ворочалось в ее рыжеволосой голове, что-то, что ей очень не нравилось заранее, потому что оформить это внятно и понятно ей пока не удавалось даже для себя самой. — Мы не знаем, что он делает после работы. Не знаем, что он за человек…
      — Мы знаем, что он довольно часто подставлял свою задницу вместо нашей, — безжалостно напомнил Молдер. — По крайней мере, мы должны честно завершить расследование.
      — Даже если оно подтвердит его виновность? — сформулировала наконец Скалли и заткнулась, чувствуя, как по самые уши заливается горячей краской.
      На ее счастье в кармане у Молдера заверещал телефон.
      Скалли откинулась на спинку сидения и мрачно задумалась над тем, что Оскар за актерское мастерство ей не светит. «Ты сама скрытность, Старбак. Стоит щелкнуть хорошенько по носу, и ты сама все выскажешь.» И очень громко. Папа, не сейчас, ладно? Скалли вздохнула и решила в определении своего изящества в поведении поменять бегемота на слона.
      — Спасибо, — сказал Молдер в трубку после минутной паузы и сунул «сотовый» обратно в карман.
      — Кто это был? — виновато спросила Скалли. «Я паинька, — напомнила она себе. — Я хорошая девочка… Я не пытаюсь утопить друзей…» Ч-черт.
      — Детектив Уолтрос.
      Молдеру, кажется, слегка полегчало:
      — Скиннера выпустили под честное слово.
 
      Полицейский участок Второго округа Вашингтон, округ Колумбия Некоторое время спустя
      Они подъехали почти в то же мгновение, когда Скиннер вышел из дверей. Молдер выскочил из машины и рысью рванул к начальнику:
      — Сэр!
      — Вас это не касается, — уронил через плечо Скиннер. Шаг у него был широкий, и тормозить Железный Винни, явно, не собирался, поэтому даже Молдеру пришлось поднажать, чтобы не отстать. Сзади разъяренным колобком катилась коротышка Скалли. Рыжие волосы полыхали на ветру боевым штандартом.
      Молдер вдруг подумал, что Скиннер бежит, сам не зная куда. В участок его привезли на полицейской машине, значит, его собственная все еще стоит возле отеля. Такси нигде не видно, а автобусная остановка в другой стороне.
      — Ни вас, — уточнил Скиннер, кивая на Молдера. — Ни вас. — Точно такой же кивок, короткий, резкий, достался Скалли.
      — Нет, касается… естественно, — Скал л и запыхалась, но обогнала напарника и пристроилась в кильватер начальству. — Почему вы не скажете нам, что произошло вчера вечером, сэр?
      — Почитайте полицейский доклад, — отрезал Скиннер.
      — А почему вы отказываетесь проходить тест на детекторе? — внес свою лепту Молдер. — И почему в морге лежит проститутка, а по всему ее телу отпечатки ваших пальцев?
      Скиннер остановился так резко, будто с размаху впечатался в невидимую стену. Он повернулся к Молдеру, и вид у него был растерянный. Призрака осенило:
      — Так вы не знали, что она проститутка?! Скиннер перевел сумасшедший взгляд на Скалли. Та хотела подтвердить слова напарника, но сумела только судорожно сглотнуть и кивнуть. Скиннер секунду смотрел на нее, потом Дэйна сообразила, что он смотрит на что-то или кого-то за ее спиной. Вид у него был такой, будто он увидел привидение.
      Скалли оглянулась.
      На ступеньках полицейского участка стояла какая-то женщина в ярко-красном дождевике. Стояла, сунув руки в карманы дождевика, и смотрела на них. На расстоянии плохо видно, но, кажется, не очень молодая, волосы — то ли очень светлые, то ли седые — распущены по плечам.
      Для начала Железный Винни едва не сшиб Молдера. Потом чуть было не пострадал проезжавший мимо автомобиль.
      — Эй, ты что это делаешь? — неуверенно поинтересовался шофер.
      Скалли тоже хотелось это узнать. Судя по всему, Молдер загорелся той же идеей, поэтому оба агента припустили следом за шефом. То есть, собственно, попытались припустить, потому что оказалось, что Скиннер уже никуда не бежит, а застрял посреди улицы и растерянно озирается по сторонам. Как слепой щенок в поисках укрытия.
      Женщины в красном дождевике нигде не было.
      Нет, вот ярко-алое пятно мелькает у дверей участка. Ничего не понимаю, отчаянно подумала Скалли. Если нашей прекрасной незнакомке позарез понадобился Скиннер, то куда же ее понесло? Нет, понесло, скорее, Скиннера. Он, наконец, сообразил, что и как, и уже направился к красному дождевику. Вот он схватил женщину за руку, и та, обернувшись, стряхнула с головы капюшон.
      Все чудесатее и чудесатее.
      Дождевик тот же, те же черные брюки, но у женщины темные волосы и совсем другое лицо. И она раза в два моложе. Хотя, кажется, Скиннера больше бы устроила предыдущая бабушка, потому что теперь он, вроде бы, совсем свихнулся. Кто-нибудь, взмолилась про себя Скалли, объясните мне, что происходит, а? Скин-неру не до того. А Молдер с интересом переводит взгляд с начальника, на женщину в красном плаще.
      Некоторое время Скиннер молча щурился в лицо женщине.
      — Уолтер? — произнесла незнакомка. — Я только что узнала, что произошло. Я шла к тебе… повидаться с тобой.
      Уфф, наконец-то начальство стало похоже само на себя. Вернулось ощущение айсберга. Даже как будто знакомым холодком повеяло. Еще несколько секунд Скиннер, может быть, и смотрел растерянно, но вот он уже снова скрылся за непробиваемым спокойствием. Повернулся и пошел прочь. По-прежнему не произнеся ни единого слова.
      — Вы его знаете? — подал голос Молдер.
      Женщина медлила с ответом. Она смотрела, как уходит Железный Винни. Как офицер на плацу, шаг ровный, спина деревянная. Даже на лестнице он не сбился с чеканного шага.
      — Когда-то считала, что знаю, — горько сказала женщина. На короткий миг она перевела на них взгляд и снова стала смотреть в спину уходящему. — Меня зовут Шерон. Я его жена.
      Получилась немая сцена. Скалли никак не могла переварить известие. Молдер с интересом наблюдал, как она отлавливает галопирующие в разные стороны мысли. Шерон просто смотрела вдаль.

* * *

      Поговорить им удалось в кафетерии полицейского участка. Сквозь стеклянную стену можно было видеть рабочую сутолоку. Кто-то звонил по телефону. Кто-то возился с бумагами. В углу сонный полицейский неуверенно тыкал пальцами в клавиши допотопной пишущей машинки, должно быть, сочинял убедительный отчет. Кто-то кого-то вел оформлять задержание. Кого-то, наоборот, отпускали. У стойки дежурного зевали во весь рот две растрепанные девицы. За соседним столиком негр-патрульный жевал сосиску и с набитым ртом что-то говорил напарнику.
      — Для нас это был как гром с ясного неба, — объяснялась Скалли. — Никто не знал, что он женат. Он никогда не говорил…
      Она боялась, что Шерон может обидеться, но та восприняла все спокойно, как само собой разумеющееся.
      — Уолтер всегда очень хорошо умел хранить тайны, — улыбнулась она. — Помимо всего прочего. Но, честно говоря, мы уже восемь месяцев не живем вместе.
      Скалли подперла кулаком подбородок. Молдер не мешал вести «девочкины разговоры». Наверное, считал, что вечную путаницу вокруг девочек распутать могут только они сами. Если захотят, разумеется. А может, ему просто нравилось молча наблюдать за ними.
      — Неужели он всегда был таким скрытным? — не поверила Дэйна.
      — Да нет… — Шерон попыталась улыбнуться. Улыбка вышла усталая и невеселая. — Просто он живет согласно какому-то странному принципу, что молчание — это сила.
      Судя по Молдеру, ничего странного в этом принципе он не видел. Скалли, привыкшая, что офицерские жены всегда находятся в курсе последних событий в «Пятиугольнике», считала, что Скиннер перегибает палку. Она даже добросовестно попыталась вспомнить, носит ли шеф обручальное кольцо. Кажется, нет.
      — Он построил вокруг себя стену, — продолжала тем временем Шерон. — Чтобы никто и близко не мог подойти.
      — Даже вы?
      — Особенно я.
      Уголки ее губ скорбно опустились.
      — Именно поэтому вы и разошлись с ним? Шерон попробовала улыбнуться.
      — В один прекрасный день я поняла, что мы больше не супруги, — сказала она. Нахмурилась, подбирая слова поточнее. — Просто соседи по комнате. Он оплачивал счета, выносил мусор… Я так больше жить не смогла.
      Задребезжал сотовый телефон. На этот раз, ради разнообразия, в кармане у Скалли.
      — Извините… — Дэйна выбралась из-за стола и отошла в сторону. — Да?
      Молдер остался сидеть и придумывать тему для разговора. Говорить не хотелось.
      — Если он ком-то и говорил после работы, — вдруг улыбнулась Шерон, — так это о вас. Только о вас. Говорил мало, но по тому, как он говорил, я поняла, что он очень вас уважает.
      Молдер засмущался. По-собачьи потер нос, словно собирался чихнуть.
      — Вероятно, поэтому я чувствую, что могу спросить вас…
      — О чем?
      — Если бы Уолтер действительно убил эту женщину, скажите, вы поверили бы в это?
      Вернувшаяся Скалли услышала последнюю фразу. Куснула себя за губу, приняла деловитый вид:
      — Прошу прощения… Молдер, нам нужно идти.
      Призрак принялся выдвигаться из-за стола. Процесс занял некоторое время, и в паузе Шерон успела повторить:
      — Ответьте, пожалуйста. Вы действительно думаете, что он убил эту девушку?
      Она смотрела на Молдера снизу вверх, и ей очень важно было, что он ответит.Скалли тоже смотрела на Молдера снизу вверх и с тем же нетерпением ждала ответа.
      — Нет, — сказал Молдер грустно. — Я думаю, он этого не делал.

* * *

      Молдер, подобно Юлию Цезарю, делал три дела сразу: прижимал к уху телефонную трубку, раскачивался на стуле и в ожидании ответа сосредоточенно грыз карандаш, потому что семечки кончились. На столе прямо на бумагах лежала кучка шелухи.
      — Скиннер не подходит к телефону, — доложил Призрак ворвавшейся в кабинет Скалли.
      — Он делает все, чего делать не должен, — покладисто отозвалась та.
      — Но почему?.. Скалли пожала плечами.
      — Он же знает, что делать в подобных случаях, — после двадцатого гудка Молдер все-таки швырнул трубку на рычаг. — Он соображает…
      Скалли скептически приподняла бровь.
      — Улики в лучшем случае косвенные…
      — Он ведет себя так, как будто виноват, — Дэйне осточертело заниматься мимическими упражнениями.
      — А ты как думаешь… — Молдер сокрушенно развел руками. — У него брак рушится. У него сильный стресс.
      — Его нерациональное поведение заботит меня гораздо больше, — возразила Скалли. — Стабильный человек в подобной ситуации идет и снимает себе проститутку… А Винни?
      А Винни пошел и снял себе проститутку. Правда, с некоторыми последствиями.
      — Прошу тебя, — взмолился Молдер, — хотя бы усомнись…
      — Я сомневаюсь в его вине, — Скалли даже ладонь к груди приложила для пущей убедительности. — Поверь мне. Я не пытаюсь уговорить себя…
      Молдеру уже что-то пришло в голову. Судя по всему, извинения приняты, и у них снова мир. Надо полагать, до следующего ее взбрыка.
      — Когда я упомянул про проститутку, — сказал Молдер, — мне показалось, что он даже не знал этого.
      Он с отвращением посмотрел на пригоршню шелухи и стряхнул мусор в корзину.
      — Или он просто не помнит, — сказала Скалли.
      — Это как? Либо он не помнит, либо он все врет.
      — Не обязательно.
      У Молдера недоуменный взгляд. Пора выкладывать козыри. Хлипкий шанс, конечно… Скалли вынула из пакета видеокассету.

* * *

      На экране по постели метался спящий человек.
      — Он убегает от поезда, — пояснила Скалли. — Он слышит поезд. Он видит, как поезд несется прямо на него. Несколько раз в месяц он убегал от этого поезда, пока однажды не сломал руку жене, сбросив ее с кровати на пол.
      Спящий человек закрыл голову руками. Очевидно, поезд его догнал, предположил Молдер.
      — Ночные кошмары?
      — Кошмары и лунатизм случаются, когда сон неглубокий. В остальное время эти люди не видят снов. А это редкое расстройство. Зафиксировано всего лишь несколько десятков серьезных случаев.
      — Прелестно, — буркнул Молдер. — А при чем тут Скиннер?
      — Эту кассету я взяла в Центре изучения расстройств сна. Последние три месяца Скиннер там лечился.
      — Бегал от поездов?
      — Синдром тот же самый, — Скалли протянула Молдеру бумаги. Тот мельком глянул в них и принялся обмахиваться, точно веером. — Сны разные. Его врач утверждает, что у Скиннера повторяющийся кошмар, в котором он встречается со старухой, и та ему что-то говорит, но он не может разобрать ни единого слова. Потом старуха хватает его за горло и пытается задушить.
      — Значит, ты считаешь, что Винни мог задушить ту девицу во сне?
      — Защищаясь от своей воображаемой старухи, — закончила за него Скалли. — Многие пациенты потом не помнят ничего из ночных происшествий, и этим можно объяснить провал в памяти.
      — Веселая история, — Молдер опять сунул карандаш в зубы и встал из-за стола. Направлялся он к заветным ящикам. — И не такая уж странная.
      — Нет? — изумилась Скалли.
      — Она древняя, — Молдер азартно копался в папках. — Может, ты даже слышала ее. Только не с такой клинической картиной.
      Среди бумаг искомого не обнаружилось. Скалли перевела было дух, но тут был предпринят такой методичный обыск помещения, что стало ясно, что от потустороннего она сегодня не отвертится.
      — В средние века сказали бы, что Винни посещает суккуб, — Молдер поднял тучу пыли и чуть было не обрушил на себя стопку книг, но все же выдернул откуда-то потрепанный фолиант, изданный в лучшем случае в начале века. — Дух, который является к мужчинам ночью.
      — В виде женщины преклонных лет? — уточнила Скалли, которой всегда казалось, что обычно о суккубах говорили, будто они обольстительны и молоды.
      — Обычно нет, — — не выпуская карандаша из зубов, Молдер листал книгу. У Скалли от пыли щекотало в носу. — Тут скорее какая-то помесь из бэнши и Ночной Наездницы. А с другой стороны, можно ли считать средневековую литературу абсолютно точным источником? Если бы ты была средневековым монахом, стала бы ты признаваться, что тебя по ночам домогается не прекрасная дама, а какая-нибудь бабуся?
      Скалли с трудом представляла себя в роли монаха и от комментариев воздержалась.
      — Так вот, о суккубах… Этот дух так привязывается к мужчине, что может убить любую другую женщину, в которой заподозрит свою соперницу. Вот.
      На гравюре была изображена женщина с молодым телом и морщинистым лицом, которая душила лежащего перед ней мужчину. Похоже, какой-то монах все-таки оказался честнее остальных.
      — А это что? — осторожно спросила Скалли, указывая на руки женщины.
      Молдер обнаружил у себя во рту карандаш, вынул, некоторое время недоуменно крутил его в пальцах, потом отложил.
      — Остаточные следы какого-то явления, вызывающего свечение, — уверенно объяснил он. Потом подумал и добавил. — Согласно мифологии.
      «А что?»
      Скалли нерешительно кусала губу.
      «Давай, колись».
      Мир привычно кренился, собираясь сделать стойку на лопатках. Это было уже даже не смешно.
      — Как это ни странно, — все-таки решилась Скалли. — Но примерно то же самое я обнаружила во время осмотра трупа. Я думаю, что тебе стоит на это посмотреть.

* * *

      Не дожидаясь, когда Скалли наденет резиновые перчатки, Призрак выкатил труп из холодильной камеры.
      — Круглый участок возле носа и рта, — подсказала Скалли. — Примерно одиннадцати сантиметров в диаметре.
      Молдер нагнулся над трупом. Лицо было как лицо, если, конечно, не считать дня, проведенного в холодильнике.
      — В темноте было видно…
      Молдер кинулся к выключателю. Скалли очень захотелось кого-нибудь стукнуть. Труп вел себя, как положено вести трупу: лежал спокойно и светиться не желал. Скалли ощупала губы Карины. Ледяной мертвенный холод ожег ей пальцы. Тепло как будто вытекало из руки в бездонный колодец. Скалли всегда казалось, что если долго так простоять, сам превратишься в высосанную до капли ледяную пустышку.
      — Но я же знаю, что я видела, — отчаянно сказала Скалли.
      — А здесь точно не требуется ультрафиолетового или инфракрасного излучения, — деловито спросил Молдер, вновь нагибаясь над столом и тоже изучая губы девушки.
      — Свечение было видно невооруженным глазом, — Дэйна едва не плакала от обиды.
      — А образец у тебя остался?
      Ну конечно же! Скалли сдернула с правой руки перчатку и полезла за телефоном.
      — Я отправила его к химикам и токсикологам. Сначала я решила, что это какой-то грибок. Но они обнаружили только амилаза, это компонент слюны, ну и переправили дальше на анализ… Да, это агент Скалли, — сказала она в телефон. — Я хочу узнать, готов ли клинический анализ тканей, которые я послала вам сегодня утром… Спасибо.
      — И что они сказала? — не выдержал Молдер.
      — Что в контейнере не было никаких посторонних веществ…
      — А ты уверена, что видела свечение?
      — Молдер, — обозлилась Скалли, — я когда-нибудь выдумывала что-то подобное?
      Призрак вздохнул и вынужден был признать, что нет. Он задвинул труп обратно в холодильную камеру.
      — Ну что ж, — безнадежно сказал он. — Может быть, вот и все…
      В морге не было тепло, но сейчас Скалли стало по-настоящему холодно. Даже щеки занемели.
      — Вот почему Скиннер бежит, — продолжил Молдер. — Он боится.
      — Что виноват? — предположила Дэй-на. Ей было страшно.
      — Он не знает, что это не он. Понимаешь? Он не может быть уверен, что это не он.

* * *

      За окном идет дождь. Так легко представить, что больше ничего нет. Только дождь, стеной отгородивший тебя от остальных. Там тоже шел дождь. Там он шел все время…
      …Кто-то шепотом выругался в темноте, на него привычно шикнули.
      — Да ладно… — зашипел в ответ нарушитель спокойствия. — Гуки далеко.
      На него опять шикнули. Просто для порядка.
      Зашуршала трава, кто-то присел рядом.
      — На что уставился? — еле слышно спросил сержант.
      Он кивнул на луну в разрыве туч:
      — Слишком светло…
      — У тебя есть другие предложения? — хмыкнул сержант.
      Он промолчал. Предложений у него не было, да и сержантом спорить он не собирался. Они уже как-то раз и навсегда выяснили отношения и с обоюдного согласия больше не возвращались к этой теме. Да и вообще разговаривать не хотелось.
      Джунгли вокруг жили ночной жизнью, в первые дни он заснуть не мог в этом гаме, потом привык и перестал замечать.
      Он вытряхнул из мятой пачки сигарету. Сунул в рот и понял, что курить не хочется.
      — Последний раз, — сказал сержант, залезая пальцами в пачку.
      — Чего?
      — Дембель у меня через три дня, — пояснил сержант. — Расплевался.
      — Умгм…
      — Ладно, пошли… Пора.
      Они успели сделать всего несколько шагов, когда кто-то недалеко наступил на мину — привет обеим ногам до колен. Второй столб огня и грязи поднялся с другой стороны, там, где шел взводный и еще пара ребят. Он побежал к ним, а позади бежал врач. Все остальные были сбиты с толку, никто не мог сообразить, то же произошло. Кто-то кричал, что они влипли в минное поле, кто-то — что в парней попал снаряд, кто-то — что они попали в засаду. От взводного не осталось и следа. Второй из парней, Дикки Бэрд, лежал на том, что осталось от его спины. Казалось, что он все еще в сознании, что он говорит, только губы у него были синие. Он был похож на Страшилу из Страны Оз, только соломы не было, а грудная клетка напоминала недожаренный антрекот. Медик сделал ему укол — должно быть, морфина, — и пошел к другому раненому. Тот был в лучшем виде. По крайней мере, он был без сознания, только все внутренности у него вырвало, а крови натекла целая лужа.
      Прилетел вертолет, но пилот испугался минного поля, так что пришлось на руках тащить парней туда, где вертолетчики пожелали зависнуть. Бэрд умер во время полета, второго, Чамберса, прооперировали. Потом выяснилось, что ранило его не осколками мины, а костями Дикки Бэрда.
      Почему-то ему казалось, что очень важно найти взводного. Наверное, потому что хуже нет лежать раненому, беспомощному, покинутому однополчанами, и ждать, когда придут «гуки». Взводного отыскал сержант. На одном дереве висели обрывки американской формы. Рядом валялся ботинок с ошметком ноги. Вот тут он сломался и заплакал.
      Боль пришла горячей волной, и он захлебнулся в ней — серый сумрак стал бурым, потом черным, и не по делу вспомнилось, как однажды чуть не утонул в детстве, было очень похоже, боль так же вцепилась в горло и не давала дышать… Очередь опрокинула его на спину, и тут на самом деле в легких не осталось воздуха, только что-то вязкое и горячее хлюпало в груди. А потом — словно во сне — он смотрел почему-то сверху, как будто из лодки, перегнувшись через борт, и вода была до того прозрачная, что было видно дно до последнего камешка. И на этом дне лежали люди, много людей, лежали вповалку, в нелепых позах, запрокинув к дождю уже слепые лица. Одного из них он узнал не сразу…
      Бутылка звякнула о край стакана. И тут же раздался звонок в дверь.
      — Привет.
      Он сумел выжать из себя улыбку, точнее нечто вымученное и кривое. Губы точно свело судорогой, они онемели и не слушались.
      — Ты не подходил к телефону.
      — Да, он звонил и звонил. Я его выключил, — он продолжал стоять в дверях, перекрывая вход. — Я и так не слишком хорошо сплю в последнее время…
      Помолчали, глядя в разные стороны.
      — Так ты пригласишь меня войти? — спросила Шерон. — Или мне приниматься за строительство Ковчега?
      — Проходи… — он неохотно отодвинулся. Шерон скинула ярко-красный дождевик, не дожидаясь помощи, положила плащ на картонные коробки. Этими коробками была заставлена вся комната.
      — У тебя так и не дошли руки распаковать вещи…
      — Ты прекрасно знаешь, чем я занимаюсь, — огрызнулся он. — В основном, работаю.
      Шерон бродила по комнате. Скиннер смотрел в окно. Пауза затягивалась. Оба ждали, кто начнет первым.
      Белые голые стены. Знакомые вещи, рассованные по коробкам и вытаскиваемые по мере надобности (не слишком активно, потому что вынуты были лишь лампа, подушка и магнитофон — и это за восемь месяцев), все это выглядело странно. Зеркала, прислоненного к стене, Шерон не помнила, похоже, оно вместе со старым диваном и креслами осталось от прежних хозяев квартиры. Журнальный столик. Бутылка. Стакан. Не густо. На кухню она вообще побоялась заходить. Скорее всего, там только пыль и пустой холодильник.
      Наконец, Скиннер отвернулся от окна и со вздохом сложил руки, глубоко засунув ладони под мышки, привычно отгораживаясь от всего мира:
      — Ну, Шерон, и что ты здесь делаешь? Она неловко улыбнулась.
      — Сама толком не знаю. После того, как я увидела тебя сегодня, я не знала, что я еще могу сделать.
      — Тебя так распирает от любопытства?
      — Нет, — она подошла ближе. — Я приехала вовсе не за этим. Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
      — Со мной все в порядке, — отрезал он. — Единственно, что компания мне сейчас ни к чему.
      Она сделала еще один шаг к нему. Он отодвинулся.
      — Я — не компания, я — жена.
      Еще один шаг вперед, и еще одно движение назад. Скиннер тоскливо подумал, что сейчас он упрется спиной в окно, и при следующем маневре так и случилось.
      — Бывшая жена, — уточнил он. — Ты же вроде как напросилась на развод.
      — Только потому, что у тебя самого смелости не хватило. Вот ты и свалил все на меня.
      — Что ж, — хмыкнул он, — по крайней мере, честно.
      Мы ругаемся, тоскливо подумал он. И как будто начали чуть ли не с того самого места, где остановились восемь месяцев назад. Ловко. Ему было плохо. То самое «плохо», когда ничего не болит, но нечем заполнить пустоту. Как будто внутри образовалась дыра, в которую все валится, и сколько не цепляйся за края, они только расползаются под пальцами, как сгнившая ткань.
      — Что еще ты хочешь, чтобы я сказал? Шерон виновато улыбнулась.
      — Ничего, — обычно по ее лицу сложно было угадать, что она предпримет, но на этот раз он понял. — Я не хочу, чтобы ты вообще что-нибудь говорил.
      Она уже подошла совсем близко. Вплотную. Подняла руку и погладила его по щеке. Пальцы у нее были прохладные и влажные. Замерзла под дождем. А перчаток она не носит даже зимой.
      — Я просто хочу, чтобы ты открылся. Хотя бы один раз.
      — Почему?
      — Потому что я тебя знаю, — Шерон не убирала руки, цепляясь за давно забытую ласку, как за последнюю соломинку. — Потому что я знаю, что ты перепуган, и было бы очень неплохо, чтобы кто-нибудь позаботился о тебе.
      Он мотнул головой, пытаясь отвернуться, пытаясь сбросить ее руку, получилось неудачно, потому что в результате ладонь Шерон только крепче прижалась к его щеке. Последняя линия обороны рушилась, как стена из сухого песка. Он отступил бы еще, но уже и так сидел на подоконнике. Очень хотелось посмотреть на Шерон. Но он упрямо смотрел в сторону. И тогда Шерон сама убрала руку.
      — А еще я знаю, — вздохнула она, — что ты никогда меня к себе не подпустишь.
      Она пошла к двери, зашуршала дождевиком. Потом он услышал ее голос, старательно ровный:
      — Ну… береги себя, ладно? Потом хлопнула дверь.
      Он стоял, шепотом перебирая все нелестные эпитеты в свой адрес. М-да, Уолтер, умеешь ты разговаривать с людьми, это точно.
      …Потом пришли другие люди и стали складывать тех, кто лежал, в черные пластиковые мешки. Как дети после игры собирают разбросанные на ковре фигурки солдатиков. Каждого солдатика — в персональный мешок. Смотри, подтолкнул его кто-то локтем, и он стал смотреть, как двое нагибаются над телом, запихивают в мешок. Захотелось отвернуться — он почти узнал этого долговязого парня там, внизу — но тогда бы он увидел того, кто стоит возле него, а это было еще страшнее…
      …Санитар собрался застегнуть «молнию», но помедлил. Потом он несколько раз пытался понять, что его остановило, но бросил безуспешные попытки.
      — Эй! — позвал санитар. — Этот еще дышит!..
      …Больше он ничего не видел, потому что кто-то взял его за руку и увел подальше от света, во тьму, из которой он вынырнул только две недели спустя…
      …Дни превратились в патоку. Они тянулись, медленные, приторные, длинные, и ничего не происходило. Он просыпался, потому что его будили, чтобы сделать укол, от которого он снова погружался в вязкую дрему, как муха в мед. Ночью, когда госпиталь затихал, все становилось кристально чистым, прозрачным. Он как будто мог видеть сквозь стены, абсолютно точно зная, что происходит в соседних палатах и коридорах, хотя ни разу там не был. А потом начиналось веселье. Словно кто-то напильником раздирал ему горло. Он давился кашлем, затыкая себе рот ладонью. Легкие выворачивались наизнанку, и дышать становилось нечем. В конце концов внутри что-то лопалось, по гортани прокатывалась теплая солоноватая волна, и когда, наконец, прибегал заспанный врач, он уже крепко спал, уткнувшись лицом в испачканную кровью подушку…
      Еще через несколько недель санитар из госпиталя помог ему подняться по трапу самолета, пошутил, что некоторым не так повезло — персональный эскорт у тебя, везунчик, да и вообще, скажи спасибо, что домой попадешь… Он не слушал. Ждал, что вот-вот откуда-нибудь прилетит пуля и снесет ему голову. Пуля не прилетела, а место в самолете досталось хорошее, у окна. Санитар помахал ему от трапа и заторопился к машине. Желтое летное поле, разлинованное белыми полосами, провалилось вниз, и он закрыл глаза.
      В полете ничего не происходило. Да и делать особенно было нечего. Он пролистал попавшиеся под руку газеты, которые днем, раньше раздобыл в миссии Красного Креста. Потрепался с парнями из 4-й пехотной, которые сидели рядом. Несмотря на то, что сами они желторотиками не были, пехотинцы тихо таяли оттого, что до них снизошли небожители. Когда он, утомившись, задремал, парни шикнули на разгулявшихся соседей и до конца полета охраняли его покой.
      Проснулся он, когда подлетали к побережью. Некоторые парни разволновались сверх меры, в том числе и его соседи. А он все ждал, когда разобьется самолет. Так и казалось, что сейчас под брюхом вспухнут облачка разрывов. Самолет не разбился.
      Когда он вышел на поле, на глаза навернулись слезы. Только не из-за эмоций, просто давно не дышал родным смогом. В горле запершило, он попытался придавить кашель — очень не хотелось будить боль в груди — но ничего не вышло, его согнуло пополам. Ему казалось, что легкие лопнут. Но все обошлось. Парни из 4-й пехотной помогли добраться до военного автобуса, и в салоне он мешком рухнул на сиденье. Вдоль дороги стояли какие-то молодые идиоты с плакатами. Они размахивали руками, что-то выкрикивали, плевали и вообще были крайне похожи на стадо обезьян. Кто-то из парней на соседнем сидении, тоже десантник, года на два старше и с нашивками мастер-сержанта, прочитал вслух пару плакатов и сплюнул. Он читать не стал — какая разница? Козлы должны вымирать самостоятельно. Боль потихоньку отползала, оставалась только обида…
      К тому времени, как автобус дотрюхал до местного аэропорта, в салоне остались только они с сержантом, остальные спешились по дороге.
      — Когда твой рейс?
      Он мотнул головой в сторону табло:
      — Пара часов есть.
      — И у меня минут сорок. Пойдем.
      — Предкам позвоню…
      Дома никого не оказалось, он тупо послушал гудки, потом спохватился и надиктовал на автоответчик.
      В баре они заказали пива. Бармен служил в свое время в 187-й бригаде в Корее и угостил их бурбоном за счет заведения. Они выпили, и он оставил бармену пять баксов, чтобы поставил выпивку следующему парню из их взвода, если такого занесет сюда.
      — А если нет?
      — Сам пропьешь.
      Он проводил сержанта, они пожали друг другу руки, и сержант улетел, сказав на прощание, чтобы поменьше обращал внимания «на этих сук, они тут сидели на жирных задницах и ни хрена не соображают». Он пообещал не обращать внимания и запоздало подумал, что они забыли познакомиться.
      Обещать было легко. Проходившие мимо то и дело шипели у него за спиной какие-нибудь гадости. Он сел и стал ждать свой рейс, отгородившись от мира болью, словно стеной.
      В самолете тоже вышла заминка. Его место было возле прохода, а у окна сидела молодая блондинка в цветастом платье, кресло между ними пустовало. Женщина была смутно знакома, и только минут через десять он сообразил, что это подруга Шерон О'Брайен из соседнего класса, звали ее, кажется, Джессика. Только он не ожидал, что она окажется такой взрослой. Вроде бы раньше у нее был другой цвет волос, но он не поручился бы. Он спросил ее, как дела, обрадовавшись, что хоть кто-то попался знакомый. Блондинка смерила его пустым взором и принялась истерично взывать к бортпроводнице. Оказывается, она не желала сидеть рядом с «убийцей детей». Сначала он никак не мог понять, что с ней случилось, потом ошеломленно сообразил, что она имела в виду его, и чуть было не рассмеялся. Прозвище не было для него новым, он его уже слышал. Не в первый раз и, вероятно, не в последний. Только на этот раз его произносил человек, которого он хорошо знал. Шерон потом сказала, что, вероятно, она его не узнала — как будто это что-то меняло.
      Шерон встретила его в аэропорту. Он смутился — она была слишком красива. И тоже была слишком взрослой. И слишком красивой.
      — Привет. Твои уехали, — улыбнулась она, забавно морща нос (вот тогда он и вспомнил ее окончательно). — А я подумала: кто-то же должен тебя встретить. С возвращением домой, Уолтер…
      Сначала он решил, что этот жуткий вопль ему приснился, но он уже вскочил, уронив фотографию, которая, оказывается, так и осталась у него в руке, когда он уснул — а крик продолжался. Он в жизни не слышал ничего подобного. Это было что-то среднее между воем, скрипом и визгом. Только очень громкое…
      Он ошалело помотал головой и вдруг опять увидел ее. Старуха стояла в темноте коридора и визжала, заслоняясь руками от яркого света, которого там просто не могло быть.
      И тут кто-то постучал в дверь. Негромко, но достаточно требовательно. Это было уже слишком. Скиннер даже удивился мимоходом, потому что решил, что отдаст концы на месте. Он снова посмотрел в коридор. Старуха исчезла. Тогда он закрыл глаза и стал ждать, что исчезнет и тот, кто стоит за дверьми. Адреналин весело гулял в крови.
      Стук повторился.
      На пороге оказались вполне материальные детектив Уолтрос и его хмурый помощник. Не слишком желанные гости, но до того материальные в своем мрачном рвении исполнить долг, что Скиннер почему-то успокоился.
      — Что случилось?
      У обоих детективов — каменные маски вместо лиц. Знакомое выражение.
      — Пожалуйста, одевайтесь и идемте с нами, — детектив Уолтрос не обманул ожиданий. — У нас к вам несколько вопросов.
      Посреди ночи. Здорово.
      — Что случилось?
      — С вашей женой произошел несчастный случай.
      Ненадолго же хватило его спокойствия…
      — С ней все в порядке? — перебил он детективов, уже догадавшись, что нет.
      — Кто-то столкнул ее машину с шоссе, — неохотно сказал Уолтрос. — Вам придется проехать с нами.
      Сначала он долго искал в полутьме комнаты плащ, пока случайно не наткнулся на него. Потом долго не мог нашарить на столе очки. Руки тряслись. Он чуть было не смахнул со стола полупустую бутылку. Потом ему показалось, что он что-то забыл, и он так и не смог вспомнить, что именно. Что-то надо было сделать…
      — Нам нужно осмотреть вашу машину, — подсказал с порога детектив.
 
      Полицейский участок Второго округа Вашингтон, округ Колумбия 7 часов 44 минуты утра
      — Как она?
      — Сканирование показало гематому. Врачи делают операцию, чтобы снять давление на мозг. А Скалли пытается собрать побольше информации, — зачем-то добавил Молдер, как будто начальство это могло интересовать.
      Скиннер схватил со стола плащ.
      — Я должен ее увидеть, — к Скалли это отношения не имело.
      — Нельзя, сэр.
      — Почему? Обвинения еще не предъявили.
      — Пока. Но дело стряпают убедительное.
      — Вы что, считаете, что я могу так поступить с Шерон?
      — Нет. Но я в меньшинстве.
      — А Скалли?
      — Скалли… — Молдер помолчал, прокашлялся. — Скалли не понимает, почему вы не пытаетесь защищаться.
      — От чего? Да если бы я знал, что со мной произошло, то попытался бы…
      Железный Винни потому и Железный, что всегда может удержать себя в руках. Даже на краю пропасти. Но, видимо, недостаточно.
      — Я вообще не знаю, во что верить…
      — А та старая женщина? Кто она такая? Рано или поздно это всплывет… Поймите, если вы не начнете кому-нибудь доверять, вам не светит вылезти из этой ямы ни в коем случае.
      — Никогда бы не подумал, что услышу это от вас, — хмыкнул Скиннер.
      Молдер смутился, почесал нос, чтобы не вспоминать один разговор об отставке.
      — Несколько месяцев назад я опять увидел ее.
      — Опять?
      Скиннер вздохнул, сел, прислонился к прохладной стене.
      — Я как-то рассказывал… во Вьетнаме, мы попали в засаду…
      — Да, — подхватил Молдер. — Вы единственный остались в живых. Я помню. Вы еще описали состояние, похожее на смерть.
      Скиннер, досадливо морщась, качнул головой:
      — «Похожего» в этом ничего не был, Молдер. Я был на том свете. Я был мертв.
      — И тогда вы увидели ее в первый раз?
      — Я много чего видел. Правда, не верил ни в одно из видений.
      — Почему? — не без зависти удивился Молдер.
      — Потому что счел их галлюцинацией. Я не был мальчиком из церковного хора.
      — Значит, вы посчитали эту женщину галлюцинацией и перестали думать о ней.
      — Попытался.
      — Но не смогли?
      — Она стояла рядом. Я смотрел, как умираю, как течет кровь, а она стояла рядом и наблюдала за мной. А потом отвела обратно. Подальше от света.
      — Может быть, она пыталась вас защитить? Может быть, она и сейчас пытается вас защитить?
      — От чего?
      — На этот вопрос ответить можете только вы.
      — Но я не знаю, — растерянно сказал Скиннер.
      Молдер молча ждал. Скиннер вновь помотал головой.
      — Я понятия не имею… Молдер молча ждал.
 
      Полицейская стоянка Пятнадцать минут спустя
      — Номер пятый, — Скалли указала на темно-зеленый «форд-таурус».
      — Это точно машина Скиннера? — на всякий случай уточнил Молдер, как будто не видел «таурус» миллион раз на служебной стоянке.
      — По словам полицейских капот машины был еще теплый, когда они пришли к Скиннеру, несмотря на то, что шел дождь. И еще. Посмотри на левое крыло.
      Молдер присел и разве что не обнюхал царапины.
      — Такая же краска была обнаружена на машине Шерон Скиннер, — угрюмо сообщила Скалли.
      — Орлы Уолтроса закончили копаться внутри? — Молдер вскочил и бодрой рысцой обежал машину кругом. Больше повреждений на кузове не было.
      — Единственные отпечатки там принадлежат Скиннеру, — буркнула раздосадованная Скалли. Ей не в первый раз приходилось получать по ушам за собственную горячность и скоропалительность решений, но сейчас равнодушное спокойствие напарника было особенно обидно.
      — Одолжи фонарик, — поинтересовался Молдер, забираясь в машину. От слишком активных переживаний Дэйны его слегка потряхивало, и приходилось прилагать усилие, чтобы оставаться в тумане своих размышлений.
      — Держи. А зачем?
      Молдер копался внутри машины. Дэйна тоже сунулась в салон:
      — Не знаю, что ты намерен здесь найти, — злобно сказала она, — но через полчаса начинаются слушания по делу Скиннера.
      — Там и увидимся, — не повернул головы Молдер и достал из кармана складной нож.
      — Что ты делаешь?
      Молдер принялся аккуратно срезать пластик противоаварийной пневматической подушки — воздух из нее уже выпустили, и она висела на баранке руля, слегка напоминая зацепившийся за дерево парашют.
      — Собираю улики.
 
      Лаборатория криминалистики ФБР Полчаса спустя
      — Ты знаешь, как устроена пневматическая подушка? — агент Пендрелл летел впереди Молдера по коридору, полы белого халата реяли за его спиной ангельскими крылами. Сам ангел был юн, вихраст и конопат.
      — Твоя машина во что-нибудь врезается, подушка надувается, внутри воздух, ты не умираешь, — послушно пробубнил Молдер.
      — Не воздух. Азот! — агент Пендрелл пребывал в традиционном для себя экстазе. — Так вот интересующий нас латентный отпечаток образован побочным продуктом взрыва, когда металлический натри…
      — Ты проще можешь?
      Агент Пендрелл мог и попроще. Он вообще мог объять необъятное, если бы постарался.
      — Порошок видишь? — херувим ткнул пальцем в один из экранов.
      Молдер внимательно посмотрел на изображение. Оно больше всего напоминало посмертную маску Терминатора. Похоже, смерть была не из легких.
      — Это лицо того, кто сидел за рулем, когда сработала воздушная подушка!
      — Это не похоже на лицо, — сказал Молдер.
      — Конечно, нет! — возликовал Пендрелл, кидаясь к компьютеру. — Пока нет. Сначала я сканировал ткань. Теперь прогоню изображение через машину. У меня есть пара программок. .. Построим трехмерное изображение. В конце концов, вопрос лишь в настройке.
      — И сколько времени уйдет на эту твою настройку?
      — Такое ощущение, что ты торопишься, — хмыкнул Пендрелл.
      Молдер наморщил длинный нос:
      — Я не единственный, у кого от этой фотографии зависит жизнь.
 
      Штаб-квартира ФБР, кабинет профессиональных расследований Вашингтон, округ Колумбия Тем же днем
      Второй человек, которому нужна была эта фотография, сидел за длинным столом и угрюмо разглядывал знакомое зеленое сукно. Здесь ничего не изменилось. Наверное, тут вообще никогда ничего не менялось. А он уже забыл, как это — сидеть на этом краю стола. Напротив него манекенами застыли члены комиссии. Даже лица у них были как будто деревянные. Забавно, но именно сейчас он почти не волновался. Ему удалось прозвониться в больницу и вытряхнуть из врача заверение, что операция прошла вполне удачно. Теперь вам надо только ждать, произнес сакраментальную фразу врач на прощание. Он согласился ждать и именно этим теперь занимался. Ждать он умел.
      На вошедшую Скалли он не обратил никакого внимания. Просто отметил, что от нее распространяются волны тревоги и беспокойства.
      — Мы все еще ждем агента Молдера? — поинтересовался спецагент Боннекази.
      — Да, сэр.
      — Больше ждать не будем, — сидевший через стул от Боннекази человек и кивнул Скалли. — Начнем без него. Присаживайтесь.
      Дэйна прошла мимо Скиннера на свое место. Вот тогда он и повернул к ней голову, будто собирался что-то сказать, но промолчал и снова принялся разглядывать стол.
      — Итак, — объявил Боннекази. — Давайте снова пересмотрим имеющиеся у нас улики. Так вы говорите, что не нашли ничего, непосредственно доказывающего вину мистера Скиннера?
      — Нет, сэр. Ни одно вещественное доказательство, — настолько ровным голосом начала Скалли, что Скиннер сразу понял, на каком она градусе кипения, — не связывает, — она все-таки не выдержала и закончила подчеркнуто ядовитым тоном, — господина помощника директора с обстоятельствами смерти.
      — Вы делали вскрытие тела. Отметили ли вы что-нибудь необычное?
      — Я взяла образец какой-то субстанции, опознать которую в лаборатории не смогли.
      — То есть? — удивился Боннекази.
      — Это естественным образом собравшиеся энзимы… выделения из носа и рта покойной, — невозмутимо отчеканила Скалли.
      — И вы представляете, почему эти выделения оказались на теле?
      Скалли постаралась принять самый безмятежный вид, какой только получится.
      — Нет.
      — Если вы что-то скрываете от следствия…
      «Ну что ж, Старбак, если нет другого способа, попробуй сделать наоборот».
      — Сэр! Мне не хотелось бы говорить за агента Молдера… — скучным голосом начала Скалли.
      — Говорить — что?
      Скалли растерянно оглянулась на Скин-нера в поисках поддержки, но тот сидел, подперев щеку ладонью, в позе «я вас внимательно слушаю». Ей показалось, что он не спускает с нее глаз, но на расстоянии точно сказать было трудно. Скалли набрала как можно больше воздуха. Ох, как же я сейчас получу по ушам…
      — Агент Молдер считает, что это вещество — остаточные следы посещения демона.
      Что интересно: никто даже не улыбнулся.
      — Но у вас есть другое объяснение, — деловито подсказал Боннекази.
      — Нет, — твердо сказала Скалли. — Со всем моим уважением, сэр, другого объяснения у меня нет.
      Она спиной почувствовала, как изумился Скиннер. У остальных ее сообщение столь бурной реакции не вызвало. Дэйне захотелось помахать у них перед глазами рукой, проверить — отреагируют ли.
      — Вы верите в паранормальные явления, агент Скалли? — спокойно полюбопытствовал Боннекази.
      Крепкие ребята, подумала Дэйна.
      — Все исключительные случаи, с которыми мне пришлось сталкиваться по работе, — неторопливо, чтобы не сорваться и не брякнуть лишнего, сказала она, — я рассматривала с чисто научной точки зрения. Считаю, что именно поэтому я была приписана к проекту «Секретные материалы» и приставлена помогать агенту Молдеру.
      Ей все же удалось пробить брешь в невозмутимости спецагента Боннекази — он усмехнулся ее словам, чем немедленно вывел ее из себя.
      — Скажите, а помощник директора Скиннер всегда был так же разборчив, как и вы?
      — Простите, сэр. Я не понимаю вопроса, — Скалли в вежливом удивлении приподняла бровь. Родителей, помнится, от подобного фокуса просто распирало от негодования.
      Здесь тоже сработало. Боннекази с трудом удержал себя в руках. На другой стороне стола что-то негромко фыркнул Скиннер.
      — Скажем так… — Боннекази метнул гневный взгляд на без пяти минут бывшего помощника директора. — Согласны ли вы, что ваш непосредственный начальник могли попасть под очарование… под влияние агента Молдера.
      — Нет, сэр, ничего подобного, — с каменным лицом соврала Скалли.
      — Тем не менее, он продолжает ставить вас на дела, связанные со… сверхъестественными явлениями…
      «Ну ладно, дружок. Ты сам напросился».
      — Хочу верить, что помощник директора защищает нас, потому что уважает хороших работников.
      — А вы защищаете его, размахивая косвенными уликами…
      Была б моя воля, с мрачным удовольствием подумала Скалли, я бы размахнулась не уликами…
      — Нет, сэр. Это не верно.
      Договорить ей не дали. Поднялся сидящий справа незнакомый ей человек, пригласивший ее садиться и которого она сначала приняла за секретаря.
      — На этом все, господа, — возвестил он.
      — А я еще не закончила!
      — Нет, вы уже закончили, агент Скалли. Все.
      Она опять оглянулась на Скиннера. Тот опять смотрел куда угодно, только не на нее. Тогда Скалли встала из-за стола и нехотя вышла в коридор.

* * *

      Ну же, Молдер, где тебя носит… Или телефон потерял?
      — Алло?
      — Молдер?..
      — Эй, — услышала она из-за спины. — Я здесь.
      Молдер с телефоном в одной руке и сложенной бумагой во второй стоял сзади.
      — Ты все пропустил, — тут же обрушилась на него Скалли. — Правда, что бы ты ни сказал, это ничего не изменило бы.
      Молдер почему-то был подозрительно бодр и возбужден для пиковой ситуации:
      — Где Скиннер?
      Скалли кивнула на двери кабинета.
      — Лишается работы.
      — Они что, уволили его?
      — Спасибо, что не расстреляли.
      Молдер что-то взвесил про себя, остался доволен. Все-таки он что-то чересчур доволен жизнью. Необычное для него состояние. Особенно, если учесть ситуацию.
      — И воспользовались для этого нами, верно? — сообщил он радостно. — «Секретными материалами».
      Открыл Америку. Поздравляю. Дальше что? Пойдем и напоследок доложим об этом Скиннеру, чтобы он тоже порадовался?
      — …обнаружили его слабое место… Пойти спросить, что ли, где оно у него?
      Это же информация на миллион долларов.
      — …и стали на него давить.
      — Для чего?
      — Чтобы подсидеть нас, конечно. Убери Скиннера, и вся наша защита — фьюить!
      Здорово. Чтобы не взорваться, Скалли отобрала у Молдера бумагу, которой он помахивал у нее перед носом.
      — И на кого это я смотрю?
      — На человека, который вчера ночью угнал машину Скиннера и пытался убить его жену.
      Ну и рыло, чуть было не брякнула Скалли, разглядывая распечатку.
      — Не понимаю. Зачем было заваривать такую сложную интригу? — тряхнула рыжими волосами Скалли. — Дешевле пристрелить.
      — Уже пробовали, — напомнил Молдер. Скалли постаралась не покраснеть. Получилось плохо. — Еще одна попытка была бы слишком очевидной даже для них. И потом, я думаю, что мертвый Скиннер для них опаснее. Лучше пусть живет, барахтаясь в том дерьме, которое они на него вылили.
      — Что это за урод? — Скалли почувствовала, что скоро кончики ушей у нее можно будет использовать вместо спичек, так они горели.
      — Понятия не имею. Дэнни ничего не сумел найти на него. Но не теряет надежды.
      — А как мы его отыщем?
      Молдер наставительно поднял указательный палец.
      — Этот парень, — сказал он, — пешка. А пешка всегда делает первый ход.
      Скалли яростно улыбнулась.
      — Проститутка, — сказала она. — Этот парень нанял проститутку.
 
      Дом номер 1223 по Ганновер-стрит Джорджтаун
      — Прыгун, — равнодушно пояснил шутник в толпе. — Такое всегда случается, когда дождь идет два дня подряд.
      Молдер задрал голову. Скалли последовала его примеру.
      Прозрачный козырек над входом раскололся от сильного удара, но тело застряло на стальных «ребрах». Женщина была похожа на тряпичную куклу.
      — Он добрался до нее первым, — сумрачно откомментировал Молдер.
      Скалли отвела взгляд, почувствовав привычное приближение тошноты — «хреновый же ты врач. Когда научишься трупы без лишних эмоций разглядывать? Патологоанатом-недоучка», — и увидела в толпе зевак, едино застывших с поднятыми к небу лицами, давешнюю темноволосую красотку. Девица опустила голову и тоже увидела федералов.
      — Молдер, смотри!
      Девица попыталась дать деру, смешавшись с толпой, но доблестный воин Быстроногий Лис (он же Хитрый Лис, он же Лис-Призрак) оказался проворнее. Дело закончилось разговором в кофейне. Стеклянную стену заливали потоки воды, сквозь муть которой можно было разглядеть машины на стоянке и немногочисленных прохожих под одинаковыми зонтами. В витрине над головой красотки Джуди карамельно-розовым сияла неоновая надпись. Молдер развлечения ради пытался прочитать, что там написано, но сбивался, одновременно слушая рассказ, так что дальше слова «горячий» не продвинулся.
      — В комнате обычно уже все готово, чтобы получить нужные фото, — Джуди грела руки на чашке с кофе и разглядывала красно-белые клетки скатерти. — Ну, или видеозапись. Или что-то вроде…
      — Джуди, — вклинилась Скалли, — нам нужно, чтобы вы опознали кое-кого.
      Голос Дэйны уже почти звенел от злости. «Елки зеленые, профессионал хренов. Вляпался, как куренок. Нашел, называется, объект для траха». Молдер решил вмешаться:
      — Этот человек нанял Карину? — он положил на стол распечатку.
      Джуди судорожно всхлипнула.
      — Он сказал, что никто не пострадает…
      — Он солгал. — Молдер помолчал и добавил. — Скиннер — не единственный, кого он подставил.
      — Вы хотите сказать, что это он убил Карину?
      — И Лоррейн тоже, — встряла Скалли. — Парень делает уборку в доме.
      Девица водила испуганными очами с одного агента на другого, но, похоже, не видела ни одного из них.
      — Я хочу, чтобы вы организовали встречу с ним, — Молдер опять присвоил себе ведущую партию в дуэте.
      — Я не могу… С ним только Лоррейн говорила…
      — Мне очень жаль, но Лоррейн в настоящее время не может подойти к телефону, — голосом профессионального секретаря возвестил Призрак.
      — Пожалуйста, — умоляюще прошептала Джуди, — не заставляйте меня делать это…
      Влажные губы ее были так мило приоткрыты. Картинка «Красная Шапочка перед Серым волком». «Птичка-лапочка», остервенело подумала Скалли. «Интеллект чуть ниже пояса».
      — Вы подумайте, что он сделал с вашими подругами, — увещевал девицу Молдер. — Мы — ваш единственный шанс выпутаться.
      «И пала она ему на грудь», про себя закончила Скалли. «И полила обильно слезами. И испачкала помадой… И не смотри ты так на меня, все равно вас наедине я не оставлю».
      — Агент Молдер прав, — вслух сказала она. — Если хотите, мы будем с вами до тех пор, пока его не задержат.
      — Я хочу, чтобы вы позвонили ему, — Молдер вынул из кармана «сотовый». Джуди уставилась на телефон, как на гремучую змею, но деваться было некуда. — Скажете ему, что вы боитесь, потому что мы вас допросили. Скажете, что вам нужны деньги, чтобы уехать из города. Встречу назначьте в баре отеля «Амбассадор». Хорошо?
      Джуди взяла телефон, точно гранату, но поскольку он не взорвался, то запищала кнопками, набирая номер. Агенты переглянулись. «Я не могу… только Лоррейн…» — фыркнула про себя Скалли.
      — Алло… Здравствуйте, — призывно, хотя испуг портил эффект, зашелестела в трубку Джуди. У Скалли начали перегреваться катушки. — Это Джуди Фейерли. Возможно, вы меня не помните, но я работаю на Лоррейн…

* * *

      Мужчина с лицом Терминатора внимательно выслушал лепет в телефонной трубке.
      — Одну минуту, пожалуйста, — сказал он и передал «мобильник» сидящему на соседнем сидении седоволосому человеку в темном пальто.
      — Да, — сказал тот в трубку.
      — Ко мне приходили агенты ФБР, — пожаловался в ответ нервный женский голос. — Они спрашивали, что случилось с Лоррейн…
      — И что вы им сказали?
      — Ничего… — в трубке очаровательно всхлипнули. — Я ничего не сказала.

* * *

      Скалли, в вежливом презрении приподняв брови, наблюдала за Джуди. Казалось, что красотка вот-вот разрыдается.
      — Но они перепугали меня до смерти… Молдер одобрительно кивнул.
      — Послушайте, мне нужно хоть немного денег…

* * *

      — Это можно организовать, — покладисто отозвался седовласый в темном пальто.
      — Вы можете со мной встретиться?
      — Где бы вы хотели?

* * *

      — Отель «Амбассадор», — выдохнула Джуди между двумя всхлипами и вопросительно посмотрела на Молдера. Тот поднял палец и беззвучно прошептал «один час». — Через час?

* * *

      — Я недалеко, — сказал человек в темном пальто. — Хорошо, встретимся через час.
      Он посмотрел в окно машины, через которое было видно залитую дождем стеклянную стену кофейни. Дождь был не настолько сильным, чтобы нельзя было разглядеть красно-белую клетчатую скатерть на столе, за которым сидели три человека. Над головой темноволосой красотки сияла карамельная неоновая надпись «Горячий кофе».

* * *

      Идти не хотелось, но он все-таки пришел. Он отрешенно выдержал спор с врачом, о том, что «не надо ее сейчас беспокоить». Пообещал не беспокоить, хотя звучало это по-идиотски, потому что речь шла о человеке, еще не пришедшем в сознание. Он еще не успел забыть специфические больничные запахи, даже палата показалась ему знакомой — все они одинаковые, если вдуматься. Негромко попискивала система, по окну барабанил дождь. Хорошо, что ей по крайней мере не больно.
      — Шерон, — заговорил он. — мне нужно сказать тебе, пока не произошло еще чего-нибудь. Я не подпишу эти проклятые бумаги…
      Он подождал, с удивлением сообразив, что ждет, когда она ответит что-нибудь резкое или обидное, или будет стоять с несчастным видом, чтобы он поскорее почувствовал себя скотиной. Еще больше он удивился, когда оказалось, что ему совсем неважно, что именно она скажет или сделает, пусть только сделает это что-нибудь.
      — На то у меня есть масса причин. В основном, потому что я… только-только начал понимать себя.
      Он опять замолчал. Попробовал заговорить, но не понравились слова, и он некоторое время придумывал их, потом испугался, что ему не хватит времени и опять заговорил, забыв все, что придумал, путаясь и сбиваясь.
      — Кое-что из того, что я видел… насилие и ложь… как люди заставляют друг друга страдать… никогда не мог тебе все это рассказать. Просто не мог.
      Всю жизнь со мной так. Мальчишеское запальчивое решение завербоваться в Бюро, потому что там «хотя бы один честный человек не помешаете. Наверное ты права, и я никогда не повзрослею…
      — Не то, чтобы я перестал верить в работу. Просто… противоречия, с которыми я никак не мог примириться. Приходилось затыкать себе рот только для того, чтобы продолжать выполнять ее. Знаешь, когда я слышу, как люди жизнерадостно болтают об Ираке или Боснии, или о том, что стоит послать куда-нибудь войска просто так, я становлюсь очень-очень злобным. Я не знаю, что значит война для них, для меня она — обрывки униформы на дереве во Вьетнаме.
      А мне просто не хотелось, чтобы ты во всем этом пачкалась. Не вынуждай меня, девочка моя… И пожалуйста, не уходи. Я просто не смогу без тебя.
      Он собрался с силами.
      — Я никогда не говорил того, что должен был сказать тебе давным-давно. Что на самом деле жил я только потому, что знал: я мог прийти домой и лечь спать рядом с тобой. Знал, что мне есть для чего просыпаться на следующее утро, — он наклонился к ней, так чтобы ее лицо оказалось совсем близко. Шерон как будто спала. Я люблю тебя, глупая, подумал он, и отступать стало некуда. Обдирая в кровь руки, он принялся пробиваться сквозь остатки ледяных стен. — Я не знаю, слышишь ли ты меня. Я вообще не уверен, может, тебе до всего этого нет дела. Но, по крайней мере, я сказал то, что хотел.
      Он нагнулся еще ниже и поцеловал Шерон. И услышал не то вздох, не то всхлип.
      — Шерон…
      Пронзительно заверещал датчик системы. Скиннера вынесло в коридор:
      — Кто-нибудь…
      Он поперхнулся. На постели лежала старуха. По подушке рассыпались тонкие седые волосы. Повернув к нему голову она смотрела на него сквозь стекло и — странное дело! — не казалась больше уродливой и страшной. Страшно и непонятно было ее появление здесь, но не она сама. А еще она казалась очень знакомой. Если бы ему раньше пришло в голову присмотреться к ней, он бы заметил это. Так могла бы выглядеть мать Шерон, тупо подумал Скиннер и понял, что лет через тридцать так может выглядеть сама Шерон. Старуха смотрела на него. «Может, она хочет защитить вас», всплыли в памяти слова Молдера… Она хотела, чтобы он подошел к ней, и медленно, очень медленно он вошел в палату и подошел к койке. Женщина протянула ему руку. Не ссохшуюся старческую куриную лапку, а тонкую и такую знакомую ладонь. Он вложил свою руку в эту прохладную ладонь.
      — Послушай меня, — сказала женщина с лицом Шерон.
 
      Чесапик-холл Отель «Амбассадор»
      …Детектив Уолтрос читал газету. Он знал ее уже наизусть и последние полчаса только делал вид, что читает, поглядывая то на часы, то на зависшего у стойки Молдера. Спецагент Молдер пил кофе и чувствовал, что его скоро будет тошнить от одного только запаха этого напитка.
      …Человек с лицом Терминатора вошел в холл отеля и сразу направился к лифту.
      …Скалли сдернула трубку с телефона. В затылок ей дышала Джуди. Обе еще не остыли после спора о том, кто будет охранять свидетеля. Джуди, конечно же, потребовала себе Молдера, Скалли уперлась рогом, и уговорить ее не удалось никому.
      — Взял его?
      — Нет, он еще не пришел. Скалли глянула на часы:
      — Он должен был прийти пятнадцать минут назад.
      — Что происходит? — встряла Джуди.
      — Ничего.
      — Здорово…
      Джуди удалилась с видом оскорбленной невинности. Впервые за все это время она перестала бродить за Скалли перепуганным цыпленком.
      — Может, дождь помешал? — предположила в трубку Дэйна.
      — Нет, — вздохнул на другом конце Молдер. — Этот парень не боится замочиться.
      Скалли прислушалась. Какая-то возня, сопение. Потом все стихло.
      — Молдер, подожди секундочку, — шепнула она и воззвала, — Джуди!
      — Скалли, что случилось? — всполошился Молдер.
      Сердце ухнуло в пятки и решило задержаться там на некоторое время. Дэйна потащила из поясной кобуры пистолет:
      — Молдер, иди сюда. Сейчас. Телефонная трубка легла на рычаг. Отбой.
      …Молдер дунул от стойки, на ходу бросив детективам: «Он наверху!». Все трио помчалось к лифтам.
      …Скалли методично обшаривала комнату за комнатой.
      — Джуди…
      Пока что никого не было. Ни киллера. Ни Джуди. Ни — в худшем варианте — ее хладного тела. В ванной комнате кто-то возился. Скалли, стараясь не грохотать каблуками, подобралась поближе. Топит он ее там, что ли? — мелькнула неуместная мысль.
      Дэйна ногой распахнула дверь, и ее пистолет чуть не уперся в грудь отскочившей от раковины Джуди.
      — Какого черта вы делаете? — поинтересовалась нежная дева ангельским голосом.
      — Извините, — смутилась Скалли. — Я звала вас, но вы не отвечали.
      Джуди вдруг попятилась к стене. Рот у нее глуповато приоткрылся, девица, кажется, собиралась испустить истошный крик.
      — В чем дело?
      «Мой череп издал какой-то металлический звон, похожий на тот, который издает большой медный гонг, когда по нему бьют колотушкой». Ричард С. Праттер. «Танец с мертвецом». Его персонаж знал, о чем говорил. Он с завидной регулярностью получает по многострадальному кумполу минимум три раза на роман. Сейчас в роли колотушки выступила дверь. Роль Шелдона Скотта исполняла Дэйна Скалли, хотя общего между ними было всего ничего — цвет волос и неистребимое желание подставлять голову под различные тяжелые предметы.
      Джуди хотела завизжать, но смогла только еле слышно пискнуть.
      Скалли охнула и в полном соответствии со сценарием опустилась на пол.
      Фокс Молдер и детективы галопом промчались по коридору в направлении 321-го номера.
      Убийца улыбнулся и поднял пистолет.

* * *

      Бедная моя голова, подумала Скалли, прикладывая ладонь к саднящему лбу. Сколько ж можно по одному и тому же месту?..
      Кисловато-остро пахло порохом. В дверях еще стоял человек, опустив руку с дымящимся пистолетом. Собственное оружие Дэйны валялось слишком далеко, чтобы геройствовать. Скалли даже предпочитала не поворачивать головы и не рассматривать пришельца. На всякий случай. Сквозь звон в ушах она услышала, как с треском распахнулась дверь. Кавалерия прибыла, облегченно подумала Скалли и расслабилась. Как-то слишком уж тесно было в ванной комнате. Кто-то хныкал у раковины. Скалли посмотрела в ту сторону, перестала что-либо понимать в этом мире и приготовилась ждать, когда ей все объяснят.
      Команда спасателей в лице встрепанного ошалелого Молдера и запыхавшихся полицейских тупо пялилась на забравшуюся с ногами на раковину и всхлипывающую длинноволосую красотку. А так же на свернувшуюся в углу и потирающую лоб Скалли и на картинно расположенный в самом центре композиции труп человека с лицом Терминатора. Первым оправился от ступора Молдер и вопросительно посмотрел на стоящего на пороге ванной комнаты Скин-нера. Помощник директора задумчиво разглядывал незадачливого киллера, лежащего на полу. И молчал. С этой стороны объяснения, судя по всему, не светили. Тогда Молдер присел возле Скалли, все еще опасливо косясь на труп.
      — У тебя с головой все в порядке? — участливо спросил он.
      — М-мых, — сказала Скалли.
      Джуди никак не могла остановиться и все хлюпала носом, сидя на раковине.
      Скиннер с неописуемым выражением смотрел теперь уже на полицейских.
      Детектив Уолтрос приготовился выслушать мнение помощника директора ФБР о работе полиции, но Скиннер только что-то фыркнул про себя и вышел в коридор. Уолтрос чуть было не поблагодарил его за молчание, хотя ощущение оплеванности все равно осталось.

* * *

      Помощник директора Уолтер С. Скиннер приводил в порядок кабинет, то есть вытряхивал из очередного ящика бумаги, некоторое время недоуменно копался в получившейся груде на столе, потом сметал почти все в корзину. Корзина уже четырежды переполнялась, и вскоре надо будет делать следующий рейс в секретарскую, чтобы скормить «крокодилу» очередную порцию бумаг. Скиннеру было почти жалко ребят из отдела внутреннего расследования, рывшихся в этом завале до него. Впрочем, коллеги исхитрились расцветить липкими лентами весь стол, очевидно, перепутав его с майским столбом. А может, просто в отместку…
      Скиннер как раз отдирал последний кусок ленты от ящика, когда в дверь постучали, и через минуту в кабинет сунула, нос Скалли. Следом ввалился Молдер. Парочка напоминала провинившихся малолеток, причем Скалли вид имела такой, что всем было ясно, что она еще не придумала, чего бы такого убедительного соврать, а Молдер явно намеревался урвать под примирение кусок пирога, хотя и не был уверен в успехе.
      — Сэр?..
      — Заходите, — Скиннер поднялся, и Скал л и сунула ему в руки папку.
      — Наш отчет, — сообщила она. — Хотя вы увидите, что несколько вопросов остались без ответов.
      — Личность человека, которого я застрелил? — наугад предположил Скиннер.
      — Ни по фотографии, ни по отпечаткам пальцев его не удалось найти ни в одной базе данных, — виновато подтвердила Скалли, которой не нравилась незаконченная работа. — Сейчас мы ищем по слепку зубов, но скорее всего ничего не обнаружим. О втором известно, что его телефон был отключен, и…
      Молдер изобразил кислую улыбку и уставился в окно, Скиннер без особого рвения пролистал отчет.
      — … нет никаких записей о его счетах. Скиннер покачал головой:
      — Вы только зря тратите время, агент Скалли. У вас есть труп. Так что приобщите к делу отчет от патологоанатома и похороните его.
      Скал л и собралась было уточнить, что именно ей следует похоронить, труп или дело, но Железный Винни сел обратно за стол, давая понять, что разговор закончен. Скалли открыла рот, потом закрыла и поплелась на выход. Молдер продолжал маяться у окна. Скиннер смотрел на него и думал, что сейчас к нему будут приставать еще с одним вопросом, и он даже знал, с каким, и ради разнообразия он даже знал ответ на этот вопрос, но не имел ни малейшего желания беседовать на эту тему с кем бы то ни было.
      Молдер упрямо смотрел в окно. Что-то в этом было знакомое.
      — Что, какие-то проблемы?
      Скалли немедленно застряла в дверях.
      — Да, — Призрак, не сразу оторвав заоблачный взор от серой дали за окном, сделал шаг к столу. — В отчете еще кое-чего не хватает.
      Началось.
      — Там нет объяснения того, откуда вам стало известно, что произойдет в отеле вчера ночью.
      По отсутствующе-ласковому взгляду начальства стало ясно, что назревает очередной облом. Потом Скиннер отвернулся, и на этот раз отчет вдруг безумно заинтересовал его. Он читал его, как свежевышедший из печати детектив.
      — Я надеялся, — сказал Молдер, — что вы это сами впишете.
      — Боюсь, что не могу этого сделать, — отозвался Скиннер. Потом подумал и добавил. — По крайней мере, сейчас.
      — Почему? — обиделся Молдер. Скиннер вздохнул.
      — Потому что вне зависимости от моего мнения о том, что там произошло, я считаю, что этому мнению не место в официальном отчете, — сообщил он устало.
      — Но, может быть, вы скажете мне? — Молдер застрял посреди кабинета вышеупомянутым столбом. Скиннер даже пожалел, что выбросил липкую ленту. У него появилось страстное желание обмотать этой лентой настырного подчиненного.
      Отцепись ты от меня, беззлобно подумал Скиннер. В следующий раз дам в руки детектор и будешь ползать по всему кабинету в поисках «жучков», прежде чем задавать свои вопросы.
      — Без протокола, — не унимался Молдер. Скалли в дверях попыталась не дышать.
      Выйди она на минуту раньше, и Молдер, возможно, ушел бы осчастливленный. В затянувшейся паузе слишком громко зашуршала бумага под ладонью Скиннера.
      — Прошу прощения, — сказал помощник директора, — но мне нужно еще поработать. ОВС здесь все перевернули вверх дном. Но хочу сказать вам спасибо за то, что вы так быстро закончили расследование.
      Призрак как будто приклеился к месту. Вали отсюда, попросил его про себя Скин-нер. Призрак не шевелился. Пришлось нарочито поперекладывать бумаги на столе. Первой из кабинета вымелась Скалли, ей надо было выпустить пар. Интересно, без любопытства подумал Скиннер, кто пострадает на этот раз?
      Призрак еще раз посмотрел на начальство. Потом удовлетворенно кивнул и удалился. Свой ответ он получил.
      Скиннер еще немного поворошил документы, с трудом удержался от искушения унести на ликвидацию всю кипу разом.
      Потом в ящике стола среди ссыпанных как попало карандашей он обнаружил маленький желтый бумажный пакетик. Вот оно где, оказывается. Он даже не помнил, сам ли он сунул его туда, или это «добрые соседи» отыскали среди бумажных завалов и заботливо положили на видное место. Он вытряхнул на ладонь кольцо — тонкий золотистый ободок — и некоторое время молча разглядывал его, потом в который раз перечел выгравированную на внутренней стороне надпись «С любовью навеки. Шерон». Потом медленно надел кольцо на палец. За окном продолжал лить дождь.

      Дым от сигареты ел глаза. Слишком накурено в комнате. Или слишком долго он всматривается в экран. Но на происходящее там стоило посмотреть. Особенно, когда у заснувшей под боком Скиннера девицы голова сама собой вдруг стала сворачиваться в сторону. И сворачивалась до тех пор, пока не хрустнули позвонки.