Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Конан авантюрист - Бассейн черных дьяволов

ModernLib.Net / Героическая фантастика / Говард Роберт Ирвин / Бассейн черных дьяволов - Чтение (стр. 2)
Автор: Говард Роберт Ирвин
Жанр: Героическая фантастика
Серия: Конан авантюрист

 

 


В центре группы, съежившись от страха, стоял нагой юноша, в котором Конан узнал младшего из моряков «Негодяя». Значит, это он был тем пленником, которого несла по склону замеченная Конаном черная фигура. Конан не слышал тогда шума борьбы и теперь не замечал следов крови или ран на лоснящихся телах гигантов цвета черного дерева. Надо полагать, парень забрел вглубь острова, далеко от своих товарищей, и его схватил черный гигант, который скрывался в засаде. Конан мысленно определил этих существ как черных людей за неимением лучшего определения; инстинктивно он знал, что эти высокие черные существа не люди в привычном смысле слова.

Звуки до Конана не доносились. Черные кивали друг другу и жестикулировали, но непохоже было, что они разговаривают — по крайней мере, вслух они не общались. Один из них, присев на корточки рядом с дрожащим от страха парнишкой, держал в руках какой-то предмет, похожий на свирель. Он поднес ее к губам и, наверное, дунул — хотя Конан не услышал звука. Но юный зингаранец услышал или почувствовал. Он задрожал. Он дрожал и корчился, словно в агонии. В движениях его тела стала заметна определенность, движения стали ритмичными. Дрожь перешла в жуткие содрогания, правильные и ритмичные. Парень начал танцевать — как танцуют кобры, извиваясь под звуки флейты факира. В этом танце не было никакого пыла, восторга, радостного самозабвения. Самозабвение, правда, было — но вовсе не радостное. На это было жутко смотреть. Как будто немая музыка свирели впилась похотливыми пальцами в самые тайники души паренька и с дьявольской жестокостью помимо его воли вымучивала из него выражение потаенных страстей. Это были судороги непотребства, спазм сладострастия, принудительно вызванное извержение скрытых желаний. Желание без удовольствия, боль, неразрывно сплетенная с похотью. Смотреть на это было все равно что наблюдать, как с души срывают все покровы до последнего, и она остается обнаженной, являя все свои темные и безымянные тайны.

Конан смотрел, застыв от ужаса и отвращения. Это зрелище вызывало у него тошноту. Сам он был примитивен, как лесной волк, но ему были знакомы извращенные секреты загнивающих цивилизаций. Он бродил по городам Заморы и знавал женщин Злого Шадизара. Но сейчас он чувствовал присутствие космического зла, далеко превосходящего обычную человеческую испорченность: извращенная ветвь на древе Жизни, развивавшаяся по законам, недоступным человеческому пониманию. Конан был потрясен не агонизирующими судорогами несчастного паренька, а глубинным непотребством этих существ, которые могли вызвать на свет тайны, что дремлют в бездонной тьме человеческой души, и находили удовольствие в бесстыдном выставлении напоказ таких вещей, на которые не следовало бы даже намекать, о которых нельзя вспоминать даже в бессонные ночи, полные кошмаров.

Вдруг черный мучитель отложил свирель и встал, возвышаясь как башня над дрожащей белой фигуркой. Грубо схватив паренька за шею и ноги, гигант перевернул его вниз головой и окунул в зеленый бассейн. Конан увидел, как тело несчастного блеснуло белизной сквозь зелень воды. Гигант держал пленника глубоко под поверхностью воды. Затем среди остальных черных произошло движение, и Конан быстро укрылся за стеной балкона, не осмеливаясь высунуть голову, чтобы его не увидели.

Через некоторое время любопытство одержало верх, и он осторожно выглянул. Черные переходили из того двора в другой через арку. Один из них как раз клал что-то на выступ дальней стены, и Конан увидел, что этот тот из гигантов, который мучил паренька. Он был выше остальных, и на голове его был обруч, украшенный драгоценными камнями. Зингаранского паренька не было видно. Гигант последовал за своими товарищами, и Конан увидел, как они выходят через ту арку, через которую он сам попал в этот замок ужаса, и направляются туда, откуда он пришел. У них не было оружия, но Конан понял, что они намерены расправиться с вольными моряками.

Но прежде чем идти предупредить об опасности ничего не подозревающих пиратов, он хотел выяснить, какая участь постигла паренька. Ничто не нарушало тишину. Конан решил, что во дворах и в башнях нет никого, кроме него самого.

Он быстро спустился по лестнице, пересек двор и прошел через арку в тот двор, которые только что покинули черные. Теперь он рассмотрел, что из себя представляет стена с выступами. На ней рядами располагались выступы, вырезанные из цельного камня. На выступах были расставлены тысячи маленьких фигурок, в основном сероватого цвета. Эти фигурки были не длиннее человеческой руки. Они изображали людей, и были сделаны столь искусно, что Конан различил в статуэтках разные расовые черты — черты, типичные для жителей Зингары, Аргоса, Офира и корсаров Куша. Эти последние были черными, как настоящие кушиты. Конан чувствовал странную напряженность, когда рассматривал немые незрячие фигурки. Они так точно копировали реальность, что становилось не по себе. Он потрогал несколько статуэток, но не смог определить, из какого материала они сделаны. Материал был похож на окаменевшую кость, но он не мог представить, откуда на острове нашлось такое множество окаменевшей кости, чтобы ее можно было использовать так щедро.

Конан обратил внимание, что статуэтки, изображающие людей тех рас, которые ему знакомы, стоят на верхних выступах. Нижние выступы были заняты фигурками, черты которых были ему незнакомы. Они либо были вымыслом неведомого мастера, либо представляли давно вымершие и забытые расы.

Нетерпеливо тряхнув головой, Конан повернулся к бассейну. В круглом дворе негде было спрятаться; поскольку тела зингаранца нигде не было, значит, оно должно лежать на дне бассейна.

Приблизившись в ровному зеленому диску, Конан всмотрелся в блестящую поверхность. Он как будто смотрел сквозь толстое зеленое стекло — не замутненное, но странно обманчивое. Бассейн был небольших размеров, круглый как колодец, огражденный бортиком из зеленого нефрита. Заглянув в него, Конан увидел круглое дно. Он не смог определить, как глубоко от поверхности оно находится. Однако бассейн казался невероятно глубоким. Глядя вниз, Конан чувствовал головокружение, как будто смотрел в бездонную пропасть. Он был озадачен тем, что вообще видит дно: оно было невероятно, невозможно далеким, призрачным, иллюзорным, но явственно различимым. Время от времени ему казалось, что он замечает нечто вроде слабого свечения глубоко в глубинах цвета нефрита, но он не мог сказать наверняка. Зато Конан мог сказать со всей определенностью, что бассейн пуст, если не считать сверкающей воды.

В таком случае, куда, во имя Крома, делся паренек, которого у Конана на глазах жестоко утопили в этом бассейне? Конан выпрямился, провел пальцем по лезвию меча и вновь осмотрел двор. Его взгляд остановился на одной из статуэток, выстроенных на одном из верхних уступов стены. Он видел, как черный гигант что-то поставил туда… Холодный пот выступил на загорелой коже Конана.

Нерешительно, однако не в силах противиться, словно его влекло туда магнитом, пират подошел к блестящей стене. Ошеломленный возникшим у него подозрением — подозрением слишком чудовищным, чтобы его можно было высказать вслух, — он воззрился на последнюю фигурку в ряду. Страшное сходство было очевидным. Ошибиться было невозможно. Каменные, неподвижные черты маленькой статуэтки были чертами зингаранского паренька. Фигурка уставилась на Конана незрячими глазами. Конан отпрянул, потрясенный до глубины души. Его меч дрогнул в онемевшей руке. Он не мог оторвать взгляда и стоял, разинув рот, ошеломленный осознанием факта, который был слишком бездонным и ужасающим, чтобы его можно было охватить умом.

Однако сомнений быть не могло. Секрет маленьких фигурок был раскрыт — хотя за ним лежала более темная и зловещая тайна их природы.

3

Как долго Конан стоял, переживая свое открытие, он не знал. Из оцепенения его вывел женский голос. Женщина кричала все громче и громче, как будто ее тащили ближе. Конан узнал этот голос, и оцепенение мгновенно слетело с него.

Быстрым движением он взлетел вверх по узким выступам, отшвыривая фигурки, чтобы поставить ногу. Он прыгнул, уцепился за край стены, подтянулся и заглянул через стену. Стена оказалась внешней. Взору Конана предстал зеленый луг, окружающий замок.

По заросшему травой склону шагал черный гигант, неся извивающуюся пленницу под мышкой, как человек может нести сопротивляющегося ребенка. Пленницей была Санча. Ее черные волосы ниспадали спутанными черными волнами, оливковая кожа резко контрастировала с блестящей чернотой тела гиганта. Не обращая ни малейшего внимания на то, как она извивается и кричит, он направлялся к арке входа.

Когда черный скрылся внутри, Конан сломя голову прыгнул вниз со стены и осторожно прокрался сквозь арку, которая вела в соседний двор. Прижавшись к стене, он наблюдал, как гигант вошел в двор с бассейном, неся сопротивляющуюся пленницу. Отсюда Конану были хорошо видны черты черного существа.

Превосходная симметрия тела производила еще большее впечатление на близком расстоянии. Под кожей цвета черного дерева выступали мускулы, и Конан при виде их не усомнился, что гигант способен разорвать обычного человека на части голыми руками. Еще одни могучим оружием служили ногти на руках — они были длинными, как когти дикого зверя. Лицо было словно маска, вырезанная из черного дерева. Темно-карие глаза переливались мерцающим золотом. Но само лицо было нечеловеческим. Каждая его линия, каждая черточка была отмечена злом — глубинным злом, превосходящим обычное человеческое зло. Существо не было человеком, не могло им быть. Это было богохульное создание, противоречащее самой жизни, развившееся по противоестественным законам — извращение эволюции.

Гигант бросил Санчу на траву. Девушка упала ниц, плача от боли и ужаса. Черный осмотрелся вокруг, словно что-то его беспокоило, и глаза его расширились при виде разбросанных статуэток. Тем не менее он наклонился, взял пленницу за шею и ноги и целеустремленно направился к зеленому бассейну. Конан выскользнул из-за арки и подобно ветру смерти пронесся через двор.

Гигант обернулся и глаза его вспыхнули, когда он увидел, что бронзовокожий человек ринулся напасть на него. От удивления он на миг разжал жестокую хватку, и Санча вывернулась из его рук и упала на траву. Руки с чудовищными когтями протянулись к ней, но Конан проскользнул под ними и вонзил меч в пах гиганта. Черный человек свалился, как срубленное дерево, истекая кровью, и в следующий миг Санча изо всех сил вцепилась в Конана, вне себя от страха и истерического облегчения.

Конан выругался, высвобождаясь из ее объятий. Но его враг уже был мертв: темно-карие глаза остекленели, огромное черное тело перестало вздрагивать.

— Ах, Конан, — всхлипывала Санча, цепко прижимаясь к нему. — Что с нами будет? Кто эти чудовища? Ах, несомненно, это Ад, и этот черный — сам Дьявол…

— В таком случае Аду понадобится новый дьявол, — осклабился барашец.

— Но как он поймал тебя? Они что, захватили корабль?

— Не знаю, — она попыталась вытереть слезы, потянулась за краем платья, и только тогда вспомнила, что на ней ничего нет. — Я поплыла на берег. Я видела, как ты последовал за Запораво, и пошла за вами двоими. Я нашла Запораво… Это ты… ты его…

— Кто же еще? — проворчал Конан. — И что дальше?

— Я увидела движение среди деревьев, — девушка задрожала. — Я подумала, что это ты. Я позвала… А потом я увидела это… эту черную тварь, которая сидела на ветках, как обезьяна, и злобно пялилась вниз, на меня. Это было как в кошмарном сне. Я не могла бежать, не могла пошевелиться. Могла только кричать. Потом оно спрыгнуло с дерева и схватило меня… О! — Она спрятала лицо в ладонях, не в силах вынести даже воспоминаний о пережитом ужасе.

— Ну ладно, пора выбираться отсюда, — пробурчал Конан, беря девушку за запястье. — Пошли, надо еще предупредить команду…

— Когда я направилась вглубь острова, большинство матросов спали на берегу, — сказала Санча.

— Спали? — неодобрительно воскликнул он. — Проклятье! Что, во имя семи дьяволов адского огня…

— Слушай! — Санча замерла и побелела, как воплощение страха.

— Я слышал! — рявкнул Конан. — Это был громкий стон. Жди!

Конан снова взобрался по выступам, заглянул за стену и выругался с такой концентрированной яростью, что Санча задохнулась. Черные люди возвращались, но не с пустыми руками. Каждый нес человека, а некоторые даже двух. Их пленниками были вольные моряки. Люди безжизненно видели в руках гигантов, и если бы не случайное слабое движение или судорога, Конан решил бы, что они мертвы. Моряки были обезоружены, но не связаны. Один из черных нес из мечи в ножнах — полная охапка торчащей в разные стороны стали. Время от времени кто-нибудь из пиратов испускал слабый крик, словно пьяница, вскрикивающий в тяжелом сне.

Конан огляделся по сторонам, как волк, попавший в западню. Из двора с бассейном вели три арки. Через восточную арку черные покидали двор, и через нее они, вероятно, вернутся. Он сам вошел через южную арку. За западной аркой он прятался, и у него не было времени выяснить, что находится за ней. Хотя он совершенно не представлял себе планировку замка, теперь ему приходилось срочно принимать решение.

Спрыгнув со стены, Конан в невероятной спешке расставил по местам статуэтки, подтащил труп своей жертвы к бассейну и сбросил туда. Тело мгновенно погрузилось. Провожая его взглядом, Конан ясно увидел, как жутко уменьшается тело — съеживается, уплотняется. Он быстро отвернулся, весь дрожа. Конан схватил за руку свою спутницу и торопливо потащил ее к южной арке. Санча умоляла, чтобы он объяснил ей, что происходит.

— Они схватили команду, — на бегу бросил он. — У меня нет никакого плана. Мы просто где-нибудь спрячемся и посмотрим. Если они не заглянут в бассейн, они могут не догадаться, что мы здесь.

— Но они увидят кровь на траве!

— Может быть, дьяволы решат, что ее пролил кто-то из них же, — ответил он. — Как бы то ни было, придется рискнуть.

Они оказались в том дворе, из которого он наблюдал, как мучают паренька. Конан быстро втащил Санчу вверх по лестнице, идущей вдоль южной цены, и заставил ее пригнуться за балюстрадой балкона. Это было жалкое укрытие, но лучшего у них не было.

Они едва успели спрятаться, как черные вошли во двор. У подножия лестницы раздался звон, от которого разошлось громкое эхо, и Конан напряженно замер, схватившись за меч. Но гиганты прошли через юго-западную арку. Послышались глухие удары и стоны. Гиганты побросали своих жертв на траву. Санча начала истерически хихикать, и Конан быстро зажал ей рукой рот, прежде чем она успела их выдать.

Через некоторое время они услышали топот многих ног внизу на траве. Затем воцарилась тишина. Конан выглянул из-за стены. Двор был пуст. Черные снова собрались рядом с бассейном в соседнем дворе, присев на корточки. Они, похоже, не обратили внимания на огромные пятна крови на траве и нефритовом бортике бассейна. Надо полагать, пролитая кровь не была здесь чем-то необычным. В бассейн они тоже не заглядывали. Они были заняты каким-то своим необъяснимым совещанием. Высокий черный снова играл на своей золотой свирели, а его товарищи слушали, застыв как статуи из черного дерева.

Взяв Санчу за руку, Конан скользнул вниз по лестнице, нагнувшись так, чтобы его головы не было видно над стеной. Ему пришлось тащить девушку силой. Она со страхом смотрела на арку, ведущую во двор с бассейном. Под таким углом через арку не было видно ни бассейна, ни угрюмое сборище рядом с ним. У подножия лестницы лежали грудой мечи зингаранцев. Металлический звук, который слышали Конан с девушкой, был звуком брошенного оружия.

Конан потащил Санчу к юго-западной арке. Они молча пересекли двор и через арку попали в двор, лежащий за ней. Там лежали небрежно брошенные вольные моряки. Усы их топорщились, в ушах блестели серьги. То один, то другое ворочался и беспокойно стонал. Конан склонился над ними, а Санча опустилась рядом на колени и наклонилась вперед уперев руки в бедра.

— Что это за сладкий приторный запах? — нервно спросила она. — Их дыхание так пахнет.

— Это те проклятые фрукты, которые они ели, — мягко ответил Конан. — Я помню их запах. Они, должно быть, как черный лотос, который погружает людей в сон. Клянусь Кромом, они начинают просыпаться — но они безоружны, и, по-моему, эти черные дьяволы не станут долго ждать, прежде чем подвергнут их своей магии. Ребята безоружны и одурманены сном, какие у них будут шансы?

Он на мгновение задумался, сосредоточенно нахмурившись. Затем схватил Санчу за оливковое запястье так сильно, что она поморщилась от боли.

— Слушай! Я отвлеку этих черных уродов в другую часть замка и задержу их на некоторое время. А ты тем временем растолкай этих олухов и принеси им оружие. Это единственный шанс выиграть сражение. Ты сможешь?

— Я… Я… не знаю! — запнулась она, дрожа от ужаса и едва понимая, что говорит.

Конан с проклятием схватил ее за пышные волосы и тряс, пока стены не закачались у нее перед глазами.

— Ты должна это сделать! — прошипел он. — Это наша единственная надежда!

— Я постараюсь! — выдохнула она.

Конан наградил Санчу одобрительным ворчанием и ободряющим шлепком, который чуть не сбил ее с ног, и тотчас скользнул прочь.

Через несколько мгновений он уже прятался за аркой, ведущей в двор с бассейном, высматривая, что делают враги. Они все еще сидели рядом с бассейном, но начали выказывать признаки злобного нетерпения. Из двора, где лежали пленные пираты, доносились их стоны, которые становились громче. Стали раздаваться невнятные проклятия. Конан напряг мускулы и собрался, как пантера перед прыжком, легко дыша сквозь стиснутые зубы.

Гигант в обруче с драгоценностями поднялся, отнял от губ свирель — и в тот же миг Конан одним тигриным прыжком оказался среди ошеломленных черных. Подобно тигру, который прыгает и убивает добычу, Конан прыгнул и ударил мечом: его клинок блеснул трижды, прежде чем кто-либо из черных успел поднять руку в свою защиту. Затем Конан отпрыгнул в сторону и помчался через двор. Позади него остались три черные фигуры с расколотыми черепами.

Однако, хотя его яростное нападение застало гигантов врасплох, те, до кого он не добрался, оправились быстро. Когда он бросился в западную арку, они мчались за ним по пятам. Их длинные ноги несли их с огромной быстротой. Конан все же был уверен, что при необходимости может их опередить; но не это было его целью. Он намеревался отвлечь их погоней, чтобы дать Санче время растолкать и вооружить зингаранцев.

Оказавшись во дворе за западной аркой, Конан выругался. Этот двор отличался от других, которые он видел. Он был не круглый, а восьмиугольный. Арка, через которую вбежал Конан, была единственным выходом.

Развернувшись, он увидел, что все черные последовали за ним внутрь. Несколько черных загородили выход, а остальные растянулись цепью и приближались к нему. Он медленно отступал к северной стене, держась лицом к ним. Цепь черных изогнулась полукругом, они продвигались вперед, чтобы окружить его. Конан продолжал отступать, но все медленнее и медленнее, следя за расширяющимися промежутками между преследователями. Они боялись, что он попытается прорваться сбоку, в обход полукруга, и все сильнее растягивали линию.

Конан наблюдал со спокойной настороженностью волка. Когда он ударил, это произошло с ошеломляющей внезапностью удара грома. Конан напал на них в самом центре полукруга. Гигант, который преграждал ему путь, рухнул на землю, разрубленный до середины груди. Пират вырвался из смыкающегося кольца прежде чем черные слева и справа от него успели прийти на помощь своему товарищу. Группа, загораживающая выход, приготовилась встретить его с боем. Но Конан не стал нападать на них. Он обернулся и смотрел на преследователей, не проявляя никаких чувств, и уж во всяком случае не проявляя страха.

На этот раз они не стали растягиваться неплотной цепью. Они поняли, что смертельно опасно разделять свои силы против такого противника, который был воплощением ярости, разрывающим врагов на части. Они сгрудились в один отряд и приближались к Конану без лишней спешки, построившись в боевой порядок.

Конан понимал, что если он столкнется с этой массой мускулов, вооруженных когтями, результат может быть только один. Как только он окажется среди них и они смогут добраться до него когтями и использовать преимущество своего веса, даже его первобытная свирепость ему не поможет. Конан посмотрел вверх, на стену, и увидел над одним из углов что-то вроде выступа. Он не знал, что это такое, но оно вполне могло послужить ему. Он начал отступать спиной к этому углу. Гиганты приближались к нему быстрее, чем раньше. Им явно казалось, что это они загоняют его в угол, и Конан сообразил, что они считают его существом низшего порядка, разум которого гораздо ниже их собственного. Что ж, тем лучше. Нет ничего опаснее, чем недооценивать своего противника.

Теперь он находился всего в нескольких ярдах от стены, и черные быстро приближались, явно собираясь зажать его в углу, прежде чем он поймет, что происходит. Группа на выходе покинула свой пост и спешила присоединиться к своим товарищам. Гиганты двигались на полусогнутых ногах, глаза их блестели золотом адского пламени, сверкали белые зубы, руки с когтями были угрожающе вытянуты. Они были готовы к внезапным и диким действиям со стороны своей жертвы, но все же Конан своим движением застал их врасплох.

Конан поднял меч, сделал шаг к ним, тотчас же повернулся и бросился к стене. Стальные мускулы, словно пружина, подбросили его в воздух. Пальцами вытянутой руки он ухватился за выступ. Раздался треск, и выступ подался под его весом. Пират свалился обратно во двор.

Конан упал на спину, и сломал бы ее несмотря на свои могучие мускулы, если бы не ковер травы, смягчившей падение. Тотчас он был на ногах, как огромная кошка, и стоял лицом к врагам. Бесшабашность в его взгляде исчезла. Глаза его сверкали зловещим синим пламенем, черная грива волос встала дыбом, со сжатых губ сорвалось угрожающее ворчание. В один миг смелая игра обернулась схваткой не на жизнь, а на смерть, и дикарская натура Конана отреагировала на перемену со всей первобытной яростью.

Черный, который на миг замерли от неожиданности происшедшего, теперь приготовились наброситься на него. Но тут тишину нарушил громкий вопль. Обернувшись, гиганты увидели под аркой разношерстную толпу пиратов. Моряки пошатывались, как пьяные, и невнятно ругались. Они были обалдевшими и мало что соображали, но вытащили мечи и двинулись вперед с свирепостью, которая ничуть не уменьшилась оттого, что они не вполне понимали, что происходит.

Черные уставились на них в изумлении. Конан испустил дикий крик и бросился на врагов, как разящая молния. Они падали под его клинком, как спелая пшеница. Зингаранцы с яростными воплями побежали, пошатываясь, через двор и напали на гигантов с кровожадным бешенством. Матросы все еще не пришли в себя окончательно. Они с трудом очнулись от наркотического сна, когда Санча отчаянно трясла их и совала им в руки оружие, и смутно поняли, что она куда-то завет их. Они поняли не все ее слова, но вида незнакомцев и льющейся крови для них было достаточно.

В мгновение ока двор превратился в поле жестокой битвы и вскоре уже напоминал кровавую бойню. Зингаранцы шатались и падали с ног, однако орудовали мечами с силой и умением. Они выкрикивали проклятия и не обращали никакого внимания на раны, кроме смертельных. Их было гораздо больше, чем черных. Но гиганты показали себя далеко не слабыми противниками. Возвышаясь на нападающими, гиганты производили разрушения зубами и когтями, разрывали людям глотки и кулаками наносили удары, которые разбивали черепа. Перемешавшись в беспорядке с врагами, моряки не могли как следует использовать свои быстроту и ловкость, которые составляли их превосходство. Многие еще были такими отупевшими от наркотического сна, что не уклонялись от наносимых им ударов. Они сражались со слепой свирепостью диких зверей, и были слишком заняты тем, что причиняли смерть, чтобы самим избегать ее. Мечи рубили тела черных, как мясницкие ножи. Визг, вопли и проклятия смешались в отвратительный шум.

Санча, прижавшись к стене рядом с аркой, была оглушена шумом и яростью схватки. Перед ее глазами клубился хаос, в котором сверкала сталь, мелькали руки, возникали и пропадали искаженные лица. Тела дерущихся сталкивались, переплетались, налетали друг на друга, смешавшись в безумной, дьявольской пляске боя.

Отдельные детали врезались ей в память, словно выгравированные черным на кровавом фоне. Она видела, как зингаранский моряк, который ничего не видел перед собой, потому что у него была ободрана большая полоса кожи с черепа и свисала ему на глаза, вонзил свой меч по самую рукоять в живот черного гиганта. Она явственно расслышала, как заворчал пират, нанося удар, и увидела, как темно-карие глаза жертвы закатились в агонии, когда из вспоротого живота показались внутренности и хлынула кровь. Умирающий черный схватил лезвие голыми руками. Ослепленный моряк тупо пошатывался. Черная рука обхватила его за шею, черное колено с чудовищной силой ударило его в позвоночник. Голова зингаранца откинулась назад под неестественным углом, послышался хруст, различимый даже среди шума битвы, как будто сломали толстую ветку. Победитель отбросил прочь тело своей жертвы, и в этот миг стальной клинок молнией сверкнул позади него слева направо и снес ему голову. Черный пошатнулся, голова покатилась ему на грудь, а оттуда на землю. Это было чудовищно.

Санче стало плохо. Она зажала себе рот, к горлу подступала рвота. Она попыталась отвернуться и убраться прочь от страшного зрелища, но ноги не слушались ее. Глаза она тоже не могла закрыть. Наоборот, она открыла их еще шире. Она была потрясена, чувствовала отвращение, ей было дурно, и в то же время она ощущала какое-то ужасное возбуждение, как всегда при виде крови. Однако эта битва превосходила все те сражения, которые ей довелось видеть, сражения, которые велись между людьми в набегах на порты или нападениях на корабли. И тут она увидела Конана.

Отделенного от своих товарищей всей группой врагов, Конана окружили черной волной рук и тел и столкнули вниз. Они бы быстро вышибли из него дух, но он ухитрился увлечь одного из них за собой, и тело черного послужило пирату защитой. Гиганты рвали когтями своего товарища, пытаясь добраться до барашца, но Конан отчаянно вцепился зубами в горло умирающего черного и изо всех сил прижимал к себе его, как щит.

Нападение зингаранцев ослабило натиск. Конан отбросил труп и поднялся во весь рост — залитый кровью с головы до ног, ужасный. Гиганты возвышались над ним как огромные черные тени, размахивая руками, хватая и нанося чудовищные удары. Но Конана было так же сложно схватить или ударить, как обезумевшую от драки пантеру. Каждый удар его разящего меча проливал кровь черных. Ему уже досталось столько, что это убило бы троих обычных людей, но жизненная сила могучего варвара ничуть не уменьшилась.

Боевой крик Конана разнесся над полем кровавой схватки, и ошеломленные, но полные ярости зингаранцы удвоили свои усилия, так что крики боли и проклятия почти потонули в звуках ударов мечей, рассекающих плоть и кости.

Черные пошатнулись и бросились к выходу. Санча при виде их завизжала и поспешила убраться с дороги. Черные ринулись в узкую арку все одновременно. Зингаранцы рубили последних, всаживая мечи им в спины с криками ликования. Столпотворение по аркой превратилось в кровавое побоище. Те из гигантов, кто выжил, прорвались и бросились бежать, каждый сам по себе.

Схватка превратилась в погоню. Гиганты убегали по заросшим травой дворам, по сверкающим лестницам, по наклонным крышам фантастических башен, даже по широкому верху стен. Они истекали кровью, а безжалостные преследователи гнались за ними по пятам, как волки. Некоторые из них, загнанные в угол, сами набрасывались на моряков, и прикончили еще нескольких пиратов. Но в конце концов результат был всегда один и тот же: изрубленное черное тело валилось на траву или падало, корчась, с парапета или крыши башни.

Санча укрылась во дворе с бассейном и пряталась там, дрожа от ужаса. Вдруг снаружи раздался жуткий вопль, послышался топот и через арку во двор вбежал окровавленный черный гигант. Это был тот из них, на голове которого был обруч с драгоценными камнями. Коренастый преследователь бежал за ним по пятам. Черный обернулся у самого края бассейна. Доведенный до крайности, он подобрал меч, брошенный каким-то умирающим моряком, и, когда зингаранец сломя голову бросился на него, черный встретил его незнакомым оружием. Пират упал с проломленным черепом. Но сила удара была так велика, что клинок в руке последнего живого гиганта сломался.

Он бросил рукоять в толпящихся под аркой пиратов и повернулся к бассейну. Его лицо, искаженное ненавистью, застыло, как чудовищная маска. В это время Конан прорвался сквозь толпу пиратов и бешено рванулся к черному.

Гигант широко раскинул руки, и с его губ сорвался нечеловеческий крик

— единственный звук, который люди услышали от черных за все время битвы. Он завывал, изливая небесам свою ненависть. Голос его был подобен вою из бездны. Зингаранцы замерли в нерешительности. Только Конан не остановился. Молча он взмахнул своим смертоносным мечом, намереваясь сразить черную фигуру, застывшую у края бассейна.

Но в тот самый миг, когда его окровавленный меч блеснул в воздухе, гигант подпрыгнул высоко в воздух. На долю мгновения он, казалось, завис в воздухе над бассейном. Затем с ревом, потрясшим землю, зеленые воды поднялись, устремились ему навстречу, подобно извержению зеленого вулкана, и окутали его целиком.

Конан прервал свой стремительный прыжок как раз вовремя, чтобы не угодить в бассейн, и отпрыгнул назад, отгоняя подальше своих людей могучими взмахами рук. Зеленый бассейн превратился в настоящий гейзер. С оглушительным шумом зеленый столб воды извергался вверх, увенчанный огромной шапкой пены.

Конан подталкивал пиратов к арке, как стадо овец. Он держал меч плашмя и подгонял их мечом. Рев воды, казалось, вверг их в совершенное ошеломление. Конан увидел, что Санча стоит, словно парализованная, и широко открытыми от ужаса глазами смотрит на бурлящий столб. Он окликнул ее громовым ревом, который перекрыл грохот воды и вывел ее из оцепенения. Девушка подбежала к нему, протягивая руки. Конан подхватил ее подмышку и выбежал из двора.


  • Страницы:
    1, 2, 3