ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Замок Кощея располагался посреди огромной чашеобразной впадины и казался выкованным из цельного куска мрака. Черные гигантские стены, черные островерхие башни, упиравшиеся в небо, ни светлого пятнышка, ни отблеска.

Под стать этому мрачному сооружению выглядела окружавшая его равнина, напрочь лишенная какой-либо растительности. Не видно было ни единого деревца, ни чахлого, ни мертвого, не росли кустарники, не было и травы. Голая, безжизненная пустошь. И камни, всюду высились крупные камни, почему-то довольно равномерно заполнявшие все свободное пространство.

На подступах к долине горы неожиданно резко обрывались крутыми откосами, будто обрубленные гигантским мечом. Единственный пологий склон ложился под ноги, и это-то внушало наибольшее беспокойство: что может быть проще – перекрыть этот единственный и к тому же узкий проход?

Распорядившись набрать сушняка, Воисвет повел отряд вниз. Шли медленно, с превеликой осторожностью, но спуск прошел на удивление мирно, и ближе к вечеру они уже стояли в долине. Саженях в двадцати-тридцати от них высились первые ряды камней. За ними, верстах в десяти, вздымались к облакам черные стены замка.

– Привал, – объявил Воисвет. – Соваться в замок вечером или ночью нет смысла.

– Сомневаюсь, что внутри этого гадюшника мы заметим разницу между днем или ночью, – сказал Горяй. – Но днем, конечно, будет как-то сподручней.

– Смотрите!

Берсень с криком бросился к камням.

– Куда, Берсень?! Назад! – заорал Воисвет. Однако маг уже подбегал к ближайшему валуну.

– Смотрите все! Это же не камень! – Берсень ткнул в него рукой. – Это ведь рука, это нога, это меч! Это окаменевшие воины!

Какое-то время путники молчали, пораженные увиденным. Очертания расплылись, словно камень плавился от сильного жара, но все еще без особого труда можно было различить окаменевшие лица людей, перекошенные гримасами боли и ярости. Это было настоящее кладбище. Кладбище героев, каждый из которых превратился в памятник самому себе.

– Берсень! – заорал Воисвет. – Отойди оттуда! Быстро!

Маг с трудом оторвался от этого завораживающего зрелища и, понурив голову, вернулся назад.

– Надо сказать, это производит впечатление, – процедил Горяй.

– На то и расчет. – Воисвет пожал плечами. – Хотя я не уверен, что это люди. На месте Кощея я бы настроил обычных изваяний.

– Нет, я чувствую магию, – глухо заметил Берсень. – Это люди.

– Ну магия не магия, надеюсь, никто не собирается повернуть? Нет? Тогда давайте готовиться к ночлегу. Доспехи не снимать.

После ужина Берсень направился к валунам, но близко подходить не рискнул, застыл в десятке шагов поодаль. Он понимал, что кладбище было не просто кладбище. Перед ним находилось наглядное свидетельство мощи Кощея. От кладбища веяло магией огромной силы, и, как отчетливо ощутил Берсень, эта сила еще теплилась в окаменелостях.

– Берсень!

Резкий голос Деженя прервал его размышления, и юноша вздрогнул от неожиданности.

– Ты! – Маг облегченно выдохнул. – Что это ты подкрадываешься как тать?

– У меня разговор к тебе.

Берсень почувствовал напряжение в голосе Деженя.

– Кажется, я догадываюсь… – начал было маг, но лучник его перебил:

– Зачем ты мучаешь сестру?

– Что? Я? Мучаю? Что ты говоришь?

– То, что происходит на самом деле! – резко ответил Дежень. – Она чуть с ума не сходит, бросается на всех, а он изображает из себя невинность.

– Я ничего не изображаю. – Ошеломленный напором Деженя, молодой человек несколько растерялся. – Я хотел с ней поговорить, уже давно.

– Ну так поговори!

– Хорошо-хорошо. Я поговорю, но ты должен меня понять. Ирица мне очень дорога.

– Что? Что ты сказал?

В голосе Деженя прорезался гнев, и Берсень замолчал. Что-то было не так с лучником. Маг нутром чуял, что Деженя в действительности беспокоит что-то другое. Не сестра, не ее отношения с Берсенем, а что-то хотя с ними и связанное, но все-таки нечто иное.

– Я ведь, наверное, влюбился в твою сестру, – признался маг.

– Влюбился? – Теперь ошеломленным казался Дежень.

Берсень молчал, не веря своим глазам. Всегда холодный и невозмутимый лучник словно дал трещину. Он выглядел сильно взволнованным, и видеть его таким было непривычно и странно.

– Ты хочешь сказать, что влюблен в мою сестру? – Дежень быстро взял себя в руки, и его голос вновь звучал ровно и невозмутимо.

– Да, а что здесь плохого? Или ты против?

– Нет, не против, – медленно ответил тот. – Я не против. Но если так, тебе тем более следовало с ней поговорить.

– Хорошо, я так и сделаю.

– Вот и молодец. – В голосе Деженя вновь звенела сталь.

Он развернулся, и Берсеню стоило усилий удержаться от лишних вопросов. Ему показалось, что Дежень и сам не знает об истинной причине своего беспокойства. То, что угнетало его, сидело очень глубоко и не спешило показываться на глаза даже самому Деженю.

Весь день Булыга терзался от тоски. Еще вчера Велена хлопотала возле него так, будто он, по меньшей мере, находился при смерти. Но уже утром он ее не узнал. Девушка молчала как рыба и почти не смотрела в его сторону. Обнаружив, что все полученные им раны благополучно зажили, Велена довольно грубо сорвала повязки, вынудив его стиснуть зубы, и поспешно удалилась.

Ее поведение ввергло Булыгу в состояние полной растерянности. Вздумай кто напасть, богатырь далеко не сразу вспомнил бы о том, где он находится и что нужно делать.

Из этого ступора его вывел сотник. Подсев к нему во время ужина, Горяй шепотом поделился своими подозрениями относительно чувств, питаемых Веленой к богатырю. Слова Горяя согрели измученную душу Булыги. Воспрянув духом, он дождался конца ужина и подошел к Велене.

– Велена, я хотел сказать… – начал он и замолк. Вся его заранее подготовленная речь пошла насмарку. Стоило взглянуть ей в глаза, стоило приметить ее легкое волнение, и богатырь остолбенел. Велена тотчас взяла себя в руки, а Булыга принялся гадать – видел, не видел. Вздрогнула она или нет, и если вздрогнула, то почему?

А может, и не было ничего, может, ему все пригревалось? Он и в человеческих чувствах-то разбираться не умеет, а уж в женских…

– Я внимательно слушаю тебя, Булыга, – напомнила ему Велена.

Напомнила таким ледяным тоном, что богатырь едва не ушел в расстроенных чувствах. Внутри все закипело. Кто же это, в самом деле? Он же витязь, в конце концов, а дрожит пред ней как лист осиновый!..

– Ну дело в том, что ты… Я хотел, в общем, спросить… Помнишь, ты сказала, что я… что ты… ко мне… – Булыга отчетливо понимал, что говорить следует нечто иное, но ничего поделать уже не мог. – Я вот хотел узнать, это правда?.. Или уже нет?

Велена долго и внимательно изучала его лицо. Наконец улыбнулась:

– Это все, что ты хотел сказать?

– Не совсем, но… – признался богатырь и не смог больше выдавить ни слова.

– Вы, богатыри, все такие косноязыкие? Или ты какой-то особенный?

Он с ужасом ощутил, как краска заливает лицо, но с ответом так и не нашелся. Только промычал что-то невнятное. Однако Велена понимающе закивала:

– Да, видно, мечом ворочать оно куда легче, так ведь?

– Да уж конечно! – прорвало-таки Булыгу. – Мечом это просто, чуть подучился – и ежели силенки есть, куда как просто. А ежели враг нагрянет, так, бывает, намашешься, откуда что берется. А вот говорить-то я не очень обучен.

– Однако, помнится, в корчме-то ты неплохо языком чесал, – усмехнулась Велена.

– Так то другое, – смутился он. – То ж просто треп был пустопорожний.

– Я так и поняла. Ну ладно, что с тобой делать-то, милый? – Она вздохнула. – Ты все молчишь и молчишь… Может, мне за тебя сказать?

Он не очень-то понял, что она имела в виду, но на всякий случай кивнул.

– Так ты, Булыга, наверное, влюблен в меня?

Он затаил дыхание. В ее голосе послышалась насмешка, богатырь было нахмурился, пытаясь сообразить, не надо ли ему все же уйти, наконец чуть ли не против воли ответил:

– Ну я бы не сказал…

Он вдруг со страхом сообразил, что говорит что-то не то, и торопливо выпалил:

– Да! Да! Велена! Я… без тебя… Ну…

Он поперхнулся, закашлялся, и Велена с удовольствием хватила кулаком по его спине:

– Видимо, жить без меня не можешь?

– Да! Да! Да!

Велена притянула его к себе и поцеловала. И тотчас утонула в его объятиях.

– Осторожнее, – заметила она, улыбаясь. – Не с драконом, чай, схватился.

Лучащийся от счастья взгляд Булыги скользнул в сторону. Его переполняла невероятная энергия. Он готов был прямо сейчас и чуть ли не голыми руками сокрушить замок Кощея и, если нужно, поубивать хоть сотню самих Кощеев!

Назло богатырю, окрестности пустовали. И как Булыга ни напрягал зрение, ни одного, даже самого завалящего чудовища отыскать не удалось.

Уже несколько разочарованным взором Булыга оглядел своих, так, на всякий случай, и тотчас же зацепился за Берсеня. Хмурясь и кусая губы, маг выговаривал что-то Ирице, отчего девушка делалась все мрачнее и мрачнее.

Бурлившей в богатыре радости могло с лихвой хватить на десятерых, так что он никак не мог вытерпеть, чтобы кто-либо из его друзей находился в столь подавленном состоянии.

– Велена, глянь-ка, – шепнул он, – Берсень сам не свой, чего-то у них там не ладится. Надо бы помочь.

– Да ты что! Мухоморов объелся?

Велена вцепилась ему в рукав. Кипевшие в душе Булыги чувства читались на лице, но встревать в чужие дела Велена считала совершенно излишним.

– Не надо им мешать. Они сами разберутся, – тихо сказала она. – Если любят.

– Ты точно уверена? – вздохнул богатырь. – Друзьям ведь надо помогать.

– Только не сейчас.

Укладываясь спать, Берсень напряженно размышлял. Он никак не мог выбрать момент для беседы с Ирицей, к тому же не придумал, с чего начать разговор. Да и не успел ничего придумать. За спиной послышались шаги, но поворачиваться маг не стал. Он знал, что это Ирица. В некоторой растерянности он принялся сосредоточенно разглаживать складки на одеяле.

– Эй, что с тобой? – Ирица легонько коснулась его плеча. – У меня такое ощущение, будто я сделала что-то не так. Ты на меня обиделся? Но за что?

– В этом нет твоей вины. Дело во мне. Его взгляд стыдливо скользнул по земле.

– Поэтому ты избегаешь меня? – без обиняков спросила она.

– Я? Ничего подобного!

– Но ты даже посмотреть не хочешь в мою сторону! Неужели я настолько тебе противна?

Берсень немедленно вскинул взгляд.

– Нет, ну что ты. Ты очень красивая, Ирица. И ты мне очень… Ну, очень нравишься… Но… Я устал сегодня, да, я очень устал…

– Нравишься? Это все, что ты можешь сказать?

– Нет, почему же. – Юноша замялся. – Я бы мог многое сказать, но просто сейчас не время, Ирица, пойми! Сейчас не время для этого!

– Для чего – этого?

Ирица подалась вперед, их уста сомкнулись и не размыкались довольно долго. Наконец Берсень чуть ли не силой вырвался из ее объятий.

– Нет! Ирица! Нет! Я так не могу! – В его голосе прозвучало отчаяние. – Мне нельзя так! Даже если я люблю тебя, это ничего не изменит.

– Любишь? Это правда? – Ирица расцвела прямо на глазах.

– Да, это правда. – Берсень вздохнул. – Я люблю тебя. Но я… Я не имею права любить.

– Это ничего, Берсень, это все ерунда. Это пройдет. Зачарованная волшебными словами, она потянулась к нему, но Берсень чуть ли не оттолкнул ее.

– Ты не слышишь меня, Ирица! – воскликнул он.

– Я услышала главное, любимый, остальное не имеет значения.

– Для тебя – возможно. А для меня имеет, и весьма значительное.

На ее сияющее лицо упала тень.

– Что случилось, Берсень? Если мы любим друг друга, что может помешать нам?.. Или… Или ты дал какой-то обет?.. Другой женщине? – В глазах Ирицы появился ужас.

– Обет? Да, можно сказать и так. – Юноша вздохнул. – Но женщины тут ни при чем.

– Ни при чем? – Ирица улыбнулась. – Но тогда что?

Берсень ответил не сразу. Долго вглядывался куда-то в пространство, наконец перевел взгляд на нее.

– Помнишь, я говорил, что мечтал стать воином. Так вот, я сказал неправду. Я не хотел этого говорить никому.

– Ничего страшного, думаю, нам всем есть что скрывать, – торопливо вставила она.

– Но тебе скажу, – продолжил маг, не обратив на ее слова внимания. – Тебе я просто обязан сказать. Я не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. Я всегда хотел стать магом. И я усердно учился. Наш дом стоял на окраине деревни. Жители обеспечивали нас едой, а отец врачевал их время от времени. А потом… Потом была она. Ее звали Нежана. Она жила в этой деревне, и мы иногда встречались. Всегда тайком, потому что ни ее родители, ни мой отец не одобряли этого. А потом пришли они. Я не знаю, какая связь была между набегом разбойников на деревню и атакой мага на отца, да и была ли она вообще… Но эти события совпали.

Он замолчал, кривя лицо.

– Может быть не надо рассказывать, есть вещи, которые…

– Надо, Ирица. Юноша подарил ей взгляд, полный боли и тоски.

– Ты знаешь, я ведь верил в собственное всемогущество. Я верил в силу магии и власть ее над миром. Но эти разбойники доказали обратное. Магия не быстрее меча. Я не сумел защитить ее. Да, я убил одного разбойника. Сжег по всем правилам, как учил отец. Но затем меня оглушили. Ударили клинком плашмя по голове. Они не хотели меня убивать. Даже несмотря на то, что я убил их товарища. Они презирали меня, колдуна-недоучку. А потом заставили смотреть на то, что они делали с Нежаной.

Он снова замолчал, в глазах его застыла ненависть.

– Они ушли, оставив меня в живых. Тогда же я поклялся, что найду и убью их. А еще, что научусь владеть клинком. Ну а потом уже, вернувшись домой, я нашел своего отца.

Они долго молчали, прежде чем девушка решилась задать вопрос:

– Ты нашел обидчиков?

– Нет. Спустя пару лет я даже не мог вспомнить их лиц. Возможно, та шайка, в которую я попал, состояла именно из них. А может, и нет. Я уже ничего не помнил!..

– Я понимаю твои чувства, мои родители тоже погибли рано. Прости, Берсень, но я не понимаю, почему ты избегаешь меня. Неужели ты зарекся встречаться с женщинами?

– Нет. Не так. Попробуй понять, я ведь все-таки маг, а значит – я должен сохранять холодный и ясный ум, не отягощенный страстями.

– Холодный, ясный… Может, лучше сказать – трусливый ум? – Ирица подскочила, закусив губу.

– Прости, Ирица. – Берсень вновь уткнулся взглядом в землю. – Я просто боюсь. Боюсь за тебя. Боюсь, что не смогу тебя защитить.

Девушка мигом подсела к нему, гнев стремительно перерос в жалость.

– Всего-то? Ну, это уж точно ерунда. Я могу защитить нас обоих.

Он выдавил из себя улыбку:

– Это неправильно. Я так не могу. Я должен…

– Ничего ты не должен. – Она придвинулась ближе. – Но если ты думаешь, что из-за твоих заумных мудростей я позволю разрушить наши чувства, ты ошибаешься.

Она говорила что-то еще, но маг почти не слушал. Он просто любовался ею, наслаждался каждым ее движением, жестом.

– Чему ты улыбаешься? – она нахмурилась. – Ты меня слышишь вообще? Берс…

Юноша больше не мог сдерживаться. Притянул ее к себе и прервал слова поцелуем.

– Да, Ирица, наверное, я все-таки люблю тебя.

– Наверное?

Она лукаво улыбнулась, сделала движение, словно хотела вырваться из его объятий, но маг, хотя и видел, что это не всерьез, удержал ее.

– Люблю, Ирица, – он вздохнул, – и ничего не могу с собой поделать.

Покончив с ужином, Воисвет огляделся и не сдержал усмешки. Велена и Булыга, Берсень и Ирица расположились в сторонке и тихонько ворковали, не сводя друг с друга глаз. Удалился и Горяй, правда пока в гордом одиночестве, однако, судя по его ожидающему взгляду, это должно было длиться недолго – солнце уже скребло брюхом по горному кряжу.

Рядом с князем остался только Дежень.

– И на что они теперь годятся? – с горечью спросил князь.

– Завидуешь?

Князь поморщился:

– Что за бред?! Где-нибудь в другом месте, может, и позавидовал бы, но здесь, в двух шагах от логова… – Он покачал головой. – Все это очень некстати.

– Не думаю. – Дежень улыбнулся. – Может статься, это окажется их лучшей добычей.

– Всему свое время! – резко отозвался князь. – Ты хоть понимаешь, что караулить придется только нам?

Дежень кивнул.

– Три-четыре часа для отдыха мне более чем достаточно, так что тревожиться не о чем. Завтра мы все будем в хорошей форме.

– Если оно будет, это завтра, – проворчал князь, укладываясь спать. – Ты будешь первый на страже.

– И все-таки ты завидуешь, – сказал Дежень едва слышно.

Но князь услышал.

– Дурень! Чему я должен завидовать? Чему? Я три раза был женат! У меня с десяток наложниц! Трое сыновей стали воинами! Чему я должен завидовать?

– Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что ты отправился сюда не за деньгами и не за славой.

Воисвет долго буравил лучника разъяренным взглядом, но потом вдруг успокоился:

– Думай что хочешь. Я не собираюсь спорить или что-либо объяснять первому встречному. И вообще, не мешай мне спать.

– Ладно, спи. Только вот не думал, что, проведя с тобой несколько недель, останусь первым встречным. Впрочем, чего еще от князя ждать. Не удивлюсь, если после этого дела ты же меня и повяжешь. А потом вздернешь на какой-нибудь сосенке.

– Заткнешься ты или нет?! – прорычал Воисвет. – По-моему, это ты завидуешь этим придуркам!

Дежень рассмеялся:

– Да, я завидую. Немного. Самую малую малость. Но в отличие от тебя, раздувшегося от самомнения и ощущения собственной непогрешимости, я не стыжусь это признать.

Воисвет выхватил меч.

– Ты умоешься кровью, вор! – процедил он. Но Дежень даже не коснулся оружия.

– Прошу прощения, я не хотел тебя оскорбить, – спокойно сказал он. – Я погорячился. Зато теперь я вижу, что ты все-таки человек, а не ходячий истукан.

– Если ты думаешь, что меня можно оскорбить и отделаться извинениями, ты ошибаешься! И если ты не возьмешь оружия, я заколю тебя как свинью!

Он шагнул вперед, но на его плечи легли тяжелые ладони Булыги. Рядом выросли Берсень и Ирица.

– Что с вами? Воисвет? Дежень? – Берсень заглянул в лицо каждому. – Что стряслось?

– Возможно, это магия Кощея? – заметила Ирица, ловко выдернув меч из рук Воисвета, безуспешно пытавшегося разомкнуть объятия Булыги.

– Очень может быть. – Берсень задумался.

– Какая, к демону, магия! – заорал Воисвет. – Что, Кощей тянул за язык этого придурка?.. И отпустите меня, наконец! Не стану я об него руки марать.

Дежень отошел в сторону. Невдалеке, облитые лунным светом, молчали каменные воины. Лучник усмехнулся. Вот уж кто идеальные собеседники, Вот уж у кого стальные нервы, кто не хватается за меч при каждом удобном случае!

Задумка Деженя в общем-то удалась. Теперь, после удачно разыгранной ссоры, наедине с князем его не оставят. И хотя бы на сегодняшнюю ночь их бдительность не будет притуплена любовными утехами.

Так что Воисвет был прав. Сейчас не самое удачное время для чувств. Завтра их ждал очень тяжелый день, а значит, встретить его надлежало во всеоружии.

Несмотря на удавшийся замысел, радости он не испытывал. Это его не удивило. Уже давно его не посещали какие-либо сильные чувства. Ни страх, ни ненависть, ни уж, тем более, любовь. И жизнь, и смерть в равной степени перестали его волновать.

Он не мог с точностью сказать, когда это произошло. Но сильно подозревал, что все началось с того памятного случая в храме много лет назад. Тот день выдался тяжелым: он едва не потерял сестру, узрел живого бога – впрочем, а бывают ли они мертвые? – и получил от него кое-что в дар. Возможно, именно с этого все и началось. Возможно, именно тогда он стал терять ощущение жизни.

Но было еще что-то. Дежень вдруг ясно понял, что ссору с князем он затеял не только чтобы поднять их бдительность. Было что-то еще, что-то внутри него. Какое-то странное чувство. Он настолько забыл о том, как это – чувствовать, что никак не мог осознать, что именно его беспокоит.

Он понимал только, что это как-то связано с сестрой, с Ирицей, забота о которой, пожалуй, и составляла смысл его жизни последние годы.

Это было как-то связано с Ирицей и Берсенем. Их отношения почему-то раздражали его. И это было странно. Маг, конечно, не был подходящей парой сестре, однако Дежень не собирался вмешиваться в ее жизнь. Если Ирица счастлива с этим магом-недоучкой, совет им да любовь.

Так почему же и что грызло его изнутри? Что наполняло его сердце странным, полузабытым чувством? Чувством, имени которому все еще не мог подобрать.

Дежень обвел взглядом каменные фигуры и улыбнулся. У них, пожалуй, много общего с ним. Холодные и равнодушные, они почти такие же, как и он.

А затем улыбка медленно сползла с его лица. Ему показалось, что положение каменных истуканов несколько изменилось. Он двинулся вперед, вглядываясь в сумерки, и остолбенел. Фигуры и впрямь шевелились! Каменная плоть таяла, и сквозь нее все отчетливей проступали человеческие черты.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

– К оружию! – закричал Дежень. Рука по привычке нырнула за спину, но верного лука, с которым он обычно не расставался и ночью, на месте не оказалось. Дежень чертыхнулся – если уже лук забывает, похоже, в голове у него и впрямь начались серьезные неполадки. Он метнулся к вещам.

Кладбище окаменелых воинов стремительно превращалось в огромную армию. Армию героев, ибо здесь не было простых воинов. Большинство не уступало Булыге ни ростом, ни шириной плеч, но были и настоящие гиганты, возвышавшиеся над остальными как взрослые над детьми.

– Уходим. – Воисвет оглянулся, и лицо его застыло. Пологий склон, которым они спускались в долину, дрожал, вспучиваясь каменными глыбами. Через считанные секунды дорога оказалась надежно перекрыта выросшими из земли скалами.

– Берсень! – заорал князь. – Делай что-нибудь!

– Я не успею, – тихо сказал маг. – Прежде чем я уберу хоть одну скалу, нас сомнут.

– Делай, демон тебя раздери! – прошипел Воисвет. – Расчисти нам дорогу! А мы уж как-нибудь продержимся!

– А если он обрушит скалы и под нами? – буркнул Горяй. – Я бы предпочел сложить голову в бою, а не в пропасти!

– У тебя будет такая возможность, – пообещал Воисвет. – Горяй, Булыга и Дежень – со мной. Остальные – во второй ряд, прикрывайте мага. Берсень?

– Я попытаюсь.

– Только делай что-нибудь! Мы дадим тебе столько времени, сколько будет нужно!

Ожившие воины не спешили нападать. Медленно поворачивались на месте, оглядывались, проверяли оружие и снаряжение, иные ощупывали себя, точно проверяли – не сон ли это. Движения их были замедленны и неуверенны, словно они забыли, каково это – быть живыми.

Прошло несколько минут, прежде чем их внимание обратилось к путникам. Сотни хмурых взглядов ощупали людей с головы до пят.

– Может быть, они нас не тронут? – дрогнувшим голосом спросила Ирица. – Ведь их врагом тоже был Кощей.

– Хотелось бы верить, – отозвался Берсень. – Но я чую могучую волшбу, Ирица. И вряд ли их вернули к жизни просто так, безо всяких условий.

– Но кто? Ведь Кощея нет в замке! – едва не закричала девушка.

– Да, так нам говорили, но если они ошиблись? Или обманули нас? – откликнулся Воисвет.

Он стоял на шаг впереди всех с мечом на изготовку. Глаза искрились злостью.

– Это может быть и не Кощей, возможно, сработало какое-нибудь охранное заклятие или он оставил кого-то стеречь замок, – задумчиво заметил маг.

– Проклятье! А ведь Рослав ничего нам не сказал, – сказал Горяй. – И вряд ли бы он со своим магом одолел эдакую прорву. Почему же Кощей или кто-то там поднял эти каменюки против нас?

– Хороший вопрос, но не ко времени! – Князь резко обернулся. – Если выживем, тогда и поразмышляем!.. А пока, Берсень, хватит разговоров, убери наконец скалы!

Армия шевельнулась. Воины не переговаривались между собой, не переглядывались, но почти одновременно шагнули вперед, будто по команде.

Вначале они двигались очень медленно и несколько неуклюже. Но с каждой секундой шаги становились все четче и уверенней, и они все больше напоминали людей, а не ожившие статуи.

Когда первые ряды оказались в нескольких саженях, Воисвет закусил губу и выдвинулся вперед. Его взгляд зацепился за одну из фигур в первом ряду. Доспехи, походка, надменное лицо выдавали человека благородного происхождения.

– Ты! – проревел Воисвет, тыча в него пальцем. – Ты ведь не простой наемник? Уверен, ты верой и правдой служил своему отечеству, хотя и не знаю, какому! Так кому же ты служишь теперь? Кощею проклятому? Тому, кто засадил тебя в камень на века?

Лицо воина чуть дрогнуло, но он продолжал идти.

– Воины!!!

Князь запнулся, удивленный, что его голос загрохотал по всей долине.

– Давай, князь! – прошипел ему в спину Берсень. – Я помогу!

Воисвет едва не выругался. Все, что он хотел, так это отвлечь врага хоть на минуту, чтобы дать Берсеню возможность подготовить заклятия. Но этот недоделанный маг взялся усиливать его голос!

– Убью придурка, – прошептал он, а затем, уже во весь голос, продолжил: – За сколько вы продали свою честь, воины?! Сколько золота обещал вам Кощей за нашу смерть?.. А ведь мы идем за тем, за чем когда-то и вы шли! Но уж мы-то дойдем! И нас не остановит никто! Даже вы, забывшие честь и совесть!

Его голос гремел с такой силой и уверенностью, что князю начинало казаться, будто он и впрямь сможет их остановить.

– Кощей, верно, обещал вам жизнь? – гремел Воисвет. – Это и есть цена вашей чести, герои? Недорого же вы берете!..

– Сотни лет мы провели здесь, не живые, не мертвые, знаешь ли ты, каково это? – раздался чей-то глухой голос.

– Нет, но я хочу знать другое. Что вы скажете своим детям и внукам? Как будете смотреть в их глаза? Как будете жить после этого?

Человек, в котором Воисвет угадал благородную кровь, остановился первым. Остановился в нескольких шагах. Рядом с ним стали останавливаться и другие.

– Мое имя Буривой. Некогда меня звали Буривой Справедливый, – тихо сказал он. – Твои слова жалят почище пчел!.. И вот что я скажу – я не запятнаю честь даже ценой жизни!

Он повернулся лицом к воинам.

– Этот человек прав! – Он повысил голос. – Мы стояли здесь так долго, что забыли очень многое! Но неужели мы забыли честь, друзья? Неужели нашим детям и внукам будет стыдно нас вспоминать? Неужто мы сами своими же руками отдадим победу Кощею?

Его голос громыхал, ничуть не уступая Воисвету. Но князю почему-то казалось, что магия Берсеня на этот раз ни при чем.

– Эти люди перед нами – наши дети и внуки, наши потомки! И я, Буривой Справедливый, беру их под свою защиту!

Армия застыла. Воины хмурились, многие подходили к Буривою и становились плечом к плечу. Многие, но далеко не все. Большая часть войска осталась на месте.

А затем из задних рядов выдвинулся воин. Огромный, в полтора человеческих роста, закованный в тяжелые доспехи, отчего он больше походил на ожившую башню, нежели на человека. В руках покоилась гигантская секира.

– Честь, совесть, все это сказки для недоумков! – загрохотал он. – Я не собираюсь торчать здесь еще тыщу лет! Мое имя Хагвар Неустрашимый, и я уничтожу каждого, кто посмеет стать у меня на пути!

Ему уступали дорогу, замешкавшихся он отпихивал сам. За его спиной пришло в движение все оставшееся воинство. Когда Хагвар застыл напротив Буривоя, губы его с трудом, точно забыли как это делается, сложились в улыбку.

– Уйди с дороги! Или я растопчу тебя!

– Остановись, – сказал Буривой. – Если тебе неведома честь, подумай о том, что они, быть может, приходятся тебе правнуками!

Улыбка гиганта сделалась шире.

– Правнуками? Эти слабоумные коротышки – мои правнуки?! Но даже если и так, что ж, пусть они докажут свое родство! Если они и вправду мои правнуки, они победят. А если нет…

Хагвар взмахнул секирой. Буривой легко уклонился и ударил в ответ. Вокруг с железным лязгом и скрежетом закипела битва.

Сторонников Буривоя оказалось меньше, но сражались они куда как слаженней. Воисвет с товарищами был заключен в плотное, состоявшее из нескольких рядов кольцо воинов, и строй этот не разрывался ни на миг.

Когда же Воисвет и Булыга попытались выбраться вперед, их мягко вытеснили обратно.

– Это наш бой, – сказал один из воинов. – А ваш поджидает там.

Он ткнул мечом в сторону замка.

– Скажи свое имя, воин, мы принесем весточку твоим родным, – шагнула к нему Ирица.

Тот покачал головой:

– А как же остальные? Ты сможешь передать весть о каждом? Вам нет нужды в наших именах. Просто помните о нас. Помните, что ваши деды и прадеды не посрамили воинской чести!

Разразившаяся в долине битва изрядно напугала Иву, прятавшуюся глубоко под землей. Однако боялась она не за себя, ибо сражавшимся воинам не было дела до неживых, они и сами-то мало отличались от нее.

Но бушевавшие наверху волны могучей волшбы время от времени докатывались и к ней, и она очень хорошо представляла себе, сколь могучий маг вызвал к жизни это огромное войско. И сколь ничтожны силы противостоящих ему людей, среди которых находился милый ее сердцу Горяй.