Проигравший в морском сражении корабль качался на окрашенных кровью волнах. На расстоянии полета стрелы от него победитель уплывал прочь, направляясь к иззубренным скалам, что нависали над синими водами. Картина была достаточно обычной на море Вилайет во времена правления Йилдиза, короля Турана.

Корабль, который кренился, словно пьяный, к синеве морских вод, был туранской боевой галерой с высоким носом. Второй был во всем подобен ему. С проигравшего корабля смерть собрала богатый урожай. Высокий полуют был завален мертвыми телами; мертвецы перевешивались через изрубленные поручни, загромождали палубу. Убитые гребцы лежали среди сломанных скамеек.

На полуюте собралась горстка уцелевших — тридцать человек, из которых многие были ранены и истекали кровью. Среди них были представители многих наций, жители Коса, Заморы, Бритунии, Коринфии, Шема, Запороски. Их черты были чертами дикарей, и многие были отмечены шрамами от ударов бича или заклеймены. Многие были наполовину нагими, но та одежда, которая на них была, часто отличалась хорошим качеством — хотя сейчас она была испачкана смолой и кровью. Одни были с непокрытыми головами, на других были надеты стальные шлемы, меховые шапки или полосы ткани, обернутые вокруг голов тюрбанами. Некоторые носили кольчужные куртки, другие были обнажены до пояса и подпоясаны кушаками. Их мускулистые руки и торсы загорели почти дочерна. Драгоценные камни сверкали в серьгах и на рукоятях кинжалов. В руках у них были обнаженные мечи. Темные глаза людей были неспокойны.

Они собрались вокруг человека, который был выше и мощнее остальных, почти гигант. Мышцы его вздулись подобно корабельным канатам. Грива черных волос ниспадала на широкий низкий лоб. Глаза на темном, покрытом шрамами лице сверкали глубокой синевой.

Взгляд этих глаз был устремлен на берег. На этом пустынном отрезке берега между Хаварисом, южным аванпостом королевства Туран, и его столицей Аграпур не было видно ни одного города, ни одной гавани. От береговой линии начинались поросшие деревьями холмы, которые по мере удаления от берега быстро повышались. Вдали виднелись высокие пики Колхианских Гор с покрытыми снегом вершинами, которые заходящее солнце окрашивало в красный цвет.

Великан перевел взгляд на медленно удаляющуюся галеру. Для ее команды смертельная схватка кончилась удачно, и теперь корабль направлялся к пресной речушке, которая выбиралась из холмов меж двух высоких утесов. Капитан пиратов все еще мог различить на полуюте чужой галеры высокую фигуру, чей шлем сверкал в лучах низкого солнца. Он хорошо помнил черты лица под этим шлемом, которые мельком увидел в бешенстве сражения: ястребиный нос, черная борода, раскосые черные глаза. Таков был Артабан из Шахпура, до недавнего времени — бич моря Вилайет.

— Мы почти было расправились с дьяволом, — заговорил худой коринфянин. — Что нам теперь делать, Конан?

Гигант-киммериец направился к одному из рулевых весел.

— Иванос, — обратился он к коринфянину, — возьмитесь вместе с Гермио за второе рулевое весло. Медий, возьми еще троих людей и начинай вычерпывать воду. Остальные собачьи души пусть перевяжут свои раны, спускаются и берутся за весла. Выбросьте за борт столько покойников, сколько понадобится, чтобы освободить место.

— Ты собираешься последовать за той галерой к устью речки? — спросил Иванос.

— Нет. Их таран пробил в нашем корабле слишком много дыр, и у нас внутри слишком много воды, чтобы мы могли рисковать ввязаться в еще одну стычку. Но если мы постараемся, то сможем причалить вон к тому мысу.

Они принялись за тяжкий труд продвижения галеры к берегу. Солнце село; туман, подобный синеватому дымку, повис над сумрачными водами. Корабль их недавних противников скрылся в устье реки. Перила правого борта почти касались воды, когда днище пиратской галеры проскрежетало по песку и гальке мыса.

Воды реки Акрим, текущей среди лугов и пашен, были окрашены красным, и горы, что вздымались по обе стороны долины, смотрели вниз на картину почти столь же древнюю, как они. Ужас пришел к мирным жителям долины, ужас в обличье волкоподобных всадников из внешних земель. И они не могли взглянуть с надеждой на замок, что прилепился к отвесному склону горы, ибо там тоже таились угнетатели.

Клан Куруш Хана, одного из малых вождей варварских гирканских племен с востока моря Вилайет, был вытеснен из своих родных степей на запад в результате племенной кровавой вражды. Теперь варвары-гирканцы взимали дань с деревень йуэтши в долине реки Акрим. Хотя это был всего лишь обычный набег с целью заполучить скот, рабов и прочую добычу, планы Куруш Хана простирались гораздо дальше. В этих горах уже возникали королевства таким путем.

Прямо сейчас, однако, Куруш Хан, как и его воины, был пьян от крови. Хижины йуэтши лежали в дымящихся развалинах. Захватчики пощадили амбары, потому что в них был фураж. Уцелели и стога — по той же причине. Худощавые всадники носились взад-вперед по долине, нанося удары и выпуская зазубренные стрелы. Когда сталь находила цель, мужчины валились со стоном; женщины кричали, когда их, нагих, грубо перебрасывали через луки седел захватчики.

Всадники в бараньих шкурах и высоких меховых шапках заполнили улицы самой большой из деревень долины, которая представляла собой убогое скопище хижин, наполовину каменных, наполовину слепленных из грязи. Выгнанные из своих жалких убежищ жители деревни либо падали на колени, тщетно умоляя о милосердии, либо столь же тщетно пытались убежать, превращаясь в забаву для всадников. Свистели ятаганы, разрубая плоть и кости.

Один из беглецов обернулся с диким криком, когда Куруш Хан настиг его. Плащ гирканца распростерся по ветру как крылья ястреба. В этот миг глазам йуэтши предстало, словно видение, обрамленное бородой лицо с тонким загнутым книзу носом; широкий рукав спадал с руки, которая поднялась вверх, сжимая изогнутый стальной клинок. У йуэтши в руках было одно из немногих действенных орудий в долине: тяжелый охотничий лук с единственной стрелой. С отчаянным воплем он нацелил стрелу, натянул тетиву и выстрелил в тот самый миг, когда гирканец на скаку нанес ему удар. Стрела попала в цель, и Куруш Хан вывалился из седла. Смерть его была мгновенной, ибо стрела пронзила его сердце.

Когда лошадь без всадника умчалась прочь, одна из двух лежащих фигур ценой невероятного усилия поднялась на локте. Это был йуэтши, чья жизнь стремительно покидала его вместе с кровью, что струилась из чудовищной раны, рассекшей ему шею и плечо. Задыхаясь, он посмотрел на вторую фигуру. Борода Куруш Хана торчала кверху, словно в комическом удивлении. Рука йуэтши подогнулась, и он упал лицом в грязь, глотая землю. Он сплюнул кровью, жутко рассмеялся и больше не шевелился. Когда гирканцы добрались до места происшествия, он уже тоже был мертв.

Гирканцы слетелись, как стервятники к мертвой овце, и долго совещались над телом своего хана. Когда они договорили, судьба каждого йуэтши в долине реки Акрим была решена.

Амбары, сараи, хлева, которые пощадил Куруш Хан, взметнулись к небу столбами пламени. Все пленники были перебиты, младенцев бросали живыми в огонь, девочек насиловали и бросали на залитых кровью улицах. Рядом с телом хана выросла груда отрубленных голов. Всадники подъезжали галопом, держа страшные трофеи за волосы, и бросали их в чудовищную кучу. Каждое место, где мог бы скрываться уцелевший бедняга, было проверено и вскрыто.

Один из гирканцев, проверяя стог сена, заметил в нем шевеление. С волчьим возгласом он расшвырял сено и вытащил на свет свою жертву. Это была девушка, но отнюдь не обезьяноподобная коренастая женщина йуэтши. Сорвав с нее плащ, гирканец впился глазами в едва прикрытое тело красавицы.

Девушка молча сопротивлялась его хватке. Он потащил ее к своей лошади. Затем, быстрая и смертоносная как кобра, она выхватила кинжал у него из-за пояса и всадила ему под сердце. Со стоном он повалился на землю, а девушка молниеносно, как самка леопарда, вскочила на лошадь. Лошадь заржала и подалась назад. Девушка развернула ее и понеслась вдоль по долине. Позади нее раздались крики. Гирканцы бросились вдогонку. Над ее головой засвистели стрелы.

Она направляла лошадь прямиком к горной стене на юге долины, где было устье узкого каньона. Здесь путь был опасным, и гирканцы среди камней и валунов замедлили бег лошадей. Но девушка неслась вперед, как гонимый ветром лист, и опережала их на несколько сотен шагов, когда добралась до низкой стены, загораживающей устье каньона. Похоже было, что этот барьер кто-то построил, подкатив друг к другу валуны — грубое, но действенное средство защиты. На гребне каменной стены простерли свои перья-ветки тамариски. Из небольшой выемки посредине струился ручей. Там были люди.

Девушка увидела их среди камней, и они крикнули ей остановиться. Сперва она решила, что это тоже гирканцы, но затем поняла, что это не так. Они были высокими, крепкого телосложения. Под плащами на них были надеты кольчуги, на головах были остроконечные стальные шлемы. Девушка приняла мгновенное решение. Она соскочила с лошади, взбежала вверх по камням и бросилась на колени, крича:

— Помогите, во имя Иштар милосердной!

К ней шагнул человек, при виде которого она воскликнула:

— Генерал Артабан! — она обняла его колени. — Спаси меня от этих волков, что гонятся за мной!

— Зачем мне рисковать жизнью ради тебя? — равнодушно спросил он.

— Мы с тобой знакомы! Я танцевали перед тобою при дворе короля Аграпура! Я Роксана из Заморы.

— Многие женщины танцевали передо мной.

— Тогда я назову тебе пароль, — в отчаянии воскликнула она. — Слушай!

Когда она шепнула ему на ухо имя, он вздрогнул как от удара и пронзительно уставился на нее. Затем, взобравшись на огромный валун, он обратился к приближающимся всадникам, воздев руку.

— Ступайте своей дорогой в мире, во имя Йилдиза, короля Турана!

Ответом ему был свист выпущенных в него стрел. Он спрыгнул с камня и махнул рукой. Воины вдоль барьера натянули тетиву луков, и стрелы дождем обрушились на гирканцев. Часть всадников попадала из седел. Лошади заржали и заметались. Остальные всадники подались назад, недовольно вопя. Они повернули и поскакали обратно в долину.

Артабан повернулся к Роксане. Это был высокий мужчина в плаще из малинового шелка и кольчужных латах, прошитых золотом. На его одежде были пятна воды и крови, но богатство ее было хорошо заметно. Люди Артабана собрались вокруг него: сорок дюжих туранских моряков, обвешанных оружием. Неподалеку стоял несчастного вида йуэтши со связанными руками.

— Дочь моя, — сказал Артабан. — Из-за тебя я нажил врагов в этом далеком краю. Тому причиной имя, которое ты прошептала мне на ухо. Я поверил тебе…

— Если я солгала, пусть с меня снимут кожу!

— Так оно и будет, — мягко пообещал он. — Я лично об этом позабочусь. Ты назвала имя принца Тейяспы. Что тебе известно о нем?

— Три года я делила с ним его изгнание.

— Где он?

Она показала в сторону долины, туда, где башни крепости едва виднелись из-за скал.

— Там. В твердыне Глега Запоросканца.

— Ее будет трудно взять, — задумчиво произнес Артабан.

— Пошли за остальными твоими морскими ястребами! Я знаю путь, который приведет вас прямиком в сердце этой крепости!

Он покачал головой.

— Эти, кого ты видишь, это весь мой отряд. — Видя ее недоверие, он добавил: — Меня не удивляет, что ты не веришь. Я расскажу тебе…

С прямодушием, которое его приятели-туранцы находили столь досадным, Артабан поведал ей историю своего падения. Он не пересказывал свои триумфы, которые были слишком хорошо известны, чтобы нуждаться в повторении. Генерал Артабан был знаменит набегами в далекие страны — Бритунию, Замору, Кос и Шем — когда пять лет назад пираты моря Вилайет, действуя согласно с незаконными козаками соседствующих степей, стали представлять серьезную опасность для этого самого западного из гирканских королевств. Король Йилдиз призвал Артабана, чтобы тот исправил положение. Энергичными действиями Артабан победил пиратов, или по крайней мере прогнал их с западных берегов моря.

Но Артабан, будучи азартным игроком, глубоко увяз в долгах. Чтобы получить возможность расплатиться с долгами, он, будучи в одиночном патрульном плавании на своем флагманском корабле, напал на законопослушного торговца из Хурусуна, перебил всех на борту торгового корабля и снял с него груз. Груз он доставил на свою базу, чтобы втайне продать. Однако, хотя вся его команда поклялась молчать, кто-то проболтался. Артабан сохранил голову на плечах только ценой повиновения приказу короля Йилдиза, который требовал от него практически самоубийства: пересечь море Вилайет к устью реки Запороска и уничтожить поселения пиратов. Для этого предприятия ему были выделены только два корабля.

Артабан нашел укрепленный лагерь пиратов моря Вилайет и взял его штурмом, поскольку там в тот момент находились лишь небольшие силы пиратов. Остальные направились вверх по реке, чтобы сразиться с бандой бродячих гирканцев вроде банды Куруш Хана, которая напала на местных запоросканцев, живущих по берегам реки, так как пираты были с местными жителями в дружеских отношениях. Артабан уничтожил несколько пиратских кораблей в доках и взял в плен большое количество старых и больных пиратов.

Чтобы устрашить отсутствующих пиратов, Артабан приказал тех, кого взяли живыми, одновременно посадить на кол, поджарить на медленном огне и содрать с них кожу живьем. Этот приговор как раз был в разгаре исполнения, когда вернулись основные силы пиратов. Артабан бежал, оставив один из своих кораблей в руках пиратов. Зная, какое наказание его ждет за невыполнение миссии, он направился к дикому участку юго-западного побережья моря Вилайет, где Колхианские Горы подступают к самому берегу. Пираты бросились в погоню за ним на захваченном корабле и догнали Артабана уже в виду западного берега. Последовала яростная битва, которая длилась, пока палубы обоих кораблей не были завалены мертвыми и ранеными. Численное превосходство и лучшее вооружение туранцев, умелое использование Артабаном имевшегося у них тарана позволили им с большим трудом одержать бесславную победу, которую верней будет назвать отсутствием поражения.

— …Итак, мы вытащили галеру на берег реки. Мы могли бы починить ее, но морем Вилайет правит королевский флот, а как только король узнает, что моя миссия потерпела неудачу, меня будет ждать рея. Мы углубились в горы, в поисках сами не знаем чего — дороги прочь из туранских владений, или нового королевства, которым можно править.

Роксана выслушала его и, не высказав никаких замечаний, начала свою повесть. Как было отлично известно Артабану, у королей Турана существовал обычай при восхождении на трон убивать своих братьев и детей своих братьев, чтобы предотвратить возможность гражданской войны. Более того, был и такой обычай: когда король умирал, аристократы и генералы провозглашали королем того из его сыновей, который первым достигнет столицы после смерти короля.

Даже имея такое преимущество, слабый Йилдиз не смог бы победить своего агрессивного брата Тейяспу, если бы не их мать, косская женщина по имени Кушия. Эта кошмарная старуха, подлинная правительница Турана, предпочла Йилдиза, поскольку он был послушнее. Принц Тейяспа отправился в изгнание. Он искал убежища в Иранистане, но обнаружил, что тамошний правитель ведет переписку с Йилдизом, намереваясь отравить принца. Пытаясь добраться до Вендии, принц попал в плен к кочевому племени гирканцев, которые узнали его и продали туранцам. Тейяспа решил, что судьба его решена, но вмешалась мать и не позволила Йилдизу отдать приказ задушить брата.

Вместо этого Тейяспа был заточен в крепости Глега Запоросканца, свирепого главаря банды разбойников, который пришел в долину Акрим много лет назад и обосновался там как феодальный правитель над полудикими йуэтши. Он наживался на них, но не защищал их от внешних врагов. Принцу Тейяспе в его заточении были предоставлены все виды роскоши и порока, долженствующие размягчить его дух.

Роксана рассказала, что она была одной из танцовщиц, посланных для развлечения принца. Она безумно влюбилась в красивого принца и, вместо того, чтобы пытаться повредить ему, стала искать пути вернуть его в мир людей.

— Однако, — заключила она, — принц Тейяспа впал в апатию. В нем невозможно узнать юного орла, который вел своих всадников в зубы бритунских рыцарей и шемитских ассхури. Заточение, вино и сок черного лотоса затупили его чувства. Он сидит на своих подушках, погруженный в транс, и оживает только когда я танцую или пою для него. Но в жилах его течет кровь завоевателей. Он — лев, который спит, и может проснуться.

Когда гирканцы ворвались в долину, я бежала из замка и отправилась на поиски Куруш Хана в надежде найти человека, достаточно храброго, чтобы помочь Тейяспе. Но я увидела, как Куруш Хан был убит, после чего гирканцы превратились в бешеных собак. Я спряталась от них, но они вытащили меня из укрытия. О мой лорд, помоги нам! Что с того, если у тебя лишь горстка людей? Этого бывало достаточно для возникновения королевств. Когда станет известно, что принц на свободе, люди присоединятся к нам! Йилдиз — бездарная посредственность, а его юного сына Ездигерда люди боятся, ибо он свиреп, жесток и угрюм.

До ближайшего туранского гарнизона — три дня пути верхом. Долина Акрим изолирована, она не известна никому, кроме бродячих кочевников и несчастный йуэтши. Здесь, в спокойствии уединения, можно замыслить империю. Ты тоже вне закона. Давай же объединимся, чтобы освободить Тейяспу и возвести его на трон! Если он станет королем, ты обретешь честь и богатство, тогда как Йилдиз не предлагает тебе ничего, кроме позорной смерти на рее!

Она стояла на коленях, держа его за полу плаща. Ее темные глаза сверкали от переполнявших ее чувств. Артабан стоял молча; затем внезапно рассмеялся сочным смехом.

— Нам понадобятся гирканцы, — сказал он, и девушка всплеснула руками с радостным возгласом.

— Стойте!

Конан Киммериец остановился и осмотрелся вокруг, нагибая свою массивную шею. Позади него его товарищи остановились, звеня оружием. Они находились в узком ущелье. По обе стороны возвышались крутые склоны, поросшие низкорослыми скрюченными елями. Впереди небольшой ручей пробивался ключом из земли среди уродливых деревьев и сбегал по мшистому руслу.

— Наконец-то вода, — проворчал Конан. — Пейте.

Вчера вечером быстрый марш еще дотемна доставил их к кораблю Артабана, спрятанному на берегу реки. Конан оставил там четверых своих людей, раны которых были самыми серьезными, чинить корабль, а сам вместе с остальными пошел дальше. Конан был уверен, что туранцы ненамного их обогнали, и безжалостно подгонял своих людей в надежде догнать врага и отомстить за кровавое побоище на реке Запороска. Но когда молодая луна зашла, они потеряли след в лабиринте ущелий и брели наугад. Теперь, на рассвете, они нашли воду, но были измучены до предела и основательно заблудились. Единственным свидетельством присутствия человека, которое они видели с самого берега, было нагромождение хижин среди скал. Хижины служили прибежищем неизвестным одетым в шкуры существам, которые с воем убежали при их приближении. Где-то в горах послышался львиный рык.

Из двадцати шести человек отряда Конан был единственным, кто еще сохранил силы.

— Ложитесь спать, — проворчал он. — Иванос, выбери еще двоих, которые будет нести с тобой первую стражу. Когда солнце покажется из-за верхушки вон той ели, пусть вас сменят другие трое. Я пойду разведаю дорогу.

Он зашагал вверх по ущелью, и вскоре затерялся среди деревьев. Крутые склоны ущелья постепенно превратились в каменные столбы, которые отвесно вздымались над наклонным, загроможденным камнями, дном ущелья. Вдруг, так внезапно, что от неожиданности могло бы остановиться сердце, из путаницы кустов выпрыгнула дикая косматая фигура и замерла перед пиратом. Конан шумно выдохнул сквозь зубы, меч сверкнул в его руке. Но он остановил удар, видя, что явившийся безоружен.

Это был йуэтши: низкорослый, гномоподобный человек, одетый в бараньи шкуры. У него были длинные руки, короткие ноги и плоское, желтое, с раскосыми глазами лицо, испещренное множеством мелких морщинок.

— Кхосатрал! — воскликнул бродяга. — Что делает человек из Свободного Братства в этих краях, где полно гирканцев?

Он говорил на туранском диалекте гирканского, но с сильным акцентом.

— Кто ты такой? — буркнул Конан.

— Я был вождем йуэтши, — ответил тот с диким смехом. — Меня называли Винашко. Что ты здесь делаешь?

— Что находится за пределами этого ущелья? — ответил вопросом на вопрос Конан.

— Вон за тем гребнем лежит путаница скал и каньонов. Если сумеешь пробраться сквозь нее, выйдешь над широкой долиной Акрим. До вчерашнего дня она была домом для моего племени, а сегодня там лежат только их обугленные кости.

— Там есть пища?

— Да. И смерть. Долина в руках орды гирканских кочевников.

Пока Конан раздумывал над услышанным, шаги заставили его обернуться. Он увидел, что приближается Иванос.

— Ха! — нахмурился Конан. — Я приказал тебе сторожить, пока люди спят!

— Они слишком голодны, чтобы спать, — ответил коринфянин, с подозрением разглядывая йуэтши.

— Кром! — проворчал киммериец. — Я не могу достать еду из воздуха. Придется им потерпеть, пока мы не найдем деревню, которую можно будет разграбить…

— Я могу отвести вас туда, где достаточно еды для целой армии, — вмешался Винашко.

Конан произнес голосом, полным угрозы:

— Не пытайся обмануть меня, приятель. Ты только что сказал, что гирканцы…

— Нет, нет! Здесь неподалеку есть место, о котором они не знают, где мы хранили запасы. Я шел туда, когда увидел тебя.

Конан потряс своим мечом — широким, прямым, обоюдоострым клинком более четырех футов длиной, необычным оружием для здешних земель, где преимущественно пользовались кривыми клинками.

— Тогда веди нас, йуэтши, но первое же неверное движение будет стоить тебе головы!

Йуэтши снова засмеялся диким, пустым смехом и махнул рукой, приглашая их следовать за ним. Он направился к ближайшему утесу, пошарил среди сухих кустов и открыл отверстие в скале. Обернувшись, он кивком подозвал их, нагнулся и исчез внутри.

— Лезть в это волчье логово? — сказал Иванос.

— Чего ты боишься? — спросил Конан. — Мышей?

Он нагнулся и протиснулся в отверстие. Иванос последовал за ним. Конан оказался не в пещере, а в узкой расселине скалы. Над головой виднелась узкая полоска синего утреннего неба, зажатая между отвесных стен, которые с каждым шагом по мере продвижения вперед становились все выше. Конан прошел во мраке около сотни шагов и выбрался на широкую круглую площадку, окруженную нависающими стенами из материала, который на первый взгляд был похож на гигантские медовые соты. Из середины площадки доносился низкий рев. Там была окруженная невысоким бортиком круглая дыра в полу, из которой вырывалось бледное пламя высотой в человеческий рост, слабо освещая пещеру.

Конан с любопытством осмотрелся. Они словно находились на дне гигантского колодца. Пол был из сплошного камня, который был гладким, как будто его отполировали ноги десяти тысяч поколений. Стены, расположенные по слишком правильному кругу, чтобы быть совершенно природного происхождения, были испещрены сотнями квадратных черных углублений в ладонь глубиной, расположенных правильными рядами и столбцами. Стены поднимались, потрясая воображение, и заканчивались небольшим кругом синего неба, где черной точкой висел стервятник. Спиральная лестница, вырезанная в черном камне, начиналась от пола, поднималась, делая половину полного оборота по стенам, и заканчивалась помостом перед большой черной дырой в стене — входом в тоннель.

— Эти отверстия — могилы древнего народа, который жил здесь еще до того, как мои предки пришли к морю Вилайет, — пояснил Винашко. — Об этом народе существует только несколько туманных легенд. Говорят, что они не были людьми, и они грабили и терзали моих предков, пока жрец йуэтши при помощи великого заклинания не заключил их в эти отверстия в стене и не возжег этот огонь, чтобы удерживать их там. Несомненно, их кости давно уже рассыпались в прах. Некоторые люди моего племени пытались вынуть каменные блоки, которые закупоривают их могилы, но камень не поддался их усилиям. — Он указал на груды припасов, сложенные у стены с одной стороны амфитеатра.

— Мое племя хранило здесь запасы на случай голода. Берите, сколько хотите; больше не осталось йуэтши, чтобы съесть их.

Конан подавил дрожь суеверного ужаса.

— Твоему племени нужно было поселиться в этих пещерах. Эту внешнюю расселину один человек может оборонять против целой орды.

Йуэтши пожал плечами.

— Здесь нет воды. Кроме того, когда гирканцы ринулись в долину, у нас не было времени перебраться сюда. Мой народ не был воинственным. Мы хотели только мирно возделывать землю.

Конан покачал головой, неспособный понять такие натуры. Винашко вытаскивал кожаные мешки с зерном, рисом, заплесневелым сыром и вяленым мясом, мехи с кислым вином.

— Пойди приведи кого-нибудь помочь донести еду, — велел Конан Иваносу, глядя вверх. — Я побуду здесь.

Когда Иванос покинул пещеру, Винашко дотронулся до руки Конана.

— Ты мне веришь?

— Да, клянусь Кромом, — ответил Конан, жуя пригоршню сушеных смокв. — Любой, кто привел меня к еде, мой друг. Но как ты и твое племя добирались сюда из долины Акрим? Это, должно быть, долгий и трудный путь.

Глаза Винашко сверкнули, как у голодного волка.

— Это наша тайна. Я покажу тебе, если ты мне доверишься.

— Когда мой желудок будет полон, — ответил Конан. Рот его был набит смоквами. — Мы преследуем этого черного дьявола, Артабана из Шахпура. Он где-то здесь, в горах.

— Он ваш враг?

— Враг?! Если я до него доберусь, я сделаю из его кожи пару сапог.

— Артабан из Шахпура находится в трех часах верхового пути отсюда.

— Ха! — Конан вскочил с мечом в руке, его синие глаза горели. — Отведи меня к нему!

— Будь осторожен! — воскликнул Винашко. — У него сорок вооруженных туранцев, и к нему присоединился Дайуки с полутора сотнями гирканцев. Сколько людей у тебя, лорд?

Конан молча жевал, нахмурившись. При таком неравенстве сил он не может дать Артабану еще какое-нибудь преимущество. За месяцы, что прошли с тех пор, как он стал капитаном пиратов, Конан силой превратил свою команду в превосходных воинов, но это по-прежнему было орудие, которое следовало использовать осмотрительно. Сами по себе они были беспечными и непредусмотрительными. Если ими умело руководить, они могли совершить многое. Но без мудрого вождя они бы просто понапрасну отдали жизни.

— Если ты пойдешь со мной, козак, — сказал Винашко, — я покажу тебе то, чего ни один человек кроме йуэтши не видел уже тысячу лет!

— Что именно?

— Дорогу смерти для наших врагов!

Конан шагнул вперед и остановился.

— Подожди, идут красные братья. Слышишь, как мои псы ругаются?

— Отошли их обратно с едой, — шепнул Винашко, когда полдюжины пиратов выбрались из расселины в пещеру. Конан встретил их широким взмахом руки.

— Несите это все назад к ручью, — велел он. — Я же вам сказал, что найду пищу!

— А ты что? — спросил Иванос.

— Обо мне не беспокойтесь. Мне надо поговорить с Винашко. Возвращайтесь в лагерь и набейте брюхо, покусай вас демоны!

Когда шаги пиратов затихли в расселине, Конан хлопнул Винашко по спине с такой силой, что тот пошатнулся.

— Пошли, — сказал Конан.

Йуэтши первым стал подниматься по спиральной лестнице, вырезанной в каменной стене. Над последним рядом могил она заканчивалась перед входом в тоннель. Конан обнаружил, что может стоять в тоннеле, выпрямившись во весь рост.

— Если ты пойдешь по этому тоннелю, — сказал Винашко, — то выйдешь позади крепости запоросканца Глега, которая висит над долиной Акрим.

— Что мне толку от этого? — проворчал Конан, нащупывая дорогу вслед за йуэтши.

— Вчера, когда началась кровавая резня, я некоторое время сражался с гирканскими псами. Когда всех моих соплеменников перерезали, я бежал к выходу из долины, который называется Горло Дива. Там я оказался среди воинов-незнакомцев, которые повалили меня на землю и связали. Они хотели узнать от меня, что происходит в долине. Это были моряки флота короля. Они называли своего начальника Артабаном.

В то время, когда они допрашивали меня, прискакала девушка. Она мчалась, как безумная, а по пятам за ней гнались гирканцы. Когда она спрыгнула с лошади и стала умолять Артабана о помощи, я узнал в ней танцовщицу из Заморы, которая живет в замке Глега. Туча стрел отогнала гирканцев, и затем Артабан вступил в разговор с девушкой, позабыв про меня. Уже три года в замке Глега живет пленник. Я знаю об этом, потому что я отвозил зерно и отгонял овец в крепость. Платили мне по-запороски, то есть руганью и затрещинами. Козак, этот пленник — принц Тейяспа, брат короля Йилдиза!

Конан удивленно хмыкнул.

— Девушка, Роксана, открыла это Артабану, и он поклялся помочь ей освободить принца. Пока они разговаривали, гирканцы вернулись и остановились в отдалении. Они жаждали мести, но были осторожны. Артабан приветствовал их и имел беседу с Дайуки, их новым вождем, потому что Куруш Хан был убит. Наконец гирканец взобрался на стену и разделил хлеб и соль с Артабаном. И эти трое составили заговор с целью спасения принца Тейяспы и возведения его на трон.

Роксана обнаружила тайный путь, ведущий в замок. Сегодня, перед самым заходом солнца, гирканцы должны атаковать крепость в лоб. Пока они таким образом будут отвлекать внимание запоросканцев, Артабан и его люди должны пробраться в замок тайным путем. Роксана откроет им дверь, они возьмут принца и скроются в горах, чтобы собрать войско. Тем временем, пока они составляли планы, наступила ночь, я перегрыз веревки и убежал.

Ты хочешь мести. Я покажу тебе, как поймать Артабана. Можешь перебить всех, кроме Тейяспы. Ты сможешь либо получить большой выкуп от Кушии за ее сына, либо от короля Йилдиза за убийство брата, либо, если тебе так больше понравится, сам возвести его на трон.

— Покажи, — сказал Конан. Глаза его блестели нетерпением.

Гладкий пол тоннеля, в котором могли ехать три лошади в ряд, наклонно уходил вниз. Время от времени короткие лестничные пролеты вели на более нижний уровень. Некоторое время Конан ничего не видел в темноте. Затем слабое свечение впереди слегка рассеяло мрак. Свечение стало серебряным сиянием, и шум падающей воды наполнил тоннель.

Они стояли у выхода из тоннеля, который был замаскирован полотнищем воды, падающей со скал наверху. Из водоема, который образовался у подножия водопада, неширокий поток сбегал вниз. Винашко показал на выступ, который вел из выхода пещеры по краю водоема. Конан последовал за ним. Пройдя сквозь тонкую завесу воды, он оказался в расселине, которая была как ножевая рана в теле горы. Они имела пятьдесят шагов ширины в самом широком месте. По обе ее стороны возвышались отвесные скалы. Нигде не было ни следа растительности, если не считать буйной поросли вдоль потока. Поток стремился вниз по каменному ложу ущелья и исчезал в узком проломе противоположной каменной стены.

Конан последовал за Винашко вверх по извивающемуся каменному горлу. Через триста шагов они потеряли из вида водопад. Пол поднимался. Вскоре йуэтши остановился и подался назад, предостерегающе взяв за руку своего спутника. На углу каменной стены росло скрюченное деревце. За ним и спрятался Винашко, показывая рукой вперед.

За этим поворотом ущелье тянулось еще на восемьдесят шагов и оканчивалось тупиком. С левой стороны от них скала казалась какой-то странной, и Конан некоторое время смотрел на не, прежде чем понял, что видит стену, сложенную человеком. Они находились практически позади крепости, построенной в теснине среди скал. Ее стена поднималось отвесно от края глубокой пропасти. Этот разрыв не был соединен мостом, и единственным входом в стене, по-видимому, была тяжелая, окованная железом дверь на середине высоты стены. Напротив нее вдоль скалы шел узкий карниз, который тоже носил следы человеческого труда, в результате которого на него можно было попасть с того места, где они стояли.

— Этим путем выбралась из крепости девушка Роксана, — сказал Винашко.

— Ущелье идет почти параллельно долине Акрим. Оно сужается к западу и в конце концов выходит в долину узкой тесниной, по которой стремится поток. Запоросканцы заблокировали вход камнями, чтобы путь не был виден снаружи тем, кто о нем не знает. Они редко пользуются этой дорогой и ничего не знают о тоннеле за водопадом.

Конан поскреб свой бритый подбородок. Ему очень хотелось самому ограбить замок, но он не видел способа добраться туда.

— Клянусь Кромом, Винашко, я бы хотел посмотреть на это место, о котором ты говоришь.

Йуэтши глянул на могучую фигуру Конана и покачал головой.

— Есть путь, который мы называем Дорогой Орлов, но он не для таких, как ты.

— Ймир! Неужто одетый в шкуры дикарь лучше лазит по скалам, чем горец из Киммерии?! Веди!

Винашко пожал плечами и двинулся назад по ущелью. Они уже снова видели водопад, когда он остановился рядом с чем-то, что выглядело как неглубокий желоб, выветрившийся в скальной стене. Присмотревшись, Конан увидел цепочку неглубоких выемок для рук, выбитых в сплошной каменной стене.

— Я бы углубил эти оспины, — проворчал Конан, но тем не менее стал подниматься следом за Винашко, цепляясь за неглубокие выемки пальцами рук и ног. Наконец они достигли верхушки каменного гребня, образующего южную стену ущелья, и уселись на него, свесив ноги.

Ущелье извивалось внизу, под ними, как след змеи. Конан посмотрел поверх противоположной, более низкой стены ущелья в долину Акрим.

Справа от него утреннее солнце стояло высоко над блестящим морем Вилайет. Слева возвышались пики Колхианских Гор со снежными шапками вершин. Бросив взгляд назад, он мог видеть путаницу скал и ущелий, где, как он знал, стояла лагерем его команда.

Дым все еще лениво поднимался вверх от почерневших пожарищ, которые только вчера были деревнями. В глубине долины, на левом берегу реки, были расставлены шатры из шкур. Конан увидел людей, снующих как муравьи среди этих шатров. То были гирканцы, сказал Винашко, и указал Конану на выход из долины, устье узкого каньона, где был лагерь туранцев. Но внимание Конана было поглощено крепостью.

Крепость была прочно поставлена в теснине среди скал между ущельем, которое находилось под ними и долиной. Замок был обращен фасадом к долине и полностью окружен массивной двадцатифутовой стеной. Тяжелые ворота, по обе стороны которых высились башни с узкими бойницами для лучников, главенствовали над внешним склоном. Этот склон был не слишком крут, по нему можно было взобраться пешком и даже верхом, но он был совершенно гол и не предоставлял возможным атакующим никакой защиты.

— Только дьявол может решиться штурмовать эту крепость, — проворчал Конан. — Как мы можем добраться до королевского брата через эту кучу камня? Отведи нас к Артабану, чтобы я смог доставить его голову на Запороску.

— Будь осторожен, если тебе дорога своя собственная голова, — ответил Винашко. — Что ты видишь в ущелье?

— Голый камень, и только вдоль потока полоска зарослей.

Йуэтши оскалился в волчьей ухмылке.

— А ты заметил, что на правом берегу заросли гуще и выше? Слушай. Скрытые завесой водопада, мы можем наблюдать и дождаться, когда туранцы направятся вверх по ущелью. Затем, пока они заняты в замке Глега, мы спрячемся в кустах у потока и нападем на них, когда они будут возвращаться. Мы убьем всех, кроме Тейяспы, а его возьмем в плен. Затем вернемся обратно через тоннель. У тебя есть корабль, на котором мы сможем бежать?

— Да, — ответил Конан, вставая и потягиваясь. — Винашко, есть ли какой-нибудь другой спуск вниз с этого лезвия ножа, на котором мы сидим, кроме того, которым мы пришли?

— Есть тропа, которая ведет на восток вдоль гребня и затем спускается в лабиринт ущелий, в одном из которых стоят лагерем твои люди. Смотри, я покажу тебе. Видишь вон ту скалу, похожую на старуху? Около нее надо повернуть…

Конан внимательно выслушал, куда и как надо поворачивать. Но суть объяснений сводилась к тому, что этот опасный путь, более подходящий для каменного козла или серны, чем для человека, не давал возможности попасть в ущелье под ними.

Посреди объяснений Винашко вдруг повернулся и окаменел.

— Что это? — воскликнул он.

Из удаленного гирканского лагеря галопом вырвались всадники и, нахлестывая лошадей, проскакало через мелкую реку. Солнце сверкало на остриях пик. На стене крепости замелькали шлемы.

— Атака! — вскричал Винашко. — Кхосатрал Хел! Они переменили планы; они собирались напасть не раньше вечера. Быстро! Нужно спуститься прежде, чем появятся туранцы.

Они стали спускаться по неглубокому желобу, шаг за шагом, медленно и осторожно.

Наконец они ступили на дно ущелья и поспешили к водопаду. Они добрались до водоема, пересекли карниз и нырнули под водную завесу. Как только они оказались в сумраке позади водопада, Винашко схватил Конана за одетый кольчугой локоть. Сквозь шум воды киммериец расслышал звон стали о камень. Он выглянул наружу через мерцающую стену воды, которая делала все размытым и призрачным, зато скрывала их от взглядов тех, кто находился снаружи. Конан и йуэтши едва-едва успели попасть в свое убежище.

По ущелью двигался отряд высоких людей в кольчужных латах и шлемах, обмотанных тюрбанами. Во главе их был человек выше остальных ростом, чернобородый, с ястребиными чертами лица. Конан шумно выдохнул и, положив руку на рукоять меча, подался вперед, но Винашко вцепился в него.

— Во имя богов, козак! — яростно зашептал он. — Не отдавай наши жизни понапрасну. Они у нас в ловушке, но если ты бросишься прямо сейчас…

— Не волнуйся, — ответил Конан с угрюмой ухмылкой. — Я не такой простак, чтобы испортить добрую месть бездумным порывом.

Туранцы пересекали узкий поток. На противоположном берегу они остановились, как будто прислушиваясь. Конан и йуэтши различили за шумом воды отдаленный многоголосый вопль.

— Атака! — шепнул Винашко.

Как будто это было сигналом, туранцы быстро устремились вдоль по ущелью. Винашко коснулся руки киммерийца.

— Останься здесь и наблюдай. Я вернусь и приведу твоих пиратов.

— Поторопись, — сказал Конан. — Если ты не успеешь привести их вовремя, все пропало.

И Винашко исчез, словно тень.

В просторной комнате, роскошное убранство которой составляли тканые золотом гобелены, шелковые диваны и бархатные кушетки, полулежал принц Тейяспа. Он казался воплощением чувственного безделья, одетый в шелка и атлас, с хрустальным кувшином вина возле локтя. Его темные глаза были глазами сновидца, чьи сны навеяны вином и наркотическими снадобьями. Взгляд его покоился на Роксане, которая напряженно сжимала прутья решетки, глядя наружу. Но выражение принца было спокойным и отстраненным. Похоже было, что он нес слышит криков и шума, доносящихся снаружи.

Роксана беспокойно шевельнулась, бросив на принца взгляд через плечо. Она сражалась как тигрица, стараясь удержать принца от падения в глубину вырождения и отказа от всего, которую заботливо подготовили его тюремщики. Роксана не признавала фатализма и пыталась вернуть его к жизни и амбициям.

— Время, — выдохнула она, оборачиваясь. — Солнце в зените. Гирканцы атакуют замок, хлещут лошадей и впустую тратят множество стрел. Запоросканцы пускают в них стрелы и сбрасывают камни. Склон уже завален мертвыми телами, но они атакуют снова и снова, как безумцы. Я должна торопиться. Ты еще воссядешь на золотом троне, о возлюбленный мой!

Она простерлась перед ним и поцеловала его туфли в экстазе обожания, затем поднялась и торопливо вышла из комнаты. Она прошла через другую комнату, в которой десять огромных немых чернокожих несли стражу денно и нощно. По коридору она перебралась во внешний двор, который лежал между замком и задней стеной, в которой была дверь. Хотя Тейяспе не разрешалось выходить без стражи из его комнаты, Роксана могла входить и выходить свободно, когда ей вздумается.

Она пересекла двор и подошла к двери, ведущей в ущелье. Рядом с дверью прислонился к стене один воин, недовольный тем, что его лишили участия в сражении. Хотя тыл крепости казался неприступным, осторожный Глег все равно поставил там стражу. Стражник был согдийцем. Его войлочная шапка съехала набок. Он нахмурился и взялся за пику, когда Роксана приблизилась к нему.

— Что тебе здесь нужно, женщина?

— Я боюсь. Крики и шум испугали меня, лорд. Принц пьян соком лотоса, и некому успокоить мои страхи.

Она бы зажгла огонь в сердце трупа своим видом воплощенного испуга и мольбы. Согдиец ущипнул себя за густую бороду.

— О, не бойся, слабая газель, — сказал он. — Я успокою тебя.

Он положил руку с грязными ногтями ей на плечо и привлек девушку к себе.

— Никто не тронет и пряди твоих волос. Я… ааах!

Прильнув к нему, Роксана вытащила из-за кушака кинжал и всадила ему в горло. Одной рукой согдиец вцепился в бороду, второй пытался выхватить меч, да так и замер, затем закачался и тяжело повалился на землю. Роксана вынула связку ключей из его пояса и бросилась к двери. Она распахнула дверь и вскрикнула от радости при виде Артабана и его туранцев на карнизе с противоположной стороны.

Тяжелая доска, которой пользовались в качестве моста, лежала неподалеку, но она была слишком тяжела, чтобы девушка могла с ней управиться. Счастливая случайность позволила девушке воспользоваться доской для вчерашнего побега, поскольку кто-то по небрежности оставил ее перекинутой через пропасть и без охраны на несколько минут. Артабан перебросил девушке веревку, которую она привязала к двери. Второй конец веревки держали полдюжины сильных мужчин. Три туранца пересекли бездну, перебирая руками по веревке. Затем они перебросили через пропасть доску для остальных.

— Двадцать человек стеречь мост, — отрывисто бросил Артабан. — Остальные со мной.

Морские волки выхватили мечи и последовали за своим капитаном. Артабан быстро вел их за легконогой девушкой. Когда они вошли в замок, откуда-то появился слуга и уставился на них. Прежде чем он успел крикнуть, острый как бритва ятаган Дайуки перерезал ему горло. Отряд устремился в комнату, где десять немых вскочили, хватаясь за кривые сабли. Последовал быстрый, яростный, молчаливый бой — беззвучный, если не считать свиста и звона клинков, да шумных вдохов раненых. Три туранца умерли, остальные ворвались во внутреннюю комнату по телам поверженных чернокожих.

Тейяспа поднялся с подушек. Его глаза сверкали прежним огнем, когда Артабан драматически преклонил колени перед ним и поднял рукоять своего окровавленного ятагана.

— Вот воины, которые вернут тебе трон! — воскликнула Роксана.

— Пойдемте быстрее, пока эти запоросканские собаки не обнаружили нас,

— сказал Артабан.

Он окружил Тейяспу своими людьми. Они быстро пересекли комнаты, внутренний двор, и приблизились к двери. Но звон стали был услышан. Когда туранцы пересекали мост, позади них раздались дикие крики. Через двор метнулась крепкая, мощная фигура, одетая в шелк и сталь, а за ней пятьдесят лучников и мечников в шлемах.

— Глег! — вскричала Роксана.

— Сбросьте вниз доску! — взревел Артабан, перепрыгивая на каменный карниз.

По обе стороны пропасти воины взялись за луки, и в воздухе засвистели тучи стрел, летящих в обоих направлениях. Несколько запоросканцев упало, но упали также двое туранцев, которые нагнулись поднять доску, и Глег бросился через мост. Его серые глаза яростно горели из-под остроконечного шлема. Артабан встретил его грудью. В сверкающем водовороте стали туранский ятаган схлестнулся с клинком Глега, и острое лезвие рассекло мощные мускулы шеи запоросканца. Глег пошатнулся и с диким криком сорвался в пропасть.

В мгновение ока туранцы сбросили вслед за ним мост. С противоположной стороны пропасти запоросканцы разразились яростными воплями и принялись с бешеной быстротой осыпать врагов стрелами. Прежде чем спускающиеся по карнизу туранцы выбрались за пределы досягаемости, еще трое пали и пара воинов была ранена, так сильна была буря стрел, поднятая запоросканцами. Артабан разразился проклятиями по поводу потерь.

— Все, кроме вас шестерых, ступайте вперед и проверьте, свободен ли путь, — приказал он. — Я последую за вами вместе с принцем. Мой лорд, я не мог привести лошадь по этому ущелью, но я велю своим псам сделать для тебя носилки из копий…

— Боги да спасут меня от того, чтобы ехать на плечах моих освободителей! — воскликнул принц Тейяспа. — Я снова мужчина! Никогда не забуду этот день!

— Хвала богам! — шепнула Роксана.

Они добрались до водопада. Все, кроме небольшой замыкающей группы, перебрались через поток и выбирались на левый берег, когда на них неожиданно посыпался град стрел. Туча стрел просвистела над водой и обрушилась в их ряды, затем еще одна и еще. Первые из туранцев упали, как пшеница под косой. Остальные с предупредительными криками отпрянули назад.

— Пес! — возопил Артабан, поворачиваясь к Дайуки. — Это твоя работа!

— Я что, приказал своим людям стрелять в меня? — взвизгнул гирканец. Его темное лицо побледнело. — Это какой-то новый враг!

Артабан ринулся по ущелью к своим деморализованным воинам, выкрикивая проклятия. Он знал, что запоросканцы соорудят из чего-нибудь мост через пропасть и бросятся в погоню, так что он окажется меж двух вражеских сил. Он понятия не имел, кто эти новые враги. Будучи в крепости, он слышал крики битвы, а затем будто бы топот копыт, выкрики и звон стали донеслись из долины. Но запертый в этом узком ущелье, которое заглушало звуки, он не мог сказать наверняка.

Туранцы продолжали падать под стрелами невидимого противника. Некоторые выпустили свои стрелы наугад по кустам. Артабан отбросил в сторону их луки с криком:

— Глупцы! Не тратьте стрел на тени! Возьмите сабли и за мной!

С бешенством отчаяния оставшиеся туранцы бросились в заросли. Плащи их развевались, глаза сверкали. Некоторых остановили стрелы, но остальные попрыгали в воду и перебрались на противоположную сторону. Из кустов на том берегу поднялись дикие фигуры, одетые в кольчуги или нагие до пояса.

— Вперед! — взревел могучий голос. — Режьте их, бейте их!

Туранцы издали вопль удивления при виде вилайетских пиратов. Затем враги схлестнулись. Звон и бряцанье стали отражалось эхом от утесов. Первые туранцы, выбравшиеся на высокий берег, упали обратно в воду с расколотыми черепами. Пираты выскочили на берег, чтобы схватиться с врагами вблизи, по пояс в воде, которая вскоре покраснела от крови. Пираты и туранцы наносили удары и отвечали на них, размахивая оружием в слепой ярости схватки. Кровь и пот заливали им глаза.

Дайуки ворвался в гущу битвы, свирепо сверкая глазами. Его дважды изогнутый клинок расколол голову пирата. Затем Винашко бросился на него с голыми руками, пронзительно вопя.

Гирканец отшатнулся, испуганный дикой ненавистью в лице йуэтши, но Винашко схватил Дайуки за шею и впился зубами ему в горло. Он повис на враге, вгрызаясь все глубже и глубже, не обращая внимания на кинжал, который Дайуки всаживал ему в бок. Кровь брызнула из-под его зубов. Оба оступились и упали в поток. Продолжая рвать и терзать друг друга, они были смыты течением вниз. Над водой показывалось то одно лицо, то другое, пока оба не исчезли навсегда.

Туранцы были отброшены обратно на левый берег, где они недолго противостояли пиратам в кровавой схватке. Затем они не выдержали и бежали туда, где сидел в тени утеса и наблюдал происходящее принц Тейяспа с горсткой воинов, которых Артабан оставил охранять его. Принц трижды делал такое движение, словно хотел выхватить клинок и броситься в бой, но Роксана, прильнув к его ногам, не пускала его.

Артабан, вырвавшись из схватки, поспешил к принцу. Клинок адмирала был в крови по самую рукоять, кольчуга порублена, а из-под шлема струилась кровь. За ним из гущи битвы выбрался Конан, потрясая своим огромным мечом, зажатым в кулаке, подобном кузнечному молоту. Он расшвыривал врагов ударами, которые разбивали щиты, оставляли вмятины в шлемах, пробивали кольчугу и плоть, разрубая кости.

— Хо, шакалы! — ревел он на своем варварском гирканском. — Мне нужна твоя голова, Артабан, и мне нужен тот, кто рядом с тобой, Тейяспа. Не бойся, прелестный принц, я не причиню тебе вреда.

Артабан, оглядевшись вокруг в поисках пути к спасению, увидел желоб, ведущий вверх по каменной стене, и разгадал его назначение.

— Быстрее, мой лорд! — шепнул он. — Вверх по скале! Я задержу варвара, пока вы подниметесь.

— О да, торопись! — взмолилась Роксана. — Я последую за тобой.

Но фатализм принца Тейяспы вновь одержал верх. Принц пожал плечами.

— Нет. Как видно, богам неугодно, чтобы я стремился к трону. Кто может избежать своей судьбы?

Роксана в ужасе схватилась за волосы. Артабан вложил оружие в ножны, прыгнул к желобу и стал взбираться наверх с ловкостью моряка. Но Конан, бросившись к нему, успел схватить Артабана за щиколотку и сдернул туранца со стены, как птицелов птицу, которую поймал за лапку. Артабан рухнул на землю, звеня доспехами. Он попытался откатиться в сторону и вырваться, но в этот миг киммериец пронзил тело туранца мечом, пробив кольчугу и пригвоздив его к земле.

Приближались пираты. С их мечей капала кровь. Тейяспа развел руки в стороны со словами:

— Я принц Тейяспа, и я в вашей власти.

Роксана покачнулась, заслоняя глаза руками. Вдруг быстрее молнии она вонзила свой кинжал в сердце принца. Тейяспа умер мгновенно. В тот миг, когда его тело падало к ее ногам, девушка пронзила кинжалом свою грудь и осела на землю рядом со своим возлюбленным. Со стоном она прижала к себе его голову. Пираты стояли вокруг в благоговейном ужасе, ничего не понимая.

Шум, послышавшийся в ущелье, заставил их поднять головы. Их оставалась жалкая горстка, они были измучены сражением, одежда их была пропитана водой и кровью.

— Сюда движутся люди, — сказал Конан. — Вернемся в тоннель.

Пираты послушались его не сразу, как будто не вполне понимали его слова. Последние из них еще не успели скрыться за водной завесой, а в ущелье уже показалась группа людей, спустившихся сверху, со стороны замка. Конан, подгоняя последних из своих людей пинками и проклятиями, оглянулся и увидел, что ущелье заполнили вооруженные фигуры. Он узнал меховые шапки запоросканцев и белые тюрбаны Имперской Гвардии Аграпура. Тюрбан одного из новоприбывших был украшен пучком перьев райской птицы, и Конан с изумлением узнал по этому и другим признакам генерала Имперской Гвардии, третьего человека в Туранской Империи.

Генерал тоже заметил Конана и хвост процессии пиратов, и выкрикнул приказ. Когда Конан, замыкающий цепь, проходил сквозь стену воды, от основного отряда туранцев отделилась небольшая группа и бросилась к водоему.

Конан крикнул своих людям, чтобы они бежали бегом, повернулся и остановился лицом к водной завесе с внутренней ее стороны, с небольшим круглым щитом убитого туранца и собственным огромным мечом в руках.

Сквозь стену воды прошел гвардеец. Он набрал в грудь воздуха, чтобы закричать, но его крик был оборван сочным ударом, когда меч Конана прошел сквозь его шею. Тело и голова воина отдельно друг от друга свалились в водоем. У второго гвардейца было время ударить смутно различимую фигуру, что возвышалась над ним, но его меч отскочил от щита Конана. В следующий миг он тоже упал в водоем с разрубленным черепом.

Раздались крики, частично заглушенные шумом воды. Конан прижался к стене тоннеля. Буря стрел просвистела сквозь водную завесу, разбрызгивая воду, и отразилась от стен и пола тоннеля.

Быстрый взгляд показал Конану, что его люди уже исчезли во мраке тоннеля. Он бросился бежать вслед за ними, так что когда спустя несколько мгновений гвардейцы снова ринулись сквозь стену падающей воды, они не встретили никого.

Тем временем в ущелье раздались крики, исполненные ужаса, когда вновь прибывшие остановились среди трупов. Генерал опустился на колени перед мертвым принцем и умирающей девушкой.

— Это принц Тейяспа! — вскричал он.

— Принц вне пределов вашей власти, — пробормотала Роксана. — Я бы сделала его королем, но вы отняли у него мужество… отняли все… и я убила его.

— Но я привез ему корону Турана! — воскликнул генерал. — Йилдиз мертв, и народ восстанет против его сына Ездигерда, если ему будет за кем последовать…

— Слишком поздно, — шепнула Роксана, и ее темноволосая голова упала на плечо.

Конан бежал по тоннелю, а позади него отдавался эхом топот преследователей-туранцев. Там, где тоннель выходил в огромное естественное помещение, стены которого хранили в себе могилы забытой расы, он увидел своих людей, которые нерешительно столпились внизу. Одни разглядывали пламя, бьющее из отверстия в полу, другие смотрели вверх на лестницу, по которой они спустились.

— Бегите на корабль! — взревел Конан, приложив к рту сложенные чашей руки.

Слова его отразились странным эхом от черных цилиндрических стен.

Пираты устремились в расселину, которая вела из пещеры во внешний мир. Конан снова повернулся и прижался к стене рядом с самым выходом из тоннеля. Он ждал, пока топот преследователей не стал громче.

Имперская гвардия вынырнула из тоннеля. Снова меч Конана просвистел в воздухе и обрушился на врага, пробивая насквозь кольчугу, кожу и тело, и вгрызаясь в позвоночник. С воплем гвардеец полетел с помоста перед тоннелем головой вниз. Инерция увлекла его мимо спиральной лестницы на середину пола пещеры. Его тело угодило в дыру, из которой вырывался бледный огонь и застряло там, как пробка в бутылке. Пламя погасло с хлопком, погрузив пещеру во мрак, который лишь едва рассеивался слабым светом из отверстия в потолке высоко вверху.

Конан не видел, куда упало тело гвардейца, потому что смотрел в тоннель, готовый встретить очередного врага. Следующий гвардеец показался наружу, но отпрыгнул назад, когда Конан свирепо бросился на него. Раздался шум голосов; стрела просвистела рядом с головой Конана, ударила в противоположную стену пещеры и сломалась о черный камень.

Конан повернулся и стал спускаться по каменной лестнице, прыгая через три ступени. Спустившись вниз, он увидел Иваноса, который подгонял последних пиратов к расселине. Они были от Конана на противоположной стороне пещеры, на расстоянии, которое он мог бы покрыть примерно в десять прыжков. Слева от расселины, на высоте примерно пять ростов Конана над полом, из тоннеля высыпала туранская гвардия и устремилась вниз по лестнице. Несколько гвардейцев на бегу выпустили стрелы в киммерийца, но освещение было слабым, а он двигался так быстро, что они промахнулись.

Однако в тот миг, когда ноги Конана коснулись пола, появилась еще одна действующая сила. Каменные блоки, загораживающие отверстия могильных отверстий, со скрежетом поползли внутрь. Сначала шевельнулись лишь несколько каменных блоков, затем они стали двигаться десятками. Словно личинки, выползающие из коконов, обитатели могил стали выбираться наружу. Конан успел сделать только три прыжка к расселине, когда путь ему преградила дюжина тварей.

Они имели тела, смутно напоминающие человеческие, но белые и совершенно лишенные волос, тощие и волокнистые, как будто от долгого поста. Пальцы их рук и ног оканчивались огромными загнутыми когтями. У них были огромные глаза с тяжелым неприятным взглядом. Лица их больше напоминали морды летучих мышей, чем человеческие лица: огромные уши, маленькие вздернутые носы и здоровенные пасти, из которых торчали заостренные, как иглы, клыки.

Первыми добрались до пола те существа, которые выбирались из нижнего яруса камер. Но верхние ярусы тоже продолжали открываться, и твари выбирались из камер сотнями. Они сноровисто спускались вниз по испещренной отверстиями стене, цепляясь когтями. Те, которые добрались вниз первыми, увидели последних пиратов, когда те входили в расселину. Указывая на них когтистыми пальцами и пронзительно вереща, ближайшие к расселине твари бросились туда.

У Конана волосы встали дыбом от свойственного варварам ужаса перед опасностями сверхъестественного происхождения. Он узнал в тварях чудовищных «брылюк» из запоросканских легенд — созданий, которые и не люди, и не звери, и не демоны, но одновременно и то, и другое, и третье отчасти. Их почти человеческий разум служил их звериной жажде человеческой крови, а их сверхъестественные способности позволили им выжить, хотя они были заточены в могилах в течение столетий. Созданий тьмы удерживало взаперти магическое пламя. Когда оно погасло, брылюки вырвались наружу, чудовищно свирепые и алчущие крови.

Те, которые спускались на пол рядом с Конаном, бросились к нему, протягивая страшные лапы. С нечленораздельным ревом киммериец закружился на месте, размахивая мечом, чтобы не подпустить тварей со спины. Меч отсекал здесь голову, там лапу, а одну брылюку разрубил пополам. Но они продолжали напирать, пронзительно вереща. Со стороны спиральной лестницы раздались вопли туранцев. Брылюки набросились на них сверху, подобрались к ним снизу и вонзили клыки и когти в их тела.

Лестница заполнилась корчащимися и дерущимися фигурами. Туранцы бешено отбивались от напирающих на них тварей. Клубок тел, состоящий из гвардейца и нескольких вцепившихся в него брылюк, скатился по лестнице и упал на пол. Вход в расселину был основательно заблокирован визжащими брылюками, которые старались протиснуться туда и погнаться за пиратами Конана. Конан почувствовал, что еще несколько секунд, и они раздавят его своей массой. Ни один выход из пещеры не был доступен.

С яростным ревом Конан промчался через пещеру, однако не в том направлении, которого ждали брылюки. Конан двигался бросками и зигзагами. Меч в его руке превратился в бушующий ураган стали. Киммериец достиг стены в точке непосредственно под помостом, которым оканчивалась спиральная лестница перед входом в тоннель. За ним оставался след неподвижных или корчащихся тел. Твари вцеплялись в него кривыми когтями, разрывали на нем кольчугу, драли на куски одежду, наносили глубокие царапины, из которых текла кровь.

Достигнув стены, Конан отбросил щит, взял меч в зубы, высоко подпрыгнул и ухватился за край отверстия нижнего яруса, которое уже покинул его обитатель. С обезьяньей ловкостью киммерийский горец полез вверх по стене, используя отверстия камер как опоры для рук и ног. В один из моментов, когда голова Конана оказалась на уровне одного из отверстий, ему прямо в лицо уставилась жуткая морда брылюки, которая как раз выбиралась наружу. Кулак Конана молниеносно устремился вперед и попал в ухмыляющуюся морду твари, круша кости. Не задержавшись ни на миг посмотреть, каков был результат удара, Конан полез дальше наверх.

Позади него по стене лезли вверх преследующие его брылюки. Наконец, со вздохом облегчения и ворчанием, он оказался на помосте. Гвардейцы, которые шли последними, увидели, что творится в пещере, и бросились бежать обратно по тоннелю. Несколько брылюк устремились за ними как раз в тот миг, когда Конан показался на помосте.

Твари не успели броситься на него, а он уже был среди них, быстрый и смертоносный, как ураган. Меч Конана принялся крушить белую неестественную плоть, и помост заполнился телами и обрубками тел. На мгновение путь был расчищен от визжащих чудовищ. Конан прыгнул в тоннель и ринулся бежать что было сил.

Впереди него бежали несколько вампиров, а перед ними — гвардейцы. Конан, подбежав к тварям сзади, сокрушил одну, затем еще одну и еще, пока все они не остались лежать позади него, корчась в лужах собственной крови. Конан не снижал темпа, пока не добежал до конца тоннеля. Последние гвардейцы как раз ныряли сквозь водную завесу.

Бросив быстрый взгляд через плечо, Конан увидел, что очередная волна брылюк рвется к нему, протягивая когтистые лапы. Он проскочил сквозь стену воды и оказался рядом с местом, где разыгралась недавняя битва с туранцами. Генерал и его отряд стояли тут же, крича и размахивая руками. Гвардейцы, только что вынырнувшие из-за водопада, бросились по карнизу вниз, на землю. Когда сразу за ними выскочил Конан, туранцы продолжали пререкаться, пока громкий крик генерала не перекрыл все голоса:

— Один из пиратов! Стреляйте!

Конан сбежал по карнизу и находился уже на полпути к желобу, ведущему по стене наверх. Гвардейцы, бежавшие впереди него, которые уже успели спуститься в ущелье, обернулись и уставились на него. Конан промчался мимо них такими гигантскими шагами, что лучники, недооценившие его скорость, осыпали стрелами камни позади него. Прежде чем они успели снова выпустить стрелы, Конан добрался до вертикального желоба в скальной стене.

Киммериец скрылся в желобе, стенки которого на мгновение защитили его от стрел окружавших генерала туранцев. Он устремился вверх, цепляясь за выемки руками и ногами, как обезьяна. Пока туранцы пришли в себя настолько, чтобы добежать до желоба и занять позиции напротив, откуда они могли стрелять в него, Конан был уже на высоте шести своих ростов и быстро поднимался еще выше.

Вокруг него снова просвистела туча стрел, со стуком ударяясь о камни. Две-три попали ему в спину, но кольчужная рубашка помешала им пронзить его тело. Еще пара стрел застряла в одежде. Одна попала Конану в правую руку и прошла насквозь под самой кожей.

Со страшным проклятием Конан схватился за наконечник, выдернул стрелу из раны, отбросил ее и продолжал взбираться. Кровь из раны заструилась по его руке. Но когда в него выпустили стрелы следующий раз, он уже был слишком высоко, и долетевшие до него стрелы потеряли силу. Одна попала ему в башмак, но не смогла его проткнуть.

Конан взбирался все выше и выше, и туранцы внизу превратились в крошечные фигурки. Поскольку их стрелы больше не долетали до него, они перестали стрелять. До Конана донеслись отголоски спора. Генерал хотел, чтобы его люди взобрались вверх по желобу за Конаном, а те протестовали, утверждая, что это напрасно, так как пират просто дождется их и срубит им по очереди головы, когда они будут появляться наверху. Конан угрюмо улыбнулся.

Наконец Конан выбрался наверх. Он сел на каменном гребне, свесив ноги в желоб и тяжело дыша. Конан принялся перевязывать раны, отрывая полосы ткани от одежды. Одновременно он осматривался вокруг. Бросив взгляд вперед, поверх каменной стены, на долину Акрим, он увидел одетых в бараньи шкуры всадников — гирканцев, которые поспешно удирали в сторону гор. За ними гнались всадники в блестящих доспехах — туранские солдаты. Внизу, под ним, туранцы и запоросканцы мельтешили, как муравьи, и в конце концов направились вдоль по ущелью по направлению в крепости, оставив нескольких воинов сторожить Конана, на случай, если он решит спуститься.

Через некоторое время Конан встал, потянулся могучим телом, и обернулся посмотреть на восток, на море Вилайет. Он вздрогнул, когда его острый взор различил корабль. Прикрыв глаза рукой, он увидел, что это туранская галера выбирается из устья речки, где Артабан оставил свой корабль.

— Кром! — пробормотал он. — Значит, трусы поднялись на борт и отплыли, не дожидаясь меня!

Он стукнул кулаком по ладони, издав глубокое горловое ворчание, как рассерженный медведь. Затем он расслабился и коротко рассмеялся. Собственно, ничего другого он от них и не ждал. Как бы то ни было, ему основательно надоели гирканские земли, а на Западе лежало еще множество стран, где он никогда не бывал.

Конан принялся высматривать опасную тропу, ведущую вниз с каменного гребня, которую ему утром показал Винашко.