Майк сделал два шага вперед и добавил:
– Давайте. Вы уйдете первым. Отдайте приказ, генерал.
Дюк заколебался, его глаза подернулись дымкой, когда наркотики всерьез взялись за дело. Одно лишь упрямство позволяло ему оставаться в сознании.
– У вас не хватит смелости, – выдавил он.
– Проверьте, – ответил Майк. – Наконец-то я научился стрелять по людям.
На миг в посадочном доке воцарилась тишина, а затем Рейнор сказал:
– Парни, подберите свое оружие. Мы уходим.
Его люди подняли свои винтовки и стали пробираться мимо мятежных пехотинцев. Без специальных приказов Дюка те не могли стрелять по дружественным, возможно, целям. Рейнор остановился возле Майка и стоящего на коленях Дюка.
– Идите, – бросил Майк. – Я догоню.
Лицо Дюка уже приобрело пепельный оттенок, а глаза превратились в молочно-белые бельма без какого-либо намека на зрачки. В них не осталось почти ничего человеческого, только страх и ненависть. Он прошипел:
– Если когда-нибудь попадешься мне снова, я тебя убью.
– Тогда внимательно следите за моей спиной, – ответил Майк, – потому что, только стреляя сзади, вы сможете это сделать.
В этот миг наркотики полностью овладели Дюком, и он повалился на спину.
Майк повернулся к пехотинцам с лицами зомби:
– Живо доставьте его в лазарет и очистите доки для взлета.
Пехотинцы что-то промычали и убрались, забрав с собой предводителя.
Майк рванул к шлюпке. Двигатели уже завывали, когда он взбежал по сходням.
Рейнор оказался прав по поводу пилотов шлюпки. Один из них ввел координаты и получил разрешение на вылет еще до того, как Майк оказался на борту. Теперь воздух уже откачали, и шлюпку выкинуло из «Гипериона» во внешний хаос.
Пространство рвалось вокруг. «Гиперион» летел сквозь поле обломков, куски продолжали пылать, когда воздух вырывался из пробитого фюзеляжа. Остатки какого-то другого человеческого корабля, погибшего на пути протоссов. Энергетические лучи продолжали разрезать вакуум, обжигая глаза наблюдателям.
Майк проскользнул к консоли навигаций и связи позади панели пилота.
– Попытаюсь вызвать отряд Керриган, – пояснил он.
– Не думаю, что ей это понравится, – тяжело вздохнул Рейнор, а затем добавил: – Но все равно попытайся.
Массивные транспортеры протоссов скользили в космосе, будто гигантские рыбы. Целая толпа их спутников-истребителей золотыми мухами плясала вокруг. Серповидные корабли спиралями приближались к планете, а похожие на иглы истребители и разведчики, сотканные из серебра и драгоценных камней, пронзали поле обломков.
Позади них и сам «Гиперион» полыхал в полудюжине мест. Ничего важного, но сейчас это, должно быть, беспокоит Менгска больше, чем группа ушедших в самоволку бывших сподвижников. Орудие класса «Ямато», установленное на крейсере, раскалывало небо непрекращающимися выстрелами, разваливая отряды протоссовских истребителей.
– Нашему полку прибыло! – прокричал пилот шлюпки. – Пристегните ремни и держитесь крепче!
Теперь с Тарзониса поднимались зерги. Огромные летающие пушки, оранжевые с фиолетовыми крыльями, летели в небе и разбрызгивались сотнями против транспортников протоссов. За ними следовали более крупные твари, похожие на летающих крабов. Казалось, маленькие истребители волновали их гораздо меньше, чем муталисков. Майк заметил, как одна из кработварей влетела во входное отверстие транспортника и корабль протоссов окутался шаром из сине-белого пламени.
Парочка крылатых муталисков заметила шлюпку и повернула к ним, извергая из глоток скрученные шары какого-то желчного вещества.
На шлюпках бунтовщики почти не имели средств защиты, поэтому пилот выругался и попытался уйти с курса перехватчиков.
Ему это вряд ли удастся, понял Майк, и приготовился к попаданию ядовитой слюны зергов.
Тройной разряд разорвал атакующих муталисков на органические ошметки, искромсав их крылья огнем лазеров. Трио «фантомов» А-17 пролетело сквозь остатки зергов, и Майк краем глаза успел заметить на них эмблему Конфедерации. А затем они исчезли, разыскивая новых союзников и новые цели.
– Везение? – спросил Рейнор, перегнувшись через плечо Майка.
– Извини, тут какая-то передача прямо сейчас, – прервал его Майк. – Подожди. Включу. Это она передает. Даю ее на экран.
– Говорит Керриган. – Ее лицо на экране выглядело усталым и осунунувшимся. Ей страшно, понял Майк, и ему стало не по себе. – Мы нейтрализовали наземные отряды протоссов, но к нашим позициям направляется волна зергов. Нужна немедленная эвакуация.
Ожил еще один экран, на нем замелькало лицо Менгска. Что-то вспыхивало рядом с ним, он то появлялся, то исчезал, как чеширский кот.
– Забудьте о приказе, – выплюнул предводитель. – Мы выдвигаемся.
Рейнор ударил по кнопке микрофона:
– Что? Разве ты не собираешься их просто бросить?
Менгск или сделал вид, что не слышал комментария Рейнора, или на самом деле не услышал его из-за помех. Во всяком случае, он никак на него не отреагировал и продолжил:
– Всем кораблям приготовиться уходить с Тарзониса по моему знаку.
Статический разряд прервал сигнал от Керриган. Возле нее упало что-то большое. Затем она вновь появилась:
– Эй, парни? Так что по поводу эвакуации?
– Черт тебя побери, Арктурус! – проскрежетал Рейнор сквозь зубы. – Не делай этого.
Менгск на экране продолжал то возникать, то погружаться во тьму. Наконец его изображение стало четким и ясным.
– Оповестите флот и уводите нас с орбиты. Немедленно!
– Арктурус? – произнесла Керриган, в сравнении с Менгском ее изображение на экране сейчас было не более чем призраком. – Джим? Майк? Что там, черт побери, происходит?..
Затем дым войны поглотил ее полностью, и экраны не регистрировали больше ничего, кроме статических разрядов.
Расстроенный Рейнор заколотил по консоли.
– Сломаешь – платить будешь сам, – заявил пилот, кидая шлюпку в тугую спираль, отрываясь от преследования пары кработварей. Абсолютно хладнокровно пилот бросил спасательный «шатл» под разведчика протоссов, и кработвари перенесли свою атаку на него.
Майк отследил местоположение передачи Керриган и загрузил координаты в шлем. Корабль вздрогнул и лег на новый курс.
Сотни звезд вокруг них рождались и умирали за какие-то мгновения. Наибольшую опасность сейчас представляли обломки сбитых кораблей, и пилот отчаянно матерился, когда ему приходилось резко уклоняться от столкновения с крупными осколками.
Наконец они оказались в атмосфере, экраны зазвенели оранжевым от огня при входе в нее. Основное сражение сейчас происходило над ними. Так что беспокоиться теперь нужно было лишь о наземных отрядах.
Но внизу их ждало то же, что и наверху. На низкой высоте они неслись над усыпанной валунами поверхностью планеты. Великие города Тарзониса сожрало пламя, широкие проспекты были усыпаны обломками, а устремленные к солнцу шпили ныне обратились рядами сколотых, редких зубов. Стекла огромных зданий были полностью выбиты, остались лишь скрученные обломки стальных скелетов. В одном месте широкая просека ровной линией протянулась через три квартала, заканчиваясь искалеченными останками рухнувшего транспортника протоссов, продолжавшего испускать неземное сияние из проломленных трещин.
Зданий стало меньше, когда повстанцы направились в сторону сельскохозяйственных земель и пригородов, но и там все было разрушено. Майк видел кратеры в тех местах, где корабли вонзались в землю. Здесь также гуляли пожары, поглощавшие дома и поля, а между ними сновали воины.
Кроме того, сейчас по всей поверхности опаленного ландшафта виднелись новые строения, принадлежавшие иноземным захватчикам. Серая биомасса окутывала всю землю, и в небо устремлялись смертоносные строения, украшенные похожими на маковые головками. Их окружали гнезда, а землю усеивали пульсирующие яйца.
Но среди обломков стояли и другие структуры. Эти были золотыми, с невероятными опорами и выгнутыми каркасами, зеркальными поверхностями из небьющегося стекла. Протоссы устанавливали свои защитные сооружения на Тарзонисе.
«Возможно, они считают, будто здесь есть нечто ценное, достойное спасения», – подумал Майк. А это значит, они больше верят в людей, чем Менгск.
Земля под летящей шлюпкой кишела зергами, а среди них, подобные сверкающим рыцарям, шагали воины протоссов, оставляя за собой след из мертвых, сочащихся тел. Четырехногие механические пауки переползали через руины, а огромные создания, похожие на бронированные тракторы, штурмовали рои. Тонкие, как копья, истребители с воздуха атаковали массивных зергов, которые сметали находившихся рядом воинов протоссов своими бивнями-косами, как фермер, обмолачивающий пшеницу. Майк произнес:
– Сейчас мы окажемся рядом.
Радио скрипнуло и пронзительно взорвалось звуком, прорвался мужской голос, молодой и испуганный: «…ждем эвакуации. У нас гражданские и раненые. Мы видим ваш корабль. У вас есть место на этой бадье?»
Рейнор уже стоял у радио:
– Лейтенант Керриган, вы там?
– Ее здесь нет, сэр, – протрещало в ответ. – Но у нас действительно серьезные проблемы. Зерги повсюду, и они готовятся к новому нападению. Если мы не уберемся немедленно, нам конец. – В голосе отчетливо слышалась паника.
Майк взглянул на Рейнора. Но лицо великана было непроницаемым. Не человек, а статуя. Наконец он произнес:
– Скажи им, мы спускаемся, мы идем.
Майк кивнул:
– Но Керриган…
– Я знаю, – сказал Рейнор, и Майк мог поклясться, что за фоновым шумом передатчика услышал звук рвущегося сердца. Бывший служитель закона тяжело вздохнул и добавил: – Менгск может бросить этих людей, как и остальных. Мы не можем. Вот поэтому мы лучше его.
Шлюпка приземлилась у края школы, переоборудованной в бункер, и беженцы появились оттуда, как только пилот отключил тормозные двигатели. Вел их долговязый паренек, облаченный в ошметки боевого скафандра. Один из добровольцев пограничных миров, примкнувших к восстанию Менгска. Майк ни разу не видел его раньше. Паренек отсалютовал Рейнору:
– Черт побери, как же я рад вас видеть. Услышал приказ об отступлении, но никто не пришел за нами. Зерги здесь по всему северному флангу. Несколько протоссов на время отбросили их назад, дав нам передышку, но думаю, жуки возвращаются. Дорожка из этого серого ковра уже здесь, и мы ничего не можем поделать.
– Что это за подразделение? – спросил Рейнор.
Мальчишка мигнул:
– Мы вообще не подразделение, сэр. Здесь укрывалось примерно с полдюжины отрядов или того, что от них осталось. Конфедераты и повстанцы, и те и другие. Когда зерги стали лезть, а протоссы рвать все вокруг, каждый человек стал сам за себя.
– Слышали ли вы что-нибудь о лейтенанте Керриган? – с надеждой спросил Рейнор. – Она вела бой с протоссами где-то рядом.
– Нет, сэр, – ответил парнишка. – Один из отбившихся говорил, будто здесь было подразделение, сражавшееся с протоссами вверху, на гребне. – Он махнул в сторону зергов. – Если это правда, боюсь, зерги достали их.
Рейнор тяжело вздохнул:
– Ведите своих людей в шлюпку. Не беспокойтесь о тяжелой артиллерии. Бросьте ее. Не похоже, чтобы зерги или протоссы сумели ею воспользоваться. Мы поднимаемся через две минуты.
Майк встал рядом с Рейнором и тихо проговорил:
– Мы все еще можем попытаться найти ее.
Рейнор покачал головой:
– Ты слышал, что сказал этот паренек. Идет очередная волна зергов. С отступлением повстанцев Менгска вся планета окажется, затоплена чужаками в один момент. У шлюпки нет защиты, а на борту у нас неподготовленные к боевым действиям люди. Сейчас нам нужно убираться, и, надеюсь, мы сумеем вырваться из системы до того, как здесь все полетит к чертям.
Майк положил руку Рейнору на плечо:
– Мне жаль.
– Я знаю, – произнес Рейнор. – Да поможет мне Бог, я знаю.
Глава 17.
Дороги не потеряны
Конфедерация умерла вместе с Тарзонисом. Так много сил и амбиций было вложено сюда за долгое время, что его гибель потянула за собой и остатки Конфедерации.
Конечно же, Арктурус Менгск выступил в роли следователя, провел вскрытие и объявил, что пациент умер от массивного отравления зергами, осложненного травмой, нанесенной протоссами. Ирония состояла в том, что пальцы Менгска, отпечатавшиеся на каждом орудии убийства Конфедерации, мало волновали многих и просто игнорировались большинством. Как и следовало ожидать, в эти дни СНВ ничего не скрывала.
Еще до того, как последний солдат конфедератов был поглощен роем зергов, Менгск уже провозгласил Терранский Доминион, призванный объединить выжившие планеты. Сверкающий феникс, восставший из пепла и сплотивший все человечество. Только объединившись, провозгласил бывший мятежник, мы сможем отразить инопланетную угрозу.
Править этим великолепием стал император Арктурус Менгск I, взошедший на трон под бурные овации населения.
Ирония этого последнего маленького события состоит в том, что основная часть оваций, полученных Метеком, оказалась пропущена большинством основного населения.
Манифест Либерти
Время поджимало, но еще минут двадцать они продолжали кружить над окрестностями, разыскивая на земле отбившихся людей. Однако все, что они обнаружили, так это тьму зергов и огромные площади земли, уже сплошь покрытые кишащим покрывалом. В конце концов, устав от непрекращающегося ворчания пилота шлюпки, они начали подъем. Земля внизу вспучивалась, когда зерги взращивали свои новые структуры из грубой плоти. Над горизонтом то и дело загорались вспышки оружия протоссов, похожие на летние зарницы.
Менгск вышел на связь со шлюпкой, когда они уже поднимались, он вызывал все корабли в регионе. Лицо террориста было спокойно, но глаза сверкали.
– Джентльмены, вы отлично поработали, но не забывайте, что дел у нас еще хватает. Семена нового порядка брошены в землю, но если мы надеемся собрать урожай…
Рейнор подался вперед к встроенной в переговорник камере и щелкнул переключателем.
– Черт, достало уже это ваше дерьмо! – прорычал он.
На сей раз Менгск услышал. Вождь насупил свои огромные брови:
– Джим, я могу простить твой импульсивный характер, но ты совершаешь ужасную ошибку. Не становись у меня на пути, парень. Даже не думай препятствовать мне. Я слишком многим пожертвовал, чтобы позволить этому развалиться.
– Ты имеешь в виду такие жертвы, как Керриган? – огрызнулся Рейнор.
Менгск отшатнулся, как от удара. К его лицу прилила кровь.
– Ты пожалеешь об этом. Похоже, ты не понимаешь, в каком я сейчас положении. Меня не остановить.
Рейнору в конце концов удалось пробить толстую, прочную броню, покрывавшую предводителя восстания, и нащупать под ней человека. Менгск был в ярости, вены вздулись у него на шее.
– Меня никто не остановит, – повторил он. – Ни ты, ни конфедераты, ни протоссы – никто! Я буду править этим сектором, или же он сгорит вместе со мной. Если хоть кто-то из вас попытается вмешаться в мои…
Рейнор щелкнул выключателем громкости и смотрел, как Менгск беззвучно разевает рот и брызжет слюной на экране.
– В конце-то концов тебе удалось его разозлить, – сказал Майк.
– Думаю, все именно так, как я и сказал, – ответил Рейнор. В его голосе не было злорадства.
– Я сожалею о Саре, – произнес Майк.
Рейнор сел рядом с Либерти и некоторое время молча смотрел в пол.
– Да, я тоже, – наконец выговорил он. – Я не должен был отпускать ее одну.
– Я знаю, что тебе пришлось испытать.
– Что, теперь и ты телепат?
Майк пожал плечами:
– Я человек. Вот что важно. Это была долгая война. Мы все что-то потеряли. Мы все видели то, чего бы видеть не хотели. Один умный человек однажды сказал мне, что живые чувствуют вину за то, что все еще живы. Ты должен знать – это не твоя вина.
– Наверное, – сказал Рейнор. В кабине посадочной шлюпки повисла тишина. Наконец бывший представитель закона покачал головой. – Еще ничего не закончилось, – заявил он. – Протоссы и зерги не собираются закрывать глаза на то, что Менгск сейчас управляет развитием событий. Их не волнуют человеческие войны и человеческие лидеры. Они ведут свои боевые действия на всем человеческом пространстве. Ничего еще не закончилось.
– Думаю, для меня все закончилось, – сказал Майк. – Я не воин. Я исполнял эту роль, но я журналист. Мое место не на поле боя. Мое место за клавиатурой или перед голографической камерой.
– Вселенная изменилась, сынок. Что ты собираешься делать?
Теперь пришла пора Майку надолго замолчать.
– Я не знаю, – сказал он наконец. – Может, оказывать какую-то помощь. Не думаю, что это поможет мне самому. Но это должно быть нечто отличающееся от нынешних дел.
Шлюпка имела ограниченную дальность полета, но им удалось подать сигнал на «Дитя грома», старый крейсер класса «Левиафан», который еще четыре часа и один мятеж назад ходил под флагом Конфедерации. Ныне он и множество человеческих кораблей выходили из боя, оставляя Тарзонис зергам, протоссам и всем бедолагам, посчитавшим подземные бункеры хорошим укрытием. Офицер связи крейсера встретил их на сходнях:
– У меня для вас есть сообщение от Арктуруса Менгска.
– Менгск! – вырвалось у Рейнора. – Он разыскивает меня, чтобы я проделал в нем очередное отверстие?
– Это не для вас, сэр, – ответил офицер связи. – Это для мистера Майкла Либерти. Вы можете получить его в комнате связи, если пожелаете.
Брови Рейнора поползли вверх. Майк махнул ему, приглашая следовать за собой. Бывший планетарный маршал, бывший капитан мятежников, бывший революционер расположился в кресле вне поля зрения камеры коммуникационной панели.
Майк щелкнул по кнопке ответа и подождал, пока сообщение минует пространство от «Гипериона». На экране выскочило изображение Арктуруса Менгска. Каждый волосок на месте, каждый жест отрепетирован. Будто недавнего инцидента и не было.
– Майкл, – расцвел он.
– Арктурус, – ответил Майк, не удостоив его даже улыбки.
Менгск сделал скорбное лицо.
– Боюсь, я не смогу в полной мере выразить свое сожаление по поводу Сары. Я просто незнаю, что сказать, – произнес он, стараясь казаться искренним.
– Капитан Рейнор нашел несколько отличных слов, – ответил Майк, не скрывая насмешки.
– Я надеюсь, когда-нибудь Джим и я сможем поговорить об этом. – Менгск улыбнулся, но слишком уж натянуто, вымученно. Что-то произошло, и огромный пузырь вокруг Менгска лопнул. – Но я вызвал вас не из-за этого. Здесь есть кое-кто желающий с вами поговорить.
Менгск потянулся за пределы экрана, чтобы щелкнуть переключателем, и лицо будущего императора человеческой Вселенной сменилось новым. Лысеющая голова с ярко выделяющейся парой густых бровей.
– Хэнди? – изумился Майк.
– Майки! – воскликнул Хэнди Андерсон. – Рад видеть тебя, дружище! Я знал, что если кому-то из нашей оравы и суждено пережить эту заварушку, так это тебе! Ты счастливая монетка, всегда появляешься в нужную минуту.
– Андерсон, ты где?
– Здесь, на «Гиперионе», конечно же. Менгск вытащил меня с одного из кораблей беженцев. Он рассказывал, как геройски ты прошел через все это. Настоящий солдат. Почему ты не посылал репортажи в последнее время?
– Я отсылал. А ты менял их, помнишь? Сказал, что Менгск захватил меня. Звонил во все колокола.
– Всего лишь небольшая правка, – сказал Андерсон. – Ровно столько, чтобы власти (Боже, упокой их бессмертные души) остались довольны. Я знал, что ты поймешь.
– Хэнди…
– В любом случае, я слышал, ты проделал великолепную работу. И думаю, тебе будет приятно узнать, что, несмотря на нынешнюю ситуацию, ты можешь вернуться на прежнюю работу.
– Мою прежнюю…
– Точно. Я имею в виду, что люди, желавшие видеть тебя мертвым, теперь уже не при делах. Я говорил с Арктурсом. Мы могли бы сделать тебя официальным пресс-секретарем в новом правительстве. Он очень высокого мнения о тебе, ты же знаешь. Он в восторге от тебя.
– Андерсон, я не знаю, смогу ли… – начал Майк.
– Только послушай. Вот такое предложение, – вновь прервал его главный редактор. – Ты получаешь собственный офис, через коридор от офиса Арктуруса. Прямой доступ в любое время. Ты путешествуешь, посещаешь торжественные обеды, получаешь награды. Множество других благ. Отличная охрана. Это непыльная работенка. Черт, я могу нанять корреспондента, который будет набирать твои репортажи за тебя. Я говорю тебе…
Майк убрал звук. Андерсон продолжал вещать, но Майк уже не смотрел на него.
Он глядел на свое отражение на гладкой поверхности экрана. Он похудел с момента последней встречи с Андерсоном, волосы стояли дыбом. Но в нем появилось что-то еще. Что-то в его глазах.
Казалось, они смотрели сквозь консоль, сквозь переборки корабля. Далекий, тяжелый взгляд. Взгляд, который когда-то был отчаянным, теперь стал решительным. Он видел ситуацию шире, чем она представлялась многим в данный момент.
Это был взгляд, который он видел у Джима Рейнора, когда погибла Map Сара.
– Как долго он будет продолжать, прежде чем заметит, что ты не слушаешь? – проворчал Рейнор.
– Раньше он никогда этого не замечал, – ответил Майк. Он закусил нижнюю губу, а затем добавил: – Я знаю, что должен сделать. Мне нужно употребить свой собственный молот.
Рейнор вздохнул:
– Попробуй сказать это еще раз, теперь по-человечески.
– «Когда у тебя есть только молоток, все вещи кажутся тебе похожими на гвозди», – процитировал Майк. – Я не боец. Я репортер. И мне пора начать использовать свои журналистские штучки на благо человечества. Рассказать всем, как обстоят дела. Рассказать всем, как обстоят дела на самом деле.
Майк указал пальцем на экран. Хэнди Андерсон наконец заметил, что его не слышали. Лысеющий главный редактор постучал по экрану и что-то спросил.
– Я хочу убраться так далеко от Арктуруса Менгска, как только возможно, – сказал Майк. – А затем я хочу рассказать правду обо всем этом. Потому что если я этого не сделаю, такие люди, как он, заполонят все своей ложью. – Он указал на экран. – Он и Арктурус Менгск. И я не думаю, что человечество сможет пережить такую ложь.
Рейнор улыбнулся широко и искренне.
– Приятно видеть тебя снова в деле, – сказал он.
– Приятно вернуться к делам, – ответил Майк, глядя в монитор на отражение человека с тяжелым взглядом. Он встряхнул головой и добавил: – Мне бы сейчас сигарету.
– Я бы тоже не отказался, – поддакнул Рейнор. – Но не думаю, что на этой лохани найдется хоть одна. Однако взгляни и на светлую сторону в этой ситуации: по крайней мере у тебя все еще есть твой плащ.
Postbellum
Сотканная из света человеческая фигура в изодранном плаще стоит в темной комнате. Дымок сигареты змеится вокруг него, а пол под ногами усыпан окурками, похожими на упавшие звезды.
– Итак, то, что вы видите, – произносит Майк Либерти, – моя личная маленькая война, разгоревшаяся на моей территории при помощи моего оружия. Никаких крейсеров, космических истребителей и пехотинцев, одни лишь слова. И правда. Это мое кредо. Это мой молот. И я знаю, как его применить.
Человек делает последнюю долгую затяжку, и окурок летит на пол.
– И вы, люди, кем бы вы ни были, должны это услышать. Правдиво и без купюр. Поэтому я и использую голографическую передачу: ее труднее подделать. И я отправил ее так далеко, как только мог, на всех доступных волнах, чтобы каждый узнал о Менгске, зергах и протоссах. А также узнал о людях, подобных Джиму Рейнору и Саре Керриган, чтобы они и подобные им не были потом забыты.
Майк Либерти на миг прервался, чтобы почесать шею, а затем продолжил:
– Я вступил в армию, будучи уверен, что все там пропитано бюрократией и корпоративной тупостью. Да, я был прав, но в то же время и ошибался.
Он смотрит на слушателей невидящими глазами.
– Там также есть и люди, по-настоящему пытающиеся помочь другим. Люди, по-настоящему старающиеся спасти остальных. Спасти их тела. Спасти их мысли. Спасти их души.
Он хмурит брови и добавляет:
– И нам нужно побольше таких людей, если мы собираемся выжить в предстоящие темные дни.
Он вновь пожимает плечами:
– Вот так. Такова история падения Конфедерации, вторжения зергов и протоссов, а также восхождения императора Менгска, правителя Терранского Доминиона. Битвы все еще идут, планеты продолжают гибнуть, и чаще всего кажется, что никто не знает причин. Когда я это узнаю, я, конечно же, поделюсь с вами этой информацией. – Я Майкл Дэниел Либерти, теперь уже не из СНВ. Ныне я свободный человек. И я закончил.
С этими словами фигура застывает на месте, захваченная в своей тюрьме из света. На застывшем лице усталая улыбка. Улыбка удовлетворения.
Вокруг голограммы загораются огни, светящиеся шары, выращенные специально для этого дела. Стены пульсируют и сочатся влагой, и плотная, вязкая жидкость капает из мокрых язв по всей стене, сохраняя воздух влажным и теплым. Кабель созданного людьми голографического проектора исчезает в липкой шишке органических энергоконструкций главного строения. Соединительный механизм между двумя мирами когда-то был колониальным пехотинцем, а сейчас служит высшим целям своих новых хозяев.
На полуорганических экранах, установленных по всему периметру, лучшие умы зергов обсуждают увиденное.
Это преобразованные создания, выращенные лишь для мышления и управления. Они также служат высшим целям роя зергов.
В проекционной комнате рука тянется к кнопке перемотки и нажимает ее. Когда-то рука была человеческой, но сейчас она преобразована, продукт мутагенных возможностей зергов. Плоть на руке имеет зеленый цвет и покрыта похожими на хитин выступами. Под поверхностью кожи струятся и скользят странные жидкие субстанции и новые органы. Когда-то она была человеком, но была преобразована и теперь служит высшим целям. Когда-то ее звали Сара, но теперь она известна как Королева Клинков.
Другие органические разумы, предводители зергов, шумят на заднем плане. Керриган игнорирует их, потому что они ничего не говорят, по крайней мере ничего существенного. Вместо этого она подается вперед, вглядываясь в обветренное лицо на голограмме, лицо с глубокими пронзительными глазами. Глубоко внутри ее преобразованного сердца что-то шевелится, что-то похожее на воспоминания о чувствах к этому человеку. И к другим людям. К тем, кто пожертвует всем ради себе подобных.
Вместо того, чтобы просто пожертвовать самим человечеством.
Керриган вздрагивает, когда на нее накатывают ныне чуждые чувства ее когда-то человеческой натуры. Но эмоции гаснут так же быстро, как появляются, никто из остальных зергов не успевает их заметить. Во всяком случае, так полагает Керриган.
Сара кивает. Она винит журналиста за неловкость. Должно быть, это сам репортаж, а не воспоминания, навеянные им, так беспокоит ее. Майкл Либерти всегда был мастером слова. Он может даже королеву заставить тосковать по тем дням, когда она была всего лишь пешкой.
Однако в передаче Майкла Либерти есть многое, многое, еще не реализованное существами, ныне ставшими ее соплеменниками. Здесь множество полезной информации. Многое, о чем можно догадаться из слов Майкла Либерти.
Чтоон говорит, и
какон это делает.
Проектор тихо зазвонил, сигнализируя о завершении перемотки, и нечеловеческая рука, нажав кнопку воспроизведения, подносит палец к очень широким губам.
Керриган, Королева Клинков, позволяет себе легкую улыбку и концентрируется на человеке, сотканном из света. Она хочет посмотреть, что еще можно узнать от своих новых врагов.
