Унификация и типовое проектирование обогащают арсенал конструктора не только решениями, ранее найденными КБ, в котором конструктор работает. Для ЗИС-3 подходящего тормоза с переменной длиной отката в наших архивах не нашлось. В поисках обратились к конструкциям других КБ. Наиболее рациональной и подходящей оказалась схема тормоза отката 122-миллиметровой корпусной пушки А-19 образца 1931 года, конструкцию которой разрабатывал артиллерийский инженер Владимир Николаевич Дроздов. Ее и применили для ЗИС-3.
      Процесс создания для ЗИС-3 тормоза с переменной длиной отката наглядно показывает, какими окольными порой путями идет конструкторская мысль к наиболее простому и потому единственно верному решению.
      Калеганов справился с поставленной перед ним задачей, хоть не обошлось без осложнений. Опытный образец пушки собрали, испытали стрельбой. Все агрегаты работали безотказно, кроме противооткатных устройств. Началась доводка процесс кропотливый, выматывающий. После каждого выстрела конструктор отмечал у себя в записной книжке длину отката, затем вносил коррективы в конструкцию. И снова - стрельба, снова - корректировка. Калеганов уже был близок к завершению своей работы, когда мы обратили внимание, что пушка при выстреле ведет себя довольно устойчиво. Это натолкнуло на мысль; а нельзя ли вообще отказаться от тормоза с переменной длиной отката? Идея чрезвычайно заманчивая; в этом случае для ЗИС-3 почти не нужно было переделывать противооткатные устройства ЗИС-2, лафет которой был к тому времени многократно испытан. Но как это скажется на кучности стрельбы? Ведь задачи противотанкового и дивизионного орудия различны. ЗИС-3 должна вести огонь по дальним целям, поэтому угол возвышения у нее 45 градусов, а не 25, как у ЗИС-2.
      Ответ можно было получить лишь стрельбой на войсковом полигоне. Решили начать программу испытаний со стрельбы по щитам для проверки кучности. Установили тормоз на постоянную длину отката, сделали первую счетную группу выстрелов на дистанции 500 метров. Результаты отличные. Повторили стрельбу расхождений нет. Расчет показал, что кучность боя нашей ЗИС-3 с постоянной длиной отката не уступает кучности боя Ф-22 УСВ. Проверка с дистанции 1000 метров подтвердила вывод.
      Калеганов быстро догадался, для чего предпринята эта проверка, и, возможно, на мгновение огорчился: получалось, что вся его работа впустую, тормоз с переменной длиной отката не нужен. Но пушка - это общее детище. И все, что ведет к ее упрощению, радует всех: орудие будет надежнее. Но тут выяснилось, что при стрельбе с максимальным углом возвышения выбранная нами длина отката такова, что необходимо делать подкоп между станинами.
      Решение было найдено только благодаря тому, что тактико-технические требования на ЗИС-3 мы вырабатывали сами и, следовательно, вольны были их изменять. Рассказывая о работе над пушкой Ф-22 УСВ, я упоминал, что максимальный угол возвышения 45 градусов, обусловленный военными в ТТТ, не казался нам технически обоснованным. При 45 градусах действительно достигается наибольшая дальность стрельбы, но корректировать такую стрельбу трудно, так как разрывы осколочно-фугасных снарядов за 12-13 километров почти неразличимы. В то же время чем больше угол возвышения, тем сложнее конструкция орудия. Рациональным является угол не в 45, а в 37 градусов. Дальность снижается всего на 700 метров, а пушка становится заметно проще.
      Увеличение высоты линии огня на 50 миллиметров и введение постоянного отката упрощало систему, но зато повлекло за собой конструктивные изменения некоторых агрегатов лафета. В свою очередь это требовало перекомпоновки практически всей системы. Работа была поручена конструктору А. Е. Хворостину, который к тому времени провел общую компоновку целого ряда артиллерийских систем в других КБ. Александр Евгеньевич выполнил задание быстро и тщательно. Мимо его внимания не ускользнул ни один элемент конструкции, а ведь ему пришлось решать ряд кардинальных задач: изменение верхнего станка, крепление прицела, щита, механизмов наведения и обоснованного установления угла возвышения в 37 градусов.
      Очень сильное впечатление на нас произвело предложенное Хворостиным новое конструктивное решение подрессоривания. Оно было настолько просто и технологично, что соблазн внедрить его был очень велик. К сожалению, тогда пришлось бы заново пересматривать уже отработанный и установившийся процесс изготовления не только подрессоривания, но и других смежных с ним агрегатов. На это уже не было времени. Но позже, при проектировании нового мощного орудия, предложение Хворостина мы осуществили.
      Снижением максимального угла возвышения до 37 градусов, а также незначительным (всего на 50 миллиметров) повышением высоты линии огня и была преодолена последняя трудность в конструктивном формировании пушки ЗИС-3. Получилось, в сущности, что пушка сама заставила нас внести коррективы в тактико-технические требования
      ЗИС-3 успешно выдержала напряженные заводские испытания. По всем показателям она намного превосходила свою предшественницу Ф-22 УСВ. Она была на 400 килограммов легче, компактнее, в три раза дешевле Скорострельность ЗИС-3 получилась равной 25-30 выстрелам в минуту с исправлением наводки, что очень важно для борьбы с танками. Повышение скорострельности было достигнуто благодаря тому, что для ЗИС-3 приняли не двустороннее, как раньше, а одностороннее расположение механизмов наведения.
      Нужно отметить и еще одну характеристику ЗИС-3, пушка была очень красива. В те годы у нас в КБ работал скульптор-художник Кикин. Когда он впервые увидел ЗИС-3, то изумился гармоничности ее конструкции. При этом пушка не имела ни одной детали, ни одного закругления, добавленных специально для красоты" В этом смысле ЗИС-3 не исключение "В конструкциях пушек завода,- было записано в выводах комиссии наркомата, обследовавшей КБ и завод, - гармонично сочетаются высокие служебно-эксплуатационные, производственно-экономические и эстетические качества В чертежах нет ни одной линии, подчиненной художественным требованиям в ущерб служебно-эксплуатационным и производственно-технологическим качествам "
      Итак, новая дивизионная пушка была создана Но к чувству гордости и удовлетворения примешивалась тревога за дальнейшую судьбу ЗИС-3. Как теперь поступать? Работа была проведена так, что о новом орудии не знали не только в ГАУ, но и в нашем наркомате. Казалось бы, теперь можно предъявить ЗИС-3 военным - представить ее на государственные испытания. Но представить - это вовсе не значило получить согласие на проведение испытаний.
      Однажды появилась возможность позондировать почву, и я не преминул ею воспользоваться. В один из пасмурных мартовских дней 1941 года, рано утром, ко мне зашел военпред ГАУ и сообщил:
      - Маршал Кулик приехал в наш город, он просит вас прибыть к нему в любое удобное для вас время.
      - Какой вопрос маршала интересует? - спросил я.
      - Об этом он ничего не сказал.
      Обычно, когда Кулик приезжал на завод, его интересовало производство количество и качество выпускаемых пушек Дела наши шли неплохо бесперебойно выпускались танковые пушки Ф-34 и осваивалась противотанковая ЗИС-2. Производство дивизионной пушки Ф-22 УСВ к тому времени было прекращено. Может быть, Кулика интересуют опытные работы? Но в таком случае почему он назначил встречу в своем салон-вагоне на вокзале, а не приехал на завод?
      Только много позже понял я причины приезда к нам начальника ГАУ, а в то утро подобрал материалы, которые, возможно, понадобятся, и выехал к Кулику. В салон-вагоне кроме Кулика было несколько военных инженеров ГАУ. Маршал выглядел встревоженным. Поздоровавшись, он сказал, что приехал посоветоваться по вопросу вооружения танка КВ-1.
      Наши взгляды на вооружение тяжелого танка были Кулику известны и ранее не вызывали у него особенного интереса. Видимо, теперь что-то изменилось.
      Я ответил, что готов принять участие в обсуждении.
      Начал Кулик издалека - о вероятном противнике, назвал его прямо фашистская Германия.
      - Танки, находящиеся на вооружении вермахта,- продолжал он,- по своей бронезащите и артиллерийскому вооружению значительно уступают нашим. Но перспективы танкостроения в Германии внушают очень серьезные опасения. В этой связи особенно беспокоит вооружение нашего танка КВ-1 76-миллиметровой пушкой Ф-32, которая по мощности уступает даже пушке Ф-34 среднего танка. КВ-1 нужно срочно перевооружить. Нарком Ванников предлагает вместо пушки Ф-32 установить в тяжелый танк качающуюся часть 85-миллиметровой зенитной пушки. Как вы оцениваете это предложение?
      Я изложил маршалу нашу точку зрения на танковое вооружение (читателю она уже известна), рассказал о неудачных попытках нашего КБ добиться согласия танкостроителей Кировского завода на установку в КВ-1 более мощной пушки, подчеркнул необходимость вооружать танки специальными танковыми пушками, а не искать выхода в использовании полевых и прочих систем. С этих позиций и дал оценку предложению Ванникова.
      Что означает поставить качающуюся часть зенитной пушки в танк? Прежде всего, продиктовать танку заведомо невыгодные конструктивные решения, башню придется проектировать, исходя из габаритов пушки. Такой опыт был. Во время войны с белофиннами тяжелый танк вооружили 152-миллиметровой гаубицей, из-за чего конструктивное решение башни было ниже всякой критики. Танковая пушка должна иметь минимальные габариты, для того чтобы обеспечить минимальные размеры танковой башни при максимальном удобстве обслуживания для экипажа. Удовлетворяет ли этим требованиям "качалка" (ствол с затвором, тормозом отката, накатником и люлькой) 85-миллиметровой зенитки? Нет. В частности, накатник этой системы расположен над стволом, а тормоз - внизу. Одно это увеличивает высоту башни по крайней мере на размер, равный наружному габариту накатника.
      Предложение Ванникова рационально лишь в том плане, что 85-миллиметровая зенитка освоена производством и выпускается крупными сериями, то есть это штатная артиллерийская система. Получить необходимое количество "качалок" для танков КВ-1 в этих условиях не составит никакого труда.
      Борис Львович Ванников прекрасно разбирается в специфике артиллерийского вооружения. Следовательно, предлагая этот вариант, он заведомо идет на компромисс: выигрыш в одном ведет к ухудшению конструкции танка. Не нашему КБ решать окончательно этот вопрос, но мы твердо убеждены, что компромиссы здесь недопустимы: тяжелый танк должен быть вооружен мощной пушкой, специально для этого танка созданной.
      Как я мог заметить, доводы эти произвели на маршала благоприятное впечатление.
      - Я с вами согласен,- выслушав меня, сказал Кулик.- У некоторых из нас сложилось неправильное представление о танковой пушке. Она действительно должна быть специально создана для данного типа танка.
      Доложив с разрешения маршала о ходе опытно-исследовательских работ, я воспользовался случаем и еще раз поинтересовался причиной прекращения производства дивизионных пушек Ф-22 УСВ. Маршал повторил то, что было уже известно: дивизионными пушками армия полностью удовлетворена.
      - В настоящее время дивизионных пушек у нас как будто бы меньше, чем в начале первой мировой войны,- заметил я.
      - Дивизионных пушек вполне достаточно,- убежденно повторил Кулик.
      Заручившись моим принципиальным согласием на создание новой мощной танковой пушки, маршал отбыл на Кировский завод, так ничего и не узнав о ЗИС-3. Разговор с ним утвердил меня в мысли, что для пользы дела нашу новую дивизионную пушку обнародовать сейчас нельзя: слишком велика убежденность военных в том, что дивизионными орудиями мы обеспечены. Что ж, оставалось ждать лучших времен. Горький парадокс заключался в том, что "лучшие времена" для нашей ЗИС-3 могли наступить лишь тогда, когда военные на опыте поймут ошибочность своих расчетов. А опыт мог быть только один - война. Но мы уже сделали все, что могли, и были уверены, что пушку рано или поздно примут на вооружение, поэтому занялись подготовкой технической документации ЗИС-3 для валового производства.
      3
      Конец 1940 и начало 1941 года стали тем периодом в жизни нашего КБ, когда опыт, накопленный нами за годы поисков, ошибок, мучительно трудной черновой работы, начал приносить плоды. Унификация, в частности, достигла такого уровня, что до 90 процентов деталей одной артиллерийской системы использовалось без изменений в другой. Дуплекс противотанковой ЗИС-2 и дивизионной ЗИС-3 (а это был, в сущности, именно дуплекс: лафет ЗИС-2 сочетался с двумя стволами калибром 57 и 76 миллиметров) натолкнул нас на мысль о возможности обогащения дуплексами и семейства танковых пушек.
      Снаряд ЗИС-2 с дистанции 500 метров пробивал броню толщиной 85 миллиметров (при угле встречи 60 градусов). А бронебойность танковой пушки Ф-34, стоявшей на вооружении "тридцатьчетверки", при тех же условиях составляла всего 55 миллиметров. Правда, в то время вооружение танка Т-34 нашей пушкой считалось вполне перспективным. Но перспективность - понятие относительное. Ведущая тенденция в танкостроении Запада - повышение бронезащиты, так что лучше, загодя иметь в запасе пушку с повышенной бронебойностью.
      Анализ показал, что достаточно заменить у пушки Ф-34 ствол, чтобы получить новое орудие. Наложением 57-миллиметрового ствола пушки ЗИС-2 на лафет танковой пушки Ф-34 и решили создать новое орудие для "тридцатьчетверки". Такого рода дуплекс не был сложен для установки новой пушки (ей присвоили заводской индекс ЗИС-4) в танк, а также упрощал до минимума постановку пушки на валовое производство. Техническое совещание КБ одобрило идею, и через 15 дней 57-миллиметровая танковая пушка ЗИС-4 была уже в металле. С новой пушкой танк Т-34 преобразился - стал как бы стремительнее. Стрельба и ходовые испытания были проведены быстро и не выявили никаких дефектов. Техническую документацию на ЗИС-4 отработали. Она была в таком состоянии, что по первому требованию ЗИС-4 можно будет поставить на валовое производство и вооружать ею танки Т-34.
      Таким же методом была создана еще одна танковая пушка на базе Ф-34 и Ф-22 УСВ. При этом использовали без изменений 63,5 процента деталей от Ф-34 и 4 процента - от Ф-22 УСВ. Новой 76-миллиметровой пушке, предназначенной для танка КВ-1, присвоили заводской индекс ЗИС-5. Конструкторы в содружестве с технологами и производственниками создали этот образец в самые короткие сроки, хотя встретились существенные трудности: для новой системы необходимо было спроектировать оригинальную люльку. Борис Геннадиевич Ласман успешно справился с этой работой.
      ЗИС-5 установили в танк КВ-1 вместо стоявшей там Ф-32 Испытания показали, что новая конструкция надежна и безотказна в работе.
      Исходя из того, что в будущем наш завод может оказаться дублером Кировского завода по изготовлению танковой пушки для КВ-1, наше КБ завершило подготовку рабочих чертежей для валового производства ЗИС-5.
      Двум новым танковым пушкам предстояло ждать своего часа, как и дивизионной пушке ЗИС-3.
      Создание этих орудий, весьма совершенных, в сроки, близкие к требованиям военного времени, стало возможным лишь благодаря использованию наших скоростных методов. Однако, докладывая о существе этих методов участникам конференции в Ленинградском институте усовершенствования ИТР, по вполне понятным читателю соображениям, я не мог привести этот убедительнейший аргумент.
       
      Странный телефонный звонок
      Прерванный доклад. - "Оденьтесь и пойдемте со мной". - Звонок Сталина. Снова разногласия с танкистами. - Пушка для тяжелого танка. - Наш срок 45 дней. - Почему хохотал Жданов. - Точка зрения Ванникова.
      1
      Во время моего доклада о методах скоростного проектирования и освоения пушек в Ленинградском институте усовершенствования ИТР в аудитории, где проходила конференция, появился какой-то незнакомый мне человек, подошел к кафедре и сказал:
      - Вас просят к телефону.
      "Странно, - подумал я. - Кто здесь может мне звонить?" Никто из знакомых не знал о моем приезде, кроме разве что Ванникова. Но с ним мы виделись накануне в Москве, все вопросы были обсуждены, ничего срочного не могло возникнуть. Я решил, что произошла ошибка, и продолжал доклад. Но тот же человек вновь подошел ко мне и попросил поторопиться. Я обратился к председательствующему с просьбой сделать перерыв и вышел из аудитории.
      - Куда мне идти? - осведомился я у незнакомца, а сам думал лишь об одном: не забыть бы, на чем я остановился - доклад я не читал, говорил без конспекта.
      - Оденьтесь и пойдемте со мной.
      Мы вышли на улицу, сели в машину, выехали на Невский. О докладе я уже не думал, мысли были лишь об одном что все это значит, что произошло, кому я мог так срочно понадобиться? Никаких вопросов своему сопровождающему я не задавал. Знал: бесполезно. Он выполнял то, что ему поручили. Свернули куда-то к Неве, подъехали к Смольному. Машина остановилась. Мной стало овладевать волнение. Вслед за своим таинственным незнакомцем я вошел в здание Смольного. Возле кабинета секретаря обкома М. И. Родионова сопровождающий остановился:
      - Сюда, пожалуйста!
      Я вошел. Самого секретаря не было, а людей, которые сидели в кабинете и, судя по всему, ждали меня, я не знал. Как только я переступил порог, один из них снял телефонную трубку, набрал номер. Ему ответили.
      - Трубку передаю Грабину,- сказал он.
      Я подошел к телефону.
      - Грабин слушает.
      По голосу я узнал Поскребышева. Он поздоровался и предупредил, что сейчас со мной будет говорить Сталин.
      Волнение усилилось. Значит, случилось что-то важное и не терпящее отлагательства, раз меня разыскали в этот час в Ленинграде. Недолго мне пришлось теряться в догадках.
      - Здравствуйте, товарищ Грабин,- услышал я в трубке голос Сталина.- Я хочу с вами посоветоваться. Есть мнение, что тяжелый танк вооружен маломощной пушкой, не отвечающей задачам тяжелого танка. В настоящее время рассматривается вопрос о перевооружении его: вместо 76-миллиметровой пушки предлагается поставить мощную 107-миллиметровую. Хотелось бы знать вашу точку зрения по этому вопросу. Возможно, вам трудно будет оценить это предложение, так как тяжелый танк вооружен вашей 76-миллиметровой пушкой.
      - Я готов высказать свое мнение, - ответил я. - Когда нашему конструкторскому бюро ГАУ выдало тактико-технические требования на 76-миллиметровую пушку для тяжелого танка, мы тщательно изучили вопросы, связанные с танками и с их вооружением, и пришли к выводу, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка неперспективна и даже не отвечает требованиям сегодняшнего дня. Мы считали, что тяжелый танк следует вооружить более мощной пушкой, снаряд которой пробивал бы броню своего танка с дистанции 1000 метров. Свое мнение мы высказали руководству ГАУ и ГБТУ, но с нами никто не согласился. 76-миллиметровую пушку, заказанную нам, мы создали и установили в танк КВ-1.
      - Значит, у вас давно сложилось мнение о недостаточной мощности 76-миллиметровой пушки для тяжелого танка?
      - Да, товарищ Сталин.
      - Очень жаль, что я раньше не знал об этом. Значит, в настоящее время наши оценки не расходятся. Скажите, пожалуйста, можно ли в тяжелый танк поставить мощную 107-миллиметровую пушку?
      - Можно, товарищ Сталин.
      - Вы уверены, что мощную 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк?
      - Вполне уверен, что 107-миллиметровую мощную пушку можно поставить в тяжелый танк. Это подтверждается тем, что мы уже установили 107-миллиметровую модернизированную пушку мощностью 385 тонна-метров в танк КВ-2.
      Я имел в виду пушку Ф-42, история создания которой уже известна читателю.
      - Но танк КВ-2 по конструкции башни мы считаем неприемлемым,- продолжал я. - Габариты башни велики, и по своей форме башня неконструктивна. Такие габариты для 107-миллиметровой пушки и не потребовались.
      - Значит, вы утверждаете, что мощную 107-миллиметровую пушку можно установить в тяжелый танк? - повторил Сталин.
      Я хорошо знал, что если Сталин задает несколько раз один и тот же вопрос, то это означает проверку, насколько глубоко проработан вопрос собеседником и насколько убежден человек в своем мнении.
      - Да, я глубоко убежден, что мощную 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк, - еще раз подтвердил я.- Если я правильно вас понял, эта пушка по своей мощности должна быть выше 107-миллиметровой модернизированной?
      - Вы правильно меня поняли. То, что вы уже имеете опыт по установке 107-миллиметровой пушки в тяжелый танк, прекрасно. Значит, мощную 107-миллиметровую пушку мы установим в тяжелый танк?
      - Да, товарищ Сталин.
      - Это очень важно, товарищ Грабин. До тех пор пока мы не вооружим тяжелый танк такой пушкой, чувствовать себя спокойно мы не можем. Задачу нужно решать как можно быстрее. Этого требует международная обстановка. Скажите, не смогли бы вы быть завтра в Москве? - продолжал Сталин.- Вы нам здесь очень нужны.
      - Слушаюсь, завтра я буду в Москве.
      Сталин положил трубку, послышались гудки отбоя. Я продолжал стоять возле стола секретаря обкома, осваиваясь с новой ситуацией. Затем опустил на рычаги аппарата телефонную трубку и спросил у своего сопровождающего, не поможет ли он мне достать билет на "Красную стрелу"?
      - Все будет сделано,- услышал в ответ.
      Сели в машину и поехали в институт. Мысли о новой пушке переплетались в моей голове с мыслями о докладе, который необходимо было закончить, если участники конференции еще не разошлись. В институте меня встретил Загоскин, сказал, что люди заинтересовались докладом и ждут продолжения.
      - Доклад закончу, а на обсуждение остаться не смогу,- предупредил я директора института.- Срочно вызвали в Москву...
      По дороге на вокзал и в вагоне "Красной стрелы" я обдумывал разговор со Сталиным, и особенно его слова: "Задачу нужно решать как можно быстрее. Этого требует международная обстановка". Какой должна быть новая 107-миллиметровая танковая пушка? Как ее встретят танкисты-конструкторы и Главное бронетанковое управление? Готов ли наш новый отдел главного конструктора к важной и срочной работе, которая нам предстоит?
      На недостаток опыта мы не могли пожаловаться. Создание ряда танковых пушек дало необходимые предпосылки для дальнейшей работы в области танкового вооружения. Скоростные методы и новая организационная схема отдела должны были привести к резкому сокращению сроков работы над пушкой и освоения ее в производстве. И хотя я не знал тактико-технических требований, которые будут предъявлены, обдумывание идеи мощного 107-миллиметрового орудия не выявило непреодолимых трудностей. Время в дороге не прошло даром, к моменту прибытия "Красной стрелы" в Москву я был готов к детальному обсуждению всех проблем, связанных с созданием пушки и с изготовлением опытного образца.
      Едва я вышел из вагона, как встал вопрос: к кому я должен явиться? В телефонном разговоре Сталин сказал: "Вы нам здесь очень нужны". "Нам" - кому именно? Решил пойти к Ванникову и получить у него дальнейшие указания. В наркомате Ванникова не оказалось. Секретарь сказала, что он должен скоро подъехать. И действительно, вскоре в приемной появился Борис Львович, оживленно и доброжелательно поздоровался со мной и пригласил в кабинет.
      - Ну, рассказывайте, Василий Гаврилович, как прошел доклад? И почему вы так быстро вернулись из Ленинграда?
      Эти вопросы наркома крайне удивили меня. Они могли означать лишь одно: Ванников ничего не знает о звонке Сталина. Странно! Как могло случиться, что вопрос о создании новой артиллерийской системы решается без участия наркома вооружения?
      Я рассказал о конференции в институте усовершенствования ИТР и о разговоре со Сталиным.
      - Я ничего об этом не знаю,- сказал Ванников.
      Он внимательно выслушал мои соображения о схеме новой танковой пушки, о баллистических данных, о методах работы, которые мы намерены применить, но реакция его была совершенно необычной: он не задал ни одного вопроса, не высказал ни одного предложения, - был молчалив и безучастен. Все это не могло ускользнуть от моего внимания. Закончив, я спросил, нет ли у него каких-либо дополнительных указаний и к кому мне следует обратиться.
      - Никаких указаний дать пока не могу,- ответил Ванников, - и не знаю, к кому вам следует обратиться.
      На этом наш разговор закончился. Я вышел из кабинета наркома и остановился в приемной в полном недоумении. Все это было необычно и неприятно. Я и понятия не имел, чем можно было объяснить безучастность наркома и его холодность к концу этой встречи, которая началась так дружелюбно и даже сердечно.
      Поразмыслив, я решил, что стоит зайти в ГБТУ - может быть, там что-нибудь знают? Начальник ГБТУ Федоренко встретил меня словами:
      - Василий Гаврилович, как вы вчера меня подвели!
      - Вчера я был в Ленинграде и не мог вас подвести,- удивленно ответил я.
      - Из Ленинграда и подвели,- повторил Федоренко.
      Он рассказал, что вчера его вызвал к себе Сталин. В кабинете у него были Молотов, Ворошилов, Жданов, Кулик и другие, а также директор Кировского завода Зальцман, главный конструктор тяжелых танков Котин, директор одного из танковых заводов Казаков и секретарь Ленинградского горкома партии Кузнецов. Речь шла о необходимости срочно перевооружить тяжелый танк мощной 107-миллиметровой пушкой вместо 76-миллиметровой Ф-32. По словам Федоренко, Сталин настаивал на этом, но поддержки не встретил. Зальцман, Котин и сам Федоренко заявили, что 107-миллиметровую пушку поставить в тяжелый танк невозможно После длительных дебатов Сталин спросил: - Значит, вы убеждены, что такая пушка в тяжелый танк не встанет?
      Услышав единодушное: "Да, совершенно уверены",- он сказал:
      - Хорошо. Тогда я у Грабина спрошу.
      Наступила тишина. Сталин вызвал Поскребышева и распорядился:
      - Соедините меня с Грабиным!
      - Пока вас искали, мы сидели молча,- продолжал свой рассказ Федоренко.Время шло очень медленно, ожидание было томительным. Всех интересовало, что вы сможете сказать по этому поводу. Наконец вошел Поскребышев и сказал: "Грабин у телефона". Весь разговор Сталина с вами мы слышали. Положив трубку, Сталин обратился к нам: "Грабин утверждает, что 107-миллиметровую мощную пушку в танк поставить можно". Потом сделал небольшую паузу и добавил: "Грабин зря никогда не болтает, если скажет - значит, так и будет Он завтра будет здесь. До его приезда обсуждение вопроса прекращаем". Тут же он поручил Жданову лично, никому не передоверяя, в кратчайший срок подготовить проект решения по перевооружению тяжелого танка и представить на утверждение. Вот так вы, Василий Гаврилович, подвели меня,- закончил Федоренко.
      - Яков Николаевич, я вас не только не подвел, но даже выручил,- возразил я.- Мощная пушка будет поставлена в тяжелый танк, в этом нет никаких сомнений. Вы должны помнить предложения нашего КБ. Мы не только рекомендовали, но и изготовили и испытали опытные образцы 85-миллиметровой Ф-39 и 107-миллиметровой Ф-42. Вы и Котин отклонили наши предложения.
      - Мы их действительно отклонили,- согласился начальник ГБТУ.- Мы и сейчас считаем, что мощности Ф-32 для тяжелого танка вполне достаточно.
      - Вы и сейчас глубоко заблуждаетесь,- сказал я.- На вашем месте я теперь не ограничивался бы 107-миллиметровой пушкой, а поставил бы в тяжелый танк и 122-миллиметровую. Вот тогда вооружение КВ можно будет считать перспективным..
      В этом разговоре мне так и не удалось переубедить Федоренко. О 122-миллиметровой пушке он даже слышать не хотел. Что же касается 107-миллиметрового орудия, то и на него начальник ГБТУ решил, судя по всему, не соглашаться. Нам пришлось прервать разговор: пора было ехать в ЦК. Жданов назначил совещание на 14.00...
      2
      На этих страницах часто употребляются слова "необычный", "странный": необычным для меня был звонок Сталина и телефонный разговор с ним, странным показалось мне подчеркнутое безразличие Ванникова к планам создания мощной 107-миллиметровой танковой пушки, несколько странно, с моей точки зрения, выглядел приезд в наш город маршала Кулика, во время которого он ограничился разговором со мной в вагоне о танковых пушках и не счел необходимым посетить завод.
      Так всегда выглядят события для человека, не знающего их подоплеки. Разговор с начальником ГБТУ Федоренко многое для меня прояснил. Однако в полной мере оценить создавшуюся ситуацию я смог гораздо позже. Отнюдь не случайными были события, о которых идет речь: они явились следствием прямого и обнаженно резкого столкновения различных взглядов на перспективы танкового вооружения, на неотложные задачи оборонной промышленности.
      Точка зрения нашего КБ изложена достаточно полно. Но существовала еще одна точка зрения, предопределившая многосложность "подводных течений" и во многом обострившая сложившееся положение.
      В 1962 году в Военно-историческом журнале были опубликованы воспоминания Б. Л. Ванникова. Он пишет:
      "Как помнится, в начале 1941 года начальник ГАУ Г. И. Кулик сообщил мне, что, по данным разведки, немецкая армия проводит в ускоренном темпе перевооружение своих бронетанковых войск танками с броней увеличенной толщины и повышенного качества, и вся наша артиллерия 45-76-миллиметрового калибра окажется против них неэффективна. К тому же они якобы будут иметь пушки калибра более 100 миллиметров. В связи с этим был поставлен вопрос о прекращении производства пушек калибра 45-76 миллиметров всех вариантов. Освобождавшиеся производственные мощности предлагалось загрузить производством пушек калибра 107 миллиметров в первую очередь в танковом варианте.
      Г. И. Кулик отличался экспансивностью и легко поддавался на всевозможные слухи, поэтому новому прожекту мы не придали особого значения.
      Однако через несколько дней Г. И. Кулик, заручившись поддержкой свыше, предложил мне выехать с ним на артиллерийский завод, чтобы на месте с конструктором В. Г. Грабиным и с руководством завода обсудить возможности быстро сконструировать танковую 107-миллиметровую пушку и организовать ее производство вместо 76-миллиметровой пушки.
      От участия в поездке на завод я отказался, мотивировав это тем, что не имею указаний от Н. А. Вознесенского (последний как председатель Хозяйственного совета оборонной промышленности шефствовал над Наркоматом вооружения). На мой вопрос по телефону Н. А. Вознесенский ответил, что ему ничего об этом неизвестно, но я получил разрешение предоставить на заводе Г. И. Кулику все материалы и дать объяснения, которыми он будет интересоваться.