— Соломон Кейн!

Ветви огромных деревьев переплетались между собой, образуя сумрачные готические арки над гигантскими стволами в сотнях футов от земли. Вокруг простирался лишь лес да покрытая мхом земля — дикая, забытая людьми, посещаемая, может быть, только призраками.

Чей голос нарушил окружающее безмолвие? Не темные ли это силы выкрикнули имя чужеземца-бродяги?

Кейн хладнокровно огляделся по сторонам. Железные мускулы рук слегка напряглись: одной он покрепче сжал украшенный резьбой остроконечный посох, другая мгновенно опустилась на один из кремниевых пистолетов у пояса.

Из лесного полумрака выступила странная фигура. Кейн с удивлением рассматривал белого человека, одетого лишь в шелковую набедренную повязку и сандалии. Зато на шее мужчины висела огромная золотая цепь, на руках — золотые браслеты, а в ушах блестели серьги в форме колец. Судя по золотым украшениям необычной работы, это был варвар, однако похожие кольца в ушах Кейн видел сотни раз у европейских моряков.

Незнакомец был весь в синяках и исцарапан так, словно несся сквозь заросли, не разбирая дороги. Но вряд ли только ветви терновника и куманики могли подобным образом изранить все тело мужчины. В правой руке человек держал короткий изогнутый меч, лезвие которого зловеще краснело.

— Соломон Кейн, клянусь ревом церберов! — удивленно воскликнул еще раз незнакомец, приближаясь к не менее изумленному англичанину. — Протащите меня под килем корабля дьявола, если это не он! А я считал себя единственным белым на тысячу миль вокруг!

— Я тоже, — ответил Кейн. — Но я тебя не знаю.

Незнакомец хрипло захохотал:

— Ничего удивительного. Я сам себя не узнал бы, если б встретил случайно. Эй, Соломон, мой хладнокровный приятель, я видел твою мрачную физиономию много лет назад, но узнал бы тебя и в аду. Неужели ты позабыл те старые добрые времена, когда мы гоняли испанцев у Азорских островов? Вспомни, как мы брали их суда на абордаж! Клянусь костями святых, кровавым было наше ремесло. И ты не мог забыть Джереми Ястреба!

Холодные глаза Кейна тускло блеснули, словно тень пробежала по поверхности замерзшего озера. Он узнал старого друга.

— Я вспомнил. Но мы не плавали вместе. Я ходил на корабле Ричарда Гренвилла, а ты был в команде Джона Бельфонта.

— Да, черт возьми! — воскликнул Ястреб. — Я бы отдал корону, которую потерял, чтобы вернуть те славные денечки! Теперь сэр Ричард на дне морском, Бельфонт в аду, а многие из наших храбрых братьев закованы в кандалы или кормят рыб. Скажи, мой меланхолик-головорез, добрая королева Бесс все еще правит в старой Англии?

— Много лун прошло с тех пор, как я покинул родные берега. Но когда уходил в плавание, она прочно сидела на троне, — ответил Кейн мрачно, и Ястреб посмотрел на него с любопытством.

— Ты никогда не любил Тюдоров, Соломон. Я прав?

— Ее сестра преследовала мой народ, как преследуют загнанного зверя. А сама она обманула и предала людей моей веры... но сейчас все это не имеет значения. Скажи лучше, что ты здесь делаешь?

Ястреб время от времени оборачивался, всматриваясь в лесную чащу, откуда появился, и настороженно прислушивался, словно в ожидании погони.

— Это долгая история, — ответил он. — Расскажу в двух словах. Ты знаешь, что между Бельфонтом и другими английскими капитанами произошла ссора...

— Я слышал, что он очень изменился и стал просто обыкновенным пиратом, — резко произнес Кейн.

Ястреб усмехнулся:

— Что ж, так говорят. Во всяком случае, плавая среди островов, вдали от материка, мы жили как короли, клянусь глазами сатаны. Грабежу подвергались все проходящие суда: и простые корабли, и роскошные галеры. Потом появился испанский военный корабль, и нам пришлось туго. Выстрел пушки отослал Джона к его праотцу, дьяволу, а я, как ближайший помощник Бельфонта, стал капитаном. Был там один негодяй-француз по имени Ла Коста, который попытался выступить против меня. Я приказал повесить его на грот-рее и повернул корабль на юг. В конце концов нам удалось ускользнуть от испанцев, и мы пошли за грузом слоновой кости к Невольничьему берегу. Но, видно, удача покинула нас вместе с Бельфонтом. Наш корабль наскочил на рифы в густом тумане, а когда он рассеялся, показалась сотня каноэ, наполненных нагими ревущими дьяволами. Несколько часов мы бились с туземцами и победили, но дорогой ценой: половина наших погибла, порох закончился, судно, пробитое рифами, готово было затонуть. Мы могли сделать только две вещи: выйти в открытое море на лодках или добираться до берега. Осталась только одна не поврежденная бомбардами испанцев лодка. Несколько человек из команды сели в нее, и в последний раз мы видели их идущими на веслах на запад. Остальные дошли до берега на плотах.

Клянусь чертями! Это было безумие, но что еще оставалось делать? Джунгли буквально кишели кровожадными туземцами. Наш отряд двинулся на север в надежде встретить невольничью резервацию, принадлежащую европейцам, но дикари перерезали нам путь, и пришлось повернуть на восток. Мы вынуждены были отвоевывать каждый шаг вперед, и ряды наши таяли, как туман на солнце. Люди гибли под ударами копьев туземцев, под клыками диких зверей, от укусов ядовитых змей. В конце концов джунгли поглотили всех моих спутников. Я остался один. Мне удалось сбежать от дикарей, и несколько месяцев, почти безоружный, я брел по этой враждебной земле. Однажды, подойдя к берегу огромного озера, я увидел стены и башни города, стоящего на острове.

Ястреб расхохотался.

— Клянусь костями святых! Все остальное звучит как сказка сэра Джона Мэндевилла! На острове я познакомился со странным народом, которым правила какая-то нечестивая каста. До моего появления им не довелось видеть ни одного белого. В юности я бродил с шайкой воров, маскировавшихся под акробатов и жонглеров, и теперь мое мастерство и ловкость рук произвели сильное впечатление на островитян. Они смотрели на меня как на бога. Все, кроме старого Агары, жреца, которому помимо всего прочего еще и цвет моей кожи не нравился.

Я стал для них чем-то вроде живого идола. Агара решил этим воспользоваться и тайно предложил мне пост верховного жреца. Я притворился, что согласен, и узнал многие из его секретов. Поначалу я сильно побаивался старика, ведь ему ничего не стоило наложить заклятие и лишить меня ловкости и способностей. Но остальные меня боготворили.

Озеро называлось Найана, а острова — острова Ра. Главный остров носил название Басти. Правящая каста называла себя кабасти, а рабов — масутос.

Жизнь масутос ужасна. Они полностью зависят от желаний и прихотей своих жестоких хозяев. Я видел женщин, которых засекли до смерти, и мужчин, распятых за малейшие провинности. Культ кабасти темный и кровавый, привнесенный на остров из каких-то диких земель. Каждую неделю на огромном алтаре в храме Луны под кинжалом Агары умирали несчастные. В жертву приносили одного из масутос — сильного юношу или девственницу. Но отвратительней всего то, что, прежде чем кинжал жреца приносил освобождение от мук, человек подвергался истязаниям, о которых трудно говорить. Святая Инквизиция бледнеет перед пытками, изобретенными жрецами Басти. Их изуверство так искусно, что стонущая, бормочущая в бреду, ослепленная, освежеванная жертва все еще живет, пока последний удар кинжала не выхватит ее из терзающих когтей этих дьявольских страданий.

Ястреб увидел, как в холодных глазах англичанина медленно загорается гнев. Кейн махнул рукой, чтобы пират продолжал свой рассказ.

— Ни один англичанин не смог бы смотреть без содрогания на еженедельные агонии несчастных. Вскоре, выучив язык, я стал своим среди масутос. И Агара задумал прикончить меня, но рабы восстали, свергнув сидящего на троне изувера. Они попросили меня остаться и править ими. Я согласился. Под моим правлением Басти стал процветать, и масутос, и кабасти зажили счастливо. Но старый Агара, скрывавшийся в тайном убежище, плел за моей спиной интриги. Жрецу удалось организовать заговор и даже обратить против меня многих из масутос, которых я всегда защищал. Несчастные глупцы! Вчера Агара вышел из подполья, и в решительной битве улицы древнего Басти обагрились кровью. Старый жрец взял верх благодаря своему колдовству. Большинство моих сторонников погибли. Пришлось воспользоваться каноэ и с верными мне людьми отступить на один из мелких островов, где нас опять атаковали, и вновь мы проиграли. Все, кто поддерживал меня, были убиты или взяты в плен — и, помоги Бог тем, кто остался жив! — один я сбежал. Теперь они преследуют меня, как волки. Они гонятся за мной по пятам и не успокоятся, пока не убьют.

— Тогда не будем тратить время на разговоры, — сказал Кейн, но Ястреб холодно усмехнулся:

— В тот момент, когда я увидел тебя, человека моей расы, сквозь ветви деревьев, меня осенило, что снова смогу носить золотую с драгоценными камнями корону Басти. Пусть они приходят — мы их встретим! Послушай, мой храбрый пуританин, мне удалось захватить трон, без оружия, действуя лишь хитростью. А будь у меня в руках огнестрельное оружие, я бы и сейчас оставался правителем Басти. Они никогда не слышали о существовании пороха. У тебя есть два пистолета — этого достаточно, чтобы десять раз стать королем острова. Если в у тебя был еще и мушкет!

Кейн пожал плечами. Нет нужды говорить Ястребу о дьявольском сражении, в котором его мушкет развалился на куски; теперь Кейн даже сомневался, не была ли та битва плодом больного воображения.

— Оружие у меня есть, — сказал он. — Но запас патронов и пороха небольшой.

— Три выстрела возведут нас на трон Басти, — заявил Ястреб. — Ну что, мой бравый квакер, ты поддержишь старого товарища?

— Я поддержу тебя во всем, что в моих силах, — мрачно ответил Кейн. — Но ради гордости и тщеславия мне ни один трон на свете не нужен. Если мы принесем мир страдающим людям и накажем злодеев за их жестокость, этого уже достаточно.

Два англичанина составляли странный контраст. Джереми Ястреб был высоким и сухощавым, со стальными мускулами, как и Кейн. Но Кейн — смуглый до черноты, а Ястреб, наоборот, белокожий. Сейчас он, правда, загорел до светло-бронзового цвета, и его выгоревшие светлые локоны падали на высокий узкий лоб. Худой подбородок, покрытый желтой щетиной, агрессивно выдавался вперед, тонкие губы кривила жесткая усмешка. Серые глаза беспокойно блестели, полные хищного огня. Его лицо с тонким орлиным носом отражало необузданность и властность натуры. Полуголый Ястреб все время слегка наклонялся вперед, словно готовился кинуться на добычу, сжимая рукоять окровавленного меча.

Кейн, такой же высокий и сильный, стоял напротив, лицом к лицу. Его ботинки были изодраны, одежда порвана, фетровая шляпа, потерявшая перья, изрядно потерта. На поясе у Кейна висели пистолеты, рапира, кинжал и патронная сумка с боеприпасами. Дикое, беспокойное лицо Ястреба совершенно не походило на сумрачное лицо пуританина. Но тигриная ловкость пирата и волчья повадка Кейна делали мужчин чем-то схожими. Оба, прирожденные рыцари удачи, казалось, были прокляты неутолимым стремлением к путешествиям и риску, которое сжигало их изнутри, не давая покоя.

— Дай мне один пистолет, — попросил Ястреб, — и половину патронов и пороха. Скоро островитяне будут здесь и, клянусь Иудой, мы не будем ждать, а встретим их сами! Положись на меня — один выстрел, и все в страхе падут на колени. Идем! По дороге расскажешь, как ты попал сюда.

— Я путешествовал много лун, — сказал Кейн неохотно. — Почему я здесь, не знаю. Джунгли позвали меня в открытом море, за много лиг отсюда, и я пришел. Без сомнения, Провидение, что всю жизнь направляло мои шаги, сейчас привело меня в эти места с какой-то целью, которую пока не в силах разглядеть мои слабые глаза.

— У тебя странный посох, — сказал Ястреб.

Кейн посмотрел на деревянный посох, который держал в правой руке. Древко было тяжелое, словно железное, длинное, как меч, и заостренное на одном конце. На другом конце виднелась искусно вырезанная кошачья голова, и по всей длине посоха извивались какие-то странные линии и узоры.

— Я уверен, что это предмет магии и колдовства, — мрачно сказал Кейн. — Но в прошлые времена он защищал от созданий тьмы, и это хорошее оружие. Я получил его от некоего Н'Лонги, служителя местного культа с Невольничьего берега, который вершил свои нечестивые обряды пред толпой чернокожих почитателей. Но под его свирепой и морщинистой личиной скрывается сердце честного человека, в этом я не сомневаюсь.

— Послушай! — Ястреб внезапно остановился. Издалека донесся едва слышный топот множества обутых в сандалии ног — острый слух Кейна безошибочно уловил его.

— Здесь как раз рядом поляна, — ухмыльнулся Ястреб. — Подождем их там...

Кейн и бывший король Басти встали, не скрываясь, с одной стороны поляны. Через секунду с другой стороны появилась толпа людей, около сотни человек, которые неслись, словно стая волков по следу. Они в изумлении остановились при виде Ястреба, только что спасавшегося бегством, а теперь с издевкой ухмыляющегося, и рядом с ним еще одного белого человека.

Кейн с интересом рассматривал преследователей. Половина из них оказалась неграми, коренастыми, плотными, с безволосой грудью и короткими ногами, как у людей большую часть времени проводящих в каноэ. Все были вооружены тяжелыми копьями и совершенно голые. Вторую часть толпы составляли хорошо сложенные, с правильными чертами лица и прямыми черными волосами воины, в жилах которых, очевидно, текла лишь малая часть негритянской крови. Медно-коричневый цвет их кожи граничил с красноватым оттенком темно-бронзового.

Облачены они были только в сандалии и шелковые набедренные повязки. Головы защищали бронзовые шлемы, а в руках воины держали маленькие круглые деревянные щиты, укрепленные грубой шкурой, прибитой медными гвоздями, и мечи, такие же, как и у Ястреба. У многих были отполированные деревянные булавы, легкие топорики. Некоторые несли тяжелые мощные луки и колчаны с длинными стрелами.

Внезапно Кейну пришло в голову, что где-то он уже видел подобных людей или картинки с их изображением, но когда и где точно вспомнить не мог. Преследователи Ястреба неуверенно смотрели на белых людей.

— Ну что? — насмешливо произнес Ястреб. — Вы нашли своего короля. Вы забыли свои обязанности перед правителем? На колени, собаки!

Хорошо сложенный молодой воин страстно заговорил, и Кейн с удивлением обнаружил, что понимает его язык. Он был похож на один из бесчисленных диалектов банту, многие из которых Кейн изучил во время своих странствий. Однако некоторые слова оставались непонятными для пуританина и носили какой-то особый оттенок древности.

— Убийца! — воскликнул молодой воин, побагровев от гнева. — Ты смеешь дразнить нас? Я не знаю, кто этот человек рядом с тобой, и с ним мы не в ссоре, но твою голову мы принесем Агаре. Хватайте его...

Он занес руку назад, собираясь метнуть копье, но в то же мгновение Ястреб прицелился и выстрелил. Выстрел прозвучал оглушительно, и в дыму Кейн увидел, как молодой воин рухнул на землю. Эффект, произведенный пистолетным огнем на толпу воинов оказался таким же, как и везде у дикарей, во всех нецивилизованных землях. Оружие выпало из задрожавших рук, и туземцы стояли онемевшие, с открытыми ртами, словно испуганные дети. Некоторые закричали и бросились на колени или на живот лицом в землю. Полные ужаса глаза оставались прикованными к бездыханному телу соплеменника. Тяжелая пуля раскроила воину череп и выбила мозги. Пока толпа стояла, охваченная благоговейным ужасом, Ястреб перешел к действиям.

— Все на колени, собаки! — закричал он свирепо, шагнув вперед и ударом руки опуская одного из воинов на колени. — Или я выпущу на всех вас громы смерти, или вы принимаете назад своего законного короля!

Дикари, словно под гипнозом, встали на колени, что-то бормотали, словно в бреду. Ястреб пяткой придавил одного негра и, дико оскалившись, победоносно взглянул на Кейна.

— Встаньте, — Ястреб презрительно пнул негра. — Но теперь никто не сможет забыть, что я король! Вы вернетесь в Басти и будете сражаться за меня, или все умрете!

— Мы будем сражаться за тебя, господин, — послышался хор голосов. Ястреб вновь ухмыльнулся.

— Вернуть трон проще, чем я думал, — ухмыльнулся он. — Вставайте! Оставьте эту падаль, где лежит. Я ваш король, а вот — Соломон Кейн, мой друг. Это ужасный волшебник, и если со мной что случится — он разорвет вас всех на куски.

«Да они как стадо овец», — думал Соломон, наблюдая, как воины обеих рас смиренно выполняют следующие приказы Ястреба. Воины построились шеренгами, по три человека в ряд, и пошли вслед за Кейном и Ястребом.

— Не бойся, они не ударят сзади, — сказал пират Кейну. — Они запуганы, видишь, даже глаза остекленели. Но все равно будь начеку.

Подозвав воина посмелее, Ястреб велел ему идти между собой и Кейном.

— Расскажи об Агаре, — сказал Ястреб. — Что, он празднует свою быструю победу?

— Нет, господин, — воин, несмотря на высокий рост и силу, не мог скрыть страха перед двумя белыми людьми. Возможно, даже цвет их кожи казался дикарю таким же волшебным, как и пистолетный огонь. — Он складывал тела убитых на поля, чтобы помочь следующему севу, — прошептал он. — Теперь Агара подготавливает храм Луны. Сегодня Луна откроет целиком свое лицо, — он робко поднял глаза к небу.

— Он хочет принести ей жертву, желая отблагодарить за победу, так? Что ж, луна получит свою жертву, — пробормотал Ястреб, изогнув губы в жестокой усмешке. — Но не ту, которую задумал Агара.

Ястреб махнул рукой воину, отсылая в строй к остальным, и засмеялся, видя, как тот поспешно, спотыкаясь, побежал, куда приказано.

— Клянусь кровью дьявола, — сказал он Кейну по-английски, — мы покажем этим собакам, что значит подданный английского короля!

Кейн нахмурился и оглянулся. Не переоценивает ли Ястреб свои силы? Коренастые негры выглядели испуганными, но высокие, особенно трое, идущие позади остальных, смотрели мрачно и злобно. Возможно, так казалось из-за багрового света заходящего солнца, напоминающего залитый кровью глаз Цилопи, проглядывающий сквозь огромные деревья.

Ястреб принял озабоченность Кейна за неодобрение.

— Клянусь богом! — воскликнул пират. — Что это за англичанин без жажды победы? Время, видно, поубавило храбрости у тебя, мой старый молитвослов, но я помню твою саблю в крови и кишках врагов! — Ястреб любил выражаться напыщенно и витиевато.

— Неужели ты думаешь, что я промедлю вступить в битву со злом? — возразил Кейн. — Но, возможно, ты недооцениваешь силу веры этих людей, если рассчитываешь, что в угоду тебе они повернут оружие против своего бога.

— Наши пистолеты сильнее туземных божков, — заявил Ястреб, но Кейн мрачно покачал головой. — Я, как и ты, много воевал. У меня есть собственная стратегия. Язычники прячутся по своим домам, боясь восхода луны, а их жрец скрывается в храме. У этих людей не возникнет мысли о том, что они предают своего бога, мои подданные всего лишь вернут законного короля на его трон.

Кейн не хотел спорить и замолчал. Оставить соотечественника одного в подобной ситуации он не мог. И как обычно, пуританин решил предаться воле Провидения, а точнее, его милосердию. Не сомневался он лишь в одном — в Басти существует зло, которое надо сокрушить.

Солнце закатилось, окрасив джунгли в сумрачно-красные цвета. Деревья и траву словно присыпало пеплом угасшего костра. Рычание львов из глубины джунглей, напоминал рев ветра во время шторма. Вдали, над вершинами деревьев, Кейн заметил две остроконечные горы, освещенные поднимающейся луной. Они были похожи на два каменных ножа, направленных в небо.

Кроме того, что земля под ногами стала мягче, ничто не указывало на близость воды. Но лес внезапно поредел, и перед глазами путников открылось широкое, величавое, необычно тихое озеро. В сумраке Кейн разглядел несколько темных силуэтов посреди озера, огромных и неподвижных. Должно быть, это острова, но пуританину они показались какими-то спящими первобытными гигантами-чудовищами. Блики лунного света дрожали на воде.

Берег зарос высокой острой травой. Воин, которого допрашивал Ястреб, шагал впереди, указывая путь. Один раз он оступился, и Кейн услышал, как зловеще чавкнула земля под его ногой. Соломон подумал, что если провожатый собирается их обмануть, то здесь это легко ему удастся. Кейн враждебно посмотрел на лунный диск над горами.

В траве у воды были спрятаны два каноэ. Кейн сел в одно, а Ястреб — в другое, оба постарались устроиться на самом носу, следя за гребцами.

Коренастые начали грести. Весла погружались в тяжелую воду с приглушенным звуком. Луна, ярко сияя, дробилась на поверхности озера. Кейну приходилось видеть, как люди сходят с ума и даже теряют человеческий облик при лунном, призрачном свете. Насколько же огромной должна быть власть ночного светила для людей, признавших луну за проявление бога?

На носу каноэ Кейн заметил вырезанный на дереве рисунок. Сначала он решил, что это бутон цветка. Но это было изображение луны, окруженной лучами, загнутыми внутрь, словно клыки. Что это: выпуклое или вогнутое изображение, шар или пустая дыра? Кейну не понравился рисунок. Ястреб в соседнем каноэ мрачно оглядывал своих воинов.

На фоне ночного неба вырисовывалась темная громада — то ли гигантских размеров корона, то ли огромная голова с несколькими рогами. Оказалось, что это остров, увенчанный каменными пирамидами. Притихшие гребцы вели каноэ к острову. Взгляды высоких бронзовых воинов были прикованы к луне. Кейну казалось, что его обманом заманили сюда для участия в древнем, несущем зло ритуале. Один раз посох вуду уже спас его от черной магии, и теперь Кейн крепко сжимал вырезанную, кошачью голову. Тогда Н'Лонга вселился в товарища Кейна, и пуританин получил опытного союзника, выручившего его из беды.

Лодка причалила к пустынному берегу, где покачивались в лунном свете другие каноэ бастийцев. Оказалось, что пирамиды окружены массивными стенами — стенами древнего города Басти.

Под луной белело засеянное бесконечное поле, посреди которого виднелась тропинка. Воины строем, все так же безропотно, двинулись через поле, но Кейн почувствовал растущее в людях напряжение. Над городом и пирамидами сияла луна, словно маска древнего бога, изображенная на храме Басти.

Глаза Ястреба лукаво заблестели.

— Послушай, Кейн, — прошептал он, — что если обратить этих языческих свиней к твоему богу? Это стало бы золотым пером на твоей пуританской шляпе?

Но Кейн отрицательно покачал головой, этим его не соблазнишь. Все, что он должен, — сокрушить зло, вершимое Агарой. Ястреб казался совершенно захваченным честолюбивыми мечтами и слишком убежденным в своей власти, чтобы планировать свои действия. А что если в городе их поджидает засада? Кейн хотел обсудить это с пиратом, но тот внезапно зарычал на воинов, замедливших шаг у стен Басти:

— Вперед, собаки! Мы открыто войдем в город, как король с верноподданными, а не будем пробираться тайком, подобно шелудивому псу — Агаре.

Но воины остановились в нескольких ярдах от стены. Кейн разглядел в полусумраке ворота, такие огромные, что два стражника, охраняющие их, казались карликами. По краям створок виднелись изображения луны с загнутыми лучами.

Возможно, Ястребу воины и в самом деле показались карликами, потому что он заревел:

— Открыть ворота королю!

Но в ответ он не услышал ни звука, стражи даже не пошевелились. Только когда Ястреб подошел к ним вплотную, они предупреждающе подняли свои мечи. Похоже, действия стражников были частью ритуала, и в их задачу входило держать город в неприкосновенности, пока длится полнолуние. Ястреб, не обращая внимания на обнаженные клинки, подбежал и, изрыгая проклятия, хотел постучать в ворота пистолетом, но воины, зеркально повторяя движения друг друга, словно в церемониальном танце, встали по обе стороны от Ястреба и одновременно занесли над ним мечи, готовые рассечь англичанина на куски.

Кейн предупреждающе закричал, но Ястреб, похоже, был не столь безрассуден, как могло показаться: он резко отклонился и разрядил пистолет в лицо одного из стражников. Воина с отстреленным правым ухом отбросило к воротам.

Второй охранник бросился на англичанина. Секунду воин смотрел на пистолет испуганно, но, прочитав растерянность в глазах Ястреба, дико вскрикнул и налетел на пирата, целясь клинком ему в живот. Белый едва ускользнул от удара.

Внезапно Ястреб споткнулся на пригорке и упал, а стражник метнулся к нему и сделал выпад мечом, острие клинка вонзилось в землю в дюйме от англичанина. Пират вскочил и ударил охранника в лицо пистолетом, скорчился от боли и, не удержавшись на ногах, рухнул.

Но тут Ястреб увидел надвигающегося на него с мечом и булавой второго стражника, раненного, но сумевшего подняться. Вся правая щека воина почернела от крови. Ястреб словно позабыл о своем мече, и отступал, судорожно пытаясь перезарядить пистолет.

Охранник быстро приблизился к Ястребу, занеся над его головой оружие, но в эту секунду выстрел Кейна разорвал ему грудь.

Стражник покачнулся и, несмотря на то, что кровь из раны заливала его до пояса, упрямо двинулся к Ястребу. Но тот уже успел перезарядить оружие и готов был встретить несокрушимого бастийца.

Кейну показалось, что в глазах воина уже не осталось ни искры жизни, только чистый холодный свет луны, ведущий его. Времени перезарядить пистолет у пуританина не было, и он ударил стражника кинжалом в бок. Тот медленно, словно зомби, стал разворачиваться, и клинок Кейна вспорол ему живот. Бастиец замертво рухнул на землю, но пуританин, склонившись, вонзил кинжал в сердце воина, ведь даже сейчас в глазах стражника блестела луна.

Кейн, дрожа, вытер кинжал о траву. Ястреб ободряюще похлопал его по плечу:

— Ну что, старина, еще не потерял вкуса к кровавой сече? — Англичанину все было нипочем. — Клянусь крыльями сатаны, я буду на троне до захода луны! — И Ястреб стал стрелять по воротам.

Все стояли в ожидании. Почему город такой затихший? Почему никто не вышел на грохот выстрелов? Были ли люди заняты ритуалом или просто готовили засаду?

Вдруг ворота заскрипели, и створки медленно подались назад, словно раздвинулась гора, открыв вид на пирамиды, пестрые от лунных бликов и теней. За воротами молча стояли люди, высокие и коренастые, мужчины и женщины. Впереди них виднелся силуэт высокого, истощенного человека в ниспадающей складками одежде.

Он подошел ближе. Худой как скелет старик выступал величаво и гордо, но что-то поникшее и затравленное было в его надменном виде. Одежду украшали вышивки лунных лучей, опутавших человека, как паутина. Что излучали его глаза: злобный блеск или просто отражение света луны? Но блеск потух, лишь он узнал того, кто встал перед ним.

Ястреб прошипел пуританину на ухо, что это и есть Агара, хотя Кейн уже сам догадался об этом. Экс-король направил пистолет в лицо старца. Жрец широко развел руки в приветственном жесте, словно приглашая желанных гостей. Длинные ногти Агары просвечивали. Он низко поклонился Ястребу, а затем, с легкой улыбкой приятного удивления, Кейну.

— Басти приветствует тех, кого выбрала Луна, — произнес он холодным, мертвенным голосом.

В ту же секунду безмолвные люди простерлись ниц, касаясь лбами земли.

— Клянусь кишками сатаны, Кейн, — прошептал Ястреб, — старый людоед понял, что проиграл.

Кейн забеспокоился. Возможно, Агара признал, что его время истекло и предпочел сдаться сам. Но жизненный опыт подсказывал Соломону, что жрецы так просто не уходят.

Ястреб казался поглощенным приветствием жителей Басти, которые уже поднялись с земли и стояли, склонив головы.

Он махнул рукой воинам за спиной и торжественно вошел в город. За воротами все еще стонал один из стражников.

— Позаботьтесь о нем, — приказал он жрецу с выражением великодушия на лице. Кейн почувствовал, что Ястребу хотелось, чтобы эти слова прозвучало по-королевски.

Пират приказал воинам построиться ровнее.

— Так должна шествовать свита короля, — сказал он Кейну, а потом воинам:

— Вы будете сопровождать меня к трону!

— Нет! — воскликнул Агара. Это прозвучало как мольба. — Все должно быть совершено по закону нашего бога. Завтра, — закричал он, обращаясь к бастийцам, — Басти будет приветствовать белых людей по подобающей им чести.

Если бы Агара требовал, а Ястреб согласился на его требования, то это могло бы усилить власть жреца. Но жрец молил исполнить обряд согласно древним ритуалам, а это могло укрепить законность прав Ястреба.

— Хорошо, — согласился пират. — Раз я король, то не нарушу традиций.

Агара повел англичан по широким улицам. Пирамиды на фоне черного неба возвышались, как горы. Город казался вымершим. Без сомнения, битва между Ястребом и Агарой сильно сократила население Басти. В центре города на одной из самых высоких пирамид сотни ступенек вели к круглому храму Луны.

Держа в руках факелы, Кейн и Ястреб поднимались по узкой, круто ведущей вверх лестнице одной из пирамид, оставляя на каждой ступени воинов. Наконец они оказались в комнате под самой верхушкой пирамиды. Там по углам висели гамаки, в центре стояло несколько столиков с искусно изготовленной глиняной посудой. На занавесях были изображены битвы и подвиги героев, над которыми светила вышитая луна. Кейн шагнул на каменный балкон, решив убедиться, что они достаточно высоко и ничто не грозит им снизу. Он увидел, как Агара, словно тень, поднимается по ступеням к своему храму.

— Кости сатаны! Кейн, — воскликнул Ястреб, — король не должен взбираться так высоко к своей постели!

Они решили спать по очереди. Ястреб поклялся, что не сомкнет глаз, раз он теперь король. Во сне пуританин увидел Н'Лонгу, жреца вуду. Черное сморщенное лицо плавало в тумане, и Кейн не мог его четко разглядеть, но знакомый монотонный голос произнес на искаженном английском, которым так гордился старый колдун:

— Не бойся отдавать свой посох Ястребу.

Прежде чем Кейн спросил, что означают слова Н'Лонги, раздался душераздирающий вопль. Так мог кричать лишь человек в предсмертной агонии. Кейн выпрыгнул из гамака, держа пистолет наготове, и выбежал вместе с Ястребом на балкон. Но улицы были тихи, только эхо повторило вопль.

Кейну показалось, что крик оборвался как-то неестественно, словно кто-то заткнул несчастному рот. Ястреб покрасневшими глазами вглядывался в пустынные улицы.