Пролог

Два пропылившихся тяжелых мерседесовских грузовика неуклонно приближались к латвийско-российской границе. Вдали, за зеленым холмом, уже промелькнула и исчезла вышка связи контрольно-пропускного пункта «Терехово». Человек на русской стороне секунду назад подтвердил, что зона таможенного досмотра практически свободна. Привычной очереди нет: в свой апогей вступил летний праздник Лиго – ночь пива, костров и пьяного разврата. В это время полупьяные таможенники всегда ползают сонными мухами, пропуская по одной машине в два часа, и бывалые дальнобойщики предпочитают пересекать границу либо до праздников, либо после них. В общем, путь свободен…

До того мгновения, когда два одинаковых грузовика пересекут первый шлагбаум, отрезав себе путь к отступлению, оставалось всего несколько минут. Через полкилометра будет развилка. Последняя перед границей. Проскочи ее – и назад хода нет…

Скорпион, высокий широкоплечий сорокалетний громила в мятом костюме, сидел в кабине головной фуры, исполняя роль сопровождающего экспедитора от липовой питерской фирмы, и заметно волновался.

Для волнений действительно имелись причины, потому что грузовики должны были к утру прибыть в Питер. Все шло как по маслу, и вдруг – такая подлянка! Нет, с пьяными янисами проблем не возникнет. Дыша перегаром, они бегло посмотрят документы, проверят пломбы на прицепах и лениво махнут в сторону сопредельной стороны. А вот там…

«Окно» на российской таможне, на наличии которого и строилась вся комбинация, неожиданно закрылось буквально пять минут назад, когда фуры были уже на подступах к КПП. У купленного папой давно и с потрохами начальника смены, рябого и вечно потного капитана Кузьмука, вдруг случился острый приступ аппендицита, и его пришлось срочно госпитализировать. Слава богу, рябой таможенник, скуля от боли в животе, успел набрать номер Скорпиона и сообщить о непредвиденном осложнении. Короче, отмазался, тварь. Только что толку? Переносить на две недели, до выздоровления Кузьмука, спланированную заранее операцию по переброске через кордон и далее, в Красноярск, двух автоматизированных бельгийских спиртовых мини-заводов, закамуфлированных под автозапчасти, крайне нежелательно. Головой отвечающий за халявную таможню Скорпион знал, что в случае запала его ждет не только безумный штраф, но и жестокие «оргвыводы с занесением в челюсть», на которые щедрый в радости, но лютый в ярости папа в любых форсмажорных обстоятельствах обычно не скупился.

«А ведь может, козел старый, сгоряча и в расход пустить! – кусая губы, лихорадочно размышлял трусоватый амбал. – Сам. Прилюдно. Как тогда Волкодава».

Фуры тем временем неукротимо перли вперед. Ничего не подозревающий усатый водила, сидевший рядом с «экспедитором», то и дело поглядывал на наручные «котлы», явно прикидывая, как уже через каких-нибудь восемь – десять часов будет у себя дома. Недавний звонок таможенника не насторожил его – разговаривая со скулящим Кузьмуком, Скорпион не сболтнул ничего лишнего. Да и что можно сказать в такой ситуации? Аппендицит у мудака, мать его! Лучше бы у него нашли сиф или СПИД!

Контрабандный ввоз в Россию и продажа сибирским бутлегерам спиртовых заводиков, по грубым прикидкам Скорпиона, давали папе не менее двух лимонов чистого навара. А за такие бабки кто угодно наждачный круг зубами остановит. К тому же в речном порту Питера ценный груз уже поджидало специально зафрахтованное грузовое судно, которое должно было доставить груз в далекий от цивилизации городок, откуда «запчасти для иномарок» окончательно запутав следы, в сопровождении вооруженной охраны проследуют до Красноярска по железной дороге. Скорпион хоть и отвечал лишь за пересечение границы, но был в курсе общего расклада.

Не в силах самостоятельно принять столь серьезное и ответственное решение, Скорпион коротко буркнул водиле: «Тормозни-ка, Витек, прямо тут, на минутку. Отлить приспичило». Когда машина, натужно рыча мотором, остановилась на обочине, он взял брошенный в раздражении после разговора с Кузьмуком на панель сотовый телефон, вылез из кабины, углубился в придорожный лес и уже там набрал прямой номер старика.

Связь была отличной. Казалось, собеседник находится рядом, за ближайшим кустом.

– Ну что, Санек, тебя можно поздравить, а?! – не здороваясь (номер звонившего сразу высветился на дисплее папиного мобильника), бархатным голосом отозвался семидесятитрехлетний авторитет Олег Степанович Белов, известный в криминальном мире Питера под погонялом Тихий. Шесть сроков за кражи, из них первый – условно, ни одного дня работы на государство, несгибаемое следование воровским принципам и неожиданная, буквально за три дня до объявленной коронации в законные, женитьба на приме-балерине Мариинского театра, едва не стоившая ему жизни, сделали старика известным в северной столице человеком. Отказавшись ради красавицы жены и будущего ребенка от закона, по которому Олег Степанович Белов жил аж с послевоенных лет, новоиспеченный супруг сумел прочно закрепиться на ниве питерского криминального бизнеса, заняв свою весьма доходную нишу. Держась равноудаленным особняком и от тогда только начинавших наступать на пятки отмороженных «спортсменов», и от бывших коллег, закаленный жизнью среди двуногих волков и четырнадцатью годами зоны, Тихий умудрялся существовать, действовать и стричь капусту, не конфликтуя ни с рэкетирами, ни с ворами.

Помаленьку «крышуя» знакомых коммерсантов, прокручивая попадавшие в поле зрения личные сладкие гешефты вроде контрабанды спиртовых мини-заводов, имея знакомых в кабинетах на Литейном и в Смольном, через подставных лиц владея несколькими прибыльными фирмами и держа при себе в качестве ударной силы гвардию из тридцати боевиков, Тихий никогда не изображал из себя слишком крутого, но за свое кровное перегрыз бы горло любому, благо ради папы его маленькая армия была готова ринуться в бой хоть с чертом. Большинство банкующих в городе бандитов не рисковали идти на прямой конфликт с Тихим, не зарились на его часть пирога, отзывались о Степаныче уважительно, а при встрече здоровались с сухопарым дедком за руку.

Старик конечно же ждал звонка с известием о благополучном пересечении границы. Время поджимало.

– Уже на родимой стороне, Санечка? – ласково спросил Тихий. – Ну, тогда ништяк…

– Шкреба, Степаныч, – глухо, с напрягом, ответил Скорпион, смахивая со лба бисеринки холодного пота. – Мы пока еще у лабусов. Тут заминочка вышла… Хочу с тобой посоветоваться.

– Груз, надеюсь, в порядке? – В спокойном голосе Тихого промелькнула металлическая нотка.

– Куда он денется! – безмятежно фыркнул громила Скорпион. – По документам все ништяк. Но Кузьмук, сука!.. Его только что с аппендицитом на «скорой» в больницу увезли. Прямо с носилок звонил, зубами от боли скрипел, извинялся! Похоже, не врет. Какой ему резон магарыч терять?

– Так-так, – помолчав, вздохнул Тихий. – Ты вообще далеко от КПП?

– Рукой подать, – сообщил громила, свободной рукой ловко расстегивая «молнию» на брюках и облегченно охая в сторону куста. – А-аккурат перед последней развилкой.

– Есть у меня старая задумка на сей гнилой вариант, – перешел к делу старик. – Я всегда такие гамбиты наперед обдумываю. Плохо, Санечка, припозднились мы. Товар должен сегодня до ночи прибыть в Питер и завтра утречком уйти на пароходе, иначе возникнут сложности. У красноярских все схвачено, проплачено и по времени согласовано. Да и предоплату я уже получил, под честное слово. А мое слово, Санечка, в нашем стремном и опасном деле дорогого стоит. Под него безо всяких документов кредит в Сбербанке брать можно.

– Знаю, Степаныч, – застегивая ширинку, машинально кивнул Скорпион. «Экспедитор» понял, что ответственность перешла с его плеч на плечи Тихого, и почувствовал облегчение.

– Короче, дело к ночи. Сворачивай и дуй в объезд, через другой пост – тот, что на северо-востоке, – поставил точку старик. – Если надо, деньги у тебя есть, дозаправитесь за латы. Придется рисковать, ничего не поделаешь. Если, Сашенька, рябой твой, – старик специально выделил последнее слово, – нас вложил… что маловероятно, ведь не самоубийца же он… тогда в первую голову архаровцы проверяющие будут ждать фуры у него на КПП. Им и в голову не придет, что мы можем такого кругаля дать. А как раз через чухню недоделанную есть шанс тихо проскочить и без «окна». Без наколки на контрабас ни один таможенник пломбы срывать и сверять груз с накладными не станет.

– Я, признаться, тоже думаю, что все чисто. Кто мог узнать о грузе, кроме нас и красноярцев? Да и кому выгодно кидать вам такую подлянку? – выходя из леса на трассу, приободрился Скорпион.

– Хватит лясы точить, не в Госдуме, поди, – резко, по-хозяйски пресек словоизлияния воспрянувшего духом «экспедитора» Тихий. – Делай что сказано, а я пока выясню, что да как… Ну, с Богом.

– Аминь. Как только будем в России, папа, я сразу отзвонюсь, – пообещал громила, хватаясь за ручку и лихо запрыгивая в кабину «мерседеса».

Эх, рискнул бы он и погнал фуры напрямик. Но, знать, была у Скорпиона такая незавидная судьба.

Через семь с небольшим часов миновавшие границы грузовики будут остановлены в лесу нарядом ГИБДД, усиленным вооруженными бойцами в омоновской форме. Во время проверки документов, когда шоферам и Скорпиону будет в ультимативной форме приказано покинуть кабины, все трое будут застрелены точными выстрелами в голову из пистолетов с глушителем, а их истекающие кровью трупы сбросят в придорожный кювет. Омоновцы сядут за руль грузовиков, и фуры с контрабандными спиртовыми заводами, сопровождаемые ментовским «жигуленком» с мигалкой, рванут в сторону Пскова. Грузовики и прицепы так и не будут найдены…

В час ночи измученный бессонницей Тихий, всерьез обеспокоенный полным отсутствием связи со Скорпионом, объявил тревогу. К обеду следующего дня старик выяснил, что сославшийся на острый приступ аппендицита таможенный капитан Кузьмук ни в одну из ближайших к контрольно-пропускному пункту больниц не поступал. Просто исчез, с концами.

Менее чем через сутки после инцидента, когда на трассе у Старого Изборска будут обнаружены трупы и станет совершенно ясно, что Степаныча круто подставили, спешно посланные по следу пропавшего таможенника бойцы найдут-таки рябого в заброшенном родительском доме, возле поселка Идрица.

Провонявший от жары, облепленный жирными мухами, голый по пояс Кузьмук будет висеть в петле с высунутым синим языком. На столе, рядом с пустой литровой бутылкой водки и грязным граненым стаканом отыщется карандаш и клочок бумаги, на котором трудноразбираемыми каракулями капитан оставил просьбу никого не винить в его смерти. Последующая почерковедческая экспертиза подтвердит идентичность почерка таможенника. Себежские менты быстро закроют дело. Мало ли алкашей едет крышей…

Тихий, выдав вдовам убитых шоферов по пятьсот баксов на похороны, поклялся во что бы то ни стало найти того, кто посмел не только замочить ни в чем не повинных водил и Скорпиона, но и запятнать репутацию патриарха перед партнерами из Сибири. Даже в Свято-Троицкий храм дедок сходил и свечки поставил за упокой. Причем за упокой как несчастных дальнобойщиков и Скорпиона, так и живых, пока еще неизвестных киллеров. Впрочем, мало было в Питере бо2льших безбожников, чем Тихий. Во времена далекой молодости он одно время даже похищал «клюкву» – древние иконы из уцелевших сельских церквей и менял их у столичных барыг на муку. Тогда, правда, ментам не попался…

Лишь после месяца безрезультатных поисков заметно постаревший, ставший злым и раздражительным старик совершенно случайно, из новостей, узнал, что похожий спиртовой мини-завод, уже смонтированный и готовый к работе, обнаружен налоговой полицией аж под Москвой, в окрестностях Волоколамска, в подвале маленькой фабрики. Срочно посланный Тихим гонец тайно проник в опечатанное мусорами помещение и сверил номера агрегатов. Они полностью совпали. Не прошло и трех дней, наполненных угрозами и пытками, как следы привели бригаду костоломов Тихого из столицы обратно в слякотный Питер, к осевшему несколько лет назад на берегах Невы братку по прозвищу Новгородский Бык, или Фикса. Два передних зуба у балующегося боксом облома были выбиты и заменены золотыми. Тихий прекрасно отдавал себе отчет в ограниченности своих реальных возможностей и поэтому, узнав имя злейшего врага, буквально возликовал в предвкушении скорого возмездия. Не мешкая ни минуты, он тайно встретился со своим человеком с Литейного, отмаксал подполковнику тугой пресс гринов, и буквально через сутки за Фиксой началась слежка. Не топорная мусорская, а по высшему классу, согласно оперативной разработке аж самого Северо-Западного УФСБ! Вот что значит вовремя прикормить нужных людей.

И тут старика ждал настоящий удар! Главный бухгалтер его маленькой империи, сорокатрехлетняя одинокая и более чем непривлекательная, хотя и вполне обеспеченная дама, Наталия Георгиевна Масюлевич уже длительное время является тайной любовницей тридцатилетнего Быка. Этот пробитый боксер, как оказалось, имел извращенную склонность к страшным на рожу бабам бальзаковского возраста. Такие обделенные мужской лаской мымры, если вдруг обломится перепихон, бросаются порой на кобеля с такой страстью, словно завтра на рассвете их расстреляют. Один из актов такого безумия, имевший место в номере гостиницы «Санкт-Петербург», в качестве вещественного доказательства ребята подполковника засняли скрытой видеокамерой. Круг замкнулся. Пора было получать долги.

Брезгливо пялясь на откровенно гнусное порно, Тихий в который раз убедился в незыблемости воровских понятий, требующих никогда и никому не верить. Увы, практика показывает, что продают именно те, кому ты больше всего открываешься. А он, старый зэк, об этом забыл. Расслабился, сменив зэковскую робу на домашние тапочки. И вот наступила расплата.

– Думал, бля, всякого за семьдесят с гаком годков насмотрелся, но чтобы облезлая серая крыса оказалась такой проблядью и позволяла какому-то прыщавому бройлерному мясу гадить себе в рот! – в сердцах сжимал кулаки Тихий, исподлобья глядя на экран домашнего кинотеатра. На лице старика проступили пунцовые пятна. – В расход тварюгу! Для начала расколоть как орех, а потом изорвать до дыр, хором, сжечь рожу в соляной кислоте! – визжал старик. Он стоял возле телевизора в просторном, залитом солнечным светом зале своей роскошной восьмикомнатной квартиры на набережной Обводного канала. – Не-на-ви-жу! Пиявка, тля!

Окончательно съехав с катушек, Тихий оскалился, скорчил презрительную гримасу и вдруг, смачно харкнув, запустил пультом от телевизора в увеличивший ее трехкратно цветной широкоформатный экран, защищенный, к счастью, от такого рода эксцессов пластиком. Командир гвардии авторитета, бывший всеволожский опер Пал Палыч Клычков, угрюмо молчал, наблюдая истерику шефа.

Нимфоманка и боксер отныне были обречены. Чтобы другим впредь неповадно было разевать хайло на кусок патриарха, благообразный кровожадный старец, зело рассердившись, потребовал от Пал Палыча радикального решения вопроса.

Допрос Масюлевич назначили на завтра. Что касается расправы с фиксатым Быком, то здесь требовалась подготовка. Как-никак, а за боксером стоял сам Саша Мальцев, в группировке которого приютился лихой чужак. А вдруг это задумка Мальцева – кинуть Степаныча? Наглядно продемонстрировать старому мухомору, кто в доме хозяин…

Здесь Тихому было о чем подумать. Месть местью, а пожить сладко, несмотря на преклонные годы, еще ой как хочется! Не только ради себя. Ради жены, отказавшейся семнадцать лет назад, после скандальной свадьбы, от блестящей карьеры балерины, от милой сердцу Мариинки и навсегда забывшей про поклонников и богему. А в особенности – ради шестнадцатилетней золотоволосой немой красавицы доченьки. За нее, Аленушку, единственную во всем мире родимую кровинку, престарелый папаша был готов объявить войну даже НАТО и узкоглазым китайским братьям по ту сторону их Великой стены.

Часть первая

Бандит и девушка