- Не могла она там прятаться столько лет, - пробормотал Грисвел. - И вообще, тот, кто скрывается в доме, - не человек.
Бакнер крутанул баранку, и машина свернула на едва приметную дорогу, петлявшую среди сосен.
- Куда вы меня везете?
- В нескольких милях отсюда живет старый негр. Хочу с ним потолковать. То, с чем мы столкнулись, выходит за пределы понимания белого человека. Черные в таких делах разбираются лучше. Этому старику лет сто. Когда он был мальчишкой, хозяин обучил его грамоте, а после, получив свободу, он попутешествовал больше, чем иной белый. Говорят, он знает тайны вуду.
Услышав это слово, Грисвел вздрогнул и обвел тревожным взглядом зеленые стены леса. Запах хвои смешивался с ароматами незнакомых трав и цветов, но все перебивал запах гнили и плесени. Вновь Грисвела захлестнула ненависть к этим темным, таинственным лесам.
- Буду, - пробормотал он. - Совсем забыл об этом. Никак не связывал черную магию с Югом. Мне всегда казалось, что колдовство присуще только старым улочкам приморских городов, остроконечным крышам, состарившимся еще в ту пору, когда в Сейлеме вешали ведьм; туманным сумрачным аллеям и паркам Новой Англии. Но то, с чем я встретился здесь, - эти угрюмые сосны, заброшенные плантации, загадочный черный народ, старые легенды о безумии и ужасе - все это гораздо страшнее, чем легенды Нового Света. Боже, какие неведомые опасности таит этот континент, который глупцы называют юным.
- Лачуга старика Джекоба, - объявил Бакнер, притормаживая.
Грисвел увидел поляну и маленькую хижину, притаившуюся в тени огромных деревьев. Здесь росли не только сосны, но и стройные кипарисы и кряжистые дубы с замшелыми стволами. За хижиной начиналось болото, покрытое обильной растительностью; оно терялось вдали, в сумраке деревьев. Над глиняной печной трубой курился синеватый дымок.
Следуя за шерифом, Грисвел поднялся на крошечное крыльцо и вошел в распахнутую дверь, висевшую на кожаных петлях. В лачуге царил полумрак, немного света проникало в единственное окошко. У очага сидел сутулый негр и смотрел на котелок с закипающей похлебкой. Когда белые вошли, негр покосился на них, но не встал. Он выглядел невероятно старым - лицо сплошь изборождено морщинами, а глаза, темные и живые, затянуты мутноватой пеленой. Мысли старика, похоже, витали где-то вдали.
Бакнер указал Грисвелу на плетеное кресло, а сам уселся на грубую скамью.
- Джекоб, - сказал он напрямик, - пора мне тебя кое о чем расспросить. Я знаю, тебе известна тайна поместья Блассенвиллей. Прежде это меня не касалось, но нынче ночью в доме убили человека. Если ты не скажешь, кто там прячется, вот этого парня могут повесить.
Старик взглянул на Бакнера, и туман в его глазах сгустился, словно у него в памяти поплыли облака давно минувших лет.
- Блассенвилли... - произнес он звучным, богатым интонациями голосом, непохожим на говор местных жителей. - Гордые они были, сэр. Гордые и жестокие. Нынче никого не осталось. Кто на войне погиб, кого на дуэли прикончили. Некоторые умерли здесь, в поместье... В старом поместье... Речь негра перешла в невнятное бормотание.
- Так как насчет поместья? - нетерпеливо спросил Бакнер.
- Мисс Селия была самая гордая из них, - пробормотал старик. - Самая гордая и жестокая. Черные ее ненавидели, а Джоан - пуще всех. В жилах Джоан текла кровь белых людей. Джоан тоже была гордая. Мисс Селия била ее кнутом, как рабыню.
- В чем тайна поместья Блассенвиллей? - настойчиво повторил Бакнер.
Пелена исчезла. Глаза старика чернели, как колодцы в лунную ночь.
- Какая тайна, сэр? Не понимаю.
- Понимаешь. Все ты понимаешь, Джекоб. Я хочу знать, почему негры сторонятся этого дома.
Старик помешал в котелке.
Жизнь всем дорога, сэр, даже старому негру.
- Кто-то грозился тебя убить, если проговоришься? Я правильно понял?
- Не "кто-то". Не человек. Черные боги болот. Мою священную тайну охраняет Большой Змей - бог над всеми богами. Он пошлет младшего брата, и тот поцелует меня холодными губами. Маленький брат с полумесяцем на голове. Я отдал душу Большому Змею, чтобы тот научил меня делать зувемби...
Бакнер напрягся.
- Я уже слышал эго слово, - тихо произнес он. - Из уст умирающего негра, когда был маленьким. Что это означает?
В глазах старого негра появился страх.
- Что я сказал? Нет! Я ничего не говорил!
- Зувемби, - напомнил Бакнер.
- Зувемби, - машинально повторил старик. Глаза его опять затуманились. - Зувемби - это те, что когда-то были женщинами. О них знают на Невольничьем Берегу. О них рокочут по ночам барабаны на холмах Гаити. Творцов зувемби почитает народ Дамбалы. Смерть тому, кто расскажет о них белому человеку! Это одна из самых заклятых тайн Бога-Змея.
Он замолчал.
- Ты говоришь о зувемби, - подстегнул его Бакнер.
- Я не должен об этом говорить, - пробормотал Джекоб.
Грисвел вдруг понял, что негр просто думает вслух, он совсем впал в старческое слабоумие и не замечает их присутствия.
- Я плясал на Черном Обряде вуду и с тех пор могу делать зомби. И зувемби... но ни один белый не должен знать этого названия. Прошу прощения, джентльмены, я, кажется, задремал. Старики, как дряхлые собаки, засыпают у очага. Вы спрашивали о поместье Блассенвиллей? Сэр, если я объясню, почему не могу вам ответить, вы назовете это суеверием. Хотя, да будет бог белых людей свидетелем...
С этими словами он потянулся за хворостом, лежавшим у очага, и вдруг с криком отдернул руку, в которую впилась зубами длинная извивающаяся тварь с узкой головой. Обвив руку колдуна по локоть, разъяренная змея снова и снова вонзала в нее ядовитые клыки.
Джекоб рухнул на очаг, опрокинув котелок и разбросав угли. А Бакнер схватил толстую хворостину, размозжил плоскую голову и с проклятием отшвырнул свившегося в узел гада. Старый негр затих и теперь лежал неподвижно, глядя вверх неживыми глазами.
- Мертв? - прошептал Грисвел.
- Мертв, как Иуда Искариот, - буркнул шериф, хмуро глядя на издыхающую змею. - Такой дозы яда хватило бы на десятерых стариков. Но мне кажется, он умер от страха.
- Что будем делать? - дрожа, спросил Грисвел.
- Перенесем тело на лежанку и уйдем. Если запереть дверь, ни кошки, ни дикие собаки сюда не проникнут. Ночью у нас будет чем заняться, а утром отвезем Джекоба в город. Ну, помогите мне.
Преодолев отвращение, Грисвел помог перенести старика на грубую кровать и поспешно вышел из лачуги. Солнце садилось, заливая ряды деревьев на горизонте слепящим алым пламенем. Они молча сели в машину и двинулись в обратный путь.
- Он говорил, что Большой Змей может послать к нему своего брата, пробормотал Грисвел.
- Чушь! - фыркнул Бакнер. - На болоте полно змей. Змеи любят тепло, вот одна из них и заползла в хижину, пригрелась в хворосте, а Джекоб на свою беду разбудил ее. Ничего сверхъестественного. - Немного помолчав, он добавил, уже другим тоном: - Впервые вижу, как змея кусает, не зашипев. И впервые вижу змею с белым полумесяцем на голове.
Они в молчании свернули на шоссе.
- Думаете, в доме до сих пор прячется мулатка Джоан? - спросил Грисвел.
- Вы сами слышали, что сказал старик Джекоб, - нахмурясь, ответил Бакнер. - Время для зувемби ничего не значит.
Они миновали последний поворот, и Грисвел увидел дом Блассенвиллей, чернеющий на фоне алого заката. Сразу же вернулось предчувствие опасности.
- Смотрите! - шепнул он пересохшими губами, когда машина съехала с дороги и остановилась. Бакнер крякнул от удивления.
С балюстрады клубящимся облаком поднималась голубиная стая. Пернатое облако понеслось прочь, на запад, и исчезло в ярком сиянии над горизонтом.
3
Проводив голубей взглядом, Грисвел некоторое время неподвижно сидел в машине.
- Наконец-то я их увидел, - пробормотал Бакнер.
- Наверное, они являются только обреченным, - предположил Грисвел. Бродяга их видел...
- Посмотрим, - спокойно ответил южанин, выходя из машины. Грисвел заметил в руке у шерифа револьвер.
В пыльных окнах играло пламя заката. Войдя в просторную прихожую, Грисвел увидел на полу следы мертвеца, ведущие к лестнице. Бакнер расстелил возле камина взятые из машины одеяла.
- Я лягу возле двери, - сказал он. - Вы устраивайтесь там, где спали вчера ночью.
- Может, разведем огонь? - спросил Грисвел, со страхом думая о том, что после коротких сумерек лес погрузится во тьму.
- Нет. У вас есть фонарь, у меня тоже. Будем лежать в темноте и ждать. С револьвером обращаться умеете?
- Да... думаю, да. Никогда не стрелял из револьвера, но знаю, как это делается.
- Ладно, стрелять предоставьте мне. - Шериф уселся на одеяла, скрестив ноги, и стал перезаряжать большой синеватый кольт, внимательно осматривая каждый патрон.
Грисвел нервничал и бродил по комнате, расставаясь с уходящим днем, как скряга расстается с золотом.
Задержавшись у камина, он задумчиво посмотрел на пыльные головешки. Должно быть, в последний раз огонь в камине разводила мисс Элизабет Блассенвилль более сорока лет назад. Думать об этом не хотелось. Он медленно разгреб носком ботинка золу. Среди угольков и кусков дерева что-то мелькнуло. Он поднял записную книжку со сгнившей картонной обложкой и пожелтевшими страницами.
- Что вы там нашли? - спросил Бакнер. Он сидел на полу и, прищурив один глаз, другим заглядывал в ствол револьвера.
- Похоже на дневник. Правда, чернила сильно выцвели, и бумага такая старая, что вряд ли удастся прочесть. Интересно, как он мог попасть в камин и не обгореть?
- Видимо, с тех пор, как его туда бросили, никто не топил камин, предположил Бакнер. - Это мог сделать кто-нибудь из неграмотных бродяг, которые разворовали мебель.
Грисвел листал ветхие страницы, пытаясь разобрать неровные строчки в свете фонаря. Вдруг он оживился.
- Кое-что понять можно. Слушайте. "Я знаю, кроме меня в доме кто-то есть. По ночам, когда заходит солнце и деревья за окном становятся черными, он скребется за дверью. Кто это? Одна из моих сестер? Тетя Селия? Если это она, зачем ей прятаться? Почему она пытается отворить мою дверь и уходит, когда я ее окликаю? Нет! Нет! Мне страшно. Боже, что делать? Я боюсь здесь оставаться, но куда идти?"
- О Господи! - воскликнул Бакнер. - Это же дневник Элизабет Блассенвилль! Читайте дальше!
- На других страницах почти ничего не разобрать, - сказал Грисвел. Лишь отдельные строки. - Он прочел: - "Почему после исчезновения тети Сели разбежались все негры? Мои сестры мертвы. Я знаю это. Кажется, я чувствовала, как они умирали - страшно, в мучениях. Но почему? Почему? Если кто-то убил тетю Селию, зачем ему понадобилось убивать моих бедных сестер? Они всегда были добры к черным людям. Джоан..."
Грисвел наморщил лоб, пытаясь разобрать текст.
- Часть листа оторвана. Дальше идет запись, датированная другим числом, не могу понять, каким именно. "...Ужасное, на что намекала старая негритянка. Она называла имена Джекоба Блаунта и Джоан, но не говорила прямо. Наверное, боялась..." Дальше неразборчиво. "Нет! Нет! Не может быть! Она или умерла, или уехала. Хотя... Она родилась в Вест-Индии и не раз намекала, что посвящена в тайны вуду. Она плясала на этих ужасных обрядах, я знаю. Но как она могла пойти на это? Боже, да неужели такое возможно? Не знаю, что и думать. Если она бродит в доме по ночам, топчется за дверью моей спальни и так странно, так нежно свистит... Нет, нет, я, видимо, схожу с ума. Если я здесь останусь, меня ожидает такая же ужасная смерть, как и моих сестер. Я уверена в этом..."
Углубившись в чтение, Грисвел не заметил, как подкралась мгла, не обратил внимания, что рядом стоит Бакнер и светит ему фонариком. Вспомнив, где он находится, Грисвел вздрогнул и бросил пугливый взгляд во тьму коридора.
- Что вы об этом думаете?
- То же, что и прежде, - ответил Бакнер. - Решив отомстить мисс Селии, мулатка Джоан превратилась в зувемби. Возможно, она ненавидела не только хозяйку, но и все семейство. У себя на родине, на островах, она участвовала в обрядах вуду, пока не "созрела", как выразился старик Джекоб. Все, что ей было нужно, - это "черное зелье". И она его получила. Она убила мисс Селию и трех девушек, и лишь случайность спасла мисс Элизабет. С тех пор она живет в этом старом доме, как змея в развалинах.
- Но зачем ей понадобилось убивать незнакомого человека?
- Вы слышали, что сказал Джекоб? - напомнил Бакнер. - Гибель человека доставляет зувемби радость. Она заманила Браннера наверх, раскроила ему череп, вручила топор и отправила вниз, приказав убить вас. Никакой суд в это не поверит, но если мы представим ее труп, это будет хорошим доказательством вашей невиновности. Мои показания тоже учтут. Джекоб сказал, что зувемби можно убить... В общем, отвечая на суде, я не стану вдаваться в лишние подробности.
- Она выходила к лестнице и смотрела на нас, - пробормотал Грисвел. Но почему на верхней площадке не осталось ее следов?
- Возможно, вам померещилось. А может, зувемби способна посылать свое изображение... Черт! Зачем ломать голову, силясь объяснить необъяснимое? Лучше приготовимся и будем ждать.
- Не гасите свет! - воскликнул Грисвел. Спохватившись, он проговорил: - Впрочем, конечно, выключайте фонарь. Надо, чтобы было темно, как... - Он сглотнул. - Как тогда.
Но едва комната погрузилась во мглу, Грисвела охватил страх. Он лежал под одеялом и дрожал, как в лихорадке. Сердце бешено колотилось.
- Должно быть, чудесное местечко эта Вест-Индия, - задумчиво произнес Бакнер. - Я слышал о зувемби. Видимо, колдуны знают рецепт снадобья, от которого женщины сходят с ума. Хотя это не объясняет всего остального: гипнотическую силу, небывалое долголетие, власть над мертвецами... Нет, зувемби, видимо, не просто безумная женщина. Это чудовище в облике человека, порожденное колдунами болот и джунглей... Что ж, поглядим.
Он замолчал. В тишине Грисвел слышал биение своего сердца. Из лесу донесся протяжный волчий вой. Ухнула сова. Затем, словно черный туман, опять сгустилась тишина. Грисвел усилием воли подавил дрожь. Он лежал под одеялом не шевелясь.
Ожидание становилось невыносимым; держать себя в руках стоило таких усилий, что он весь обливался холодным потом. Грисвел до боли стиснул зубы и сжал кулаки, вонзив ногти в ладони. Он и сам толком не знал, чего ждет. Невидимый враг, возможно, нападет вновь, но как? Опять послышится тихий свист, заскрипят под босыми ногами ступени... или внезапно во тьме на голову обрушится топор? Кого выберет убийца - его или Бакнера? А если Бакнер уже мертв?.. Грисвел ничего не разглядел во мгле, но услышал дыхание шерифа. Видимо, южанин обладал железной выдержкой.
А вдруг это не Бакнер дышит, а враг, убивший шерифа и занявший его место? Он чувствовал, что сойдет с ума, если не вскочит, не закричит и не выбежит сию же секунду из этого проклятого дома. Даже страх перед виселицей не мог заставить его лежать в темноте. Дыхание Бакнера участилось. Грисвел похолодел, услышав сверхъестественный манящий свист... Нервы не выдержали, разум заволокла мгла, такая же кромешная, как и та, что его окружала. Некоторое время он абсолютно ничего не понимал, затем сознание вернулось: он стремглав бежал по дороге. Дорога была старая, вся в ухабах и ямах. В голове оставался туман, но Грисвел заметил, что сквозь черные ветви не проглядывает ни одна звездочка. Он испытывал смутное желание узнать, куда бежит.
Похоже, он взбирался на холм, и это показалось странным - днем он не видел холмов поблизости от поместья. Затем наверху, там, куда он поднимался, возникло слабое свечение. Карабкаясь по уступам, принимающим все более правильные очертания, он с ужасом понял, что слышит знакомый мелодичный, насмешливый свист. Туман мгновенно рассеялся. Что с ним? Где он? И тут все стало ясно. Он не бежал по дороге и не карабкался по склону холма, а поднимался по лестнице старого дома Блассенвиллей.
Из горла Грисвела вырвался нечеловеческий вопль. Свист звучал все громче, превращался в рев торжествующего победу дьявола. Грисвел попытался остановиться, схватился за перила. В ушах разрывал барабанные перепонки его собственный крик. Он выронил фонарь и забыл о револьвере в своем кармане. Он был не властен над собственным телом. Размеренно ступая, ноги несли его вверх по лестнице, навстречу колдовскому свечению.
- Бакнер! - закричал он. - Бакнер! Помогите, ради Бога!
Крик застрял в горле... Грисвел ступил на верхнюю площадку. Свист прекратился, но Грисвел был не в силах остановиться. Он не видел источника тусклого света, но заметил впереди неясный силуэт человеческой фигуры, похожей на женскую. Но не бывает у женщин такой крадущейся походки, таких странных лиц. Это было даже не лицо, а желтое пятно, злобная маска безумия. Он хотел крикнуть, но не смог.
В занесенной для удара клешнеподобной руке сверкнула сталь... Позади раздался оглушительный грохот, язык пламени расколол сумрак, осветил падающее навзничь чудовищное существо. Грисвел услышал пронзительный визг. Стало темно. Опустившись на колени, Грисвел закрыл лицо ладонями.
Он не слышал, что говорил Бакнер. Наконец южанину, трясущему Грисвела за плечо, удалось привести его в чувство. В глаза ударил слепящий свет. Грисвел заморгал и прикрылся ладонью.
Бакнер нагнулся к нему и встревоженно спросил:
- Вы целы? Господи, да что с вами, дружище? Вы не ранены?
- Со мной все в порядке, - пробормотал Грисвел. - Вы очень своевременно выстрелили. Где она?
- Слушайте! - Неподалеку ерзал, бился об пол, корчился в предсмертных конвульсиях кто-то невидимый. - Джекоб сказал правду, - мрачно произнес Бакнер. - Зувемби можно убить свинцом. Я не промахнулся, хоть и не решился включить фонарь. Когда она засвистела, вы встали и перешагнули через меня. Это был гипноз или что-то в этом роде. Я пошел за вами по лестнице, след в след. И чуть не опоздал... Я остолбенел, когда ее увидел. Смотрите! - Он посветил в зал. На этот раз лампочка горела в полную силу. В стене зияло отверстие, которого прежде не было. - Потайная комната! - воскликнул Бакнер. - Это о ней говорила мисс Элизабет. Идем!
Он бросился в зал, и Грисвел, спотыкаясь, последовал за ним. Они осветили узкий, похожий на туннель, коридор, очевидно проходивший внутри одной из толстых стен.
- Может, она и не думает, как люди, - пробормотал Бакнер, шагая впереди с фонарем в руке, - но прошлой ночью у нее хватило ума замести следы, чтобы мы не нашли потайную дверцу. Вот она, комната!
- Боже мой! - воскликнул Грисвел. - Это же та самая комната без окон, которую я видел во сне! "В ней было трое повешенных... О-о-о!
Бакнер застыл на месте. В круге света появились три сморщенных, сухих, как мумии, тела в истлевших платьях, вышедших из моды в конце прошлого века.
Мертвецы были подвешены на цепях к потолку. На полу под ними лежали три пары шлепанцев.
- Сестры Блассенвилль! - прошептал Бакнер.
- Взгляните! - Грисвелу стоило больших усилий говорить членораздельно. Пятно света переместилось в угол. - Неужели эта тварь была когда-то женщиной? - прошептал Грисвел. - Вы только посмотрите на это лицо, на руки, похожие на клешни, на черные звериные когти! Да, раньше она была человеком - на ней остатки бального платья. Кстати, как могло оказаться на служанке это платье?
- Сорок с лишним лет эта комната служила ей логовом, - произнес Бакнер, присев в углу на корточки возле жуткой ухмыляющейся твари. - Вот оно, доказательство вашей невиновности, Грисвел. Сумасшедшая с топором все, что нужно знать судьям! Боже, но какая страшная, подлая месть! Каким надо быть чудовищем, чтобы связаться с вуду...
- Мулатка? - прошептал Грисвел. Бакнер отрицательно покачал головой.
- Мы с вами неверно истолковали бормотание старого Джекоба и записи мисс Элизабет. Должно быть, она все поняла, но из гордости молчала. Теперь я понимаю: мулатка отомстила, но не так, как мы предполагали. Она не стала пить черное зелье, приготовленное для нее старым Джекоб. Снадобье досталось другому человеку, было тайком подмешано в питье. После этого Джоан сбежала, оставив прорастать посаженный ею зуб дракона.
- Так это... не мулатка? - прошептал Грисвел.
- Я понял, что это не мулатка, как только увидел ее в коридоре. Ее лицо, или то, что от него осталось, еще хранит фамильные черты. Я видел ее портрет и не могу ошибаться. Перед вами существо, некогда бывшее Селией Блассенвилль.