Женщина за рулем - как первокурсница с шэритом в руках.
      Женщина за штурвалом - ничуть не лучше.
      – Госпожа ведьма, левее!
      – Ага! Йыр его возьми - не поворачивается!!!!
      – Госпожа ведьма, должен! Сильнее!
      – Да не поворачивается он!!!
      – Давайте я помогу!
      – Ты меня за идиотку держишь?!! Я сама!
      Фрель, недовольно обернувшийся на наши злобные препирательства, изменился в лице и заорал что было мочи:
      – Иньярра, врупт рааз квыров, СКАЛЫ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
      Одним резким, уверенно-привычным движением, совсем непохожим на мои вдохновенно-бестолковые рывки, он провернул штурвал, в последний момент выводя корабль из-под хищно оскалившихся влажными утесами скал… Выровнял судно, убедился, что оно снова бодро вскинуло нос, уверенно вспарывая водную гладь, и ме-е-едленно обернулся на нас с рулевым. Нехорошо так обернулся… И ещё более недобро спросил:
      – Ну, и кто же догадался дать…этой… ей штурвал?
      Рулевой, проспоривший мне четверть часа за штурвалом ещё неделю назад - мы все поджидали удачного момента, чтобы капитан не заметил - виновато потупился. Но Фреля столь искреннее, хотя и безмолвное проявление полного раскаяния не удовлетворило:
      – Где были твои мозги?!! Да она же как будто в первый раз штурвал увидела!!!!
      – Ну, в первый, - обиженно проворчала я, отметив, что ко мне лично взбешенный Фрель в принципе не обращается. Дурной знак. - Ну и что?
      – Ну и то, Иньярра, - разъяренно повернулся он ко мне, - что ты мне только что чуть корабль не разбила! Впрочем, это же сущие пустяки в масштабе мировой революции, не так ли?!!!
      Меня даже передернуло от столь едко-злобного сарказма. Не ожидала я такого от пирата, честно признаться…
      – Брось. Не разбила же. И вообще, неужели ты думаешь, что я бы позволила "Лирте" врезаться в скалы?
      Пират, уже чуть поостынув, смерил меня презрительно-намешливым взглядом:
      – И что бы ты, интересно, сделала?
      Я притворилась очень задумавшейся:
      – Ну… Например, можно было бы дематериализовать скалы… Или телепортировать корабль… Или…
      – Стоп! - удивленно перебил Фрель. - А почему же ты ничего этого не сделала?
      Я пожала плечами:
      – Не успела: ты подскочил и начал вопить, как девица, ненароком заглянувшая в мужскую баню. Я-то его, - кивок в сторону рулевого, - попугать чуть-чуть хотела.
      Фрель насмешливо сощурился, осторожно, с завораживающей угрозой в движениях приближаясь ко мне:
      – Ах, попугать?
      – Ага, - я медленно, по бортику отступала от подходящего с нехорошей ухмылочкой на губах пирата. Тот двигался быстрее, спокойней и уверенней, как… хищник. Знающий наверняка, что жертве не уйти… - Фрель, ты чего?
      – Ничего, - он усмехнулся, ловко переступая через брошенный на палубе канат, о который я запнулась. - Так, попугать кое-кого хочу…
      – Э-эй! Мы так не договаривались!
      – Да ну? - он, уже не изображая из себя терпеливого охотника, кинулся на меня, широко раскинув руки, словно летящий с крыши бодрый самоубийца. Я с оскорбленным воплем увернулась и зигзагами помчалась от пирата, с трудом лавируя между мачтами и всем хламом, наваленным на полу. Пират со зловещим хохотом бежал следом, догоняя меня без особых усилий. Может, я бы ещё и побегала от него минут пятнадцать, отбиваясь простейшими пассами, сбивающими противника с ног, но не вовремя подвернувшийся под ноги ящик поставил жирную точку в моих жалких потугах "сделать" пирата на его же территории. В ноге что-то глухо хрупнуло, голень прошила резкая боль. И везет же мне сегодня на травмы!
      Флибустьер, подскочивший сзади, подхватил меня на руки и потащил к борту, не обращая ни малейшего внимания на мои злобные выкрики и вопли.
      – Фрель, трать-тарарать, опусти меня сейчас же!
      – Ага, жди! - иронично отозвался пират, быстро подходя к корме, усаживая меня на борт - и несильно толкая в спину.
      – Эй, лестницу киньте! - приглушенно раздалось снизу.
      – Гвыздбр фрахк, лодка!!!!!!! - крепко выругался Фрель, но было уже поздно: у меня в ушах свистел ветер, а что-то темнеющее внизу приближалось со скоростью курьерского поезда…
      Удар, вспышкой адской боли отозвавшийся в левом виске и теплой вязкой струйкой заскользивший вниз…
      Вода…
      Темная, почти до черноты темная, сдавливающая грудь свинцовой тяжестью саркофага… Холодная, обдающая леденящим душу дыханием студеной смерти, запускающая колючие парализующие волю и мышцы щупальца в пальцы, грудь, виски…
      Я даже не пытаюсь что-то сделать, шевельнуть рукой или ногой, рвануться наверх, к жизни и воздуху - просто тупо погружаюсь с скользкий металл моря, послушно и равнодушно принимающий меня в свои объятья, и глупо провожаю остановившимся взглядом уплывающее куда-то далеко небо…
      – Иньярра!!!
      Чья-то гибкая, легкая тень отделяется от силуэта корабля там, наверху, и почти без брызг, стрелой врезается в воду неподалеку от меня.
      Какого ляда? Кто ещё пытается там добиться от меня чего-то, недодобитого при жизни? Опоздали, господа! Можете подать жалобу в письменной форме с пометкой "до востребования"… Кворр, что за мысли в голову лезут? Перед смертью они должны быть вечными и возвышенными!
      Нет, ведьма, как жила не по-человечески (а чего ещё от ведьмы ждать?) - так и помрешь… Как дура!
      Это "дура" полоснуло по лицу, словно плетка, мгновенно отрезвив затуманенное сознание и выгнав тело из состояния безразличной отрешенности. Сердце глухо тревожно стучало, рвалось из груди, требуя кислорода. Я резко дернула руками и ногами, сбрасывая с плеч тянущий вниз и сковывающий движения плащ. Левую ступню прожгла стремительная, мгновенная, взрывающаяся в оголенных нервах боль. Гвыхт ларма!!!!
      – Иньярра!!!
      Темная тень в несколько мощных гребков достигает того места, где я погрузилась в воду, и ныряет, стремительно приближаясь ко мне.
      Я, в свою очередь, рвусь к ней из последних сил, вдруг осознав, что всегда больше всего в жизни боялась быть утопленной - смерти хуже почему-то и представить себе не могла.
      "Ты плохо кончишь!" - неизменно твердили в унисон наставники в Храме да и вообще все, у кого я рано или поздно училась по жизни. Что ж, не спорю: я кончу плохо. Заколют разбойники на тракте, сожгут "добродушные" верующие во главе с фанатичным священнослужителем, сотрут в порошок подлые завистники на очередной магической дуэли (а у меня без них и месяца не проходит)… Но - "утопят друзья в шутку"?!!!! Это даже не звучит, гритх мирьют!!!! Какая позорная смерть!!!
      Гибкая черная фигура наконец-то достигает меня, путаясь в прядях черных тяжелых волос, обхватывает под грудью и, сделав знак, чтобы я расслабилась и не мешала своими ущербными движениями, начинает медленно, но верно выгребать на поверхность…
      В голове шумит, немыслимые волны отчаяния со зловещим грохотом обрушиваются на побережье усталости и равнодушия, сознание утекает, как песок сквозь пальцы, багровым пятном расходясь по воде. Мой спаситель пытается свободной рукой закрыть мой глубоко рассеченный висок, чтобы кровь терялась не так быстро, но я только отрицательно мотаю головой: всё равно без толку - и с поражающим даже меня саму упорством считаю на глаз оставшееся до поверхности расстояние…
      Две сажени… Одна…
      Аршин…
      Половина…
      Пядь…
      Легкие обжигает резкий толчок упругого холодного воздуха и, не в силах справиться с этим, новым, шоком, я теряю последнюю волю, а с ней - и сознание.
      В голове глухо щелкает, как будто кто-то тронул неведомый выключатель света - и темнота…
      …Сознание возвращалось медленно. Стучало огненным колоколом в голове, с ехидцей расползалось по кровеносным сосудам и глухо пощелкивало избытком несброшенной магии на кончиках ногтей. Горло саднило, в груди хрипло перекатывалась проглоченная в принудительном порядке и не до конца выкашлянная вода. Подушечки пальцев зудели.
      Словом, "лучше бы я умер вчера"…
      Чуткая ладонь коснулась моего лба и отпрянула пугливым птичьим крылом. Послышался плеск, звук слегка отжимаемого полотенца - и на лоб мне опустился ледяной компресс. Нельзя сказать, что меня так уж осчастливила мокрая лягушка на голове, да и сбегающие по вискам и щекочущие шею струйки тоже благодушия и удовлетворенности своей судьбой не прибавляли, но при попытке возмутиться из моего горла вырвался лишь сиплый стон, только утвердивший кого-то возле моей постели в мысли, что мне недолго осталось и необходимо скрасить последние минуты никчемной ведьминской жизни дюжиной компрессов. Я, тихонько заскулив, покорилась судьбе…
      Окончательно проснулась я только на рассвете, когда солнышко запустило первых лучиков-диверсантов через щель в занавесках, и те шаловливо заплясали по моим сомкнутым векам.
      Итак, значит, я в каюте Фреля - нигде больше на корабле окон нет. Это его личная страсть: провожать закаты и встречать рассветы, а учитывая, что занятие для капитана пиратского брига не слишком-то серьёзное и способное подорвать авторитет, приходилось делать это не на палубе (как делала я, наплевав на все авторитеты и иже с ними), а в собственной каюте.
      Я, глубоко вздохнув, открыла глаза и, едва слышно зашипев, села на кровати. Всё тело ныло, в горле свербели первые признаки перспективной простуды, левый висок разрывался от боли. Когда я осторожно коснулась его кончиками пальцев, боль стрельнула от одного виска к другому, хлестнув жесткой плетью по глазам. Пришлось оставить попытки самоизлечения до ближайшего зеркала.
      В кресле дремал Фрель, одной рукой придерживающий пустой стакан с потеками зелья на стенках, а в другой сжимающий полотенце, которое, видимо, снял с моего лба. Даже во сне вид у него был виноватый.
      Я сползла с кровати, завернулась в простыню и огляделась в поисках одежды. Ни платья, ни сапог видно не было, а черный шелковый плащ встрепанной птицей прикорнул на спинке кровати. За неимением лучшего, я торопливо завернулась в него и подошла к какой-то карте на стене.
      Что за карта, какие моря и земли на неё нанесены, я понятия не имела и, честно признаться, никогда не интересовалась. Единственное, чем она меня так привлекала - тем, что была застекленной и в ней худо-бедно, но всё-таки отражалась моя постная физиономия. Вот и сейчас меня куда как больше интересовал рассеченный висок, чем Крынское Море, злодейски перекатывающее огромные валуны волн на пергаменте.
      Кожа вокруг припухла, хотя сама ранка была не такой уж глубокой и моих опасений не вызвала, тем паче, что её уже обработали чем-то обеззараживающим, пока я спала. Словом, жить пока буду.
      Я осторожно прикрыла висок чашечками ладоней и медленно погрузилась в бархатную тьму, покачивающуюся на волнах тупой ноющей боли. Ярко-белый целительный луч, вспоровший её, как клинок вспарывает ветхий атлас, чуть отклонился от цели и, ударившись о невидимую преграду, не растекся тягучей животворной энергией, а заметался испуганным птенцом в клетке темноты.
      Голову расколола острая, дикая боль, замеревшая бессильным воплем на губах, расплескавшаяся ужасом в расширенных зрачках, пронзившая всё кукольно неподвижное, пригвожденное к полу тело. Будь на моем месте любая другая ведьма - и исход был бы очевиден: мгновенная смерть от болевого шока. Но я, к счастью, не "любая другая".
      Я выругалась, резко опуская руки и выныривая на поверхность реальности. Все мышцы меленько дрожали, не в силах сразу прийти в себя от скрутившего их спазма. Раны на голове - самые опасные и болезненные - лечить самой практически невозможно: слишком велик риск.
      Но я рисковала. Неизменно рисковала, зная о какой-то странной, появившейся у меня где-то пару-тройку месяцев назад способности "выходить" из скрученного болью тела. Словно тело отдельно и сознание отдельно.
      – Доброе утро, - мягко донеслось из-за спины.
      – Доброе, - машинально отозвалась я, мысленно отказываясь от повтора попытки. Спасибо, одной хватило. Уж лучше Таю попрошу.
      – Ты как? Живая?
      Я, с сомнением усмехаясь, подошла к Фрелю и присела на подлокотник его кресла. Тот догадливо обхватил меня за талию рукой, чтобы не свалилась.
      – Ну… Пока - живая… А что? Ты сомневался?
      Тот горько скривил губы в подобии улыбки:
      – Ещё бы! Когда я тебя вчера вытащил, вообще все думали, что это конец: бледная как смерть, голова разбита, сердце едва-едва бьётся. Потом ничего, вроде откачали. Лодыжку вправили. Где ты её, кстати, вывихнуть умудрилась?
      Я возмущенно тряхнула волосами, уставившись на него с видом оскорбленной гарпии: "Либо кто-то сейчас резко осознает свои ошибки, либо я за себя не ручаюсь!!!".
      – А кто, интересно, за мной по всей палубе носился, так, что все мачты тряслись?!! Из-за кого я упала? А?!??
      Фрель осторожно отодвинулся от рассерженно заворошившихся прядей волос, искрящихся на кончиках. Магия простенькая, но впечатление производит неизменно.
      – Так, получается, что я виноват?
      – Ну не я же!!!!
      Фрель восхищенно присвистнул в стиле "наглость - не второе счастье, она попросту образ жизни, призвание и судьба", но протестовать не стал.
      Я тоже прикусила язык: чего теперь злиться, если сама виновата? Никто меня не просил лезть к штурвалу или убегать от Фреля. Ну, позлился бы, покричал - ну и что?
      Я решительно тряхнула головой и поднялась на ноги. Фрель исподволь опасливо глянул: сержусь или нет. Я шутливо запустила руки ему в волосы:
      – Ладно, на первый раз прощаю. Живи пока. Но чтобы больше…
      – Да я-то что?! Моя хата с краю, ничего не знаю!! - торопливо замахал руками Фрель, выражая полную готовность содействовать любой авантюре.
      – Вот и молодец, - машинально заключила я. - Кстати, а одежду-то мою вы куда задевали? Боюсь, если я заявлюсь к проверяющей комиссии в одном плаще, они это не оценят как шутку юмора. У них, понимаешь ли, с юмором туговато.
      – Сушится. Её твой ворон сторожит, - послушно откликнулся Фрель. А я-то всё думала, куда мой Велир задевался. Он на корабле обычно с плеча не слезал - воду недолюбливает. - Так принести её тебе?
      Я задумчиво скользнула взглядом по дощатому полу, своим босым и уже зябнущим ногам и решительно кивнула:
      – Тащи. И Велира зови. Только пираты пусть лучше не приходят. Я злая и голодная, как упырица в полнолуние, так что, боюсь, без инцидентов не обойдется.
      Фрель быстро вышел, потягиваясь на ходу, и вернулся через пару минут, держа в руках моё платье и сапоги. Велир жизнерадостно хлопал крыльями у него за плечом.
      – Отвернись! - приказала я, сбрасывая плащ и торопливо ныряя в платье. Прохладный креп заструился по бедрам, слетая вниз четырехклинной юбкой. Шнуровку пришлось затянуть заклинанием, резанувшим болью по рассеченному виску. Но не Фреля же просить помочь надеть платье! В очередной раз понимаю, что наличие камеристки у любой мало-мальски знатной дамы на некоторых Ветках - не роскошь, а необходимость…
      – КАПИТАН!!!! - заорали на палубе. - КА-ПИ-ТАН!!!
      Мы с Фрелем, не сговариваясь, кинулись наружу. Велир суетливо вертелся над моей головой, надоедливо каркая. Пришлось усмирить его малоуважительным:
      – Тихо ты! - и сгрести в охапку.
      Птица обидчиво фыркнула и умолкла, мстительно располосовав мне руки когтями. Мне ничего не оставалось, как с руганью пересадить его на плечо.
      На палубе сгрудилась почти вся команда, уставившаяся на небо с таким видом, будто оттуда вот-вот должна была прилететь манна небесная.
      – Что такое? - недовольно спросил Фрель. - Кто меня звал?
      Пираты торопливо скучковались, оставив разбираться безотказного Туора. Тот же, пожав плечами, протянул руку и ткнул пальцем в небо:
      – Смотрите!
      Фрель приложил руку ко лбу, защищая глаза от бьющего без промаха солнца, и честно всмотрелся в высь:
      – Ну и что там?
      – Так если б мы знали, мы бы вас не звали! - обидчиво откликнулся Туор, отходя к остальным. - Оно вроде бы ничего-ничего, а потом ка-а-ак грохнет!!!
      – Что грохнет-то?! - уже выходя из себя, добивался от подчиненных Фрель. - Пушечный залп? Молния? Гром?
      Небо вдруг прорезала ярко-оранжевая струя огня, тут же закутавшая перистые облачка в вуаль едкого дыма. Пираты заорали, попадав на палубу ничком, Фрель инстинктивно отшатнулся и выругался. Я же, отметив мысленно точку, послужившую, по моему мнению, источником огня, всматривалась не вверх, а на восток, упорно не отзываясь на провокационные вопли и затыкая самых упрямых заклинанием.
      Фрель осторожно подошел и мягко коснулся моей руки:
      – Что там? Что-то видишь?
      Я досадливо покачала головой: не мешай, мол.
      Фрель догадливо отошел, выругал растерявшуюся команду и разослал всех по рабочим местам, загнав сменившихся с поста и законно отдыхающих в трюм.
      На бесстыдно, пронзительно голубом небе проглянуло салатово-пушистое пятнышко. Такое вполне себе безобидное, на диво почему-то знакомое, хотя и абсолютно нелогичное пятнышко, способное при случае фугануть испепеляющей струей пламени. Ещё пара секунд - и пятнышко стало очертаниями напоминать большую и довольно неуклюжую птицу, уверенно взявшую курс на мой Храм.
      И тут-то до меня дошло.
      – МАСМЕД!!!! - загремел над морем мой усиленный заклинанием, сказительский голос. Фрель с ужасом кинулся к сдуревшей ведьме, решившей во всеуслышание выдать местонахождение его пиратского брига, но я только отмахнулась от него, как от надоевшей первокурсницы. - МАСМЕД!!!!!
      Дракончик, чьи очертание уже ясно рисовались на фоне неба для острого ведьминского глаза, радостно дрогнул и закружил над морем, выискивая источник голоса. Я резко вскинула руку над головой, бабахнув в небо салютом. Масмед радостно взревел, устремляясь к Лирте с бодростью проголодавшегося упыря, завидевшего одинокую, больную на голову девушку, разгуливающую ночью по буеракам и кладбищам.
      Через несколько секунд рядом с кораблем плюхнулся на воду дракон, жизнерадостно замахавший мне крыльями и устроив отличный душ для всей раскрывшей от удивления рты команды. Пираты пришли в себя, выругались, но жаловаться не посмели. Кто станет жаловаться ведьме на её дракона, подлетающего, как собачка, по команде?!
      – Инни!!!! - радостно завопил Масмед. - Доброе утро!!!!
      – Доброе! - рассмеялась я.
      Это для меня шестьдесят лет, что мы с ним не встречались - много, безумно много. А для него это сущая ерунда, не стоящая даже лишней чешуйки возле носа - определителя драконьего возраста. Масмед остался всё таким же жизнерадостным, милым, шаловливым ребенком, не помнящим моё имя до конца и способным очертя голову ввязаться вслед за мной в любое приключение.
      – Ты здесь откуда? - спросила я, выставляя блок от непрерывно летящих на меня брызг. - И, кстати, если не сложно - прекрати так сильно плескаться: мне платье и без того всю ночь сушили.
      – Не сложно, - согласился дракончик, осторожно усаживаясь на воду и удерживаясь на её поверхности без видимых усилий, и, подумав, добавил: - Извини.
      – Ничего, переживу, - легко простила я. - Так ты здесь откуда?
      – Я узнал от Ильянты, что ты здесь! - важно пояснил Масмед и, тревожно оглядевшись по сторонам, добавил громоподобным шепотом: - Подслушал, как она ругалась, вообще-то…
      Я ускользающе улыбнулась: голова была занята уже другим. Тем, как бы мне произвести на комиссию, ревизирующую Срединный Храм, наилучшее впечатление. Такое, чтобы они навсегда зареклись связываться с его Хранящей.
      – Слушай, Масмед, а как насчет ма-а-аленькой шалости? - как бы невзначай поинтересовалась я, поглаживая перья ревниво ластящегося Велира.
      – Шалости? - глазенки дракона загорелись таким знакомым игривым огоньком. - А какой?
      Я двусмысленно прокрутила кольцо на пальце:
      – Какой? Ну… Такой совсем невинной шалости…
      Фрель, проницательно глянув на меня, лукаво усмехнулся:
      – Эх, Иньярра, не хотел бы я оказаться среди представителей Гильдии…

* * *

      Рассвет ласково золотился по небу, на краешек горизонта заглянуло яркое, неестественно желтое солнышко, выстлав небосвод пшенично-теплыми лучами. Громада Храма величественно опустилась на загодя заботливо расчищенную площадку, не шелохнув ни травинки вокруг - словно Храм просто встал и стоял здесь всю свою жизнь, никуда не отлучаясь.
      Две ведьмы-Хранящие терпеливо приветствовали комиссию по проверке Храма, но вот, собственно, Хранящей Срединного Храма среди них не было, что настораживало. Уж она-то… - как там её? Иньятта? Инарра?… - должна бы стоять в первых рядах.
      – Доброе утро, рильт, - с нейтральной улыбкой на губах склонилась в полупоклоне одна из ведьм, приветствуя начальника комиссии - мага пятой степени Гридъяра. - Мы просим прощения за вынужденную задержку: Хранящая Срединного Храма риль Иньярра придет приветствовать вас через несколько минут.
      Даже если она и лгала, Тилорь этого отследить никак не могла. Может, и вправду придет. А может - они и сами не знают, где она есть. Риль Иньярра в Гильдии пользовалась дурной репутацией нравной и самовольной ведьмы, мало считающейся с приличиями и традициями. С такой станется уехать куда-нибудь из собственного Храма во время ревизии: она, говорят, была не слишком-то счастлива, узнав о скором визите представителей Гильдии.
      Свежее цветеньское утро бодрило, пробираясь прохладными сырыми струйками воздуха под куртку и рубашку. Гридъяр терпеливо ждал Хранящую, решив не портить отношения с порога (в Гильдии их предупредили, что это чревато); две ведьмы стояли, глядя в разные стороны, но время от времени телепатически переговариваясь: Сказительницы и не такое умеют; Тилорь тихо мерзла. И все упрямо делали вид, что так оно и должно быть.
      И тут в их мирную компанию было внесено смятение: едва-едва появившееся на горизонте над скалами зеленоватое пятнышко стремительно разрослось в рослого дракона, с ревом выдохнувшего струю раскаленного синего пламени. Тварюга лихо развернулась в вираже над Храмом - и пошла на посадку, взметнув тучу пыли.
      – Что это?!! - оторопело вскрикнула Тилорь, торопливо прикидывая, какой бы блок выставить от пыли. Пока она думала, было уже поздно: в глаза и в нос попало столько, что она отчихивалась ещё две минуты.
      Ведьмы же, по крайней мере внешне, были сплошное спокойствие.
      – Это? - отозвалась та, что была с рыжими волосами. - Думаю, это риль Иньярра.
      Вторая Хранящая уже торопливо шла к дракону, по крылу которого так ловко, словно только этим и занималась целыми днями, сошла-съехала Хранящая Срединного Храма риль Иньярра.
      – Где… - "тебя леший носил" было мужественно проглочено Таирной, модифицировавшись в нейтральное: - ты так задержалась?
      Риль Иньярра между тем спокойно тряхнула расплескавшимися по плечам черным шелковым дождем волосами:
      – Я-то? Да, так, ерунда: горного духа приструнила, - небрежно обронила она, но так, что никто ни на минуту не усомнился, что так оно на деле и было, и, повернувшись лицом к терпеливо поджидающим Гридъяру и Тилори, добавила: - Доброе утро, господа! Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго?
      – Нет, что вы, - галантно отозвался Гридъяр. - Мы телепортировали всего четверть часа назад и имели удовольствие пообщаться с риль Тиарной и риль Ильянтой.
      – Что ж, тогда, думаю, вы не заскучали, - лукаво улыбнулась черноволосая ведьма.
      Взъерошенный ворон, покружив над головами чужаков, привычно угнездился на её плече.
      Довольно обычный на вид черный шелковый плащ лежал на её плечах королевской мантией, под ним при ходьбе, когда привольно развевались полы, виднелось вишневое легкое платье с золотой отделкой. На ногах - черные кожаные сапоги на шпильках, запястья увешаны звенящими браслетами, в уши вдеты золотые длинные серьги, тонкие пальцы унизаны изящными кольцами, явно надетыми не только ради красоты. Может, аура у ведьм и сильнее, да и ступеней мастерства не существует, но артефактами они не брезгуют. Особенно - хорошими артефактами.
      В целом вид у ведьмы был… ведьминский. В наиболее классическом значении этого слова. Сейчас уже и из чародеек мало кто так одевался, переходя на более удобные штаны и куртки вместо старинных плащей и длинных юбок. Хотя, с другой стороны, за модой никогда не угонишься и единственный способ выделяться и привлекать внимание - обладать постоянным, ярким стилем. В этом ведьме отказать было нельзя.
      И где-то глубоко в душе Тилорь даже призналась себе, что Хранящая ей, пожалуй, симпатична. Призналась - и сразу же отругала саму себя. Представительница Гильдии на ревизии нового Храма должна быть непредвзятой и объективной и оценивать Храм даже скорее с критической точки зрения. Ещё не хватало плохо зарекомендовать себя на одном из первых же заданий!
      Запутавшись в собственных симпатиях-антипатиях пополам с чувством вины, Тилорь приветствовала ведьму небрежно и даже слегка сердито. Но та ничуть не обиделась, только искоса глянула лукаво-понимающим взглядом, словно прочитала или угадала тщательно экранируемые мысли. Подобная осведомленность Тилори совсем не понравилась.
      – Итак, с чего же мы начнем? - деловито начал Гридъяр, давая понять, что с официальными приветствиями покончено и пора переходить к делу.
      – С чего вам угодно! - пожала плечами риль Иньярра. - Насколько я помню, в присланной мне бумаге было указано, что вы имеете право ревизировать всё, что сочтете необходимым, так что вам и карты в руки!
      – Но вы, по крайней мере, окажете нам честь сопровождать нас? - насторожился Гридъяр.
      Ведьма смерила его долгим пронзительным взглядом. Тилорь поежилась: она бы такого не выдержала. А Гридъяр ничего, молодец.
      – Разумеется, окажу, - наконец ответила ведьма и слегка поклонилась. Какая-то кошачья грация, вкрадчивость проскальзывала во всех её движениях. Словно, стоит её испугать - и она взовьется на верхушку осины черной тенью, не задумавшись ни на миг. Впрочем, заглянув в глаза ведьме, Тилорь поняла, что испугать такую чем-то было бы весьма проблематично.
      – Прошу вас! - пригласила Хранящая и отправилась в Храм, указывая дорогу.
      Стены, источавшие могильный холод, уходили вперед огненной лентой вставленных в железные кольца факелов, выхватывающих клочья каменного пола. Впрочем, факелы давали больше едкого дыма, сплошным потоком струящегося по подвалу, чем тревожно-оранжевого света.
      Но их провожатая, нимало не смущаясь ни холодом, хотя на её плечах лежал только шелковый тонкий плащ, ни темнотой, ни дымом, бодро простукивала пол деловитыми каблучками. За всю дорогу она ни разу не оглянулась, чтобы проверить, идут ли за ней Тилорь, Гридъяр и присоединившаяся к ним с некоторым опозданием Таррэ. Видимо, это подразумевалось само собой.
      Каменные плиты, выстилавшие путь, не были ни раскрошившимися, ни покрытыми плесенью. Какая-то строгая, суровая красота проглядывала в этом малогостеприимном коридоре, уходящим, казалось, на десятки верст вперед.
      – А куда мы, собственно, идем? - наконец не выдержала окончательно промерзшая Тилорь, обращаясь к черной тени, почти сливающейся с темнотой коридора.
      Ведьма обернулась.
      – Мы идем в подземелья, - ровно ответила она и довольно миролюбиво пояснила: - Скоро Храм взлетит - и осмотреть их станет невозможно. Думаю, будет логично начать снизу и постепенно подниматься - так вы сможете осмотреть весь Храм.
      – Разве в вашем Храме есть подземелья? - спросил Гридъяр, не сумев скрыть удивления.
      – Да.
      – Но как это возможно? - поразился маг.
      – Как могут быть подземелья в летающем Храме?!! - поддержала его Тилорь, ощущая, что её разыгрывают, как семнадцатилетнюю студенточку.
      – Этого не может быть! - авторитетно заявила Таррэ, вызывающе уставившись на Хранящую.
      Не любит она её. Леший знает, за что, но не любит. Да и та не пылает к чародейке вечной неугасимой страстью.
      – Невозможно. Я знаю, - не стала спорить ведьма. Ускользающая полуулыбка едва коснулась её тонких губ. - Но, боюсь, никто пока не сообщил этого подземельям.
      Гридъяр склонил голову в полупоклоне, признав свою ошибку. А ведьма невозмутимо продолжила:
      – Впрочем, если их "быть не может", то мы их можем и не осматривать.
      – Нет, что вы, - торопливо покачала головой Тилорь. - Пожалуйста, пойдемте дальше: очень любопытно взглянуть.
      Ведьма безмолвно развернулась и снова устремилась в хитросплетения коридоров. Ворон, глухо хлопая крыльями, устремился за ней. Следом потащилась порядком продрогшая комиссия, которую здесь встречали, казалось бы, довольно гостеприимно, но прохладно. Типа "если друг оказался вдруг и не друг, и не враг - а так".
      Наконец в пределах видимости появились златокованые ворота, верхний край которых не был виден, утопая в густом дыме чадящих факелов. Ведьма приостановилась, подождала, пока шаги троих магов не замрут за её спиной. И одним взглядом легко толкнула тяжеленные створки, распахнувшиеся с услужливой готовностью.
      – Добро пожаловать в подземелья! - пророкотал под высокими сводами сильный, чуть гортанный голос Сказительницы. В груди Тилори что-то сладко ёкнуло при звуке этого голоса, но она тут же взяла себя в руки. Что ещё за глупости такие?! Она приехала работать, а не пускать по кругу рог с терпким вином и слушать горьковато-пряные песни под гитару. Именно туда, в теплый круг, выхваченный ночным костром, звал этот голос.
      Вокруг тянулись бесконечно длинные широкие полки, уставленные всем возможным и невозможным. Пугливо сжималось сердце, не верящее, что вот тут, буквально в двух шагах - дверь в Пустоту. Дрожали пальцы, чуть не роняя склянку с консервированным ядом тарантула.
      – Мы обязаны абсолютно всё тут осмотреть!!! - восторженно заявила Таррэ, радостно и неверяще оглядываясь по сторонам. Она, по-видимому, просто мечтала найти в Срединном Храме как можно больше недостатков и составить просто разгромный отчет. И за эти подземелья с таким восторгом схватилась лишь по той простой причине, что держать все содержащиеся здесь артефакты, ингредиенты, амуницию и прочее в образцовом порядке просто невозможно. Многие магические предметы обладают волей и, пожелай они потеряться, - за ними не уследит ни один кладовщик.
      – Осматривайте, - легко согласилась ведьма, щедрым жестом обводя подземелья. Слишком легко. Подозрительно легко.