7

На берег опустилась ночь, лишь зловещий свет факелов заливал безумное побоище. Берег заполнили обнаженные раскрашенные дикари, они откатывались от стены форта и снова шли на приступ; казалось, им нет числа. В темноте блестели их оскаленные зубы и горящие ненавистью глаза.

Здесь собралось множество индейских племен, твердо решивших освободить свои земли от белых пришельцев. Снова и снова индейцы лавиной наступали на стену форта, рассыпая впереди себя тучи стрел, погибая под пулями и тяжелыми пушечными ядрами.

Время от времени им удавалось подойти к самым воротам, и тогда слышались удары их боевых топоров по бревенчатой стене, а сквозь бойницы дикари просовывали копья. Но всякий раз атаку удавалось отбить, и индейцы отступали из-под стены, оставляя на земле убитых и умирающих. Защитники форта — пираты, матросы и люди графа Генри — сопротивлялись с бешеным упорством и со всей отвагой, на какую только были способны. Ядра наносили серьезный урон индейцам, со стены дикарей отгоняли смертоносные удары сабель и мечей. Но индейцы вот уже в который раз шли на приступ с яростными боевыми криками и не собирались отступать.

— Это же стая бешеных собак! — прокричал Вильер, чья сабля мелькала над стеной, перерубая руки дикарей, вцеплявшиеся в ее край.

— Если только мы сможем продержаться до рассвета, они уйдут, — ответил Вулми, раскроив череп дикаря, которому удалось подняться на стену. — Не в их привычках долго держать осаду. Погляди, они опять отступают!

Волна нападавших снова схлынула, и осажденные смогли стереть пот с усталых лиц и пересчитать потери. Индейцы отступили, как стая голодных волков, которых отогнали от добычи. В свете факелов под стеной остались только тела убитых.

— Они что, ушли? — Гарстон откинул со лба мешавшую ему прядь волос. Сабля, которую он сжимал в руке, была вся в зазубринах, по руке текла кровь.

— Да нет, они еще здесь, — кивнул Вулми в темноту, где угадывалось какое-то движение. — Они решили устроить небольшую передышку. Что ж, и нам надо этим воспользоваться. Оставьте на стене часовых и дайте людям выпить и перекусить. Уже далеко за полночь, мы дрались несколько часов кряду.

Оба капитана спустились вниз со стены и начали собирать людей. Было решено оставить часовых в середине каждой из четырех стен и небольшой отряд солдат возле ворот. Индейцам нужно было пройти по освещенному пространству, чтобы добраться до стены, и все защитники успели бы занять свои места наверху.

— А где д'Частильон? — спросил Вулми, откусив большой кусок жареного мяса.

Он стоял возле костра, разложенного посреди большого двора. Англичане и французы перемешались здесь, позабыв о давней вражде перед лицом общей опасности. Они жадно поглощали вино и еду, принесенные женщинами, а раненые охотно позволили позаботиться о себе.

— Еще час назад он дрался на стене рядом со мной, — ответил Гарстон, — и внезапно застыл на месте, уставившись в темноту, будто увидал привидение. Потом он закричал мне: «Посмотрите туда! Там этот черный дьявол! Я его вижу!» Я успел взглянуть туда, куда он показывал, и на миг мне показалось, что я увидел какую-то темную фигуру, но в следующий миг она исчезла. Граф спрыгнул со стены и скрылся в поместье; он шел, как смертельно раненный. Больше я его не видел.

— Может быть, он увидел лесного духа? — задумчиво произнес Вулми. — Индейцы говорят, что здесь обитает множество лесных духов. Однако сейчас меня больше пугают стрелы с огнем. Они смогут использовать эти стрелы в любой момент. Но что это? Будто кто-то зовет на помощь!

Едва в сражении наступило затишье, Франсуаза и Тина подошли к окну, от которого вынуждены были отойти, когда стрелы летели во все стороны. Девочка и ее госпожа смотрели на столпившихся у огня людей.

— На стене мало часовых, — сказала вдруг Тина. Франсуазу пугали тела убитых за оградой, однако она нашла в себе силы улыбнуться.

— Ты думаешь, что разбираешься в таких делах лучше мужчин? — ласково спросила она у девочки.

— На стенах надо было оставить больше народу, — настаивала Тина. — А если опять появится тот черный человек? По одному на каждой стене — это слишком мало. Черный человек может подобраться неслышно и убить часового отравленной стрелой, тот даже и крикнуть не успеет. Он движется, как тень, и его не увидеть в свете факелов.

Франсуаза поежилась.

— Я боюсь, — пробормотала Тина. — Хорошо бы, если бы Вильера и Гарстона убили.

— А Вулми? — с любопытством спросила Франсуаза.

— Черный Вулми никогда не причинит вреда женщине, — серьезно ответила девочка.

— Тина, ты слишком мудра для своего возраста.

— Смотрите, госпожа! С южной стены исчез часовой! Еще миг назад я видела его, а теперь он пропал.

Из окна, возле которого они обе стояли, был хорошо виден верхний край южной стены форта, поднимавшийся над хижинами, которые выстроились почти параллельно стене. Между стеной и постройками оставалось что-то вроде коридора трех или четырех ярдов шириной. В этих хижинах жили люди графа.

— Куда мог деться часовой? — в испуге прошептала Тина.

Франсуаза взглянула на крайнюю хижину, стоявшую неподалеку от входа в само поместье. Ей показалось, что какая-то тень скользнула между хижинами и исчезла возле дверей. Кто это мог быть? Исчезнувший часовой?

Но почему он оставил свой пост и тайком проскользнул в поместье? Девушка пыталась взять себя в руки, но что-то подсказывало ей, что она увидела вовсе не часового, и ее охватил безотчетный страх.

— Тина, а где граф? — спросила она.

— Он в большом зале, госпожа. Он один сидит за столом, завернувшись в плащ, и пьет вино, а лицо у него совсем серое.

— Иди и расскажи ему о том, что мы с тобой видели. Я останусь здесь и буду смотреть в окно — а вдруг индейцы переберутся через эту стену? Ведь на ней нет часового.

Тина вышла. Франсуаза слышала легкие шаги девочки в коридоре, потом на площадке лестницы. Внезапно в тишине раздался крик Тины. В этом крике прозвучал такой ужас, что Франсуаза на миг застыла. Она бросилась из спальни, вниз по лестнице, не успев даже осознать, что делает. Опрометью сбежав по ступеням, она остановилась как вкопанная. У нее не хватило сил, чтобы закричать. Она не почувствовала, как Тина вцепилась в нее дрожащими руками. Только замершая на месте Франсуаза и перепуганная маленькая девочка, казалось, и были реальными в том кошмаре, посреди которого они оказались.

Во дворе Гарстон покачал головой в ответ на вопрос Вильера.

— Я ничего не слышал.

— Зато я слышал, — вмешался Вулми. — Кричали где-то возле южной стены, за теми хижинами!

Обнажив саблю, он метнулся к южной стене. В свете костра ее не было видно за стенами построек. Гарстон побежал следом.

Возле входа в коридор между хижинами и стеной Вулми остановился. Узкое пространство тускло освещал факел, укрепленный в дальнем углу стены. Посреди коридора на земле лежало тело.

— Часовой!

Гарстон бросился к нему и опустился рядом на одно колено:

— Дьявольщина! Его горло перерезали от уха до уха!

Вулми окинул коридор быстрым взглядом, но поблизости не было никого. Он выглянул в бойницу, но в освещенном факелами пространстве вокруг крепостной стены тоже никого не увидел.

— Кто мог это сделать?

— Вильер! — Гарстон вскочил на ноги, сверкнув глазами. — Он подослал своих собак, чтобы они по одному перебили моих людей подлыми ударами из-за спины! Он хочет моей погибели!

— Погоди, Дик! — Вулми схватил его за руку, глядя на стрелу, торчавшую из шеи мертвеца. — Не может быть, чтобы Вильер...

Но Гарстон уже не слышал его. Он вырвался и побежал обратно к костру. Вулми бросился вдогонку. Вильер стоял у огня с кувшином эля в руках. Его изумлению не было предела, когда кувшин вылетел у него из рук, и эль залил его нагрудник, а перед ним оказалось перекошенное от ярости лицо англичанина.

— Собака! — прорычал Гарстон. — Ты начал у меня за спиной подло убивать моих людей, когда они сражаются за твою никчемную жизнь так же, как и за мою?!

Возле костра все замерли в удивлении.

— Что ты несешь?! — рявкнул Вильер.

— Ты подсылаешь своих людей, чтобы они перебили моих на постах!

— Ты лжешь! — Однако этим Вильер только подлил масла в огонь.

Гарстон с яростным криком взмахнул саблей и опустил ее на голову француза. Вильер успел подставить под удар левую руку, защищенную доспехами, и выхватил меч из ножен. От удара стали о сталь посыпались искры.

Капитаны дрались так, будто оба сошли с ума, в свете костра сверкало их оружие. Все остальные, оцепенев, молча наблюдали за поединком, но когда англичанин и француз, отбросив клинки, обхватили друг друга и покатились по земле, раздался дружный рев множества глоток, и через несколько мгновений во дворе форта закипела схватка пиратов с буканьерами. Пираты, остававшиеся на стенах наблюдать за индейцами, присоединились к дерущимся. Солдаты возле ворот забыли о неприятеле и уставились на происходящее в форте.

Все произошло так быстро, что Вулми не успел добежать до обезумевших капитанов, — вокруг закипела драка. Но, пренебрегая опасностью, он добрался до зачинщиков и оттащил Вильера от Гарстона с такой силой, что последний едва не упал.

— Проклятые безумцы, вы хотите нас всех погубить?

Гарстон так и кипел от ярости, на лице Вильера было явное замешательство. Один из буканьеров подбежал к Вулми сзади и занес над ним меч. Ирландец быстро повернулся и перехватил его руку.

— Поглядите, чего вы добились! — прокричал он, указывая мечом на одну из стен.

Что-то в его голосе заставило дерущихся остановиться. Люди застыли там, где стояли, с поднятыми мечами, и все повернулись туда, куда показывал Вулми. Пираты и буканьеры увидели, как один из солдат на стене зашатался, широко раскрыв рот и, не в силах кричать, упал со стены вниз со стрелой между лопатками.

Раздался леденящий душу многоголосый боевой клич индейцев, и тут же послышались удары топоров в ворота. Стрелы с огнем перелетали через стену или вонзались в нее, над фортом поплыли струйки дыма. Внезапно из-за хижин возле южной стены стали появляться темные силуэты людей.

— Индейцы в форте! — закричал Вулми.

Тут многих охватила паника, кое-кто метнулся к стене, но в следующее мгновение большинство защитников форта уже встречали индейцев с оружием в руках. Разрисованные дикари продолжали появляться из-за построек, стоящих вдоль южной стены, их боевые топоры скрестились с саблями матросов и пиратов. Позади Вильера как будто из-под земли выскочил индеец и раскроил ему голову ударом топора. Вулми командовал французами, защищавшими от индейцев двор, а Гарстон и большинство его людей поднялись на стену и сбрасывали с нее дикарей. Индейцы, напавшие на форт в то время, когда его защитники были увлечены дракой, теперь появлялись со всех сторон. Солдаты графа Генри сгрудились возле ворот, пытаясь сдержать бешеный напор дикарей.

Индейцев во дворе становилось все больше, и они продолжали перебираться через незащищенную южную стену и заполнять двор. Им удалось сбросить с северной и западной стен Гарстона и его людей, и теперь разрисованные дикари обрушились на защитников форта со всех сторон. В несколько мгновений двор превратился в кровавую бойню: отчаянно защищавшиеся небольшие группы бледнолицых продолжали яростно отбиваться от бесчисленных врагов.

Дикари врывались в хижины, под их топорами погибали женщины и дети, и над фортом стоял сплошной крик. Солдаты графа, заслышав крики своих жен и детей, оставили ворота, и через несколько секунд ворота упали под напором индейцев. Многие хижины горели.

— Прорывайтесь в поместье! — воскликнул Вулми, и десяток людей, слышавших его крик, вслед за ним попытались проложить себе дорогу к поместью. Среди них был и Гарстон, он не уставал работать саблей.

— Нам не удержать поместье, — крикнул он.

— Почему? — У Вулми не нашлось даже одного мгновения, чтобы взглянуть вперед, он отчаянно отбивался от окружавших его индейцев.

— Потому что... а-а-а! — С ножом в спине Гарстон смог все же повернуться и снес с плеч голову дикаря, потом закачался и упал на колени, изо рта у него пошла кровь.

— Поместье горит! — прохрипел он, прежде чем упасть в пыль.

Теперь Вулми оглянулся. Те, кто пробивался следом за ним, были мертвы. Возле его ног один из индейцев испустил последний вздох. Во дворе кипело сражение, но Вулми непостижимым образом на несколько мгновений остался один посреди этой кровавой битвы. Ему достаточно было сделать несколько шагов к стене, и никто не стал бы преследовать его, он мог бы исчезнуть в ночи. Но внезапно Вулми вспомнил о Франсуазе и ее маленькой подружке. Они где-то там, в поместье, из окон которого клубами валит дым. Не раздумывая больше, он бросился в дом.

Навстречу ему из двери выскочил один из индейских вождей в головном уборе из перьев, взмахнув боевым топором. Однако мощным ударом сабли Вулми отразил удар топора, а в следующее мгновение раскроил индейцу голову. Спустя миг он был уже внутри дома. Дверь он запер на засов, и теперь индейцы пытались взломать ее топорами.

По большому залу плыли струйки дыма, и поначалу Вулми ничего не мог разглядеть. Где-то судорожно всхлипывала женщина. Он прошел несколько шагов и замер. В зале было почти темно. Сквозь дым он разглядел перевернутый серебряный канделябр. Огонь в камине слабо освещал помещение, пол в некоторых местах лизали языки пламени, дымились балки потолка. В неясном свете Вулми увидел человеческое тело, висевшее на одной из перекладин. Черты лица были искажены жуткой гримасой, однако Вулми узнал графа Генри д'Частильона.

Тут же он увидел у подножия лестницы Франсуазу и Тину, судорожно обхвативших друг друга. И еще сквозь дым в жутковатом красном свете стала видна огромная фигура чернокожего человека. Казалось, сам дьявол оказался здесь. В его глазах на перекошенном ненавистью лице отражалось пламя. Он был так ужасен, что даже у видавшего виды Вулми по спине пробежали мурашки, а заметив в руке черного человека бамбуковую трубку, он словно почувствовал дуновение смерти.

Чернокожий медленно поднес трубку к губам, и Вулми осознал, что не успеет поразить убийцу саблей. Его взгляд упал на тяжелую серебряную скамью, украшенную затейливым узором, одну из тех, что составляли когда-то великолепную пышную обстановку замка д'Частильонов. Она стояла рядом с ирландцем. Вулми молниеносно подхватил ее и поднял над головой.

— Проваливайся в преисподнюю! — проревел он и изо всей силы швырнул тяжелую скамью туда, где стоял чернокожий.

Скамья перевернулась в воздухе, и сотня фунтов серебра обрушилась на широкую грудь черного человека; ломая ребра, скамья сбила его с ног, и он упал спиной прямо в огромный камин. Раздался его жуткий, нечеловеческий крик. Облицовка камина треснула, из широкой трубы вниз на чернокожего посыпались камни, погребая его под собой. С потолка упала одна из горевших балок, огонь охватил почти весь зал.

Вулми метнулся к лестнице, которую уже лизали языки пламени, одной рукой подхватил Тину, другой встряхнул оцепеневшую от ужаса Франсуазу. Сквозь треск и завывание огня были слышны удары индейских топоров в дверь.

Ирландец огляделся и, увидев в другом конце зала дверь, потащил к ней Франсуазу и Тину. Едва они оказались в соседней комнате, как позади раздался страшный грохот — в зале рухнул потолок. Сквозь клубы дыма Вулми разглядел открытую дверь на улицу.

— Черный человек через эту дверь проник в дом, — всхлипнула Франсуаза. — Я видела его... но я не знала...

Вулми выглянул наружу. Этот выход из поместья находился совсем рядом с хижинами возле южной стены форта. Перед ирландцем оказался дикарь с поднятым топором, его глаза казались красными оттого, что в них отражался огонь. Вулми увернулся от удара, заслонив своим телом Тину, и молниеносным движением распорол саблей живот индейца.

Не выпуская девочку, он схватил за руку Франсуазу и бросился к южной стене.

Проход между стеной и хижинами был полон дыма, но беглецов заметили. Сквозь дым к ним метнулись несколько дикарей, размахивая топорами.

Вулми нырнул в дым, одним прыжком оказался возле стены, подхватил Франсуазу и легко перекинул ее через верх. Затем он подсадил на стену Тину, девочка спрыгнула и исчезла за стеной. Рядом с его плечом в бревно вонзился брошенный топор. Вулми не стал медлить, подтянулся на руках и ловко перескочил через стену вслед за Тиной и Франсуазой.

Рассвет окрасил море в бледно-розовый цвет. Вдали у самого горизонта белело пятнышко паруса. Казалось, что он висит в туманном небе. На заросшем кустарником мысу Черный Вулми хлопотал над костром, сложенным из свежих веток, укрывая его от ветра старым разорванным плащом. Когда костер удалось разжечь, дым от него стал подниматься прямо вверх. Рядом сидела Франсуаза, обняв Тину за плечи.

— Вы думаете, что они заметят дым и поймут, что мы здесь? — спросила она.

— Конечно, они увидят дым, — заверил девушку Вулми. — Они всю ночь околачивались возле этого берега, высматривая уцелевших. Они здорово перепугались. Там их едва ли больше десятка, и ни один не способен вести корабль, они не смогут даже добраться до Горна, не говоря уж о том, чтобы обогнуть его. Они отлично поймут мой сигнал; этому парни из Братства выучились у индейцев. Они знают, что я могу управлять кораблем, и будут только рады взять нас на борт. Им ничего не останется, как предоставить мне командовать, — я ведь единственный из капитанов остался в живых.

— А если дым заметят индейцы? — Она поежилась, взглянув туда, где в нескольких милях к северу поднимались в небо клубы черного дыма.

— Вряд ли. Когда я спрятал вас в лесу, я вернулся к форту и видел, как они выкатывали из погребов бочки с вином. Многие были уже пьяны. Сейчас они наверняка отсыпаются вповалку. Будь у меня хотя бы сотня людей, нам ничего не стоило бы их сейчас перебить. Однако смотрите! «Боевой ястреб» идет к берегу. Они увидели наш знак.

Он отошел от костра и накинул плащ на плечи Франсуазы. Девушка взглянула на него с восхищением. Он был спокоен и весел, и по нему никак нельзя было сказать, что совсем недавно он участвовал в смертельной схватке, едва не погиб в огне, а после этого еще бежал с ними по ночному дикому лесу.

Франсуаза ни капельки не боялась его; рядом с ним она чувствовала себя так спокойно и уверенно, как никогда еще не бывало с ней на этом берегу. Она понимала, что у этого человека есть свой собственный кодекс чести, который он никогда не нарушит.

— А что это был за чернокожий? — вдруг спросил Вулми.

Она вздрогнула:

— Этого человека граф когда-то давно продал в рабство на галеры. Ему каким-то образом удалось бежать и найти нас. Дядя считал его колдуном.

— Очень может быть, — пробормотал Вулми. — На Берегу Рабов мне доводилось видеть удивительные вещи. Ну да черт с ним. Нам, кроме него, есть о чем подумать. Что вы станете делать, когда вернетесь во Францию?

Девушка беспомощно покачала головой:

— Не знаю. У меня нет ни денег, ни друзей. Наверное, было бы лучше, если бы мое сердце пронзила одна из тех ужасных стрел.

— Не говорите так, госпожа! — горячо воскликнула Тина. — Я буду работать за нас обеих!

Вулми достал откуда-то из-за пояса небольшой кожаный мешочек.

— Мне не достались сокровища Монтесумы, — сказал он, — но в сундуке, где я взял одежду, мне попались вот эти побрякушки. — Он высыпал на ладонь пригоршню переливавшихся рубинов. — Здесь целое состояние.

Он ссыпал камни обратно в мешочек и протянул его Франсуазе.

— Я не могу принять это... — начала она.

— Вы обязательно их возьмете! Не для того я спасал вас от индейцев, чтобы вы померли с голоду во Франции.

— А как же вы?

Вулми улыбнулся и кивнул на приближавшийся «Боевой Ястреб».

— Все, что мне нужно, — это корабль и команда. Корабль у меня появится с той минуты, когда я ступлю на его палубу, а команду я наберу, когда мы окажемся в Дариене. Может быть, я захвачу какую-нибудь галеру и освобожу рабов, они будут мне верно служить. А может, нападу на какую-нибудь испанскую плантацию на берегу. Вы не представляете, сколько честных французов и британцев томятся в рабстве у проклятых донов и мечтают о чудесном спасении, которое могло бы привести их на службу к кому-то из капитанов Братства. Как только мы выберемся отсюда, и вы с девочкой окажетесь на честном французском корабле, я покажу испанцам, что Черный Вулми еще жив! И никаких благодарностей не надо. Что для меня горстка камней, когда меня ждет весь мир!