Кровавый Ветер умер, когда пулей разнесло мешочек с амулетами.

Но корреспонденты об этом никогда не узнают.

Энни налила себе лимонада.

— Знаете, пожалуй, ни один из моих фильмов не сравнится с этой захватывающей историей. Жаль, что на сей раз я осталась не у дел.

Малдер повернулся к ней и не отводил глаз до тех пор, пока она не покраснела.

— Ну ладно. Если честно, то я до смерти перепугалась и спряталась на кухне. И вовсе мне не жаль. Ну что, теперь вы довольны?

Малдер поднял стакан в ее честь, осушил его и встал из-за стола. Сегодня днем они со Скалли улетают домой, в Вашингтон, и им еще предстоит добраться до аэропорта.

Скалли тоже встала, взяла сумочку, и Малдер заметил, что ей не хочется уезжать с ранчо и расставаться с Энни.

— Фокс? — обратилась к Малдеру Энни. Он не стал ее поправлять.

— А что же случилось с Рэдом?

— Точно не знаем, — ответила за него Скалли. — Наверное, он решил вести свое собственное расследование. В управлении, с тех пор как мы приехали, он почти не показывался. Правда, Спэрроу утверждает, будто общался с ним по телефону. Последний раз Гарсон звонил ему ночью, накануне нашей поездки в Месу.

— Думаю, он тоже отправился в Месу, — мрачно заметил Малдер, достав из кармана темные очки и нацепив их на нос. — Думаю, его скоро найдут. Только навряд ли живым…

«Еще один актер», — подумал он. Ненавистные Рэду уроженцы северо-востока приехали проводить расследование, которое он должен был вести сам. А ему оставалось только делать вид, будто он ничего не имеет против.

Они попрощались. Если бы Малдер не был красный как рак из-за солнечного ожога, он наверняка бы покраснел от удовольствия, когда Энни поцеловала его в щеку и взяла с него слово, что он приедет к ней еще раз — пока она не стала древней старушкой и в силах наслаждаться его обществом.

Они подошли к машине, но, когда Скалли села за руль, Малдер попросил ее минутку подождать и снова побежал к веранде. Энни наклонилась к нему через перила:

— Ну? Вы что-то забыли?

Сняв очки, Малдер махнул рукой в сторону Стены Коночинов и сказал:

— Знаете, там один парень каждый день сидит на горе и жарится на солнцепеке. Может, вы все-таки выберетесь туда и поговорите с ним?

— Поговорю? — удивилась Энни.

— Ну, просто мне это вдруг пришло в голову.

— Я не вернусь туда, Фокс. Если вы об этом.

— Да я вовсе не об этом, — с невинным видом ответил он. — Просто еще один парень, которого там считали святым, оказался вором и убийцей. А ведь детям он нравился…

Энни молчала.

— И потом, — продолжил Малдер, надевая очки, — кто сказал, что святыми могут быть только мужчины?

Когда они выехали на дорогу, Энни все так и стояла на веранде, и Малдеру почему-то показалось, что она не скоро уйдет оттуда.

Только когда Скалли свернула на шоссе, он заговорил:

— Удивительно, правда? Я про Кровавый Ветер.

— Малдер, я это все еще пока перевариваю, — без тени улыбки ответила Скалли.

— Не сомневаюсь.

Вскоре за окнами замелькали редкие дома. Постепенно их становилось все больше, и они становились все выше. А шоссе все оживленнее. Скалли долго и упорно состязалась сначала с подрезавшим их пикапом, а потом с древним и предлинным «кадиллаком», водитель которого, по всей видимости, не ведал, что предельная скорость движения на магистрали сто километров в час.

Километра через два, взглянув на Малдера, Скалли спросила:

— Думаешь, ему нужна была власть? И именно потому, что он был не в ладу с миром, в котором жил?

Малдер молчал.

— Малдер?

— Да, — ответил он наконец. — В основном поэтому. Власть равняется уважению. На эту уловку попадаются многие из тех, у кого нет ни того, ни другого. Сиола спрятался на складе, потому что знал, на что способен Ник. А…

— Но это же не уважение, Малдер, а страх.

— Некоторые люди не могут, а порой и не хотят видеть разницы.

Их обогнал фургон: из открытых окон громыхала музыка.

— Признание, — продолжил после паузы Малдер. — Власть равняется уважению, равняется признанию.

— Равняется страху, — тихо добавила Скалли.

Малдер согласился. Согласился он и с тем, что убийство и его мотивы крайне редко бывают такими простыми, как это кажется на первый взгляд. Они могли обсуждать эту тему всю дорогу до Вашингтона и вряд ли сумели бы найти исчерпывающий ответ.

Точный ответ мог дать только сам Ник Ланая.

— Как по-твоему, Скалли, что случится, — спросил Малдер, когда они уже подъезжали к аэропорту, — если тому, кто займет место Ве-ладора, придет в голову подобная идея? Ведь Ланая не знал, что именно происходит в киве. О чем-то он догадался, о чем-то узнал от ничего не подозревавшего старика, ну а все остальное сообразил сам. Что, если один из шести решит использовать свою власть не во благо?

Скалли молчала.

Малдер и сам не знал ответа на этот вопрос.

Он знал одно: Ник никогда бы не остановился. Он бы и дальше убивал тех, кто ему не нравится, кого он невзлюбил безо всякой видимой причины. И все сходило бы ему с рук — ну кто поверит, что Кровавый Ветер существует?

Малдер смотрел на город, спешащие куда-то машины, медленно заходящий на посадку лайнер…

Старцы, конечно, мудры, но ведь они не боги и могут ошибаться.

«Вы только представьте себе, — думал он, — какая власть у них в руках. Представьте, какая это страшная сила!»