Алтаец

Услышав далекий глухой щелчок металлической двери-решетки, донесшийся из тюремного коридора, и последующие за ним уверенные шаги сразу нескольких человек. Алтаец оторвал неподвижный взгляд от тусклой, засиженной мухами лампочки под потолком и приподнялся на локтях.

Шаги приближались. Сомнений не было – невидимые сквозь стальную дверь камеры гости направляются именно к нему. Значит, уже утро. Как же быстро летит время…

Спустив ноги с прикрученной к полу металлической кровати, он оперся спиной о холодную выщербленную стену, на секунду прикрыл глаза, а потом резко, словно сбрасывая с себя оцепенение, провел обеими ладонями по густо поросшему щетиной лицу и шумно выдохнул. Будь они прокляты, эти поганые мусора!

В замке, не смазываемом, видимо, со дня основания питерского следственного изолятора, с противным скрежетом дважды провернулся ключ. В полумрак крохотного мрачного помещения камеры-одиночки ворвался яркий свет из коридора, озарив со спины стоящих в проеме людей и сделав их похожими на темные бестелесные силуэты ночных призраков.

Алтаец мысленно усмехнулся такому внезапно пришедшему на ум сравнению и поднялся на ноги.

Молча наблюдал, как вслед за двумя прапорщиками в мятой форме, чьи тупые рожи за восемь месяцев и шесть дней пребывания в СИЗО обрыдли буквально до тошноты, в камеру заходит еще один человек. Это был невысокий сутулый старичок с перекинутым через руку полотенцем и маленьким, видавшим виды чемоданчиком в сморщенной, как у мумии египетского фараона, костлявой руке.

– Подъем, свинья! рявкнул один из вертухаев, тут же ткнув и без того стоящего на ногах Алтайца резиновой дубинкой в грудь. – А теперь – сидеть!

Пошатнувшись, все еще внешне крепкий, но после долгой отсидки в этой затхлой крысиной норе заметно физически сдавший арестант не устоял на ногах и неуклюже осел на отшлифованные сотнями тел, почерневшие от времени доски лежака.

Вертухаи встали по обе стороны от Алтайца, со зверскими выражениями на рожах поигрывая «демократизаторами».

– С-сидеть, гнида! – наклонившись к самому лицу зека и дыхнув застоявшимся перегаром, прошипел краснорожий прапор. – Иначе, плесень… В общем, ты меня знаешь!

Скрипнув зубами от клокочущей внутри дикой злости. Алтаец не произнес ни слова. Он еще слишком хорошо помнил ту самую первую ночь в изоляторе, когда его в перепачканном уличной грязью и со следами протектора омоновских ботинок белом костюме от Кельвина Кляйна определили в отдельные апартаменты. И тут же именно этот отмороженный ублюдок в погонах вломился в камеру и ни с того ни с сего принялся дубасить его сначала пудовыми кулаками, а потом, упавшего на холодный пол, мутузить тяжелыми сапогами с металлическими набойками на носках.

После столь тесного общения с садистом-прапором, за все время избиения не произнесшим ни одного слова. Алтаец немало дней харкал и мочился кровью отлеживаясь в тюремной больничке, а потом еще долго морщился при каждом резком телодвижении – следствие сломанных ребер и отбитых почек.

Едва чуток оклемался – начались изнуряющие допросы, когда несколько суток подряд ему не давали спать, умышленно поднимая ударами дубинок, едва он закрывал глаза и начинал проваливаться в спасительное забытье.

Снова и снова его водили на допрос к следаку, заставляя в который раз повторять предыдущие показания. Тогда менты решили сломать его с ходу, подвести под «мокрую» статью, но он держался до последнего, в конце концов заставив следователя отказаться от бесполезной траты времени и сил.

Хотя за несговорчивость свою заплатить пришлось дорого. За все время, пока он гнил в этом сыром каменном склепе, менты не дали ни одного свидания, не принесли ни единой передачи! Все новости Алтаец узнавал исключительно через адвоката, который был его последней связующей нитью с внешним миром, начинающимся за воротами СИЗО.

Алтаец окинул уничтожающим взглядом похожую на тухлый помидор, изъеденную глубокими кратерами оспы рожу вертухая и отвернулся, в который уже раз поклявшись, что первым делом, как только окажется на свободе, лично убьет этого скота.

Вот только когда это счастье подвалит?.. Если верить адвокату – лет через пять-шесть, не раньше. И то при самом благоприятном раскладе.

Ни один судья не рискнет, без перспективы крупных разборок с начальством и риска навсегда поставить крест на своей вшивой карьере, дать меньший срок. Ибо взяли их с Фролом прямо во время сделки, на горячем. В Морском порту повязали железнодорожный контейнер Алтайца с «ножками Буша», среди которых обнаружились ящики с автоматами АКСУ, полсотни гранатометов «Муха», патроны и прочие ходовые игрушки, которых всей питерской братве хватило бы на месяц ведения крупномасштабных боевых действий.

А пока он, Степа Бронский по кличке Алтаец, последний оставшийся в живых из некогда трех самых влиятельных криминальных авторитетов Питера – другими двумя были горящие ныне в аду Пегас и Бизон, – будет чалиться у «хозяина», много воды утечет. Доходные коммерсанты, регулярно пополняющие кассу его пока еще существующей, но уже полуразгромленной ментами и конкурентами группировки, уплывут под другие «крыши». Значит, восстановить статус-кво без большой крови уже не удастся. И неизвестно еще, как карта ляжет. За пять лет многое может измениться. Если не все…

Авторитет молча наблюдал, как высохший сутулый старик не спеша достает из чемоданчика металлическую ступку, помазок, серое, потрескавшееся мыло, чуть изогнутую в форме полумесяца опасную бритву и со знанием дела принимается намыливать его впалые колючие щеки густой, отвратительно пахнущей пеной…

Сверкнув острым лезвием, опасная бритва едва ощутимо прижалась к горлу Алтайца, задержавшись в таком положении на долю секунды, а потом медленно, но уверенно поползла вверх, с тихим хрустом срезая выросшую на лице жесткую, с едва заметной проседью, щетину.

Алтаец сидел на нарах, чувствуя кожей отточенную сталь лезвия, и не моргая смотрел в карие глаза слегка прищурившегося старика.

Ему вдруг показалось, что он видит в зрачках этого сморщенного, как прошлогодний урюк, тюремного цирюльника свое отражение. Но не в нынешнем весьма печальном виде, а в том самом цивильном костюмчике за две штуки баксов, в котором его повязали облаченные в черные маски спецназовцы и вытерев о белоснежную дорогую ткань ноги, затолкали в «уазик» и привезли сюда.

По счастливой для Ланы случайности ее в тот момент рядом с ним не оказалось…

Лана! Едва оказавшись в лапах вертухаев. Алтаец не переставая думал о ней…

Капитан Логинов

Черный, раскрытый настежь кейс с аккуратными пачками потертых, перетянутых тонкими оранжевыми резинками американских долларов, лежал на столе рядом с двумя упаковками внешне очень похожего на известь «белого снега». Проверка товара на вкус, которую провел дока-капитан, еще раз подтвердила – перед ними был героин самой высочайшей пробы!

Казалось, еще несколько томительных, бесконечных минут – и секретная операция, на подготовку которой у группы Логинова ушло почти пять месяцев, закончится. Костя все отчетливей чувствовал, как от невероятного нервного напряжения на его лице начинают появляться капли предательского пота. Только бы эти прожженные деляги ничего не заподозрили!.. Хотя в чем, собственно говоря, дело-то, а?! Он просто волнуется, как и все остальные парни, выбравшие однажды прибыльную, но рискованную работу драгдилера и во время закупки очередной партии вынужденные всегда опасаться, что тебя могут попросту кинуть. Двести тысяч баксов – сумма серьезная. Каждая сделка с героином на такую сумму пробирает до самых костей. Можно подумать, что эти ребята, продавцы, сами не боятся! Как бы не так…

– О'кей, парни, товар ваш! – подбросив в воздухе упругую стопку баксов, наконец пробормотал толстяк в бейсболке, и его тонкие бескровные губы стали медленно растягиваться в стороны. – Забирайте! Надеюсь, все купюры, старые, из разных серий?

– Как договаривались. Скорпион, – солидно ответствовал Валера Дреев, Костин напарник, плечистый здоровяк, увешанный золотыми прибамбасами, как последний ниггер из Южного Бронкса. Это был тертый капитан из управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (УБНОН). Он хищно улыбнулся стоящим напротив них матерым «паукам» наркодельца Карима Лероя и, осторожно подняв со стола килограммовую упаковку колумбийского наркотика, передал ее Логинову.

– Снежок знатный, ничего не скажешь… До сих пор во рту холодит.

Ну вот практически и финал. Сколько сил затрачено, сколько времени, но игра стоила бессонных ночей и истекших воском свеч! Теперь Валере оставалось лишь подать условный сигнал рассредоточившейся снаружи группе захвата, произнеся короткую, ничего не значащую для посторонних фразу в ловко закрепленный на лацкане малинового пиджака скрытый микрофон. И очень скоро их будут «брать», всех вместе, создавая полную иллюзию отсутствия какой-либо подставы, а для вящей убедительности даже ранят обоих «покупателей» капсулами с красной краской.

Только ни жирный Скорпион, ни его подельник, усатый малый, знать об этот не будут…

В этот момент дверь в комнату распахнулась, и в проеме неожиданно появился еще один фигурант.

Это был сухой, смуглый, морщинистый азиат.

Он молча перешагнул порог, оставив дверь открытой, и остановился, демонстрируя довольным заключенной сделкой «коммерсантам» два ряда сверкающих золотых зубов.

Логинов только взглянул в его лицо и сразу же ощутил, как по взмокшей спине медленно прокатилась волна арктического холода.

Фиксатый, судя по тому, как судорожно вздрогнули его напрягшиеся брови, тоже узнал этого человека.

Алтаец

Лана! Едва оказавшись в лапах вертухаев. Алтаец не переставая думал о ней.

Правду о своем тайном «приобретении», обошедшемся в двести тысяч долларов сразу и еще в двенадцать – каждый месяц, не знали даже приближенные к Алтайцу бойцы, включая самого преданного пса, его «правую руку» и начальника контрразведки – Зомби, застреленного омоновцами при задержании в казино «Конти».

В этом и заключался смысл приобретения, ведь в его суровой жизни подлянки можно ожидать буквально на каждом шагу, причем от приближенных-вдвойне. Кому из потенциальных врагов придет в голову считать сопровождающую авторитета молоденькую шоколадную брюнетку с округлой грудью, подиумной походкой и точеной фигуркой, кем-то еще, кроме дорогой и приятной на ощупь игрушки, какие есть у каждого уважающего себя так называемого «нового русского»?

Купив Лану по приватной рекомендации своего мурманского кореша Монаха, уже успевшего обзавестись выпускницей школы бодигардов. Алтаец остался доволен.

Ведь он был единственным, не считая инструкторов секретного учебного центра в Белоруссии, кто знал о реальных способностях этой хрупкой, нежной и не по годам искушенной в сексе восемнадцатилетней девушки. Видимо, искусство обольщения тоже входит в чисто дисциплин, которым обучают девочек-подростков бывалые профессионалы обоих полов. Причем не менее старательно, чем светским манерам, не говоря уж про умение обращаться с оружием, приемы рукопашного боя и прочие науки, жизненно необходимые каждому бодигарду для выполнения своих многотрудных обязанностей.

Алтаец хорошо помнил первую встречу с Ланой и то, какие поразительные вещи вытворяла она с тяжелым «Зиг Зауэром» в тире и с тремя шкафообразными мужиками, спарринг-партнерами, – в спортивном зале. Тогда понаторевший в кровавых разборках авторитет сразу понял, что лучшего телохранителя ему никогда и ни за какие деньги не найти. Лана… Как она сейчас? С кем? Алтаец впервые поймал себя на мысли, что натуральным образом ревнует собственного телохранителя!

Впрочем, если разобраться, то, может, за те пять месяцев, в течение которых Лана неотлучно находилась рядом, днем, в присутствии посторонних, совершенно естественно играя роль дорогой эксклюзивной «вешалки» при большом боссе, а ночью, когда они оставались одни, по-настоящему отдавая ему свою любовь, их отношения как-то незаметно трансформировались в нечто другое, чем просто выполнение двухлетнего контракта с организовавшими столь экзотический и прибыльный бизнес бывшими сотрудниками «конторы»? Или, может, он, видный криминальный авторитет, до встречи с Ланой во все возможные места поимевший ораву самых разных баб – от толстых и низкозадых цыганок до высоких и худых шведских леди, – наконец-то почувствовал к женщине нечто большее, нежели обычное желание пару раз за сутки поставить ее paком, раздвинуть ноги и проникнуть в мягкую, горячую, чуть сопротивляющуюся плоть?

– Эй, бля, криволапый! – вдруг сорвалось с языка у Алтайца, когда острое лезвие опасной брит вы распоров кожу в районе кадыка, мягко вошло внутрь.

Он резко дернулся и ошарашенно посмотрел сначала на парикмахера, а потом – на стоящих по обе стороны здоровенных вертухаев.

Их лица были спокойны, как каменные изваяния.

Сбежавшая из раны алая кровь, смешавшись с мыльным сгустком, крупной каплей упала на лежащее на плечах застиранное тюремное полотенце, а попавшая в свежий порез пена стала нестерпимо жечь. Степан внезапно вспомнил подробности смерти одного из средневековых королей, зарезанного в одно прекрасное солнечное утро собственным цирюльником.

Не может быть, чтобы его… вот так просто… за каких-то пару часов до суда…

– Извините, – лениво пробормотал старик, вытирая расплывающееся на шее заключенного кровавое пятно. – Я уже заканчиваю.

На мгновение прикрыв веки. Алтаец облегченно вздохнул. Рано еще прощаться с жизнью. Он слишком многого не сделал, не успел. Взять хотя бы этого краснорожего ублюдка-вертухая. После всего, что он вытворял в этой камере, оставлять его в живых никак нельзя.

Ворон

Найти мошенника Германа Иванько в пятимиллионном городе оказалось не очень сложно.

Доблестные милицейские сыскари, объявившие на него всероссийский розыск, почему-то полагали, что этот хитрозадый хмырь, благополучно кинувший почти сто двадцать тысяч человек, немедленно после закрытия конторы поспешил покинуть слякотный Питер и осел где-нибудь в тихом солнечном Сочи, с кругленькой суммой в закромах.

Возможно, абсолютное большинство всех прочих кидал, промышлявших «трудоустройством за границей», «быстрым оформлением виз в Америку», «приемом вкладов» и прочими модными в последние годы способами обувания доверчивых лохов, именно так и поступали. С тем лишь нюансом, что многие коммерсанты такого рода предпочитали зарубежные «юга» отечественным.

Однако небольшая по объему, но вполне ценная информации об этом мошеннике, – за некоторое вознаграждение и обязательство молчать, – в приватном порядке полученная Вороном под видом частного детектива, убеждала в обратном. На основе показаний бывших сотрудников созданного Иванько фонда «Наследие» Сергей пришел к выводу – интеллигентного вида молодой человек с чеховской бородкой до сих пор находится где-то в городе. Хотя, не будучи оригиналом, тоже готовится к скорому отбытию.

Сделать такой вывод смог бы любой следователь, с должным прилежанием относящийся к своей работе. Но, судя по результатам дела, назначенный официальным сыскарем молодой плюгавенький лейтенантик к гениям розыска не принадлежал…

После коротких разговоров с экс-работниками «Наследия», каждый из которых стоил Ворону сотню «зеленых», он узнал, что шеф «накопительного фонда» имеет потрясающую любовницу. С ней аферист, согласно случайно подслушанному секретаршей телефонному разговору, собирается в самое ближайшее время податься за бугор, едва «…закончится этот козлиный марафон и нарисуется нужное количество „капусты“ для открытия банковского депозита и покупки дома в Монако».

Пикантность же момента состояла в следующем-столь вожделенная Германом Иванько барышня с пышным бюстом, загорелой кожей, длинными стройными ногами и редким именем Диана до сих пор работала танцовщицей в пип-шоу «Амазонки». Она имела контракт, который заканчивался спустя месяц после внезапного исчезновения всех денег со счетов «Наследия» вместе с симпатягой директором. Согласно договору, по завершении выступлений Диане, регулярно получающей скромные полторы сотни долларов в неделю, причитался щедрый гонорар в размере десяти тысяч обозначенных выше денежных знаков. Ни одна разумная танцовщица, отработавшая год в эротическом клубе, не откажется от такой премии, за четыре недели до окончания контракта смывшись за кордон с дружком-кидалой.

Действительно, прибрав к рукам вклады доверчивых людишек, жених может некоторое время и подождать – ничего с ним не случится!

Еще двести долларов, данных на лапу одному из работающих в пип-шоу «Амазонки» танцоров-педиков, позволили Ворону узнать домашний адрес стриптизерши. По словам того же плясуна, она уже упаковывала чемоданы и готовилась буквально на следующий день после окончания контракта вместе с неким импресарио отбыть к теплому Средиземному морю, якобы на новое место работы в шоу дорогого казино в Монте-Карло.

Что ж, предположения Ворона определенно подтверждались. Диане оставалось выйти на круглую сцену ночного клуба в костюме Евы всего три раза, а значит, нужно действовать.

…Он запарковал свою боевую «восьмерку» в нескольких шагах от длинной арки, под тенью раскидистого тополя, ровно в два часа ночи и, закурив сигарету, принялся ждать танцовщицу.

Алтаец

Взять хотя бы этого краснорожего ублюдка-вертухая, подумал Бронский. После всего, что он вытворял в этой камере, оставлять его в живых никак нельзя.

В тесном, рассчитанном едва ли на двадцать человек, зале районного суда было нестерпимо душно из-за массового скопления людей и ярких ламп, установленных съемочными группами нескольких питерских телеканалов. По «настоятельному требованию общественности» слушания резонансного уголовного дела были открытыми. И кроме фигурантов, так или иначе пристегнутых к этому громкому судебному процессу над одним из лидеров организованной преступности Питера, в зале было несколько знакомых фиксатых и бритоголовых физий из числа братишек, а также полным-полно совершенно чужих и Алтайцу, и сидящему рядом с ним на скамье подсудимых Фролу людей.

Но больше всех Алтайца заинтересовал стоящий у противоположной стены и не спускающий с него внимательных глаз высокий парень лет двадцати семи, в черных джинсах, серой битловке и модном сейчас пиджаке цвета «соль с перцем». Этого пацана, работающего на телеканале «КТВ», Алтаец узнал моментально, поскольку неоднократно видел его по ящику в офисе своего ночного клуба «Три карты» или на огромном экране демонстрационного телевизора «Сони» в трехэтажном особняке на берегу Финского залива.

Игорь Родников вел самую скандально известную в Питере программу «Криминал-Информ». Серия его репортажей о разборках вокруг трастовой компании «Эверест» и о пресловутом палаче Вороне буквально всколыхнули не только безмозглый плебс, но даже привыкшую ко всему на свете братву и воров в законе.

Шоковые документальные кадры о разборке во Фрунзенском универмаге и казни наемного убийцы по кличке Механик, показанные Родниковым миллионам зрителей, а также упорные слухи, что Пегаса и Бизона завалил не кто иной, как тот же ужасный Ворон, окончательно убедили многих скептиков в существовании профессионала-одиночки, который открыто объявил с телеэкрана кровавую войну всему питерскому криминалитету.

Алтаец же относился к меньшинству и был твердо уверен, что хитрожопого Пегаса с придурком Бизоном замочили исключительно менты из РУБОПа, и ненавидел этого журналиста, смеясь над доверяющими его сказочкам трусами. В отличие от наделавших в штаны бритоголовых пехотинцев и прочего пугливого и впечатлительного быдла, он не сомневался – Игорь Родников выполняет ментовский заказ, а пресловутый палач в черной маске – один из сотрудников спецподразделения МВД, из которого остающийся за кадром хитрый продюсер решил сделать страшилку для братвы.

– Смотри, на, какие мы с тобой популярные, на!.. – прервав мимолетные размышления «папы», прохрипел Фрол, в очередной раз смачно сплюнув под ноги и сложив руки перед грудью. – Прямо как Бельмондо! Эй, козел, зенки проглядишь!..

– Заткнись, придурок, – мрачно зыркнув в сторону нарочито безмятежного бригадира, процедил сквозь зубы Алтаец. – Если бы ты, коз-зел паршивый не лоханулся и вовремя распознал в покупателе волыны мусора, мы бы сейчас рожами перед толпой не стрекотали. Гиена…

– Да ты че, в натуре, отец! Я же не знал ничего, бля буду! – едва не подпрыгнул на скамейке Фрол, недопустимо борзо замахав перед лицом авторитета распальцовочкой. – Ты че, меня, своего лучшего друга, за стукача держишь, да?!

– Я сказал – засохни, – понизив голос, предупредил Алтаец. – Твое счастье, сука, что нас в разных камерах держали.

– Да че волну гонишь, папа?! – всерьез набычившись, зашипел Фрол. – Какого хера…

Стоящие рядом с запертой клеткой два вооруженных автоматами мента даже не успели моргнуть глазом, как жилистый, словно с загнанными под кожу узловатыми веревками, кулак Бронского со всего размаху въехал Фролу снизу в челюсть, с глухим чавкающим звуком сбив его на пол, будто деревянную кеглю.

По залу прошел ропот, кто-то из присутствующих братков тихо присвистнул, а быстро оправившиеся от столь странного происшествия менты понимающе переглянулись, с трудом сдерживая проступившие на рожах улыбки. Потом громко рявкнули для приличия и, многозначительно направив автоматы на главного подсудимого, подождали, пока поверженный и прилюдно униженный Фрол встанет с заплеванного им же самим грязного пола и, пробормотав что-то нечленораздельное в адрес босса, займет свое место в противоположном углу закутка.

Едва закончился инцидент, как некий женский голос надрывно выпалил знаменитую фразу «Встать, суд идет!», и небольшое душное помещение наполнилось скрипом, шорохом и приглушенным бормотанием.

Через открывшуюся в стене белую дверь в зал заседаний не спеша вошли и заняли свои места двое серьезного вида мужчин в очках и невысокая рыжая женщина, облаченные в темные судейские балахоны…

Шуты гороховые, мысленно фыркнул Алтаец, по требованию мента поднявшись на ноги. Он не чувствовал ни страха, ни злости – ничего. Только полное опустошение, словно из него в буквальном смысле выпотрошили душу.

И вдруг его в очередной раз прошедшийся по залу взгляд вырвал из толпы незнакомых, безликих и словно бы не существующих людей высокую светловолосую женщину в темных очках. В ней он не без труда узнал ту единственную, о которой не переставая думал все эти долгие месяцы предварительного заключения в одиночной камере следственного изолятора.

От удивления Алтаец даже слегка приоткрыл рот, застыв как пещерный соляной столб. И немудрено – если бы не сердце, откликнувшееся острой ноющей болью, то узнать в этой располневшей, чужой женщине свою великолепную любовницу и верного бодигарда Лану он ни за что бы не смог. Как же сильно она изменилась… Или это просто умело подобранный грим? А живот? Неужели… Неужели она беременна? И специально пришла, чтобы он заметил ее и узнал правду… Ну конечно, черт побери!

Сглотнув подступивший к горлу ком, Алтаец вдруг почувствовал, что она пристально смотрит на него из-под черных стекол, и едва заметно кивнул. И тут же тонкие, накрашенные розовой помадой мягкие губы, к которым он столько раз прикасался раньше и которые так умопомрачительно и нежно ласкали его наливающуюся, звенящую и пылающую в предвкушении взрыва плоть, ответили ему мгновенной улыбкой.

– Подсудимый, я к вам обращаюсь! – донеслось до сознания Алтайца, словно из бездонного колодца.

Он встрепенулся, огляделся по сторонам и, сообразив, чего от него хотят, встал, пригладив руками, одна из которых все еще болела от соприкосновения с челюстью Фрола, седеющие на висках короткие волосы и повернулся к разглядывающим его с каменными рожами судьям.

– Подсудимый, признаете ли вы, что являетесь лидером так называемой зареченской преступной группировки? – с деловым видом изрек один из мужиков в балахоне, указательным пальцем быстро поправив съехавшие на кончик носа очки с огромными выпуклыми линзами.

Подняв руку, в дело вмешался адвокат. Получив разрешение на реплику, он остановил на своем клиенте внимательный взгляд, для солидности откашлялся и, выдержав длинную эффектную паузу, начал говорить.

– Обращаю внимание суда, что в материалах уголовного дела моего подзащитного нет прямых свидетельских показаний, утверждающих, что известный и уважаемый в Санкт-Петербурге предприниматель, коим безусловно является господин Бронский, имеет отношение к вышеупомянутому вами, гражданин судья, сообществу лиц. Господин Бронский состоит действительным членом «Круглого стола российского бизнеса» и совершенно легально владеет вторым по величине рестораном в Санкт-Петербурге и сетью строительных супермаркетов по всей области. А также…

Без особого интереса слушая старого хитрого еврея, боковым зрением Алтаец уловил какое-то мимолетное движение возле окна, рядом с которым сидела Лана.

Он окончательно понял, что произошло, лишь через миг – отстранение, будто по телеку, наблюдая, как после двух тихих хлопков оба сержанта, стоявших рядом с решеткой, словно в замедленном кино, вдруг стали оседать на пол, привалившись спинами к стене…

Капитан Логинов

Костя взглянул в его лицо и сразу же ощутил, как по взмокшей спине медленно прокатилась волна арктического холода.

Фиксатый, судя по судорожному движению напрягшихся бровей, тоже его узнал.

Ментовская злая судьба столкнула его с Мусой Касымовым шесть лет назад, когда отряд специального назначения МВД, в котором тогда служил молодой лейтенант Логинов, жестоко подавил трехдневный бунт в одной из отдаленных зон Архангельской области.

В тот раз, когда в результате действий бравых ребят из Питера зона буквально потонула в зековской крови и казалось, что мятеж окончен, один из пяти зачинщиков лагерного беспредела – Хан – закрылся в камере-одиночке, захватив в заложники вертухая прапорщика, и, угрожая проткнуть его пикой, требовал вертолет и какую-то совсем уж фантастическую сумму в валюте.

И случилось так, что в конце концов взял его именно Костя в кажущемся абсолютно пустынным мрачном тюремном коридоре, свалившись идущему к автобусу террористу в буквальном смысле слова прямо на голову, выбив заточку и отработанным ударом сломав правую руку…

Логинов мгновенно вспомнил тот испепеляющий, полный животной злобы взгляд, каким смотрел на него лежащий на полу морщинистый, высохший от анаши, но необычайно сильный физически азиат, когда Костя застегивал на его запястьях стальные браслеты.

Тогда Логинов почему-то подумал, что теперь и он, и Касымов запомнят лица друг друга до конца жизни…

– Надо же, какая встреча! – протянул фиксатый, осторожной походкой направляясь прямо к столу, рядом с которым неподвижно застыли липовые покупатели «дури». – Вот уж не думал, что придется еще раз свидеться, попрыгунчик…

Хан холодным взглядом окинул высокого лысого толстяка, к круглой роже которого грозная кличка Скорпион подходила не более чем штопор – к заднице.

Судя по движению лицевых мышц, оба продавца – и толстяк и усатый – уже начинали соображать что к чему.

– Вы кого в дом привели, обезьяны?! Это же ментовские овчарки, из спецназа!.. Хорошо, я вовремя неладное почувствовал, повнимательней в монитор всмотрелся!

Хан сделал короткое движение рукой, которую до сих пор держал сзади, и навел Косте прямо в лицо черный смертоносный провал пистолета с глушителем.

Алтаец

После двух тихих хлопков оба сержанта, стоявших рядом с решеткой, словно в замедленном кино, вдруг стали оседать на пол, привалившись спинами к стене.

Кто-то из присутствующих на заседании тихо охнул. Несколько человек, включая обоих судей-мужиков, как по команде попадали на пол, гремя стульями и закрывая голову руками. Председательствующая рыжая мымра застыла на месте с бледным как полотно лицом, на котором наглядно читался всепоглощающий ужас.

Алтаец быстро огляделся.

Лана и незнакомый ему бородатый тип с пластиковой аккредитационной карточкой телеканала «Нева» на груди, до сих пор старательно делавший вид, что снимает заседание на установленную на штативе видеокамеру, в считанные секунды стали полными хозяевами положения.

В руках Ланы оказались два пистолета с глушителями, которые мгновенно появились из внезапно похудевшего «беременного живота». Из них точными выстрелами в лоб и были убиты оба автоматчика возле клетки.

Моргающая красным светодиодом видеокамера, вдруг разложившись надвое, как скорлупки грецкого ореха, обнаружила в своем чреве компактный пистолет-пулемет с накрученным на ствол черным цилиндром.

Оружие немедленно перекочевало в руки бородача, который без колебания развернулся на девяносто градусов вправо и срезал короткой очередью двух омоновцев в камуфляже, охраняющих дверь в зал заседаний, а потом прошелся еще одной над головами судей, усыпав их осколками штукатурки.

На все ушли считанные секунды.

– Никому не двигаться, руки за голову, быстро! – напористым, пробирающим буквально до костей хриплым голосом приказал «оператор», доставая из кармана гранату. – Мы не хотим лишних жертв…

Под ногами сидящего в первом ряду толстого делового парня в двубортном костюме, белой рубашке и галстуке вдруг начала расползаться мокрая лужа, пополняемая стекающей из штанины теплой струйкой. В душном и без того воздухе зала отчетливо запахло свежим дерьмом.

Алтаец со смешанным чувством радости и удивления молча наблюдал, как Лана, грациозно, словно кошка, перепрыгнув скамейку в первом ряду, бросилась через зал, протянула ему между прутьями решетки один из пистолетов. Потом метнулась вправо, склонилась возле одного из убитых милиционеров и, быстро достав ключ от клетки, двумя поворотами открыла замок и распахнула дверь, преграждающую путь к свободе.

– Вот здорово, а?! – где-то за спиной Алтайца, разом позабыв позорный инцидент и глубоко запавшую в душу обиду, воспрянул духом Фрол. Лану он, естественно, не узнал. – А мне пистолетика не найдется, бикса?

Не обращая внимания на ошалевшего от радости идиота, Бронский выскочил из клетки и, повинуясь понятному без слов кивку Ланы, метнулся к окну, которое уже успел распахнуть бородатый. Держа на мушке «беретты» трясущихся от страха, стоящих и лежащих на полу лохов, пришедших поглазеть, как закон покарает очередного преступного босса, Степан приблизился к подоконнику. Он хотел уже перемахнуть через него, благо низкий второй этаж позволял благополучно приземлиться на расположенную внизу цветочную клумбу, но, услышав очередной пистолетный хлопок, резко обернулся.

Фрол так и застыл – с глумливой улыбочкой на роже. Между бровей у него появилось маленькое красное отверстие. Затылочная кость бригадира разлетелась на куски. Сгустки похожих на холодец мозгов брызнули по сторонам, обдав испуганные лица стоящих рядом людей, в том числе и парня в костюме с мокрыми брюками.

Смерть подвинувшегося крышей Фрола, которого даже без последних роковых событий уже давно следовало пустить в расход, не вызвала у авторитета практически никаких эмоций, кроме небольшого мимолетного удивления поступком Ланы. Хотя, если разобраться… Но для этого еще будет время, а сейчас надо линять, пока вокруг не начался большой шухер с пальбой и танцами.

Повернувшись к окну, Степан резво запрыгнул на подоконник, примерился к расстоянию, отделяющему его от земли, и, набрав полные легкие воздуха, сиганул вниз.

Приземление на клумбу с желтыми цветами прошло не так гладко, как хотелось бы. Подвернув ногу, он упал на бок, взвыв от острой боли, и выронил пистолет…

Ворон

Он запарковал свою «восьмерку» под тенью раскидистого тополя и стал ждать танцовщицу.

Обычно девушка заканчивала свой эффектный порнографический номер со стулом, клубникой и розовым искусственным фаллосом где-то в половине третьего, после чего в течение минут сорока-пятидесяти переодевалась, принимала душ и покидала клуб через служебный ход.

Садилась в малышку «Оку» и довольно резво для дамы трогала с места, отправляясь через весь пустынный город к старинному петровскому дому неподалеку от Дворцовой площади, где снимала в огромной коммуналке две комнаты, окнами выходящие на канал.

Родом недавняя выпускница педучилища Диана была из далекого Североморска, так что ни собственной квартиры, ни близких людей, ни родственников у нее в Питере не имелось. Только сумасшедший влюбленный романтик Герман Иванько, ради нее готовый даже на преступление. И – ведь действительно совершивший его! С одной лишь целью – добыть кучу денег, увезти красавицу-лимитчицу в благословенную Европу, купить там дом и сделать все, чтобы Диана до конца своей жизни больше ни, в чем не нуждалась…

Зная печальный опыт рухнувших финансовых пирамид, вроде «Эвереста» Макса Денисова, Иванько придумал кое-что пооригинальней. А именно – подобие страхового накопительного полиса, которым родственники умершего или он сам (разумеется заочно) могут оплатить достойные похороны, стоящие нынче едва ли не столько, сколько приличная свадьба.

Купить полис мог любой, и его цена колебалась от возраста владельца. Если тебе двадцать пять, то на оплату сопутствующих твоей неизбежной кончине ритуальных услуг, до которой еще как до луны пешком, требовалось выложить за цветную бумажку с номером, фамилией и солидной печатью всего двадцать баксов. И можно быть уверенным – отпоют и закопают не хуже, чем криминального авторитета!

С попом, ксендзом, раввином или муллой-кого сам уважаемый клиент закажет.

Если же вам, любезный лох, уже сорок пять – тогда платите аж целый полтинник.

Ну а если повезло, несмотря на суровое сталинско-ленинское прошлое и варварское демократическое настоящее, дожить аж до шестидесяти лет или старше, – тогда, мил человек, выкладывайте все сто! Причем отказа не будет, даже если вы имеете рак в четвертой стадии и собрались отдать богу душу уже завтра поутру.

Вот такая нехитрая (хотя как посмотреть) бухгалтерия была придумана господином Иванько.

Этот «бизнесмен» практически вынудил несчастных, десятикратно ограбленных и родным государством, и «депозитчиками» бабушек и дедушек – а основными клиентами фонда «Наследие» были, естественно, люди пожилые – достать бережно завернутые в чистый платочек и спрятанные на самый черный день деньги. Особенно это касается одиноких, несчастных стариков, для которых скромные сбережения от крошечной пенсии – последний и единственный шанс по-человечески отойти в лучший мир, а не быть вместе с бомжами-сифилитиками закопанными за государственный счет на задворках кладбища, в могиле без креста и гроба.

В глазах Ворона Герман Иванько являлся едва ли не худшим из всех тех подонков, с которыми ему раньше приходилось иметь дело. Он был сравним разве что с Пегасом, лишившим Сергея жены и дочери и окончательно поломавшим представление об окружающем мире и стране. Ибо Иванько самым жестоким образом отнимал последнюю надежду у тех, кто был бессилен даже отомстить ему за эту низость.

Затушив сигарету. Ворон затолкал фильтр в пепельницу. Он думал над тем, каким именно способом, соразмерно сотворенному злу, наказать Иванько и как вернуть украденные им деньги несчастным старикам.

Это дело он затеял сам, без всякого заказчика, не рассчитывая на вознаграждение за работу, и только во имя справедливости.

…Шум двигателя Дианиной малолитражки, приближающейся к окутанной густой тенью арке старинного дома, он узнал сразу. Глубоко вздохнул, повернул ключ в замке зажигания, запуская форсированный мотор «восьмерки», и, включив первую передачу, стал терпеливо ждать момента, когда пластмассовая коробочка танцовщицы из пип-клуба полностью повернет в арку с набережной канала.

И только тогда Ворон отпустил педаль сцепления и, не включая фары, бросил машину вперед, навстречу неизбежному, точно просчитанному столкновению.

Алтаец

Подвернув ногу, он упал на бок, взвыв от острой боли, и выронил пистолет…

Серьезность момента, однако, не позволяла давать волю эмоциям. Быстро взяв себя в руки. Алтаец, скрипя зубами и чувствуя, как из глаз брызнули предательские слезы, неуклюже приподнялся на одно колено, отыскав глазами ствол.

Сжал в ладони рифленую ручку, попробовал принять вертикальное положение, но не смог. Нога не слушалась…

Рухнувший сверху бородач цепко схватил его за плечо, рывком вздернул вверх и с несокрушимостью бульдозера поволок к только что визгливо скрипнувшей тормозами возле дороги синей «БМВ».

Алтаец через распахнутую настежь дверь лицом вперед взлетел на заднее сиденье просторной машины и больно ударился лбом о ручку двери напротив.

Сильная рука резко задрала его ноги едва ли не до потолка, и Степан, приняв «позу ласточки», не удержался на сиденье и рухнул вниз.

На освободившееся место мгновенно плюхнулась масса еще одного тела, спереди и сзади громко хлопнули двери, и «БМВ», взревев мощным мотором, так резво рванула вперед, что еще с добрую минуту у авторитета, упавшего лицом в пыльный коврик для ног и зажатого между сидений, не было никакой возможности самостоятельно пошевелиться. Машина на бешеной скорости сворачивала с улицы на улицу, и его, как мешок с песком, кидало то в одну, то в другую сторону.

Наконец сидящий рядом бородач протянул руку и, дернув, помог раскорячившемуся в крайне неудобной позе Алтайцу принять подобающее положение.

С облегчением откинувшись на спинку, недавний зек только сейчас смог внимательно рассмотреть находящегося рядом с ним лжеоператора. Несмотря на скрывающие половину лица усы, бороду и кепку-бейсболку с рекламой «пепси-колы», надвинутую до самых бровей, в чертах лица сразу промелькнуло что-то очень знакомое. Неужели…

– С освобождением, Степан Михалыч, – положив грозное оружие на колени и улыбнувшись, сказал мужчина. И, словно по команде, вся «группа захвата» – водитель с бритым затылком, почти целиком скрытый за высокой спинкой переднего сиденья, но мелькавший в зеркале заднего вида, и Лана, находившаяся с ним рядом и вполоборота развернувшаяся к Бронскому, – дружно улыбнулась.

– С освобождением, милый! – бархатным голоском произнесла девушка, снимая светлый парик и ставшие уже ненужными солнцезащитные очки. – Как я рада, что мы снова вместе! Как твоя нога, дорогой, не болит?

– А, пустяки! – Алтаец обернулся к бородачу:

– А вот вас я ожидал увидеть меньше всего. Ну, в общем, спасибо, за мной должок…

– «Спасибо» не шуршит, – спокойно конкретизировал спецназовец. – Я – профессионал и предпочитаю деньгами. Двадцать штук зелени, думаю, меня устроит, – не без скрытой гордости за свою крутость, заметил гость. – А спасибо лучше скажите Лане, это она все организовала и сумела уговорить меня бросить дела и прилететь в Питер, на подмогу. Молодец, девочка!

Та сделала вид, что не услышала похвалы бывшего инструктора.

– Папочка, почему ты не спрашиваешь, зачем я пристрелила Фрола?

– Зачем ты пристрелила этого ублюдка, милая? – принимая от бородача сигарету и закуривая, послушно спросил Алтаец.

– Я выяснила, что именно он сдал тебя ментам, папочка. А помогли ему в этом ребята твоего друга Кая. У них все было схвачено, в том числе и в прокуратуре. Понятно, почему граждане судьи за развал дела не брали даже по двойному тарифу. Оказывается, тема была куплена гораздо раньше, когда операция по твоему тихому устранению только планировалась. На суде Фрол получил бы условно, а тебе бы отмерили шесть, а потом, на зоне, должен был произойти несчастный случай…

– Откуда известно? – удивленно вскинул брови Алтаец.

– Мне рассказал это под дулом пистолета один хороший мальчик из ближайшего окружения Кая. Когда тебя взяли, я была уверена, что не обошлось без стукача, работающего либо на милицию, либо на этого беспределыцика, ставшего в последнее время что-то чересчур сговорчивым. Авторынок на Энергетиков без боя сдал, лохотронщиков на Московском… А раньше валил всех без разбору, едва ли не за каждый ларек. Так не бывает… Я попробовала кое-что выяснить, не посвящая в дело ребят. Все равно от них толку мало, они после твоего ареста и убийства Зомби сами не свои, всего боятся. Да и моя легенда… Открываться так глупо не хотелось. Поэтому пришлось вызвать из Белоруссии Сашу с Володей, которых в Питере никто не знает.

– И где сейчас твой разговорчивый приятель?

– Пропал Снуппи, ушел – и не вернулся, – ответила Лана известной фразой из «Собаки Баскервилей». – Это значит – Кай еще не в курсе, что его коварный план в отношении тебя уже рухнул.

– Сегодня будет в курсе, когда в новостях расскажут про вашу мясорубку, – философски заметил Алтаец, мысленно уже во всех красках рисуя картины жестокой мести посягнувшему на его жизнь и территорию беспределыцику.

Кай – Владислав Кайманов – объявился в Питере всего за год с небольшим до злополучного ареста Алтайца из Риги, где на него, как на бывшего бойца известного своими кровавыми акциями рижского ОМОНа, латвийские власти объявили всеобщий розыск, заочно приговорив к «вышке».

В течение короткого времени этот закаленный многочисленными локальными войнами спецназовец собрал группировку из полнейших психопатов, а потом стволами и кровью быстро завоевал себе место под солнцем, в завершение боевых действий неведомо какими путями заключив мир со всей остальной питерской братвой, кроме его. Алтайца, организации.

Некоторое время все было спокойно, и вот – нате, получите! И какую комбинацию придумал, сволочь!

«БМВ», несущаяся по колдобинам Среднего проспекта на Васильевском острове, проскочила трамвайные рельсы, сбавила ход и, притормозив, въехала в проходной двор с темными, похожими на туннели, длинными арками. Проскочив две и оказавшись в очередном мрачном даже ясным днем дворе, машина остановилась.

Алтаец заметил стоящую возле желтой обшарпанной стены «скорую помощь» и все понял. Это был транспорт, используемый его боевиками из «черной пятерки» для отхода с места акции. Все остальное время неотложка стояла в гараже, неподалеку от главной ментовской обители – Большого дома на Литейном. Спрячь вещь на самое видное место – и ее никто не найдет. Народная мудрость.

– Сейчас мы пересядем в этот автобусик, и он уже безо всяких проблем довезет нас до места, – сообщила, первой открывая дверь «БМВ», девушка, – Не сомневаюсь, моя милая, не сомневаюсь… А «скорая помощь» именно то, что мне сейчас нужно, – распахнув дверь, пробормотал Алтаец.

Видя его сморщившуюся физиономию – болела вывихнутая нога, – водитель, двухметровый детинушка с розовощеким лицом младенца, поспешил подставить авторитету свое крепкое плечо.

Вся троица, бросив «БМВ», быстро погрузилась в «рафик» и выехала через проходной двор на оживленную улицу, где сидящий за рулем блондин немедленно включил сирену и синий проблесковый маячок.

Водители почтительно расступались, пропуская несущуюся по разделительной линии «неотложку», свято веря, что тем самым отвоевывают недостающие несколько секунд, которые помогут незнакомому им бедолаге вовремя успеть добраться до больничной каталки и в конце концов остаться в живых.

Капитан Логинов

Хан сделал короткое движение рукой и навел Косте прямо в лицо черный смертоносный провал пистолета с глушителем.

Недолго думая, с завидной для столь массивной комплекции прытью, примеру Хана последовал и Скорпион. Где-то по ту сторону открытой двери скрипнула ступенька деревянной лестницы…

«Вот тебе и удачное завершение… А как хорошо все начиналось! – подумал Логинов, лихорадочно прикидывая их с Валерой шансы. – Это же надо – в самую последнюю минуту влипнуть в такой тухлый блудняк!»

– Подождите, не стреляйте! Здесь какая-то ошибка… – хрипло сказал он, шагнув навстречу двум глядящим почти в упор стволам и стараясь придать лицу удивленное и растерянное выражение. – Мы так не договаривались! Мужики, вы это дело бросьте, в натуре!.. С пушками не балуются… Может и бабахнуть случайно. Буду, как голландский сыр, весь в дырках. И что потом прикажешь делать?!

Они действовали, как настоящие профессионалы – не переглядываясь и заранее не обговаривая, кто и какой участок будет брать на себя. Ибо предусмотреть все возможные варианты развития событий, которые могли ждать их внутри этого дома, было совершенно нереально.

Молниеносным движением схватив раскрытый чемоданчик с деньгами, Валера швырнул его в наркодельцов, тут же отпрыгивая в сторону, перекатываясь по полу и снова пружинисто вставая на полусогнутые ноги. Два слившихся воедино выстрела в замкнутом помещении комнаты громыхнули, ударив по ушам, как залп полевой гаубицы. Слава богу, мимо…

Тем временем Костя бросил в безоружного усача упаковку с порошком, по цене равную четырем новеньким «мерседесам», взлетел в воздух, точными молниеносными ударами ног сбил на пол Скорпиона и Хана и, сделав хитрый акробатический финт, ловко выхватил из спецкобуры на щиколотке свой снятый с предохранителя «бульдог».

Практически не целясь, он выстрелил три раза подряд.

Хан получил аккуратную красную дырочку точно между глаз.

Вторая пуля угодила Скорпиону прямо в разинутый рот, выломав затылочную кость и разбрызгав жидкие мозги по полу.

Третья, ударив в косяк, прошла у усача, машинально поймавшего брошенный ему героин, прямо над головой. Для пользы дела среди находившихся в комнате троих наркоторговцев должен был остаться в живых хотя бы один…

Подумав долю секунды. Костя решил не рисковать и еще два раза нажал на спуск, прострелив бледному от ужаса оставленному в живых наркодельцу коленный сустав и правую руку. В таком состоянии способны оказывать сопротивление только качки-супермены из голливудских боевиков, но уж никак не реальные противники.

Ничего, выживет и показания даст как миленький, а иначе… В наркотическом управлении города Санкт-Петербурга ребята работают сплошь крутые, но нервные.

Иногда и сорваться могут…

Подобрав выпавшие из рук мертвецов пистолеты, Валера вжался в стенку с противоположной от Логинова стороны. Выбраться из этой комнаты, в секунду превратившуюся в западню, через единственную дверь, не получив при этом пулю, – задача на сто процентов дохлая, если ты обладаешь человеческим телом, состоящим из мяса и костей, пусть даже облаченным в хитрый модерновый бронежилет.

Боевики из прикрытия, разобравшись наконец что к чему, стали из коридора перекрестным огнем расстреливать комнату с затаившимися капитанами.

Оба мгновенно рухнули на пол, стараясь укрыться кто за диван, кто за шкаф.

– Все в порядке! – прошипел Валера в микрофон условную фразу собровцам. – Что за козел такой?! – Он смачно сплюнул прямо на труп Хана, вокруг простреленной головы которого на паркетном полу комнаты расплывалось ярко-алое густеющее пятно.

– Старый знакомый, – пробурчал Логинов, косясь на корчащегося в россыпях пачек с долларами и истошно орущего от боли кавказца. – Однажды я сделал ему больно…

– Злопамятный, выходит, сука! – кивнул, нервно рассмеявшись, Дреев. – Ну где эти гребаные «маски-шоу», мать их?! Где их долбаные тридцать секунд?!

И в этот момент наконец-то начался штурм коттеджа. Звуки разбиваемых оконных стекол, вышибаемых дверей, стрельба очередями и отчаянные, режущие слух крики собровцев в долю секунды заполнили весь дом.

Костя слишком часто принимал участие в подобных мероприятиях и видел, как они проходят, чтобы ошибиться в их исходе.

Ребята Кая

– Я выяснила, что именно Фрол сдал тебя ментам, – сказала Лана. – А помогли ему в этом ребята Кая…

Дачный поселок Новосельцеве, расположенный в часе езды от северной окраины Питера, тихо спал, погрузившись во мрак ночи.

Лишь в одном доме – новеньком деревянном коттедже с красной черепичной крышей, стоящем на самом лучшем месте – на березовой поляне возле берега маленького лесного озера, с самого вечера непрерывно горел свет и доносилась громкая музыка, изредка разбавляемая зычным ржанием гуляющих там хозяев и даже одной автоматной очередью.

Боевики Кая обмывали удачное ограбление ювелирного магазина в Гатчине. По этому случаю были выписаны также две бляди.

Сейчас ребята расположились в сарае, где попросторнее. Они вели неторопливый светский разговор.

– …А я ему тогда говорю: ты, травоядное, на кого голос повышаешь, а, блин?! – проглотив тигровую креветку, продолжал увлекательный рассказ уже конкретно осоловевший Буля, без аппетита косясь на полный стакан водяры и понимая, что больше в него не полезет. – Не я вам плачу, плесень подзаборная, а это мы с тебя долю свою законную получаем. Чуешь разницу?! – Этот коренастый, пузатый бык с раскосыми глазами и золотой цепью на шее получил свою кликуху – Буля – за бешеный, взрывной характер. Вот и сейчас он все больше распалялся. – Да ты нам по жизни должен, овца паршивая!..

– Верняк! – согласился со словами братана квадратный качок Альбинос, небрежным движением плеча сбрасывая с себя руку порядком поднадоевшей шлюшки Райки и для пущей убедительности состроив ей свирепую рожу.

Обиженно надув пухлые «рабочие» губки, дама демонстративно отодвинулась и обратилась к Таракану с просьбой открыть ей бутылку холодного пива.

Внешне ничем не примечательный боевик, впрочем, несколько напоминающий тех американских киногероев, что вечно ходят с базукой в руках и звериным выражением лица, лениво исполнил пожелание леди.

– Ну а он чего? – с ухмылочкой спросил Плейшнер, у которого после бурного минета с другой приглашенной блядью, чье имя так и не успели узнать, заметно улучшилось настроение. Невзрачный коротышка, до встречи с Каем ни разу не державшийся за девичью сиську, теперь чувствовал себя настоящим повелителем баб. Этот боевик имел исключительно непредсказуемый и кровожадный характер, потому никто и никогда не шутил над ним вслух, справедливо полагая, что молчаливый бесстрашный кореш лучше, чем свой собственный болтливый труп с пулей между глаз… Втайне отмороженного напрочь Плейшнера остерегался даже сам Кай, естественно, не признаваясь в том никому и никогда.

– Чего он может сказать, потрох сучий?! – довольно оскалился Буля, зажав зубами сигарету поднося к ней оранжевое пламя золотой зажигалки, – Обосрался, барыга хренов, язык в задницу засунул и завыл, как щенок! Я моментик этот козырный просек сразу и говорю: за базар, мол, отвечать надо! К завтрашнему утру чтоб приготовил две штуки баксов… А мы с пацанами, так уж и быть, поможем тебе избавиться от конкурента. В качестве гуманитарной, блин, помощи!

– Ну все, на сегодня завязываем, – объявил рыжий громила Туз, хлопнув полный стакан водяры, – Завтра еще работенка предстоит.

На некоторое время воцарилась полная тишина, которая была вероломно нарушена ударом ботинка во входную дверь и визгом давно не мазанных ржавых петель.

Братки и их мочалки, как по команде, дружно повернулись на звук, да так и застыли с вытаращенными глазами, мучительно осознавая произошедшее. Ни психопат Плейшнер, ни киногерой Таракан не успели воспользоваться имеющимся у них оружием.

В широком дверном проеме стояли трое: авторитет по кличке Алтаец, в руках которого находился черный пистолет в глушителем, а по бокам – вооруженные компактными автоматами лысые боевики…

Ворон

Ворон отпустил педаль сцепления и бросил машину вперед, навстречу неизбежному, точно просчитанному столкновению.

Впрочем, ущерб от ДТП оказался несерьезным – небольшая вмятина в бампере и одна разбитая, но еще продолжающая светить фара у малолитражки. И всего царапина у потрепанной, но вполне крепкой «восьмерки», бампер которой еще давным-давно был предусмотрительно укреплен в расчете на поцелуй и покруче.

Однако в плане звукового сопровождения удар получился что надо! Грохот ломающейся пластмассы и звон разбивающегося стекла гулким эхом отразились от полукруглых сводов высокой арки.

То, что и требовалось. Ни больше ни меньше.

Ворон вышел из машины первым, с огорченной физиономией. Щурясь и закрываясь ладонью от света фар «Оки», он стал внимательно разглядывать последствия столкновения. А потом, скривив лицо, с досады пнул носком ботинка по переднему колесу своей машины, повернулся к Диане и, залихватски уперев одну руку в бок, понятными и без слов движениями указательного пальца другой поманил девушку выйти на разбор полетов. И немного удивился, когда танцовщица, распахнув дверцу, появилась снаружи, по ходу дела вытаскивая из замшевой дамской сумочки черно-красный газовый баллончик.

Девочка, что и говорить, оказалась подготовленной к неожиданным ночным встречам…

– Извините, я, кажется, некоторым образом виноват в этом маленьком происшествии, – развел руки тут же превратившийся из негодующего автолихача в скромного шофера-любителя Ворон. – Надеюсь, вы не станете по таким пустякам вызывать ГИБДД?.. Я бы предпочел совместно оценить размер причиненного мной ущерба, рассчитаться на месте и более не иметь друг к другу никаких имущественных претензий. Тем более сами видите, дело выеденного яйца не стоит.

Только давайте, пожалуйста, побыстрее, время-то позднее…

– Да уж!

Видимо, решив, что случившаяся маленькая авария и ее инициатор, так быстро признавший свою вину, действительно не столь страшная трагедия, Диана торопливо убрала баллончик с польским слезоточивым газом «кобра» в карман легкой курточки и сделала два шага навстречу незнакомцу.

– Нечего гонять по дворам, как псих, понятно?! Отойдите, дайте я сама посмотрю на ваши художества…

Звезда порношоу повернулась к Ворону спиной, чуть нагнувшись и отставив упакованную в тугие лосины прилично оплачиваемую задницу, с видом победительницы принялась разглядывать нанесенные малолитражке повреждения.

Выпрямилась, промычала под нос что-то вроде «ни фига себе», вопросительно оглянулась на мужчину в прямой классической кожанке и… ошарашенно застыла, узрев раскрытую прямо перед удивленно хлопающими глазенками красную книжицу с фотографией и тисненной золотом двуглавой птицей.

– Майор Орлов, Федеральная служба государственной безопасности, – как и полагалось в такой пикантной ситуации, сухим казенным голосом представился Ворон.

Алтаец

В широком дверном проеме стояли трое – Алтаец и два вооруженных компактными автоматами боевика.

– Я вам не помешал, господа?! – вежливо поинтересовался Алтаец, сделав шаг вперед и внимательно оглядевшись по сторонам. – Нет, Буля? Ведь ты, щекастый, именно Буля, не правда ли?

– Ну, – с кислой рожей промычал, боясь пошевелиться, пузатый любитель золотых побрякушек.

– Не «ну», скотина, а «так точно», – вздохнул Алтаец, краем глаза замечая, как черноволосый, похожий на цыгана коротышка медленно отводит правую руку за пояс. – Тебя разве в школе не учили вежливо разговаривать со старшими? И вот результат…

Резко вскинув руку с пистолетом и нажав на курок, авторитет на секунду опередил стоявших позади него боевиков. Шустрый недомерок, во лбу которого появился третий глаз, рухнул под ноги находившейся рядом с ним грудастой путаны. Девчонка жалобно заскулила, плечи ее затряслись.

– Кстати, эй ты, бивень? – Алтаец посмотрел на Таракана, на плече которого до сих пор висел автомат «узи». – Аккуратно сними машинку и брось ее во-о-он в тот дальний угол… Молодец, хороший мальчик. Значит, умрешь последним…

– Что тебе надо? – борясь с парализовавшим все его тело страхом, рявкнул Альбинос.

– Мне?! – нисколько как будто не рассердившись, удивленно вскинул брови авторитет. – Да нет, говно, это тебе сейчас надо… Надо думать, как остаться в живых. А вместо этого ты, сукин кот, разеваешь свой хавальник и мешаешь людям разговаривать! Может быть, ты устал топтать землю и хочешь прогуляться на два метра ниже?! Нет проблем, скажи – поможем. Верно, ребята? – полуобернувшись, Алтаец холодно улыбнулся бритоголовым, и они ответили ему тем же. – Вот видишь – такого рода проблемы у нас в семье решаются быстро. Ну что, герой, еще не передумал?!

Альбинос молчал, потупив злобный взгляд.

– Я вижу, что отвечающая сторона готова к диалогу. Что ж, тогда приступим.

Подняв лежащий возле стены деревянный ящик, Алтаец сел на него верхом, закурил и, разогнав рукой дым, внимательно посмотрел на застывших боевиков из бригады своего врага Кая. Их судьба была решена еще до нападения на коттедж, но для начала, пользуясь положением сильнейшего, следовало кое-что узнать.

– Вопрос первый – где цацки из ювелирного магазина? Отвечать может любой, но на раздумья даю не больше пяти секунд. Молчите? Ладно…

Алтаец сделал знак рукой, и один из стоящих в дверном проеме боевиков прошелся автоматной очередью в нескольких сантиметрах от ног упрямых быков.

– Ты! – стряхнув пепел. Алтаец ткнул указательным пальцем в Таракана. – Иначе умрешь!

– Они, это… – торопливо выпалил амбал, виновато косясь на молча стоящих с каменными лицами братков. – В тайнике, за картиной! В спальне, на втором этаже…

– Ублюдок! – сквозь зубы прошипел Альбинос, поедая бывшего подельника яростным взглядом. – Пидарас! Коз-зел плешивый!

– Молчать, тебя никто не спрашивал! – не слишком громко цыкнул Алтаец. – Значит, в спальне, говоришь?!

– Да, – кивнул окончательно поникший бык, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Проверим. – Алтаец сделал движение рукой, и один из автоматчиков кому-то находящемуся на улице приказал слетать в дом. В отдалении послышались гулкие торопливые шаги и хлопанье двери. – Если сказал правду, я еще подумаю, стоит ли тебя убивать или ты еще на что сгодишься, – ухмыльнулся, наблюдая за перекосившейся от страха рожей расколовшегося братка. Алтаец. – Значит, жить очень хочешь?

– Кто же не хочет, – не поднимая головы, буркнул Таракан. – У меня дочка… Ей два годика.

– Дети – это великолепно! – понимающе кивнул Алтаец. – Это цветы жизни! – Он сделал долгую паузу и вдруг резко, вдвое повысив тон, спросил:

– Где Кай?!

Мне нужен адрес! Отвечать, быстро! Раз! Два! Тр…

– Я не знаю! – поспешно выпалил Таракан, брызнув слюной. – Клянусь! Он сам нас находит, когда нужно! Или по пейджеру, или звонит на мобильный!

– Где вы должны передать ему долю побрякушек из ювелирного? – напирал Алтаец.

– Завтра в двенадцать тридцать в кафе «Пилигрим» на Садовой! У барной стойки, рядом с игральным автоматом «супер-покер», будет сидеть курьер…

– Вот же падла!

Не выдержав такого откровенного стукачества, Альбинос прикусил губу и с ревом бросился на Таракана, ударом кулака в лицо сбив его, дрожащего, с ног и с разамаху припечатав носком ботинка в висок.

Протяжно охнув, поверженный амбал поджал ноги к груди и захрипел, приняв позу эмбриона.

Короткая очередь из автомата, раздавшаяся по приказу Алтайца, прошла блондину наискосок через грудь, разорвав белую рубашку и залив ее кровью.

Повалившись на колени. Альбинос встретился уже бессмысленным взглядом с авторитетом, что-то беззвучно шепнул губами и упал лицом вперед, неестественно вывернув голову набок. Из его приоткрытого рта показалась багровая пена.

Толстая проститутка, до сих пор лишь тихо скулившая, попятилась к стене, уперлась в нее спиной и, закрыв лицо руками, медленно осела на корточки.

– Не надо… не убивайте… прошу вас… умоляю… не надо… – бормотала она чуть слышно, сотрясаясь от рыданий.

В распахнутой двери сарая, рядом с автоматчиками, показался коренастый крепыш с кожаным чемоданчиком в руке.

– Есть, нашел!

Приняв от бритоголового телохранителя кейс, Алтаец ножом взломал нехитрые замки, приоткрыл крышку, некоторое время с интересом изучал содержимое, потом покачал головой и слегка растянул в стороны уголки тонких, потрескавшихся от долгого пребывания в сырой камере следственного изолятора губ.

– Однако! Кто бы мог подумать…

Закрыв чемоданчик, авторитет поставил его рядом с собой и внимательно посмотрел сначала на валяющийся рядом труп Альбиноса, а потом на некогда грозных бандитов Булю и Туза, после смерти двух братков выглядевших довольно неважно.

В сарае пахло опилками, пороховой гарью и бойней. На улице, снаружи, постепенно светало. По неподвижной, чуть подернутой зыбкой рябью глади озера заскользили первые лучи показавшегося из-за горизонта солнца. По траве стелился легкий туман. Где-то далеко пропел петух и залаяла собака. Наступало свежее, прохладное августовское утро.

– Кто-нибудь из вас, господа, имеет что сказать? – спросил Алтаец, поднимаясь. Ответа не последовало. – Значит, не имеет… Что ж, хорошо! – Отшвырнув ногой легкий деревянный ящик, служивший ему стулом, авторитет направился к выходу, держа в руке приятно оттягивающий плечо кейс с драгоценностями. Поравнявшись с телохранителями, обернулся, еще раз смерил ничего не выражающим взглядом лучших боевиков злейшего врага Кая и громко приказал:

– Замочить всех. Дачу, тачки и сарай облить бензином и сжечь. О выполнении доложить мне лично не позднее чем через час. Все.

– Не-е-ет! – забилась в конвульсиях длинная худая Рая, падая на колени, вертя головой и истерично царапая ногтями землю. – Не на-до-о-о! Я умоляю ва-а-ас!

– Чтоб ты сдох. Алтаец! – расправив грудь и, перед лицом неминуемой смерти неожиданно воспрянув духом, твердо и зловеще произнес пухлый Буля. – Гондон штопаный!.. Петух задроченный!..

– Эй, папа, может, отсосешь у меня, пока бесплатно?! – слегка подрагивающим голосом поддержал братка конопатый громила Туз. Если уж все равно подыхать, справедливо решил он, то лучше с гордо поднятой головой. Как в кино.

Алтаец резко остановился, несколько раз глубоко вздохнул, потом достал из-под рубашки пистолет и, пружинисто развернувшись, почти без паузы дважды нажал на курок. Оба боевика, скорчившись от боли в простреленных яйцах, рухнули на земляной пол.

– Начинайте, – убирая ствол, спокойно бросил автоматчикам Алтаец, уверенным шагом покидая сарай и направляясь к стоящему неподалеку от коттеджа, в перелеске, белому «лексусу». Рядом с ним сверкал зелеными перламутровыми боками автомобиль сопровождения – джип «мерседес». Шестиместный мини-вэн «фольксваген», на котором приехали пять боевиков-карателей, дожидался их в другом конце дачного поселка.

Авторитет, сопровождаемый двумя высокими молчаливыми парнями в спортивных костюмах, уже вышел с территории дачи, когда его слух уловил долетевшее из-за высокого каменного забора глухое стрекотание двух автоматов «узи» с глушителями. Ну вот и все…

Капитан Логинов

Наконец-то начался штурм коттеджа. Логинов слишком часто принимал участие в подобных мероприятиях, чтобы ошибиться в их исходе.

Костя вошел по вызову в просторный кабинет с тяжелыми малиновыми шторами, где располагался его «теневой», а по сути главный шеф – генерал-майор ФСБ Корнач. На столе, обычно заваленном всевозможной макулатурой, теперь лежал только один лист бумаги с ровными рядами компьютерных строчек и большой двухцветной печатью в самом низу, рядом с размашистой закорючкой.

– Проходи, капитан, садись, – заметил вошедшего в кабинет и выжидательно остановившегося у порога Логинова Корнач.

Подождал, пока полгода назад откомандированный на подкрепление «наркотического» отдела милиции сотрудник ФСБ опустится на обитый красной тканью стул, и протянул Косте документ.

– Ознакомься. Внимательно, – буркнул генерал и, достав из лакированной коробочки на столе сигарету, закурил, долго обжигая кончик высоким пламенем самодельной зажигалки-гильзы.

Логинов знал, что это подарок от «афганцев» из «Альфы», тех самых, которые в семьдесят девятом брали дворец Амина в Кабуле. Гильза от «калаша» была одной из тех десятков тысяч «сестриц», что в изобилии валялись тогда вокруг резиденции… Трофей, для посвященных не имеющий цены. Как та пуля, которую извлекли хирурги из твоего тела и оставили тебе на память…

Приняв от Корнача бумагу. Костя внимательно пробежал по ней глазами и, по мере осмысления приказа, вдруг почувствовал себя крайне неуютно.

В документе, датированном завтрашним числом и грифом «К», черным по белому было написано, что капитан Логинов отстраняется от разработки по делу гражданина Нигерии Карима Лероя для выполнения нового задания…

В принципе – рабочий момент. Если бы не имя преступника, которого предстояло «вести» Логинову. Оно повергло капитана если не в шок, то в состояние, очень близкое к растерянности.

«…Объект оперативной разработки – наемный убийца, скрывающийся под именем Ворон. Цель – найти и взять живым, а при абсолютной невозможности – немедленно уничтожить, не считаясь ни с какими затратами и потерями. На время операции в распоряжении капитана Логинова находятся все механизмы системы – от группы спецназа при ГУВД СПб до относительно некупированного счета в Управлении финансового обеспечения УФСБ по СПб. Ответственный за материальное обеспечение – майор Бойчук…»

– Тебе все ясно, капитан? – Корнач посмотрел на Костю из-под бровей, выпуская через мясистый нос две тугие струи серого дыма. – Справишься? Или…

– Честно говоря, затрудняюсь ответить однозначно, товарищ генерал. – Логинов вернул приказ, все еще пребывая в глубокой задумчивости. – Задание понятно, да вот только объект далеко не номинальный… Мягко говоря.

– Согласен с тобой. Костя. – Генерал щелчком указательного пальца стряхнул выросший на сигарете пепел. – Пожалуй, что один из самых сложных и малоразработанных на сегодняшний момент. Несмотря на общественный резонанс и тем паче редкую антикриминальную фабулу производимых этим парнем ликвидации. Не к месту будет сказано, но до тех пор, пока Ворон отстреливал исключительно хорошо известных нам подонков, там… – Корнач ткнул пальцем в потолок, – хоть и завели досье, однако предпочитали не давать расследованию форсированный ход.

Почему, надеюсь, понятно?! – Генерал пристально взглянул на Логинова, и его широкий лоб пробороздили три глубокие морщины.

– Разумеется, – опустил веки Костя. – Враг моего врага – мой друг?

– Примерно так, хотя и не без серьезных оговорок, – подтвердил Корнач. – Как ни крути, а этот Робин Гуд – киллер, причем экстра-класса. Вспомни хотя бы, какую невероятную по сложности комбинацию он провернул возле клуба «Манхеттен», узнав про заказ Бизона и посадив на шпиль собора Святого Альберта двойника, которому и размозжил башку Механик, сам угодивший в ловушку. И, кстати, разыскиваемый нами уже пять лет… А в результате?! – Генерал сверкнул блестящими глазами. – Три трупа – так и не опознанного горе-наемника, Бизона и самого Механика, а вдобавок – эта сумасшедшая видеозапись, подброшенная шустрому журналюге Родникову с «КТВ» и показанная им в «Криминал-Информ» для всеобщего устрашения братков и к сопливой радость пяти миллионов зрителей!

– А потом тем же журналистом демонстрируется по ящику вторая кассета, – опережая командира, уверенно вставил Логинов. – И одновременно с трансляцией произошла очень странная смерть бывшего командира РУБОПа полковника Кирилленко, пустившего себе пулю в рот в присутствии десятка свидетелей прямо в магазине «Орбита»…

Известные сейчас всем сотрудникам питерской милиции подробности этого громкого дела, возникшего после появления в Питере финансовой компании «Эверест», вызвали у капитана кривую усмешку. Служебное расследование, начатое по факту самоубийства лишь на днях уволенного на пенсию большого милицейского начальника, выявило немало занимательных эпизодов его деятельности на должности командира регионального управления по оргпреступности. Однако результаты быстро замяли, предпочитая спустить тему в сортир. Ясно почему.

– И тогда очень обиженные боссы, стоящие за московским назначенцем и до поры дергающие за ниточки, решили во что бы то ни стало покончить с загадочным мстителем, – развил мысль Костя, щелкнув пальцами.

Искоса взглянув на Логинова – то ли от попадающего в глаза дыма, то ли от разделяемого лукавства, – генерал вдавил в дно стеклянной пепельницы сгоревший до фильтра окурок и, откинувшись на спинку высокого кресла, сложил руки перед грудью.

– Возможно! Однако это была лишь последняя капля… – Корнач вдруг посерьезнел, лицо его стало похожим на восковую маску. – Мы не знаем поименно все братков, которые расстались с жизнью при помощи Ворона, но только визитных карточек, оставленных им на трупах, в деле насчитывается двадцать семь штук. А это уже явный вызов. – Двумя пальцами вытащив из нагрудного кармана кителя маленький кусочек картона с нанесенным на него при помощи лазерного принтера изображением птицы, генерал бросил его на полированный стол, рядом с Костей. – Полюбуйся.

Повертев в руках визитку, капитан пожал плечами и аккуратно положил ее назад, вопросительно глядя на генерала.

– Значит, так… – Корнач постучал пальцами по деревянной коробочке с сигаретами, вздохнул и нервно отодвинул ее от себя на край стола. – Час с небольшим назад мне лично звонил из Москвы генерал-полковник Шарецкий и сказал дословно следующее: «Если в самое ближайшее время этот мерзавец, называющий себя Вороном, нагло и вызывающе плюющий нам в лицо, не будет сидеть в камере или гнить в помойной яме, я вас всех, кретинов недоделанных, поставлю раком, натяну на хер, прилюдно посрываю погоны и заставлю их сожрать вместе со звездами!»

– Но почему именно я? – спросил Логинов, наблюдая за всей отражающейся на лице командира гаммой неописуемых чувств. – В управлении много специалистов с гораздо большим опытом ведения таких сложных дел. Тем более мы с Дреевым только-только начали вплотную подходить к этому проклятому Лерою! Честно говоря, не хочется бросать дело на самом интересном этапе… Я чувствую, что скоро мы обязательно добудем доказательства его причастности к распространению наркотиков.

– Понимаю, – как-то странно, почти обреченно кивнул генерал. – Но… в общем, пока я еще не успел довести до сведения группы, и ты узнаешь первый. В отношении нигерийца принято решение о прекращении всех оперативных мероприятий.

Всех, понял?! Это еще один приказ, который я получил сегодня утром из первопрестольной…

– То есть как – прекратить?! – От удивления Логинов аж привстал со стула, но, наткнувшись на жесткий взгляд генерала, обреченно опустился назад. – Все же знают, что этот гребаный ниггер заполонил весь Питер «белым снегом»!

– Ну и что?! – не выдержав, рявкнул Корнач. – А про чеченскую войну, про пирамиду ГКО, построенную родным Центробанком по примеру того же самого «Эвереста», про заказанное рекламным магнатом убийство Листьева и весь прочий беспредел, в особенности творящийся за стенами Кремля, – разве никому не известно?! А что в результате?! Ни-че-го! У «конторы» шеф меняется едва ли не раз в квартал – неужели все это просто так, ни за хрен собачий?!

Тяжело дыша, Корнач облокотился на стол, положил перекошенный морщинами лоб на сцепленные замком кисти, посидел в такой позе секунд пять, усилием воли беря себя в руки, а потом выпрямился, с поистине генеральским достоинством расправил плечи и после короткого молчания заговорил уже спокойным, обычным голосом.

– В общем так. Костя, это мое личное решение – назначить тебя старшим по делу Ворона, и я, как ты понимаешь, не могу тебе приказать в трехдневный срок положить передо мной рапорт с подробным отчетом о проделанной работе, включая фото «мстителя» и его домашний адрес! – усмехнулся Корнач. – Однако… как бы мы с тобой ни относились к словесному поносу Шарецкого, по сути он прав. Согласно действующему закону, этот киллер – особо опасный преступник, однозначно заслуживающий «вышку» без всякой скидки на мораторий! То, что он мочит исключительно подонков, не дает ему права на самосуд! А значит, мы должны со всем старанием его отработать, вычислить и для начала определить в одну из одиночек на «минус втором» этаже нашего дома, – глухо, с напором сказал генерал. – А если взять живым не удастся… В общем, приказ ты прочитал, и хватит задавать дурацкие вопросы! Он подписан, а значит, обжалованию не подлежит! Сегодня твоя задача сдать дело Лероя в архив. Все материалы и досье по Ворону подучишь завтра в одиннадцать ноль-ноль у меня лично. Вопросы, товарищ капитан?

– Вопросов не имею, – бесцветным голосом произнес Костя.

– Ну что ж, тогда можешь быть свободен, – поставил точку генерал-майор Корнач, взмахнув рукой в сторону входной двери. – Все, до завтра…

Вася из группы Кая

Боевики Кая обмывали удачное ограбление ювелирного магазина в Гатчине.

Ребята расположились в сарае, где попросторнее.

Пока братва гуляла в сарае, Андрей Васильев по кличке Вася, догадавшись, что вот-вот вырубится, двинулся в сауну, но глаз сомкнуть не мог, как ни старался. Беспрерывно вертясь на жесткой скамейке и, ужасно страдая, он наконец не выдержал, свесил босые ноги, прислонился спиной к теплой деревянной стене и некоторое время неподвижно сидел, превозмогая острое желание сблевануть прямо на пол.

Наконец желудок дрогнул, горло сдавило клещами, в глазах потемнело, и Вася понял, что и на этот раз борьба с отравленным алкоголем организмом закончилась для него полным и безоговорочным фиаско.

Кое-как отдышавшись, боевик встал, доковылял до стола с остатками пиршества, схватил початую бутылку «пепси-колы» и, захлебываясь, высосал ее до дна.

Отшвырнув пустую пластмассовую емкость в сторону, он скользнул плавающим с похмелья взглядом по окну, выходящему во двор, и замер…

Четверо здоровенных шкафов, вооруженных автоматами «узи», осторожно ступая, приближались к сараю, откуда даже до Васи доносились возбужденные голоса братков.

Позади амбалов быстрым, уверенным шагом с волыной в руке шел не кто иной, как сам Алтаец – злейший недруг их группировки, на днях с шухером и крутой мочиловкой сбежавший прямо из зала суда!

И вот он уже здесь, пришел за их душами!

Ошарашенно вжавшись в стенку, лопоухий двадцатипятилетний боевик Вася пошарил глазами по комнате в поисках оружия и ничего не нашел. Арсенал, скорее всего, остался в стоящих рядом с воротами машинах, а его любимую игрушку – пистолет «ТТ» пятьдесят шестого года выпуска – маньяк Плейшнер захватил с собой.

Медлить было нельзя. С трудом шевеля окутанными алкогольным дурманом мозгами, Вася все же сообразил, что их бригада оказалась в ловушке. Измена!

Надо линять, пока не поздно! Расклад сил был явно в пользу нападавших, значит, затевать перестрелку бессмысленно. Да и все равно ни одного ствола под рукой!

У дверей в коттедж и у ворот «алтайцы» наверняка оставили «стерегущих» с пушками. По крайней мере, именно так должны были действовать профессионалы, а лохами окруживших дачу парней Вася считать не мог. Рано или поздно, покончив с сараем, несколько боевиков обязательно обшарят все вокруг. Как же быть?! Куда скрыться?!

На какое-то время браток впал в отчаяние, но тут его разламывающуюся по многим причинам голову неожиданно посетила спасительная мысль.

Окно! Маленькое окошко под потолком в душевой, рядом с парилкой! Оно выходило в узкий простенок между высоким каменным забором и коттеджем. Только бы пролезть…

На всякий случай прихватив лежащий на столе зоновский нож-выкидуху с резной ручкой, Вася выскочил из комнаты отдыха в короткий коридор.

Сюда, по обе стороны, выходило пять дверей – в парилку, раздевалку, душевую, туалет и прямо во двор – к заполненному водой открытому бассейну, в который можно было съехать на заднице по желтой пластиковой горке. Но сейчас это был путь к самоубийству, а Вася как никогда хотел жить.

Проскользнув в душевую, он бросился к маленькому окошку под потолком, повернул ручку, толкнул пластиковую раму и, сунув в зубы нож, схватился обеими руками за край окна. Подтянулся, вскарабкиваясь по отделанной деревом мокрой стене.

Ноги соскальзывали, буксовали, но страх утроил силы. Коротко стриженная под ежик голова Васи поравнялась с распахнутым окном, пролезла наружу, огляделась. Никого. Вслед за головой, схватившись за наружную часть окна, вылезла правая рука…

После отчаянных попыток выдавить собственное тело сквозь узкое квадратное отверстие, продолжавшихся добрую минуту, Вася, весь изодранный в кровь, со сломанным ребром (полыхнувшая в боку боль была просто невыносимой!), наконец-то протиснул свой торс через проем, но, не удержавшись, мешком свалился вниз с двухметровой высоты. Он упал прямо на разбитую бутылку из-под пива, видимо выброшенную кем-то из пацанов из окна душевой во время одной из прошлых пьянок.

Острые края осколков, как зубы хищной рыбки пираньи, впились в бок как раз в том месте, где тело протяжно ныло от жуткой боли. Прикусив зубами выкидуху – последний аргумент в борьбе за собственную шкуру, Вася тихо застонал.

Кое-как поднялся на ноги, взял в руку нож, выбросил острое лезвие и, подгоняемый страхом, стал протискиваться между домом и забором к дальнему от сарая углу участка. О том, чтобы в этом месте перемахнуть через трехметровый забор, вверху утыканный острыми металлическими шипами, не могло быть и речи.

Достигнув угла коттеджа, Вася осторожно высунулся и огляделся. В пятнадцати метрах впереди, прямо возле забора, отделяющего их территорию от записанной на «левых» людей роскошной дачи чиновника из областной администрации, росла раскидистая старая вишня. По ней можно взобраться наверх, перемахнуть на ту сторону, а уже оттуда дать деру! Главное – чтобы не заметили эти «алтайские» волки с автоматами…

Как ни странно, но тот факт, что из одежды на Васе были только курчавые волосы на лобке и груди, беглеца совершенно не трогал. Он просто не замечал своей наготы, думая о куда более насущной и животрепещущей проблеме – собственном выживании. По сравнению с этим все золото мира – просто бесполезная пыль. Мертвецам, как известно, уже не нужны ни зеленые доллары, ни дорогие тачки, ни длинноногие шлюхи…

Сарай располагался чуть в стороне от дома и пристроенной к нему бани. С того места, где стоял Вася, был виден только его край и кусок участка. Там никто не мелькал. Возле машин – черного джипа Таракана и двух «БМВ», принадлежащих Буле и Плейшнеру, – тоже было тихо. Значит, все силы боевиков сосредоточены возле входных дверей в коттедж, за воротами и у входа в сарай…

Внезапно слух Васи уловил короткую, хорошо знакомую механическую песню.

Тах-тах-тах-тах!

Боевик вдруг ясно почувствовал, как вплотную подкравшаяся со спины старуха-смерть уже начинает наигрывать на его позвоночнике «Лунную сонату»

Бетховена. Значит, началось! Сомнений не было – песня принадлежала автомату «узи» с глушаком. Глухой, четкий треск, словно кто-то случайно наступил на сухое поваленное дерево…

Распознать в нем автоматную очередь мог только тот, кому лично приходилось давить на курок такой удобной и компактной израильской игрушки. Васе приходилось, и не раз.

Надо рвать когти, времени больше нет! Сейчас или никогда! Набрав полные легкие воздуха, он наметил цель – раскидистую вишню у забора – и легкой бестелесной тенью метнулся из-за угла…

Громко, как взрыв гранаты, так ему показалось, скрипнула входная дверь коттеджа. Враг, обшарив дом и баню, наверняка завладев золотишком из ювелирного и не обнаружив внутри никого, с добычей возвращался к своим!

Находясь на полпути к дереву, голый Вася с ножом в руке являлся отличной мишенью даже для плохого стрелка. Коих среди нападавших не было по определению.

Неужели… все?

Старший прапорщик Шедьяков

– Эй, Андреич, едрена вошь, хватит вафли ловить, открывай давай!

Старший прапорщик Николай Шедьяков остановился перед заблокированным турникетом у служебного выхода из СИЗО, напротив зарешеченного окошка дежурного, чья приплюснутая улыбающаяся морда с чинариком в желтых зубах торчала с той стороны, ехидно покачиваясь.

– Колян, с тебя причитается! – нарочито лениво нажал на кнопку под столом пожилой вертухай. – Полбанки! Отпускничок ты наш…

– Ладно, не болтай, – устало отмахнулся Шедьяков, протискивая свою массивную тушу через узкий проход между дежуркой и турникетом. – Отгуляю, тогда поговорим.

– Ага, знаю я тебя, хохла. Зажмешь, как в прошлый раз, – фыркнул плоскомордый седой вертухай в мятой форме, в отличие от томящихся в камерах зеков, всю свою сознательную жизнь совершенно добровольно проторчавший в питерском следственном изоляторе, успевшем за минувшие годы сменить не только адрес, но и название.

– Андреич, не звезди, – беззлобно оскалился Шедьяков. – Сказал – проставлюсь, значит – преставлюсь. Мое слово – кремень! Ну, давай… На хера мне здесь прохлаждаться, я уже целых пять минут как в отпуске!

Кивнув ветерану, прапор взялся за отполированную тысячами ладоней дверную ручку и потянул ее на себя. Обитая листовым железом обшарпанная зеленая дверь, растянув пружину, со скрипом отворилась. С улицы повеяло свежей прохладой и горьковатым запахом сосен. Изолятор, некоторое время назад переехав в здание бывшей женской тюрьмы, сейчас находился на окраине Питера, в конце длинной дороги-тупика, окруженного редким лесом и дачными постройками.

– Слышь, Колян… – словно раздумывая, сказал вдогонку дежурный. – Ты, это… Поосторожней там, понял? В зеркальце заднего вида время от времени поглядывай. А то как бы чего не случилось.

– Что? – Шедьяков остановился в проеме, – Ты о чем говоришь, Андреич?! Не пойму я…

– Слыхал про побег Алтайца? – сдвинув кудлатые седые брови к переносице, серьезно напомнил вертухай. – Его мясники четырех вооруженных автоматами ментов прямо в зале суда положили. Он – зверь, Коля. Злопамятный. А ты его, помнится, си-ильно обидел. Такие подонки, как Алтаец, никогда не забывают и не прощают. Так что я бы на твоем месте был начеку.

– Андреич, я что, пальцем деланный?! – осклабился Шедьяков, скорчив кривую мину. – Скольких ублюдков я отхерачил за десять лет службы, скольких инвалидами и кастратами сделал – и, как видишь, стою перед тобой живой и здоровый! Так что лажа это все…

– Я так думаю: если Алтаец действительно решит тебе отомстить, то валить тебя в открытую не станет, – не унимался старый вертухай, затягиваясь коротким чинариком и щурясь от едкого дыма. – Слишком просто и неинтересно. Он попытается придумать что-нибудь оригинальное, потешить свое тщеславие и напомнить о той ночке, когда ты его уделал по полной программе…

– Батя, я тя умоляю! Отлезь! Пусть только сунется падло, враз ноги повыдергаю! – бойко отмахнулся Шедьяков, покидая здание. Но, сев за руль своего старенького бежевого «жигуля» и выехав за ворота СИЗО, он почувствовал, как по его широкой потной спине пробежал предательский холодок.

А что, если седой волчара прав и униженный бандитский авторитет действительно попытается получить кровавый должок, да еще с процентами?

Нет, вряд ли он решится на такое… Ему сейчас, после бойни в суде, нужно вообще сидеть тише воды, ниже травы. В конце концов, почти всех, кто попадает в изолятор, мутузят вертухай, и бывалый уголовник относится к этому философски.

Нет, не решится…

Вздохнув полной грудью, Шедьяков потянулся к бардачку, порылся в его содержимом, в котором черт ногу сломит, вытащил кассету со старыми песнями своего любимого Александра Розенбаума и, вставив в болтающийся под панелью отечественный магнитофон, нажал на кнопку. Из натужно хрипящих динамиков у забрызганного грязью заднего стекла «жигулей» раздались аккорды песни, известной, наверное, всему мужскому населению России старше тридцати: «Любить – так любить, гулять – так гулять, стрелять – так стрелять…»

Включив четвертую скорость и прибавив газу, Шедьяков, напевая под нос знакомые с юности слова, бросил дребезжащую «копейку» вперед, по прямой как лента, но разбитой асфальтовой дороге, к виднеющемуся вдали военному научно-производственному объединению «Трансмаш».

В цехах этого закрытого предприятия еще десять лет назад производили и испытывали на расположенном рядом полигоне гордость Советской Армии – танки Т-72. Где теперь эта армия, эти танки и эта гордость? – со знакомым многим бывшим «совкам» сожалением в очередной раз подумал старший прапорщик Шедьяков.

Проорали! Продали! Пропили, жиды, в Беловежской пуще! И швырнули то, что ос талось от великой державы, на растерзание всяким там маклерам-брокерам и таким гребаным ублюдкам, как Алтаец…

Нет, правильно он его отхерачил, правильно! Жаль только, не до смерти!

Ворон

– Майор Орлов, Федеральная служба безопасности, – сухим, казенным голосом представился Ворон.

– Простите за нанесенный ущерб, но я должен был убедиться, что в машине, на заднем сиденье, действительно никого нет, – объяснил ситуацию «майор».

– Что вам от меня нужно? – на удивление быстро взяв себя в руки и гордо вздернув напудренный носик, с вызовом спросила Диана.

– Сейчас скажу, – кивнул Ворон, пряча удостоверение и мельком оглядываясь по сторонам. Вокруг, как и следовало ожидать, было тихо и пустынно. – Только давайте для начала уберем машины с проезда. Вдруг кто-нибудь решит заехать во двор. Садитесь за руль, я сдам задним ходом и остановлюсь вон там, под деревом.

А вы можете парковать машину на своем обычном месте, у подъезда. Потом я предлагаю вам немного пообщаться. Можем прогуляться тут рядом, можем поговорить у меня в машине…

Заметив настороженно сверкнувший взгляд танцовщицы, Ворон чуть улыбнулся.

– Я не собираюсь вас похищать или насиловать. Не уполномочен. Разговор у нас с вами, Диана, пойдет о Германе Иванько и о той нехорошей ситуации, в которую он попал, отчасти благодаря вашей красоте и сексапильности.

– Я не понимаю, о чем вы… – суетливо запротестовала девушка, стараясь не смотреть Ворону в глаза. – Какая еще ситуация и при чем здесь я?!

– Вам известна такая организация – фонд «Наследие»?

Ворон внимательно наблюдал за реакцией Дианы и был удовлетворен ее явным замешательством. Все шло по намеченному сценарию, точь-в-точь.

– Ну разумеется… Значит, со скуки не умрем. По крайней мере, в ближайшие минут пятнадцать. Давайте для начала отгоним машины, а потом, я надеюсь, у нас еще будет время для обстоятельного обсуждения этой увлекательной и серьезной темы. Прошу вас, садитесь за руль и, ради бога, не вспоминайте про заднюю скорость и не делайте попыток удрать от меня. Во-первых, не выйдет, а во-вторых – не в ваших интересах, поверьте.

Ворон вернулся к своему модернизованному, с учетом жестких профессиональных требований, автомобилю. Тот, кроме укрепленных бамперов, форсированного мотора, тайника для оружия и скрытого люка в днище, обладал еще рядом неоценимых в экстремальных ситуациях достоинств. Сергей, отъехав назад во двор, дал возможность Диане поставить четырехколесную букашку на площадку перед подъездом.

Вышел из «восьмерки», не вынимая руки из кармана, нажатием кнопки на брелке бесшумно включил сигнализацию, закурил. Терпеливо дождался танцовщицу» которая, запарковав машину, огляделась по сторонам и осторожным, неторопливым шагом, словно по тонкому льду, вернулась к «эфэсбэшнику», молча остановившись в нескольких шагах поодаль.

– Ну, жду дальнейших распоряжений… товарищ подполковник, – после повисшей в воздухе паузы вздохнула Диана.

Так обычно вздыхают водители, которым круглорожий сержант ГИБДД ленивым голосом сообщает о превышенной ими на добрых тридцать кэмэ допустимой скорости и начинает что-то записывать в извлеченный из служебного планшета блокнот.

– Майор, – поправил девушку Ворон, делая пригласительный жест рукой в направлении арки. – Я все же думаю, нам лучше пройтись. Дождь уже кончился, так что не намокнем… Сигарету?

– Вы очень любезны, но я не курю! – все еще держась от Ворона на расстоянии полутора шагов, но уже покорно двинувшись вслед за ним, к выходу на набережную канала, объявила танцовщица. – Давайте сразу, как говорится, ближе к телу. Уже поздно, я очень устала и хочу спать!

– С вашим-то опытом работы по ночам – ни за что не поверю, – равнодушно отнесся к столь надуманной проблеме Ворон, цепко держа в поле зрения окружающую обстановку.

Миновав арку, они остановились на тротуаре, пропустили протарахтевший мимо грузовичок с надписью «Вкусная выпечка» и перешли на противоположную сторону дороги, к чугунному парапету медленно текущего внизу, упакованного в гранит старого канала.

Капитан Логинов

– Можешь быть свободен, – поставил точку генерал, взмахнув рукой в сторону входной двери.

Отвлекшись от воспоминаний о дне вчерашнем, Константин невидящими глазами посмотрел прямо перед собой, на висящую на стене спальни деревянную мексиканскую маску бога сновидений, с торчащими изо рта кривыми клыками.

В течение последнего года, как и все петербуржцы, посредством газет и телевидения наблюдая за совершаемыми Вороном убийствами, Логинов неоднократно ловил себя на мысли, что и сам относится к сторонникам именно таких радикальных мер борьбы с криминальным беспределом, опутавшим страну стальной паутиной.

Сейчас же, после получения приказа, он, капитан ФСБ, должен найти и обезвредить киллера, в душе вовсе не считая его преступником и даже во многом ему сочувствуя. Во многом, если не во всем.

Костя не сомневался, что в судьбе этого бесспорно сильного и крепкого мужика произошло нечто страшное, запредельное, заставившее его выбрать именно такую жизнь и, раз и навсегда поставив самого себя вне закона, объявить преступникам настоящую войну.

Ворон знал, на что шел. Как знал и то, что угол падения равен углу отражения и рано или поздно всему наступит конец…

Теперь, если их с Вороном дорогам все-таки суждено будет пересечься, то дальше, за политый кровью перекресток, пойдет только один. Кто?..

Об этом капитану Логинову хотелось думать меньше всего.

Вася из группы Кая

Находясь на полпути к дереву, голый Вася с ножом в руке был отличной мишенью даже для плохого стрелка.

И тут на помощь боевику снова пришла интуиция. Боковым зрением Вася выхватил из окружающей обстановки одиноко стоящую неподалеку собачью будку, явно предназначенную для псины размерами не меньше «кавказца». Почему он раньше никогда не обращал на нее внимания?

Решение созрело в его звенящем мозгу мгновенно. Собственно говоря, в данную секунду это была единственная альтернатива верной смерти.

Гибко пригнувшись, он прямо на ходу, головой вперед, нырнул в прикрытое полосками грубой ткани круглое отверстие, мысленно пожелав себе, чтобы внутри деревянной конуры не оказалось какого-нибудь острого предмета…

Он успел. Упав грудью на истлевшую подстилку – кажется, это была фуфайка – и с чудовищной силой ударившись животом о бортик, Вася пружиной поджал под себя торчащие наружу ноги и затих, сотрясаясь от беззвучных воплей и скорчив страшную рожу. Сначала содранная до мяса кожа, потом – ребро, теперь, кажется, яйца…

Смерть, со скрипом выпуская его из своих костлявых лап, требовала за столь высочайшую милость большую цену! Ладно, думал, молчаливо крича от боли, Вася.

Главное – выжить!

И остаться незамеченным ему все же удалось! Выждав некоторое время после ухода боевиков, учинивших на даче вторую Хатынь, Вася выбрался из будки и, хромая, бросился к охваченному огнем сараю.

Остановился напротив распахнутой настежь двери и – замер, поняв, что помогать, увы, некому. Люди Алтайца не могут позволить себе такой роскоши, как живой свидетель. Кругом были только окровавленные, лежащие вповалку трупы, а также беспощадно пожирающий деревянные строения огонь и серый горький дым, бесформенными облаками поднимающийся высоко в небо…

Вася плохо помнил, как, не разбирая дороги, заборов и домов, бросился прочь от этого страшного места, ставшего братской могилой для боевиков и проституток из интим-клуба «Леди люкс».

В голове его что-то замкнуло, и окружающий мир вдруг изменился, перевернувшись, как в сломанном калейдоскопе, на сто восемьдесят градусов.

Миновав небольшую березовую рощу, он, голый, с перекошенным от ярости лицом и сверкающей в лучах утреннего солнца выкидухой, выскочил на проселочную дорогу, прямо перед идущим по ней пожилым мужчиной в рабочей спецовке и оранжевом жилете работника железной дороги.

– Стоять! Раздевайся, живо! Замочу, сука-а-а! – брызгая слюной, зарычал Вася, бросаясь на опешившего от увиденной картины прохожего и за шиворот волоча его в кусты.

От страха мужика парализовало, он превратился в покорную ватную куклу, с которой можно было делать абсолютно все.

Завладев тесной, пропахшей потом и мазутом робой, нацепив на себя не только рубашку, брюки, куртку, дырявые носки и рваные сандалии, но и оранжевую жилетку, Вася, выпуская накопившуюся внутри злость, с огромной удовлетворенностью дважды пырнул несчастного мужика, виноватого только в том, что подвернулся ему под руку, ножом в бледный впалый живот.

Потом вытер лезвие о траву, спрятал выкидуху в карман и снова вышел на дорогу, по которой бодро зашагал к трассе в надежде поймать попутку и на ней добраться до города…

Старший прапорщик Шедьяков

Нет, правильно он отхерачил этого ублюдка Алтайца, правильно! решил прапор.

Оставив машину на территории гаражного кооператива в «ракушке», Шедьяков пешком направился домой, сделав, как всегда, маленький вираж в сторону пивного бара «Гамбринус», расположенного в полуподвале пятиэтажного сталинского дома.

Старший прапорщик был человеком устоявшихся привычек, и ежедневный, кроме выходных дней, когда в дело шла исключительно «беленькая», поход в пивбар стал у него чем-то сродни ритуалу. Три-четыре кружечки свеженького «Степы Разина» с порцией копченой рыбки помогали снять усталость от нервной вертухайской работы, обрести покой и почувствовать вселенскую умиротворенность. Иногда столь сильную, что даже мымра жена начинала казаться вполне нормальной бабой, и при виде ее драного халата, глупой рябой рожи и упакованной в бигуди рыжей башки в форменных штанах прапорщика начиналось некое томление.

Спустившись по выщербленным ступенькам в Достаточно чистый, по обыкновению полупустой бар, Шедьяков подошел к полированной деревянной стойке, за которой с невозмутимым лицом стоял молодой усатый парень в белой рубашке и легкой кожаной жилетке. Узнав постоянного клиента, бармен дежурно улыбнулся.

– Добрый вечер! Как обычно? – Не дожидаясь ответа, он взял чистую кружку, подставил ее под сверкающий металлический краник и повернул ручку. Темное, пенящееся пиво стало быстро заполнять емкость.

– Как дела? – без видимого интереса спросил Шедьяков, жадно глядя на свежее пивко и мечтая только об одном – как можно быстрее окунуть в него пересохшие от жажды губы. – Смотрю, посетителей сегодня не густо?

– Да так себе, – пожал плечами бармен. – Завтра будет больше. На заводе зарплату за три месяца дают, – парень кивнул куда-то за спину. – Мужики гулять будут.

– Заслужили, – степенно заметил прапорщик, беря первую протянутую барменом кружку и сдерживая себя, для солидности дожидаясь, пока наполнится вторая. – А что, рыбы нет? – бросив мимолетный взгляд на витрину с закусками, вскинул брови Шедьяков.

– Для вас найдется, – дружески подмигнул бармен, доставая из-под стойки тарелку с ломтиками чуть обветренной, но еще ароматно пахнущей скумбрии холодного копчения. – Когда заканчивается, мы оставляем несколько порций для завсегдатаев.

– Это пра-льно! – облегченно вздохнув, бросил вертухай. – Получите!

Выложив перед барменом пятнадцать рублей, Шедьяков убрал пухлый от полученных отпускных бумажник во внутренний карман пиджака.

Одной ручищей подхватывая тарелку с рыбой, а второй сгребая со стойки две пол-литровые кружки с пивом, он направился в дальний угол зала, за свободный столик возле светящегося аквариума с плавающими в нем окуньками, плотвичками и прочей мелкой речной рыбкой. Хозяин бара, об этом знали многие клиенты, был страстным поклонником рыбной ловли и регулярно менял обитателей аквариума – одних отправляя на кухню, в кастрюлю для просолки, а других помещая в стеклянную тюрьму.

«И здесь – тоже зона! – с ухмылкой подумал прапорщик, присаживаясь на жесткий пластиковый стул и закуривая „Беломор“. – Это же надо!.. Камера смертников, бля! Абзац, полосатые, доплавались!»

Сделав несколько глубоких затяжек, Шедьяков положил папиросу на край глиняной пепельницы, поднял кружку, выпустил изо рта дым и с трепетным наслаждением прилип губами к кружке с пивом. Большими глотками высосав ее до дна, он поставил пустую емкость на стол, тыльной стороной ладони вытер влажные от пены губы и довольно откинулся на спинку, дымя «Беломором» и лениво разглядывая посетителей бара.

Четверо коротко стриженных подростков лет семнадцати, о чем-то оживленно спорящих и машущих друг у друга перед дебильными рожами козьей рас-пальцовочкой; двое пожилых опрятных дедков с бородками; мужчина солидного вида в костюме, разговаривающий по мобильному телефону; поп в рясе, видимо, из соседней занюханной церквушки, некогда бывшей и цветочным ларьком, и платным кооперативным туалетом. Еще человека три с печатью пьянства на опухших лицах, лакающих дешевое «жигулевское» с кислыми отсутствующими физиономиями…

В общем, ничего примечательного. Тишина и покой. Хорошо, когда никто не горлопанит, не бьет кружки о стену и не выясняет отношения при помощи кулаков за соседним столиком. Можно нормально выпить пивка, расслабиться, подумать о предстоящем отпуске – первом за последние три года… Благодать!

Докурив папиросу и съев пару ломтиков жирной, но слегка пересоленной скумбрии, Шедьяков потянулся за второй кружкой, рассеянно размышляя: а не выпить ли сегодня еще парочку сверх нормы? Но тут его внимание привлекла высокая симпатичная девица в темных очках, спустившаяся в бар и в нерешительности остановившаяся возле входа.

Наверное, ошиблась адресом красотка, подумал прапор, с интересом разглядывая стройную фигурку с аппетитно выпирающей грудью. Девица была одета в облегающий желтый сарафан, приобретенный явно не на Троицком рынке, а в дорогом модном салоне. Захотела кофейку попить, а тут – угрюмые мужики лакают пиво из толстых стеклянных кружек! Облом-с! А ведь, черт побери, какая куколка… Такую бы пропустить под пивко, со всей тщательностью помяв и так и эдак!.. Э-эх…

Печально вздохнув, Шедьяков отогнал проникшие в голову крамольные мысли.

Куда ему, с его похожей на лунную поверхность, изъеденной оспой вертухайской фотографией и зарплатой в неполную сотню «зеленых», мечтать о такой крале! У нее небось увешанные золотыми цепями кобели штабелями в ногах валяются и ночуют под окнами, как мартовские коты, прямо в своих бронированных «мерседесах» с подогревом, кондиционером и персональным сортиром!

Сволочи! Хапуги! Твари! Сгноить бы их всех в СИЗО вместе с малиновыми пиджаками, чтобы простых рабочих людей своим сытым похрюкиванием до белого каления не доводили! Ничего, придет время, доберемся еще до всех этих буржуев…

Отхлебнув глоток, прапорщик все же не спускал глаз с девицы, которая, оглядевшись и, видимо, решив, что забегаловка хоть и не высшей категории, но далеко не гадюшник, направилась к стойке и о чем-то заговорила с барменом.

Ага, заказывает кофе с бальзамом! И «мартини». Точно, денежки водятся. У таких, длинноногих и грудастых на шпильках, они водятся всегда, вне зависимости от кризисов, катаклизмов, реформ и революций. А почему? А потому что зарабатывают они их не головой, а… известно чем. Лярвы!

Оторвав взгляд от недоступной даже во сне красотки, Шедьяков сосредоточился на прикуривании новой папиросы. Проклятые спички ни в какую не хотят зажигаться, будь они неладны. Может, отсырели где?

– Извините пожалуйста, у вас не занято? – вдруг послышалось совсем рядом.

Кай

Завладев тесной, пропахшей потом и мазутом робой, Вася бодро зашагал к трассе, в надежде на попутке добраться до города.

Главарь преступной группировки Влад Кайманов по прозвищу Кай – высокий статный парень тридцати лет, с гладко выбритым красивым лицом, был вне себя от ярости. Он нервно курил одну сигарету за другой, наполняя пепельницу своего стоящего на набережной Невы возле Зимнего дворца полноприводного красного «субару» и размышляя над только что полученным сообщением от чудом уцелевшего в новосельцевской мясорубке боевика.

Итак, упрятанный с его подачи в СИЗО Алтаец сумел-таки прознать об измене, с большим шумом и кровью вырваться на свободу, завалив четырех ментов и сдавшего его братишку Фрола. А потом, совершенно непонятным образом прознав про ограбление ювелирного в Гатчине, вычислил лучшую бригаду и, замочив всех, включая подвернувшихся под раздачу шлюх, завладел драгоценностями на огромную сумму! По весьма приблизительным прикидкам, в «дипломате» находилось побрякушек на сто пятьдесят тысяч баксов!

Но не это главное, хотя потерянных денег, конечно, очень жаль… Главное в том, что узнавший правду Алтаец объявил его группировке беспощадную войну до полного уничтожения. Теперь он не успокоится до тех пор, пока сперва не возьмет под свой контроль большую часть коммерческих точек, отстегивающих бабки Владу, попутно отстреливая его быков. А потом примется лично за него и не остановится, пока собственными глазами не увидит валяющийся с простреленной башкой, холодный, обезображенный труп Кая!

А вот это уже серьезно… И пока бородатые толстобрюхие попы еще не бормочут над его загримированным бренным телом, возлежащим в модном лакированном гробу с медными ручками, отходную молитву, нужно немедленно предпринимать ответные шаги! Необходимо уже завтра-послезавтра активными контрмерами сломать набирающий силу кровавый кураж Алтайца и тем самым выиграть время для взвешенных, продуманных действий по всему фронту…

Вот только как это сделать?! Чтобы до него, козла вонючего, сразу дошло – на крутых пацанах папы Кая крест ставить еще рановато, а вот опасаться каждую секунду выстрела в лобешник – как раз пора!

По мнению Васьки, кто-то из угодивших в западню боевиков, нагадив в штаны от страха, сообщил о местонахождении кейса с добычей. Но Алтайцу кроме дорогих побрякушек нужен он, Кай. Значит, этот гад спросил и о месте передачи золота, а ему, разумеется, ответили… Попробуй тут не расколись, когда прямо перед рожей стоит ухмыляющийся громила с автоматом!

Сейчас Алтаец уверен, что свидетелей расстрела не осталось, а значит, курьер, как и планировалось ранее, будет ждать завтра в половине первого в кафе «Пилигрим» на Садовой, чтобы забрать добычу из ювелирного. Благодаря же шустрому Васе, сумевшему избежать расправы и поведать о бойне в Новосельцеве, Кай теперь знает – к назначенному часу в пропахшем марихуаной наркоманском гадюшнике на Садовой будет засада.

Курьера, пришедшего за золотом, повяжут братки Алтайца и поволокут на расколку. А когда бедолага расскажет все, что ему известно о местонахождении босса, образуется еще один жмурик.

При любом раскладе участь курьера предрешена. И этим надо воспользоваться!

За кейсом должен был идти Лом, но подставлять ценного, преданного бойца под верную смерть – тухлое дело, недостойное авторитета. К тому же у Лома такой характер, что легче заставить мумию Тутанхамона написать мемуары о Древнем Египте, чем выбить из этого бывшего боксера с пудовыми кулаками и гладким мозгом нечто действительно ценное.

Значит, на роль смертника-стукача нужен кто-то другой. Тот, кто четко выполнит свою «работу» и кем совершенно не жаль пожертвовать ради сокрушения Алтайца…

Внезапно прокуренную тишину автомобильного салона «субару» нарушила мелодичная трель сотового телефона, закрепленного возле светящегося матовым зеленым светом щитка приборов. Кай машинально напрягся. Кто бы это мог быть? Из убитых на даче боевиков новый номер «трубы», который, по обыкновению, регулярно обновлялся раз в месяц, не знал никто. Только пейджер, а по нему клиента не «пробьешь». Тех же пацанов и лялек, кто знает номер мобильника, можно сосчитать по пальцам одной руки…

Вынув маленькую, мигающую кнопками трубочку из держателя, Кай включил связь и молча ждал, пока звонящий назовет себя первым.

Это была еще одна, заведенная со дня организации группировки, мера предосторожности. О ней были извещены только свои, так что чужие звонки вычислялись мгновенно…

Ворон

Миновав арку, они перейти на противоположную сторону дороги, к чугунному парапету медленно текущего внизу старого канала.

– В общем так, Диана, – как можно доходчивей и непреклонней сказал Ворон.

– Как ты понимаешь, если я здесь и разговариваю с тобой, значит, у меня есть свой резон не давать делу Германа официального хода…

Говоря это, он не лгал – дарить результаты своих поисков погрязшей в коррупции и отмазках милиции смысла никакого не было.

– Это также означает и другое – я полностью в курсе ваших планов относительно скорого отбытия в Европу. Могу даже, если хочешь, назвать город, а значит, сие мероприятие уже заранее обречено на провал. Стоит мне только приказать – и ни один таможенник, ни один пограничник на всей протяженности российской границы не пропустит вас дальше чем комната предварительного задержания аэропорта, вокзала или автомобильного пропускного пункта… А потом прибудет группа плечистых ребят с автоматами, наденет на вас браслетики, пинками и подзатыльниками погрузит в «козла», и начнется самая что ни на есть веселая жизнь…

– Короче! – Танцовщица изобразила подобие вымученного стона. – Не надо мне промывать мозги, майор, я не дура какая-нибудь. Все уже давно поняла!

– Вряд ли, – категорически не согласился Ворон. – Во всяком случае, не до конца. У меня есть запись твоего телефонного разговора с любовничком, из которого следует, что ты, солнце ясное, находилась в курсе мошеннических намерений фонда «Наследие» и, зная о том, не сообщила о готовящемся преступлении в компетентные органы. А это уже соучастие чистой воды. Причем доказанное неопровержимой уликой и свидетельскими показаниями. Хочешь узнать, какой срок обламывается по статье за соучастие в мошенничестве?

– Ну что за дешевые прихваты! – скривила губки Диана. – Говори прямо, что хочешь за услугу?! Денег? Сколько?!

– Плюс дача взятки должностному лицу при выполнении им своих служебных обязанностей, – как ни в чем не бывало продолжал давить Ворон. – Еще года два-три дополнительно как минимум. Итого уже восемь. Жаль тратить жизнь зазря, правда, Диана?

– Утомляешь, майор, не в театре, – злобно прошипела порнодива, останавливаясь. – Слушай, перестань лепить мне горбатого, ладно? Если бы у тебя был резон сразу же отвезти меня в контору, то мы бы здесь сейчас не прогуливались, как кошачья парочка по крыше! В общем, или ты переходишь к главному, или я пошла домой, понятно?! Долдон…

– Я же тебе говорил, девочка, ты не всасываешь смысл происходящего, – щурясь от попавшего в глаза сигаретного дыма, бросил Ворон. – Неужели ты до сих пор так и не сообразила, что если наша доверительная беседа не закончится так, как этого хочу я, то домой ты уже не попадешь?

Ворон, достав из кармана мобильный телефон, закусил сигаретный фильтр зубами и принялся не спеша давить указательным пальцем в кожаной перчатке на светящиеся зеленые кнопки. Набрав номер, приложил телефон к уху и резко, показывая откровенное недовольство происходящим, выплюнул окурок в воду канала.

Сейчас она должна сломаться. Или он ни черта не понимает в психологии преступников, находящихся перед очевидным для любого нормального человека выбором. Впрочем, попадаются и исключения.

– Ладно, я погорячилась! Ай эм сори, майор! – после томительного молчания и лихорадочных напряженных размышлений примирительно подняла обе руки танцовщица. Подавленно улыбнувшись, она первой двинулась вперед по дорожке вдоль канала. – Твоя взяла, сдаюсь. Свобода бесценна, в отличие от всего золота мира, – это сказал, кажется, еще Сократ. Что от меня требуется, чтобы мы разошлись по-хорошему и больше никогда не встречались, а?

Старший прапорщик Шедьяков

– Извините, пожалуйста, у вас не занято? вдруг послышалось совсем рядом.

Вздрогнув, как от утреннего звона будильника, прапорщик поднял голову и посмотрел на стоящую рядом с его столиком и приветливо улыбающуюся девушку в черных очках. Прямо в нос, перебив витающий вокруг горький запах дешевого табака, ударил тонкий аромат дорогих французских духов.

На какое-то мгновение у обалдевшего от неожиданности Шедьякова пропал дар речи и закружилась голова. Он с трудом взял себя в руки, растянул в сторону непослушные толстые губы и неуверенно пожал плечами:

– Ну… вроде нет… – и зашипел от обжегшей пальцы спички, которая сгорела в его руке.

– Здесь так симпатично, у аквариума с рыбками! – нежно пропела девушка, поставив на столик чашку-наперсток с дымящимся кофе «эспрессо» и высокий тонкий бокал с мартини. – Всегда мечтала завести рыбок!

Я вам действительно не помешала? Может, вы хотели побыть в одиночестве, такое случается…

– Нет! Что вы! Очень рад! – засуетился, торопливо отодвигая с центра стола пепельницу и пустую пивную кружку, растерявшийся вертухай. – Просто я не думал… Кругом столько свободного места… – сказал он и тут же пожалел об этом. А вдруг правда пересядет?

– О, здесь все зависит от человека! – тихо рассмеялась девушка. – Я, например, терпеть не могу одиночества! Даже когда прихожу домой, то сразу включаю свет во всех четырех комнатах, музыку и телевизор. – Она несколько смущенно и кокетливо поджала ярко накрашенные красной помадой губки-бантики. – Просто среди посетителей я не нашла более приятного на вид человека, чем вы, поэтому и решила сесть за ваш столик…

– А как же тот господин с мобильным телефоном?! – с иронией спросил распираемый от радости вертухай. – По-моему, вполне приличный мужчина. Разве нет?

– Фи, – наморщила носик девушка и снова улыбнулась. – Бизнесмены – все такие зануды! Только и разговаривают о своих проклятых акциях, процентах, контрактах и налогах! Ску-ко-ти-ща, скажу я вам по секрету. Тихий ужас. Другое дело – вы…

– Что – я? – с любопытством спросил Шедьяков. – Откуда вы знаете, чем я занимаюсь? Может, я тоже… этот… как его, черт… брокер!

– Ну уж нет! – снова весело рассмеялась, качая головой, красотка в черных очках. – Вы совсем не похожи на брокера. Скорее на охранника. Широкие плечи, крепкие руки, мужественное лицо, волевой подбородок. Как правило, именно такие мужчины выбирают профессию, связанную с силой. Может, вы офицер?! – словно озаренная внезапной мыслью, предположила девушка, подавшись вперед и невольно подставив взгляду собеседника едва не вываливающиеся из сарафана загорелые груди, способные нокаутировать любого мужика. – Спецназовец, ага?!

– Ну… – вконец растерялся прапорщик от обрушившихся на него с такой детской простотой комплиментов. – Почти… В общем, вы правы. Я действительно имею самое прямое отношение к силе. Но, – Шедьяков поднял указательный палец и с видом шпиона приложил его к губам, – об этом больше ни слова, договорились?

Военная тайна!

– Обожаю всякие тайны! – заерзала на стуле красавица.

Сняв с плеча маленькую бархатную сумочку, девушка достала из нее пачку тонких ментоловых сигарет «Вог» и положила на стол вместе с маленькой золотой зажигалкой. Достала сигарету, зажала между пальцами и, вопросительно посмотрев Шедьякову прямо в глаза, подождала, пока дуболом-прапор сообразит дать ей прикурить.

– А вот у меня профессия совсем неинтересная, – вздохнула, выпустив колечко дыма, девушка. – Я – единственная и любимая доченька папы-банкира.

Целыми днями мучаюсь от безделья, не зная, чем себя занять! Массажные салоны, солярии, бутики, презентации – все это так осточертело, что хоть вой! И окружение… Животные! С ними не о чем поговорить! Тряпки, машины, баксы, курорты, побрякушки – вот и все! Такая у меня кошмарная жизнь. Представляете?!

– Да уж, – стараясь не смотреть на очаровательную собеседницу, усмехнулся Шедьяков. – Сущий ад!

– Иногда так не хватает общения с настоящим, уверенным в себе мужчиной, сильным, открытым и не замороченным мыслями типа – а не охмурить ли мне эту богатенькую красотку, тихой сапой набившись в зятья папику-банкиру? Что вы улыбаетесь? Знаете, сколько мужиков из моего окружения ложатся спать и просыпаются только с этой единственной мыслью?! Десятки! А может, и больше, я не считала… Альфонсы! Ненавижу их всех! – обиженным тоном выпалила девушка, тяжело вздыхая.

Шедьякову показалось, что сейчас ее облегающий желтый сарафан разорвется под давлением двух высоких упругих вершинок, так четко очерченных тонкой эластичной тканью. Где-то между его ног стремительно просыпалось неукротимое, наливающееся силой буквально за считанные секунды мужское желание. В разгоряченную голову лезли сумасбродные мысли. Блестящими глазами разглядывая сидящую напротив него чудовищно сексуальную девицу, ни с того ни с сего вдруг заведшую разговоры о «настоящем мужике», Шедьяков лихорадочно взвешивал свои шансы.

А если действительно выгорит?! От такой смелой и безумной, в его жалком плебейском положении, мысли становилось совсем жарко. На лбу и над верхней губой вертухая выступили маленькие капли.

Пора было срочно охладиться, и Шедьяков с жадностью приложился к запотевшей кружке с пивом. У-ух, кайф! Пиво – настоящий напиток богов! Еще бы раков, как когда-то в юности…

– Неужели папа отпускает вас на прогулки без телохранителей? – прихлебывая пиво, поинтересовался Николай. – А как же киднепперы, бандиты и прочая сволочь?

Вдруг похитят?!

– Вообще-то, если по правде, телохранитель действительно есть, – немного подумав, ответила девушка. – Но с ним нечего даже думать о том, чтобы заглянуть в простой народный подвальчик, вроде этого чудесного бара с рыбками! Сразу, сволочь, начнет звонить папочке и докладывать, представляете?! Так что сегодня я его кинула: договорилась с заведующей, моей подругой, и убежала из магазина «Монтана» через служебный вход, села в тачку и тю-тю! Правда, я молодец?!

– Просто слов нет, – развел руками осоловевший от избытка эмоций Шедьяков.

– И не страшно? Одной-то… Люди ведь всякие встречаются…

– Ну, поэтому я и села за один столик с вами, а не вон с тем сутулым оборванцем в рваных кедах! – залилось звонким смехом непослушное банкирское чадо. – Кстати, что мы все на «вы» да на «вы»?! Меня, например, Элеонорой зовут. Можно просто – Эля. А тебя, офицер?

– Николай, – слегка опустив подбородок, представился вертухай. – Можно просто – Коля!

– А не выпить ли нам с тобой еще по бокальчику, а, Колян?! – с ходу предложила девушка, хитро прищурившись. – Знаешь, целую неделю не надиралась, а так хочется, аж жуть! Ты как сегодня, не торопишься?

– Ну-у… – вспомнив о дожидающейся его дома супруге и ее бигуди, неуверенно протянул Шедьяков. – В общем, на сегодня у меня никаких дел. Я вот уже целый час с гаком как в отпуске! Двадцать четыре рабочих дня!

– Слушай, так это просто замечательно! – приглушенным шепотом воскликнула Элеонора, оглядываясь по сторонам, как будто опасаясь, что рядом могут притаиться нанятые папочкой для слежки за хитрой, непоседливой дочуркой частные детективы. – Тогда, может, ты сходишь и возьмешь для меня еще мартини? И мороженое, если есть, а?!

– Конечно, о чем речь! – расплылся в счастливой улыбке прапорщик и, подхватив пустые кружки из-под пива, поспешил к стойке.

Вернувшись через минуту, он поставил перед девушкой бокал с мартини и шоколадку с орехами на блюдце, а перед собой – коктейль под названием «отвертка», в котором водочка составляла добрую половину.

– Бармен сказал, что вообще-то у них мороженого нет, но специально по моему заказу через пять минут будет настоящее «ассорти с вареньем», – переводя дыхание, с гордостью сообщил Шедьяков. – Ну как, подходит такой вариант?

– Колян, ты – прелесть… – пронзив вертухая многозначительным взглядом, с грудным придыханием произнесла Эля, положив на его мозолистую, со сбитыми костяшками, руку свою маленькую, теплую и влажную ладошку с безупречным маникюром. – Знаешь, я уже решила – похищаю тебя до завтрашнего утра! Ты, надеюсь, не против?..

От этих слов Шедьяков едва не поперхнулся куском шоколада, который застрял у вертухая прямо в горле.

– А… куда мы поедем? Я имею в виду…

– Если не возражаешь, то ко мне, – игриво облизав верхнюю губу кончиком розового язычка, предложила банкирская дочка. – Я живу на Каменноостровском проспекте, одна. Никуда заходить не надо – у меня, как в Греции, все есть.

Кстати, мой джип «чероки» стоит прямо напротив входа, – окончательно добила Шедьякова темноволосая бестия в солнечных очках и тихо промурлыкала что-то неопределенно-сексуальное.

– Сразу после мороженого?! – нетерпеливо уточнил прапорщик, ощущая, как натянувшиеся в районе паха брюки буквально трещат по швам от распрямившегося в его «семейных» трусах в горошек грозного мужского орудия.

– Сразу, – покорно опустила веки с длинными ресницами смазливая девчонка в сарафане и вытащила из пачки новую сигарету.

Оранжевое пламя вспыхнувшей в руке вертухая бензиновой зажигалки двумя дьявольскими огоньками отразилось в ее больших карих глазах…

Кай

Кай включил связь и молча ждал, пока говорящий назовет себя первым. Это была мера предосторожности, заведенная еще со дня организации группировки.

– Алло, Владик?! – весело донеслось из трубки. Голос, принадлежащий женщине, был таким чистым и близким, словно она сидела рядом, на соседнем сиденье. – Это я, Жанетта! Куда ты пропал, милый?! Не звонишь, не приезжаешь! Я уже стала волноваться!..

Кай, узнав голос одной из своих любовниц, которых он по очереди навещал время от времени, расплылся в улыбке, моментально поняв, что все его тягостные размышления закончились одновременно с этим звонком! Вот кто станет курьером-приманкой для Алтайца! Лучшего варианта не найти во всем Питере!

Жанка, стюардесса международных авиалиний, работающая в авиакомпании «Трансаэро» на маршрутах Санкт-Петербург – Нью-Йорк и Санкт-Петербург – Берлин, была чрезвычайно сексуально озабоченной девицей. Они познакомились в самолете, когда прошлым летом Владислав летал в гости к своему корешку – тоже бывшему рижскому омоновцу – в Германию.

Неделю спустя они с Жанкой снова встретились на борту того же самого «Ил-62», возвращавшегося назад, в город на Неве, и Влад оттрахал ее прямо в воздухе, на высоте десяти тысяч метров, поставив раком в тесном туалете лайнера.

С тех пор они с Жанной встречались раз или два в месяц, в основном у нее на квартире, чем немало беспокоили соседей-пенсионеров за стенкой, начинавших после вступления стюардессы в завершающую стадию очередного оргазма громко стучать по батарее чем-то тяжелым, призывая к порядку.

«Жанка – дура! – радостно размышлял Кай, перекладывая телефон в другую руку. – Она в рот мне смотрит и готова на все! Ну, держись. Алтаец!»

– Привет, крошка, – нарочито бодрым тоном ответил стюардессе Кай. – Извини, совсем замотался! Дела не ждут, и свободные деньги находят своего хозяина очень быстро, если ты не знаешь, как их забрать себе. Я как раз сегодня собирался тебе звонить, а тут вдруг ты сама объявилась!

– Врешь ведь, признайся, негодник?! – капризно протянула Жанна, сексуально дыша в трубку. – Забыл меня совсем! А помнишь, что ты говорил в последний раз, помнишь?! Или уже нет?..

– Как можно, – веско заявил Кайманов. – Помню каждую букву. И готов подписаться… Слушай, а у меня для тебя сюрприз!

– Да?! А какой?! Колечко с бриллиантиком?!

– Лучше, гораздо лучше! – старался казаться загадочным Кай. – Ты даже представить себе не можешь! Когда узнаешь – лопнешь от кайфа, обещаю! – Он вдруг ясно представил себе ту сексуальную обработку, которой наверняка подвергнут глупенькую нимфоманку головорезы Алтайца, и ухмыльнулся невольно получившемуся каламбуру. – Только для начала я хотел попросить тебя об одной маленькой услуге… Сущий пустяк, но я буду так занят, что совершенно не успеваю…

– Для тебя, котик, все, что угодно! – с готовностью бросила Жанна. – А что я должна сделать? Подписать заявление в загс? Ха-ха!..

– Ну, об этом мы с тобой как-нибудь позже поговорим, – напускал дыма Владислав. – А пока от тебя требуется всего лишь быть завтра днем в половине первого в кафе «Пилигрим» на Садовой и сидеть возле бара, на крайнем стульчике, у автомата для игры в покер. Встретишь там человечка, который передаст для меня очень нужные документы из налогового управления в маленьком черном чемоданчике, и можешь быть свободна. А вечерком, часиков в девять, я уже вернусь из Бокситогорска и буду ждать тебя в машине у Спаса-на-Крови, напротив ресторана «Санкт-Петербург». Рванем в какой-нибудь мотель, поближе к заливу, волнам и чайкам, и устроим там ночь безумной любви! Ну как, договорились, красавица?

– Значит, в половине первого? – покорно переспросила стюардесса.

– Да, только не опаздывай, гонец ждать не будет.

– А как я его узнаю?

– Он сам к тебе подойдет и спросит: не я ли прислал? Ответишь, мол, да.

Возьмешь кейс, закажешь прямо из бара такси и поедешь домой. Кстати, на встречу документы можешь не брать, не горит. Потом заберу, когда назад в Питер вернемся. 0'кей, крошка? Не перепутаешь? Смотри, я на тебя надеюсь!

– Значит, договорились! – замурлыкала Жанна. – В девять, возле собора! С цветами и сюрпризом!

– Непременно. А сейчас, извини, я должен отвалить. Надо получить должок с одного нехорошего человека. В общем, до завтра…

– Целую, котик! – бросила на прощание стюардесса и связь оборвалась, уступив место прерывистым гудкам.

– Вот и славненько, вот и поиграем… Алтаец! – вставляя мобильник в зажим на щитке приборов, торжествовал бывший спецназовец. – Говорила же тебе мама – не буди лихо, пока оно тихо… А ты не послушал, решил стать самым крутым! Но не на того наехал, падло… Завтра ты это поймешь, но будет уже слишком поздно…

Немного подумав и выкурив в тишине сигарету, Кай снова взялся за телефон.

– Амбал? Это Кай… Слушай, есть для тебя одно дело. Сейчас я приеду, оставлю свою тачку у тебя в гараже. Завтра, в восемь тридцать вечера, пригонишь ее к Спасскому собору, поставишь на углу, со стороны ресторана «Санкт-Петербург», и будешь ждать меня. Оружие брать не обязательно… Потом скажу, куда поедем… Твоя задача – выполнять, врубился? Хорошо, жди… И сильно там не надирайся, а то я слышу, уже язык еле шевелится… Чтобы завтра был в форме! Все!

Нажав на сброс, бывший омоновец снова набрав номер.

– Привет, Гена, это я… Все нормально, да… Значит, распоряжения будут такие – доставай наш арсенал, тот, что в зеленом ящике, пару гранат и «кипарис», можно даже без глушака. Будешь нужен мне лично. Завтра, похоже, придется немного пошуметь в самом центре города. Готов?.. Ладно, утром позвоню… Пока…

Опустив стекло на дверце, Кай полной грудью вдохнул ворвавшийся в прокуренный салон автомобиля прохладный свежий воздух с Невы, долгим задумчивым взглядом проводил проехавшую мимо по набережной машину «скорой помощи» с включенной мигалкой на крыше и, повернув ключ в замке зажигания, завел мотор.

«Вряд ли Алтаец, которого ищет вся мусорня города, лично приедет на место встречи со стюардессой, – думал он. – Хотя, зная его натуру, вполне можно предположить и такой вариант. Увидеть смерть врага собственными глазами – это дорогого стоит! Может, и рискнет… Тогда было бы вообще все просто, как три копейки! Ну, а если к Спасу подвалят лишь посланные им на ликвидацию тупоголовые быки, мы тоже внакладе не останемся и за пацанов должок возвернем».

Капитан Логинов

– В отношении нигерийца принято, решение о прекращении всех оперативных мероприятий, – сказал Корнач. – Это приказ из первопрестольной…

Известие о поступившем из самой Москвы распоряжении прекратить разработку черномазого наркодельца Лероя, как и предполагал Логинов, произвело в УБНОНе ни с чем не сравнимый эффект.

Мужики, так долго пытающиеся изобличить проклятого нигерийца в торговле наркотой, плевались от злости и возмущения, поливая столичных генералов крепкими словами, сложенными в длинные тирады.

Всем без исключения было ясно: несмотря на полуофициальную мотивировку, связанную с родством Лероя с нигерийским монархом, отдать такое распоряжение мог лишь тот, кто лично имел гешефт с питерской торговли героином и «коксом».

Круг окончательно замкнулся – все знали правду, но были лишены возможности доказать ее де-юре. Потому что нельзя, и точка.

– Херня! Все равно мы что-нибудь придумаем! – разлив по стаканам оставшуюся водку, махнул рукой Валера Дреев, ставший после ухода Логинова начальником отдела. – Я этому черножопому Устрою райскую жизнь под пальмами! Я его сделаю, как последнего лоха, он у меня еще будет ботинки целовать, поливая их горячими шоколадными слезами! – распалялся, стуча по столу и грозя крепко! сжатым кулаком неуловимому наркодельцу, взмыленный и растрепанный капитан. – Давай выпьем, старик!.. Пошли все… сам знаешь куда!

– Давай, благословясь, – поддержал Логинов, опрокидывая содержимое стакана и закусывая маринованным шампиньоном из банки. – Конечно, достанешь, куда ты денешься. Главное поймать его на такой крючок, с которого он уже так просто не слезет. Если факт налицо, даже приказом из столицы дело не замнешь. Хотя, скорее всего, тоже лажу какую-нибудь придумают, но это уже совсем другое дело, можно и побрыкаться… В любом случае, если в конце концов удастся этого козла посадить, считай, что не зря будешь получать свою будущую ментовскую пенсию.

Тут и звездочки на погоны посыплются, и благодарности от начальства, – подыгрывал Константин, зная характер и честолюбие Дреева.

– Знаешь, а я его возьму и подставлю самым примитивным образом! Затолкаю под сиденье «порша» пакет с «белым снегом», а за ближайшим углом уже будет ждать отряд СОБРа при полном параде! Стоять, руки на капот, кулаком в ухо, мордой в грязь и далее – по традиционной схеме… Просто и со вкусом, а?

Главное – закрыть, а там…

– Оно, конечно, можно и так, – пожал плечами Логинов, закуривая сигарету, – Только порошка в таком случае много надо, не меньше упаковки. Иначе Лерой запросто может заявить, что, дескать, в вашей стране употребление «дури» – дело сугубо добровольное и неподсудное, а то, что вы, грозные и страшные дяди в камуфляже, нашли его смехотворную заначку в два грамма, для прокурора и выеденкого яйца не стоит. И если нечто похожее в результате твоей подставы случится, тогда уж точно мало не покажется… Большие звезды, прикрывающие задницу Лероя, начнут метать громы и молнии в наших отцов-командиров, а те, будь спокоен, в свою очередь отыграются на тебе по полной программе.

– Значит, нужно раздобыть килограмм, – спокойно, с расстановкой сказал Дреев, не спуская с Кости блестящих то ли от водки, то ли от азарта серо-зеленых глаз. – И тогда он уже не отвертится. Потому как ни одному облеченному властью мудаку не придет в голову, что кто-то сильно шизанутый из УБНОНа может просто так взять и ради подставы «спалить» товара на двести кусков «зеленых»! Да и где бедным питерским ментам с башлями, равными оплате одного суточного дежурства американского копа, взять столько неучтенного порошка?!

– И где же ты, если не секрет, собираешься искать такую прорву героина? – недоверчиво улыбнулся Логинов.

– Надо подумать, – невозмутимо, словно речь шла о коробке «сникерсов», бросил Дреев. – Была бы цель, а способ мы обязательно найдем! Поскребем по сусекам, глядишь – чего и обнаружится!

– Дерзай! Если что, можешь всегда рассчитывать на мою дружескую поддержку!

А сейчас мне пора, надо еще немного поковыряться в бумагах, которые подсунул генерал.

– Ну что же, насчет Лероя – ловлю тебя на слове. Понадобишься – выдерну среди ночи прямо в трусах, понял? – Дреев крепко стиснул широкую жилистую ладонь друга.

– Яволь, герр офицер, натюрлихь, – бросил на прощание Костя, сделав соответствующее движение Рукой, за которое Корнач с его хрестоматийными понятиями о чести и родине наверняка не ограничился бы только устным порицанием.

Покинув отданное операм из УБНОНа тесное помещение, Логинов прошел по выстланному ковровом дорожкой коридору, свернул на лестницу и поднялся на этаж выше, где находился его персональный кабинет.

Зашел, запер дверь изнутри и, достав ключи, открыл вмонтированный в стену сейф.

Там, на полке, лежала объемистая папка с материалами по наемному убийце по прозвищу Ворон, которую сегодня утром передал ему генерал и с которой предстояло ознакомиться как можно более детально.

Ворон

Диана наконец сдалась:

– Ну и что от меня требуется, чтобы мы разошлись по-хорошему?

– Позвони Герману Иванько, – объявил Ворон, – и пригласи его на разговор со мной. Прямо сейчас. Больше ничего. Остальные условия примирения мы обсудим уже непосредственно с ним. Кстати, деньги со счета «Наследия» уже за бугром или еще здесь, в Питере?

– Все здесь, наличными, в банковском сейфе «Информбанка», – упавшим голосом призналась Диана. – Правда, штук пятнадцать-двадцать мы уже потратили, так, по мелочам… Все-то хоть не забирай, майор, будь человеком! Договорились?

– Я же русским языком сказал – финансовые вопросы тебя уже не касаются! – жестко напомнил Ворон, протягивая телефон танцовщице. – Скажи ему, что я не какой-нибудь дешевый выскочка, решивший погреть руки на шантаже, а кадровый офицер ФСБ. Но сдавать его прямо с места в карьер не собираюсь. Вообще не собираюсь, если он выкажет благоразумие…

И здесь Ворон снова не кривил душой. Просто не говорил всей правды.

– Хорошо, я попробую, – сказала танцовщица, беря телефон и наивно поворачиваясь спиной, чтобы он не смог запомнить номер Иванько.

Глупышка! Сразу видно, никогда не имела мобильник, не знает про память исходящих звонков и прочие возможности этой маленькой, чуть больше пачки сигарет, коричневой трубочки «под дерево».

– Привет, пупсик, это я, – дождавшись соединения, немного грустно произнесла Диана. – Слушай, здесь нарисовался один крутой мэн из КГБ и хочет с тобой переговорить. Думаю, на предмет «окна» на границе. – Мельком взглянув на Ворона и получив утвердительный кивок, порнозвезда чуть расслабилась и заговорила уже раскованней. – Нет, ничего страшного… Все в рамках приличия и вообще… Здесь расклад такой, что на всех границах нас пасут, как зайцев… А он все устроит… Откуда я знаю – сколько, это уже ваши проблемы!

Договаривайтесь!.. Да нет, прямо возле дома, в двух шагах от подъезда… Один, один!.. Хорошо, сейчас спрошу…

– Скажи ему, что мы будем ждать в моей машине, там, где она сейчас находится, – опередив уже повисший на губах Дианы вопрос о месте встречи с Иванько, сказал Ворон.

– В моем дворе, темная «восьмерка» под тополем, – бросила в телефон танцовщица. – Я тоже, да… Спускайся минут через десять.

Нажав сброс, Диана вернула мобильник «майору».

– Сейчас он выйдет, пошли?

– Пошли, – согласно кивнул Ворон, стараясь не показать легкого удивления.

Выходит, Иванько по крайней мере в том же самом доме. Что ж, это только упрощает дело. Во всех отношениях.

Вернувшись во двор, такой же пустынный, как и несколькими минутами ранее, они подошли к машине. Ворон неслышно снял с охраны одну из самых совершенных в мире сигнализаций (пятилетняя «восьмерка» представляла ценность, естественно, не из-за своей номинальной цены, а по причине имеющихся в ней специальных прибамбасов), открыл дверь справа, подождал, пока Диана опустится на сиденье, и, слегка смущенным голосом, сказал:

– Прошу извинить, но мне очень нужно уединиться на минутку-другую. Знаете ли… Старое ранение в живот не дает спокойно выпить бутылку «пепси»… Я сейчас вернусь, не волнуйтесь.

Захлопнув дверь и оставив обескураженную на миг порнодиву в одиночестве, он скрылся за толстым стволом тополя, в простенке между двумя кирпичными гаражами, неизвестно как затесавшимися в этот старинный, помнящий еще деревянные кареты и белые кудрявые парики двор в самом центре бывшей столицы Империи.

– Ссыкун проклятый! – презрительно фыркнула Диана, провожая взглядом крепкую фигуру вымогателя-«гэбэшника», так некстати появившегося на их с Герой бриллиантовой дороге в Монте-Карло. Теперь наверняка придется расстаться с приличной долей честно заработанного на кидке лохов капитала, а это – без малого два миллиона баксов. Жаль, но, видно, ничего не поделаешь! Придется делить добычу на троих. А как приятно и, главное, полезно было бы закатать этого гондона в дымящийся асфальт где-нибудь на Выборгском шоссе! Вот бы посмеялись напоследок над жадным хитрожопым уродом, в рот ему ноги!

…Выходящего из подъезда Иванько Ворон узнал сразу – мошенник был на редкость фотогеничен. И тут же отметил, что тот держит обе руки в боковых карманах широкой адидасовской куртки с капюшоном.

Осторожно прикрыв за собой тяжелую, с пружиной, дверь и спустившись с трех ступенек на асфальт, Иванько быстро оценил обстановку и слегка неуверенной походкой стал шаг за шагом приближаться к «восьмерке». Разглядеть ее пассажиров не представлялось возможным из-за тонированных до черноты стекол и еще не тронутых рассветом сумерек, окутавших пустынный двор.

А когда до машины оставалось всего каких-то два шага, вдруг произошло именно то, к чему был заранее готов спрятавшийся в простенке между гаражами Ворон…

Стюардесса Жанна

– Наша ночь с тобой еще впереди, – напускал дыма Кай. – А пока от тебя всего лишь требуется быть завтра днем в половине первого в кафе «Пилигрим» на Садовой и сидеть возле бара, у автомата для игры в покер.

За три минуты до половины первого стюардесса по имени Жанна зашла в кафе «Пилигрим», расположенное в квартале от станции метро «Сенная площадь».

Гордо вздернув курносый носик и привычно не удосужив вниманием посетителей мужского пола, как по команде «фас!» плотоядно обернувшихся в сторону ее стройных ножек, она белым лебедем проплыла к стойке бара. Томно опустилась на крайний справа стул, возле игрового автомата, купила пачку клубничной жевательной резинки «орбит» для детей и заказала «пепси-колу» со льдом.

Сидя спиной к столикам, Жанна не могла видеть, как невзрачного вида молодой парень в голубой спортивной куртке, в одиночестве сидящий в углу зала и лениво потягивающий янтарное разливное пиво, окинул ее цепким взглядом, достал из кармана мобильник и, набрав номер, тихо сказал всего несколько слов. После чего поднялся из-за столика, подошел к стойке, купил у бармена жетоны для автомата и, расположившись рядом с «курьером» на высоком изогнутом табурете с круглым мягким сиденьем, увлекся игрой в покер.

Спустя минуту к «Пилигриму» подъехали синие «жигули» шестой модели. Из машины вышел высокий русоволосый мужчина в очках, с умным «адвокатским» лицом, одетый в строгий костюм с белой сорочкой и галстуком и до блеска начищенные туфли с тупыми носами. В руке его был серый пластиковый «дипломат».

Зайдя в кафе, он сразу же отыскал взглядом Жанну и, присев на соседнее свободное место и заказав чашку кофе, рванул с места в карьер, со скромной улыбкой поинтересовавшись:

– Извините, вы, случайно, не от… нашего общего друга?

– Я?! – повернулась стюардесса в сторону незнакомца, вскинув ресницы и придирчиво сканируя его оценивающим женским взглядом. – У меня много друзей.

Кого именно вы имеете в виду?

– Владислава Александровича, – заморозив на лице хорошо поставленную улыбку, сообщил мужчина. – Фамилию, надеюсь, называть не обязательно?

– Так бы сразу и говорил! – фыркнула Жанна, назидательно прищурив глаза. – Ладно, давайте ваш чемоданчик… Впрочем, пусть лучше постоит внизу. Когда буду уходить – прихвачу. – Отхлебнув колы, она нетерпеливо посмотрела на гонца, не произведшего на нее должного впечатления, давая понять, что его нехитрая миссия завершена и он может благополучно убираться вон.

Тот не шевелился, продолжая безмятежно улыбаться.

– Что-нибудь не так? – лениво вздыхая, поинтересовалась Жанна, прикуривая сигарету и пододвигая к себе стоящую рядом на стойке стеклянную пепельницу.

– Нет, нет, все в порядке, – зашевелился гонец. – Я просто любуюсь вами.

Вы – такая красивая женщина, каких встречаешь далеко не каждый день. Если не секрет, кем вы приходитесь Владиславу?

– Я его дочь, – весело обронила Жанна. – Еще вопросы есть или можно считать нашу деловую встречу завершенной?

– Конечно, конечно! – извиняющимся тоном затараторил мужчина. – Извините, если сболтнул лишнего… Вообще-то я от чистого сердца.

– Ну разумеется, – не поворачиваясь, отбрила его стюардесса, стряхивая с сигареты пепел. – Всего хорошего, котик.

Не прекращая улыбаться, мужчина встал со стула, коротко попрощался и вышел на улицу, оставив чемоданчик у стойки бара.

Жанна раскрыла дамскую сумочку, извлекла из нее тонкую пачку перегнутых пополам сотенных бумажек и указательным пальцем подозвала бармена-парня в бабочке, смешивающего коктейль в серебристом шейкере.

– Зайчик, закажи мне, пожалуйста, такси! – положив на полированную коричневую стойку бумажку в сто рублей, мило шепнула стюардесса, стрельнув глазками. – Ты просто очаровашка…

– Ты тоже, – растянув губы, сказал бармен, быстрым движением смахивая купюру куда-то вниз. – Как жаль, что я… не являюсь поклонником девушек.

Сорри, крошка! Май хат другому отдана и буду век ему верна. Вот так!..

– Что ж, значит, не судьба, – пожав плечиками, вздохнула Жанна. – Голубок ты мой сизокрылый! Ладно, давай действуй, а то я уже опаздываю в парикмахерскую.

– Машина будет у входа через две минуты, – Добродушно сообщил бармен после короткого разговора с диспетчером, положив радиотелефон у зеркальной витрины с разноцветными бутылками. Некоторое время парень в бабочке пристально изучал Жанну, медленно отхлебывающую колу из высокого стакана, а потом наклонился ближе и, глядя прямо в глаза, прошептал:

– Ты мне нравишься. Так что, если понадобится «травка» или «снежок» какой, заходи. 0'кей, бэби?

– Договорились, подруга! – широким жестом отставляя пустой стакан, пробормотала стюардесса и достала из сумочки маленькую пудреницу с зеркальцем и помаду.

Легким прикосновением ладони поправив блестящие от лака волосы и наспех подкрасив губы, Жанна убрала косметику назад, спрыгнула со стула, подняла с пола оказавшийся на удивление тяжелым чемоданчик и, помахав бармену пальчиками, направилась к выходу.

Посетители мужского пола вновь вывернули шеи ей вслед.

Желтая «Волга», с колоритной эмблемой таксопарка «Конюшенная площадь» на передней пассажирской двери, уже стояла, заглушив мотор, прямо напротив входа в кафе. За рулем читал газету пожилой таксист.

Переложив увесистый «дипломат» из одной руки в другую, Жанна подошла к машине и взялась за никелированную ручку…

А потом была вынуждена резко вскрикнуть и испуганно обернуться, когда ей на плечо легла и тут же сильно сдавила ключицу чья-то тяжелая ладонь.

Кай

– Гена, завтра придется немного пошуметь в центре города. Доставай наш арсенал, – распорядился Влад.

Рекогносцировку на месте своей предстоящей «встречи с курьером» Влад Кайманов и его хранитель арсенала – уволенный в запас с подводной лодки «Акула» спецназовский морской офицер Гена Сидоров – провели еще ранним утром. Над практически пустынным центром Питера только вставало, освещая золотой шпиль Адмиралтейства первыми косыми лучами, прохладное оранжевое солнце.

Теоретик и искушенный практик диверсионных операций во всех частях света – Гена, внимательно осмотрев окрестные строения, расположенные в непосредственной близости от всемирно известного памятника архитектуры, выделил четыре возможные точки, которые подходили для засады и прицельной стрельбы. И, не теряя времени даром, стал в темпе отрабатывать каждый из вариантов.

В конце концов свой выбор офицер остановил на двух, предоставив самому Каю принять окончательное решение. Однако от комментариев, как и подобает профессионалу, не воздержался.

– С точки зрения обзорности и простреливаемости наиболее подходит окно лестничной площадки.

Но здесь могут возникнуть сложности с отходом – вдруг противник разместит где-нибудь поблизости группу зачистки на тот случай, если киллер «номер уно» не добьет жертву? – многозначительно взглянув на сосредоточенно молчащего Влада, предположил капитан. – Из этого подъезда можно выйти только в глухой двор, по единственной лестнице, а двор, в свою очередь, имеет только один выход – на улицу, в нескольких десятках метров от точки предположительного прицеливания…

– В общем, мышеловка! – перебивая, кивнул Кайманов. – Отпадает. Значит, предпочтителен вариант – пустая четырехкомнатная квартира на третьем этаже соседнего дома, в которой строители делают евроремонт. Так?

– Да, – согласился Сидоров. – Вряд ли рабочие станут колупаться до половины десятого вечера. Однако если выбираем вариант с квартирой, то придется вызвать специалиста по сейфам, – напомнил Гена. – Ремонт еще не завершен, но предусмотрительный хозяин уже позаботился об установке бронированной трехслойной двери с шумоизоляцией и двумя замками, причем один из них с секретом, ключ к которому сможет подобрать лишь опытный медвежатник.

Связываться с конторами по аварийному вскрытию замков не советую – они, как правило, не подписываются на явно криминальные заказы и начинают работать только тогда, когда заказчик сумеет доказать свое право на вскрытие объекта. Я понятно изъясняюсь?

– Вполне, – вздохнул, наморщив лоб, Владислав.

– Так что нам необходим настоящий мастер, профессионал, желательно из воровской среды. И чтобы не задавал лишних вопросов. Сделал – получил – отвалил! У меня таких связей нет, так что это твоя головная боль, – развел руками Сидоров. – Сможешь решить?

– Не знаю, – после долгой паузы покачал головой Кай. – Был у меня один знакомый, из старой гвардии, однажды, еще в мою бытность бойцом рижского ОМОНа, пересекались наши дорожки в одной занимательной истории… Но сейчас… – Владислав побарабанил пальцами по панели джипа и пожал плечами. – Ему тогда было уже конкретно за семьдесят. Так что, может, и помер старик давно, я не в курсе. Хотя профессионал был именитый, нечего сказать. Вор в законе – и этим все сказано. Всю свою жизнь громил сейфы. О нем в преступном мире легенды ходили.

– Как его погоняло? – оживился Гена. – Может, и я про него слышал, если такая знаменитость!

– Корнеич, – улыбнулся Владислав. – Сейчас модно документальные романы про уголовников издавать. Я не говорю про такую журналистскую жвачку, как «Бандитский Питер» или «Бандитская Москва», – там в новой версии излагаются уже опубликованные в разное время и в разных изданиях материалы. Речь про настоящие энциклопедии, написанные писателями, имеющими тесные связи с авторитетами старой формации. Так вот, в одной такой книжонке – кажется, она вышла в Одессе – про этого медвежатника есть целая глава…

– Ладно, это все лирика, – закуривая, точно подметил Сидоров. – У тебя выходы на старика есть или нет? Даже если он отошел от дел, могли остаться ученики. Я знаю, у воров-медвежатников такие вещи, как преемственность поколений, практикуются.

– Есть один телефончик, – на сей раз без раздумий ответил Кайманов. – Попробую!

– Иначе придется рисковать и устраивать засаду прямо в подъезде, в котором пятнадцать квартир и заблокирован чердак, – спокойно констатировал бывший морской диверсант и, расправив плечи и прижав ладонь ко рту, подавил затяжной зевок. – Возможны, так сказать, нежелательные варианты вроде особо любопытной бабули… После того как завалим этого засранца, сразу завалюсь спать! – вдруг безмятежно сообщил он, потягиваясь на высоком кожаном сиденье «ниссан-патрола», стоящего у пустынного тротуара, в квартале от Спаса-на-Крови.

– Твоими бы устами!.. – нервно отозвался Кайманов, после известия о побеге Алтайца и особенно после расстрела боевиков в Новосельцево постоянно чувствующий себя взвинченным.

Сунув руку во внутренний карман, Владислав достал из короткой кожаной куртки электронную записную книжку, долго торкал пальцем в кнопки, ища нужную запись, а потом взял сотовый телефон, набрал номер и стал терпеливо ждать, пока на том конце снимут трубку.

Старший прапорщик Шедьяков

– Кстати, мой джип «чероки» совсем рядом, – окончательно добила Шедьякова темноволосая бестия в солнечных очках.

Супруга старшего прапорщика Шедьякова, школьная учительница физики Виктория Васильевна, уже начинала беспокоиться долгому отсутствию мужа, который, если верить словам дежурного по СИЗО, уже более пяти часов назад покинул службу и на личной машине отправился домой. Но тут в дверь их малогабаритной двухкомнатной квартиры, расположенной на втором этаже пятиэтажного панельного дома, позвонили.

– Кто там? – разглядывая в дверной «глазок» стоящего на лестничной площадке незнакомого молодого человека лет шестнадцати с бритой головой и прижатой к животу коробкой, спросила Виктория Васильевна.

– Вам посылка, получите! – прогнусавил подросток и, не дожидаясь, пока дверь распахнется, положил коробку на пол и стал спускаться вниз.

Входная дверь подъезда хлопнула быстрее, чем женщина успела снять цепочку и отпереть два японских сейфовых замка, вмонтированных в бронированную дверь.

– Странно… – разглядывая заклеенную скотчем увесистую картонную коробку, наверху которой был каллиграфическим почерком выведен их домашний адрес и имя мужа, пробормотала учительница. – Даже расписаться не попросил… От кого бы это могло быть?! Алтайский край?! Кто же у нас там живет из родственников?!

Закрыв дверь на все запоры, вконец заинтригованная женщина отнесла посылку в комнату, поставила на стол, достала из серванта ножницы, разрезала несколько раз обмотанную вокруг коробки прозрачную липкую ленту и раскрыла.

Внутри, как оказалось, находился наполненный чем-то тяжелым полиэтиленовый пакет с изображением голой красотки в солнечных очках, возлежащей на махровом полотенце под зелеными кокосовыми пальмами на песчаном берегу голубого тропического океана.

– Срамота! – несгибаемо заявила неизвестно кому воспитанная в строгих понятиях Виктория Васильевна и, вытащив пакет из коробки, торопливо развернула, заглядывая внутрь.

Секунду спустя весь подъезд содрогнулся от истошных, нечеловеческих криков, доносящихся из квартиры на втором этаже. А когда ужасные вопли прекратились, соседи снизу услышали грохот падающего на пол бездыханного тела, от которого у них закачалась люстра и с потолка обвалился пласт старой штукатурки.

…На столе рядом с почтовой картонной коробкой лежала отрезанная голова старшего прапорщика Шедьякова с вылезшими из орбит остекленевшими глазами. Из ее приоткрытого в смертельном оскале кривозубого рта торчал сморщенный и посиневший член вертухая со свисающим с него ароматным розовым презервативом.

Ворон

Когда Иванько оказался от машины в двух шагах, произошло именно то, к чему был заранее готов спрятавшийся за гаражом Ворон.

Выхватив из кармана пистолет с глушителем, Герман дважды выстрелил в стекло со стороны водителя, а потом, метнувшись вперед, рванул на себя дверцу, даже не обратив внимания, что пули, не достигнув цели, отрикошетили от бронированного стекла и с визгом ушли в сторону.

И застыл, пораженный увиденным. На заднем сиденье, белая от ужаса, сидела и тихо вздрагивала испуганно выкатившая глазки красавица-стриптизерша Диана. А вероломно посягнувшего на их деньги спеца за рулем машины почему-то не оказалось…

В следующую секунду сильный удар в затылок лишил Иванько возможности окончательно осмыслить происшедшее, и со всех сторон его обволокла вязкая черная тишина…

– Подонок, грязный подонок! – плакала, растирая по лицу слезы, оскорбленная в самых лучших чувствах Диана. – Чтобы не делиться даже частью Денег, он хотел хладнокровно убить не только вас, но и меня!.. Скотина! Мразь!

Сволочь! Свинья!.. Ненавижу его!

– Присоединяюсь к предыдущему оратору, – миновав перекресток с моргающими на нем желтым огнем четырьмя светофорами, без каких-либо эмоций произнес Ворон.

– Очень часто деньги для людей важнее чужой жизни. И твой милый Иванько как раз из таких. Видишь, даже ствол модный с глушилкой себе на всякий случай приобрел…

– Может, Гера решил, что я с вашей помощью хочу его подставить и все забрать себе?! – немного успокоившись и покосившись на заднее сиденье «восьмерки», где лежал связанный по рукам и ногам, накрытый сверху курткой бизнесмен, предположила порнозвезда. – Такое ведь сплошь и рядом случается…

Три налетчика ограбили банк, а потом перестреляли друг друга из-за добычи…

– Всякое бывает, – уклончиво ответил Ворон. – Как ты себя чувствуешь, пришла в норму?

– Вроде, – неопределенно пожала плечами Диана. – Скажите, а вы действительно ходили… отлить или заранее предполагали, что он может выкинуть нечто подобное? – После неудавшегося двойного убийства и вероломного предательства любовника стриптизерша на свой лад выказывала «майору ФСБ» почтение и даже непроизвольно перешла на «вы».

– Я просто вышел, – не вдаваясь в детали, сухо бросил Ворон, притормаживая неподалеку от моста Лейтенанта Шмидта. – Ты знаешь, где этот подонок держит ключ от сейфа?

– Конечно, – не раздумывая кивнула Диана, но тут же насторожилась. – Слушай…те, майор Орлов… После того как Герман пытался вас завалить, вы вряд ли станете с ним вести деловые переговоры. Я в этом уверена! И что получается?.. Заберете все наши бабки себе, а нас, за ненадобностью, в частично разрозненном виде спустите в Неву?! В таком случае я больше не скажу ни слова, хоть режьте меня хоть убивайте! – решительно заявила дама и гордо отвернулась к стеклу.

– Где ключ от сейфа? – бесцветным голосом повторил Ворон, взяв стриптизершу за подбородок и аккуратно, чтобы не сломать хрупкую женскую шейку, снова повернул лицом к себе. – Послушай, девочка, не нужно усложнять себе жизнь. В конце концов я профессионал, и поверь – в любом случае расколю тебя в течение одной минуты. Но в таком случае придется сделать тебе больно, а этого, право слово, мне совсем не хочется. Что касается приобретенных мошенническим путем двух миллионов, то поясняю – из них ни ты, ни ублюдок Иванько при любом раскладе больше не получите ни бакса. Это я гарантирую. Вопрос лишь в следующем – отпустить тебя живую и невредимую на свободу или…

– А что будет с Герой? – не выдержав холодного, пронизывающего буквально насквозь взгляда «майора», Диана окончательно сдалась, на мгновение позабыв про неудавшееся убийство и снова заинтересовавшись дальнейшей судьбой Иванько. Тот, тихо постанывая, подавал первые признаки жизни после удара тяжелой рукояткой пистолета по затылку.

– Его ты больше не увидишь, – честно ответил Ворон. – Так же как и денег, которые я верну старикам.

– Как же, как же! – изменившись в лице, нервно рассмеялась темноволосая исполнительница зажигательных танцев. – Нашел дуру, так я тебе и поверила!

Ха-ха! Два лимона зеленых наликом!.. Хотя бы не пиздел, как проститутка Троцкий, дядя!

– Я не собираюсь тебе ничего доказывать – мне плевать, что ты думаешь, – усмехнулся Ворон. – Возможно, когда-нибудь ты и узнаешь правду, но уже не от меня. А сейчас мне нужен ключ от сейфа. Запомни, солнце ясное, это твой последний шанс избежать участи дружка и сразу же после того, как я смогу убедиться в правдивости твоих слов, отправиться домой.

– Да пропади ты пропадом, сволочь! – тихо прошипела Диана, пожирая Ворона яростным взглядом. – Ключ висит у него на шее, понятно?! – взорвалась она, переходя на визгливый крик. – Подавись им, засунь себе в задницу, сожри – делай все, что хочешь, а меня, гад, оставь в покое навсегда!

В течение целой минуты танцовщица поливала «майора» самыми последними словами, мало думая о последствиях такого опрометчивого шага, находясь в обычной женской истерике, как известно, не поддающейся никакой логике.

В порыве гнева она даже попыталась добраться покрытыми перламутровым лаком длинными ноготками до лица «Орлова», но хлесткая, дозированная пощечина быстро привела Диану в чувство, заметно охладив закипающую от обиды и беспомощности кровь.

– Знаешь, несмотря ни на что, я тебе верю, – подождав, пока словоизлияния красотки ослабнут, спокойно сказал Ворон, мельком взглянув на автомобильные часы. – «Информбанк» открывается в девять, так что, возможно, через каких-то пять часов ты уже будешь дома, в мягкой кроватке.

– Пош-шел ты! – огрызнулась Диана, снова отворачиваясь к окну. – Меценат херов!..

Ворон нажал скрытую кнопку у своего сиденья и, подавшись вправо, толкнул разблокированную дверь со стороны пассажира.

– Выходи. Можешь отправляться домой.

– Что?! – Обернувшись, танцовщица внимательно разглядывала исчерченное ужасным раздвоенным шрамом лицо усатого «гэбэшника», пытаясь определить, в чем заключается подвох. – Ты меня отпускаешь?.. А Герман?!

– Ты про того скота на заднем сиденье, который полчаса назад пытался тебя убить? – приподняв мастерски приклеенные фальшивые брови, спросил Ворон, презрительно кивнув на уже отчетливо мычащего и извивающегося под курткой Иванько.

– Прощай, майор, – немного подумав, сказала Диана. – Я уверена, что два миллиона баксов принесут тебе и твоей жене спокойную, обеспеченную старость в домике у озера! Чао!..

Звезда русского крутого стриптиза, взмахнув рукой, грациозно выпорхнула из машины, хлопнула дверью и, не оборачиваясь, медленно пошла, качая втиснутыми в черные лосины крутыми бедрами, вдоль реки к Зимнему дворцу.

Стюардесса Жанна

Жанна резко вскрикнула и испуганно обернулась, когда ей на плечо легла и тут же сильно сдавила ключицу чья-то тяжелая ладонь.

– Одну минутку, гражданочка! – Двое молодых милиционеров в форме и с автоматами стояли позади стюардессы на тротуаре. – Пожалуйста, отпустите такси и пройдемте с нами в машину, – сержант с крючковатым орлиным носом и, словно вырубленным из гранита, волевым лицом кивнул на припаркованную чуть в стороне от «Пилигрима», на углу возле неработающего светофора, видавшую виды белую «пятерку» с заляпанными грязью номерами.

– А в чем, собственно, дело? – удивленно и растерянно пробормотала Жанна, морщась от боли и инстинктивно пытаясь вырваться из стального захвата.

Милиционер разжал пальцы, отпустив ее плечо, но тут же взял девушку за запястья и в мгновение ока защелкнул на них серебристые наручники.

Стюардесса почувствовала, что у нее перед глазами, словно от солнечного удара, замелькали плавающие темные пятна. Голова закружилась, внутри все оборвалось и заледенело.

– Дело в чемоданчике, который у вас в руках, – вмешался в разговор второй сержант, уверенно подталкивая Жанну к стоящим боковыми колесами на бордюре замызганным «жигулям» без каких-либо опознавательных знаков питерского ГУВД. впрочем, девушка находилась в таком шоковом состоянии, что не обращала и не должна была обратить внимание на столь несущественную «мелочь», как обязательный в таких случаях трафарет.

– А точнее, в содержимом чемоданчика, – бросил первый милиционер. – Вы, случайно, не в курсе, что находится там, внутри?!

– Нет! – замотала головой стюардесса. – Меня… меня только попросили передать, и все! Я ничего не знаю! Отпустите же!

– Ага, беленькая и пушистенькая, мы так сразу и поняли, – ехидно оскалился сержант, защелкнувший наручники. – Ладно, шевели копытами, сука! Сейчас отвезем тебя в СИЗО, и там ты быстро расскажешь, где, кто и когда уговорил тебя помогать налетчикам, позавчера ограбившим ювелирный магазин в Гатчине и убившим охранника. Через тебя они пытаются сбыть перекупщику похищенные золотые изделия! Ты все нам расскажешь, блядина такая, все… – хрипло говорил мент.

– Эй, в чем дело?! – послышался голос выскочившего из «Волги» таксиста. – Мы едем или нет?!

– Можешь проваливать, дядя, пока я не рассердился! – не оборачиваясь, огрызнулся через плечо сержант со стальной хваткой. – А ты, тварь дешевая, еще раз упрешься – получишь прикладом автомата между глаз, ясно?!

Распахнув заднюю дверь «жигулей», он сгреб в ладонь волосы девушки и, надавив сверху, пропихнул голову в салон. Сильный толчок кулаком в спину, два, последовавших один за другим, хлопка закрываемых дверей… Машина с тремя пассажирами сорвалась с места, резво метнувшись по дороге и едва не задавив зазевавшегося облезлого кота, короткими перебежками перебирающегося на другую сторону Садовой.

– Ну что, паскуда, давай колись! – Сидящий рядом с Жанной на заднем сиденье бугай в форме отвесил ей две звонкие оплеухи. – Будешь молчать, подстилка бандитская, я тебе гарантирую соучастие в грабеже и убийстве! Получишь десять лет лагерей, снимешь свои заграничные шмотки, наденешь вонючую робу и поедешь в Сибирь, на урановые рудники! – напирал на девушку лжемент, брызгая липкой слюной. – Через месяц у тебя выпадут волосы и зубы, через три – ты ослепнешь, а максимум через год – подохнешь в страшных мучениях, превратившись в скрюченную лысую старуху с кровавыми мокрыми струпьями на гниющей коже! Ну, блядь?! Хочешь пройти по делу?!

– Я действительно не знаю, что находится в «дипломате»! – плакала Жанна, размазывая горючие слезы по пылающему огнем лицу. – Владик позвонил мне вчера вечером и попросил забрать чемодан с документами, так как он сам не может… Он сейчас в Бокситогорске! Вечером, в девять, мы должны встретиться возле Спасского собора, он там будет меня ждать!

– Кейс ты должна передать ему?! – полуутвердительно рявкнул «сержант», но стюардесса категорически замотала головой.

– Нет, он сказал – не обязательно… Мы… мы сегодня собирались поехать с ним в мотель, где-то на берегу Финского залива. Хотели снять там номер, – вздрагивая всем телом от сдавленных рыданий, сообщила Жанна, покорно, полными слез глазами глядя на Артиста, одного из боевиков Алтайца, переодетого милиционером. – Поверьте, я ничего не знаю… о содержимом чемодана и согласилась на встречу в кафе только потому, что люблю Владика!

– Надо же, – присвистнул сидящий за рулем «сержант». – Какая трогательная история! Тебе бы, гнида, не мандой торговать, а книжки для сексуально озабоченных баб сочинять! Джеки Коллинз, мать твою…

Свернув на проспект возле собора с синими куполами, «пятерка» взяла курс на юг.

– Мальчики, милые, прошу вас, – всхлипывала Жанна. – Не надо его трогать!

Если хотите – можете взять себе этот чемоданчик! И пусть будет так, словно мы с вами никогда не встречались, а?! Он тяжелый, и если там действительно столько золота, то вам двоим его хватит до конца жизни! Может, это для вас тот самый единственный шанс стать богатыми, который дается каждому человеку всего однажды в жизни?! Неужели вы такие честные служаки, что вам совершенно безразлично будущее своих любимых женщин, детей и самих себя?! Неужели вы не хотите сделать их и себя счастливыми?! Но ведь такого просто не может быть, вы же, в конце концов, обычные люди! – с надеждой поглядывая на крепыша с каменным лицом, умоляла стюардесса. – Да такие деньги на халяву даже министру юстиции, застуканному в бане, не снились! А вы…

– Слышь, коллега, как ловко она нас ломает, гнида подзаборная? – фыркнул, с трудом сдерживая вылезающую на лицо улыбку, сидящий рядом с Жанной Артист. И без паузы и подготовки снова влепил девушке сильную пощечину. – Да ты что, курва, взятку нам, честным ментам, предлагаешь, Да?! Да мы тебя за такие слова!..

Вскинув автомат, он упер его вороненый ствол в мокрую от слез, испачканную расплывшейся тушью щеку стюардессы.

Жанна, громко вскрикнув, замолчала и, побелев, широко открытыми глазами смотрела на перекошенную то ли от злости, то ли от смеха физиономию «мента».

Криво усмехнувшись, он убрал автомат назад на сиденье и ткнул девушку ладонью в лоб, отталкивая от себя к стеклу запертой двери. Вроде бы задумался…

– Шура, а может… – наконец осторожно обронил Артист, обращаясь к сидящему за рулем машины напарнику. – Ну его на хер, этого Кайманова?! Бикса, кажись, дело говорит… Возьмем цацки, поделим и сделаем ход конем!

– Ты что, Михаил, это же подсудное дело! – почти натурально возмутился водила, однако в его голосе затихшая в ожидании Жанна заметила обрадовавшую ее тень сомнения. Колеблется, думала она, это уже хорошо. Значит, у них с Владиком все-таки есть шанс!

– Ничего, выкрутимся как-нибудь, – алчно зыркая на девушку и нетерпеливо ерзая на сиденье, пробормотал «сержант». Он посмотрел на сковывающие тонкие запястья курьерши наручники и цокнул языком. – Скажем, не успели, ушла уже вместе с золотом! На сколько там, по документам, должно лежать побрякушек? – Артист постучал по пластиковому серому корпусу стоящего у него в ногах «дипломата».

– Сто сорок три тысячи восемьсот, – чуть помедлив, сказал водитель. – Долларов.

– Это же почти по семьдесят два куска баксов на каждого, старик, – хрипло процедил «милиционер» с каменным лицом. – Если брать по штуке в месяц, то хватит на шесть лет безбедной жизни! А если вложить в прибыльное дело… Здесь же целый капитал!

– Ну ты даешь, – сдавленно отдуваясь, покачал головой второй «сержант». – Бес-искуситель, в натуре. Даже не знаю, что тебе и ответить…

– Короче, бикса, слушай сюда внимательно! – опять сжал Жаннино плечо стальными пальцами как бы возбужденный открывшейся перспективой Артист. – Дело ты предложила серьезное, так просто его не решишь. Тем более что ты – шестерка, и, как я понял, не уполномочена хозяйничать такими крупными деньгами. Поэтому мы сделаем так… – нервно покусав нижнюю губу, предложил лжемент. – Сегодня вечером, возле Спаса-на-Кро-ви, я вместо тебя встречусь с Каймановым! Не думаю, чтобы он променял свободу на побрякушки, которые еще двое суток назад спокойно лежали на витрине магазина. Но мы с коллегой в любом случае сильно рискуем, а значит, должны иметь гарантии безопасности! Кстати, где Кайманов сейчас живет?.. Адрес, ну?!

– Обычно мы с Владиком встречались у меня дома, но однажды он сильно напился в ресторане и привез меня на Васильевский остров, в квартиру на Морской набережной, – поняв, что лед тронулся, быстро заговорила доверчивая Жанна. Она действительно очень хотела помочь себе и своему любимому выпутаться из этой грязной истории ради их общего будущего. – Если не ошибаюсь, дом номер тридцать семь, а квартира… Помню, мы заходили в первый подъезд… И Владик тогда еще что-то шутил насчет казино… Он говорил, что номер… Какую сумму нужно набрать при игре в «блэк джек», чтобы победить?! – Неожиданно глаза девушки загорелись.

– Двадцать одно, – усмехнулся Артист, кивая. – Это номер квартиры?

– Да! Кажется, двадцать первая, – согласилась Жанна, И тут она словно прозрела:

– Но зачем вам знать…

– Заткнись! – рявкнул, угрожающе дернув бровью, «товарищ сержант». – Это еще не все условия, на которых мы согласны предоставить вам свободу. – Артист протянул руку, задрал попавшей в переплет беззащитной стюардессе платье и с глумливой улыбкой погладил ее по полному обнаженному бедру..

Кай

Влад взял сотовый телефон, набрал номер и стал ждать, когда на том конце снимут трубку.

– Алло? – нарочито бодро произнес он, услышав приятный женский голосок. – Извините за столь ранний звонок, но мне очень нужен Петр Корнеевич!

– Он уже давно не живет по этому адресу, – привычно заверила девушка. – Но вы можете мне передать свои координаты и имя. Если Петр Корнеевич сочтет нужным, то перезвонит. Будете оставлять?

– Конечно. Только, если возможно, пусть он свяжется со мной поскорее! Мой номер девятьсот тридцать пять – десять – восемьдесят.

– Кого спрашивать?

– Владислава. Но Петр Корнеевич помнит меня под именем Стрелок. Не забудете?

– Я записала. До свидания, Владислав, – по-секретарски деловито попрощалась незнакомка и положила трубку.

Кай невольно ухмыльнулся и из-под бровей посмотрел на сидящего рядом Гену.

– Значит, жив еще, черт старый! Это же надо, а?! И все как у солидного человека, сам к трубке не подходит. Фильтрует тему.

– Будем ждать звонка? – как всегда равнодушно осведомился капитан. – Мне кажется, этот вариант пока следует считать резервным. Еще ничего не ясно, а без взломщика…

– Начнем работать. Объявится он или нет, а с Алтайцем пора разобраться.

Так что ты там говорил про траекторию полета гранаты?..

Однако ждать ответа от медвежатника долго не пришлось. Мобильник залился трелью и заморгал кнопками уже через пять минут.

Со странным внутренним холодком Кай взял в руки телефон и включил линию.

– Алло? – впервые изменив привычке, первым пробормотал он.

– Ну, здравствуй. Стрелок! – лукаво проскрипел знакомый голос старого погромщика сейфов. – Удивил ты меня, право слово!.. Почитай третий год живем почти по соседству, а как чужие… Не заглядываешь…

– Рад снова вас слышать, Петр Корнеевич, – слегка замявшись, ответил Владислав. – Каюсь, надо было бы раньше дать о себе знать. Хотя, как я понял вы уже в курсе моего здешнего житья-бытья?

А как же мне, дорогой, не быть в курсе, если я при своей работе именно потому и сумел дожить до дремучих седин, что всю жизнь держал нос по ветру?! – видимо улыбаясь, заметил медвежатник. – Наслышан я и про твои геройства, и про непонятки с одним шустрым и серьезно настроенным беглецом, и про все остальное… И вот что тебе скажу, – выдержав паузу, многозначительно откашлялся вор. – Заканчивай ты людей баламутить! Нагнал, понимаешь, страху…

Слыхал небось, что к отморозкам тебя братишки-то причислили? Вот и делай выводы. Цивилизованно работать надо, а не нахрапом! А если чего непонятно или совет нужен – телефончик мой, вроде, у тебя давно имеется…

– Ваша правда, Петр Корнеевич, – слегка обескураженно согласился Кай.

Слова старика заставили его призадуматься. Неужто матерый медвежатник, соскучившись по щекочущим нервы серьезным делам, открыто набивается в наставники к его группировке? Что ж, если так, то сегодняшний разговор с Корнеичем вряд ли будет последним.

Но пока нет времени думать о столь глобальных темах, нужно спускаться с неба на землю. Алтаец – вот основная головная боль, и, пока она не исчезла вместе с причиной, нет никакого резона вдаваться в осмысление выдвинутого стариком понятия о «цивилизованной работе». Сейчас, как верно подметил рупор старой власти, ваше слово, товарищ маузер!

– Давно мы не виделись, Петр Корнеевич! Думаю, на днях можно было бы пересечься…

– А зачем же откладывать. Стрелок? – перебил вор. – Сегодня тоже хороший день. Много ли у нас, стариков, на этом свете радостей осталось? Надо ценить время…

– Рад бы, отец родной, да не выходит, – вздохнул задумчиво Кай. – Не дают покоя заботы наши грешные. Что с ними, проклятыми, поделаешь! Я, собственно говоря, об этом и хотел с тобой поговорить…

– Ну-ка, ну-ка?! – заинтересовался старик. – Внимательно тебя слушаю, сынок.

– Да проблема-то, если разобраться, на пять минут! Даже не о чем базарить, – стараясь поддерживать невозмутимость в голосе, перешел к делу Владислав. – Нужно мне очень пробраться в пустой ремонтируемый офис, что в самом центре города, да вот беда – дверь на входе стоит серьезная! Так что без специалиста не обойтись… Не звонить же по объявлению в рекламной газете, верно?

– Да-а, двери сейчас знатные стали делать, с секретом! Здесь действительно серьезный человек требуется!

Корнеич усмехнулся про себя. Что значит какая-то железяка с примитивными запорами, механизм которых можно определить, лишь единожды взглянув на отверстие в замочной скважине, для человека, отдавшего пятьдесят с лишним лет профессиональному взлому сейфов?! Да и для Вовки-оболтуса, лучшего из подельников и учеников старика, это детская задачка.

– А где его взять мне, тихо доживающему свой век пенсионеру? Ошибся ты, сынок! – хитро заключил вор. И добавил:

– Да и стоит ли та самая дверь серьезных затрат, которые, прямо скажем, под силу только очень заинтересованному и богатому человеку?

– Стоит! – почувствовав, что ситуация сдвинулась с мертвой точки, выпалил Кай. – Можно сказать – дело жизни и смерти! И решить его нужно как раз сегодня вечером, часиков около семи! Завтра, отец, кроме шуток, может быть уже слишком поздно! Вся надежда на тебя!

– Гм… Задал ты мне задачку, парень. – Корнеич. словно задумавшись, замолчал. – Нужно вспомнить давно забытые телефоны, уговаривать занятых, уважаемых людей пойти туда – не знаю куда и возиться там с дверью, скрывающейся за расписным холстом в каморке папы Карло! Кто же так сразу, не зная подробностей, подпишется на столь серьезную тему?! На воле оно, конечно, куда ни глянь – сплошное дерьмо, но все-таки лучше, чем на зоне…

– А ты убеди, у тебя получится, – поняв, куда клонит старый пердун, слегка расслабился Кай. – За деньги и сатана спляшет. Кстати, сколько может стоить мой заказ?

– Трудно сказать… – по-прежнему тянул резину Корнеич. – Может, и две тысячи, а может, и все десять! Это смотря какая дверь… Оценить надо.

Технический прогресс, сынок, на месте не стоит.

– Короче, отец. – Владислав решил подстегнуть взломщика. – Время действительно не ждет. Для спеца там работы на пять минут. Мне нужен ответ.

Если отказываешься – стану искать другой вариант.

– Ну, если ты такой торопливый… Тогда бывай, Стрелок. Бог даст, еще свидимся, – с достоинством хмыкнул медвежатник, и вправду вроде бы собираясь положить трубку.

– Подожди, Петр Корнеич! – поняв, что перегнул палку, быстро вставил Кайманов. – Извини меня, хорошо? Просто от этой поганой двери, в натуре, зависит очень многое. Помоги, как отца родного прошу. Век благодарить буду!

– Ладно, не суетись, – сухо ответил вор. – Вечно у вас, молодых, горит в одном месте… Так уж и быть! В память о том, что ты когда-то спас моего друга от тюряги… Будет тебе специалист. За десять штук баксов. Говори время и адрес.

– Спасибо! – радостно выпалил Кай, переглянувшись с сидящим рядом в джипе морским диверсантом. – Я буду ждать…

Обозначив место встречи со «специалистом», Владислав попрощался с вором, договорившись встретиться с ним послезавтра в одном из ресторанов Петроградской стороны, и, облегченно смахнув со лба капли пота, потянулся за очередной сигаретой.

– Значит, работаем вариант с квартирой, – спокойно, как всегда, констатировал капитан. – Тем лучше для нас.

– И тем хуже для Алтайца… – жадно проглатывая дым и задумчиво глядя прямо перед собой на почти пустынную в седьмом часу утра улицу, жестко добавил Кай.

Стюардесса Жанна

Артист протянул руку и с глумливой улыбкой погладил стюардессу по обтянутому нейлоном бедру…

– Ты меня понимаешь, шлюшка?.. Чтобы избежать зоны и помочь своему кобелю, тебе предстоит хорошенько поработать еще кое-чем! Сейчас мы заедем в одно симпатичное местечко и приятно проведем время… По полной программе, без всяких «не хочу», «не буду» или «а я так не умею», усекла?.. И Кайманову – ни слова, – жестко предупредил Артист. – Впрочем, ты все равно не станешь рассказывать своему бандитскому дружку, что тебя на пару оприходовали в щечку и отодрали во все дырки простые милицейские сержанты, – философски заметил он. – Потому что для авторитета это такой позорняк, что мама дорогая! Если Кай узнает, что целовал бабу, которую недавно завафлили менты, то тронется крышей, пристрелит тебя, а труп спустит куда-нибудь в канализационный люк! Верно, Шурик?

– Если не хуже, – подтвердил сидящий за рулем переодетый браток. – Может и поиздеваться для начала. Уши, например, отрезать, рот до ушей порвать, шишку еловую в одно место запихнуть или еще чего… Он выдумщик!

– Зачем вы так?! – снова заплакала Жанна, закрывая лицо дрожащими руками.

– Владик никогда такого не сделает, ясно вам?! Он хороший! – Стюардесса хотела еще добавить «в отличие от вас, скотов», но решила благоразумно промолчать.

Если для обретения свободы и спасения Владислава от тюрьмы нужно раздвинуть ноги перед этими двумя похотливыми и жадными подонками, думала девушка, то пусть так и будет… А там, глядишь, перенесенное унижение со временем и забудется.

– Ты все поняла, лярва? – не унимался каменнорожий мент, толкая Жанну кулаком. – Вопросы есть?! Я сказал – вопросы есть?! – угрожающе зарычал Артист, снова хватаясь за автомат.

– Нет… – едва слышно произнесла девушка, опустив влажное от слез лицо в ладони и покачав головой. – Я сделаю все, что вы хотите… Только не обманывайте меня, пожалуйста. Ладно? – Она выпрямилась, поправила растрепавшиеся кудрявые волосы и умоляюще посмотрела на бугая в форме, которая была явно тесновата для его мощной комплекции фанатичного культуриста. – Просто будем считать это сделкой, хорошо?..

– Не ссы, чувиха, сержант ребенка не обидит! – Артист был доволен исходом первой части операции. Наклонившись вперед, он положил руку на спинку переднего сиденья. – Слышь, Шурик, давай-ка езжай на наше место, возле порта. Помнишь?

– А ключ есть? – засопев, напомнил подельник. В группировке он занимал положение ниже Артиста и носил кличку Щербатый.

– Есть, есть, – усмехнулся, повернувшись к Жанне и сально ей подмигнув, липовый мент. – Там один кирпич из кладки вытаскивается, а за ним и ключ лежит.

Сам туда определил, чтобы всегда под рукой был! Мало ли!

«Пятерка», оставив позади расположенный на холме радиорынок и пару кварталов многоэтажек, свернула на пустырь и остановилась возле небольшой кирпичной будки с серыми железными дверями, на которых была нарисована красная стрелка с черепом, а надпись гласила традиционное «Не влезай – убьет!».

– Приехали! – рявкнул громила и, вслед за подельником выбравшись из машины вместе с «дипломатом», бесцеремонно схватив за руку, выволок, из салона несопротивляющуюся Жанну. – Вот и отель! Мастер, отпирай! Ключ там, справа от черепа второй кирпич… Ну как, красотка, нравятся апартаменты?!

– Мне все равно, – холодным тоном произнесла девушка и, повинуясь кивку улыбающегося «мента», покорно шагнула к открытой водителем двери, тут же окунувшись в гудящий полумрак электрораспределительной будки.

Громко щелкнул нажатый кем-то за спиной выключатель, и под потолком вспыхнула тусклая лампочка без плафона. Заскрипела, закрываясь, дверь.

Лязгнула задвижка. Стюардесса ощущала, как прямо ей в затылок тяжело дышит один из насильников, но, как ни странно, уже не испытывала ни страха, ни волнения, ни брезгливости к жадным, продажным ментам. Ничего, кроме желания как можно скорее закончить этот дьявольский, дикий спектакль.

Напичканная сверкающими разноцветными лампочками рабочая часть будки была отделена от свободной площади металлической сеткой с дверью посредине. Вторую часть занимали продавленная деревянная кровать с дырявым матрацем, трехногий круглый стол и два стула, очень похожие на школьные. Больше внутри не было ничего, если не считать скомканной газеты с крошками и яичной скорлупой, а также пустой зеленой бутылки из-под дешевой бормотухи, находящихся на хромом столе.

– Ну что, вафлерша наша ненаглядная, давай… раздевайся! – приказал Щербатый, по-хозяйски вешая автомат на спинку стула. – Я первый, как договаривались? – Он обернулся к молча разглядывающему девушку качку, лицо которого почему-то стало серьезным, и выжидательно поднял одну бровь.

Не оборачиваясь. Артист кивнул, достал из кармана сигареты, сел на свободный стул, положив на стол автомат, и чиркнул колесиком дешевой пластмассовой зажигалки, высекая огонь.

– Тебе что сказано, скидывай тряпки, сука! – сделав затяжку, неожиданно взорвался он. Выбросил сигарету, вскочил на ноги и, отталкивая Щербатого, подлетел к Жанне.

Схватив ее за волосы, Артист запрокинул голову стюардессы назад и навис перекошенной ряхой над равнодушным, отсутствующим лицом девушки. – Ну что, тварь, приплыла, да?!

Швырнув Жанну на диван, он с треском рванул на ней платье вместе с лифчиком и в очередной раз дважды ударил ее ладонью по испачканным тушью щекам.

Какое-то время он стоял в нерешительности, тяжело дыша, а потом брезгливо сплюнул на грязный пол будки и вернулся назад к столу, уступая добычу на миг растерявшемуся братку.

– Начинай, я потом, – хрипло бросил, стараясь не смотреть на красивую женскую грудь, ни с того ни с сего психанувший Артист, резкими движениями доставая из помятой красной пачки новую сигарету. – Вперед, ты же сам хотел!

– А я и не отказываюсь! – отозвался Щербатый. Он мигом расстегнул ремень на форменных милицейских брюках.

С глумливым фырканьем ублюдок навалился на неподвижно лежащую в разорванном до пояса платье красотку Жанну, на которой, к полной неожиданности боевика, вообще не обнаружилось трусов, и рывком вогнал свой огромный и раздутый зудящий член в неподатливое сухое влагалище.

Закусив до крови губы, девушка закрыла глаза и отвернулась от пыхтящего и сопящего над ухом «сержанта»…

Ворон

– Прощай, майор, – сказала звезда стриптиза. – Уверена, что два миллиона баксов принесут тебе твоей жене спокойную старость…

Пришедший в себя Иванько, которого, схватив за воротник сорочки. Ворон привел в подобающее человеку вертикальное положение, был окончательно раздавлен психологически и даже не делал попыток взбрыкивать развязанными ногами или матерно ругаться, когда его освободили от кляпа-тряпки.

Вылезая из машины и падая задом на стоящий у стены стул, он лишь тихо скулил от периодически появляющейся адской боли в затылке, вздыхал, морщился и обреченно смотрел себе под ноги, не поднимая головы и не разглядывая просторный гараж, в который его привез этот хмурый и решительный усатый мужик.

Расстегнув молнию спортивной нейлоновой куртки пленника, две пуговицы на рубашке и оттянув вниз ворот футболки. Ворон увидел болтающийся на шее мошенника на кожаном шнурке маленький серебристый ключ с тисненным на нем логотипом «Информбанка» и пятизначным номером. Острым лезвием выкидного ножа он перерезал шнурок и сорвал ключ с коричневого шнурка. Держа кусочек серебристого металла на раскрытой перед лицом кидалы грубой мозолистой ладони. Ворон хмуро посмотрел на афериста.

– Это номер сейфа? – холодно спросил он, бросив нож на пол и свободной рукой взяв Иванько за подбородок, задирая его вверх.

Тот, насколько было возможно, отрицательно покачал головой, снова застонав от полыхнувшей в затылке острой боли.

– Я что, должен зуботычинами вытягивать из тебя каждое слово, подонок? – не меняя голоса, бросил Ворон, убирая ключ в карман. – Какой номер ячейки?!

– Сто двадцать семнадцать, – почти не разжимая губ, прошипел Иванько. – Секция «F». Охранник потребует предъявить ключ и спросит пароль. Скажи – Эльдорадо…

– Эльдорадо! – презрительно осклабился Ворон, разжимая стискивающие челюсть афериста пальцы и резко толкая его кулаком в грудь. – Будет тебе, козел паршивый, и Эльдорадо, и копи царя Соломона, и небо в алмазах… И все – по высшему разряду, гарантирую.

– Кто ты такой? – наконец подняв глаза на своего визави, осторожно спросил Иванько. – Вроде бы майор из ФСБ?

– Смотрите, какие мы догадливые! Что, головка уже не болит?! Может, добавить еще разок, чтобы снова послушал симфонию Глюка?! Только скажи, я вмиг организую!

– Послушай, майор, я отдал тебе все деньги, так чего же ты еще от меня хочешь? – шумно вздохнул Иванько. – Отпусти, будь мужиком. Разбежимся – и баста на этом. Твоя взяла, можешь радоваться, разве тебе этого мало?!

– Я знаю, что моя взяла, – усмехнулся Ворон, поигрывая тем самым новеньким пистолетом системы «вальтер», из которого умоляющий о пощаде кидала стрелял в бронированное стекло «восьмерки». – А ты не забыл, тварь, что не далее как час назад давил указательным пальчиком на этот самый спусковой крючок, дабы из-за двух проклятых лимонов отправить в мир иной не только меня, но и свою страстно любимую сучку с силиконовыми сиськами? Как нам с этим быть? Такое не прощают…

– Так я же думал, что она решила меня подставить! – повысил голос Иванько, сверкнув отчетливо читающейся в глазах ненавистью. – А ты заодно с ней! Бабы – они все одинаковые. За норковую шубу и кулон с бриллиантом не только ебаря – мать родную продадут! – окрысился Гера. – Ошибся я, майор, понимаешь?! Каюсь, промашка вышла. Извини, не хотел…

– Это совсем другой разговор, – «примирительно» произнес Ворон. – Раз ошибся… Что ж, я человек великодушный и сдавать тебя ментам не стану. Тем более свои грязные миллионы ты мне уже подарил… Так и быть!

– Надеюсь! – с заметным облегчением сказал Иванько.

Он оглядел просторное, метров тридцать, помещение с автоматически поднимающимися металлическими воротами и не обнаружил в нем ничего необычного.

Гараж как гараж – стеллажи с инструментами, комплект колес с новыми алюминиевыми дисками в углу, канистры, смотровая яма, прикрытая деревянным щитом из досок.

– Тогда… может, снимешь с меня браслеты? – предложил мошенник, вопросительно посмотрев на Ворона.

Обе его скованные руки были заведены за спину, а цепочка пропущена через вбитое в стену полукольцо. В таком положении можно только сидеть на стуле и не шевелиться. Если же стул упадет, то, слетев с него на бетонный пол гаража, можно превратиться в «ласточку», с сильно вздернутыми вверх руками и вывихнутыми суставами.

«Все у него схвачено! – вдруг подумал озаренный страшной догадкой Иванько.

– И стул, и наручники, и крюк!.. Ой, не нравится мне это!.. Кто же он такой, падло?! Сумасшедший маньяк?! Нет, маньяки финансовыми делами не занимаются… И бронированные стекла на свои тачки не ставят!.. Господи, куда же я попал?!»

– Снимут с тебя железки, обязательно снимут, – ответил набирающий номер на сотовом телефоне Ворон, мельком заметив произошедшие с лицом Иванько разительные перемены. – Только не здесь и не сейчас…

– Не сдавай меня, пожалуйста! – взмолился, громко зарыдав и судорожно задергавшись всем телом сразу, перепуганный замаячившей на горизонте расплатой кидала. – Что я тебе сделал плохого, кроме того, что принял за дружка Дианы?..

У-у-у! А-а-а!

Но Ворон его уже не слушал.

Приложив трубку изогнутого, словно банан, «Сони» к уху, он ждал, пока руководитель инициативной группы обманутых клиентов фонда «Наследие» – капитан второго ранга ВМФ СССР в отставке, бывший командир ракетного крейсера Балтийского флота «Гремящий», а ныне одинокий вдовец и пенсионер Трофим Федорович Борисов снимет трубку.

– Слушаю, Борисов! – наконец по-военному четко донеслось с той стороны.

Несмотря на свои семьдесят пять лет, ветеран Великой Отечественной войны Борисов был еще вполне бодрым и полным сил. Хотя и он решился на покупку «похоронного» сертификата. Кто знает, что с нами будет завтра?

– Здравия желаю, Трофим Федорович, – сказал Ворон, нарочно повернувшись лицом к трясущемуся и побелевшему Иванько. – С вами говорит майор Федеральной службы безопасности Орлов.

– Да?! – оживился старичок. – Слушаю вас внимательно, товарищ майор!

– Сразу хочу вас предупредить, Трофик Федорович, что разговор у нас с вам будет сугубо конфиденциальный. Рядом с вами есть кто-нибудь из посторонних?

Стюардесса Жанна

Закусив до крови губы, девушка закрыла глаза и отвернулась от пыхтящего и сопящего над ухом «сержанта»…

Артист, делая глубокие быстрые затяжки и время от времени глядя на дрыгающего голой задницей Щербатого, неожиданно почувствовал такое сильное отвращение ко всему происходящему, что ему даже захотелось схватить со стола пустую бутылку из-под вина и изо всех сил врезать ею по затылку подельника.

Это наваждение нахлынуло так внезапно и так быстро овладело сознанием, что в первые секунды Артист удивился сам себе. Еще в машине распиравшее его желание дорваться до аппетитного тела мочалки вдруг испарилось, как капля воды, попавшая в костер. Зато накатил приступ непонятной ярости, сменившийся опять-таки неясным и совершенно неожиданным чувством вины.

Но вскоре, наблюдая за телодвижениями братка и напряженным, словно сведенным судорогой, лицом стюардессы, Артист понял, почему это произошло.

Пять лет назад, поздно вечером, примерно так же, как сейчас это делал Щербатый, какой-то нелюдь изнасиловал его младшую сестренку, которая возвращалась домой из музыкальной школы со скрипкой в руке. Не по годам высокой и развитой Аленке тогда было всего двенадцать! Ее нашли только под утро, в лесополосе, когда отпущенная с поводка собака прогуливающегося возле железнодорожного полотна старичка вдруг, остановившись возле кустов, начала протяжно скулить… А через месяц после возвращения из больницы Алена, перенесшая две операции и физически уже почти выздоровевшая, неожиданно для всех наглоталась таблеток, легла в теплую ванну, взяла бритву и перерезала себе вены. Девчонка не смогла больше жить с преследующими ее кошмарными воспоминаниями о том похотливом подонке…

Конечно, эта потасканная бикса далеко не целка. Но ведь, по сути, в данной ситуации они с Щербатым мало чем отличаются от нелюдя, в конечном итоге погубившего сестренку! Зачем нужно измываться над бабой, если главное задание – выяснить у курьера место встречи и адрес Кая – они уже выполнили?!

Это был настоящий крик души. Впервые с того дня, когда уличного повесу Артиста приняли в группировку Алтайца, он почувствовал себя сволочью. И ничего не мог с этим поделать. На душе, отягощенной несколькими мертвяками и сотнями самых разных мерзостей, было неимоверно паскудно и муторно.

Хотелось плюнуть на все, вышвырнуть нахлобученную ментовскую форму и бутафорский автомат, открыть двери будки и побежать, не останавливаясь, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от этого поганого болота, которое окружает со всех сторон, незаметно засасывая тебя в самую глубь трясины и превращая в озлобленное, сорвавшееся с цепи бешеное животное, начинающее убивать уже не по необходимости, а только для того, чтобы получить удовольствие!

– Хватит! Ты слышишь меня или нет?! – подняв взгляд на братка, извивающегося в последних конвульсиях быстро наступившего оргазма, сдавленно процедил сквозь сжатые зубы Артист. – Представление окончено, все! Пора ехать.

Шеф ждет доклада…

Последний раз взмахнув тазом. Щербатый кончил, приподнялся на локтях и, отвалившись в сторону от стюардессы, стал натягивать трусы со штанами на обвисший замочаленный отросток, удивленно поглядывая на хмурого Артиста, чьи приказы, к сожалению, он должен был выполнять безоговорочно.

– Эй, ты че, охренел?! – не удержавшись, все-таки проворчал Щербатый. – Мы же только начали! – Ты не понял? – тихо, с неприкрытой угрозой в голосе, спросил Артист. – Поиграли, все! Свяжи девчонку, заткни ей хлебало, и пусть лежит здесь пока мы будем договариваться насчет золотишка с его хозяином, – пристально посмотрев на вспотевшего Щербатого, принял решение старшой. – Потом, когда все закончится, приедем и отпустим ее на все четыре стороны. Пусть живет. Она, овца драная, совершенно не при делах, с нее спроса нет…

– Ты точно рехнулся. – Не удовлетворенный скорым окончанием развлечения, бычок встал с кровати, смерив неподвижно лежащую девушку презрительным взглядом победителя. – Смотри, если заложит!.. Всем худо придется! Мое дело предупредить… А то я могу прямо сейчас ее, шалаву, враз кончить.

– Делай, что тебе сказано! – Достав из кармана куртки заранее приготовленные для нейтрализации курьера моток веревки и ленту скотча. Артист с суровым лицом протянул их подельнику. – Сегодня еще много забот, надо подготовиться и обсудить план действий! Трахаться будем потом, хоть до одурения! Сперва надо закончить разбор…

– Ладно, заметано, – скривился Щербатый, обматывая вокруг щиколоток лежащей на диване Жанны крепкий капроновый шнур. – И все-таки я бы придушил эту суку, на всякий случай…

Накрепко связав пребывающей в шоке стюардессе ноги и заклеив рот двумя полосками скотча, переодетые в милиционеров боевики Алтайца повесили на плечи учебные автоматы, взяли кейс, внутри которого лежали обыкновенные ржавые гайки, и покинули будку, навесив на дверь тяжелый замок.

Спрятав ключ в нише за кирпичной кладкой. Артист и Щербатый погрузились в машину, развернулись на пятачке и направились к центру Петербурга для личного доклада об успешном исходе операции ждущему в условленном месте Алтайцу.

Кай

– Ладно, не суетись, – сухо сказал вор. – Будет тебе специалист. За десять штук баксов.

Взломщик прибыл на место встречи вовремя. Высокий немногословный парень, назвавшийся Володей, с обычной, ничем не примечательной внешностью и аккуратным чемоданчиком в руке, немало удивил много чего перевидавшего Кая. Даже на обычно равнодушном лице «морского дьявола» появилось заинтересованное выражение. Они ожидали увидеть умудренного опытом и обильно тронутого сединами спеца, а приехавшему от Корнеича парню было от силы двадцать с небольшим.

Не тратя времени понапрасну, уверенно державшийся Володя, ссылаясь на старика, сразу же потребовал выдать ему обещанные за беспокойство десять кусков и провести на место предстоящей работы.

– Нам незачем там светиться раньше времени, – заметил Кай. – Открывать будем, когда из офиса уйдут строители, ближе к вечеру. Сходи один и посмотри на дверь, прикинь – сколько времени займет работа. Потом вернешься, расскажешь.

Тогда и рассчитаемся.

Не став спорить, взломщик ушел по названному Владиславом адресу и вернулся буквально через несколько минут, довольный, но изо всех сил пытающийся казаться озабоченным.

– Во сколько вам нужно попасть в помещение? – уточнил он чуть надменно.

Кай сразу сделал вывод, что даже для этого сопливого «стажера», как назвал его про себя авторитет, открыть дверь квартиры – сущий пустяк. И хитро заданный вор в законе Корнеич, прекрасно знающий что к чему, потребовал за это целых десять тысяч долларов! Чертов старик! Впрочем, если дельце выгорит, то жалеть о деньгах не придется…

– В двадцать ноль-ноль, – сообщил Геннадий, переглянувшись с боссом.

Кай достал из нагрудного кармана куртки перетянутую резинкой пачку баксов и, как подачку, протянул взломщику.

– Кстати, мастер, мы с тобой где-нибудь встречались? Сегодня или, скажем, раньше? Подумай хорошенько!

– Я вас вообще никогда не видел, – понимающе кивнул парень и убрался прочь вместе с чемоданчиком.

– У тебя оружие готово? – осведомился Кай, достав из кобуры «беретту» и выщелкнув обойму. Полна коробочка! Еще одна такая же находится в заднем кармане брюк. Осталось только накрутить глушитель и можно жать на курок хоть до посинения.

– Весь арсенал, который ты заказывал, плюс дымовая шашка с нервно-паралитическим газом, – лениво покосившись на манипуляции с пистолетом, протянул диверсант. – Ты все-таки веришь, что Алтаец лично приедет посмотреть на твою смерть? Я в этом сильно сомневаюсь.

– Плевать, – огрызнулся Владислав. – Главная наша задача – показать ему, на чьей стороне сила! И мы это сделаем!

– Как скажешь, босс, – пожал плечами Сидоров. – Я – наемник, мое дело – убивать. А кого и сколько – зависит только от суммы гонорара.

Ворон

– Трофим Федорович! С вами говорит майор ФСБ Орлов, – объявил Ворон. – Рядом с вами есть кто-нибудь из посторонних?

– Никак нет! – с готовностью отрапортовал «кап два». – Я очень уважаю наши спецслужбы и готов на диалог в частном порядке! – заверил дедок. – Чем могу быть полезен?

– Я обращаюсь к вам, Трофим Федорович, как к руководителю инициативной группы по фонду «Наследие»… – Видя, как заходится в конвульсиях кидала. Ворон испытал прилив сил и даже криво улыбнулся, глядя прямо в безумные глаза Ивань-ко. – Дело в том, что мы нашли и сбежавшего президента, и почти все деньги, полученные им от ваших коллег по несчастью…

– Слава богу! – после короткого замешательства выпалил Борисов. – Знаете, я всегда верил, что, в отличие от милиции, Государственная безопасность не зря ест свой хлеб! Спасибо вам, дорогие вы наши, от всех обманутых этой сволочью несчастных пенсионеров! Была бы наша воля, мы бы его, гада ползучего…

– Не сомневаюсь, – жестко перебил обрадованного известием отставника Ворон. Сердце его, подгоняемое адреналином и ощущением вершащейся справедливости, билось все быстрее. – Именно по этому поводу я и решился, в обход своих служебных обязанностей, предварительно переговорить с вами, как с представителем обманутых Иванько людей.

– Я весь внимание, товарищ майор! – судя по голосу, старик улыбался во всю ширь.

– Официально поимка мошенника и обнаружение денег еще не задокументированы, поэтому у меня развязаны руки. Если дать делу ход в судебном порядке, то вынесение приговора растянется на полгода, а то и на год. Наняв адвокатов и купив судей, Иванько получит за свое грязное злодеяние и за обиженные им сто двадцать тысяч людей самый минимальный срок… Суд вряд ли признает его виновным в гибели той бабушки из Всеволожска, которая после известия об исчезновении фонда скончалась от сердечного приступа. Хотя, если рассудить по-человечески, Иванько – самый настоящий убийца. Но правосудие у нас наверняка посчитает иначе, а мне кажется, это было бы несправедливо, товарищ капитан второго ранга. Вы меня понимаете?

– Конечно, сынок! Вы извините меня, старого, что я так запросто, хорошо?

Просто сил моих больше нет глядеть, как всякая сволочь, вроде этого подонка, безнаказанно разгуливает по нашей несчастной матушке-России! Я бы их всех, своими руками…

– Совершенно с вами согласен, Трофим Федорович, – вздохнул Ворон. – Я был уверен, что вы меня поймете правильно, как мужчина – мужчину. Поэтому я предлагаю вам следующее. – Ворон собрался с духом и произнес главное:

– Деньги, вместе с самим Иванько, я передаю вам – пострадавшим от его липового фонда людям. Вы сможете вернуть купившим полисы большую часть их стоимости. А что касается самого президента… Как говорил князь Александр Невский после ледового побоища, «решай, народ». Подходит вам такой вариант, Трофим Федорович? Если нет – я сегодня же сажаю Иванько в камеру и…

– Дорогой вы мой! – воскликнул не поверивший своим ушам морской офицер. – Господи, да вы только скажите, где его найти, а мы уж позаботимся устроить этому сукину сыну варфоломеевскую ночь! Майор, родный, у меня просто нет слов… – Кажется старик начинал плакать.

– Вы уверены, что сможете?

На мгновение Ворон почувствовал себя сатаной, подбивающим честного человека на варварское убийство, но тут же отогнал эти нелепые мысли. Продажное «правосудие» никогда не сможет в полной мере отомстить Иванько так, как это сделают люди, у которых он отобрал последнюю веру в справедливость, а подчас – как в случае с той старушкой – и саму жизнь…

– Я, сынок, бил за свою жизнь и фашистов, и японцев, и американцев, и еще много всякой сволочи! – героически заявил Борисов. – Так неужели у меня и наших мужиков не поднимется рука разделаться с одним-единственным выродком?! Сможем, сынок, мы – сможем!

– Тогда насчет денег, – почувствовав облегчение, произнес Ворон. – На днях мы с вами встретимся, и я передам вам все, что изъято у Иванько. Надеюсь, Трофим Федорович, вы верите, что я не взял себе из них ни одного рубля?

– Об этом мог бы и не говорить, сынок! – укоризненно заметил «кап два». – Я лично займусь выплатой, можешь на меня положиться. А потом, для порядка, покажу тебе бумагу, где черным по белому…

– Это лишнее, – мягко перебил Ворон. – Еще об одном моменте, товарищ капитан второго ранга… Мы с вами никогда не встречались и не разговаривали по телефону. Если станет известно, что офицер ФСБ, ведущий расследование, настолько превысил свои полномочия, то… В общем, вы меня понимаете. Нам всем непоздоровится, а мне – в первую очередь.

– Понимаю, сынок, – твердо заверил ветеран. – Если что, я просто скажу – мол, позвонил неизвестный и сообщил, где находится сбежавший мошенник и где лежат деньги. А дальше уж мы сами все решили. Так?

– Мне кажется, будет лучше, если неизвестный вам сообщит только про деньги, – немного подумав, сказал Ворон. – А когда милиция найдет мерзавца Иванько, я уверен, что они не будут вдаваться в подробности, кто его навестил последним. Как считаете, отец?

– Твоя правда, сынок, – согласился Борисов. – Так мы и поступим!

Грохот рухнувшего со стула кидалы, потерявшего от ужаса сознание, гулким эхом отразился от сводов просторного подземного гаража.

Спас-на-Крови

– Я – наемник, – пожал плечами Сидоров. – Мое дело – убивать. А кого и сколько – зависит только от суммы гонорара.

Вечер выдался на редкость теплым и погожим, и возле Спаса-на-Крови было многолюдно.

Прямо на мосту, у собора, до поздней поры торговали сувенирами для иностранцев два шустрых парня. Они бойко зазывали прохожих, хоть мало-мальски похожих на туристов, к своим раскладным столикам с матрешками, расписанными под бровастого генсека и обоих президентов – похмельного и меченого, а также армейской амуницией, значками, вымпелами «Передовик социалистического труда» и прочей чепухой, интересной разве что лоховатому богатому гостю северной российской столицы. А таковых, праздно шатающихся возле памятника архитектуры в девятом часу вечера, было предостаточно, так что торговля продвигалась.

Звонко смеялись играющие в парке дети, несколько человек щелкали фотоаппаратами и водили видеокамерами, направленными на купола, парочки не спеша прогуливались вдоль канала, направляясь в обе стороны от гудящего неподалеку автомобильной, армадой Невского проспекта. Компания подвыпивших золотозубых азеров с традиционно пошловатыми шутками приставала к стоящим у перил и курящим, глядя на мутную воду, светловолосым русским девушкам…

Словом, самое обычное воскресенье, не омраченное слякотной балтийской погодой, чему особенно радовались посетившие Санкт-Петербург буддистские монахи в обмотанных вокруг смуглых тел легких оранжевых балахонах.

И никто из веселых, улыбающихся прохожих, конечно, не обращал ни малейшего внимания на распахнутое на третьем этаже углового здания окно с опущенным жалюзи, за которым угадывался силуэт мужчины.

Так же как и на остановившийся у тротуара, сверкающий полиролью красный «субару» с, тонированными стеклами, за рулем которого, развалившись на мягком сиденье, сидел, слушая радио и ритмично двигая челюстями, плечистый боевик по кличке Амбал, терпеливо дожидавшийся своего запаздывающего босса Кая.

…И тем более никто не замечал лежащего на крыше дома, за выступом вентиляционной трубы, одетого во все черное снайпера, слившегося воедино с оснащенной лазерным прицелом винтовкой СВД.

…А что касается стоящего на противоположной стороне перекрестка белого «порше-924», то до него вообще было дело разве что самозабвенно нюхающему прокопченную выхлопную трубу рыжему коту-токсикоману.

Стрелки часов неумолимо приближались к двадцати одному часу.

– Время! Пошли! – прохрипела рация, и группа из двух боевиков, посланная Алтайцем для уничтожения отморозка Кайманова, натянув на головы черные маски с прорезями для глаз, приготовилась к операции.

Сидящий за рулем «порше» братан запустил мотор и, плавно развернув спортивную машину, медленно поехал в сторону стоящего у канала красного «субару». Киллер, находившийся на сиденье рядом, опустил боковое стекло и взял в руки автомат.

Один из «туристов» – тот самый, который сегодня днем принес в кафе «Пилигрим» чемоданчик с ржавыми гайками и передал его стюардессе Жанне, удобно расположившись неподалеку от входа в собор, поймал объективом камеры автомобиль с киллерами и навел фокус.

Почти бесшумно проехав сотню метров, «порше» поравнялся со стоящим «субару». Их разделяло всего два метра, когда глухо застрекотал автомат, превращая новенькую тачку Кая в дырявое решето, забрызганное изнутри кровью.

После того как автоматный рожок опустел, «порше» с визгом сорвался с места, но громыхнувший из окна третьего этажа гранатомет превратил машину киллеров в пылающий факел покореженного, бесформенного железа с оплавленными колесами.

Со всех сторон раздались пронзительные крики. Прохожие либо попадали на асфальт, там, где стояли, либо бросились врассыпную. Началась паника. Только монахи остались на месте, с непроницаемыми лицами воздев руки и взоры к небу.

С крыши дома на противоположной стороне перекрестка совершенно неслышно выстрелила снайперская винтовка, и маленькая пулька со смещенным центром тяжести аккуратно вошла прямо в переносицу «засветившегося» в окне гранатометчика, разметав его голову по сторонам, словно мягкий перезрелый арбуз. Выронив зеленую трубу от «мухи», он кулем рухнул на подоконник.

Оставив винтовку на крыше, снайпер, пригибаясь, спустился через распахнутый люк на чердак, на ходу снимая маску, пробежал несколько метров до двери, выходящей на лестницу черного хода, и скрылся в лабиринте погруженного в полумрак, пустого здания…

Кайманов еще не знал о смерти «морского дьявола», лежащего в луже крови и мозгов в пустоте отремонтированного офиса. Влад, прижавшись спиной к каменной стене в глухом замусоренном дворе и держа в руке «беретту» с глушителем, из-за створки полураскрытых металлических ворот напряженно вглядывался в лица в панике снующих возле Спаса-на-Крови испуганных людей. Он силился узнать в ком-нибудь из них черты ненавистного Алтайца, возможно отирающегося где-то рядом с местом неудавшейся ликвидации.

Но все без толку. Особо опасный преступник Бронский, беглец, которого, по крайней мере формально, разыскивает вся милиция страны, так и не появился.

Убрав оружие в кобуру, спрятанную под курткой, Влад надел солнезащитные очки и, перемахнув через кирпичную стену в дальнем конце двора, оказался во дворе проходном, через который быстро вышел на набережную канала и, не обращая внимания на вой пронесшейся в сторону собора патрульной милицейской «шестерки», быстрым шагом направился к бурлящему Невскому и затерялся в толпе.

Капитан Логинов

Логинов взял из сейфа папку с материалами по Ворону, которую передал ему генерал.

В сущности, в деле Ворона у Кости не оказалось никаких более-менее серьезных зацепок, чтобы быть уверенным в скором, или даже не очень скором, успехе расследования, если не считать видеокассеты, которую он всего час назад получил из архива телекомпании «КТВ».

Эту запись видели несколько миллионов телезрителей, и на ней была снята казнь известного в криминальных кругах профессионального киллера Механика, которую провел Ворон, если так можно выразиться, прямо на глазах огромной аудитории шокированных петербуржцев.

Но голос, которым говорил человек в черной маске, был явно изменен, так что – если вдруг потребуется – провести идентификацию «кандидата в Вороны» таким способом не представлялось возможным.

Единственное, что можно отфиксировать – и то с определенной натяжкой, – рост и телосложение киллера, отправившего Механика на тот свет.

Мужчина физически крепкий, весит где-то в районе восьмидесяти килограммов, рост примерно метр восемьдесят пять и приблизительно сорок третий размер обуви.

Такое заключение вынес эксперт, тщательно изучив видеозапись сразу после обнаружения на обочине шоссе трупа Механика и возбуждения по этому факту уголовного дела.

Помимо кратких сведений о ликвидациях, в которых косвенно или напрямую, в частности ввиду оставленных на трупах визитках с изображением черной птицы, подозревался Ворон, и сочных фотографий распластанных в разных позах авторитетов, законников и прочего криминального элемента, в деле имелся составленный милицейским психологом словесный портрет киллера. Костя дважды перечитал этот документ со всем усердием и при полной концентрации внимания. Он был хорошо знаком со старшим лейтенантом Валентиной Макеевой и доверял ей, благо на то были все основания.

Несмотря на свои неполные тридцать, дочь известного в прошлом эксперта-криминалиста Валентина являлась психологом, как говорится, от бога.

Кроме того, она обладала сугубо специфическими знаниями, полученными непосредственно от отца и в процессе обучения в столичной школе милиции, с отличием ею законченной. В силу вышеназванных причин словесные характеристики разыскиваемых анонимных преступников, выполненные Макеевой, в абсолютном большинстве случаев оказывались словно списанными с оригинала.

Словом, не было никаких причин считать представленную ею служебную записку просто бесполезной бумажкой. Логинов тем более в этом убедился, когда нашел в словах коллеги многое из того, что он предполагал сам в отношении личности Ворона.

«…Вне всякого сомнения, разыскиваемый мужчина в прошлом имел опыт боевых действий в ДРА или „горячих точках“ бывшего СССР, являясь кадровой единицей элитных отрядов типа „Витязь“, „Вымпел“ и т. д. Или же, будучи офицером одного из подразделений МВД, ФСБ, неоднократно участвовал в операциях по обезвреживанию особо опасных преступников, причем нередко лично проводя их физическую ликвидацию. О чем недвусмысленно говорит профессионализм во всех сопряженных с непосредственными убийствами сферах, начиная от планирования акции, ведения розыскных действий и заканчивая применением спецсредств и квалифицированным использованием грима.

Отличное знание фигурантом города позволяет выдвинуть предположение о длительной службе в одном из санкт-петербургских силовых подразделений или постоянном проживании в СПб на протяжении ряда лет.

Дополнительным фактом, говорящим о том, что разыскиваемый является специалистом экстра-класса и не принадлежит к категории «традиционных» преступников, служит наглядно демонстрируемое им на публике полное отсутствие страха перед криминальными элементами и всяческое подчеркивание своей «миссии» по радикальной борьбе с бандитизмом.

Из чего, с большой долей вероятности, можно сделать вывод, что в прошлом называющий себя Вороном мужчина имел серьезные причины для того, чтобы оставить официальную службу и целиком посвятить себя физическому устранению лиц, играющих заметную роль в криминальной жизни СПб. Возможно, от рук бандитов погиб кто-то из ближайших родственников или друзей фигуранта. Ибо нет причин считать, что демонстрируемая разыскиваемым антикриминальная фабула является лишь ширмой для обычного зарабатывания денег путем исполнения заказных убийств.

В отношении образа жизни Ворона можно сказать следующее: он замкнут, наверняка проживает в одиночестве, возможно – за пределами города, причем недвижимость не является его собственностью, так же как и не является собственностью близких ему людей. Имеет несколько постоянных контактов среди лиц, так или иначе причастных к проводимым ликвидациям, а также располагающих возможностью доводить о них информацию до широких масс населения…»

А пожалуй, это зацепка! Слабенькая, но все-таки…

Костя отложил отпечатанный на принтере лист бумаги в сторону, достал из пачки сигарету, закурил и, сдвинув брови к переносице, задумчивым взглядом уставился в давно не мытое просторное окно, на крышу старинного дома на противоположной стороне Литейного проспекта.

– …Располагающих возможностью доводить информацию о ликвидациях до широких масс населения, – медленно выдыхая сероватый невесомый дым, тихо повторил Логинов, словно опасаясь, что кто-нибудь может его услышать. – А такой способ, если не считать попугайские повторения журналюгами друг за другом официальной версии МВД, пока что имелся только один! Телекомпания «КТВ», еженедельная программа «Криминал-Информ» и ее бессменный ведущий Игорь Родников… Он первым показал по телевидению якобы подброшенную ему кассету с записью казни Механика… Он первым сообщил зрителям практически обо всех убитых авторитетах, рядом с которыми обнаруживалась визитка Ворона… Именно после просмотра его программы на глазах у десятков свидетелей застрелился в магазине «Орбита» полковник Кирилленко… И так далее и тому подобное.

«Интересный ты парень, Родников, – стряхнув пепел в жестяную банку из-под пива, задумчиво усмехнулся капитан. – Как же тебя раньше не прощупали ежовыми рукавичками ребятки из „конторы“, а?»

Немного посидев неподвижно, Логинов встрепенулся, зажал дымящую меж пальцев сигарету в зубах, встал из-за стола, убрал в сейф папку с материалами по делу Ворона, подошел к окну и, опершись руками о подоконник, уставился вниз, на медленно ползущий по проспекту в сторону моста через Неву, громыхающий всеми сочленениями старый питерский трамвай.

На его бело-голубых боках, словно по заказу, была нанесена свеженькая реклама «КТВ» с изображением спутниковой тарелки и известного каждому! жителю города логотипа телекомпании.

– Вот именно, – пробормотал Костя, провожая взглядом видавший еще генсека Брежнева «бронепоезд». – Вот именно…

Алтаец

С крыши дома совершенно неслышно выстрелила снайперская винтовка, и маленькая пулька со смещенным центром тяжести аккуратно вошла в переносицу «засветившегося» гранатометчика.

Убедившись, что гранатометчик мертв, Лана оставила новенькую винтовку на крыше и по заранее известному маршруту вернулась к поджидающему ее возле Медного Всадника Алтайцу. Маски, перчаток и куртки уже не было – она снова превратилась в очаровательную юную леди, одетую в легкий обтягивающий бодлон, узкие «резиновые» джинсы и мягкие черные кроссовки. Лицо ее не выражало ни тревоги, ни страха, а было лишь слегка румяным от пробежки и азарта.

Окинув девчонку настороженным взглядом, Алтаец снова подумал, что в создании этой маленькой бесстрашной сучки явно принимал участие сам дьявол.

Разве нормальный человек, пусть он будет даже трижды профессионалом, станет так безмятежно улыбаться, только что совершив убийство?

– Хорошо, что я вовремя обнаружила того типа, – поцеловав Алтайца в щеку, весело сказала Лана. – Видишь, папочка, ты оказался прав – страховка нам не помешала! Засранец Кай как-то узнал о проваленной встрече в кафешке и выслал к собору киллера, чтобы он поджарил мальчишек из гранатомета. Жалко их, правда?

– Больше ты никого не видела поблизости? – поморщившись, как от зубной боли, ледяным тоном поинтересовался Алтаец, отхлебывая из никелированной плоской фляги дорогой коньяк. – Его самого там точно не было?!

– Я не заметила, – пожав плечиками, не слишком опечаленно вздохнула Лана.

– Но ты не забыл-у нас есть его адрес! Нужно устроить засаду!

– Уже предусмотрено, – огрызнулся Алтаец. – Черт возьми, откуда этот гад пронюхал про западню?! – прошипел он, после очередного большого глотка тыльной стороной ладони вытирая влажные от коньяка губы. – Ведь на даче не уцелел ни один!

– Заложил кто-то, – просто предположила девушка. – Мало ли способов… Ты ведь тоже прознал про ювелирный в Гатчине. К тому же дачка так горела, что Каю вполне мог позвонить кто-то из соседей, а сделать дальнейшие выводы смог бы даже идиот. Не ломай себе голову зря. Все равно у нас преимущество, ведь мы знаем, где его можно искать! А это – шанс.

– Плевать я хотел на такие шансы! – вспылил авторитет, ударив кулаком по спинке переднего сиденья «мерседеса». – Двоих парней потерял, и каких?! Артист!

Щербатый! Плохо дело, малышка, очень плохо, – покачал головой Алтаец. – Если и дальше так воевать, то к моменту победы я лишусь половины лучших быков. – Он снова приложился к фляге и на этот раз оторвался, только когда полностью высосал остатки содержимого.

– Вот увидишь, все закончится хорошо, – по» гладив «папочку» по коротко стриженной голове своей маленькой теплой ладошкой, ласково промурлыкала Лана. – Ему просто некуда деться! И нет ни одного выхода на тебя. Думаю, со дня на день все решится. Кай получит заслуженную пулю, а ты наконец успокоишься и сможешь заняться своим лицом…

– Не напоминай мне об этом дерьме, я же просил! – скривился Алтаец, снова с сожалением вспомнив о необходимости смены не только документов, но и внешности.

Он не сгорал от желания навсегда расстаться с полученным от родителей именем и тем более – лицом, но если этого не сделать, дальнейшая жизнь на воле теряла всякий смысл.

Есть, конечно, вариант растительного существования в какой-нибудь далекой банановой республике. Но Степе Бронскому хотелось жить именно в родном до боли Питере, и не кое-как, а на всю катушку, как раньше!

Для этого нужно было сделать выбор и стать другим человеком. И он его сделал не колеблясь, хотя на сердце словно бы лег камень.

С чистыми документами и финским пластическим хирургом, одним из лучших маэстро перевоплощения, все уже схвачено. Место для проведения операции и последующего пребывания на клиническом режиме – определено. Легенда и новое лицо-практически готовы. Док живет на полном обеспечении в лучшей гостинице города и терпеливо ждет отмашки от клиента, получая по штуке баксов наличными за каждый день вынужденной командировки в Россию.

Но даже мимолетное упоминание обо всем этом сатанинском ритуале сейчас вызывало у Алтайца дикое желание завыть в голос. Ему казалось, что у него отбирают не только имя и лицо – у него крадут душу!

Поэтому самочувствие авторитета было мерзким. Он не переставая пил коньяк и думал о том моменте, когда ляжет под скальпель хирурга, и боялся его, неосознанно стараясь отложить еще «на пару дней».

Навсегда потерять привычные с рождения черты и, проснувшись однажды солнечным утром, увидеть в зеркале чужого, незнакомого человека – чтобы решиться на такой шаг, нужно иметь огромное мужество и несгибаемую волю. Алтаец же всерьез верил, что именно вид мертвого Влада Кайманова, бывшего мента из ОМОНа, перекрасившегося в крутого бандита, придаст ему недостающие силы.

А поэтому каждый день звонил в гостиницу и предлагал чухонскому доку подождать еще немного…

Засада

– У нас есть его адрес! Нужно устроить засаду, – предложила Лана.

– Уже предусмотрено, – ответил Алтаец.

Раздолбанная красная «восьмерка» с «левыми» госномерами и дежурившими в ней двумя вооруженными боевиками вот уже пятые сутки стояла у бетонного скелета-новостройки в дальнем углу двора, высунув зубилообразный капот из-за забора, не трогаясь с места и лишь периодически запуская и прогревая двигатель.

Двадцать четыре часа за подъездом высотного дома на Морской набережной, в котором находилась засвеченная биксой-курьершей квартира, велось наблюдение в бинокль.

Без внимания не оставался ни один из входящих и выходящих из подъезда мужчин, большинство из которых к исходу третьего дня молчаливые широкоплечие парни из «черной пятерки» Алтайца успели уже запомнить в лицо.

Каждые восемь часов приезжала смена. Время от времени один из двух боевиков выходил размять затекшее от длительного неподвижного сидения в машине тело и пройти десяток-другой метров по территории стройплощадки, на которой, к удобству следопытов, почему-то совершенно не велись работы.

На сей раз была очередь Пики и Слона – двух совершенно не похожих на классических бандитов, стильно одетых двадцатичетырехлетних парней, которых случайный прохожий мог вполне принять за студентов-выпускников. Однако если бы тот же самый прохожий знал, сколько на счету этих добродушных и интеллигентных на вид молодчиков висит застреленных в разборках и замученных под пытками мертвяков, то от греха подальше обходил бы проклятую «восьмерку» с ее пассажирами метров за триста, и то – по возможности – в бронежилете!

Когда милые ребятки с ангельскими лицами сменили на точке наблюдения отсидевших свою смену Костыля и Орла, часы на панели показывали начало первого ночи. На улице стояла мерзкая и слякотная погода, с не прекращающим стучать по лужам холодным ливнем и порывистым ветром, заунывно свистящим между погруженными во мрак домами-призраками и норовящим сбить с ног зазевавшегося лоха. Словом, наступила традиционная питерская погодка, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, а спокойно позволит ей писать на ступеньки подъезда, рядом с дверью сварливых алкашей-соседей…

Удобно устроившись на нагретом задницей предшественника водительском сиденье, Слон закурил сигарету, включил радио и, бросив телефон в карман двери, блаженно откинулся на спинку, заложив ладони под голову.

– Слышь, Пика, как думаешь, сколько мы здесь будем торчать? Пацаны уже бузят – дескать, если бы козел кайманский сшивался именно на этой самой хате, то уже давно бы нарисовало» и был завален.

– Хрен его знает, – равнодушно бросил Пика, крепче прижимая к глазам тяжелый армейский бинокль и с интересом разглядывая светящееся окно на первом этаже, где между неплотно сдвинутых красных штор вдруг промелькнуло что-то очень напоминающее обнаженную женскую фигуру с болтающимися грудями весьма приличных размеров. – Алтайцу виднее – сколько скажет, столько и будем. Наше дело – сторона…

– Ага, только случись что, мочить клиента придется не ему, а нам! – заметил Слон, похлопав себя по поясу, где был спрятан затолканный за широкий райфловский ремень «Макаров» с полной обоймой «желудей». – Чего ты так вылупился, манду в окне увидел, что ли?!

– Представь себе, именно ее, отозвался Пика, наводя резкость. – Ну ни хера себе – картина Репина! Порнуху они там, что ли, снимают?!

– Хватит пургу гнать! – недоверчиво сказал Слон, полуобернувшись, а потом все-таки не сдержался и с интересом проследил взглядом за траекторией, по которой был направлен бинокль напарника. – Вон то окно, с красными шторами? – уточнил он, заметив мелькнувший в спальне силуэт.

Похоже, там действительно происходило нечто занимательное, способное хоть на время скрасить унылое торчание в машине на продуваемом всеми ветрами, захламленном пустыре возле стройки.

– Оно, родимое! – Рожа братка расползлась в довольной улыбке, жующая резинку челюсть заработала активнее, из груди послышалось довольное Урчание. – Это же надо, как он ей впендюривает! Я балдею, в натуре!

– Ладно, поглазел сам, дай другому! – засуетился в предвкушении просмотра взаправдашней эротики Слон, потянувшись к биноклю с твердым намерением отобрать его у ржущего во все горло напарника.

– Отвали, – бойко отпихиваясь локтем, рявкнул Пика. – Сейчас сам потащусь, а потом тебе дам. Мама дорогая, чего вытворяют! – не выпуская из рук мощную оптику, веселился браток.

– Все, бля, достал уже! – взревел от злости Слон, по внешнему виду покрасневшего лицом подельника понимая, что вероломно лишается удовольствия созерцать нечто обалденное, и снова пытаясь выцарапать у Пики бинокль.

Схватив за одну трубу, он что есть силы рванул армейскую оптику на себя, чем привел кореша в дикое недовольство.

– Ты, блин, не мешай, там уже кончают! – отбивался из последних сил Пика.

Но фокус тем временем сбился, изображение перед глазами сместилось, вильнув в сторону подъезда, и на мгновение выхватило из темноты перед входной дверью высокого мужчину в кожаной куртке-выворотке, выбрасывающего окурок сигареты в подвешенный на стене пластиковый мусорник. Похоже, он не слишком твердо держался на ногах – его то и дело качало то в одну, то в другую сторону, и явно не от ветра.

– Стой… Погоди!.. Да не дергай ты бинокль, придурок! – сильно толкнув Слона в плечо, зашипел Пика, мгновенно перестав улыбаться и напряженно вглядываясь в силуэт полуночного ходока. – Кажется, мы все-таки дождались…

Точно, это Кай!

– О чем ты говоришь? – перестав вожделеть бинокль, слегка озадаченно пробормотал Слон. – А ты не ошибся, братэлла? Может, у тебя от сильного напряга глюки начались?

– Не звезди, говорю, – решительным тоном отверг всякие сомнения старший в паре Пика. – Хватит, на сегодня порнуха отменяется. – Отдав бинокль Слону и вытащив мобильный телефон, он торопливо набрал номер Алтайца и, дождавшись соединения, сообщил:

– Курочка в гнезде, босс! Кай только что вошел в подъезд!.. Нет, что ты, никакой ошибки быть не может. Что мы, слепые? Точно говорю, он… Хорошо, понял, начинаем… А вы давайте быстрее…

Ворон

– Когда милиция найдет мерзавца Иванъко, – сказал Ворон, – я уверен, что они не будут вдаваться в подробности, кто его навестил последним.

– Я все понял, сынок, – ответил Борисов. – Так мы и поступим.

К опечатанному прокуратурой офису фонда «Наследие», расположенному на первом этаже огороженного низким кованым забором дореволюционного двухэтажного здания. Ворон подъехал ночью.

Оставив машину с тыльной стороны от центрального входа, на пустующей в этот час служебной стоянке, он покинул «восьмерку». Выволок с заднего сиденья трясущегося от страха мошенника, рот которого во избежание недоразумений был снова заткнут кляпом, а руки, как и сутки назад, скованы браслетами, и буквально втащил его, упирающегося и едва передвигающего ногами, в открытую металлическую дверь полуподвала.

Когда-то здесь размещалась партийная типография, каждый месяц выдававшая на-гора десятки тысяч экземпляров агитационной макулатуры, распихиваемой по всей Ленинградской области.

Потом, в начале девяностых, был склад пригоняемой из Польши дешевой суррогатной водки «Распутин», а после того, как в один прекрасный день нанятые конкурентами братки ухлопали находящегося под ментовской «крышей» директора полулегальной фирмы, в переоборудованном подвале еще некоторое время располагался подпольный цех по производству элитной французской минералки «Перье», получаемой путем смешивания водопроводной воды, лимонной кислоты и углекислого газа.

В конце концов официально принадлежащее государству здание было продано с аукциона известной риэлтерской фирме, которая, сделав косметический ремонт, сдавала помещения на двух этажах под офисы. Полуподвал же, требующий не только отделки, но и замены вечно протекающих труб, отчего в помещении стояла перманентная жара и сырость, пока что пребывал в плачевном виде. В коммерческих целях он не использовался, если не считать импровизированной свалки образовавшегося при ремонте здания строительного хлама.

Зато он как нельзя больше подходил для задуманного Вороном акта справедливого возмездия.

Включив свет в виде одинокой, засиженной мухами лампочки под высоким потолком и не без труда стащив мычащего, извивающегося и сопротивляющегося из последних сил Иванько вниз по ступенькам, Ворон вполголоса выругался. Прислонив вздрагивающего в конвульсиях кидалу к обшарпанной влажной стене, Сергей в который раз за прошедшее с момента «задержания» время заехал ему кулаком в челюсть, а потом, уже безо всяких хлопот, волоком подтащил бесчувственное, ватное тело к закутку в дальнем углу захламленного донельзя полуподвала.

Достав из кармана маленький ключ от наручников, он приковал Германа за одну руку к чугунному радиатору отопления.

– Ну вот ты и в «Хопре», дружок, – позволил себе пошутить Ворон, небрежно отряхивая от мела рукав куртки и презрительно глядя на подающего некоторые признаки жизни, сидящего на сыром грязном полу Иванько.

Мутный, еще не совсем осмысленный взгляд незадачливого афериста постепенно приобрел осмысленное выражение и, скользнув по сторонам, с ужасом остановился на каменном лице нависшего над ним грозного «эфэсбэшника».

– Очухался?! Тем лучше… Значит, мы немедленно приступаем ко второй части нашей операции.

Алтаец

Пика торопливо набрал номер Алтайца и сообщил:

– Курочка в гнезде, босс! Кай только что вошел в подъезд!

Сунув мобильник во внутренний карман. Пика вытащил из-за ремня пистолет и спрятал его в боковой карман спортивной нейлоновой куртки. Накинул на голову капюшон и, кивнув Слону, первым вышел из машины под дождь и ветер. Обошел ее вокруг, достал из багажника небольшой баллон с тонким резиновым шлангом, внешне похожий на автомобильный огнетушитель, и протянул его подельнику.

Закрыв «восьмерку», боевики короткими перебежками, стараясь держаться вдоль забора и стен домов, достигли подъезда и, приоткрыв дверь, тенью проскользнули внутрь. О том, чтобы на лестнице не горела ни одна лампочка, регулярно «заботились» пацаны из дневной смены.

Прислушались, выхватив оружие. Полная тишина. Стараясь ступать как можно тише и держа в руках снятые с предохранителей пистолеты, поднялись на шестой этаж и остановились у обитой дерматином двери с латунной табличкой «21» над обзорным «глазком».

Приложив ухо к замочной щели. Пика долго прислушивался, потом выпрямился и, сверкнув в темноте белозубой улыбкой, прошептал, склонившись вплотную к Слону:

– Кажись, включил воду. Или на кухне, или в ванной. Подождем пару минут.

Неподвижно застыв у стенки, боевики простояли несколько больше, чем две минуты. В полной тишине ночного подъезда шум льющейся в квартире воды был слышен даже без прилипания к двери. Значит, подпитый Кай решил согреться и освежиться в ванной, подумал Пика.

– Давай! – выждав еще немного, подал он команду.

«Диверсанты» надели извлеченные из карманов легкие спецназовские респираторы, рассчитанные на пять минут работы с отравляющими веществами. Слон выпростал из пластмассового держателя на баллоне резиновую трубку и осторожно, сантиметр за сантиметром, просунул ее в довольно широкую щель замка «паук».

Переглянувшись с подельником, медленно открыл вентиль на баллоне со снотворным газом. Послышалось тихое, едва различимое на слух шипение, которое прекратилось уже спустя каких-то двадцать секунд.

Слон вытащил шланг из двери, заклеил отверстие полоской скотча, и ребятки бесшумно, мягко опуская подошвы кроссовок на ступени лестницы, поднялись на полпролета вверх и скрылись в закутке, за трубой мусоропровода. Томительно потянулись полные молчания и нервного напряжения минуты…

Хлопок подъездной двери, и торопливые, но осторожные шаги двух человек послышались снизу спустя примерно четверть часа. Вскоре на площадку перед квартирой поднялись Алтаец и сопровождающий его незнакомый боевикам мужчина средних лет в длинном плаще и широкополой шляпе. Рассмотреть его лицо в деталях было невозможно из-за царящего в подъезде полумрака.

– Порядок? – шепотом спросил Алтаец, взглянув вверх, и Пика ответил ему утвердительным кивком.

– Семнадцатая минута пошла… Бронский сделал знак своему спутнику, и тот, расстегнув плащ до пояса, достал из сумочки-кенгуру стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью и пипетку. Отклеив скотч, капнул дважды в щель замка.

Потом закрыл пузырек, убрал обратно вместе с пипеткой, извлек из другого отделения сумочки хитрое приспособление, отдаленно смахивающее на консервный нож-вертушку, вставил в дверь и, недолго поковырявшись, трижды провернул отмычку по часовой стрелке.

Неприступный четырехлепестковый «паук», который так массированно рекламируется производителями металлических дверей, позорно капитулировал в течение смешного промежутка времени, едва за дело взялся профи.

Спрятав отмычку назад в поясную сумку и застегнув плащ, молчаливый незнакомец легким кивком головы попрощался с Алтайцем, скользнул взглядом по браткам и так же пешком спустился вниз, при выходе из подъезда слегка громче, чем хотелось бы, хлопнув дверью…

Первым в прихожую вломился громила Слон, с пистолетом, обхваченным обеими руками.

Тихо. Никого. Только в единственной, тронутой бледным голубым сиянием комнате едва слышно бормочет включенный телевизор, а в дальнем конце коридора, из-под двери в ванную, пробивается полоса электрического света.

Израильский газ «Морфей», без последствий вырубив хозяина квартиры ориентировочно на полчаса, саморазрушился уже через пять минут и теперь не представлял никакой опасности для незваных ночных визитеров.

И все-таки Пика и Слон «по запарке» до сих пор были в респираторах и, вкупе с грозным, увенчанным глушителями оружием, вид имели весьма даже колоритный. Словно сошли с экрана спецназовского боевика.

Быстро сообразив, что опасаться неожиданных осложнений уже нечего, Алтаец отодвинул вальщиков в сторону и шагнул вперед.

Мельком окинув настороженным взглядом пустую, если не считать мебели и телевизора, просторную комнату, он сделал несколько приглушенных мягким персидским ковром решительных шагов и остановился у двери в ванную. Постоял секунды три, словно набираясь сил, а потом положил руку в перчатке на золотистую изогнутую ручку и, нажав вниз, распахнул дверь настежь.

Обнаженный, заросший густой недельной щетиной мужчина, в котором авторитет не без труда узнал сильно похудевшего Влада Кайманова, полулежал в ванне, привалившись головой к голубому кафелю стены, и тихо храпел, приоткрыв рот.

Рука с обожженными указательным и средним пальцами свешивалась за край ванны, а прямо под ней, на мягком коврике, лежал потухший окурок сигареты.

На подставке рядом с ванной, по соседству с грязными носками, майкой и потертыми джинсами, стояла на две трети опустошенная бутылка виски «ред лейб» со следами губной помады на горлышке.

Тут же валялись скрученная пробка, отключенный мобильный телефон и несколько варварски смятых денежных купюр, в основном мелкого достоинства.

– Вот мы и встретились, мент поганый! – сквозь крепко сжатые губы прошипел Алтаец, брезгливо разглядывая спящего врага, из-за которого ему пришлось потерять не только огромные деньги, большую партию оружия, двух бойцов, но и не имеющую цены свободу, платить за которую приходится частью своей единственной жизни!

А попади он из СИЗО в «Кресты» – и купленные бывшим омоновцем урки устроили бы тот самый «несчастный случай», о котором предупреждала Лана.

Из-за Кая его до полусмерти бил ночью в камере-одиночке поганый вертухай и за все время отсидки ему не давали свиданий.

Но самое главное – из-за его стукачества и последующего вынужденного побега из зала суда с убийством четырех ментов он, Алтаец, теперь обречен до конца жизни существовать под другими именами и с фальшивым – чужим – лицом! А такое не прощается врагу даже за миг перед казнью, в полумраке тюремного коридора блока смертников. Впрочем, сейчас, кажется, не расстреливают?

– Будем ждать, пока очухается? – сплюнув прямо в ванну, поинтересовался Слон, поглядывая на наручные часы. – Будить бесполезно, а так ему надо еще минут пятнадцать-двадцать, не меньше… – Боевик поиграл пистолетом и, подумав, сунул его в карман куртки. Это уже дело Алтайца, а он свою работу выполнил на все сто.

– Нет. – Каменное, решительное лицо авторитета чуть шевельнулось, изобразив нечто похожее на вымученную улыбку марафонца, наконец-то достигшего финишной ленточки и тут же упавшего без сил. – Я – человек добрый и незлопамятный, а поэтому сделаю менту последнее одолжение! Он, счастливчик, даже не узнает, что умер…

С этими словами Алтаец твердой рукой медленно поднял пистолет и дважды нажал на курок. Одна пуля попала лежащему в ванной мужчине точно в сердце, а вторая – в висок.

Все было кончено. Прозрачная вода, смешиваясь с двумя струйками крови, прямо на глазах бандитов становилась похожей на вишневый лимонад, приобретая нежно-розовый оттенок.

– Недолго корчилась старушка в высоковольтных проводах… – облегченно выдохнул Алтаец, опуская руку, и, словно гася спичку, по-ковбойски дунул на горячий ствол пистолета. Застрелив Кая, он, как и ожидалось, ощутил настоящее облегчение.

– …Ее обугленную тушку нашли тимуровцы в кустах! – усмехнулся, заканчивая бородатую дебилку, оттаявший Пика. – Сваливаем?..

Покинув квартиру, Алтаец и боевики спустились вниз, вышли из подъезда и, сев в разные машины, джип и «восьмерку», понеслись друг за другом по ночному Питеру, прочь с Морской набережной и раздираемого холодными ветрами с залива Васильевского острова.

Ворон

– Очухался?! – грозно произнес «эфэсбэшник» – Значит, мы немедленно приступаем ко второй части нашей операции…

Закурив сигарету. Ворон извлек из внутреннего кармана куртки мобильный телефон и снова набрал номер крещенного в семи морях и пяти океанах русского морского волка.

– Трофим Федорович? Майор Орлов снова беспокоит… Как мы с вами и договаривались, господин Иванько в данный момент находится в двух метрах ниже офиса «Наследия», а именно в полуподвале известного вам здания. И, как мне кажется, очень хочет встретиться со своими благодарными клиентами, чтобы слезно попросить прощения и вернуть им уворованные деньги… Кстати, в настоящий момент они лежат в камере хранения Витебского вокзала, в ячейке номер сорок три, код – все пятерки… Да, прямо там, можете сами в этом убедиться…

Хорошо, Трофим Федорович, я согласен принять от вас личный отчет о выплаченных суммах. Считайте, что мы договорились… А сейчас вас очень ждет господин Иванько… Что вы сказали?! Уже собрали группу товарищей у себя дома?!

Оперативно, товарищ капитан второго ранга! Значит, мне здесь делать нечего, теперь ваш ход. Поступайте с ним так, как считаете нужным. Можете прямо сейчас вызвать милицию, можете обойтись без нее. Всего хорошего, Трофим Федорович…

Убрав мобильник. Ворон вопросительно посмотрел на громко мычащего, нервно сучащего ногами и дрожащего, словно в тропической лихорадке, афериста.

Несколько раз молча затянулся сигаретой, презрительно сплюнул и, развернувшись на каблуках, направился к ведущим наверх трем разбитым ступенькам…

Он свое дело выполнил – нашел и преступника, и деньги. А судьями этому алчному гаду пусть будут те люди, кому это право принадлежит по закону человеческой справедливости и заслуженной благородной мести.

Сев в «восьмерку». Ворон вырулил со стоянки, развернулся, остановил машину на противоположной стороне улицы, под неработающим фонарем, и стал ждать прибытия отставного офицера ВМФ Борисова «со товарищи».

Потрепанный желтый «москвич», скользнув фарами по витрине цветочного магазина, появился из-за поворота спустя пятнадцать минут и, со скрипом притормозив возле въезда на стоянку, скрылся, глухо урча, в темноте за зданием.

Со своего нехитрого наблюдательного пункта Ворон успел заметить, что, помимо водителя, в машине находились еще три человека…

Закурив новую сигарету. Ворон запустил двигатель и не спеша повел машину по пустынному ночному городу, мимо моргающих светофоров, к разведенному для прохода кораблей Троицкому мосту.

Кайманов-старший

Покинув квартиру Кая, Алтаец и боевики сели в разные машины, джип и «восьмерку», и понеслись друг за другом по ночному Питеру.

Братки ехали по городу расслабленно, в полной уверенности, что Влад Кайманов, он же Кай, враг номер один, лежит сейчас мертвый в остывающей кровавой ванне на шестом этаже нового блочного дома.

Но они ошибались.

В жажде мести «алтайцы» не обратили внимания на одну существенную и находящуюся у них прямо перед глазами деталь, а именно на два синих перстня с лучами, вытатуированных на обожженных сигаретой пальцах руки застреленного мужчины. Они не заметили, что убитый был дважды судим. В отличие от бывшего омоновца Кая, этой участи избежавшего. И худые, впалые, обросшие щетиной щеки жертвы приняли за признак нервного стресса, пьянства и усталости, вместо того чтобы подумать о возрасте.

Да, убитый был действительно очень похож на Влада Кайманова. Но это совпадение черт лица объяснялось до банальности просто!

Мужчину звали Юрием, и он был родным братом Кая, появившимся на свет на три года раньше. Вопреки постоянным предложениям крутого родственника вступить в его организацию, после выхода из тюрьмы Юрий решил прочно завязать.

Но он воспользовался предоставленной братом возможностью организовать себе чистую, без судимости, анкету, получил в ОВИРе загранпаспорт и вот уже год работал обычным водителем-дальнобойщиком на фуре «Росинтеравто», три недели в месяц болтаясь между Питером и Финляндией за баранкой большегрузного «вольво» и возя продукты в северную российскую столицу. А в свободное время, которого было совсем немного, предавался зеленому змию и плотским удовольствиям эскорт-сервиса.

Однажды работяга Юрий просто «на всякий случай» оставил Владу ключи от своей однокомнатной холостяцкой квартиры – подарка брата ко дню выхода на свободу – и, сам того не ведая, тем подписал себе смертный приговор.

Что же касается Алтайца, то он еще долго пребывал в неведении относительно допущенной им ошибки…

Ворон

Уже был поздний вечер, и прохожие, спешащие с остановки автобуса к манящим тысячами ярких окон многоэтажным жилым домам, предпочитали обходить погруженный в темноту парк стороной, умышленно или интуитивно выбирая более освещенные, хоть и идущие вокруг, переходные дорожки.

Ворона же темнота никогда не пугала. Скорее наоборот… Он любил прогуливаться здесь именно в это время суток.

Сергей пропустил новенький серебряный «мерседес», сотрясающий окружающее пространство рвущейся из салона громкой музыкой, быстро перешел дорогу и окунулся в прохладу пустынного парка с растущими по обе стороны аллеи густыми кустами сирени.

Сдавленные женские стоны, доносящиеся из-за кустов, миновавший уже половину аллеи Ворон сначала принял за нечто более обыденное, чем единственную возможность жертвы насильника привлечь к себе внимание. Но вскоре понял – стонущая дама явно не испытывала удовольствия от того, что с ней делали.

Не раздумывая ни секунды, он, вытянув вперед руки, ломанулся через плотные кусты к тому месту, откуда уже отчетливо слышались придушенные всхлипы. Как будто насильник изо всех сил зажимал женщине рот ладонью.

Ветки сирени больно стеганули Ворона по лицу, сильно поцарапав щеки, но он не обратил на это никакого внимания. Вылетев из кустов на совершенно темную, плотно окруженную со всех сторон зеленью, маленькую прогалину, размерами не более клумбы, Ворон увидел копошащиеся на земле две блеклые тени.

Сгруппировавшись, Сергей бросился к ним, уже примеряясь нанести стоящему на карачках над своей жертвой мужчине сокрушительный удар ногой в голову. Но мельком брошенный взгляд на активно сопротивляющуюся девушку неожиданно возымел пагубные для Ворона последствия – ее силуэт показался ему смутно знакомым, и он невольно замедлил движение.

Для насильника это оказалось хорошим подарком.

Проворно вскочив на ноги, он выхватил из-под расстегнутой куртки нечто блестящее и резко махнул рукой в сторону притормозившего Ворона.

Острый нож, распоров одежду, вошел в мышцы живота с левой стороны. Сделав по инерции еще несколько шагов, Сергей упал на сырую, прохладную траву…

Ирина Сосновская

Прошло около года со дня ее похищения. За это время характер Ирины изменился разительно. Из безалаберной, рано начавшей вести беспорядочную половую жизнь, не знающей ни в чем удержу и ни у кого отказа девчонки она превратилась в сдержанную, несколько надменную и даже придерживающуюся пуританских правил юную женщину.

Рано созревшая и приобретшая эффектные физические формы, Ирина одевалась подчеркнуто строго, избегала молодежных тусовок и пребывала по большей части в одиночестве, в некоем задумчиво-меланхолическом состоянии.

История ее похищения и освобождения не стала достоянием публики. Об этом знали только мать с отцом, да несколько особо доверенных телохранителей Михаила Сосновского, доставивших девушку с потайной дачи ликвидированных киднепперов в родной дом.

Что с ней произошло и что могло бы произойти, не вмешайся этот таинственный Ворон, Ирине очень внятно объяснил отец.

Удачливый бизнесмен Михаил Сосновский не слыл великим оратором, но в необходимых случаях был весьма убедителен.

И вот со дня его энергичной проповеди в душе и в стиле жизни молодой девушки и начались столь существенные перемены.

Ирина все чаще с благодарностью вспоминала своего загадочного спасителя (тщательно вытравливая из памяти тогдашнее собственное поведение), пытаясь по мелким деталям хоть частично восстановить его образ, но ничего не получалось.

Вот только голос… Голос, как ей казалось, она запомнила…

Тот день проходил как обычно, но к вечеру все пошло наперекосяк. У шофера-телохранителя, забравшего девушку из театра, где она была на премьере, вдруг прямо в машине случился, кажется, приступ аппендицита.

Ирина села за руль, отвезла парня в больницу и решила самостоятельно добираться до дома. Но на приличной скорости, в темноте, налетела на не закрытый дорожными рабочими и кое-как обозначенный ими канализационный люк.

«Мерседес» выбросило на обочину, он врезался в уличный фонарь и заглох.

Несколько ошарашенная, но физически не пострадавшая девушка сообщила по мобильнику о происшедшем отцу, но помощи дожидаться не стала. Отсюда до дома пешком десять минут.

Если идти напрямую, через парк…

Ворон

Острый нож вошел в мышцы живота Ворона. Сделав по инерции еще несколько шагов, он упал на сырую, прохладную траву.

Насильник развернулся и быстро направился прочь от ставшего опасным места, руками, словно при плавании брассом, раздвигая ветки кустов…

Усилием воли открыв глаза и увидев лишь широкую спину торопливо рвущегося сквозь плотную стену сирени подонка, Сергей левой рукой с трудом нащупал заткнутый за пояс пистолет, вырвал его из-под широкого ремня на джинсах и, прицелившись, дважды нажал на спуск.

Нелепо крутанувшись на месте и взмахнув руками, беглец, подломив ветки сирени, с гулким треском рухнул на землю и, конвульсивно дернувшись, застыл.

Смерив его полузакатившимся взглядом и поняв, что с мерзавцем покончено.

Ворон снова ненадолго зажмурился, заскрипел зубами, потом тяжело поднял веки и опустил глаза вниз, на торчащую из живота роговую рукоятку охотничьего ножа.

Если вытащить его прямо сейчас, то истечешь кровью в считанные минуты.

Если оставить так и попробовать добраться до дока, то есть шанс побарахтаться…

Тем временем благополучно избежавшая изнасилования девушка подскочила к опирающемуся на руку с зажатым в ней пистолетом Ворону и осторожно обняла его за плечи, помогая удерживать туловище в вертикальном положении. Широко раскрытыми от ужаса глазами она посмотрела на торчащий из живота нож, вокруг которого быстро росло бурое, но в темноте парка кажущееся совершенно черным пятно крови, и, срываясь на рыдания, заговорила:

– Вы… вы только не волнуйтесь, ладно?!.. Я сейчас… я сейчас немедленно вызову «скорую помощь»!.. – Она стала рыться в траве в поисках утерянного в схватке с насильником мобильного телефона и вскоре нашла его. – Вы только, пожалуйста, не умирайте, хорошо, а?! Все будет в порядке, вот увидите!.. – приговаривала девушка, набирая номер. – Сейчас приедет врач и отвезет вас в больницу!..

Ворон, уже узнавший к тому времени Ирину Со-сновскую, с огромным трудом поднял руку, схватил девушку за рукав коротенькой замшевой курточки и, крепко сжав пальцы, покачал головой.

– Не надо… никуда звонить, понятно тебе?! Иди домой!.. Я доберусь сам!..

Ну, живо! Чего ты ждешь, дура?! Хочешь, чтобы я и тебя пристрелил?!

Он почти кричал на ничего не понимающую девушку, одновременно с этим делая отчаянные по пытки подняться на ноги. Наконец, не без ее помощи, ему это удалось.

Пошатываясь, прижав одну руку к животу, а другой то и дело хватаясь за кусты, продравшись сквозь плотную зеленую стену, он побрел в сторону расположенного в трехстах метрах впереди по аллее проспекта. Там, на противоположной стороне, у входа в бар, стояла оставленная им «восьмерка».

Спасенная от насильника девушка молча шла рядом, время от времени поддерживая Ворона за плечи и как-то странно и напряженно его разглядывая.

«Чего доброго, так она со мной до самой машины проковыляет, – морщась от боли, размышлял Ворон. – Вот этого нам уж точно не надо».

Остановившись, он выхватил из кармана куртки пистолет и направил его на напрягшуюся Ирину Сосновскую.

– Я считаю до трех, а потом, как в затылке того ублюдка, просверлю в твоем лбу дырку размером с грецкий орех, – как можно весомее и непреклоннее прошипел Ворон. – Живо, никуда не сворачивая с аллеи, проваливай во-он в ту сторону!..

Раз! – Он больно ткнул тупым стволом в гладкую щеку Ирины и угрожающе свел брови к переносице. – Два! Бего-ом!..

Не похоже, что она сильно испугалась, но тем не менее» как бы с пониманием кивнув головой, резко развернулась и, чуть прихрамывая на одну ногу, побежала прочь, гулко стуча каблучками по тротуарной плитке…

Капитан Логинов

«Интересный ты парень. Родников, – задумчиво усмехнулся капитан. – Как же тебя раньше не прощупали ребята из „конторы“?

– Значит, «жучки» на телефоны этого парня уже установили? – Костя раздавил в пепельнице сгоревший до фильтра окурок и, щурясь, смерил стоящего напротив техника задумчивым взглядом.

– Так точно, товарищ капитан, в офисе и в квартире на Разводной. У Родникова есть еще и мобильник, но до него пока не добрались… Планируем завтра-послезавтра, когда он снова приедет в боксерский клуб. Отстучится, пойдет в душ, а мы уже тут как тут! – Лейтенант из службы технического обеспечения слегка усмехнулся. – Не впервой, сделаем. Им занимается Стас, а он даже самому Корначу сумеет «клопа» в сотовый наладить так, что тот и не чухнет.

– Что ж, лады, – кивнул Логинов, мельком глядя на бесшумно отсчитывающие время настенные электронные часы. Почти десять вечера. – Ежедневно, в девять тридцать утра и в восемнадцать ноль-ноль, распечатка всех его разговоров должна быть у меня на столе. Если вдруг появится что-то особенно интересное или станет ясно, что разговор легендирован, дать мне знать немедленно, в любое время суток. Все понятно?

– Так точно, – с готовностью ответил лейтенант. – Разрешите идти, товарищ капитан? У меня еще работы, – вздохнул, пожав плечами и проведя ребром ладони по горлу, прирожденный гений электронного шпионажа, – на пятилетку вперед. Не до расслабухи. И так сплю на раскладушке, прямо в мастерской, а домой заезжаю, только чтобы помыться и сменить одежду.

– Я в курсе, давай, проваливай, – снисходительно бросил Костя, приятельски пожав руку молодому, но уже заслужившему репутацию настоящего доки специалисту из вспомогательной службы ФСБ.

…Итак, начиная с сегодняшнего дня ведущий телепрограммы «Криминал-Информ» Игорь Родников был объектом разработки номер один в деле наемного убийцы по прозвищу Ворон. Все его телефонные разговоры автоматически записывались на кассету, и если предположения Логинова окажутся верными и между журналистом и киллером действительно существует прямая связь, то рано или поздно Ворон обязательно напомнит о себе лично, тем самым запустив секундомер, отмеряющий время от окончания разговора с Родниковым до встречи с группой захвата СОБРа…

Ирина Сосновская

Девушка как бы с пониманием кивнула головой, резко повернулась и побежала прочь.

Слава богу, инструкторы из «Школы самозащиты» ее кое-чему обучили.

Сопротивлялась она умело и долгое время успешно.

Но этот подонок имел, видимо, серьезные навыки в такого рода делах, не дал ей, в частности, достать газовый баллончик. И не вмешайся незнакомец, мерзавец своей цели, скорее всего, достиг бы.

Дальнейшее поведение совершившего благородный акт мужчины Ирину не столько испугало, сколько озадачило. Впрочем, чуть поостыв, девушка поняла, что он просто не хотел связываться с милицией.

Но, с другой стороны, совершенно очевидно, что рана, нанесенная ему насильником, не просто серьезна, а смертельно опасна. Поэтому для нежелания иметь дело с властями у незнакомца должны быть уж чересчур веские, просто запредельные, буквально на грани жизни и смерти основания.

Не давала покоя еще одна мысль. Интонации голоса этого столь нестандартного поведения мужчины показались ей смутно знакомыми. Вроде бы как-то сопрягались с одной приключившейся с ней драматической историей…

Но, так или иначе, она стала участницей кровавого инцидента, в результате которою один человек (человек? просто упырь какой-то!) погиб, а другой – тяжело ранен.

Ирина позвонила отцу и во всех подробностях сообщила о случившемся.

О своих смутных подозрениях она, впрочем, умолчала…

Ворон

Ворон больно ткнул тупым стволом в гладкую щеку Ирины!

– Я сказал – бегом!

Проводив девушку усталым, подернутым дымкой надвигающегося обморока взглядом. Ворон, морщась при каждом шаге и стараясь держаться кустов, как можно быстрее направился к оставленной им машине, уже виднеющейся на той стороне дороги.

Пройдя еще несколько десятков шагов, обернулся и посмотрел назад, хотя и без того слышал уже едва различимый на слух стук каблуков Ирины Сосновской. Так и есть, убегает… Хоть одной проблемой меньше…

Парк остался позади. Пропустив с десяток автомобилей и терпеливо выждав момент, когда на дороге в обе стороны на несколько сот метров образуется пустота, Ворон отделился от стены кустов, перешел проспект, нащупав в кармане брелок, нажатием кнопки беззвучно снял «восьмерку» с сигнализации, распахнул дверь и тяжело повалился на водительское сиденье. Вытащил из нагрудного кармана рубашки испачканный кровью самый маленький в мире сотовый телефон «моторола», весом всего в девяносто шесть граммов, подрагивающим пальцем набрал номер, дождался соединения и с трудом произнес:

– Али, я сейчас приеду… Меня тут слегка подрезали, так что готовься штопать…

Ворон бросил мобильник в кармашек на панели, у лобового стекла, липкой от крови рукой сунул ключ в замок зажигания, завел двигатель, вырулил с площадки перед баром и, оказавшись на проезжей части, прибавил газу.

Он вел машину на максимально возможной скорости, то и дело проскакивая на красный и желтый сигналы светофора, понимая, что, если не успеет добраться до врача до того, как потеря крови станет критической, шансов выжить у него практически нет.

В глазах то и дело темнело, но Ворон, мобилизовав остатки воли и стремительно покидающих его сил, уверенно гнал «восьмерку» вперед, крутыми виражами обходя всех подряд, а в остальное время постоянно держась осевой линии.

Справа, среди многоэтажек, промелькнула поликлиника, где всегда был дежурный врач… Но Ворон даже не обратил на нее внимания. То, что подходило обычному человеку, а для подстреленного в разборке быка означало лишь скорое знакомство с опером из ментовки и занудную процедуру допросов, для него однозначно равнялось провалу.

Проскочив очередной перекресток и свернув на узкую разбитую улочку, выходящую на проспект Стачек недалеко от станции метро «Кировский завод», Ворон почувствовал, как у него холодеют крепко сжимающие кожаный спортивный руль пальцы. В ушах начинался тихий, нарастающий с каждой секундой свист, а изображение перед глазами быстро теряло резкость, словно на лобовое стекло машины разом вылили целую бочку растительного масла.

Последнее, что он успел сделать, это включить указатель поворота, поставить переключатель скорости на нейтральное положение и повернуть руль вправо, притирая теряющую скорость машину к высокому бордюру.

А потом в затылок словно ударили чем-то тяжелым, и все вокруг заволокло вязким кровавым туманом.

Ворон потерял сознание, уткнувшись лбом в рулевое колесо…

Он уже не видел и не чувствовал, как его «восьмерка», выскочив на перекресток под красный сигнал светофора, под визг тормозящих с обеих сторон, закапывающихся носом в асфальт и разворачивающихся боком автомобилей, пролетела весь проспект и запрыгнула на бордюр.

С оглушительным грохотом разбитого стекла и покореженного железа машина буквально снесла ярко подсвеченный разноцветными гирляндами ночной коммерческий киоск. Из его боковой двери лишь в самый последний момент успел в прыжке выскочить, ничком распластавшись на асфальте, усатый кавказец; густые черные волосы от ужаса буквально стояли дыбом.

– Шайтан, шайтан, шайтан! – вылупленными карими глазами созерцая место аварии, едва не ставшее для него последним местом работы в жизни, сидя на тротуаре, заполошно ругался горец. Не обращая внимания на расквашенный нос, обхватив голову руками и медленно покачиваясь взад-вперед, как фарфоровый китайский болванчик.

А рядом с разрушенным киоском и торчащей из него разбитой «восьмеркой» уже визгливо скрипел изношенными тормозными колодками проезжающий мимо патрульный милицейский «уазик»…

Капитан Логинов

Ирина позвонила отцу и во всех подробностях сообщила о случившемся. О своих смутных подозрениях она, впрочем, умолчала…

Позвонил Корнач и поведал, что имел разговор с известным бизнесменом Сосновским, который весьма детально рассказал генералу о попытке изнасилования неизвестным его дочери. Финансист дал понять, что никаких письменных заявлений с его стороны (и со стороны Ирины Сосновской, естественно) не последует, но он счел необходимым сообщить всю информацию, которой располагает по данному инциденту.

Генерал предложил Логинову отложить на время дело Ворона и лично заняться всей этой историей.

Константина не слишком удивило такое указание.

Михаил Сосновский, по оценкам многих экспертов, едва ли не самый богатый человек Санкт-Петербурга. Он контролирует экспорт металлов и леса, а также морские перевозки. Плюс ко всему ему принадлежат крупный банк и не менее крупная страховая компания. Этот уникум имеет «рабочие» отношения с самыми влиятельными криминальными авторитетами Питера, но также вхож и в высшие сферы городской власти.

А кроме всего прочего, он является личным другом Корнача! Причем, на основании некоторых косвенных признаков, у Кости сложилось мнение, что у генерала нет секретов от бизнесмена.

Но так или иначе и сама суть дела, изложенная шефом, весьма заинтересовала Логинова.

Костя немедленно позвонил капитану Трофимову, ведущему дело кровавого маньяка, уже несколько лет терроризирующего город, и вкратце передал ему новость.

Потом Логинов связался с оперативным дежурным по городу.

– Палыч, поставь на ноги гаишников и пробей все больницы и госпитали! Если выяснится, что куда-нибудь поступал мужчина с резаной раной груди или живота – немедленно отзвони мне! Все!

Через пятнадцать минут, когда машина следственных действий была запущена, что называется, на полную катушку. Костя в компании поднятых по тревоге судмедэксперта и фотографа уже мчался по ночным улицам города в громыхающем на каждой яме стареньком «рафике» и, куря одну сигарету за другой, напряженно размышлял над имевшейся информацией.

Логинов знал, что такое торчащий из живота нож! Шанс выжить ничтожен, если вовремя не провести операцию и не влить потерянную кровь…

Но почему мужчина не дал Сосновской вызвать «скорую помощь», а предпочел напугать ее пистолетом, чтобы убежала?

В реальность намерений бесстрашного парня прикончить только что спасенную девушку не поверил бы ни один нормальный человек. Значит, не хотел огласки?

Скорее всего… Но он не бандит – однозначно. И перо вытаскивать не стал, потому что знает кое-что про подобные ранения… И врач у него знакомый наверняка есть, поэтому он и игнорировал «скорую»…

Значит, прямым ходом отправился именно к своему доктору! Если успел – считай, найти его следы практически не будет никакой возможности. Но если нет… Да и вообще, жив ли он сейчас?..

Алтаец

Степан Бронский не сгорал от желания навсегда расстаться с полученным от родителей именем и тем более – лицом, но если этого не сделать, жизнь на воле теряла всякий смысл.

Алтаец стоял перед большим, в рост человека, овальным зеркалом в резной раме из карельской березы и молча разглядывал свое отражение.

С той стороны, из таинственного Зазеркалья, на него смотрел совершенно незнакомый мужчина. Несмотря на то что со дня, когда финский пластический хирург, суеверно перекрестившись скальпелем, снял с его лица плотную бинтовую повязку с вырезами для глаз и рта, прошло уже две недели. Алтаец до сих пор не привык к своему новому облику.

Иногда ему даже казалось, что он до самого конца так и не сможет жить одним целым с этим чужим, словно вылепленным из воска, острым носом, с этими тонкими прямыми губами и высокими скулами, со всей этой инородной маской…

Алтаец хорошо помнил тот миг, когда впервые после снятия бинтов подошел к зеркалу и невольно вздрогнул, встретившись взглядом с напряженным, неподвижно стоящим вполоборота и внимательно разглядывающим его незнакомцем, в глазах которого застыл первобытный страх.

И тогда он, безжалостный криминальный авторитет, повидавший на своем веку столько ужасов, что большинству обычных лохов и в кошмарном сне не снилось, едва сдержался, чтобы не крикнуть! Слава богу, нервы, по которым словно пропустили электроток, все-таки выдержали…

Но сегодня с рассветом что-то вдруг изменилось. Алтаец не мог объяснить эту перемену словами, но, проснувшись утром и направившись в ванную комнату умываться и бриться, он привычно скользнул взглядом по зеркалу над причудливо изогнутой розовой раковиной-тюльпаном и спокойно отвел его в сторону.

А спустя мгновение впервые поймал себя на мысли, что внутри него, в спрятанном в самых глубинах мозга подсознании, с детства привыкшего в подобных случаях видеть совершенно иное, родное, настоящее лицо, даже ничего не шевельнулось. Ни-че-го! Словно и не было в природе никакой операции.

Вообще ничего не было…

Капитан Логинов

Машина следственных действий была запущена, и Костя в компании поднятых по тревоге судмедэксперта и фотографа помчался в стареньком «рафике» по ночным улицам города.

Отыскать место, где в полной темноте среди кустов сирени лежал труп насильника, оказалось делом одной минуты.

Нагнувшись над убитым, затылок которого был превращен в сплошное кровавое месиво. Костя, дав возможность фотографу сделать все необходимые снимки, перевернул тело на спину. И тут же тихо присвистнул. Несмотря на то что половина лица была изрядно подпорчена пулей и представляла из себя нечто невообразимое, он сразу же узнал этого человека.

– Яблонский, братцы! Мать твою, точно! – Логинов выпрямился и ошеломленно посмотрел на судмедэксперта – угрюмого и насупленного пожилого мужчину, проработавшего в милиции более тридцати лет и повидавшего на своем веку всякого.

– Он, голубчик, – сухо резюмировал ветеран. За его спиной снова полыхнула на миг осветившая всю тесную, погруженную во мрак ночи, полянку фотовспышка. – Кто бы мог подумать… Вообще-то я слышал, что он сейчас в армии служит по контракту.

– Да, я тоже что-то подобное поймал краем уха, – кивнул, хлопая себя по карманам куртки в поисках сигарет. Костя. – Выходит, либо туфта, либо уже вернулся назад в Питер. Даже не могу поверить, что он был способен на такое.

Мужики из прокуратуры охренеют, когда узнают. А уж журналюги, падлы, вообще такой хипеш поднимут…

– А какое им дело? – скривил губы приблизившийся к Косте фотограф, тоже отмотавший в милиции добрую треть жизни. – Кажись, этот громила уже года три как из следаков уволился, верно? Мало ли кто когда в органах служил! Кайманов вон, авторитет бандитский, так раньше вообще в рижском ОМОНе шороху на гансов тамошних наводил!

– Но не в чине старшего следователя по особо важным делам, – резонно заметил Логинов. – Если мне не изменяет память, именно Яблонский тогда вел дело Скопцова, которого затем приговорили к «вышке» за те самые убийства…

Помнится, еще тогда поговаривали мужики из убойного, что, мол, Яблонский вообще к бабам слишком уж неровно дышит. Конечно, все мы здесь, мягко говоря, не пидоры, но он прямо-таки рычал, когда симпатичную телку видел…

– Возьмем на анализ кровь, волосы, кожу и сперму и проверим причастность ко всем пяти убийствам двухгодичной давности и к трем последним, – философски заметил судмедэксперт. – Вот вони-то будет, если он всех этих девочек порешил, а потом сам же вел следствие по тому делу, подводя под стенку невиновного таксиста!

– Отыскать бы того парня, который ему башку снес, я бы ему не только руку пожал, но и дастархан соорудил, насколько башлей хватит, – пообещал Костя.

Алтаец

Сегодня с рассветом что-то изменилось. Алтаец взглянул на себя в зеркало и не почувствовал обычного отчуждения к своему новому лицу. Словно и не было никакой операции…

– Доброе утро, приятель! – усмехнувшись, поздоровался с отражением Алтаец.

Взяв с подставки баллончик с пеной для бритья «жиллетт», он выдавил себе на ладонь невесомую и похожую на белый воздушный крем горку, растер ее между рук и, не сводя глаз с двойника, медленно и аккуратно намазал лицо. – Как сегодня спалось-трахалось, нормально?.. Ага, по роже вижу, что доволен!.. Кажется, с тобой вообще все в полном порядке, бля буду. Ну а раз так, хватит базаров, пора выходить в свет божий и заявить о себе парочкой веселеньких экшенов, верно?..

Тем разных, сам знаешь, накопилось невпроворот. Стрелки, белки, перестрелки – такие вот расклады, кореш! Скелет хоть и справляется, вроде, в качестве твоего временного заместителя, но одно дело управляющий, а совсем другое – хозяин. Ты тоже так считаешь?! Значит, не поссоримся, зе-ма, а это уже хорошо… Ведь теперь мы с тобой даже больше чем братья, теперь мы…

За спиной Алтайца – он видел это по отражению в зеркале – неслышно приоткрылась дверь. В просторной, залитой ярким солнечным светом ванной помимо умывальника, душевой кабины, биде и похожего на компактный бассейн, четырехместного джакузи располагался еще и огромный, во всю стену аквариум с медленно плавающими в нем разноцветными рыбками. Мимо него, сладко и чуть лениво потягиваясь, скользила Лана в небрежно наброшенном на плечики, распахнутом на груди шелковом китайском халате.

– С кем это ты здесь разговариваешь, папочка? – томно улыбнувшись обильно перемазанному бритвенной пеной отражению Алтайца, нараспев произнесла телохранитсльница.

– Я сказал этому парню «доброе утро».

– Любопытно… И что он тебе ответил?

– Братишка сказал, что хватит сидеть дома, пора выходить на большую охоту…

– Что ж, думаю он прав! И на кого же охота?

– На черную птицу!

– Уж не на ворону ли? – слегка съехидничала Лана.

– На Ворона…

Капитан Логинов

– Отыскать бы того парня, который ему башку снес, я бы ему не только руку пожал, но и дастархан соорудил, – сказал Костя.

Все формальности завершились на редкость оперативно. Вскоре эксперт и фотограф, погрузившись в «рафик», отправились восвояси. Лишь парни из убойного отдела, о чем-то тихо переговариваясь, кучкой стояли поодаль от места преступления.

Когда напомнил о себе пристегнутый к поясному ремню сотовый телефон Логинова, коченеющее тело насильника уже уложили в черный полиэтиленовый пакет и несли в приехавшую позже всех труповозку двое алкоголического типа небритых санитаров в грязных, кое-как надетых поверх обычной одежды халатах без пуговиц.

– Слушаю, – коротко бросил Костя.

– Капитан, нашелся твой подранок, – нарочито небрежным, впрочем, как и всегда, тоном сообщил Логинову сегодняшний дежурный по городу подполковник Беляев. – Видимо, пытаясь добраться до врача на собственной тачке, этот тип с финкой в брюхе потерял много крови, отрубился неподалеку от метро «Кировский завод» и, влетев на тротуар, напрочь снес торговую палатку какого-то абрека!

– Не слабо, – пробормотал Костя. – Ну а дальше что?

– Чурбан, слава богу, резвый оказался, успел выпрыгнуть в самый последний момент… А как раз поблизости проезжал экипаж ППС, они твоего друга и оприходовали. Все бы ничего, но главный прикол обнаружился уже потом, когда попытались вытащить этого мужика из машины – ноги ему чуток поприжало… С виду – обычная «восьмерка», долбаная-передолбаная, а на самом деле – настоящий танк!

Стекла и двери – сплошь бронированные, под передними сиденьями – скрытый люк, движочек форсированный, с турбиной, в скаты закачан герметик, чтобы не сразу спускали, если попадет пуля, а под панелью приборов обнаружился хитро замаскированный тайничок. Его ни за что не нашли бы, но кузов перекосило, вот он и открылся… А в тайничке том – ствол, две обоймы «желудей», граната с выкрученным запалом и ксива, как думаешь – какая?! Шпагоглотатель этот, оказывается, частный детектив, некто Орлов Александр Александрович. Согласно ксиве – имеет право на ношение…

– Машину внимательно осмотрели, может, еще какие сюрпризы найдутся?

– Вроде больше ничего. Детали я сообщил генералу, он уже в курсе…

– Ясно. А в какую больницу его отвезли?

– В Озерковую, – сообщил Беляев. – Ладно, давай, у меня еще куча дел.

– Спасибо, Палыч, пока.

Логинов отключил связь и посмотрел на часы. Стрельнув у «убойщиков» сигарету. Костя уговорил их по дороге в отдел подбросить его до Озерковой больницы, где в это самое время, после окончания сложнейшей трехчасовой операции, лежал под капельницей перевязанный бинтами и по-прежнему находящийся в беспамятстве Ворон, он же бывший командир СОБРа, до сих пор, правда, еще не узнанный.

Он был помещен в отдельную палату на втором этаже хирургического отделения, под круглосуточную охрану двух вооруженных автоматами бойцов ОМОНа…

Алтаец

– Хватит сидеть дома, – сказал Бронский. – Пора выходить на большую охоту…

Обычно Алтайцу везло. Фортуна лишь однажды повернулась к нему задницей – с тем самым контейнером с оружием, из-за которого он целых восемь месяцев и шесть дней проторчал в СИЗО.

Избиваемый тяжелыми вертухайскими ботинками и кусая от боли превращенные в лохмотья губы, Алтаец поклялся, что, как только окажется на свободе, отомстит всем, так или иначе причастным к его аресту и последующим истязаниям. И он сдержал свое слово.

Влад Кайманов по прозвищу Кай был уже мертв. Группировка его быков, для начала изрядно потеряв в численности, разбежалась кто куда. Как говорится, иных уж нет, а те далече…

Стукач Фрол получил заслуженную им с лихвой пулю в лобешник прямо в зале суда.

А кривозубый прапор, любитель всевозможных издевательств над скованными наручниками подследственными, сдох страшной смертью. Голова с отрезанным членом во рту отправлена супружнице курьерской почтой. Казалось, все, расчет. ан нет!

Валяясь после пластической операции с перебинтованным, исполосованным лицом и размышляя о будущем. Алтаец вдруг вспомнил еще об одном мусорке, который заслуживал того, чтобы его сопливые серые мозги обильно вымазали собой первую попавшуюся шершавую стенку.

Это был высокий, тощий, совсем молодой, но уже набравшийся наглости опер по фамилии Молодцов, в течение нескольких суток подряд внагляк ломающий его на совершенно «левую» мокруху, с ехидной улыбочкой называющий на «вы» и тут же подсовывающий под нос какие-то липовые свидетельские показания.

По его сучьему приказу вертухаи почти неделю не давали Алтайцу сомкнуть глаз более чем на несколько минут, а вместо убогой тюремной жратвы с ехидными усмешками подсовывали отвратительно воняющие помои из бака для отходов!

Это он, скотина, несколько раз грозился, что рано или поздно обязательно «поимеет так называемого авторитета, который на самом деле – обычный бык, волей случая оказавшаяся на гребне волны шестерка»!

Таких слов Алтаец не мог простить никому…

Поэтому он дал команду своему заму Скелету во что бы то ни стало узнать про опера Молодцова все, начиная от домашнего адреса и заканчивая привычками.

И вот вчера Скелет принес два отпечатанных на компьютере листа с данными на мусорка. Прочитав их. Алтаец невольно заулыбался. Как хорошо все-таки, когда представляющие интерес люди имеют давно устоявшиеся привычки! С такими разбираться – одно удовольствие.

Теперь Алтаец знал, где и как он сполна рассчитается с наглым ментовским щенком, посмевшим назвать его шестеркой. А заодно еще раз проверит качество работы седого финского «скульптора», работающего исключительно с человеческим материалом.

Если и Молодцов не узнает в заявившемся к нему незнакомце с шумом сбежавшего из зала суда авторитета, значит, полный порядок! Можно делать фотографии и отправлять их для получения новых документов, а далее – по заранее просчитанному плану.

Дел предстояло много, но Алтаец верил в успех, в то, что через какой-нибудь год криминальный Питер будет целиком в безраздельной власти нового папы…

Капитан Логинов

Ворон был помещен в отдельную палату под круглосуточную охрану двух вооруженных автоматами бойцов ОМОНа…

– Вам уже сообщили, какие вещи обнаружились при пострадавшем? Кроме пистолета и, разумеется, извлеченного нами из тела ножа? – казенным и, как показалось Косте, чуть озабоченным тоном спросил главврач больницы Довженко – крепкий, чуть располневший мужчина средних лет в голубой медицинской одежде, взглянув на Логинова из-под квадратных дымчатых очков с толстыми линзами. И не дожидаясь ответа, он пухлой волосатой рукой взял со стола листок с описью и протянул его сидящему напротив капитану:

– Вот, взгляните.

Костя бегло пробежался глазами по не особенно длинному списку. Пачка «Мальборо», зажигалка, связка ключей, двести американских долларов и семьсот рублей, испорченный при аварии сотовый телефон… Интересно!.. Банковский чек на предъявителя шведского «Индастриал моушен банк» на сумму… пятьсот тысяч долларов?! Нет, байки, не может такого быть… Наверное, ошибка?

Резко оторвавшись от описи. Костя удивленно посмотрел на молча сидящего за столом главврача. Тот словно ждал именно этого момента и, пожав плечами, тяжело вздохнул, сложив руки перед грудью.

– Любопытно, не правда ли? – криво усмехнулся Довженко. – Обычно подобные больные поступают к нам вообще без денег… Испаряются презренные дензнаки, знаете ли, с завидной регулярностью в процессе транспортировки бесчувственного тела от места аварии до приемного отделения больницы. А тут – такая непростительная оплошность со стороны подобравших его милиционеров и сотрудников «скорой помощи»!.. Или, может быть, заглянули грешным делом в бумажник, увидели сумму и испугались – такое тоже вполне возможно… В любом деле должна быть мера, о чем умные люди догадываются. Полмиллиона баксов – это вам не мелочь по карманам тырить, могут и башку на фиг открутить. Как считаете, капитан?

– Сейчас убивают и за бутылку водки… – рассеянно пробормотал Логинов, отодвигая список вещей. – Могу я, под официальную расписку, разумеется, взять оружие и чек?

– А у меня разве есть выбор?! – лукаво заметил главврач, пристально глядя сквозь дымчатые стекла очков на представителя власти.

– Честно говоря… нет, – покачал головой, слегка улыбаясь, Логинов. – Где сейчас находятся его вещи? Я могу их забрать немедленно?

– Можете, – равнодушным тоном бросил шеф Озерковой больницы.

Чуть ссутулившись, он с тихим скрипом открыл дверцу правой тумбы массивного письменного стола, в которой помещался сейф, и зазвенел ключами.

Выложил на стол черный полиэтиленовый пакет с бумажной биркой.

– Тогда уж принимайте сразу все, так и мне и вам будет спокойней, – заметил главврач. – Вот здесь, на описи, черканите свое имя и звание, поставьте дату, подпись и можете забирать весь пакет… Впрочем, что я вам, профессионалу, азбуку для дошкольников объясняю? Вы не хуже меня знаете, как делаются такие дела!

– К сожалению, – подтвердил Логинов.

Сверив содержимое пакета с описью, он не нашел никаких недоразумений, достал из нагрудного кармана авторучку и, сведя брови к переносице, стал быстро покрывать нижнюю часть листа ровным убористым почерком. Закончив, вернул документ главврачу, который тот просветил цепким взглядом и, кивнув, смахнул в верхний выдвижной ящик стола…

Опер Молодцов

Алтаец вдруг вспомнил еще об одном мусорке, который заслуживал того, чтобы его мозги вымазали собой первую попавшуюся стенку. Это был молодой, но уже набравшийся наглости опер по фамилии Молодцов.

Олег Молодцов был из той новой поросли российских оперов, которые, заканчивая школу милиции уже после демократического переворота и получая погоны лейтенанта, с самого начала знали, в каких условиях им придется тянуть будущую ментовскую лямку.

А условия эти теперь общеизвестны – поголовная продажность чиновников всех рангов, начиная от домоуправа и заканчивая обитателями Кремля, оплеванная прессой и униженная постоянными реформами и чехардой с руководством Государственная безопасность, царящий на всех необъятных просторах страны экономический хаос и криминальный беспредел. Милиция растеряла былую хватку и превратилась из мощной силы в почти бюрократическую контору, где каждый сотрудник, кроме, может быть, лишь элитных подразделений, озабочен только одним – содержимым собственного кармана и необходимостью постоянного роста числа раскрытых преступлений, как того требовали большие дяди из столицы.

Олег был парнишкой смышленым и, в отличие от многих идейных дураков, достаточно рано понял, что плыть против течения – себе дороже выйдет. На первом же порученном ему деле увешанная бриллиантами мамаша попавшегося на краже аудиотехники из автомашин сопляка прозрачно намекнула на щедрую благодарность со своей стороны взамен снятия обвинений с драгоценного чада. Молодцов недолго думая предложил встретиться часом позже неподалеку от РОВД в приватной обстановке простенького кафешника «Минутка». Где вскоре и получил в сложенном пополам конверте без марки свой первый скромный «гонорар» – пятьсот американских долларов – за развал плевого дела, А дальше, как говорится, пошло-поехало.

Однако молодой офицер понял и еще одну прописную истину, гласящую, что «жадность фраера сгубила». К тому же что это за опер такой, у которого каждое дело заканчивается отсутствием состава преступления или тому подобным заключением, не дающим райотделу никаких показателей?

И теперь Молодцов если уж брал, то далеко не ото всех и не сразу. Чем серьезней дело и выше откупные, тем тщательнее подходил новоиспеченный старлей к обеспечению безопасного получения мзды. Ибо даже в мутной воде царящего в органах бардака управление собственной безопасности регулярно выявляло среди офицерского состава взяточников и иждивенцев криминалитета и если не пачками, то хотя бы по одному отправляло бывших коллег в небезызвестную нижнетагильскую ментовскую зону.

Осторожность давала свои плоды. Благосостояние набирающегося опыта оперативника росло вполне устойчиво, причем почти параллельно с показателями раскрываемости преступлений.

Словом, все у Молодцова было хорошо. А когда у человека, работающего в органах, все хорошо, всем сразу же становится ясно, откуда течет неиссякаемый денежный источник. В этом случае возможны крупные неприятности.

Однако хитрый старший лейтенант умел жить двойной жизнью. В одной из них была замордованная скучной рутиной милиция, более чем скромная зарплата и примерный сотрудник, настоящий «рубаха-парень», проживающий в многонаселенной коммуналке Петроградской стороны. Во второй – строящий за городом скромный кирпичный коттедж хорошо одетый плейбой, разъезжающий в записанной на родственника вполне приличной спортивной «тойоте-супре», любитель приятного отдыха в бане в компании пышнотелых дам бальзаковского возраста, завсегдатай букмекерской конторы, секс-парикмахерской на Невском и уютных кабачков с живой музыкой и европейским разливным пивком с креветками.

В общем, Олег Молодцов жил полноценной холостяцкой жизнью, в свободное от работы время почти не общаясь с коллегами и еще не зная, что то самое пресловутое управление собственной безопасности уже стало всерьез приглядываться к холеному и всегда улыбчивому старлею…

Капитан Логинов

Главврач просветил опись с распиской цепким взглядом и смахнул ее в верхний ящик стола – Я хотел бы побыстрее познакомиться с раненым, доктор, – вежливо сказал Логинов. – И побыть с ним наедине минут несколько. Надеюсь, это не запрещено?

– Ничуть, но вынужден вас предупредить, что после операции, разумеется, проведенной под общим наркозом, гражданин Орлов до сих пор находится в бессознательном состоянии. Так что уединение вам вряд ли что-нибудь даст, капитан!

Они покинули кабинет и двинулись по коридору.

– И долго он еще будет находиться в таком виде?

– Трудно сказать, – уклончиво ответил главврач, разводя руками. – Если все будет нормально, то должен очнуться часов через восемь-десять, не раньше.

Авария не добавила к проникающему ножевому ранению никаких серьезных увечий.

Так, некоторые ушибы ног и груди средней тяжести, от которых, поверьте опытному травматологу, недели через три и следа не останется. Но ножом задеты внутренние органы, вдобавок он потерял много крови, пока не оказался на операционном столе. Так что, если честно, я вообще удивляюсь, как у него не отказало сердце!

Давление практически отсутствовало. Кстати, вам будет небезынтересно узнать одну маленькую, но существенную деталь, капитан… – замедлив шаг, почти невозмутимо сообщил врач, встретившись взглядом с Костей. – На лице раненого был обнаружен грим. Плюс – парик, борода и усы. Но все очень натурально и наложено с таким знанием дела, что ни врачи «скорой», ни даже ваши доблестные сотрудники ничего такого не заподозрили! Мы тоже обнаружили совершенно случайно – сестричка смазывала йодом порез на лице и заметила слегка отклеившийся край усов. Прямо как в «Бриллиантовой руке», помните? «Товарищ старший лейтенант, у вас ус отклеился»!

Поднявшись на второй этаж, они двинулись по длинному, совершенно пустому в этот ночной час больничному коридору, в котором намертво закрепился знакомый каждому, хоть раз побывавшему в шкуре пациента, специфический запах лечебного учреждения. Потом свернули за угол и, проскользнув за матово-бледные двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен!», оказались в заканчивающемся окном во всю стену, коротком и ярком коридорчике, куда выходило несколько дверей с каждой стороны.

Логинов увидел сидящих по обе стороны от двери в палату бойцов в камуфляже. На коленях у каждого из них лежал автомат АКСУ.

Заметив вошедших в особый блок главврача и сопровождающего его мужчину в штатском, на плечи которого был небрежно накинут белый халат, омоновцы поднялись на ноги и, расправив плечи, привели оружие в угрожающее положение.

– Спокойно, свои. – Костя достал удостоверение и в раскрытом виде показал его ребятам. – Вас должны были предупредить насчет меня.

– Так точно, товарищ капитан, – скользнув глазами по красной книжечке с двуглавым орлом, кивнул один из бойцов, видимо, старший по званию.

– Все спокойно? – с видом большого начальника поинтересовался Логинов, строго взглянув на каждого из омоновцев.

– Так точно, – снова бросил плечистый парень с квадратным, гладко выбритым подбородком с глубокой ямочкой. – Кроме врача и дежурной сестрички, никого не было. Он сам, кажется, еще в отключке…

– Добро. Покараульте пока мои вещички, ладно? Поставив пакет на свободный стул у стены и открыв дверь. Костя в сопровождении главврача зашел в помещение, тут же погрузившись в особый мир реанимационной палаты. Голубые стены, кафельный пол, множество непонятных, моргающих зелеными экранами приборов, нагромождение проводов, болтающаяся на высокой подставке рядом с кроватью капельница – все это вызывало некоторый внутренний трепет.

– Ну вот и наш раненый, можете знакомиться! – с некоторой иронией произнес доктор, остановившись рядом с лежащим без сознания Вороном. – А паричок с бородой и усами, если что, во-он в той гумбочке, на верхней полочке!

– Я запомнил, спасибо.

Логинов приблизился к кровати и внимательно вгляделся в лицо лежащего на ней с закрытыми глазами, одетого в легкую белую пижаму незнакомого мужчины.

На вид – лет сорок с небольшим. Бледное скуластое лицо; коротко стриженные, слегка тронутые на висках сединой волосы; мясистый, с легкой горбинкой нос; густо замазанные йодом глубокие царапины на лбу и щеках; тренированная, бугрящаяся под невесомой рубашкой грудь; мускулистые руки с переплетением вен и воткнутая в одну из них длинная острая игла с прозрачной трубкой, по которой медленно поступает в кровь бесцветный физиологический раствор.

Во всем облике мужчины чувствовалась сила. Даже сейчас, когда он был беззащитнее ребенка.

Костя даже испытал некоторое удовлетворение, потому что примерно таким и представлял себе этого человека. Хотя, если принять во внимание бронированный, специально подготовленный для серьезных дел, но внешне неприметный отечественный автомобиль, «беретту» с глушителем, ксиву частного детектива, содержимое тайника под панелью и особенно банковский чек, по которому любой желающий мог в течение нескольких часов получить фантастическую сумму в твердой валюте, иного облика и ожидать было трудно!

Именно так и должны выглядеть крутые мужики, занимающиеся крутыми делами…

Опер Молодцов

Олег Молодцов в свободное от работы время почти не общался с коллегами, предпочитая отдыхать в бане в компании пышнотелых дам бальзаковского возраста.

В этот солнечный, погожий денек Олег, вопреки обыкновению, прямо из кабинета позвонил в полюбившуюся ему маленькую сауну на Большой Монетной, где к услугам клиентов был весь спектр сопутствующих расслаблению парком услуг, и предупредил банщика-хохла, что он будет примерно в семь вечера.

– Слышь, Толян! – отодвигая от себя компьютерную клавиатуру и приятно потягиваясь в кресле, сказал в заключение опер. – Закусь сегодня сооруди по высшему сорту, есть повод отметить. И вызвони для меня ту алжирскую мулаточку из «Фаины», которая приезжала в прошлый раз, лады? Пущай подвозят к восьми, чтобы я успел уже посидеть в парилочке и чуток перекусить! Как обычно, на пару часиков.

– Нет проблем, но вообще-то я хотел предложить тебе кое-что новенькое, – отозвался банщик.

– Да? Интересно! И что конкретно? – оживился Молодцов.

Сегодня у него было просто отличное настроение. После длительной паузы, заполненной, как назло, всякой мелочевкой, пару часов назад за содействие в получении подписки о невыезде и выходе на свободу одного чечена его приятели заплатили оперу пять тысяч долларов. Естественно, бравый джигит, едва оказавшись вне камеры, не стал мирно торчать по известному милиции адресу, а тут же испарился на все четыре стороны. Но Олега это мало интересовало. А пять штук баксов, хоть и не бог знает какие деньги, карман родной все-таки греют.

– Есть в одном клубе китаяночка, молоденькая совсем – тринадцать лет!

Только позавчера из-за бугра привезли, – понизив голос на полтона, сообщил хохол. – Так что, можно сказать, не объезженная еще!

– И сколько такое удовольствие стоит? – осторожно поинтересовался Молодцов.

– Да ерунда! – успокаивающе фыркнул мужик, с каждого заказа имевший процент от сутенеров, привозивших в баню проституток. – Всего сотка гринов за час, зато какое море удовольствий! Ты вообще знаешь, какие фокусы эти косоглазые умеют вытворять?!

– Никогда не трахал таких малолеток, подсудное это дело… Ладно, пусть приезжает, посмотрим, какая она в неглиже! – Вообще-то Олег предпочитал женщин с опытом, но сегодня решил сделать исключение. – Буду к семи, как договорились. Пока.

Капитан Логинов

Капитан испытал даже некоторое удовлетворение, потому что примерно таким и представлял себе этого человека.

Взгляд Кости, блуждающий по телу Ворона, ярко освещенному расположенной на потолке лампой дневного света, сосредоточился на руках, пробежав по локтевому сгибу с торчащей из вены иглой и остановившись на кисти.

Что-то странное, не объяснимое словами, заставило капитана насторожиться.

Он сам бы еще не смог с полной уверенностью сказать, что именно привлекло его внимание. Но, повинуясь скорее предчувствию или тому, что принято называть интуицией, Логинов нагнулся над кроватью с высокими бортиками и провел пальцами по свободной от капельницы руке Орлова – от запястья до подушечек на ладони. А потом, взяв обеими руками теплую расслабленную кисть, более внимательно изучил ее с видом опытного хироманта, ощущая, как сердце стало биться чаще.

Вот и еще один сюрприз из арсенала Джеймса Бонда!

– Посмотрите, доктор, – изучающе взглянув на главврача, капитан подождал, пока тот не примет у него из рук кисть больного. – Вы ничего необычного не замечаете? Только внимательно, не торопитесь с ответом…

– Кажется… – сверкнув глазами, медленно пробормотал Довженко, чуть погодя опуская руку Ворона на одеяло с профессиональной осторожностью. – У меня такое ощущение, будто на коже тонкий слой какого-то вещества, вроде резинового клея. А?

– В самую точку, поздравляю, – подтвердил догадку главврача Логинов. – Это специальное средство, состоящее на вооружении диверсантов и сотрудников секретных ведомств, непосредственно занимающихся выполнением особых заданий. А еще оно изредка – все-таки большая редкость – используется взломщиками сейфов…

– Отпечатки?! – едва не подпрыгнув от посетившей его догадки, громким шепотом произнес Довженко. – Состав из тюбика наносится на руки и после высыхания делает их гладкими, как стекло! Без каких-либо рисунков на коже! Я читал про что-то подобное в детективной литературе, но сам ни разу не сталкивался… – Главврач коротко хмыкнул, переводя взгляд с Логинова на руку спящего «детектива». – Однако я поражен, капитан! Как вы заметили?

– Свет, – коротко ответил Костя. – Сухая кожа человека, как правило, матовая, а этот состав содержит в себе силиконы. Просто совершенно случайно заметил блик.

– Снимаю шляпу перед нашими правоохранительными органами!

– Вы, доктор, человек опытный и серьезный, а поэтому в связи с некоторыми подробностями, связанными с нашим общим знакомым, я вынужден вас предупредить с высоты всех данных мне государством полномочий… – несколько витиевато начал капитан, но главврач, сразу поняв, что за этим последует, немедленно сделал серьезное лицо и скрестил вытянутые вперед руки.

– Могила, капитан, – заверил он.

Надо проверить паспортные и прочие данные этого Орлова, а также его лицензию на право занятия розыскной деятельностью и ношение огнестрельного оружия прямо сегодня, сразу же по возвращении на Литейный, решил Константин.

Вдруг что интересное и обнаружится?

– Пусть пока отдыхает, – кивнув на «детектива», сказал капитан. – Через несколько часов я приеду вместе с экспертом, он очистит кожу от состава и поможет вашему пациенту «сыграть на рояле». А до тех пор я бы предпочел, чтобы ни одна живая душа из медперсонала больницы в палату даже носа не совала.

Проследите за этим, доктор. Это, если хотите, приказ.

– Да, да, конечно, – засуетился Довженко. – Как скажете. Я ведь все понимаю…

Логинов, в последний раз смерив цепким взглядом лежащего без сознания мужчину, направился к выходу. Следом, нервно подергивая плечами, заторопился главврач.

Дав короткие инструкции омоновцам и попрощавшись за руку с Довженко, Костя прихватил пакет с изъятыми у раненого вещами и покинул отделение. Позвонив в управление, вызвал служебную машину, потом вышел из пропахшего лекарствами, хлоркой и застиранными простынями реанимационного отделения, пересек территорию и, присев на скамейку возле главных ворот, стал дожидаться прибытия тачки, с жадностью вдыхая чистый прохладный воздух.

Ворон

В затылок словно ударили чем-то тяжелым, и все заволокло кровавым туманом.

Ворон потерял сознание, уткнувшись лбом в рулевое колесо.

Сознание вернулось мгновенно, словно кто-то невидимый нажал на кнопку выключателя, предварительно заменив старые, потекшие батарейки на новые, и пустил по нервам электрический ток.

Веки Ворона вздрогнули, он открыл глаза и медленно обвел окружающее пространство, наполненное пробивающимся из-за неплотно прикрытых жалюзи на окне ярким дневным светом. На потолке комнаты, в которой он находился в одиночестве, играли, прыгая в разные стороны, причудливые солнечные зайчики. Вокруг была полная тишина.

«Значит, все-таки жив», – мельком пронеслось у него в голове, прежде чем сознание автоматически принялось за быстрый, но скрупулезный анализ обстановки.

Осмотревшись, он сразу же понял, куда попал. Вне всякого сомнения, больница, реанимационное отделение. Вот только какая именно? Гражданская или госпиталь? Это далеко не так маловажно, как может показаться постороннему…

Опустив взгляд вниз, туда, где в момент, предшествующий бездне беспамятства, торчала густо перемазанная липкой горячей кровью рукоятка финского ножа, он увидел лишь свою равномерно вздымающуюся грудь в белой застиранной рубахе и накинутое поверх нее тонкое одеяло.

Попробовал осторожно пошевелить сначала пальцами рук, потом ног. Кажется, все более-менее функционирует… Уже хорошо.

Полежал несколько минут, словно прогоняя невидимый сканер по всему телу, от головы до щиколоток, прислушался к ощущениям организма. Если не считать резаную рану в животе, наверняка уже заштопанную хирургом, а также несколько синяков и царапин, все остальное вполне работоспособно. Тоже плюс.

Закончив самопроверку физического состояния, Ворон тут же приступил к анализу последних оставшихся в памяти событий.

Пустынный парк, крики о помощи, темный силуэт насильника и еще один – лежащей на мокрой траве девушки, неожиданно брошенный нож… Два выстрела вдогонку, глухой стук падающего навзничь тела… Тут он ее узнал… Ира Сосновская… Подумать только – второй раз… Но сейчас-то она сопротивлялась насильнику вовсю… Хотела вызвать «скорую»… Так привязалась, что пришлось пугнуть пистолетом… Убежала… Потом он сел в машину, позвонил по мобильнику Али и поехал очень быстро, зная, что в обычную больницу ему никак нельзя…

А дальше – провал в памяти, резкий и глубокий, без каких-либо обрывков воспоминаний.

Что же на самом деле случилось? Может, все-таки добрался, уже на автопилоте, и Али поместил его в какую-нибудь маленькую частную клинику, которых сейчас развелось в Питере великое множество?! Теоретически вполне возможно, но…

Не верилось. Ворон не мог сказать точно, почему сразу же так подумал, но интуиция, еще ни разу не подводившая его, говорила совершенно другое. Он не спасся сам, это его спасли!

А если дело обстояло именно так, то, учитывая серьезность ранения, шансов на освобождение у него нет. Пациент, находящийся без сознания, с ножом в животе – событие на все сто криминальное, а значит, доблестные эскулапы в милицию уже сообщили. Со всеми вытекающими для него последствиями. Оружие, из которого он убил насильника, и чек от Сосновского наверняка нашли…

Но вполне возможно, что переданные ему бизнесменом в качестве гонорара полмиллиона баксов испарились сразу же, как только оказались в руках у сведущего в подобных заграничных бумажках человека. В крайнем случае можно будет отвертеться-в том, чтобы иметь кучу денег, состава преступления нет, сейчас не те времена. Тем более чек чистый, не краденый!

«Беретта» зарегистрирована на имя Орлова А. А., частного детектива из Москвы, лицензия тоже имеется, так что с этой стороны проблем не возникает.

Здесь легенда крепкая, основательная, сработанная на совесть.

Так что получается вполне логичная картинка – гость северной столицы, занимающийся приватным расследованием, спас несчастную беспомощную девчонку от насильника, был ранен и предпринял вполне законные меры самообороны.

Дальше…

Опер Молодцов

– Никогда не трахал таких малолеток, подсудное это дело… Ладно, пусть приезжает. – Вообще-то Олег предпочитал женщин с опытом, но сегодня решил сделать исключение…

Все шло как по маслу.

К приезду Молодцова парилка была прогрета, столик в маленьком, но уютном каминном зале, пропахшем приятным дымком сгорающих сосновых полешек, ломился от разных закусок. Рядом с аппетитными салатами запотевшей хрустальной башенкой возвышалась бутылка отечественной водки «Смирновъ» и тарелка с бутербродами с красной и черной икрой.

Скинув по-быстрому одежду, опер, по обыкновению, положил на кожаный диван в зале табельный «Макаров» и прикрыл его сверху полотенцем. Обмотавшись чистой простынкой и рванув подряд две стопки мягкой, как пух, водяры. Молодцов наскоро бросил в рот дольку нарезанного ананаса и засел в сауну, в экстазе растянувшись на самом полке. Проторчал там минут семь, а потом, покрякивая от удовольствия и исходя градом пота, пулей выскочил из парилки и с криками плюхнулся в чистый ледяной бассейн.

Вернувшись за стол, довольно потер ладони, передернул плечами и принялся жадно хавать, периодически подливая себе в рюмку любимой водки и опрокидывая ее одним лихим залпом.

– Олег, там, кажись, бабу твою привезли, – хитро подмигнув, сообщил заглянувший в каминный зал толстопузый, с залысинами банщик в желтом спортивном костюме. – Вести?

– Нехай идет, Данила! Поглядим, яка гарна дивчина нам через хвилину отдаваться будэ! – коверкая известные ему украинские слова, призывно махнул рукой опер. – Веди!

– Счас, – бросил, странновато улыбаясь, мужик и исчез за лакированной дверью с витражами.

Молодцов, проглотив очередной бутерброд, откинулся на спинку дивана и, сложив руки перед грудью, с любопытством уставился на дверь, из-за которой должна была появиться малолетняя азиатская шлюшка.

А потом изображение перед глазами Молодцова вдруг покачнулось, размазалось, и все цветные краски разом стекли вниз, уступив место пульсирующей, вязкой и бездонной темноте.

Уронив голову набок, Олег почти мгновенно уснул, едва подействовало сильнодействующее снотворное-таблетка, во время его отсутствия подброшенная банщиком в бутылку с водкой по приказу Скелета.

Мент уже не видел и не чувствовал, как вместо обещанной китаянки из-за двери с витражом появились двое угрюмого вида стриженых бугаев в кожаных куртках.

Подхватив Молодцова за руки, бугаи выволокли его из бани, словно чурку закинули в багажник джипа, прикрыли сверху куском брезента и, прихватив всю одежду и табельный милицейский ствол, увезли далеко от Большой Монетной, к самой окраине погруженного в темноту ЦПКиО, где в устье Невы размещался питерский яхт-клуб.

Там, сидя в серебристом «ягуаре» на берегу реки, не спеша затягиваясь сигаретой и задумчиво глядя через распахнутую дверь тачки на сверкающую в отблесках далеких серебряных огней черную воду, ссученного опера Молодцова уже ждал старый знакомый.

Ворон

Получается вполне логичная картинка, рассуждал Ворон, – гость северной столицы спас беспомощную девчонку от насильника.

Дальше…

Парика, усов и бороды на нем сейчас не было. Выходит, обнаружили.

Но здесь у них тоже нет зацепки, если, по старой ментовской привычке, не начнут внаглую раскручивать на все «глухари», где благополучно исчезнувшие преступники имели сходную физиономию. Закон же не запрещает творить со своей внешностью и телом все, что душе заблагорассудится, начиная от покраски волос в семь цветов радуги одновременно, что регулярно практикуют дебильные панки, вплоть до сложнейшей процедуры перемены пола.

Опять-таки прикрытие лицензированного частного детектива дает некоторые отмазки. К примеру, слежка за блудливой супругой заказчика, рванувшей из первопрестольной к любовнику в город на Неве, и тому подобная лабуда. Вполне убедительная версия…

Но вот руки, а точнее, нанесенная на них бесцветная паста для сокрытия возможных отпечатков, без которой он. Ворон, вообще никогда не выходил на Дело, действительно может на всем поставить жирную точку!

…Еще в самом начале своей новой жизни, когда для всех посторонних погиб, превратившись в обугленную головешку, майор Северов и некоторое время спустя появился киллер по прозвищу Ворон, Сергей всерьез задумался о необходимости сокрытия отпечатков.

Консультации с пластическим хирургом дали однозначный ответ – ликвидировать рисунок на кончиках пальцев можно лишь путем пересадки на них кожи с других участков тела. Операция сложная, и нет никакой гарантии, что после ее завершения (плюс реабилитационный период, который растянется на добрых полгода) руки будут выглядеть как раньше, не привлекая случайного внимания неестественностью цвета на кончиках пальцев, шрамами и прочими неизбежными последствиями хирургического вмешательства.

Не говоря уж про вполне вероятную – о чем особо предупреждал хирург – потерю чувствительности трансплантированных участков.

Но даже при благоприятном исходе такой вариант, в случае непредвиденных контактов с органами правопорядка, автоматически вызывал подозрение – не так часто встречаются люди с умышленно сведенными узорами на коже. Значит, рыло в пуху…

То же самое относится и к химическим способам ликвидации узоров, а попросту – выжиганию их раствором кислоты. Слабый ожог заживет, и линии полностью восстановятся, сильный же может вызвать все схожие с вышеназванными последствия.

Так что оба варианта не подходили, надо было искать нечто иное. Не ходить же, честное слово, постоянно в перчатках!

И тогда Сергей вспомнил о спецсредстве, состоящем на вооружении секретных служб. Только оно гарантировало максимальную простоту применения и всякое отсутствие внешних проявлений неестественности. Поэтому при выходе через посредников на нужных людей для покупки этого средства Ворон денег не жалел.

Зато теперь у него в запасе почти сотня неприметных тюбиков «крема для рук „Ромашка“, которых, при регулярном использовании, хватит больше чем на четыре года…

Приподняв свободную от капельницы руку и согнув ее в локте. Ворон внимательно оглядел кисть руки и потер большой и указательный пальцы, словно показывал кому-то жест под названием «мани-мани». Состав, смываемый простым сочетанием теплой воды и уксуса, по-прежнему был на коже. Да и как его заметить, если не искать специально?

Но это все – лишь предположения о возможном развитии ситуации. Реальный расклад дела будет ясен только спустя некоторое время, когда между пациентом, врачами и милицией не останется никаких недосказанностей, никаких «белых пятен», когда они откроют все свои карты! Сейчас же остается только ждать.

Или… есть еще один способ разом решить все возникшие проблемы?!

Алтаец

Сидя в серебристом «ягуаре» на берегу реки, ссученного опера Молодцова уже ждал старый знакомый.

Заметив сверкнувшие за деревьями огни быстро приближающегося к поляне джипа. Алтаец щелчком выбросил за окно окурок, вышел из машины и, су-1 нув руки в карманы длинного кожаного плаща, стал ждать, пока «мере» с боевиками не притормозит рядом с ним. За Алтайцем стоял крепкий и жилистый, с впалыми от давней любви к марихуане щеками Скелет.

Из джипа, хлопнув дверьми, выпрыгнули два амбала – ближайшие сподручные Скелета, бывшие борцы-классики. Клоп и Жиган, один из которых, встретившись взглядом с авторитетом, молча кивнул. Другой же, открыв багажник, резким движением выволок из него, как мешок с картошкой, завернутого в брезент мента и грубо сбросил на сырую траву.

Ударившись головой о землю. Молодцов пошевелился, чуть слышно застонал и снова затих.

Промасленный брезент наполовину сполз, обнажив нижнюю половину его голого тела. Обмотанная вокруг бедер простыня, служившая оперу единственной одеждой, осталась где-то в бане. Видимо, сползла во время транспортировки бесчувственного тела волоком.

– Когда эта сука оклемается? – спросил Алтаец, обращаясь к стоявшему позади него Скелету.

– Снотворное действует эффективно, но недолго, – буркнул «зам», делая одному из быков знак рукой. – Если его не трогать, то минут через двадцать-тридцать. Но можно и прямо сейчас…

– Желательно, – кивнул Алтаец, наблюдая, как Жиган, вытащив из кармана маленький красный баллончик, отдаленно похожий на дешевые немецкие слезоточилки, нажал на распылитель и брызнул Молодцову в лицо чем-то мгновенно отрезвляющим.

Немного погодя боевик пинком проверил чувствительность мента к боли. Если заскулит, значит, оклемался.

– Встать, потрох легавый! Иначе зашибу на хер, тут же! Ну?!

Получив очередной удар носком кроссовки в ухо, Молодцов отчаянно взвыл и обхватил голову руками.

Затравленно глядя на обступивших его грозных, определенно настроенных самым серьезным образом мужиков, чья принадлежность к братве была понятна с первого взгляда, Молодцов впервые в жизни испытал парализующий ужас. Он хотел что-то сказать, но лишь беспомощно шлепал посиневшими от холода губами и тихо мычал.

– Все, пиздец тебе, козел! – скрипнув зубами, прорычал братан.

– Уймись, Жиган, не гони. – Положив руку на плечо громиле, Скелет остановил распалившегося, скорого на расправу бывшего борца, рожа которого побагровела от прилившей к щекам крови. – Алтаец, я думаю, можно начинать…

Капитан Логинов

Проверить паспортные и прочие данные этого Орлова следует прямо сегодня, решил капитан.

Ответ на посланный Костей в столицу запрос по поводу лицензии на частную детективную деятельность, выданной г-ну Орлову Александру Александровичу, пришел по факсу уже спустя полтора часа, полностью подтвердив подлинность документа.

Прилагалась и дополнительная информация о личности сыщика, как то: адрес, номер сотового и домашнего телефонов, фотография и краткий экскурс в его славное армейское прошлое, где были почти братские в те времена Йемен, Ангола и формальная должность военного консультанта.

Едва оторвав медленно выползший факс от аппарата и сличив не особенно четкое фото с лицом находящегося в Озерковой больнице мужчины, усталый и заспанный Логинов, прикончивший только что очередную порцию крепкого кофе, понял, что туман рассеялся.

В документах, хранящихся в столичном ГУВД, была точно такая же фотография, как и на найденной в тайнике разбитой «восьмерки» лицензии. Сыщик действительно оказался сыщиком, и это, честно говоря, несколько разочаровало капитана, на которого грим, фальшивая «ботва» и особенно обработанные спецсоставом руки незнакомца произвели сильное впечатление.

В какой-то момент в глубинах его сознания даже мелькнула мысль – а не Ворон ли это собственной персоной? – но теперь все зыбкие предположения и догадки можно было отбросить. Да и вряд ли такой профессионал, как Ворон, стал бы легально жить не под видом тишайшего серенького обывателя, а под хорошо известной в узких московских кругах фигурой шустрого и пронырливого частного детектива Орлова, про которого компетентные органы знали буквально все и в случае необходимости могли мгновенно взять в оборот, едва заподозрив в откровенно криминальных делах и тем более – в заказных убийствах.

Нестыковочка выходит! Лицензированный сыщик никогда не станет заниматься ликвидациями, а профессиональный киллер – получать лицензию на право следить за неверными супругами и за весьма умеренное вознаграждение выводить на чистую воду всякого рода мелкий сброд. Облом-с, господа!

Прочитав и осмыслив факс. Костя немедленно связался с генералом и доложил ему первые результаты проверки личности. О гриме и невидимых «перчатках» детектива Логинов сообщил сразу же после приезда в управление.

– Чего-то похожего я и ожидал, – немного помолчав, сказал Корнач. – Но в любом случае у милиции еще остались темы, на которые она была бы не прочь побеседовать с этим бесстрашным Сан Санычем. Боевая граната, чек на огромную сумму, заделанная под броневик Джеймса Бонда машина, материальный ущерб, причиненный киоску, да и по поводу застреленного в парке скота придется давать подробные объяснения под протокол. Скучать он в больнице не будет, однозначно, да и лицензии может лишиться за такие фокусы. Ты еще не передумал заниматься им. Костя? Есть дела поважнее…

Логинов понял, что это приказ. Обжалованию не подлежащий.

– Хотелось бы все-таки снять отпечатки пальцев…

– Между прочим, если выяснится, что убитый им Яблонский на самом деле тот самый ублюдок, которого разыскивают уже третий год и из-за которого едва не подвели под «вышку» невиновного мужика, я лично пожму руку этому парню, – серьезно заметил генерал, которого дело сексуального маньяка тоже коснулось – если не напрямую, то через одного из бывших сослуживцев по Афганистану, ставшего впоследствии священником отцом Павлом. Одной из зверски убитых маньяком женщин была жена этого священника, в тот момент уже носившая под сердцем их еще не родившегося ребенка. – И, думаю, тогда у него не будет никаких проблем с законом, хотя возместить материальный ущерб азерам за разгромленный машиной киоск все-таки придется. Здесь я уже бессилен – другие правила, другая юрисдикция. Но гражданин Орлов у нас мужик, как известно, богатый, почти миллионер, так что расстаться с пятью-десятью тысячами баксов сможет безболезненно.

– Значит, чек все-таки возвращаем? – уточнил Костя.

– А разве есть основания считать эти деньги принадлежащими кому-то другому?! – весомо парировал Корнач. – Банковский документ на предъявителя, взят под опись у гражданина Орлова, значит, его и есть. Или в твою умную голову уже поползли всякие нехорошие мысли насчет внезапного обогащения, а, капитан?! – дружески подначил он.

– Надеюсь, это шутка, товарищ генерал? – почти обиделся Костя.

– Ну, разумеется, разумеется… – примирительно сказал Корнач.

– Тогда, если не возражаете, последний вопрос. Сколько потребуется времени, чтобы проверить причастность… м-м… напавшего на Сосновскую подонка к изнасилованиям и убийствам всех трех женщин? В таких делах, как… анализ спермы и прочее, я не силен.

– Учитывая особую важность дела, думаю, через три дня будут окончательные результаты. Материал по прошлым эпизодам собран внушительный, остается только сравнить. К тому времени, кстати, ты уже прогонишь отпечатки Орлова по нашей картотеке. У тебя все?

– Пока все. До свидания. – Логинов положил трубку и тут же перезвонил уже час дожидающемуся в лаборатории криминалисту Славе Черных. – Давай собирайся, я сейчас к тебе зайду.

Через пять минут капитан и эксперт уже ехали в милицейской «Волге» в больницу.

Ворон

Впрочем, пришло в голову Сергею, есть один способ разом решить все возникшие проблемы.

Побег! Это было первое, о чем подумал Ворон, скрупулезно взвесив все шансы благополучно выпутаться из положения и придя к неутешительному выводу, что теоретически они ничтожны, а практически вообще равны абсолютному нулю! Похожая на правду и даже подкрепленная документами легенда о частном детективе из Москвы – всего лишь самоуспокоение перед неизбежным провалом. Если он будет просто лежать, как чурка, под капельницей и ждать своей участи, то ему уже ничего не светит.

Значит, надо искать способ выбраться отсюда, и побыстрее. Пожалуй, такой вариант может и сработать – ведь ни врачи, ни менты не ждут подобных сюрпризов от недавно прооперированного больного, едва не склеившего ласты всего несколько часов назад…

Или ждут? И возле двери в палату, в коридоре, как делается в случаях с подстреленными на разборках бандитами, уже выставлена вооруженная охрана? Если это так, значит, кое-какие догадки насчет личности подрезанного пациента у сыскарей все-таки есть. Тогда – хуже. Но в любом случае факт присутствия плечистых пареньков за дверью нужно немедленно проверить…

Ворон чуть приподнялся на локтях, мгновенно ощутив сильное головокружение и острую боль в левой стороне живота, и, напрягшись всем телом, более внимательно огляделся по сторонам.

Кнопка вызова персонала, находящаяся на подставке рядом с кроватью, его не интересовала. Надо, чтобы первыми отреагировали эти. А значит, есть только один способ привлечь их внимание.

Приподняв руку. Ворон изо всех сил толкнул стоящую рядом с кроватью металлическую подставку, на матовой поверхности которой лежали рядками какие-то блестящие инструменты и стояла закрытая резиновой пробкой высокая стеклянная банка с прозрачной жидкостью внутри и наклеенной на бок полоской лейкопластыря, где красовалась нацарапанная авторучкой надпись по-латыни. Что это за раствор и тем более для чего применялся, Ворон не знал, что, впрочем, было совершенно не важно. Главное, все стеклянные сосуды одинаково бьются, производя при этом оглушительный грохот. Так же, кстати, как и падающие на пол подставки.

…Покачнувшись, она рухнула вместе с содержимым на выложенный голубым кафелем пол палаты, и от получившегося резонанса вздрогнули, гулко задребезжав, оконные стекла.

Как и предполагал Ворон, незамедлительно принявший прежнее горизонтальное положение и прикрывший глаза, такой шум разбудит даже мертвецки пьяного санитара в морге, не то что навязанную ему персональную охрану.

Дверь палаты спустя две секунды резко распахнулась, и в проем, с автоматом наизготовку и ошалелой физиономией, вломился высокий, коротко стриженный на манер американской морской пехоты амбал в камуфляже с нашивками ОМОНа и квадратным, раздвоенным подбородком. За спиной у него, словно брат-близнец, уже маячил второй «пастух» с точно таким же оружием, в котором с первого взгляда узнавался АКСУ.

То, что и требовалось доказать!

Плотно прикрыв веки. Ворон притворился, что спит, до сих пор находясь под воздействием наркоза.

– Какого хрена?! – осмотрев валяющуюся на полу подставку и лежащие в расползающейся во все стороны луже осколки стекла и инструменты, выругался омоновец. – Леха, зови врача, мать твою! – Тяжелые, торопливые шаги пересекли палату и остановились возле кровати.

Ворон ощутил, как ему в лицо пахнуло табаком, смешанным с запахом мятной жевательной резинки и дешевым одеколоном. Охранник, нагнувшись, внимательно разглядывал его лицо, которое было совершенно неподвижно.

Видимо, окончательно убедившись, что оберегаемый им пациент не причастен к упавшей хреновине, омоновец выпрямился, промычал что-то недовольно и направился назад к распахнутой двери, со стороны которой уже слышались торопливые шаги сразу нескольких человек…

«Значит, все-таки охраняют, – с холодным негодованием подумал Ворон, прислушиваясь к приближающимся голосам. – Ничего, гады, я еще что-нибудь придумаю… Рано ставить точку!»

Алтаец

Скелет остановил распалившегося бывшего борца. – Алтаец, – сказал он, можно начинать…

Бронский некоторое время молча рассматривал дрожащего, как последняя тварь, опера, когда-то обозвавшего его «поднявшейся шестеркой», потом сухо сказал:

– Поднимись на ноги, больше никто не станет тебя бить. Даю пять секунд, потом разряжаю в башку всю обойму. – Правая рука Алтайца появилась из кармана плаща вместе с зажатым в ней пистолетом. Ствол смотрел точно в голову Молодцова.

– Я… я ничего вам не сделал… За что, мужики?! – Наконец к Олегу вернулся дар речи, и он смог, шевеля непослушными губами, более-менее разборчиво выдавить из себя несколько слов.

Опер, не спуская вылезающих из орбит глаз с направленного на него пистолета, плавно двигавшегося вслед за ним вверх, приподнялся сначала на колени, а потом, пошатываясь, встал во весь рост, стыдливо прикрыв сжавшийся в гармошку член подрагивающими руками.

– Узнаешь меня? – спросил Алтаец, подойдя вплотную к униженному и испуганному менту и заглядывая ему в лицо. – Мы встречались с тобой месяцев десять назад. Ну?! – Он стоял так близко от Молодцова, что тот ощущал кожей его горячее, чуть участившееся дыхание.

– Не… нет… – наконец осторожно покачал головой старлей. – Кажется… мы не знакомы…

– Ошибаешься, гнида! – хрипло крикнул Алтаец, ткнув сжатой в кулак левой рукой в грудь опера, отчего тот покачнулся и едва устоял на ногах. – Напряги свою поганую память, мент! Я предупреждал тебя, что, как только окажусь на свободе… Помнишь, выродок, как ты меня назвал в комнате для допросов СИЗО, прекрасно зная, что я, прикованный браслетами к привинченному к полу стулу, ни за что не смогу встать и разбить твою ухмыляющуюся довольную рожу! Помнишь, дерьмо?!

Молодцов напряженно вглядывался в стоящего напротив мужчину. Мысли его, сумбурные, бессвязные, были похожи на рой растревоженных пчел. Олег хорошо помнил, что единственным человеком, кого примерно год назад он допрашивал в следственном изоляторе, ломая на «мокруху» и тем самым исполняя распоряжение подполковника Зекуна, был известный бандитский авторитет Степан Бронский по кличке Алтаец. Потом он с удивлением узнал, что Алтаец при помощи подельников, в упор расстрелявших четверых сотрудников милиции, сбежал прямо из здания суда во время первого заседания… Переполох, что и говорить, поднялся нешуточный!

Беглец же словно сквозь землю провалился и, согласно официальной информации, до сих пор находится на свободе. Значит…

Ворон и Логинов

Покачнувшись, подставка рухнула на пол палаты, и от получившегося резонанса вздрогнули, гулко задребезжав, оконные стекла…

Едва свернув в ответвление от главного больничного коридора, заканчивающееся знакомой уже дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен!», сопровождаемый криминалистом Логинов услышал какой-то громкий шум, словно упало что-то тяжелое. А потом до него донесся приглушенный расстоянием резкий мужской голос, вне всяких сомнений, имеющий отношение к происшедшему.

Машинально прибавив шагу и в конце концов перейдя на легкий бег. Костя буквально ворвался в отделение, сразу за дверью нос к носу столкнувшись с одним из охраняющих палату с Орловым бойцов ОМОНа.

– Что случилось? – поняв по мигом изменившемуся выражению лица, что парень его узнал, торопливо спросил капитан.

– Да ничего страшного, просто в палате у этого недорезанного вдруг опрокинулась подставка с инструментами и пузырьками, – пожав плечами, сообщил милиционер. – Надо предупредить медсестру, чтобы убрала с пола лужу и осколки…

– Сама, значит, навернулась?! А пациент? – удивленно приподняв брови и бросив любопытный взгляд через плечо парня в сторону приоткрытой двери в дальнем конце короткого коридора, недоверчиво уточнил Костя.

– Вроде спит, я не доктор, – ухмыльнулся, оправдываясь, омоновец. – Не ломать же ему пальцы, чтобы проверить! Сейчас эскулапы заявятся и пробьют поляну…

– Ладно, иди зови.

Отстранив рукой сержанта, пошедшего за неизвестно где шляющимся медперсоналом, Логинов в сопровождении Черных прошел по бордовой ковровой дорожке до конца коридора и заглянул в палату.

Там, рядом с кроватью неподвижно лежащего с закрытыми глазами пациента, стоял, в некоторой растерянности разглядывая последствия маленького погрома и покачивая автоматом, опущенным вниз стволом, второй спецназовец.

Молча протянув громиле руку. Костя дождался крепкого ответного пожатия и, взглянув на стоящего рядом светловолосого мужчину средних лет с чемоданчиком в руке, сказал:

– Мой коллега на несколько минут составит вам компанию, а я пока попробую пообщаться с пациентом. Когда прибегут местные деятели в голубых халатах, скажите, чтобы не беспокоили и ждали снаружи. Понадобятся – я позову… Это все. Выполняйте.

– Есть, тащ капитан, – буркнул омоновец и, повесив автомат на плечо, вслед за молча вернувшимся в коридор экспертом вышел из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Логинов отыскал глазами замеченный им при первом посещении реанимации стоящий рядом с окном стул и, пододвинув его к кровати, сел.

Некоторое время внимательно наблюдал за неподвижным лицом сыщика, а потом вздохнул, тихо рассмеялся и спокойным, лишенным всякого давления и превосходства голосом сказал:

– Я по достоинству оценил ваш хитрый прием, имеющий целью выяснение некоторых деталей, но, кажется, самое время заканчивать этот спектакль.

Откройте глаза. Сан Саныч, и давайте поговорим. И, пожалуйста, не надо продолжать притворяться, будто вы до сих пор спите. Надеюсь, такому профессионалу не надо объяснять, как можно отличить действительно спящего человека от того, который лишь делает вид, что находится в забытьи. Ну, во-первых, уж не обессудьте, но у вас слегка дергаются веки… А во-вторых, вы совсем забыли про прибор, расположенный аккурат справа от кровати. Его датчики до сих пор прикреплены к вашей груди под рубашкой и измеряют частоту пульса, судя по показаниям на экране – в данный момент весьма и весьма далекую от той, какая бывает у спящего человека. По-прежнему будем играть в кошки-мышки или все-таки поговорим?

Логинов блефовал. Он ничего не понимал в расположенных рядом с кроватью медицинских приборах и их показаниях, но был уверен, что довольно тяжелая на вид металлическая подставка не могла упасть сама собой, вдруг, ни с того ни с сего. Конечно, если в этой отдельной палате Озерковой больницы не завелся свой собственный проказник барабашка, решив от скуки пошалить и сотворить явление, известное в псевдонаучном мире как пол-тергейст.

Однако Костя с детства рос прагматиком и к тому же, несмотря на моду последних лет, являлся убежденным атеистом, так что ни о загадочных явлениях, ни о невесть откуда взявшейся бесовской силе у него и мыслей не возникало.

– Сан Саныч, вы меня удивляете, право слово! – покачал головой капитан. – Ведете себя так, словно вас, едва придете в сознание, собираются немедленно казнить на Дворцовой площади за убитого в парке сексуально озабоченного подонка. Тогда как на самом деле все обстоит с точностью до наоборот…

Наступила минутная пауза.

Затем веки Ворона дрогнули, он медленно открыл глаза и посмотрел на сидящего рядом с кроватью молодого мужчину в модном пиджаке и черной рубашке с расстегнутым воротом. Губы его медленно растянулись в сдержанной, но чуть торжествующей улыбке…

Алтаец

– Помнишь, выродок, как ты меня назвал в комнате для допросов в СИЗО?! – хрипло крикнул незнакомец.

Молодцов хорошо помнил, что единственным человеком, кого он допрашивал с год назад в СИЗО, был Степан Бронский по кличке Алтаец. Значит…

Но ведь стоящий перед Олегом мужик совершенно не похож на Алтайца!

Более-менее совпадали рост и телосложение, но все остальное, начиная от цвета волос и заканчивая чертами почему-то гладкого, как у ребенка или у женщины, но вместе с тем необыкновенно мужественного скуластого лица, было совершенно другим.

К тому же с такого малого расстояния Молодцов мог хорошо разглядеть незнакомца, чтобы понять, что гримом здесь и не пахнет. В общем, было от чего получить кондрашку.

– Повторяю еще раз, специально для тупорогих мусоров! – устав ждать, процедил сквозь зубы авторитет. – Я тебе никого не напоминаю?! Хотя бы приблизительно?!

– Нет… – с огромным усилием воли, словно такой ответ мог мгновенно стоить ему жизни, едва слышно прошептал старлей и подавленно опустил голову.

– А зря! – неожиданно оттаяв, рассмеялся, взглядом ища поддержки у стоящих вокруг братков, Алтаец.

Все трое коротко ухмыльнулись. Если не считать красавицу Лану, то Скелет и двое его боевиков были единственными на всем свете, кто знал о проведенной чухонским хирургом пластической операции.

Причем после завершения еще одного дельца ребяток ждало неминуемое увольнение с последующим переездом на новое, но постоянное место жительства однокомнатную квартиру размером в три аршина.

– На самом деле ты уже обо всем давно догадался, ведь так? – между тем продолжал, невозмутимо разглядывая приготовленную к закланию жертву, Алтаец. – Просто здравый смысл и память, в которой раз и навсегда запечатлелось совсем другое лицо, мешают тебе поверить в очевидное. Кстати, ты уже в курсе, что мои ребята сделали с тем прыщавым вертухаем, который несколько ночей подряд избивал меня ногами в камере?.. Представь себе, он умер! Можно даже сказать, в натуре, потерял голову, соблазнившись одной весьма симпатичной девчонкой. А перед этим совершенно случайно проглотил свой член вместе с небритыми яйцами! Ну как, ментяра, вспомнил меня, или ты совсем уж деревянный?

Ворон и Логинов

Ворон открыл глаза и посмотрел на сидящего рядом с кроватью молодого мужчину. Губы незнакомца медленно растянулись в сдержанной, но чуть торжествующей улыбке.

– Как вы себя чувствуете? – после короткого напряженного молчания спросил Логинов, складывая руки перед грудью.

– Откуда вы знаете мое имя? – успев быстро взвесить ситуацию и понять, откуда дует ветер, хриплым голосом поинтересовался Ворон.

– После аварии машину перекосило, вот тайничок ваш с пистолетом, гранаткой и лицензией частного детектива случайно и обнаружился, – объяснил Костя. – Зря вы, кстати, напугали девушку и не позволили ей вызвать «скорую помощь». И «восьмерочку» свою навороченную разбили так, что уже навряд ли восстановишь, и киоск разнесли в клочья, да и горца несчастного, который в нем торговал, едва к праотцам не отправили, не говоря уж про самого себя… Спасли попавшей в беду девчонке жизнь – замечательно, но зачем же потом убегать?!

– Были причины, – театрально прикрыв глаза, прошептал Ворон. – Я ничего не помню после того, как сел в машину и завел мотор. Расскажите…

– Вы потеряли сознание. Сан Саныч, и врезались в коммерческий киоск, едва не сделав из находящегося внутри азербайджанца бифштекс, – улыбнувшись, сообщил Костя. – Слава их аллаху, мужчина успел выпрыгнуть в последний момент перед столкновением. Вот, собственно говоря, и все. Проезжающий экипаж патрульно-постовой службы вызвал неотложку, и вас, с торчащим из живота ножом, привезли сюда, в Озерковую, практически в состоянии клинической смерти. Сделали операцию, плеснули в вены кровушки, оно и обошлось. Так что благодарите хирурга… м-м… Ермакова, он теперь вам как второй отец, хоть и младше лет на десять…

– А вы сами кто такой? – сдавленно спросил Ворон, поморщившись и теперь уже не играя. Потревоженная шевелениями рана начала полыхать периодически накатывающейся острой болью.

– Капитан Логинов, – не упоминая название «конторы», на которую он работал, представился Костя. – Хотя, думаю, вы и сами уже догадались… Ну что ж, можно считать, что контакт налажен? Тогда для начала расскажите в деталях о том, что произошло в парке. Вы шли…

– Услышал женские стенания… сунулся, хотел врезать… он бросил нож, попытался убежать… я выстрелил два раза и попал, – уложив все случившееся в несколько слов. Ворон снова закрыл глаза. – Самооборона, капитан…

– Ну, не скромничайте. Сан Саныч, ни к чему это. Вы спасли девушке не только честь, но, возможно, и жизнь. Есть все основания полагать, что застреленный вами ублюдок был тем самым маньяком, который изнасиловал и зверски убил не менее семи женщин в Петербурге и еще по одной в Павловске, Гатчине и Петродворце. Его искали не один год. Со дня на день будут окончательные результаты экспертизы, и, если выяснится, что это действительно он, вы сразу превратитесь в настоящего героя.

– Девчонка… с ней все в порядке?

– Да, вашими стараниями… Продолжим, если не возражаете? – Костя резко перевел тему разговора. – Что вы можете сказать насчет найденных в тайнике вашей машины пистолета и гранаты, а также обнаруженного в карманах одежды чека «Индастриал моушен банка» в пятьсот тысяч долларов на предъявителя? Для начала, как водится, выясним главное – все вышеперечисленные вещи принадлежат вам?

– Да, – едва заметно кивнул Ворон.

– Неплохо, однако, оплачиваются услуги наших отечественных Шерлоков!

– Это мое личное дело, вас и ментовки оно не касается, – произнес Ворон сквозь зубы. – Деньги чистые, можете проверить чек через Интерпол…

– А ваши руки, обработанные спецсоставом, тоже чистые?! И их, как и чек, можно проверить?! – вдруг, резко повысив голос, спросил Логинов, подавшись всем телом вперед. – Странная у вас, однако, гражданин Орлов, привычка – не оставлять после себя отпечатки пальцев! К чему бы это?! Знаете, я действительно рискну и прогоню их по нашей обширнейшей картотеке. Вдруг выплывет нечто во всех отношениях любопытное?!

– Не выплывет, – процедил, слегка помедлив и окатив капитана ледяным взглядом. Ворон. – Можете не надеяться… Напрасная трата времени…

– Допустим, – несколько мягче сказал Логинов. – Тогда, может, объясните по секрету, какого хрена вам понадобилось мазать руки «Ромашкой»?

– У меня богатое прошлое, капитан, – словно нехотя сообщил Ворон. – Уверен, вы уже позаботились о выяснении всех деталей и получили ответ из Москвы… Я много где примелькался, так что серьезные люди по отпечаткам моих пальцев могут вычислить не только мое имя… Потом взять в разработку и в конце концов выйти на моего клиента…

– Значит, для этой же цели, чтобы не быть узнанным, вам и понадобились парик, накладные усы и борода? – нажимал Костя.

– Вы очень догадливы… капитан! – в очередной раз вздрогнув от приступа боли и закрыв глаза, с трудом выдавил через плотно сжатые губы Ворон. – Такая уж… у меня интересная работа…

– Может, позвать врача? – внимательно наблюдая за напрягшимс бледным лицом «сыщика», сбавил напор Логинов.

– Обойдусь… – расслабляясь, прошептал Ворон. Полыхнув, проклятая боль от ножевой раны на время отпустила. – Что еще?!

– Не будете возражать, если эксперт-криминалист снимет с ваших рук состав и намажет их красочкой? – казенным тоном поинтересовался капитан, вставая со стула. – Это не займет много времени, а потом я, так уж и быть, оставлю вас в покое…

– Валяйте, – устало согласился Ворон, прекрасно понимая, что избежать процедуры дактилоскопии все равно не удастся, раз уж этому молодому оперу каким-то образом стало известно о нанесенном на кожу бесцветном спецсредстве.

Парень явно не так прост… Но в придуманную наспех версию, подкрепленную лицензией частного сыщика, он похоже поверил.

Теперь все зависит от результатов проверки отпечатков.

Ворон знал, что в основной картотеке питерского ГУВД пальчиков бывшего командира СОБРа Сергея Северова давно нет, об этом он позаботился еще в первые месяцы после своей мнимой смерти. Но все равно на душе было неспокойно, и предчувствие надвигающейся беды не оставляло Ворона…

Встав со стула, капитан вышел в коридор и вскоре вернулся назад в сопровождении невысокого мужика в очках, с черным пластиковым «дипломатом» в руке.

Мельком оглядев эксперта с головы до ног и беззвучно выругавшись. Ворон отвернулся к закрытому вертикальными жалюзи окну палаты.

«Эх ты, кукла бестолковая! Кто же тебя, дуру, просил шляться в одиночестве ночью по парку?» – с тоской подумал он.

Алтаец

– Ну как, ментяра, вспомнил меня? – обратился Бронский к оперу. – Или ты совсем уж деревянный?!

– Ал…алтаец?! почти беззвучно шевельнул губами Молодцов.

Он уже не сомневался, что перед ним действительно тот самый беглец. Но уже с новым лицом. Неужели пластическая операция?

– Наконец-то, а ведь я уже стал в тебе разочаровываться, парень! – довольно улыбнувшись в ответ и, как показалось оперу, облегченно вздохнув, произнес сбежавший авторитет. – Значит, док действительно постарался на славу.

Не зря я заплатил ему по полной программе!

Алтаец в очередной раз вспомнил довольное лицо чухонца, в самом деле поверившего, что он, сопровождаемый двумя молчаливыми ребятами бывшего русского пациента, отправляется домой на шестисотом «мерседесе» с кругленькой суммой наличными в чемодане.

Наивный старый дурак. Лежит сейчас в болотце, недалеко от Выборгского шоссе, и кормит пиявок.

– Знаешь, Молодцов, я не хотел тебя убивать просто так. – Алтаец достал сигарету и прикурил от протянутой одним из боевиков зажигалки. – И тем более чужими руками. Не потому, что это было бы скучно и неинтересно. Просто я хотел, чтобы перед тем, как сдохнуть, ты все-таки узнал, кто именно нажал на курок.

Что ж, теперь, похоже, гражданин начальник у нас полностью в курсе дела… Как ни странно, но это действительно я. Алтаец, которого ты так неразумно обозвал очень нехорошим словом. Если бы не оно, глядишь – и торчал бы сейчас на Большой Монетной, в сраной сауне, просовывая между ягодиц узкоглазой шалаве! За прошедшее время я, как видишь, немного изменил внешность, чтобы такие, как ты, ублюдки не мешали мне спокойно править этим грязным, сырым, но почему-то любимым мной городом.

Выпустив в лицо опера сигаретный дым, авторитет чуть приподнял все еще зажатый в руке пистолет и выстрелил Молодцову в колено.

Взвыв от боли, Олег неловко рухнул на землю, но двое здоровенных лбов, повинуясь жесту Алтайца, тут же подхватили его под руки и поволокли вниз, к находящемуся совсем рядом берегу Невы.

Достигнув кромки воды, рядом с которой на влажном песке стояла старая деревянная лодка без весел. Клоп и Жиган бросили извивающегося и кричащего мента и вопросительно посмотрели на медленно спускающегося с пологого склона босса, позади которого неотступно держался Скелет.

– Не надо!.. Я умоляю тебя!.. Только не убивай! – нелепо, как краб, подползая к Алтайцу и торопливо начиная целовать его до блеска начищенные ботинки, исходил слезами Молодцов. С его раздробленного коленного сустава на мелкий, пропахший водорослями и мазутом речной песок обильно капала кажущаяся совершенно черной кровь.

– Знаешь, чем отличается по-настоящему правильный братишка от такого сопливого и ссученного легавого говна, как ты? – зло бросил Алтаец, брезгливо поморщившись и что есть силы пнув ногой в лицо ползающего вокруг старлея, отчего тот отлетел на шаг и упал навзничь. – Пацаны умирают с улыбкой и никогда не делают в штаны перед мусорами! А вы, гады, умеете только сытно жрать, бакланить перед тем, кто тебя не достанет, и писать свои поганые бумажки! А как увидите перед носом ствол, так падаете на колени, воете в голос, ссытесь и заходитесь в истерике! Черви навозные… Слышь, Клоп! В лодке лежит ржавый рыбацкий якорь с веревкой. Привяжи его к щиколотке здоровой ноги гражданина Молодцова.

Ворон

«Эх, кукла бестолковая! Кто же тебя, дуру, просил шляться в одиночестве ночью по парку?!» – с тоской подумал Сергей.

Она появилась в палате в воскресенье, на пятый день после разговора Ворона с капитаном, держа в одной руке маленький букетик бело-голубых цветов, а во второй – изрядно нагруженный пластиковый пакет с изображением двух персидских котят. В пакете находились яблоки, апельсины и прочие продукты, которые обычно носят несчастным больным во избежание заворота кишок и расстройства желудка от регулярного потребления казенного питания.

На ней были обтягивающие черные джинсы, белые кроссовки, лиловая облегающая кофточка и накинутый поверх довольно полных плеч белый халат.

Ворон в парке не смог ее толком разглядеть, но зато хорошо помнил Ирину по короткой встрече на хазе киднепперов. И изменения, по крайней мере внешние, произошедшие с девушкой, не могли не произвести на него впечатления.

Мужской глаз прежде всего отмечал совсем не девичью, впечатляюще рельефную фигуру и ясные, широко открытые серые глаза, в которых сейчас читалось некое неясное Ворону напряжение.

«Да, – подумал Сергей, – у этой юной леди осталось мало общего с той несносной девицей, которая вытворяла на потайной даче похитителей черт знает что».

Прикрыв за собой дверь, девушка несколько секунд постояла, переминаясь с ноги на ногу, у порога, а потом подошла к молча смотревшему на нее, бледному от недостатка свежего воздуха, обросшему колючей щетиной Ворону и с очевидным беспокойством сказала:

– Привет! Как себя чувствуете?

– Здравствуй, нормально вроде… – ответил Сергей, несколько натянуто улыбнувшись уголками губ. – А где наш товарищ капитан, в коридоре?

– Почему вы думаете, что он обязательно должен находиться где-то рядом? – довольно мило смутилась Ирина.

– Неужели я ошибся?! – вопросительно-укоризненно вскинул брови Ворон. – Быть того не может! Или я ни черта не понимаю в людях…

– Нет, вы абсолютно правы, – продолжала чуть смущенно улыбаться гостья. – Он сейчас беседует с главврачом, а потом, когда закончит, обязательно зайдет. – Немного помолчав, она продолжила:

– Я, конечно, безмерно вам благодарна. – И после паузы, в упор взглянув на Ворона, вдруг спросила, как выстрелила:

– А вам и раньше удавалось выручать девушек из опасных ситуаций?

На болезненном лице Ворона не дрогнул ни один мускул. Тем не менее он был потрясен чрезвычайно.

«Девчонка меня расколола, – констатировал он. – Тогда, на хазе, я был так раздражен ее поведением, что в разговоре с Сосновским даже не удосужился изменить голос. Запомнила ведь… Впрочем, возможно, я и ошибаюсь».

– Если бы я был специалистом по такого рода делам, то не подставился бы так глупо под нож. – Ворон изобразил на лице печальную улыбку и определенно прочитал в ясных глазах Ирины недоверие к его словам.

– А знаете, тот мерзавец, которого вы подстрелили, оказался настоящим сексуальным маньяком. Серийным. – Девушка так легко сменила пластинку, как будто уже все для себя решила. – Им оказался некий следователь из прокуратуры.

А на вас никакого дела заводить не будут и отпустят, как только поправитесь.

– Откуда такие сведения? – всерьез удивился Ворон. – Тебя уполномочил это передать капитан Логинов?

– Нет, что вы! У отца хорошие отношения с «органами», – в очередной раз смущаясь, пояснила Ирина. – Иногда – просто случайно! – доводится слышать обрывки телефонных разговоров…

Сергею такая информация, понятно, понравилась, но, поскольку за дверями его палаты до сих пор находились два амбала в камуфляже, он не мог воспринимать ее всерьез.

– Послушай, а мы ведь так и не представились друг другу. Тебя, я знаю, зовут Ирина. Ты – дочь бизнесмена Михаила Сосновского. Я – Александр Александрович Орлов, частный детектив.

Теперь уже без всякого напряжения, даже несколько плутовато улыбнувшись, Ирина кивнула, давая понять, что приняла информацию к сведению.

– Согласно правилам хорошего тона, – продолжал Сергей, – мне совсем не мешало бы звякнуть своему клиенту и сообщить, что я не могу выполнить его просьбу, потому что слегка ослабел здоровьем. Человек ждет, надеется, а дело-то не такое простое…

– Без проблем, – с готовностью ответила Ирина, протягивая телефон «эрикссон» в янтарном, под дерево, корпусе.

Ворон взял мобильник, чувствуя, как сильнее забилось его сердце.

Всего несколько слов, и его вытащат отсюда сегодня же!

Алтаец

– Слышь, Клоп! – обратился к боевику Бронский. – В лодке лежит якорь с веревкой. Привяжи его к здоровой ноге гражданина Молодцова.

Клоп выволок из лодки похожий на коричневого краба старый якорь и, трижды обмотав привязанную к нему капроновую веревку вокруг ноги мента, затянул прочный морской узел.

– Замечательно, – кивнул Алтаец.

Вскинув пистолет и направив его в нижнюю часть лодки, он несколько раз нажал на курок. В борту, ниже предполагаемой ватерлинии, образовался ряд аккуратных, размером с лесной орех отверстий. – Теперь бросайте этого козла в лодку и отпихните ее от берега! Течение здесь быстрое, так что схватит сразу…

Как только водичка заполнит лодку, минуты через три она пойдет ко дну вместе со своим скулящим капитаном. Ну как, мусор, интересную я тебе придумал расплату за понты, как считаешь?..

Не особенно церемонясь, опера зашвырнули на усыпанное ломаным камышом дно слямзенной от пирса яхт-клуб рыбацкой лодки и, успокоив на время сокрушительным ударом пудового кулака в лоб, спихнули в воду.

Один сильный толчок в корму – и бурное течение Невы подхватило, развернуло, стремительно потянув к Финскому заливу, маленькую неуправляемую лодчонку, внутри которой с простреленным коленом и прикрученным к ноге якорем лежал, постанывая, голый опер Олег Молодцов.

В то время как сквозь отверстия в борту внутрь лодки несколькими тугими струйками, словно в дьявольской ванне джакузи, быстро поступала холодная вода…

Участники расправы кучкой сгрудились на берегу, провожая взглядами уносящуюся вдаль утлую посудину.

– А вдруг он выплывет? – зевая, предположил Скелет и раскурил от золотой зажигалки обожаемый им косячок с травкой.

– Да никуда этот топор не выплывет, хрен ему на лысый череп, – процедил кто-то из борцов. – Аллилуйя, одним словом… Ихтиандр ментовской, бля!..

Ворон

Ирина с готовностью протянула маленький телефон «эрикссон». Ворон взял мобильник, чувствуя, как сильнее забилось его сердце. Всего несколько слов, и его вытащат отсюда сегодня же!

В этот момент дверь открылась, и на пороге палаты возник задумчивый Логинов. Ворон, закрытый от капитана сидящей возле кровати девушкой, положил трубку ей на колени.

– Я слышал, твоя версия подтвердилась, капитан? Поздравляю! – произнес он, протянув руку. Костя покосился на Сосновскую, сделал неопределенный жест и, чуть помедлив, стиснул ладонь лежащего на кровати пациента.

– Признаться, даже не представляю, что нужно говорить в таких случаях, – глядя Ворону прямо в глаза, произнес капитан. – Наверное, просто спасибо за все. Сан Саныч. И, если хочешь, в качестве хилой компенсации за помощь в розыске мой шеф решил забыть о найденной у тебя гранате. Только вот несправедливо обиженным азерам семь кусков «зелени» за разбитый киоск придется отстегнуть, иначе подадут в суд. А в целом никакого разбора полетов не будет, поправляйся и можешь возвращаться назад в столицу. Дело, можно сказать, закрыто по причине физического отсутствия подозреваемого. Все изъятые вещи и документы, включая чек, я верну лично, согласно описи. Тачка на штрафной стоянке, но я бы на твоем месте поберег свои нервы. Куча покореженного металла и вымазанный в крови салон – зрелище не слишком симпатичное. Впрочем, так же, как и одежда…

Нож маньяка, извини, отдать не могу – вещественное доказательство!

– Насколько я понимаю, капитан, подозрения непонятно в чем с меня уже сняты и формально я свободен?

– Как птица, – кивнул Костя. – И, если тебе интересно, ребят из ОМОНа за дверями уже нет. – Он взглянул на часы, вытащил из пиджака визитную карточку и положил ее на подставку. – Как только врачи разрешат путешествовать на своих двоих в вертикальном положении и появится желание принять под закусочку двести грамм хорошего коньячка, милости прошу к нашему шалашу. Номер здесь указан и рабочий, и мобильный. Звони, если понадоблюсь.

– Я заберу все вещи завтра утром, если не возражаешь, – тихо произнес Ворон, сжимая жилистую, сухую ладонь капитана.

– Завтра так завтра, – пожал плечами слегка удивленный Костя. – Сам я буду занят, так что пришлю коллегу, с ним и разберетесь. Он в курсе.

Алтаец

– Да никуда этот топор не выплывет, хрен ему на лысый череп, – процедил кто-то из борцов. – Аллилуйя, одним словом… Ихтиандр ментовской, бля!..

Где-то далеко от берега, почти на фарватере Невы, повис дикий, отчаянный крик. А потом снова Наступила тишина. То, что лодка затонула, видели четыре пары глаз, напряженно вглядывающихся в сверкающую отраженными с того берега огнями темную поверхность реки.

Погрузившись в джип и «ягуар», братва покинула окраину парка.

Алтаец и Скелет ехали впереди. Сзади, на расстоянии двух корпусов, шел «мере» с боевиками.

– Ну вот, с щенками покончили, пора приниматься за хищников, – сухо и спокойно произнес Алтаец, поглядев на мерцающие тусклым оранжевым светом часы лимузина. В его руке как-то незаметно появился мобильник.

– Все, как договаривались? – уточнил сидящий за рулем Скелет, прекрасно понимая, о чем идет речь.

Вместо ответа авторитет молча кивнул. Набрав нужный номер, он прижал трубку к уху и стал ждать соединения.

…Алтаец изменил свою точку зрения о Вороне – перестал считать его ментовско-журналистским мифом.

И сегодняшней ночью должно случиться то, что положит конец легенде о неуловимом благородном киллере, избравшем своей миссией ликвидацию криминальных авторитетов…

Ворон

– Я заберу свои вещи завтра утром, – тихо произнес Ворон, пожимая крепкую ладонь капитана.

Основное занятие любого более-менее серьезного пациента, вынужденного, лежа на казенной кровати, протирать больничную пижаму, как известно, сон. И Ворон в этом плане тоже не являлся исключением. Тем более что полученная им рана, которая, хоть и затягивалась на удивление быстро и уже почти не тревожила, все-таки еще не позволяла вставать с постели без риска расхождения наложенных хирургом швов. А окружающая его тишина и полное отсутствие каких-либо банальных занятий вроде просмотра телевизора или чтения газет также располагали именно ко сну…

После ухода опера, чей визит принес изнывающему от неопределенности Ворону утраченную было свободу, он еще некоторое время предавался размышлениям о неожиданном подарке фортуны. А потом, когда настало время обеда, в очередной раз отказался от предложенной ему молоденькой сестричкой больничной пайки и с удовольствием принялся за принесенные дочкой финансиста сочные фрукты.

Уничтожив не менее половины содержимого пакета и запив тропические дары несколькими большими глотками обнаруженной им среди прочих лакомств французской минералки «перье», Ворон почувствовал во всем теле приятную негу и, прикрыв глаза, задремал, краем уха прислушиваясь к бормочущему с самого утра где-то за стенкой радио…

Доносящаяся из соседней палаты легкая и незатейливая попсовая мелодия с наложенными на нее примитивными и легко запоминающимися словами вскоре сменилась пиканьем часов.

Итак, пролетел еще один час, и начинается очередной выпуск городских и международных новостей.

Опять кто-то приехал в Кремль с официальным визитом, чтобы дать взятку, стыдливо называемую кредитом…

В питерском метрополитене обезврежено очередное взрывное устройство, при тщательном осмотре оказавшееся батарейкой со светодиодом, подложенной в вагон ради хохмы каким-то дебилом-весельчаком…

Три жестоких убийства произошли в городе на Неве за истекшую ночь… Как сообщил корреспонденту проверенный источник в ГУВД, в каждом случае на трупе расстрелянного в упор человека найдена визитная карточка с изображением черной птицы, из чего оперативники делают вывод, что ликвидации – дело рук известного киллера по прозвищу…

Стоп!!!

Погруженный в неглубокую дрему Ворон, до которого тихое, но отчетливое в окружающей тишине бормотание диктора долетало словно из глубины колодца, резко открыл глаза и машинально приподнялся на кровати, забыв про рану и целиком сосредоточившись на сообщении.

Когда, спустя несколько секунд, до него окончательно дошел смысл услышанного, Сергей окаменел лицом, до белизны в суставах сжав кулаки и до скрежета стиснув зубы.

На некоторое время он прикрыл глаза, тяжело дыша, а потом поднял веки, перевел взгляд на кнопку вызова дежурного врача и надавил на нее кулаком, не убирая его до тех пор, пока в коридоре не послышалось громкое хлопанье распахнувшихся дверей отделения и торопливо приближающийся к палате топот…

Капитан Логинов

– Насколько я понимаю, капитан, формальные обвинения с меня сняты. Я свободен? – спросил Ворон.

– Как птица, – подтвердил Константин.

– …По сообщению нашего источника в ГУВД Санкт-Петербурга, все три убийства совершены одним и тем же киллером… – донеслось из динамиков под панелью сообщение диктора радионовостей. Резко притормозив возле перекрестка, на противоположной стороне от сверкающего разноцветными огнями нового финского универсама «Агро», Костя облокотился на руль своего потрепанного «жигуленка», доставшегося еще от отца, и, тихо выругавшись и поджав губы, задумчиво уставился куда-то вдаль. На его еще минуту назад спокойном, а сейчас резко напрягшемся лице нервно играли желваки.

– Вот козлы… Как будто меня нет… – процедил он чуть слышно сквозь зубы и ударил ладонями по рулю. – Ну, блин, достану этого Ворона, чего бы то ни стоило.

Развернувшись, «копейка» прогрохотала по трамвайным рельсам и взлетела на мост через Неву.

Ворон

Сергей надавил на кнопку вызова дежурного врача и не отпускал ее до тех пор, пока в коридоре не послышался приближающийся к палате топот…

Парень в голубом халате, появившийся в дверном проеме, не успел даже рта открыть, как Ворон, впервые после операции осторожно опустив ноги вниз и сев на кровати, окинул его холодным, пронизывающим взглядом и с металлом в голосе спросил:

– Наркотики есть? Морфий?

– Что?! – Лицо молодого врача удивленно-настороженно вытянулось.

– Любое обезболивающее, чтобы хватило на несколько часов, – нервно дернув щекой, уточнил Ворон. – Сейчас ты сделаешь мне укол, а потом я немедленно выписываюсь и уезжаю. У меня слишком много дел, чтобы прохлаждаться здесь у вас еще две недели…

– Но вам пока нельзя даже вставать, не то что выписываться! – ошалело воскликнул парень, пятясь назад в коридор. – Я сейчас же позову заведующего отделением, пусть он с вами разбирается!

– Стоять! резко бросил Ворон, испепеляя врача пронзительным взглядом. – Мент, который был здесь час назад, сказал, что я могу быть свободен в любое время. Так вот, это время пришло! Я хочу, чтобы ты принес сюда ампулу обезболивающего, при мне набрал ее в шприц и сделал укол. Потом мы вместе дойдем до телефона, и я вызову такси… Если не сделаешь все в точности так, как я сейчас сказал, то клянусь-свой следующий день рождения ты встретишь в инвалидной коляске! Вопросы есть?!

– Не… нет, – покачал головой ошарашенный таким напором парень и неопределенно пожал плечами. – Как скажете… Только я в любом случае должен предупредить…

– Если сделаешь все правильно, сегодня же получишь от моего человека сотню баксов, – перебил его Ворон. – А вздумаешь дурить – пеняй на себя!.. Давай, шевелись!

Не закрывая за собой дверь палаты, врач бросился прочь по коридору.

Ворон взял с прикроватного столика лежащую на нем визитную карточку капитана Логинова, в течение двух секунд запоминал номера всех его телефонов, а потом скомкал кусочек плотной бумаги в кулаке и бросил его в кучку ароматно пахнущих шкурок от апельсинов и бананов. Его память работала, как хорошо отлаженный компьютер. Теперь он сможет вспомнить и назвать любой из номеров, даже если его разбудят среди ночи.

Молодой врач появился в палате уже через пару минут и действительно принес с собой пузырек со спиртом, вату и ампулу со шприцем. Вопросительно уставился на сидящего на кровати странного пациента.

Ворон молча протянул руку, взял принесенную врачом ампулу и внимательно прочел синюю надпись на стекле. Кивнув, вернул промедол назад и стал наблюдать, как доктор торопливо щелкает по кончику ампулы указательным пальцем, царапает по стеклу острой металлической полоской, обламывает кончик, вставляет в одноразовый шприц иглу и набирает в прозрачный цилиндрик сильнодействующее обезболивающее.

Часа на два-три этой дряни хватит с гарантией, а большего пока не надо…

Смоченная спиртом вата влажно прошлась по коже. Тонкая блестящая игла мягко вошла в расслабленную, слегка вздрогнувшую от укола плечевую мышцу.

Закончив инъекцию, доктор вытащил иглу и, повинуясь молчаливому жесту Ворона, медленно и осторожно поднявшегося на ноги, подставил ему свое плечо.

Опершись на него, Сергей в последний раз оглядел реанимационную палату, в которой провел целую неделю, и, слегка поддерживаемый врачом, вышел в коридор.

С каждым новым шагом он чувствовал себя все увереннее. Боли практически не было – только неприятные ощущения в виде небольшого головокружения и вялости застоявшихся от долгой неподвижности мышц.

Покинув особый блок, врач и пациент медленно передвигались под любопытными взглядами попадавшихся навстречу сестричек и больных в синих байковых пижамах.

Миновав не особенно длинный коридор, они вошли в комнату дежурного, где на обшарпанном коричневом столе, рядом с полной вымазанных помадой окурков пепельницей и толстыми папками рентгеновских снимков находился допотопный телефонный аппарат, в двух местах треснутый и заклеенный прозрачным скотчем.

– Сходи пока, прогуляйся, – бросил через плечо Ворон, снимая трубку. – И ворота закрой, дует!

Он подождал, пока захлопнется дверь с матовым стеклом, накрутил знакомый номер и, дождавшись соединения, сказал:

– Здравствуй, Али. Все вопросы потом, сейчас мне нужно от тебя вот что…

Спустя полчаса черная «Волга» с областными номерами, за рулем которой сидел смуглокожий темноволосый мужчина в кожаной куртке и солнечных очках, проехала главные ворота Озерковой больницы, промчалась по липовой аллее, свернула направо и остановилась возле дверей двухэтажного желтого корпуса. Из них в белой, вылинялой и пропахшей потом пижаме медленно вышел слегка придерживающийся за стенку Ворон, огляделся по сторонам, открыл заднюю дверцу и тяжело повалился на мягкое велюровое сиденье.

– Поехали… – сказал, переводя дыхание. Ворон, встретившись с афганцем взглядом в зеркале заднего вида. – Сначала к тебе, потом видно будет.

Все расскажу по дороге…

Гулко взревев, «Волга» сорвалась с места и, обогнув большую прямоугольную клумбу, помчалась назад к воротам.

Тележурналист Родников

– Значит, «жучки» на квартире этого парня уже установили? – спросил капитан Логинов техника.

– Так точно, в офисе и в квартире. У Родникова есть еще мобильник, завтра и до него доберемся…

Игорь Родников был разбужен под утро настойчивым телефонным звонком, вырвавшим его из мира кошмарных сновидений.

Вчерашний день рождения шефа «КТВ» Артема Ринге, празднуемый в дорогом ресторане в присутствии почти сотни гостей, среди которых добрую половину составляли сотрудники телеканала, получился на славу. Домой Родников приехал на такси, когда часы показывали третий час ночи и, сбросив с себя одежду, кулем повалился на кровать прямо поверх одеяла.

Когда же совсем рядом с ухом взорвался стоящий на полочке телефон, у Игоря было ощущение, что он едва успел закрыть глаза. С трудом разлепив веки, он, выругавшись, нащупал подрагивающей рукой кнопку выключателя настольной лампы.

Журналист, мучаясь мгновенно сдавившей виски головной болью, хорошо знакомой каждому, кто, вопреки трезвому обыкновению, минувшим вечером позволил себе хватить лишнего, снял трубку.

– Алло, Игорь, это Шадрин! – раздался голос «штатного» информатора Родникова, майора, работающего в ГУВД. – С тебя причитается! Если хочешь снять сенсационный репортаж для своей сегодняшней программы, тогда хватай камеру и немедленно дуй на Мориса Тореза двадцать пять!..

– Что случилось? – смахивая со лба выступившие на нем капли холодного пота – признак начинающегося похмелья, вяло пробормотал журналист. – Дмитрич, мать твою, ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?! – Без пятнадцати пять, – не смущаясь, объявилИ майор. – По голосу понятно, бодун у тебя конкретный. Но это все херня. Вытащи из ушей бананы и слушай меня внимательно. Только что сообщили: в подъезде того самого дома найдены мертвыми молодая женщина и пятилетний ребенок. Оба убиты выстрелом в голову. По почерку – работал явно профессионал. Стреляли из бесшумки, из-за трубы мусоропровода.

– Ни хрена себе! Что еще?!

– Эта баба и пацанишка не кто иные, как неофициальная жена и родной сын вора в законе Вишни. Улавливаешь тему? – слегка понизив голос, словно его могли подслушать, произнес информатор.

– Да уж… – тяжело вздохнув, бросил Родников. – Ладно, спасибо за наводку, с меня как обычно…

– Не торопись, Игорь, это еще не самое главное, – явно испытывая удовольствие от своего сенсационного сообщения, сулившего неплохой гонорар от автора самой популярной в городе криминальной телепрограммы, неожиданно добавил майор. – При трупах найдена визитная карточка с изображением черной птицы…

Надеюсь, объяснять, что это значит, нет необходимости? Вот такие дела, парень…

– Этого не может быть! – вскочил на ноги Родников. – Он не станет убивать женщину и ребенка, даже если они жена и сын такого редкостного ублюдка, как Вишня!

– Как видишь, убил, – с некоторой озабоченностью в голосе сказал мент. – Кровь пьянит… Меняет психологию… Ну, короче, мне некогда с тобой лясы точить. Группа уже выехала. Если поторопишься, то, может, успеешь снять тела до приезда труповозки. А потом, на днях, загляни ко мне, ладно?

– Договорились, Дмитрич, – бесцветным голосом ответил Иорь. – Я выезжаю. Спасибо за наводку…

– «Сухое спасибо рот дерет», – заметил с усмешкой майор. – Давай, работай. Вечерком по ящику посмотрю, что у тебя получилось. Пока.

Кай

Убитый действительно был очень похож на Влада Кайманова. Но это совпадение черт лица объяснялось до банальности просто. Мужчина являлся родным братом Кая.

Смерть Юрия, только на пятые сутки найденного Владом застреленным в упор в ванной собственной квартиры на Морской набережной и представляющего из себя кошмарное зрелище, окончательно сдвинула крышу Кайманова. Стоя рядом с распухшим, посиневшим, плавающим в кровавой воде телом старшего брата, он ни минуты не сомневался, что причиной его гибели мог стать только один человек – Алтаец.

Кай, гаядя на труп Юрия застывшими глазами и с трудом шевеля одеревеневшими губами, вслух поклялся достать убийцу хоть из-под земли, не жалея для этого ни денег, ни чужих жизней, если расставание с ними хоть на шаг приблизит его к заветной цели.

Лично за себя бывший омоновец, в прошлом успевший повоевать на стороне сербов в охваченной гражданской войной Югославии, а затем в составе отряда «черных беретов» основательно попортить нервы и шкуру новым властям независимой Латвии, уже давно не боялся. А теперь, лишившись единственного по-настоящему близкого и родного человека на всем свете, тем более…

Тележурналист Родников

– При трупах найдена визитная карточка с изображением черной птицы, – сказал майор. – Надеюсь, что это значит, объяснять не надо?..

Быстро одевшись, прихватив из холодильника бутылку соленой петродворцовской минералки, а из коридора всегда находящуюся наготове спортивную сумку с портативной цифровой видеокамерой «Сони», Родников выскочил из квартиры, на ходу свинтив пробку и жадно прикладываясь к спасительной ледяной воде с пузырьками.

Обогнув длинную, в восемь подъездов, девятиэтажку, вбежал на пустырь, часть которого занимала недавно построенная автостоянка, сунул в окошко дежурного пропуск и быстрым шагом направился к стоящей в дальнем конце серой «мазде».

…Еще сворачивая с проспекта и подъезжая к указанному информатором дому, Игорь заметил стоящие рядом с подъездом милицейский «форд» и микроавтобус.

Невдалеке, покуривая, толпилась группа из нескольких мужчин в штатском.

У распахнутой двери в подъезд, о чем-то лениво переговариваясь с пожилой женщиной в накинутом на голову платке, стоял автоматчик в камуфляже и бронежилете.

Остановив машину рядом с милицейским транспортом, Родников выскочил из машины, выхватил из сумки камеру и, включив запись, стал снимать общую панораму.

В его сторону устремилось сразу несколько настороженных взглядов. А потом из группы мужчин в штатском отделилась одна фигура и быстрым, решительным шагом направилась к тележурналисту.

– Эй, чувырло, тебе кто разрешал здесь снимать, Д а?! – рявкнул мужик, пытаясь рукой закрыть обьектив, но Игорь был привычен к таким штучкам и, ловко увернувшись в сторону, тут же протянул свое удостоверение.

– Моя фамилия Родников, я руководитель программы «Криминал-Информ» на телеканале «КТВ», – без тени смущения и заискивания сообщил Игорь. – А вы кто такой?

– Я… – начал было мужчина, но замолчал, нахмурив брови и внимательно изучая в свете тусклого уличного фонапя раскрытые синие корочки с фотографией.

Помедлив с пару секунд, наконец словно нехотя вернул их назад Родникову. – Я – подполковник Зекун. Видел твою передачу пару раз… Ничего, нормально… – Он слегка расслабился. – Откуда здесь?..

– Там действительно убили жену и сына Вишни? – не теряя драгоценного времени, настойчиво спросил Игорь, кивнув в сторону подъезда.

– Кто тебе уже настучал, бляха муха, а?! – скорее с мимолетной досадой, чем с явным недовольством бросил подполковник.

– Значит, все верно, – по-своему трактовал слова милиционера Родников.

Впрочем, он и так не сомневался в полученной от информатора наводке. Майор имел с каждого донесения живые деньги, ему не было смысла шутить такими серьезными вещами.

– Насколько я знаю, у трупов оставлена визитная карточка… – добавил, внимательно наблюдая за реакцией Зекуна, тележурналист.

На сей раз лицо подполковника по-настоящему перекосило от злости. Он готов был сказать что-то явно недружелюбное, но Родников его опередил.

– Вы не волнуйтесь, это же моя работа – оперативно добывать информацию о преступлениях, – примирительно сказал Игорь, разводя руками. – Вы сами видели мои передачи, товарищ подполковник, и знаете, что, в отличие от многих моих коллег, я ничего и никогда не переиначиваю. Можно мне снять пару кадров места преступления?

– Ладно, пошли… – поколебавшись, все-таки утвердительно кивнул Зекун, выбрасывая в траву окурок сигареты.

Вслед за ним Родников направился к подъезду. Автоматчик в камуфляже, поймав взгляд сопровождающего Игоря офицера, молча сделал шаг в сторону, освобождая проход.

Они поднялись на четвертый этаж, и тележурналист, чья камера вела непрерывную запись, увидел лежащие на площадке перед квартирами окровавленные тела молодой светловолосой женщины и ребенка.

Жене Вишни пуля вошла точно в висок, сыну – в лоб, выбив затылочную кость.

В открытых глазах мальчика застыл немой вопрос…

Над трупами склонился, делая фотографии гильз с близкого расстояния, пожилой бородатый эксперт-криминалист. Рядом стояли еще двое мужиков в штатском. Едва увидев поднимающегося по лестнице в сопровождении подполковника оператора с камерой, над объективом которой горел красный светодиод, они недовольно скривили губы – дескать, только телевизионщиков нам здесь не хватало!

– Все в порядке, – сделав успокаивающий жест рукой, поспешил вставить Зекун и повернулся к Родникову. – Давай снимай, только недолго…

Картина мертвого маленького мальчика и его матери, на теле которой лежала уже знакомая Игорю по прошлым эпизодам визитка с изображением черной птицы, была столь ужасной, что Родников почувствовал приступ тошноты, усиленный похмельным синдромом. Сняв всего один план распростертых на бетоне трупов, он содрогнулся и, оторвавшись от видоискателя камеры» прижал ладонь ко рту.

Мельком оценив окружающую обстановку, Родников бросился вверх по ступенькам, к закутку мусоропровода.

– У-у, бля! А еще криминальный репортер… – выругался вслед Зекун.

Метнувшись за пропахшую бытовыми отходами трубу, Родников оперся свободной от камеры рукой о вымазанную мелом стену и, согнувшись в приступе рвоты, неожиданно ощутил, как сквозь устоявшееся в закутке, навсегда въевшееся в стены специфичное помоечное амбре до него донесся витающий в воздухе тонкий, едва уловимый аромат дорогих французских духов.

Он готов был поклясться, что это «Скульптура»!

Точно такими же духами пользовалась Вероника, его последняя подружка. За два месяца тесного общения с ней Родников очень хорошо запомнил этот сильно отличающийся от остальных женских ароматов сладковатый запах…

Кай

Стоя рядом с телом старшего брата. Кайманов ни минуты не сомневался, что причиной его гибели мог стать только один человек – Алтаец.

После шумной разборки возле Спаса-на-Крови с применением киллеров, гранатомета и снайпера группировка Кая в буквальном смысле разбежалась, а освободившиеся от поборов коммерсанты вмиг ушли под другие, доставляющие меньше нервотрепки и страха «крыши», воевать с которыми за долю по причине полного отсутствия ударной силы Владу было уже не в цвет.

Слава богу, оставались кое-какие сбережения и парочка записанных на доверенных людей торговых фирм, фактически принадлежащих Владу и приносящих небольшую, но стабильную прибыль.

Поиски словно сквозь землю провалившегося Алтайца стали для Влада навязчивой идеей. Однако, несмотря на все старания, ему так и не удалось выйти на след Бронского, на которого менты сразу после шумного бегства из зала суда объявили федеральный розыск.

Поговаривали, будто авторитет трезво взвесил свои шансы и решил от греха подальше навсегда завязать с рэкетом и слинял за границу, куда-то в Южную Америку. Естественно, он прихватил с собой приличную сумму из общака своей группировки, в лидеры которой вместо Степы Бронского по кличке Алтаец стремительно выдвинулся его недавний дружбан и заместитель Скелет.

К слову сказать, с приходом нового папы формирование «зареченских» развило столь бурную деятельность, что в течение нескольких месяцев не только вернуло былое влияние в городе, но и отобрало нехилый кусок у других братков.

Группировка Скелета приняла на вооружение ту самую тактику кровавого беспредела, которая когда-то принесла успех никому не известному бывшему рижскому омоновцу Владу Кайманову и двенадцати его боевикам.

Кай был в бешенстве, но с настойчивостью ввязавшегося в смертельную схватку раненого бультерьера день за днем продолжал вынюхивать след затерявшегося среди пяти миллионов петербуржцев злейшего врага, отомстить которому сполна стало для Влада делом принципа и, если на то пошло, чести.

В скоропалительный отъезд Алтайца за бугор он не верил. Интуиция подсказывала ему, что убийца брата до сих пор находится здесь, в городе, лишь затаившись в тени шустрого и хитрого Скелета, и продолжает дергать за все известные ему ниточки, на самом деле до сих пор являясь боссом группировки. В нелегальном положении Алтайца это был самый разумный расклад.

Но как ни старался Влад, как ни пытался выловить из мутной воды питерского криминалитета хоть крупицу информации об Алтайце, все его попытки разбивались о невидимую стену. Бойцы Скелета твердили одно и то же: мол, слинял папа к теплому океану с пальмами – и точка!

По мере того как одни пустые сутки сменялись другими, мысли о том, что лидер «зареченских» навсегда покинул Россию, помимо желания Кая все чаще посещали его голову…

Тележурналист Родников

Игорь уловил витающий в воздухе тонкий аромат французских духов. Точно такими же духами пользовалась его последняя подружка. За два месяца тесного общения с ней Родников хорошо запомнил этот сильно отличающийся от остальных женских ароматов сладковатый запах…

В голове журналиста словно что-то неслышно щелкнуло. И память, совершенно непроизвольно, высветила перед глазами смутно знакомый, виденный когда-то мельком образ. Короткая стрижка, темные очки, плащ… Откуда это?.. – Испытывая редкое для коллег по журналистской профессии смущение, Игорь вышел из-за мусоропровода, спустился к площадке перед квартирами и, сделав еще пару крупных кадров места трагедии, выключил камеру.

– Товарищ подполковник, один вопрос, если не возражаете…

– Ну, в темпе!

– Где сейчас Вишня? Он уже в курсе смерти жены и сына?

– Красин Святослав Эдуардович находится в федеральном розыске – по подозрению в мошенничестве в особо крупных размерах. Еще вопросы есть?

– Нет, – покачал головой Родников. – До встречи.

Неужели Ворон действительно настолько тронулся крышей, что смог вот так хладнокровно замочить молодую девчонку с пацаном только для того, чтобы этим отомстить подавшемуся в бега известному бандиту Вишне, которого старые питерские воры презрительно именуют «апельсином» за купленную за бабки корону законника? Но ведь это полный бред!

Тогда что же получается? Кто-то решил сработать под Ворона, дабы таким образом решить свои шкурные вопросы и перевести стрелки на знаменитого киллера?! В общем, версия вполне логичная…

Размышления Игоря прервала тихая трель лежащего во внутреннем кармане куртки сотового телефона. Достав его, журналист нажал кнопку с изображением молнии и приложил трубку к уху.

– Кремль на проводе!

– Все хохмишь, Кутузов? – донесся сквозь тихий гудящий фон заметно озабоченный голос майора Шадрина. – Ну как, успел снять свой фильм ужасов?

– Успел, да. Мерзкое зрелище, Дмитрич. У меня просто в башке не укладывается, как он мог…

– Хочешь, я совсем тебя обрадую? Минуту назад пришла весточка о жмурике на улице Сикейроса, дом девять. Хлопнули безобидного старичка, – немного помолчав, продолжал майор. – Некоего Гладкова Евгения Трифоновича. Ни жены, ни детей – в общем, божий одуванчик. Дедок, как всегда, раненько поутру вышел погулять с собачкой породы кавказская овчарка в скверик возле дома, а ему взяли и всадили пулю точно между глаз… Лежит сейчас прямо на клумбе, поводок на руку накручен, а зверина эта бегает вокруг, воет, скалится и никого к телу не пускает. Уже послали за кинологом – может, сделает чего… Но главное не в этом, – вздохнул Шадрин. – Соседка, которая звонила в милицию, сообщила, что рядом с телом старика лежит какая-то бумажка с изображением птицы.

…Три ночных убийства выглядели в совокупности совершенно бессмысленными, если только… не принимать во внимание пришедшую на ум Игорю версию!

И Родников снова вспомнил о запахе дорогих французских духов в вонючем закутке возле мусоропровода, так поразившем его в первое мгновение. Теперь он был на все сто уверен – незадолго до убийства там действительно находилась женщина. Но что она могла делать в столь странном, если не сказать больше, месте в три часа ночи?

И тут же Игорь ответил сам себе – ждать, когда появится жертва!

Капитан Логинов

– Вот козлы!.. Как будто меня нет… – процедил капитан, услышав сообщение по радио.

Резко развернувшись, «копейка» прогрохотала по трамвайным рельсам и взлетела на мост через Неву.

– Придурки! Ох, придурки! – хватаясь за голову и медленно раскачиваясь взад-вперед, тихо бормотал Логинов, сидя за столом в кабинете.

Разве мог бы его покойный дед, кадровый офицер НКВД, начавший свой путь в органах госбезопасности еще в далекие и лихие времена «злобного карлика» Ежова и ушедший на пенсию в должности второго заместителя самого председателя КГБ Семичастного, когда-нибудь себе представить, что в конце двадцатого века некогда самая всемогущая спецслужба планеты, способная за двадцать четыре часа сменить правительство в какой-нибудь банановой – и не только – республике, опустится до столь плебейского уровня. Оперативная информация и не доходила до сотрудников по глупым до невероятности причинам! В то время как обычные журналисты, имеющие платных осведомителей в органах внутренних дел, появляются на месте преступления едва ли не одновременно с опергруппой!

Выяснение тех «невероятных» причин, по которым ему вовремя не сообщили о новых, неожиданно варварских убийствах Ворона, напрочь выпадающих из общего ряда ликвидации, заняло у Кости не более трех минут. Причины эти оказались настолько примитивными, буквально до смешного, что Логинов в очередной раз вспомнил, как один из седых ветеранов госбезопасности однажды в приватной обстановке так отозвался о нынешней, четырежды переименованной и обезглавленной структуре, должной охранять страну от внешних и внутренних врагов: «Пуговица с ширинки КГБ!»

Оказалось, что генерал Корнач еще вчера вечером срочно отбыл на трое суток в Калининград по каким-то делам, а отвечающий за прослушку телефонов техник, почти безвылазно проторчавший на службе целую неделю, наконец-то получил сменщика и тоже отбыл – только домой, на суточный отдых. Все же прочие оказались совершенно не в курсе сферы деятельности капитана Логинова. И это – «контора»?!

– Все, на хрен, заканчиваю с этим свихнувшимся психопатом и сваливаю на гражданку, к едрене фене! – жадно глотая горький сигаретный дым, бормотал Костя, снова и снова вчитываясь в стенограмму телефонных разговоров Родникова с майором милиции Шадриным.

Так же как и журналист, он сравнивал ночные убийства старика, молодой женщины и пятилетнего ребенка со всеми прошлыми «акциями возмездия» Ворона и чувствовал, как голова начинает идти кругом. Данные экспертизы однозначно свидетельствовали, что все три жертвы убиты из одного и того же оружия – пистолета марки ТТ. Идентичными оказались и карточки с изображением черной птицы.

Но, черт побери, из-за каких таких грехов нужно было мочить одинокого, никак не связанного с криминалом семидесятитрехлетнего старика? Ошибка? Хотел завалить одного, а вышло – совсем другого? Такое иногда бывает, однако поверить в это…

А убивать женщину с ребенком, пусть и являющихся близкими родственниками известного вора в законе Вишни?! Здесь уж на ошибку не спишешь! Если подойти к вопросу логически, то так мстить мог только человек, тоже в свою очередь потерявший по вине Вишни самых близких людей. Но тогда при чем здесь старик?..

А может, у этого Ворона, страдающего навязчивой идеей торжества справедливости, от такого количества бандитских трупов просто окончательно съехала крыша и он, как бешеная собака, начал бросаться на всех подряд?

Затушив сгоревший до фильтра окурок о стеклянное дно пепельницы, Логинов откинулся на спинку стула и тупо уставился в белый потолок кабинета. Его мозг скрупулезно прокручивал все возможные варианты, включая даже самые дикие и невероятные. Подчас именно они, и это подтверждал личный опыт Логинова, оказывались единственно верными.

– Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно… – доставая очередную сигарету произнес Костя.

Чиркнув зажигалкой, он прикурил и, вернувшись в нормальное вертикальное положение, снова углубился в изучение раскиданных на столе документов.

Личное дело убитого старика, срочно затребованное из архивов, где подобные папочки имелись едва ли не на каждого из бывших граждан СССР, не давало ни малейшей зацепки. Кому мог помешать одинокий безобидный пенсионер, бывший бухгалтер, за всю свою жизнь, поди, не убивший и мухи и главной радостью которого была кавказская овчарка, кобель по кличке Макс, усыпленный кинологом выстрелом со снотворным?

На соседнем столе, рядом с большим колючим кактусом в пластмассовом горшке, живущим в кабинете еще с незапамятных времен, тихо застрекотал стоящий на приеме факс.

С легким гудением из щели аппарата стал медленно выползать лист бумаги с текстом…

«Ну-ну, посмотрим, что там такое». – отметил про себя Логинов, выходя из задумчивости.

Тележурналист Родников

Игорь, чья камера вела непрерывную запись, увидел лежащие на площадке перед квартирами окровавленные тела молодой светловолосой женщины и ребенка…

В своей персональной монтажной Родников просидел за закрытыми дверями до самого вечера. В связи с сенсационными убийствами пришлось перекраивать уже готовую к выпуску программу. Дело это нелегкое, о чем знает каждый, кто посвящен в тайны телевизионной жизни.

Высчитать по тайм-кодам новый хронометраж, вмещая исходные материалы в жесткие рамки отведенного эфирного времени, сочинить сопроводительный текст, определить очередность выпуска сюжетов и, наконец, полностью перезаписать программу на мастер-кассету – долгий и кропотливый труд. Но когда чем-нибудь по-настоящему увлечен, то и такая работа в радость.

До выхода «Криминал-Информа» в эфир оставалось чуть меньше часа. Программа уже практически готова, надо лишь поставить в конце смонтированного и озвученного видеоряда два рекламных ролика от спонсоров – фирмы, устанавливающей бронированные двери, и питерских представителей концерна «Кобра», занимающегося оснащением автомобилей системами охранной сигнализации.

Несмотря на необходимость многочасовой работы, Родников всегда занимался монтажом передачи сам, не привлекая к этому видеоинженера. Но не потому, что, в отличие от большинства коллег по профессии, умел управляться со сложной японской техникой. В этом был другой резон – до выхода в эфир ни одна живая душа не знала, о чем именно пойдет речь в передаче. Сенсация, о которой известно заранее, – уже не сенсация, как говорил известный американский телемагнат Тед Тернер. И русский журналист Родников был с ним полностью согласен.

Загнав в память монтирующего компьютера известные ему тайм-коды видеороликов, которые умной машине предстояло слепить в конце передачи, Игорь нажал на клавиатуре кнопку ввода и, потянувшись в кресле, удовлетворенно скрестил руки на груди. Кажется, отстрелялся…

В запертую дверь монтажной кабины тихо постучали. Затем еще и еще раз, но уже более настойчиво. Недовольно вздохнув, Игорь поднялся с кресла, подошел к двери и, щелкнув замком, приоткрыл ее на ширину ладони.

Возле порога в красном брючнои костюме от «Хьюго Босс» стояла рыжеволосая Инга, секретарь рекламного отдела. Ее красивое, слегка бледное лицо было серьезным и задумчивым.

– Игорь… Там тебя спрашивают, в фойе… – Девушка кивнула сторону административного крыла огромного офиса телекомпании. – Может, ты выйдешь на минутку?

– Я занят. Еще минут десять, может – меньше. Скоро эфир, я должен сдать режиссеру кассету, – привычным сухим тоном ответил Родников. Благодаря большой популярности программы и личной дружбе с шефом, на «КТВ» он имел репутацию «неприкасаемого», которому, согласно кулуарно озвученному мнению Артема Ринге, всеми прочими сотрудниками должно было оказываться содействие в подготовке «Криминал-Информа».

– Может, все-таки прервешься? – настаивала Инга. – По-моему, это в твоих личных интересах. Такие люди, как Святослав Красин, ждать не привыкли…

– Вишня?! – Брови Игоря удивленно приподнялись. Такого поворота событий Родников никак не ожидал. – Он что, собственной персоной сидит на диване и ждет меня?!

– Конечно нет! – усмехнулась секретарша, которой нельзя было отказать в смышлености. – В фойе сидит какой-то тип из его окружения. Сам Вишня, наверное, ждет тебя где-нибудь неподалеку. Что, страшно? – с хитрым прищуром бросила девушка.

– Конечно, разве не видишь?! – И Игорь, улыбнувшись и вытянув вперед обе руки, изобразил сотрясающую его дрожь. – Ладно, скажи мальчику, пусть не нервничает. Когда закончу, сразу же подойду. В общем, придумай что-нибудь, хорошо?

Прикрыв дверь монтажной. Родников некоторое время в задумчивости стоял, прислонившись спиной к стене и невидящим взглядом наблюдая за застывшей на мониторах финальной картинкой программы.

А потом, словно очнувшись, быстрым шагом подошел к монтажному столу, убрал на стеллаж выпрыгнувшую из магнитофона кассету с рекламными клипами, на ускоренном воспроизведении просмотрел мастер-кассету, нажав на выброс, спрятал ее в пластиковый чехол и, не отключая аппаратуру, вышел из монтажной. И тут же нос к носу столкнулся в коридоре с Артемом Ринге.

– Закончил? – явно озабоченный какими-то другими проблемами, спросил шеф.

Родников молча показал кассету. – Хорошо, давай ее мне, я передам режиссеру, а ты загляни в фойе, пообщайся с громилой, который сидит за стойкой и пьет кофе.

Инга уже доложила ситуацию?

– Да, я в курсе. Зайти потом к тебе? – протягивая Артему кассету, уточнил Игорь.

– Если будет такая необходимость, – рассеянно кивнул Ринге, думая о чем-то своем, и медленно пошел в направлении своего роскошного кабинета.

Гриша Жиган

Лишь Лана, Скелет и двое его телохранителей, Клоп и Жиган, одни на всем белом свете знали о тайне Алтайца.

Раз в неделю громила с приплюснутым носом, личный телохранитель Скелета Гриша Жиган, регулярно посещал отель «Невский Палас», где, снимая накопившуюся усталость и борясь со стрессом, в одном из шикарных номеров встречался с девушкой по имени Эльвира, надираясь там до беспамятства и оставляя наутро подружке полштуки баксов.

С некоторых пор у грозного и шкафообразного Жигана появилась вредная привычка – добавлять к алкоголю героиновую «ширку». И однажды, будучи в состоянии полного одурения и отсутствия тормозов, он заплетающимся языком с довольной ухмылкой проболтался путане, что, дескать. Алтаец, которого, сбившись с ног, разыскивают все мусора командира питерского РУБОПа полковника Твердохлебова и которого братки считают слинявшим в теплые края, на самом деле обвел вокруг пальца и тех и других. Папа удачно сделал пластическую операцию, сменил имя и фамилию и вместе с подружкой и халдеями спокойно живет за городом, в трехэтажном коттедже под Сестрорецком, регулярно встречаясь со Скелетом и давая ему рекомендации по ведению «бизнеса».

Потом громила, глаза которого уже давно сбились в кучу, рванул еще сто граммов водяры и прямо в одежде и ботинках упал на ковер, где пребывал в отрубе до самого утра.

Проснувшись с оглушающей головной болью, Жиган уже ни хрена не помнил о том, что было накануне поздно вечером, а благоразумная и опытная в обращении с клиентами девушка Эльвира, прекрасно представляя себе всю серьезность выболтанной клиентом информации, предпочла не распространяться об услышанном.

Тележурналист Родников

– Закончил? – спросил шеф. Родников молча показал кассету. – Хорошо, давай ее мне, а сам иди, пообщайся с громилой. Он сидит в фойе и пьет кофе.

– Добрый день, – остановившись рядом с коротко стриженным двухметровым амбалом, взгромоздившимся на стул у полированной барной стойки, поздоровался Игорь. – Это вы меня спрашивали?

– Я, – хмуро буркнул, отодвигая чашку с недопитым кофе, похожий на орангутана бугай с пустыми глазами и косым шрамом на подбородке. – Пойдем, зема, прогуляемся… Здесь недалеко, не боись.

– Боятся те, кому есть за что, – философски заметил журналист, под любопытные взгляды коллег направляясь к выходу из офиса вслед за гонцом от законника. Судя по промелькнувшей на лице громилы усмешке, ответ Родникова ему понравился.

Выйдя из офиса на просторную, застеленную нестирающимся синтетическим покрытием лестничную площадку здания, они дождались лифта и вместе еще с тремя посторонними людьми молча спустились в нем на первый этаж. Миновав стеклянные двери, вышли на проспект.

Идущий первым амбал со шрамом, не оборачиваясь к Игорю, сделал кому-то знак рукой.

Оглядевшись по сторонам. Родников заметил отъезжавший от тротуара давно не мытый, перепачканный дорожной пылью, зеленый «мерседес».

Машина плавно притормозила рядом с журналистом.

– Садись, – кивнув на приоткрывшуюся заднюю дверь, сказал громила. – Потом тебя привезут обратно.

Положив тяжелую ладонь на плечо Игорю, он легонько, но настойчиво подтолкнул его к «мерседесу».

Распахнув пошире дверь, Родников плюхнулся на мягкое сиденье, рядом с грузным, опухшим от не правильного образа жизни и обильного питания, мужчиной лет сорока пяти, одетым в дорогой, словно специально подобранный под кличку, вишневого цвета костюм с галстуком.

Заурчав мощным мотором, автомобиль резво тронулся с места, на секунду вжав затылок журналиста в подголовник бархатного сиденья.

– Ну, здорово, – тяжело сопя, глядя на Родникова заплывшими жиром красными глазами, произнес Вишня. Формой тела вор напоминал втиснутый в модную одежду кусок растаявшего на солнце студня. – Ты уже все знаешь? – после долгой паузы наконец спросил Вишня, суя в маленький рот толстую коричневую сигару и поджигая ее старинной бензиновой зажигалкой.

– Если вы имеете в виду ночные убийства женщины и мальчика, тогда – да, – тщательно подбирая каждое слово, ответил Игорь. В общении с такими подонками, как Вишня, следовало всегда быть начеку.

– И какие соображения? – окружив себя облаком медленно тающего дыма, холодно поинтересовался обладатель купленной год назад за кругленькую сумму воровской короны.

Глядя на Вишню, Родников невольно поражался самообладанию этого негодяя.

Для человека, у которого всего несколько часов назад отправили на тот свет жену и пятилетнего сына, он держался на удивление спокойно.

– Просто так не убивают, – пожал плечами журналист. – Наверное, кому-то вы наступили на мозоль. Сильно наступили. Извините…

– Меня не интересует ничье мнение про мои дела! Но я уверен, что у такого ушлого проныры, как ты, наверняка есть терки с мусорами с Литейного! – презрительно поморщившись, процедил сквозь зубы вор. – Что они говорят про исполнителя?!

– Связи есть, но я действительно не в курсе разрабатываемых в ментуре версий. Хотя из-за оставленной на месте преступления карточки направление, по которому будет вестись расследование, очевидно… Но, глядя со своей колокольни, я почти на все сто процентов уверен, что Ворон здесь ни при чем.

Насколько известно, он пока не убил ни одной женщины, а тем более ребенка.

Поэтому есть мнение, что кто-то, кого вы очень обидели, решил повесить на него смерть ваших близких и тем самым отвести подозрение от себя.

На этот раз Вишня молчал долго, чмокая пухлыми губами мокрый кончик сигары, шумно затягиваясь дымом и молча глядя в затемненное окно «мерседеса» на проносящиеся за стеклом дома, машины и прохожих.

Летящий по Московскому проспекту автомобиль, изредка притормаживая у светофоров, уже практически выехал за городскую черту, быстро приближаясь к аэропорту «Пулково».

– В общем, так, – наконец повернувшись к Игорю, сказал вор. – Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Твою программу смотрит много всякого народа, это мне известно. Сегодня же, во время эфира, ты лично выдашь объявление, предложив за любую полезную информацию, касающуюся двойного убийства на Мориса Тореза, один миллион баксов. Наличными…

Капитан Логинов

С легким гудением из факса стала выползать бумага с текстом…

Вставая из-за стола, Логинов рассмотрел «шапку» переданного по факсу документа – текст был набран на фирменном бланке столичного ГУВД.

Оторвав скрутившееся в трубочку послание, Костя расправил концы бумаги и быстро пробежал глазами по ровным компьютерным строчкам. И ощутил, как внутри него ворохнулось нечто не поддающееся никакому определению.

Перечитав факс еще раз. Костя, в котором вдруг разогнулась невидимая пружина, молниеносно бросил бумагу на стол, схватил трубку телефона внутренней связи и, нажав три кнопки, закричал:

– Боря, немедленно группу СОБРа в Озерковую больницу! Арестовать этого чертова… Да, его самого!.. Что?! Потом все расскажу, а сейчас давай, поднимай ребят! Погрузите этого подрезанного орла в «скорую» и под охраной доставьте в СИЗО, в медчасть! Я приеду позже! Все, давай…

Швырнув трубку на аппарат, Логинов быстрым шагом покинул кабинет, прошел по коридору, поднялся по лестнице на этаж выше и, без стука распахнув коричневую, обитую дерматином дверь, вошел в компьютерный отдел экспертной лаборатории.

Сидящий за компьютером парень оглянулся и, встретившись взглядом с Костей, приветливо кивнул. По выражению лица капитана он понял, что тот пришел со срочным делом. Так и оказалось.

– Слушай, Руслан, не в службу, а в дружбу!.. Помнишь те пальчики, которые я тебе приносил в прошлый раз? – нависнув над лейтенантом, торопливо заговорил Логинов.

– Конечно. Я проверил. Ничего, – коротко ответил компьютерщик.

– Знаю. Но все-таки, сдается мне, не везде ты смотрел. Ведь так? – Костя пристально, цепко заглянул в карие глаза коллеги.

– Ну, можно сказать, пролистал все, – немного подумав, пожал плечами Руслан. – Что было загружено в машине.

– А что не было?

– Кое-какие дела есть в архиве, но они давно закрыты по самым разным причинам, и, когда ставили программу идентификации, пальцы с них даже не стали заносить в общую базу данных. Какой смысл проверять, если фигуранты давно…

– Есть смысл, поверь мне! – перебил, хлопнув лейтенанта по плечу, Логинов.

– Это очень важно! Прямо сейчас бросай все остальное и займись сравнением.

Пробей все пальцы, включая свои собственные, выверни наизнанку каждую бумажку, но я сегодня же должен знать окончательный расклад! Ты понял?

– Во-первых, у меня слишком много работы на сегодня, а во-вторых, – вздохнул компьютерщик, – если придется поднимать абсолютно все исходные, включая пальцы скончавшегося десять лет назад бомжа, то это займет минимум неделю, а скорее всего гораздо больше. Ты даже не представляешь себе, какой это объем работы. А вот я представляю, и то весьма приблизительно… Устраивает такой ответ?

– Нет. Но все равно, я жду от тебя результатов как можно раньше. – Костя протянул руку и пожал кисть Руслана. – Договорились?

– Ладно… – без особого энтузиазма пробормотал лейтенант, снова поворачиваясь к компьютеру. – Как только – так сразу…

Едва Логинов вернулся в свой кабинет, чтобы, прихватив висящий на стуле пиджак и накинув куртку, спуститься к уже поджидающей его во дворе ГУВД служебной машине, на которой предстояло поехать в следственный изолятор, как зазвонил телефон…

Тележурналист Родников

– В общем, так, – сказал Игорю вор в законе. – Сегодня же, во время эфира, ты лично выдашь объявление, предложив за любую полезную информацию, касающуюся двойного убийства на Мориса Тореза, миллион баксов. Наличными…

– Но программа выходит… – ошарашенно пробормотал Родников, мельком взглянув на часы, – …через семнадцать минут. Я уже не успею!

– Заткнись и не перебивай! – прорычал Вишня, нажатием на кнопку опустив стекло и вышвырнув на дорогу окурок сигары. Достав из кармана пиджака носовой платок, он обтер им потное лицо. – Завтра утром то же самое объявление будет напечатано в пяти газетах города. К тебе начнут приходить всякие лохи, желающие на халяву снять крутые бабки, и будут рассказывать сказки. Твоя задача фильтровать их базар, отсеивая туфту и оставляя то, что хоть немного походит на правду. Каждый день, вечером, я буду тебе звонить на трубу. Номер у меня есть.

Если за неделю не будет никаких результатов, в следующей программе повторишь то же самое…

Сунув руку в боковой карман. Вишня вытащил перетянутую резинкой пачку долларов и бросил на сиденье рядом с журналистом.

– Здесь десять косарей зеленых. Это тебе за труды. С телевизионным начальством разберешься сам, но сообщение обязательно должно выйти именно в твоей программе, иначе… В общем, ты меня понял, паря. Вопросы есть?!

– Попробую, – покорно согласился Родников, сознавая, что выхода нет. – Только тогда мне нужно как можно быстрее вернуться в офис, чтобы успеть подготовить студию для прямого эфира и согласовать тему с режиссером и шефом.

– Бивень, поворачивай, – постучав по подголовнику водительского сиденья, из-за которого торчал крепкий затылок шофера, бросил толстяк.

Притормозив, «мерседес» пропустил несущуюся навстречу фуру, развернулся на пятачке и, заметно увеличив скорость, помчался обратно к метро «Парк Победы», недалеко от которого находился офис телекомпании.

Вор, бросив в рот подушечку жевательной резинки, задумчиво посмотрел на журналиста, словно пытался взглядом прожечь в нем дыру.

– И еще пара моментов… Все разговоры с ходоками будешь записывать на диктофон, а перед тем как базарить, узнай имя, фамилию и прочие координаты, пообещав анонимность. Если будут стрематься, намекни, что, мол, лимон баксов – это не шутка, серьезные люди за фуфло такие башли всяким лохам не выкладывают.

Их надо заработать… Скажи, что в мусорню информация все равно не просочится, так что пусть не боятся. В случае чего – прикроем со всех сторон и вообще решим все вопросы… С каждым, кто сможет рассказать что-то действительно серьезное, мы будем встречаться лично. Твое дело отсеивать шелуху. А насчет мусоров – предупреждаю отдельно! – Грузный Вишня, пошевелившись на жалобно скрипнувшем сиденье, предостерегающе засопел. – Если узнаю, что слил легавым хоть каплю из показаний ходоков, жить тебе останется ровно до захода солнца. Усекаешь тему?

– Только дураки кусают руку, которая их кормит, – зная, какой ответ желает услышать от него вор, как можно уверенней сказал Игорь. – Я к таким никогда не относился.

– Это правильно, – чуть растянув в стороны уголки влажного, слегка приоткрытого рта, фыркнул Вишня. – Если менты будут спрашивать, кто заказал объявление и выставил баксы, скажи АО «Интерсистема». Там все схвачено. Какие еще неясности?

– В принципе, пока никаких, – немного помолчав, ответил Родников, в который раз поглядывая на часы. – Если в процессе появятся вопросы, я уточню их во время нашего телефонного разговора. Было бы гораздо удобней, если бы вы каждый день звонили примерно в одно и то же время. Это возможно?

– В десять вечера плюс-минус полчаса, – секунду подумав, сообщил вор. – В общем, все, добазарились! Если с твоей помощью я найду ту падлу, которая… – он шумно вздохнул, пристально посмотрев на Игоря, – …получишь от меня еще десять кусков. Так что результат в твоих же интересах, пацан.

– Хорошо, я сделаю все, что смогу, – заверил, журналист, осторожно, словно это были не деньги, а живой, смертельно жалящий скорпион, беря с сиденья пачку долларов и засовывая ее во внутренний карман кожаной куртки.

Больше отвернувшийся к окну Вишня не произнес ни слова.

Через несколько минут водитель остановил «мерседес» на противоположной от высотного административного здания стороне проспекта.

– До свидания, – посмотрев на законника, сказал Игорь.

Вор даже не шевельнулся.

Открыв дверцу. Родников вышел из машины, подождал, пока она, моргнув указателем левого поворота, не сорвется с места, перешел Московский проспект и, пропустив выходящую из здания смазливую блондинку в мини-юбке, нырнул в большие стеклянные двери бывшего проектного института, львиную долю помещений которого сейчас занимали офисы и студия частного телеканала «КТВ», который был детищем покойного Миши Каца.

Алтаец

Бронский изменил свою точку зрения на Ворона – перестал его считать ментовско-журналистски. и мифом. Поэтому завтра утром весь город содрогнется, услышав о варварских убийствах, в каждом из которых обвинят именно Ворона, что положит конец его «благородному» образу мстителя.

– …Я уверен, что правду об этих чудовищных выходящих за рамки разумного понимания, бессмысленных убийствах мы с вами узнаем уже в самое ближайшее время, – в прямом эфире говорил с экрана телевизора Игорь Родников. – Ибо если смерть никак не связанного с преступностью одинокого пожилого мужчины и матери с маленьким сыном действительно не на совести человека, который не раз брал на себя ответственность за ликвидации известных в городе бандитов, то он не может оставить без внимания столь дерзкую и поражающую своим дьявольским цинизмом провокацию. В этом случае человек, называющий себя Вороном, по моему твердому мнению, тем или иным образом даст о себе знать.

Картинка сменилась, и на фоне динамичного черно-белого коллажа из документальных кадров, снятых в разное время на месте преступлений, под гремящие аккорды тяжелого рока быстро побежали снизу вверх огненные титры…

Поставив стакан с коньяком на полированный столик из красного дерева и взяв в руку пульт дистанционного управления, Алтаец ткнул первую попавшуюся кнопку. На экране метрового формата «Сони», под дикий истерический хохот за кадром, появилась ухмыляющаяся рожа английского комика Бенни Хилла в дурацком шутовском колпаке с кисточкой. Во рту престарелого голубого торчала огромных размеров детская соска, по форме напоминающая некую известную часть тела.

Презрительно скривив губы, авторитет нажал на другую кнопку и бросил пульт на заставленный едой и бутылками столик. Экран погас.

– Пока все происходит именно так, как я и предполагал, – посмотрев на сидящую с ним рядом, на подлокотнике кресла, Лану, сказал Алтаец. – Журналиста уже круглосуточно ведут, гость наверняка заявится в ближайшие часы. Тогда я лично выпущу из него кишки.

– Ты у меня просто ясновидящий, папочка! – поцеловав авторитета в ухо и положив игривую ладошку ему на пах, вкрадчивым бархатным голоском отозвалась телохранительница.

– Ты уверена, что возле дома тебя никто не видел? – заметно посерьезнев, в который раз за прошедший после акции день уточнил Алтаец, беря Лану за руку и отводя ее в сторону. – Все-таки зря я согласился и дал тебе возможность вальнуть родственничков этого жирного мудака Вишни. Предчувствие у меня дрянное, понимаешь ты?!

Он задумчиво взглянул на девчонку. Но Лана, как всегда, была совершенно спокойна. Лишь слегка повела плечами – дескать, нашел из-за чего пере-живать!

Как уже успел заметить Алтаец, Лану в этом мире интересовали лишь две вещи – секс и адреналин. И чтобы пополнить концентрацию в крови последнего компонента, она с легкостью шла на любое преступление.

Поначалу Алтаец, вдруг встретивший столь редкий, сочетающий в себе молодость, красоту, темперамент и бесстрашие, экземпляр, был от тайного телохранителя и любовницы просто в восторге. Лана напоминала ему себя самого десять лет назад, но только в женском обличье. От общения с ней Алтаец просто сходил с ума, уже через несколько недель не представляя дальнейшей жизни без этой девчонки.

Сейчас же, по прошествии времени, он начинал понимать, что на самом деле играет с огнем. И мысленно поражался себе, вопреки правилам разрешившему своей телохранительнице лично убивать его врагов. Алтаец все отчетливей чувствовал, как от общения с этой уникальной девицей у него медленно, но планомерно съезжает крыша.

– Начиная с сегодняшнего дня стрелять будешь только в тире. И без обид, о'кей? – серьезно посмотрев на Лану, жестко сообщил авторитет. – Пойми, глупая, я не хочу тебя терять! Больше никаких жмуриков, если на то не будет жизненной необходимости!

– Жаль, – обиженно, как ребенок, надула фиолетовые губки Лана. – Может, еще хотя бы разочек, а?..

– Я сказал – нет! И закончим на этом, – сердито перебил Алтаец. – Знаешь, я до сих пор ни разу не напоминал тебе о контракте, но, кажется, сейчас самое время это сделать. За двести штук, оставленных в твоем Центре, и за те двенадцать, которые мой «коммерц» переводит туда каждый месяц, ты должка выполнять все мои распоряжения. Вопросы есть?

– Как скажешь… папочка, – немного помедлив, спокойно ответила Лана.

Однако по тону, которым она произнесла эти три слова. Алтаец понял, что мгновение назад отношения между ними кардинально изменились.

Осознав это, авторитет неожиданно для себя испытал сильное облегчение.

Словно все встало на свои места. Так, как должно было быть с самого начала!

Тележурналист Родников

– Здесь десять косарей зеленых, – сказал Вишня. – Это тебе за труды. С телевизионным начальством разберешься сам. Но сообщение обязательно должно выйти именно в твоей программе…

После окончания сенсационной передачи, где по согласованию с Артемом Ринге было решено дать объявление Вишни о премии в миллион долларов за любую информацию об убийстве его жены и сына, Родников впервые за много месяцев не поехал на тренировку в боксерский клуб СКА. Сегодня явно не до ринга.

Не успел он выйти из студии и вытереть с лица выступивший от жарких осветительных софитов и нервного напряжения пот, как тут же зазвонил прицепленный к ремню сотовый телефон.

– Начинается! Первый претендент на халявный лимончик! – С заранее кислым лицом журналист взял в руки трубку и, многозначительно кивнув стоящему рядом в коридоре и с понимающим видом приподнявшему брови Артему, включил линию. – Слушаю вас. Родников…

– Здравствуйте, с вами говорит Алеша Емельянов из пятого «Б» класса пятьдесят шестой средней школы, – послышался детский голос. – Я вам звоню, чтобы получить вознаграждение за информацию. Я знаю, кто убил тетеньку и малыша из соседнего дома.

– Прямо так сразу и получить?! – широко улыбнувшись, игриво уточнил Родников. – Ну и что же ты знаешь, дружок?

– Все, – уверенно ответил юный собеседник, – Только сначала я хочу получить деньги, а то вы меня обязательно обманете. Так брат говорит!

– А брат, он тоже все знает про убийство? – спросил Игорь. Разговор с мальчишкой его явно прикалывал, ибо за последние безумные сутки это был едва ли не единственный повод снять стресс. Поэтому Родников решил «выговорить» парнишку полностью, пока тот не станет путаться и изворачиваться.

– Нет, он спал и ничего не видел, – отозвался мальчик. – Зато я видел все!

– А не обманываешь? – слегка поумерив улыбку, спросил Игорь. – Ведь дело-то, дружок, очень серьезное. Не до шуток. Чтобы получить миллион, нужно сообщить что-то действительно очень важное!

– Ну, ладно… – после некоторого раздумья наконец-то решился Алеша. – Только, дяденька журналист, вы правда не обманете меня, если я все вам расскажу? И не будете говорить маме, иначе она отберет у меня… не скажу чего, – вдруг стыдливо замялся пацаненок.

– Я вижу, ты парень уже взрослый, – с серьезной интонацией сказал Родников. Неожиданно он подумал, что вместо веселой шутки из беседы с Алешей может выйти толк. – Значит, и говорить я с тобой буду, как с настоящим мужчиной. Понимаешь, Алексей, какая получается штука. Милиция и папа того мальчика очень хотят поймать преступника…

– Киллера?! – перебил шустрый школьник Емельянов из пятого «Б».

– Если хочешь, да, киллера. Ты, правда, его видел?

– Правда, только это был не киллер, а…м-м… киллерша, вот, – понизив голос почти до шепота, начал свой рассказ парнишка.

Путана Надя Белая

Благоразумная Эльвира, прекрасно представляя себе всю серьезность услышанной от Жигана информации, предпочла не распространяться о ней кому бы то ни было.

Как-то, оттягиваясь от суетной работы на квартире у коллеги по ремеслу Нади Белой, путана Эльвира загрузилась до ватерлинии так обожаемым ею «мартини» и «по огромному секрету» выболтала информацию об Алтайце хозяйке квартиры, взяв с нее слово никому и никогда не сообщать эту страшную тайну.

Надя с готовностью пообещала и, едва выпроводив Эльвиру за дверь, тут же схватилась за телефон и назначила встречу своему постоянному клиенту Владу, с которым, по твердому мнению Нади, у них был настоящий «роман с интересом».

Время от времени они встречались, и однажды, после бурного минета и совместного приема ванны, лежа в постели и одним глазом наблюдая по ящику милицейскую хронику, Кай со злобой и зубным скрежетом бросил, что, мол, отдал бы все имеющиеся у него деньги за любую информацию о пропавшем Алтайце.

И, судя по застывшему, вытянувшемуся и резко дернувшемуся в сторону Нади лицу, тут же пожалел о высказанных вслух сокровенных мыслях.

Хитрая проститутка тогда сделала вид, что вообще ничего не услышала, продолжая листать новенький каталог модной одежды «Отто». Однако сейчас, по твердому мнению Нади Белой, пришла пора напомнить Владу о высказанном им вскользь пожелании.

Шлюха всерьез надеялась, что Кайманов сдержит свое слово и в обмен на пересказ секрета Эльвиры выложит кругленькую сумму…

Тележурналист Родников

– Только это был не киллер, а киллерша! – понизив голос почти до шепота, объявил парнишка.

– Ночью, когда уже все уснут, я иногда не сплю и тогда беру прадедушкин военный бинокль, который он стянул на фронте у пленного фашиста, и смотрю из нашей с братом спальни на окна двадцать пятого дома, они точно напротив. Там в одной квартире на третьем этаже иногда дяденьки и тетенька… ну… сами понимаете… в общем трахаются они там! – набравшись смелости, выпалил мальчишка.

– А ты, значит, подглядываешь?! – стараясь казаться уже не серьезным, а веселым, заметил Игорь. – Ладно, твое дело, ты парень большой, все знаешь…

– Не все, – категорически опроверг Алеша. – Но так, кое-что. В общем, вчера ночью я тоже не спал и все ждал, пока можно будет позырить что-нибудь интересное. Поздно уже было, почти везде окна не горели, только два или три, но все слишком высоко и шторы задернуты, так что ничего не видать.

– Ну давай дальше. Кажется, у тебя действительно есть шанс заработать миллион долларов!

– Сначала вокруг двора несколько раз прошла тетенька в темных очках и бейсболке, – все так же шепотом продолжил малолетний потенциальный миллионер. – Я сразу ее заметил! Думал, она номер дома перепутала, такое иногда случается.

Но потом она зашла в подъезд и долго не выходила. Я уже забыл про нее. Ничего интересного в окнах не было, я устал смотреть и хотел уже попить на кухне апельсинового сока и ложиться спать. Вот. Потом подъехала черная новенькая иномарка, кажется «скорпион» с багажником. Из нее вышли тетя с малышом, и машина уехала. А минуты через две из подъезда вышла та самая тетенька в очках и бейсболке. Странная такая, я сразу заметил! Приоткрыла дверь, встала в тень и смотрела, чтобы вокруг никого не было. А потом быстро пошла в сторону парка Сосновка! Точно, дяденька журналист, это она убила! Ворон здесь ни при чем!

– Ты думаешь? – произнес Игорь простецким тоном. – А может, она просто приходила к кому-то в гости, посидела немного и ушла? Ты хоть раз слышал, чтобы тетеньки были киллерами, а, Алексей?

– Не знаю, – печально вздохнул мальчишка и тихо засопел. – Значит, вы мне не дадите миллион долларов?

– Я такого не говорил! – попытался успокоить разволновавшегося юного наблюдателя Родников. – Я уверен, что миллион получишь именно ты! Только обещай, что никому, кроме меня, ничего не расскажешь, иначе денежки могут уплыть! А теперь давай, диктуй номер своего домашнего телефона…

Чиркнув авторучкой прямо на руке семь цифр, Родников, как мог, еще раз обнадежил мальчишку и, попрощавшись, нажал на сброс. Задумчиво взглянул на стоящего рядом Артема.

– Лажа? – коротко спросил Ринге. – Или сопляк на самом деле что-то видел?

– Черт его знает, – немного помедлив с ответом, пожал плечами журналист. – Мальчик Алеша видел из окна, как в подъезд дома напротив ночью заходила некая тетя, – нарочито небрежно махнул рукой Игорь. – Думаю, ерунда.

– Если услышишь что-то интересное, сразу сообщай мне. Я сегодня задержусь, так что еще часа три буду у себя в кабинете.

В этот момент снова взорвался настойчивой трелью зажатый в руке у журналиста мобильник. Вздохнув, Родников включил связь и прижал телефон к уху.

Теперь Игорь был практически уверен, что ничего ценного претенденты на воровской миллион ему не сообщат. Потому что все, что нужно, сказал Алеша Емельянов из пятого «Б».

Сам того не ведая, не в меру любопытный мальчишка разом подтвердил все возникшие в голове тележурналиста смутные догадки.

Капитан Логинов

Едва Константин вернулся в свой кабинет, как зазвонил телефон…

На линии был главврач Озерковой больницы Довженко.

– Послушайте, капитан, что происходит?! – ворчал рассерженный эскулап. – Сначала говорите, что снимаете охрану с палаты этого Орлова, а потом, когда едва оклемавшийся после операции пациент отчаливает, присылаете за ним группу головорезов в масках!

– Я не понял, повторите! – мгновенно напрягся Логинов. – Вы сказали, что Орлов уже покинул больницу? Когда это произошло?

– Сегодня, буквально час назад! – с укором выпалил главврач. – Ни с того ни с сего он вызвал дежурного врача, заставил его сделать укол сильного обезболивающего, встал с кровати, доковылял до телефона, вызвал тачку и уехал!

– Какая была машина? – с трудом сдерживаясь, но почти спокойно уточнил Костя.

– Мне говорили, «Волга». Кажется, черного цвета…

– С вами поблизости есть старший группы захвата?

– Да!

Через секунду Костя услышал голос собровца Ганникова.

– Олег, кажется, мы опоздали, – пробормотал в трубку капитан. – Возвращайтесь на базу. Все…

Логинов был вне себя от ярости. Что же вынудило этого столичного лжедетектива так быстро покинуть больницу? Уж не то же ли самое, что заставило самого капитана после посещения клиники вдруг нажать на тормоз «жигулей» и поехать сюда, в Большой дом.

Костя напряг память и вспомнил, что во время посещения Орлова действительно слышал, как где-то за стенкой палаты тихо бубнило радио. И, кажется, на той же самой волне радиостанции «Балтика», по которой вскоре передали о трех ночных убийствах и брошенных у трупов визитках!

– Неужели это… он? – непроизвольно сорвалось с губ Логинова, на лбу которого проступили три глубокие морщины. Погруженный в себя Костя размышлял вслух:

– Он узнал о том, что кто-то хочет его подставить, вальнув заведомо резонансных клиентов, и решил устроить разбор?..

Встав со стула, капитан нервно заходил по кабинету, наконец остановившись у окна. Повернув ручку, раскрыл его, наполнив прокуренное помещение шумом гудящего внизу проспекта и прохладным воздухом.

После звонка главврача с глаз Логинова словно спала пелена.

– Бронированная, раздолбанная с виду тачка… Тайник с оружием… Грим, парик, усы… Обработанные спецсоставом руки. Чек на полмиллиона баксов… Не смог пройти мимо, когда понял, что ублюдок насилует девчонку… Но потом прогнал ее, пригрозив пистолетом, а сам, получив перо в бок и наплевав на «скорую», сел в машину и попытался добраться до своего человека… Господи, ну разве можно быть таким простофилей?! Надо же так лохануться!

Это точно был Ворон!.. Все приметы его! Скрипнув зубами и с досадой ударив кулаком в ладонь, капитан потянулся к лежащей на подоконнике сигаретной пачке, в которой оставалась последняя сигарета. Но и она оказалась сломанной.

Костя со злостью швырнул обломки из окна и, захлопнув его, через несколько секунд уже покинул кабинет, снова направившись в компьютерный отдел.

Тележурналист Родников

Сам того не ведая, не в меру любопытный мальчишка подтвердил все возникшие у Игоря смутные догадки.

Задумчиво нахмурив брови, откинувшись на спинку высокого вращающегося кресла и сложив руки перед грудью, Родников сидел возле монтажного пульта и внимательно вглядывался в застывший на мониторе стоп-кадр. На нем, время от времени слегка подрагивая, остановилось изображение высокой светловолосой девушки в черных очках, судя по внешнему виду и последующим действиям, в том числе и прыжку из окна второго этажа, ловко имитирующей беременность.

В обеих руках красавица держала по пистолету, из которых только что были убиты охраняющие клетку с авторитетом милиционеры.

Единственное, чего не могло передать изображение, это запах духов «Скульптура», учуянных журналистом в тот момент, когда девица метнулась мимо него к клетке с подсудимым Степаном Бронским по кличке Алтаец.

Как было известно Родникову, Алтаец был одним из трех криминальных боссов Питера, заключивших в свое время мир, изгнавших из города шайки залетных чужаков и поделивших раздираемую кровавыми разборками северную столицу на зоны влияния. Лишь малая толика территории осталась нескольким самостоятельным группировкам, не претендующим на главные роли и не доставляющим авторитетам особых хлопот. Разве что за исключением формирования Влада Кайманова, с которым, по имеющейся у Родникова информации, у Алтайца имелись какие-то заморочки.

А потом появился Ворон…

Первым расстался с жизнью Пегас, взлетевший на воздух вместе со своей яхтой недалеко от Лисьего Носа. Вторым – Бизон, окропивший мозгами лужу возле ночного клуба «Манхэттен».

В это время Алтаец находился в СИЗО по подозрению в торговле оружием и, возможно, поэтому остался жив. А во время первого же судебного заседания, при помощи неких проникших в зал мужчины и женщины, ему удалось бежать.

Еще через некоторое время на бойцов Кая, можно сказать, находит мор. Они отправляются на тот свет пачками, день за днем, с регулярностью конвейера.

Вскоре от группировки Кая остаются рожки да ножки, а сам главарь, видимо сильно наступивший на мозоль Алтайца, скрывается в неизвестном направлении. Вполне возможно, что пропавший без вести Кайманов попросту разделил участь большинства своих отморозков. Хотя тело так и не нашли…

Впрочем, так же, как и сбежавшего Алтайца. Вскоре после его побега среди питерских братков распространяется слух о якобы слинявшем насовсем за бугор лидере «зареченских», на место которого встал его бывший помощник Скелет. По сведениям знающих пацанов, отличающийся хитростью и вспыльчивостью субъект, «у которого схвачено даже в мэрии».

Затем следует достаточно продолжительная пауза, за время которой группировка Скелета восстанавливает утраченное за время пребывания Алтайца в СИЗО влияние, занимая оставленные боевиками Кая точки и планомерно захватывая под себя стратегические направления бизнеса.

Спустя еще некоторое время кто-то, предположительно «женщина в черных очках», выдавая себя за Ворона и подбрасывая визитные карточки на места преступлений, ликвидирует жену и пятилетнего сынишку вора в законе Вишни и безобидного старичка, выгуливавшего собаку в скверике возле дома. Вопрос: кому это выгодно и для чего?

Из всех возможных вариантов Родникову реальней остальных представлялся следующий: Алтаец, объявленный в федеральный розыск и умышленно находящийся в тени своего ближайшего помощника, решает «опустить» Ворона в глазах огромной массы петербуржцев, считающей его русским Робин Гудом, повесив на «народного киллера» совершенно бессмысленные убийства…

Но что дальше? Стоило ли затевать комбинацию ради такой странной, отдающей явной незавершенностью цели? Вряд ли. А это значит, что в самое ближайшее время обязательно последует продолжение!

Кай

Надя Белая всерьез надеялась, что Кайманов в обмен на пересказ секрета Эльвиры выложит кругленькую сумму…

Странное предложение о встрече вначале насторожило Кая. Но, услышав от девчонки напоминание об «одном известном негодяе, которого котик давно и безуспешно ищет» и намек на неожиданно ставший ей известным секрет, Влад вспомнил эпизод со своей несдержанностью и сразу согласился.

То, что в обмен на «забойную» информацию путана требовала пять тысяч долларов, заставило на словах согласившегося Кая лишь ухмыльнуться своему отражению в зеркале заднего вида. Платить он, естественно, ничего не собирался.

Тем более всяким блядям – они и так получают за свои услуги сто баксов в час.

В условленное время подкатив на машине к Фонтанке, он забрал поджидающую его длинноногую и пышногрудую рыжую красотку на мосту, возле авангардистского памятника бессмертному Чижику-Пыжику, и они в течение пятнадцати минут кружили по городу.

На наглое требование шмары сначала выложить обещанные деньги, Влад с добродушным лицом молча достал ствол, снял его с предохранителя и с нежнейшей улыбкой мягко упер в напудренную щеку Нади.

Желание по-легкому заполучить приятную сумму в гринах у труженицы большого секса мгновенно испарилось. Консенсус интересов был достигнут. Уже через минуту после долгожданной встречи Надя, испуганно косясь то на заблокированную бандитом дверь, то на него самого, взахлеб рассказывала все, о чем ей по страшному секрету поведала ее товарка Эльвира…

Тележурналист Родников

Из всех возможных вариантов Родникову реальней остальных представлялся следующий: Алтаец решил «опустить» Ворона в глазах петербуржцев, считающих его русским Робин Гудом, повесив на него бессмысленные, дикие убийства.

Отвлекшись от размышлений, Игорь вытащил из пачки «Мальборо» сигарету, прикурил и, машинально стряхнув в пепельницу еще не успевший толком нагореть пепел, вдруг усмехнулся.

Открывшаяся в результате интуитивно-логических построений и неожиданных свидетельских показаний правда о заказчике и исполнителе убийств вызвала у журналиста хорошо знакомое и периодически появляющееся в процессе работы над «Криминал-Информом» ощущение собственной значимости.

Наверное, так же чувствует себя сыщик, путем соединения разрозненных фактов и событий вдруг установивший личность опасного преступника.

Фактически Игорь сделал то же самое.

Итак, у Родникова уже было чем поделиться с толстяком Вишней. Но предчувствие, почти никогда не подводившее журналиста, настойчиво убеждало его отказаться от этого.

И дело здесь совсем не в миллионе баксов – сладкой наживке, на которую быстро попадается даже самый осторожный свидетель и которую никогда и ни при каких обстоятельствах не получит ни юный наблюдатель за окнами, ни любой другой. Наивно верить, что матерый уголовник с легкостью расстанется с такой фантастической суммой, даже если в обмен на нее купит подробности об убийстве жены и сына. Вишня поступит хитрее, в конце концов узнав необходимое и оставшись при своих.

Главное, Игорь совершенно не верил, что ненатуральный вор в законе способен в данной ситуации на что-то путное.

Совсем другое дело – Ворон! Имея такую почти ювелирную наводку, как имя возможного заказчика и фотографию исполнительницы, в причастности которой к убийствам Родников совершенно не сомневался, он сможет сделать гораздо больше, чем Вишня. Ворон накажет подставивших его подонков и тем самым отомстит за безвинные жертвы разыгранного Алтайцем кровавого спектакля.

А уже после, в счет переданных за объявление десяти тысяч долларов, можно подкинуть толстяку некоторые детальки, проливающие свет на это дело…

Снять изображение с видеокассеты и вывести его на цветной лазерный принтер в виде снимка – при наличии соответствующей оргтехники задача двух минут.

Вскоре сложенный пополам листок с четко изображенной на нем крупным планом женщиной с двумя пистолетами в руках лежал в одном из кармашков ежедневника Родникова.

Теперь Игорю оставалось лишь добраться до Дома и с персональной «айбиэмки» войти в сеть Интернет, передав Ворону сообщение с просьбой о встрече.

Выключив аппаратуру и взяв со стола телефон, который после короткого шквала бесполезных и подчас смешных звонков, последовавших за сообщением мальчишки, вот уже целый час не напоминал о себе, Игорь пристегнул его к ремню на джинсах, спрятал видеокассеты в металлический шкаф и, прихватив сумочку-ежедневник, покинул монтажную.

Перед уходом, как и обещал, заглянул в кабинет к Артему, застав того сидящим с задранными на стол ногами.

Рядом, прижавшись немереным бюстом к своему шефу, стояла в наклоне с оттопыренной задницей секретарша Вероника. Едва приоткрылась дверь, та мигом выпрямилась, покосилась на вошедшего в кабинет Родникова и смущенно поправила разъехавшуюся на своей арбузной груди легкую белую блузку.

– Ничего интересного так и не проклюнулось, – без лишних предисловий прямо с порога сообщил Родников, поймав вопросительный взгляд шефа. – Я еду домой.

– Давай проваливай, – излишне покровительственно, явно рисуясь перед любовницей, бросил Ринге и отвернулся, давая тем самым понять, что разговор закончен.

«Мудак…» – вздохнул Игорь, закрывая дверь шикарно обставленного просторного кабинета. Вот уж правда, что власть и деньги разлагают!..

Он вышел на улицу, сел в припаркованную на стоянке «мазду» и поехал домой.

Белую БМВ, сидящую на хвосте его автомобиля, Игорь обнаружил почти сразу, как только свернул с Московского проспекта, направляясь к себе в Петродворец…

Кай

Уже через минуту после долгожданной встречи Надя взахлеб рассказывала все, о чем ей по страшному секрету поведала Эльвира.

Слушая рассказ многоопытной шлюхи, к которой, благодаря ее непревзойденному таланту к фелляции, он как-то незаметно для себя прикипел еще с полгода назад, Влад все отчетливее чувствовал, как у него в висках с нарастающей силой громыхает пульс, словно изнутри по черепной коробке стучали двумя тяжелыми кувалдами.

Теперь, дождавшись своего часа. Кайманов уже в деталях представлял себе картину жестокой мести, и эмоции, которые он старался скрыть от глупой, бледной и напуганной девчонки, буквально распирали его изнутри.

Кай с трудом дождался момента, когда шмара закончила сбивчивый рассказ и заткнулась, потупив наштукатуренную мордаху. Он тут же высадил ее на Невском, прямо возле того самого «Невского Паласа», где Жиган так неосторожно выболтал тайну исчезновения Алтайца, любезно пожелал проститутке дальнейших успехов на производстве, а сам немедленно принялся за дело.

Если все, что наболтал этой лярве накачанный «дурью» Жиган, действительно правда – а в этом Влад уже не сомневался, – то единственной прямой ниточкой к проклятому Алтайцу был Скелет.

Тележурналист Родников

Белую «БМВ», сидящую на хвосте его машины, Игорь обнаружил почти сразу…

Родников, надавив на педаль газа, попытался Одним махом уйти от преследователей, используя весь свой опыт быстрой езды и хорошее знание города.

Но «БМВ», водитель которой тоже, как оказалось, был не новичок за рулем, выказывая завидное упорство, шла сзади, как привязанная буксировочным тросом, на некотором отдалении.

Сделав еще пару крутых виражей и убедившись, что стряхнуть хвост не представляется возможным, журналист принял решение ехать до самого дома уже в обычном режиме.

«БМВ», как и раньше, следовала метрах в десяти позади.

– Ну ладно, козлы, – буркнул слегка озадаченный Родников, уже после въезда в Петродворец останавливая «мазду» возле круглосуточного продовольственного магазина. – Посмотрим, как вы теперь себя поведете!

Тележурналист покинул машину, зашел в магазин и, пробыв там несколько минут, возник в дверях с пакетом продуктов и упаковкой из шести банок пива.

Взглядом нашел остановившуюся чуть в стороне тачку преследователей и бодрым шагом направился прямо к ней. По мере приближения пытался рассмотреть в темноте салона лица сидящих на передних сиденьях двух мужчин.

Когда из разделяло всего несколько шагов, «БМВ», взревев мотором, сорвалась с места и унеслась вперед по улице.

Ухмыльнувшись, Игорь вернулся к своей «мазде», сел за руль, бросив пакеты и упаковку с пивом на заднее сиденье, и поехал к дому, всю оставшуюся дорогу внимательно смотря по сторонам.

Больше за ним никто не следил.

Въехав во двор, Игорь остановился возле своего подъезда и позвонил соседу, семнадцатилетнему парнишке, живущему этажом выше. Он, как и Родников, регулярно занимался боксом и посещал тот же самый зал СКА. Иногда они вместе возвращались с тренировки, и тогда Игорь подвозил парня до дома. Однажды тот даже признался, что после окончания школы собирается поступать на факультет журналистики, и спросил у Родникова, не возьмет ли он его на практику в свою программу.

– Андрюха, привет, это Игорь! – услышав в трубке знакомый голос, бодро сказал Родников. – Ты еще не спишь? Отлично. Слушай, спустись на минутку вниз, я в машине, у подъезда! Все расскажу потом, когда придешь! Давай, жду…

Со своего места Игорь мог внимательно разглядеть двор, в котором в это позднее время не было ни души. В нескольких стоящих под окнами автомобилях как будто тоже никого не находилось. Вызвонив же соседа. Родников хотел тем самым проверить – есть ли кто-нибудь в подъезде.

Вскоре из-за ограждающих дом кустов появился Андрей, и журналист поморгал ему фарами. Парень заметил знак, махнул рукой и направился к машине. Сел на сиденье рядом с Игорем.

– Ну, что за конспирация? – улыбаясь, спросил сосед. – Неужели опасаешься, что возле дверей квартиры тебя ждут, потирая волосатые ручонки, двое амбалов с дробовиками?

– Опасаюсь, – пожав протянутую Андреем руку, со вздохом ответил Родников.

– Только не амбалов, а слишком прилипчивых созданий в мини-юбке. Там, случайно, меня никакая дамочка не дожидается? – подмигнув, поинтересовался Игорь. – Достала, сил моих больше нет…

– А если дожидается, что, так и будешь всю ночь сидеть в машине?! – удивленно поднял брови Андрей.

– Кончай, я серьезно говорю, – сразу же отсек шутки Родников. – Нет ее там?

– Там вообще никого нет, – покачал головой парень. – Ты на часы посмотри.

– Слава богу, значит отвязалась, – перекрестился журналист, вытаскивая ключ из замка зажигания. – Тогда пошли. Кстати, пиво будешь? Приглашаю! – Родников кивнул на лежащую на заднем сиденье упаковку золотистого «хольстена».

– Можно, – довольно хмыкнув, заулыбался Андрей. – По какому поводу гуляем?

– Да так, пятница! Джентльмены пьют и закусывают. На, тащи.

Достав пакет с продуктами, Родников протянул его парню. Сам взял пиво и, поставив «мазду» на сигнализацию, направился к подъезду, все еще украдкой оглядываясь по сторонам. Но, кажется, в планы преследователей не входило провожать журналиста до дверей квартиры.

На лестничной клетке действительно было пусто и тихо, как и положено в поздний час.

Поднявшись на третий этаж, Игорь остановился перед отделанной деревянными рейками бронированной дверью и, вставив ключ в замок, четыре раза повернул его против часовой стрелки.

– Слушай, я загляну на минутку к себе, скажу предкам, где я. – Поставив пакет рядом с дверью, Андрей быстро побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. – Чтобы не волновались!.. А то ушел среди ночи по звонку и пропал!

Потянув за ручку бесшумно открывшуюся дверь, Родников поднял с пола пакет и вошел в прихожую. Поставил его возле ног, на ощупь опустил на столик у стены упаковку пива, сбросив с запястья кожаную петлю, положил тайм-менеджер и, проведя пальцами по стене, включил свет.

– С кем это ты сейчас разговаривал? – раздался позади журналиста спокойный, слегка хрипловатый голос.

Кай

Если все, что наболтал глупой чмаре накачанный «дурью» Жиган, правда, подумал Влад, то единственной ниточкой к Алтайцу был Скелет. Став формальным главарем группировки и имея под своим началом до трехсот отлично вооруженных боевиков, новый «зареческий» папа везде и всюду передвигался исключительно на бронированном «мерседесе» в сопровождении джипа с охраной. Как и подобает крутому боссу, сменив свою обыкновенную трехкомнатную квартиру в панельной девятиэтажке Сосновой Поляны на роскошный шестикомнатный двухэтажный пентхауз на последнем уровне элитной охраняемой новостройки в пригороде Питера – Павловске, Скелет предпочитал напрасно не рисковать, а поэтому увидеть его праздно прогуливающимся по улицам родного города совершенно нереально.

Установить же банальную слежку, на несколько дней подряд сев на хвост машине с охраной, и тем самым вычислить местопребывание Алтайца было чревато какой-либо разновидностью «случайной аварии».

С учетом всех известных моментов Кайманов решил, что самым лучшим и простым способом выйти на Алтайца через номинального лидера «зареченских» будет старый, как первый персональный компьютер, шпионский вариант с радиомаячком.

Отслеживая передвижения кортежа с безопасного расстояния, по показаниям прибора можно вычислить нужный адрес где-то в районе города Сестрорецка.

С большой долей вероятности это окажется тот самый коттедж, в котором под чужим именем и с новым лицом живет Алтаец.

А уже зная, где находится логово врага, найти способ его уничтожить – для такого профессионала, как Кай, вообще плевое дело.

Тележурналист Родников

– С кем это ты сейчас разговаривал? раздался позади журналиста спокойный, чуть хрипловатый голос.

Игорь непроизвольно вздрогнул, резко обернулся и испуганными от неожиданности глазами посмотрел на стоящего возле двери в гостиную человека в темном спортивном костюме, кроссовках и кожаной куртке.

Несмотря на то что до сих пор ему приходилось видеть легендарного Ворона только в маске, Родников сразу же понял, кто именно сейчас стоит перед ним.

Сунув обе руки в карманы куртки. Ворон насмешливо наблюдал за игрой чувств, отразившейся на лице журналиста.

– Это сосед, с четвертого этажа… А я… только что собирался сбросить вам по компьютеру сообщение! – с трудом приходя в себя от неожиданного появления этого удивительного человека произнес Игорь. Его все еще слегка колотило.

– Я вижу, – кивнув на шесть запотевших пол-литровых банок пива, еще недавно стоявших в холодильнике магазина, слегка усмехнулся Ворон и, развернувшись, прошел назад в комнату. – Зажги свет на кухне, а сам иди сюда, – бросил он, не оборачиваясь. – Заявится приятель, скажи, что позвонила жаждущая удовольствий подружка и с минуты на минуту уже будет у тебя в постели. Пусть возвращается домой. Ну что, устроит твоего соседа такая версия?

– Надеюсь, что да, – фыркнул Родников, прикидывая, как отреагирует Андрей на его неожиданное сообщение с учетом их только что состоявшегося разговора в машине.

Кай

Кайманов решил, что самым простой способ выйти на Алтайца через Скелета – шпионский вариант с радиомаячком.

Едва расставшись с путаной, Кай решил связаться по телефону с небольшим, но известным в узких кругах детективным агентством «Макс», которому он, не называя настоящего имени, однажды уже поручал весьма непростое дело по сбору ин формации.

Влад полагал, что не стоит лишний раз рисковать, подставляя под удар слишком прямолинейно мыслящих боевиков, а лучше заплатить ушлым в подобных делах сыщикам, которые, если уж берутся, гарантируют однозначно положительный результат.

В противном случае, если у менеджера агентства, судя по манере общения – в прошлом сотрудника вездесущей «конторы», возникали те или иные сомнения, он, не называя причин, просто отказывался от заказа.

Подумав, что пользоваться мобильником без особой нужды не стоит, Кай остановил свой скромный «опель-омега» возле телефонной будки.

Затолкав в щель карточку, он набрал прямой номер менеджера агентства.

– Говорите, – знакомым голосом отозвался человек с той стороны провода.

Кай многозначительно покашлял.

– Мое почтение, господин менеджер. С вами говорит ваш старый клиент по имени Джон, – представился он своим фигурирующим в картотеке клиентов агентства псевдонимом. – Хотелось бы снова воспользоваться вашими услугами…

Ворон и Родников

– Зажги свет на кухне, а сам иди в комнату, – бросил Ворон, не оборачиваясь.

– Вот, в принципе, и все, – закинув голову, сделав последний глоток и смяв в руке пустую банку из-под пива, сказал журналист, потянувшись за сигаретами. – Я не думаю, что в окружении Алтайца целый взвод таких «отмороженных» девочек, способных не моргнув глазом давить на курок, стреляя по живым мишеням, и разыгрывать столь любопытные спектакли… А насчет парней в белой БМВ… Честно говоря, нет у меня никаких соображений. Отвяли, ну и хрен с ними.

– Как сказать, – задумчиво произнес Ворон, по-прежнему не сводя глаз с цветной копии, сделанной Родниковым со стоп-кадра видеозаписи в суде.

Сложив лист в четыре раза, он взял со стола зажигалку Игоря, чиркнул пальцем по колесику и поднес край бумаги к высокому оранжевому пламени. А потом аккуратно положил полыхающую бумагу в пепельницу и. молча ждал, пока снимок киллерши превратится в кучку тлеющего черного пепла.

– Что теперь? – дергая за колечко и откупоривая третью банку «хольстена», спросил Родников. – Вишне пока ничего не говорить? Сегодня он почему-то не звонил, значит, объявится завтра вечером…

– Когда будет можно, я тебе сообщу, – сухо ответил Ворон. – Надеюсь, к тому времени мстить «апельсину» будет уже некому. – Он встал с кожаного кресла, как показалось в полумраке гостиной Родникову, чуть поморщившись, словно от боли, и внимательно посмотрел на сидящего напротив, на диване, журналиста. – Если за тобой следят, то это либо мальчики Алтайца, либо доблестные органы, наконец-то решившие прокачать известного ведущего на предмет его темных связей. Ты уверен, что твоя «трубочка» и домашний аппарат не прослушиваются? Я – нет. Дверь у тебя только с виду крутая, а на самом деле – дерьмо. Гвоздем можно открыть, если знать – как…

– Вы думаете? – удивленно поднял брови Родников. – В фирме мне обещали, что без медвежатника здесь делать нечего. Пятьсот баксов содрали.

Ворон вытащил из кармана куртки спичечный коробок, потряс им возле уха, наглядно демонстрируя, что внутри что-то есть, и бросил его Игорю.

Поймав коробок, тот открыл его и, подставив ладонь, перевернул. В руку упало что-то маленькое, размером не больше горошины, тяжелое и явно металлическое.

Журналист ошалело посмотрел на Ворона.

– Это я обнаружил в твоем телефоне в коридоре, – спокойно, словно речь шла о пустяках, сообщил тот. – Так что и мобильник тоже наверняка на прослушке.

– Значит, они в курсе сообщения мальчишки? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Игорь. Лицо его вытянулось, желваки заиграли.

– Разумеется, – кивнул Ворон. – Но без тех деталей, которые сейчас знаем только ты и я, у них все равно ничего не срастется.

– А если… они всадили мне «клопа» и здесь?! – Родников махнул рукой, сделав круговое движение и имея в виду квартиру, и замолчал, вдруг сообразив, что их теперешний разговор тоже может прослушиваться.

– Конечно, он там, под картиной, в левом верхнем углу, – ткнув пальцем в висящую на стене репродукцию Айвазовского «Девятый вал», так же равнодушно, как и раньше, ответил Ворон. – Видимо, за тебя взялись всерьез. Да только и я не зеленый пацан. – Сунув руку в карман, он достал еще одну коробочку, на этот раз размером с пачку сигарет, и, продемонстрировав ее журналисту, убрал назад. – Пока эта хреновина включена, ни один «жучок» не сможет ничего передать. Так что расслабься. А завтра утром прямым ходом дуй в приемную ФСБ, кидай на стол «клопа» и громко кричи, что твоя квартира и средства связи, оказывается, поставлены на прослушку некими злодеями, о которых ты даже понятия не имеешь.

Ты у нас личность известная, поэтому на тормозах твой сигнальчик никто не спустит Будут спрашивать, как обнаружил, говори – секрет. В подробности не вдавайся и стой на своем, отстанут быстро. Приедут дяди с пеленгаторами, найдут второй микрофон, составят протокол. Кстати, можешь настоять, чтобы «мазду» тоже проверили… В «конторе» сразу поймут, что ты – парень не промах и «вести» тебя таким образом уже нельзя.

– И что дальше? – все еще ошарашенно спросил Родников, переводя взгляд с нежданного гостя на лежащий на ладони маленький телефонный «жучок».

– Ничего, – покачал головой Ворон. – Живи и радуйся! – Он подошел к Игорю и протянул для пожатия руку. – Мне пора, может, когда-нибудь еще свидимся.

Закрой за мной дверь. И, рекомендую, поменяй на досуге замок, – улыбнулся киллер, стискивая руку журналиста.

– Один вопрос, если не возражаете… – торопливо бросил Родников, следуя за Вороном в коридор. – Чисто с профессиональной точки зрения. Если вы доберетесь до Алтайца и особенно до этой сучки в черных очках, можно мне получить какую-нибудь информацию, что называется «из первых рук», а?! – Он с надеждой посмотрел на остановившегося возле двери и обернувшегося Ворона. – Это такая обалденная сенсация, только поймите меня правильно…

– Посмотрим, – уклончиво ответил тот. – Бывай…

Входная дверь гулко хлопнула.

Кай

– С вами говорит ваш старый клиент по имени Джон, – представился Кай своим известным детективному агентству псевдонимом. – Хотелось бы снова воспользоваться вашими услугами…

– Я помню вас, Джон, хоть вы давно и не напоминали о себе, – уже более дружелюбно отозвался мужчина. – И готов оказать посильную помощь. – Закончив, он выжидательно замолчал, давая возможность собеседнику изложить суть дела.

– Мне необходимо, чтобы ваши спецы постави ли радиомаячок на одну тачку и поводили ее с недельку по городу и области. Это возможно?

– Все зависит от двух моментов, – почти без паузы ответил детектив. – Во-первых, от хозяина машины, во-вторых – от чисто физической возможности установки маячка.

– Хозяин – очень крупный бизнесмен, его «мерседес» с джипом сопровождения практически каждый день стоит у служебного входа в строительно-мебельный супермаркет «Дом Алтерна», что на площади Суворова. Других похожих машин в том дворе нет, так что не ошибетесь, – не говоря всей правды про личность хозяина, известного на весь город криминального авторитета по кличке Скелет, с невозмутимой интонацией сообщил Владислав. – В принципе, обычное дело… особенно при наличии некоторых ваших электронных штучек!

– Номер «мерса» вам, случайно, не известен?

– Ну, почему же… м-529-кс и далее код Питера, семьдесят восемь.

Разумеется, «rus», – по памяти продиктовал Кай.

Он знал, что в «Максе» уже через пять минут будут знать данные на хозяина тачки, но это его совершенно не смущало. Кайманов был уверен на двести процентов, что, по устоявшейся в кругах братков традиции, машина записана на совершенно «левого» владельца и формально не имеет к Скелету никакого отношения. Кроме разве что лежащей у него в кармане доверенности.

– Очень хорошо! – записав номер, сказал детектив. – Вас не затруднит перезвонить мне минут через десять-пятнадцать?

– Разумеется нет. – Повесив трубку, Кай достал из аппарата карточку, отошел от будки и, закурив, некоторое время бродил вдоль набережной канала Грибоедова. Потом снова вернулся к телефону.

– Кажется, все в порядке! – бодро сообщил менеджер агентства. – Если наши условия вас устроят, мистер Джон, будем считать, что вы снова наш клиент…

По прошествии кратких переговоров соглашение между сторонами было достигнуто.

Услуги агентства по недельной слежке за машиной Скелета обошлись Каю в пятнадцать тысяч долларов, которые он, спустя час после окончания разговора с менеджером, передал человеку в зеленой спортивной куртке, прогуливающемуся с собакой редкой породы шарпей в парке Сосновка и на минутку присевшему на скамеечку рядом с незнакомцем в темных очках и натянутой до бровей вязаной шапочке.

Ровно через семь дней Кай должен был позвонить в агентство, назвать номер своего заказа и на последующей встрече получить в запечатанном конверте полный письменный отчет о проделанной работе.

Поэтому, передав деньги мужику с собакой, Владислав покидал парк в отличном расположении духа. Садясь в припаркованную неподалеку «омегу» и не спеша закуривая сигарету, жаждущий мести бывший омоновец уже не сомневался: максимум через десять дней ненавистный Алтаец будет мертв!

Ворон

– Мне пора, – сказал Ворон тележурналисту. – Может, когда-нибудь еще и свидимся…

Ворон шагнул из квартиры на полутемную лестничную площадку, озаряемую лишь пробивающимся через окно светом уличного фонаря, и почти бесшумно стал спускаться вниз.

Едва выйдя из дверей подъезда, он увидел двух корчащихся возле детской песочницы и тихо скулящих парней в спортивных костюмах. И сразу понял, в чем дело.

Ускорив шаг. Ворон свернул за угол и буквально столкнулся лицом к лицу с поджидающим его Али. Не тратя времени на разговоры, они направились к припаркованному в соседнем дворе новенькому микроавтобусу «форд-транзит», согласно трафарету на кузове принадлежащему похоронному агентству «Ангел».

– Кто такие? – распахивая дверь и залезая в кабину, на сиденье рядом с водительским, спросил Ворон.

– Быки, – потирая слегка отбитые костяшки на руках, ответил смуглокожий Али. – Как я понял из их слов, пасли твоего журналиста, ожидая гостей…

Следопыты!

Заурчав дизельным мотором, микроавтобус включил фары и тронулся с места.

– Надо же! – усмехнулся Ворон. – И что ты им сказал?

Он с любопытством посмотрел на бывшего офицера правительственной охраны некогда дружественной советскому правительству горной мусульманской страны.

После ухода наших войск бедняга был вынужден спасать свою семью от фанатиков-исламистов и вслед за русскими солдатами спешно покинуть родину предков на военно-транспортном вертолете.

– Что можэт сказат бандытскому атморозку скромный, основатэлно подвыпывший «кавказэц»? – умышленно коверкая слова, с улыбкой пожал плечами Али. – Русская свинья, я твою маму… И так далее…

– Я так полагаю, ребятки сильно на тебя обиделись, позабыв про свои обязанности, или решили прямо на месте отрихтовать кулачками морду твоего лица?

Точно?

– Ох уж эта молодежь! – покачал головой, укоризненно цокая языком, Али. – Год тренировок в подвале, а туда же – руками махать!

– И не говори, – согласился Ворон. – Но ты их хоть не покалечил, или?..

– Знаешь анекдот про меткого стрелка и муху? – поворачивая автобус с Разводной на Петергофское шоссе, спросил афганец. – Там все заканчивается такими словами: «Летать будет, но любить-уже никогда!»

Некоторое время они молча ехали по почти пустынному ночному шоссе. Ворон понимал, что терпеливый и тактичный Али ждет от него рассказа о встрече с журналистом. Но вместо того чтобы изложить весь их разговор с Родниковым от начала до конца, Сергей ограничился тремя короткими фразами.

– Этот парень мне очень помог, Али… Причем уже не в первый раз. Я думаю, скоро мы познакомимся с моим двойником, а заодно встретимся с одной поганой тварью, по которой уже давно скучает твое похоронное агентство.

– Мы всегда рады новым клиентам, шурави, – спокойно ответил афганец, нажатием кнопки включая проигрыватель компакт-дисков. По кабине «транзита» из четырех расположенных по углам акустических систем полилась тихая восточная музыка. – Особенно если их нам поставляют старые знакомые….

Капитан Логинов

– Неужели это был Ворон? – непроизвольно сорвалось с губ Логинова.

Сняв пистолет с предохранителя, капитан медленно поднял его вверх, целясь точно в лоб ухмыляющемуся типу в надвинутой на глаза кепке, и, почти незаметно двигая ствол слева направо, три раза подряд нажал на спуск.

Эхо выстрелов гулко прокатилось по всему помещению тира, в котором в этот ранний час – настенные электронные часы показывали начало пятого утра, – кроме Кости, не было ни души.

Нажав на кнопку, Логинов подождал, пока мишень с тихим гудением приблизится к его кабинке, и снял с держателя продырявленный лист с изображением небритого, похожего на карикатурный персонаж преступника, У того помимо расплывавшегося до ушей рта из восьми выстроившихся ровной дугой отверстий, вместо глаз и носа зияли аккуратные дырки от пуль. Скомкав бумагу.

Костя швырнул ее в полный отработанной макулатуры пластмассовый мусорник у стены. Положил опустевшую «беретту» на обтянутый войлоком бортик тира, снял антишумовые наушники и повесил их на крючок.

Каждый раз, когда капитану хотелось спокойно подумать, он спускался на минус третий этаж Большого дома, выбирая время, когда есть большая вероятность остаться один на один с мишенью, и разряжал в бумажного бандита пять-шесть обойм.

Для бывшего офицера спецназа Логинова это занятие было сродни медитации.

Только держа в руке боевое оружие, видя перед собой цель и нажимая на курок, он ощущал необычайное хладнокровие, четкость мысли и полную уверенность в правильности своих действий. А сейчас как раз было о чем подумать.

После полученного Костей из ГУВД Москвы второго факса события завертелись с фантастической быстротой.

Вслед за сообщением о якобы осуществленных Вороном бессмысленных варварских убийствах выдающий себя за детектива Орлова пациент неожиданно покидает больницу, заставив врача вколоть ему большую дозу промедола.

На автора программы «Криминал-Информ» Игоря Родникова выходит скрывающийся от правосудия вор в законе Вишня, и тележурналист делает в эфире объявление о неслыханном вознаграждении в обмен за любую информацию о двойном убийстве на Мориса Тореза.

И почти сразу же после выхода программы в эфир Родникову звонит десятилетний пацан и сообщает о некоей женщине в темных очках, замеченной им ночью у дома номер двадцать пять.

Потом, примерно за час до возвращения журналиста домой, оператор звукового наблюдения фиксирует в его квартире странные тихие шумы, после чего снова наступает тишина, но на этот раз уже абсолютная, такая, которой просто не может быть в помещении, где находится человек. Ни хлопка дверей, ни звука шагов, ни шелеста льющейся в ванной комнате воды – ничего!

А на следующее утро Родников лично является в приемную ФСБ, бросает на стол спичечный коробок, сообщает об обнаруженном им в своей квартире вмонтированном в телефонный аппарат подслушивающем устройстве и просит провести специальную проверку…

Но «клопы» перестали работать еще до прибытия журналиста домой, следовательно, их вычислил кто-то другой – тот, кто проник в его квартиру до возвращения Родникова!

Вопрос: кто это был? На сей счет у Логинова имелся только один, напрашивающийся, исходя из логики событий, ответ.

Нежданным гостем журналиста мог быть только Ворон, решившийся на встречу со старым знакомым с целью получения дополнительной информации о «совершенных им» минувшей ночью убийствах… Он же – спасший Ирину Сосновскую от маньяка Яблонского частный детектив Сан Саныч, с которым Костя мило беседовал в Озерковой больнице всего за несколько часов до этого и даже пригласил к себе в гости, на коньячок!

Однако самое интересное произошло сегодня, когда в кабинет Логинова зашел сотрудник компьютерного отдела и положил на стол данные владельца отпечатков, отправленных капитаном на идентификацию. Прочитав завершившиеся неожиданным успехом результаты сравнительной экспертизы, Костя на секунду потерял способность к адекватной оценке событий, ему даже показалось, что у него от хронического недосыпания последних двух суток и сильного нервного напряжения вдруг начались галлюцинации!

Каково ему было узнать, что человек, с которым он лично общался не далее чем вчера утром, уже два с лишним года является мертвым и похоронен на Южном кладбище?!

Скелет

– Знаешь анекдот про меткого стрелка и муху? – спросил Али. – Там все заканчивается такими словами: «Летать – будет, но любить – уже никогда!»

Ворон усмехнулся.

Скелет, которому Алтаец поручил организовать слежку за Родниковым, был вне себя от ярости. Он нервно ходил по закутку в подсобке супермаркета, громко ругался, то и дело плевал по сторонам и поглядывал на застывших у стены двух боевиков, рожи которых, покрытые ссадинами и синяками, своим цветом больше всего напоминали недозрелый баклажан.

– Я вас для чего поставил пасти хату журналиста, придурки вы недоделанные?! – схватив одного из быков за грудки и рванув так, что затрещала ткань спортивного костюма, заорал он. – Чтобы докладывать пацанам Клопа о каждом, кто войдет в квартиру! А не для того, чтобы получать пиздюлей от какого-то бухого айзербона! Кому сказать – так ржать будут, пока не обоссутся!

Двух правильных пацанов Скелета, много раз выезжавших на разборки с волынами и валивших всяких залетных бакланов, отмудохал какой-то ужравшийся урюк.

К тому же предварительно послал их во все возможные места! Да уж если на то пошло, за такой гнилой базар вы его ваще должны были замочить, бросить до поры в багажник, а потом отвезти на свалку и утопить там в жидком дерьме, козлы недоделанные!

– Да разве мы не пытались?! Скажи, Фофан! – не выдержав, по его мнению, незаслуженных упреков, подавленно воскликнул один из провинившихся братков. – У нас никогда еще на такие дела очко не играло, в натуре! Но этот черножопый машется, как Брюс Ли! Мы даже ни разу не достали его! Зато он, падло… – сложив ладони лодочкой возле паха, взвыл от отчаяния боевик. – Врач сказал, пятьдесят на пятьдесят! Может, стоять уже никогда не будет! А ты на нас гонишь.

Скелет!

– Сами виноваты, – понемногу успокаиваясь, презрительно рявкнул новый «зареченский» папа. – Тренироваться надо было лучше, а сейчас будете год на аптеку работать! Мудачье… Все, пошли на хер отсюда, видеть вас больше не хочу! Когда яйца свои заштопаете, чтоб не протекали, тогда и по-базарим, а пока на фиг вы мне сдались такие полукастрированные! Я, бля, сказал – вр-о-о-он!!!

Схватив первый попавшийся под руку предмет – красное пластмассовое ведро, Скелет что есть силы швырнул его в успевшего повернуться боком пехотинца.

Наблюдателей, попавших под «раздачу» мастера единоборств Али, словно ветром сдуло.

Вместо них перед устало развалившимся в обтянутом полиэтиленом бархатном кресле Скелетом появился один из его телохранителей. Тот самый не в меру болтливый Жиган.

Впрочем, ни он сам, ни кто-либо другой, кроме уже названных выше личностей, об этом его сделанном под кайфом проступке пока, естественно, не догадывался.

– Скелет, там тебя какой-то мужик спрашивает. Говорит, по важному делу, – с ничего не выражающей физиономией сообщил телохранитель. – Говорит, это в твоих же интересах…

Капитан Логинов

Каково Константину было узнать, что человек, с которым он лично общался не далее чем вчера утром, уже два года является мертвым и похоронен на Южном кладбище?!

Все становилось ясным настолько стремительно, что в первое время повидавший за свою жизнь много всякого «такого» капитан Логинов даже впал в состояние краткосрочной прострации. Осознать одним махом, что ему теперь известно настоящее имя неуловимого мстителя Ворона, что жизнь и судьба киллера неожиданным образом пересеклась с его собственной и что «народный мститель» уже был фактически у него в руках и вдруг в самый последний момент ускользнул, как песок сквозь пальцы, было далеко не так просто, как может показаться со стороны…

Взяв из архива под надуманным предлогом уже покрывшееся пылью времени личное дело майора Северова, Логинов углубился в изучение событий, предшествовавших загадочной «гибели» уволенного из органов «по состоянию здоровья» командира специального отряда быстрого реагирования. И с первых же страниц окунулся в словно специально для публикации написанную историю сильного и мужественного человека.

Чем дольше осмыслял Костя неожиданно открывшуюся ему тайну личности грозы бандитского мира по прозвищу Ворон, тем больше он понимал всю глубину постигшей его личной трагедии и последовавшее затем решение стать единоличным следователем, судьей и исполнителем смертного приговора для десятков и десятков жирующих на свободе, наслаждающихся жизнью и царящим в стране криминальным беспределом братков!

Капитан ставил себя на место Северова и понимал – произойди в его судьбе то, что пришлось перенести Сергею, возможно, и он сам превратился бы в беспощадного киллера, посвятившего свою жизнь борьбе с преступностью, все сильнее опутывающей, словно паутина, Россию. По сути, Костя просто вернулся бы к тому, что делал до перевода в оперативный состав ФСБ, то есть к непосредственному контакту с теми ребятками, по которым уже давно плачет сырая земля.

Закрыв последнюю страницу личного дела давно считающегося погибшим майора Северова, Костя вдруг впервые задумался над сам собой напрашивающимся, в связи с открывшимися подробностями, вопросом: что будет дальше?

Исходя из всех прошлых эпизодов, когда Ворону удавалось вычислить приговоренного к смерти скота и всадить пулю ему в башку, капитан не сомневался, что рано или поздно Северов достанет и заказчика и исполнительницу повешенных на него убийств. Для такого профессионала, как бывший командир СОБРа, это был лишь вопрос времени…

Не сомневался Логинов и в том, что просто так, за здорово живешь, забыть про хранящийся где-то в органах банковский чек на полмиллиона долларов тоже невозможно. Такими деньгами не бросаются. Особенно если их хозяин уверен, что, благодаря липовым документам и невероятному стечению обстоятельств, благополучно избежал уже замаячившего на горизонте разоблачения.

Значит, рано или поздно Ворон обязательно позвонит на один из телефонов, обозначенных на визитке капитана, чтобы забрать свои деньги. Возможно, «Сан Саныч» даже примет приглашение Логинова и заглянет к нему в гости.

В обоих случаях взять его при помощи пары-тройки плечистых бойцов ОМОНа не составит никакого труда. Северов – профессионал и без лишних движений поймет, что проиграл. Все закончится в считанные секунды.

Но что последует за арестом неуловимого мстителя, когда его невероятная история с воскрешением из мертвых и «помощью» в физическом устранении безуспешно разыскиваемого сексуального маньяка станет достоянием десятка генералов?

Предавать огласке столь шокирующие подробности вряд ли рискнут, ибо последствия этого предугадать несложно. По всей стране, во всех основных масс-медиа прокатится настоящая штормовая волна, и, как это сейчас принято говорить, мнение общества насчет дальнейшей судьбы Ворона разделится. В общем, начнется такой бардак, который по резонансу можно будет сравнить разве что с делом Чикатило!

Нет, «золотые погоны» в больших кабинетах это вряд ли допустят…

А значит, либо будет принято решение о закрытом судебном процессе, на котором восставшего из могилы Сергея Северова приговорят к пожизненному заключению и отправят на остров Каменный, в тюрьму для помилованных убийц, либо по секретному распоряжению с Лубянки он исчезнет без всякого следа.

Скелет

– Скелет, там тебя какой-то мужик спрашивает. Говорит, по важному делу, – сообщил телохранитель. – Говорит, это в твоих же интересах…

– Что-о-о?! – взметнулся, махнув перед рожей Жигана распальцовочкой, разнервничавшийся папа. – Тащи сюда это чувырло, посмотрим, что за карась такой! И пива принеси!

– Бу… еде… – пробурчал, разворачиваясь на каблуках, одетый в строгий черный костюм бритый громила и, покинув склад, вскоре вернулся в сопровождении невысокого, лет около шестидесяти, заметно поседевшего мужичка, весь внешний вид которого, начиная от уложенных лаком волос и заканчивая гордо поднятым подбородком, выражал чувство собственного достоинства. В руке нежданного гостя был тонкий, несгораемый бронированный кейс для документов.

Скелет сразу же понял, что разговор с незнакомцем предстоит действительно серьезный, и, взяв из рук Жигана холодную, покрывшуюся влагой бутылку пива «миллер», жестом приказал ему убираться.

Кивнул на стоящее рядом кресло. Свинтив пробку, с жадностью глотнул любимое американское пойло.

– Кто такой и зачем пришел? – облизав губы, поинтересовался Скелет, внимательно наблюдая за присевшим напротив мужиком,» – Если опять за пожертвованиями в фонд голодающих оленеводов Якутии, то я по пятницам не подаю!

Впрочем, так же как и во все остальные дни недели!

Довольный своей остротой, уже изрядно захмелевший с утра папа снова припал к горлышку бутылки.

– Руслан Андреевич, я к вам по серьезному делу, так что лучше обойдемся без шуток, – все с тем же чувством собственного достоинства сказал незнакомец.

– Я представляю одно детективное агентство, какое именно – называть, думаю, необязательно… Скажу только, что некий клиент не далее чем пять дней назад заплатил тридцать тысяч долларов за то, чтобы мы при помощи электроники в течение недели следили за вашим «мерседесом», а потом предоставили ему полную распечатку ваших передвижений по городу и области. Я подумал, что вам это было бы весьма любопытно, ведь так?..

Капитан Логинов

А значит, подумал Логинов, будет принято решение о закрытом судебном процессе, на котором Сергея Северова приговорят к пожизненному тюремному заключению либо по секретному приказу с Лубянки он просто исчезнет.

Костя, как коллега-офицер, не хотел для Ворона такого финала! Сердцем, душой, всем своим человеческим сознанием он понимал, что Северов не сделал ничего такого, за что его следовало автоматически приравнять к ликвидированным им отморозкам, от внезапного исчезновения которых дышать в городе на Неве стало хоть немного, но легче.

Да, бывший командир СОБРа чинил самый настоящий самосуд, и по букве закона, которую станет с пеной у рта защищать любой юрист-лизоблюд, он – особо опасный преступник, серийный убийца с навязчивой идеей торжества справедливости, на счету которого, только по приблизительной информации, более тридцати известных уголовных авторитетов, не считая шелухи рангом ниже!

Однако приравнивать человека, которого беспомощность правоохранительных органов, призванных огнем и каленым железом выжигать организованную преступность, заставила лично разыскивать и казнить убийц жены и дочери, к его так называемым жертвам никак нельзя!

Но и оставлять на свободе, позволяя и дальше охотиться в городских каменных джунглях и использовать в качестве мишеней хоть и прогнивших насквозь, никчемных, но все-таки живых людей, нельзя тоже!

Так где же выход?!

Именно с этой, вращающейся голове по замкнутому кругу, мыслью Костя и спустился в тир, где провел примерно полчаса, твердой рукой выпуская в рожу ухмыляющегося, знакомого до мельчайших деталей, абстрактного бандита в кепке одну за другой полные обоймы восьмимиллиметровых пуль от «беретты».

Такой способ избавиться от переполнявших его эмоций, которым подвластен любой нормальный человек, даже прошедший суровую школу спецназа, и на некоторое время, хоть на полчаса, стать холодным, расчетливым, взвешенным и последовательным в суждениях «профи» иногда помогал принять единственно правильное решение.

И Логинов не обманулся.

Практически одновременно с последним нажатием на черный курок пистолета она нашел тот самый ответ на заданный самому себе вопрос, который мог бы решить судьбу Ворона, с учетом его формально задокументированной смерти, невозможности дальнейшего нахождения на свободе.

Теперь решающее слово было за генералом Корначом, в данный момент находящимся в Калининграде и, вопреки названным ранее срокам возвращения, до сих пор занимающимся на берегах западного российского анклава решением неизвестных Логинову оперативных вопросов.

Убрав пистолет в легкую кобуру под пиджаком, Костя покинул тир, поднялся на лифте на первый этаж Большого дома и далее уже пешком по лестнице пошел к своему кабинету.

Сел за стол, закурил, сделал несколько глубоких затяжек и снял трубку.

Набрал по памяти номер сотового телефона генерала и стал ждать, машинально отсчитывая следующие один за другим гудки. После пятого на том конце ответили.

Костя сразу узнал слегка надломленный, «с трещиной», голос генерал-майора.

Ворон

– Я думаю, мы скоро познакомимся с двойником, – сказал Сергей. – А заодно встретимся с одной поганой тварью, по которой, Али, уже давно скучает твое похоронное агентство.

Ворон терпеливо ждал этого момента уже третий день подряд, избрав в качестве наблюдательного пункта чердак стоящей в пятидесяти метрах от парадного входа старенькой пятиэтажной хрущобы и упорно отказываясь верить, что сделанная им ставка оказалась проигрышной.

Он занимал свое место у крохотного, засиженного мухами и подернутого в углах липкой паутиной окошка где-то в районе трех часов ночи. Надевал на глаза специальные наблюдательные очки с регулятором резкости, кроме обычного увеличения имеющие функцию прибора ночного видения, и на долгие пять часов, до самого открытия комплекса, погружался в привычное состояние выслеживающего осторожную добычу зверя.

И лишь когда город окончательно просыпался и появлялись, просачиваясь в комплекс через открытые тренером парадные двери, первые спортсмены с разноцветными нейлоновыми сумками, Сергей покидал точку наблюдения, спускался вниз, садился в припаркованную в соседнем дворе «шестерку» и уезжал, для того чтобы завтра повторить все сначала…

Уверенно говоря своему афганскому другу Али, что встреча с «двойником» и заказчиком дьявольских ликвидации не заставит себя долго ждать, Ворон не лукавил и не выдавал желаемое за действительное., Покинув журналиста, он уже не сомневался, что вскоре снова увидит телохранительницу Алтайца.

Именно «снова», так как одного упоминания о причастности некоей женщины в темных очках к побегу авторитета из зала суда и по меньшей мере к двум из трех, якобы совершенных им. Вороном, убийствам, вкупе с продемонстрированным Родниковым четким цветным снимком, не оставили у Сергея ни малейших сомнений в имеющем место «дежавю», что в переводе с французского означает «уже виденное».

После казни Пегаса и Бизона в преступной среде города оставалась только одна, сравнимая с ними по силе влияния и авторитету фигура. Это был Степан Бронский по кличке Алтаец, лидер так называемой «зареченской» группировки.

Покончив в двумя первыми. Ворон вплотную приступил к подготовке ликвидации Алтайца, в течение нескольких месяцев изучая его окружение, маршруты передвижения, окрестности роскошного загородного дома и систему охраны.

Именно тогда он обратил внимание на юную спутницу авторитета, почти неотлучно находящуюся рядом с Алтайцем, в отличие от подружек других влиятельных бандитов, практически весь день предоставленных самим себе и достаточно вольно распоряжающихся свободным временем.

Ворон решил внимательнее присмотреться к совсем юной, на вид – не более двадцати лет, высокой и весьма красивой девушке и вскоре понял, что не терял времени зря. Некоторые привычки Ланы (узнать имя человека, когда очень хочется, далеко не так трудно, как может показаться) плавно подвели Ворона к мысли о ее скрытых, не афишируемых ни перед кем обязанностях.

Путем слежки он установил, что два раза в неделю, рано утром, примерно в районе пяти часов. Дана садится в голубой «крайслер-неон» и отправляется в частный спортивный центр на Пискаревке, ранее принадлежавший ДОСААФ, где в течение часа тренируется одна, в пустом закрытом зале для единоборств, а затем минут на тридцать спускаете в расположенный в полуподвале тир, после чещ покидает здание и возвращается назад, в дом Ал тайца.

Такое поведение смазливой подружки авторитета внешне производящей впечатление обыкновенной «вешалки-золотоискательницы» с традиционный набором удовольствий – шмотки-цацки-бабки секс, очень походило на регулярное поддержание спортивной и боевой формы профессионального бодигарда.

Ворон знал, что в некоторых восточных странах, в частности в Японии и Корее, спецслужбы уже давно практикуют подготовку девушек-телохранителей, но не слышал, чтобы подобное имело место в России. Однако, судя по открывшимся деталям, суровые времена постсоветского беспредела диктуют свои условия, рождая спрос на новые и в некотором роде экзотические виды охранных услуг…

Для ликвидации Степы Вронского уже все было готово, когда, всего за несколько часов до несостоявшегося выстрела из снайперской винтовки, авторитета неожиданно арестовали, блокировав «мерседес» джип с охраной тремя машинами с омоновцами прямее перекрестке у Дворцового моста.

Алтайца, как последнего отморозка, вытащили за шиворот с заднего сиденья, затолкали в микроавтобус и прямым ходом спровадили в следственный изолятор по подозрению в торговле оружием и вымогательстве.

В тот же вечер девчонка съехала из коттеджа на побережье залива, и по вполне понятным причинам Ворон, переключившийся на другие дела, потерял ее из виду.

Тогда тщательно подготовленную операцию по ликвидации авторитета пришлось отложить на неопределенный срок.

И вот, спустя год, происходит все то, что происходит…

Скелет

– Некий клиент, – сказал представитель детективного агентства, – заплатил нам тридцать тысяч долларов за то, чтобы мы в течение недели следили за вашим «мерседесом»…

Лицо Скелета окаменело. Он медленно поставил недопитую бутылку на цементный пол склада, не сводя прожигающего насквозь взгляда с седого мужика, достал из нагрудного кармана пачку сигарет, закурил и, откинувшись на спинку кресла, глухо произнес:

– Кто?

– Вот именно по этому поводу я и решил встретиться с вами лично, Руслан Андреевич. Или удобней было бы называть вас Скелет?.. Кстати, меня можете звать просто полковник. Отчасти это правда, ведь еще совсем недавно у нас с вами был шанс встретиться в совершенно других условиях, на одном из верхних этажей Большого дома, куда бы вас в любое время дня и ночи привели, извините, в трусах, если бы от меня последовало соответствующее указание… А теперь, видите, я сам прихожу к вам, и уже без личной охраны! Времена меняются, что поделать.

– Короче, че ты гонишь, я не врубаюсь?! – поморщился Скелет. – Хочешь сдать мне своего клиента, старик?

– Ну зачем же так сразу – сдать! – улыбнулся одними уголками губ седой гость. – Скажем по-другому – я хочу на взаимовыгодных условиях поделиться с вами весьма ценной информацией. Уверен, вам она очень и очень пригодится!

– Слышь, полковник или как там тебя… А ты не боишься, что я сейчас позову моих пацанов и они возьмут тебя с двух сторон за белы рученьки, оторвут задницу от мягкого кресла, зажмут пальчики между дверью и косяком, и через две минуты ты уже безо всяких условий запоешь, как соловей Алябьева? А, дядя?!

Подняв с пола бутылку, Скелет двумя огромными глотками влил в себя остатки содержимого и, с размаху швырнув пустую тару в дальний угол, где она со звоном разлетелась на осколки, утер губы тыльной стороной покрытой густой сетью узловатых вен ладони.

– На вашем месте, Руслан Андреевич, я бы этого не делал, – чуть приподняв брови, укоризненно покачал головой полковник. – Во-первых, в агентстве прекрасно осведомлены, куда и с каким предложением я направился. Во-вторых, в случае если вы не согласитесь на мое предложение, а тем более попробуете силой выведать у меня имя заказавшего за вами слежку клиента, все уже собранные нами материалы, – мужчина особенно выделил слово «уже», – сегодня же вечером будут переданы по назначению. Ну и, наконец, в-третьих, запомните раз и навсегда: из «конторы» по-настоящему увольняются, только попав на кладбище. А до тех пор любой из бывших сотрудников моего уровня может изрядно осложнить жизнь практически любому из пяти с лишним миллионов человек, живущих в нашем любимом городе на Неве. Однако если посмотреть на дело с другой стороны, то иметь хорошие отношения с такими, как я, выгодно каждому серьезному и деловому человеку. Тем более, Руслан Андреевич, занимающемуся таким опасным и прибыльным бизнесом, как ваш! – Полковник улыбнулся и невозмутимо обвел рукой просторный склад с хозяйственными товарами и мебелью, имея в виду, естественно, совсем иной «бизнес» Скелета. – Могу также добавить, что имени клиента я так или иначе сообщить не могу по той простой причине, что большинство их просто не называют, ограничиваясь ничего не значащими псевдонимами. В данном случае так и произошло. Оно, в общем, и понятно. Время сейчас лихое, неспокойное… Поэтому я и предлагаю деловое и разумное решение возникшей проблемы. Вы платите нашему агентству еще столько же, и я передаю вам конверт с собранными материалами, а также называю время и место, где их будет ждать заказчик. Дальше уж разбирайтесь сами.

Напряженно соображая, кому и для чего мог понадобиться маршрут передвижения его «мерса», Скелет, несмотря на внешнюю грубость, обладающий острым и логически мыслящим умом, вдруг все понял. Смысл этой тайной слежки мог быть только один – некто очень шустрый и крутой, не слишком поверивший в умышленно запущенную сказочку, через него пытается выйти на Алтайца. А этого допустить было никак нельзя!

Да и старик, похоже, совсем не прост, такого голыми прихватами не возьмешь и дешевыми загрузами не испугаешь. «Гэбэ», оно и в Африке «гэбэ», тут полковник прав на все сто.

Значит, как ни дерьмово это выглядит со стороны, придется платить. Другого выхода нет…

Капитан Логинов

Константин сразу узнал слегка надломленный голос генерал-майора.

– Слушаю вас, – бросил в трубку Корнач.

– Здравия желаю, товарищ генерал, капитан Логинов говорит, – доложил Костя. – Извините, что беспокою в такую рань, но дело срочное!

– Не извиняйся. Говори сразу, что случилось, – сухо заметил шеф.

– Я вычислил Ворона, – набрав полные легкие воздуха, как приговор произнес капитан. – Мне известны его настоящие имя и фамилия, мне теперь вообще много чего про него известно. Можно даже сказать, что мы с ним знакомы лично…

– Очень любопытно… И кто же? – заметно оживился генерал.

– Вам фамилия Северов ни о чем не говорит?

– Если мне не изменяет память, майор Северов погиб больше двух лет назад, – немного подумав, сказал Корнач. – Его застрелили несколькими выстрелами в упор, когда он подъехал к своему дому, а потом машину облили бензином и подожгли. Северова похоронили на Южном, рядом с женой и дочерью, убитыми боевиками Пегаса.

– Но, как выяснилось, он до сих пор жив, правда похвастаться здоровьем сейчас вряд ли может!..

Логинов в деталях обрисовал командиру сложившуюся за последние двое суток ситуацию и высказал все свои предположения.

Корнач слушал молча, не перебивал и, когда капитан закончил, тихо произнес:

– Ты совершенно прав. Костя. Вижу, что, доверив это дело именно тебе, я не ошибся. Не сомневаюсь, что Северов, он же Ворон, как любой нормальный человек, захочет забрать банковский чек, и тогда можно будет взять его без особого труда. Но, судя по твоей интонации, ты хотел меня спросить еще о чем-то, верно?

– Да, хотел, – с трудом подбирая в уме нужные слова, пробормотал Логинов.

– Мне кажется, Алексей Юрьевич, что вы меня поймете правильно. Когда я узнал из личного дела, что именно случилось с майором Северовым до того, как он решил лично мстить убийцам жены и дочери, во мне словно что-то перевернулось! Вполне возможно, что на его месте я поступил бы точно так же! И вообще, если разобраться, то он отстреливал исключительно паразитов рода человеческого, которым давно уже пора свернуть шею, только по закону делать это должен не он, а мы!

– Короче, – подстегнул капитана Корнач. – Давай без предисловий и пафоса.

– Если Ворона удастся арестовать, а шанс достаточно большой, то его дальнейшая судьба известна. При обычном раскладе здесь могут быть только два варианта, и вы их прекрасно знаете, товарищ генерал. Но на мой взгляд, несмотря на всех тех быков, которых он замочил, Северов не заслуживает подобной участи! Это наш человек, Алексей Юрьевич! Я понимаю, что просто закрыть на все глаза и разрешить ему, как раньше, убивать этих отморозков без суда и следствия – абсурд, но неужели нельзя поступить иначе?! Таких мастеров экстракласса, как Ворон, единицы, каждый из них на вес золота…

– Я уже понял, в чем заключается твое предложение, Костя, – задумчиво произнес Корнач. – И вынужден признать, что оно имеет определенный резон.

Честно говоря, я уже подумывал над подобным вариантом, но раньше не было оснований надеяться на столь благоприятное стечение обстоятельств. Сейчас же, когда про Ворона и особенно про события, заставившие его мочить бандитов, известно более чем достаточно, есть основа для серьезных и детальных размышлений. Пожалуй, для Северова это действительно единственный шанс. Но лично я сам, в одиночку, без консультаций с несколькими людьми в ГРУ, не могу принять окончательное решение. Мне нужно время. Да и Ворон, если на то пошло, пока еще не в камере. А если и окажется в наших руках – неизвестно, как он отнесется к предложению работать на спецслужбы.

– Майор Северов – профессионал и наверняка поймет, что снова служить родине, фактически делая то же самое, что и раньше, все-таки несравнимо лучше, чем пожизненное заключение на острове Каменный, в тюрьме особого назначения. Я уверен в этом, – твердо заявил Логинов. – В конце концов, главное – просто нормально с ним поговорить, как мужик с мужиком! Если на то пошло – распить вместе бутылку водки!

– Я хорошо понимаю ход твоих мыслей, капитан, и их причину. И все-таки я бы посоветовал тебе не опережать события, – спокойно заметил Корнач. – Меньше эмоций, в нашей службе они только мешают. Я же в свою очередь попробую сегодня же переговорить с компетентными лицами, в ведении которых находятся интересующие нас дела, а твоя задача покамест внимательно следить за событиями и, конечно, не пропустить благоприятную возможность снова лично поглядеть в глаза майору с расстояния вытянутой руки. Ты все понял?

– Так точно, – с готовностью ответил Логинов. – Когда примерно можно ожидать ответа от людей из ГРУ?

– Если бы я знал? Может, неделя, может, больше… Но как только выяснится что-то конкретное, я тебе сразу сообщу, чтобы спал спокойно.

Логинов облегченно откинулся на спинку стула и сцепил руки за головой. С души словно упал тяжелый камень.

Теперь остается только ждать, надеясь, что бывший командир СОБРа не относится к аскетам и такие деньги, как пятьсот тысяч долларов, для него хоть что-нибудь да значат.

По крайней мере, на сегодняшний момент это был самый простой и самый реальный способ его арестовать.

Кай

Ровно через семь дней Кай должен был позвонить в детективное агентство и в запечатанном конверте получить отчет о проделанной работе…

На встречу с детективом, который передаст ему отчет о слежке за «мерседесом» Скелета, Кай ехал в приподнятом настроении. Имея на руках точно обозначенное на карте логово Алтайца, он уже фактически мог праздновать победу.

Чтобы не усложнять процедуру передачи конверта, не сулившую никаких неожиданностей, Владислав позвонил и предложил встретиться в том же самом месте, в котором за неделю до сегодняшнего дня он передавал деньги человеку с собакой, – в парке Сосновка.

Оставив свою «омегу» на стоянке, Кай не спеша направился по асфальтированной дорожке в глубь парка, где на одной из скамеек ему предстояло встретиться с представителем агентства.

В этот хмурый утренний час в парке было пустынно, лишь изредка попадались выгуливающие своих четвероногих друзей заспанные собачники, да пару раз пробегали мимо любители здорового образа жизни в спортивных костюмах.

Присев на лавочку, Кай закурил и, лениво оглядываясь по сторонам, стал ждать появления гонца. Назначенное время уже несколько минут как миновало, а никого, более-менее напоминающего нужного ему человека, вокруг не появлялось.

Лишь молодая супружеская пара на достаточном удалении от его лавочки неспешно катила по аллее детскую коляску, и по темпу их движения было понятно, что парень и девчонка никуда не торопятся и вообще не обращают на Кая никакого внимания.

Решив подождать еще пару минут, а потом снова связаться с агентством, Владислав выбросил сгоревший до фильтра окурок в стоящий у скамейки мусорник и, щелчком выбив из пачки очередную сигарету, закурил снова.

Мало ли чего у них там могло не срастись, думал он отрешенно, работа все равно уже выполнена, а часом раньше, часом позже – какая разница?.. Главное, дни падлы Алтайца на этом свете уже сочтены и небольшая задержка с получением отчета от сыщиков дела совершенно не меняет!

Парень и девушка с коляской, о чем-то вполголоса перекинувшись парой слов, остановились возле скамейки, на которой сидел Кай.

Молодая мамаша, склонившись над коляской, принялась с улыбкой и обычными глупыми присказками, типа «у-тю-тю, моя радость», поправлять на ребенке разноцветное одеяло, край которого торчал наружу, а молодой папаша, допив пиво и сунув пустую бутылку в мусорник, торопливо скрылся за деревьями, явно намереваясь облегчить свой мочевой пузырь.

Бурное вчера, видать, выдалось у мужика веселье, если с раннего утра уже хватается за пивко!

Проводив ленивым взглядом парня с редкими усиками над верхней губой, Владислав понимающе усмехнулся, расправил плечи и, широко зевнув, отвернулся, снова оглядываясь по сторонам. Гонец все еще не появлялся, и это уже начинало действовать на нервы. Надо будет высказать этим мудакау пару ласковых, чтобы впредь не…

– Извините, пожалуйста, вы не могли бы мне немного помочь? – неожиданно попросила мамаша, мило улыбнувшись недоуменно обернувшемуся на ее голос хмурому небритому субъекту в одетой задом-наперед бейсболке, короткой кожаной куртке и спортивных штанах. – Муж, как назло, убежал в кусты, а мне нужно перестелить простынку под Алиночкой. Это всего пять секунд! Пожалуйста!

– А… что надо делать? – с явной неохотой вставая со скамейки и направляясь к девушке, слегка растерянно спросил Кай. – Я в таких делах, вообще-то, не але…

– Я дам вам ребенка, вы его чуть-чуть подержите, а я быстренько вытащу из коляски описанную простынку и постелю сухую. – На приветливом лице мамаши легко читалось настоящее женское счастье. – Всего и делов-то!

– А разве она у вас не в памперсах? – искренне удивился Кай, осторожно, словно это был сосуд с нитроглицерином, взрывающимся от малейшего расплескивания, принимая у девушки мягкий розовый сверток с младенцем. – Я думал, сейчас уже не пользуются пеленками.

На сей раз с другой точки зрения разглядывая стоящую рядом симпатичную мамашу со смазливым личиком и четко оформленной грудью, он непроизвольно расплылся в улыбке и тут же машинально перевел взгляд на выглядывающее из-под теплого шерстяного одеяла лицо ребенка…

И невольно вздрогнул. На него практически в упор смотрели ничего не выражающие, мертвые и неподвижные стеклянные глаза резиновой куклы, обрамленные пластмассовыми ресницами и нарисованными краской бровями.

Кай, внутри которого вдруг мгновенно все похолодело, хотел было что-то произнести, но удар по затылку каким-то тяжелым предметом напрочь лишил его сознания.

Последнее, что успел запомнить Владислав Кайманов перед тем, как провалиться в черное, пульсирующее забытье, это его разжавшиеся ватные руки, выпускающие сверток с куклой, и ухмыляющееся лицо «мамаши», промелькнувшее перед глазами за миг до окончательной потери сознания.

Боли от удара лицом об асфальт он уже не чувствовал, так же как и торопливо шарящих по телу в поисках пистолета чужих рук…

Ворон

Год назад, охотясь за Алтайцем, Ворон решил повнимательнее присмотреться к его постоянной спутнице и вскоре понял, что не потерял времени зря.

В психологии человеческого поведения Сергей разбирался отлично и знал, что в большинстве своем люди по натуре консервативны и имеют привычку на протяжении длительного времени периодически заглядывать в одни и те же заведения, будь то полюбившийся китайский ресторанчик на углу, удобный для покупок супермаркет, пивная с компанией знакомых слесарей-алкашей с расположенной рядом автобазы, салон красоты, открытый на деньги любовника старой школьной подругой, или парикмахерская, где работает отличная маникюрша.

Поэтому, когда появилась необходимость вычислить Лану, он верил, что сможет найти съехавшую с катушек сучку, хладнокровно застрелившую женщину, старика и ребенка, именно в спортивном Центре на Пискаревке.

На крайний случай у Ворона имелся запасной вариант, куда как более сложный и опасный, но сейчас, горя желанием жестоко наказать зарвавшуюся тварь и стоящего за ней Алтайца, он даже не хотел о нем думать.

Когда атлет или каратист в течение длительного времени тренируется в каком-то определенном зале, то, если на то нет веских оснований, он не станет менять его на другой, пусть даже расположенный ближе к дому, месту работы или учебы.

К штанге и гантелям, неоднократно согретым твоими ладонями, боксерским мешкам, испытавшим силу твоего удара, и даже к самой атмосфере зала, обильно политого каплями твоего горячего по-та, со всеми его запахами, звуками и царапинами на стенах, привыкаешь всерьез и надолго.

Об этом знает каждый, кто привык хотя бы час в день посвящать тренировке тела. Сменив место занятий, можно запросто потерять кураж. Поэтому абсолютное большинство тренирующихся срастается со своим залом корнями.

…Ворон в который раз убедился в правильности своих умозаключений, когда в начале шестого утра заметил свернувшую в переулок белую «хонду» с тонированными стеклами.

Сбавив скорость, машина остановилась на пустынной площадке перед центральным входом в спорт-комплекс. Погасли фары, и выключился двигатель.

Вскоре дверь со стороны водителя бесшумно открылась, и из салона появился серебристый кончик мгновенно открывшегося большого зонта. Вслед за зонтом показались стройные ноги в облегающих голубых джинсах и легких белых кроссовках, подошвы которых мягко коснулись мокрого от проливного дождя, покрытого многочисленными лужами асфальта.

Грациозно, словно за ее движениями, глотая слюни, наблюдали из темных окон все окрестные изголодавшиеся по сексу мужики, Лана вылезла из машины, легким жестом захлопнув дверь, нажала на брелок сигнализации и, закинув на плечо спортивную сумку с вещами, покачивая бедрами, поднялась по ступенькам к закрытым от дождя металлическим козырьком входным дверям. Достала ключ, открыла замок и секунду спустя скрылась в погруженном во мрак холле спорткомплекса.

Вскоре в трех больших окнах на втором этаже левого крыла здания, за которыми располагался зал для единоборств, зажегся яркий свет…

Все было точно так же, как и год назад, до ареста Алтайца!

Взглянув на индикатор направленного на «хонду» в момент нажатия на брелок японского сканера. Ворон с удовлетворением констатировал, что код сигнализации запеленгован. Значит, открыть центральный замок, одновременно сняв машину с охраны, уже не составит ни малейшего труда.

Первый, самый простой из возможных вариантов его дальнейших действий теперь становился самым удобным и эффективным.

Спрятав ненужные теперь наблюдательные очки в нишу между сваленных в кучу у стены досок. Ворон тихо покинул чердак, спустился во двор, убедился, что вокруг нет ни души, и быстрым шагом подошел к машине.

Одно движение указательного пальца – и глухой щелчок вместе с двукратным подмигиванием поворотников объявил о поражении сигнализации в противостоянии с «угонщиком».

Открыв «хонду», Ворон нырнул в салон на заднее сиденье, тихо захлопнул дверь и во второй раз нажал на кнопку сканера. Снова сработал закрывший двери центральный замок, а в левом углу, возле лобового стекла, прерывисто заморгал красный светодиод.

Теперь остается ждать и, главное, не делать резких движений, иначе сработает шок-сенсор и окружающую тишину нарушит пронзительная сирена…

Алтаец и Кай

Боли от удара лицом об асфальт Кайманов уже не почувствовал, так же как и шарящих по телу в поисках пистолета чужих рук…

Это был момент торжества, смешанный с диким изумлением. И ведь есть от чего изумляться! Все-таки не каждый день выпадает возможность лицезреть ожившего покойника, в которого некоторое время назад ты самолично выпустил с расстояния в шаг две пули со смещенным центром тяжести: одну – в голову, а вторую – в сердце.

После таких примочек выжить не в состоянии даже киношный супермен. У голливудских сценаристов просто не хватит извилин, чтобы придумать убедительную отмазку – каким образом, получив от злодея в упор по пуле в башку и мотор, бесстрашный герой может снова воскреснуть?!

…Лежащий на полу гаража Кай был жив, и единственными повреждениями на его шкуре, насколько заметил стоящий рядом в задумчивости Алтаец, были огромная шишка с кровоподтеком на коротко стриженном затылке и расплющенный, вымазанный в крови нос, слегка потерявший товарный вид в момент соприкосновения с асфальтом. В остальном же Кайманов выглядел здоровым, как огурчик, лишь пребывая в травматическом нокауте. И это требовало объяснений: выходит, что там, в квартире на Морской набережной. Алтаец застрелил кого-то «левого», хоть и похожего на бывшего рижского спецназовца как две капли воды.

– Плесни ему в рожу! – полуобернувшись к стоящему позади с полным ведром воды громиле, одному из телохранителей Скелета, сухо приказал Алтаец. – Если будет мало – сходишь и наберешь еще… Давай!

Авторитет отошел в сторону, чтобы брызги не испачкали его белый костюм и не попали на сверкающие лаком ботинки с острыми носами.

Размахнувшись, амбал окатил лежащего на спине и уже начинающего подавать первые признаки жизни Кая ледяной водой.

И это подействовало незамедлительно. Резко вздрогнув, широко открыв глаза и разинув перекошенный в судороге рот, Кай молниеносно пришел в себя и, облокотившись на одну руку и заполошно отплевываясь от стекающей с лица воды, стал лихорадочно оглядываться по сторонам, на стоящих вокруг с каменными лицами четверых мужчин, одного из которых Владислав узнал сразу.

Это был Скелет, нынешний босс «зареченской» группировки. Двое мордоворотов с тупыми рожами – наверняка его личная охрана.

Четвертый же, одетый в безупречный белоснежный костюм мужчина средних лет, стоявший чуть в стороне от остальной троицы, был Каю неизвестен. Только его колючий, словно пробивающий насквозь тебя взгляд показался Владиславу как будто знакомым…

Он попытался вспомнить, где и когда мог встречаться с этим разодетым франтом в лаковых ботинках, но все еще гудящая от мощного удара в парке, со скрипом соображающая и разламывающаяся пополам голова отказывалась приоткрыть спрятанный где-то в глубине потревоженных извилин мозга ящичек с ответом.

С трудом собрав в кучу остатки воли и сил, Кай, шаркнув подошвами по бетону, принял сидячее положение, оперся спиной о холодную кирпичную стенку гаража и застыл, затравленно оглядывая молча пожирающих его глазами мужиков.

Вот уж действительно говорят – попал как кур в ощип!

Сквозь находящиеся прямо напротив него, за спинами похитителей, распахнутые настежь ворота в просторное помещение, рассчитанное минимум на I три машины, из-за проползающих по хмурому утреннему небу туч светило бледное солнце. Где-то далеко, на границе слухового восприятия, тихо шумели деревья и мелодично заливалась песней прячущаяся в них лесная птица.

– Ну, здравствуй, земеля, – нарушил затянувшееся молчание человек в белом костюме, сверху вниз задумчиво глядя в воспаленные глаза Кая. – Признаться, я уже давно считал тебя мертвяком, плавающим в кровавой ванне с дыркой во лбу. А ты, выходит, обладаешь способностью к раздвоению личности. И не какому-нибудь психическому, а самому что ни на есть настоящему, из мяса и костей. Может, раз такое дело, поделишься секретом, как это тебе удается, а?.. Глядишь, и я воспользуюсь твоим ноу-хау, очень, знаешь ли, перспективное изобретение!

– Ал… таец, – еще раз внимательно вглядевшись в странное, кажущееся неестественно правильным лицо незнакомца и вдруг узнав этот спокойный, начисто лишенный каких-либо эмоций голос, неожиданно для самого себя тихо прошептал Владислав, медленно облизав губы. – Ты… коз-зел!..

– Надо же, узнал, – покачал головой, благодушно ощерившись, авторитет. – Сразу видно – прирожденный мент. Я всегда был уверен, что ментовские замашки сидят в некоторых людях с рождения. Значит, не ошибся…

Не спеша сунув руку за отворот пиджака, Алтаец достал из кобуры серебристый пистолет с длинным стволом, снял с предохранителя и направил оружие на сидящего у стены врага..

Ворон

Сергею оставалось только сидеть в машине и ждать. И, главное, не делать резких движений, иначе сработает шок-сенсор и в окружающей тишине пронзительно взвоет сирена…

Она появилась, выскользнув из входной двери спортивного центра и закрыв ее за собой, спустя полтора часа.

Не спеша подошла к машине, нажав на кнопку брелка, сняла ее с охраны, открыла дверь и, небрежно бросив сумку с одеждой на соседнее сиденье, села за руль «хонды», намереваясь вставить ключ в замок зажигания…

Стараясь даже не дышать. Ворон плавно приподнялся из-за сиденья, сделал резкое движение и мгновенно захлестнул на шее телохранительницы Алтайца мягкую и прочную удавку, сплетенную из тончайших нитей вольфрама. Перехватив ее концы в левую руку, правой поднял с сиденья и жестко прижал к виску Даны ствол компактного пистолета с глушителем.

Все произошло настолько быстро и неожиданно, что убийца даже не успела пошевелиться, лишь секунду спустя окончательно поняв, что же случилось.

Но было уже поздно.

– Не двигайся, тварь! Бесполезно, – зловещим шепотом произнес над самым ухом Ланы Ворон. – Да и шейку свою лебединую можешь ненароком поранить. В общем, слушай меня внимательно, сука. Будешь вести себя правильно, может, и поживешь еще… А нет – терять мне уже давно нечего! – Сильнее надавив на пистолет. Ворон заставил девчонку тихо вскрикнуть. – Ну, а теперь привет, что ли. Давно не виделись, красотка!

– Кто… ты такой? – морщась от врезавшейся в кожу удавки и стараясь не делать резких движений, прошипела Лана. – Перестань тянуть, больно же!

– Неужели?! – удивился Ворон. – А вот жене и сыну вора в законе Вишни уже давно не больно. Им просто никак! И несчастному старику с собакой тоже. Ведь и его ты застрелила, верно, крошка?! Чего притихла, гнида подзаборная?! Не иначе как уже усекла, кто я такой и почему столь неджентльменским способом решил ускорить наше личное знакомство?

– Я не понимаю… о чем ты говоришь! – на мгновение замешкавшись с ответом, почти натурально воскликнула телохранительница. – Если тебе нужны деньги, они там, в сумке! Бери ее со всеми потрохами и убирайся к чертовой матери, в ментовку заявлять не буду!

– Ага, значит, мы решили сыграть в дурочку? – усмехнулся Ворон. – Все, хватит! Еще раз попробуешь задвинуть мне туфту, буду считать это ответом «нет» на все последующие вопросы и просто нажму на курок. Или передавлю твое тоненькое горлышко одним движением руки.. Так ты, овца, до сих пор не врубаешься в тему, или все-таки мы спокойно пообщаемся?..

Алтаец и Кай

Не спеша сунув руку за отворот пиджака. Алтаец достал из кобуры пистолет, снял его с предохранителя и направил на сидящего у стены врага…

– Очень интересно узнать, кого это я грохнул в той хате вместо тебя?..

Будь добр, ответь дяде, – все так же спокойно произнес Вронский.

– Это был мой братан, понял, у-рр-од! – не рискуя вставать, лишь напрягся, сжав кулаки и стиснув зубы, Кай. – Ну давай, шмаляй, падло, чего ждешь?! Ты ведь за этим меня сюда притащил, да?!

– Как прикажешь, дорогой, – сладко улыбнулся Алтаец и мягко нажал на курок.

Взвыв от боли в простреленном колене, Владислав сполз со стены и стал кататься по полу, сотрясая пространство вокруг дикими воплями и изощренным, сочным матом.

Постепенно он успокоился, продолжая лишь тяжело дышать и скрежетать зубами, заполз, подволакивая раненую ногу, в угол и снова оперся плечом о стену, прожигая безумным взглядом новое лицо Алтайца.

– Неужели ты думал, гондон штопаный, что за организованную тобой восьмимесячную поездку на «курорт», в одиночку-люкс, я ограничусь тем, что просто хлопну тебя, как напившегося моей крови комара или навозную зеленую муху?!

Бронского разом перекосило от вырвавшейся наружу ярости. Он подошел вплотную к забившемуся в угол Кайманову и, резко выкинув вперед руку с пистолетом, опять надавил на спуск.

– Ошибаешься, земеля! – небрежно покосившись на все-таки забрызганные каплями крови белые брюки, снова уставился на истошно орущего пленника Алтаец.

– Я заставлю тебя испытать на собственной шкуре, что значит отбитые вертухайскими сапогами почки и голодное существование в темной сырой норе. Ты узнаешь, что значит не спать в течение недели подряд, когда каждый раз, как только у тебя закроются глаза, в камеру будут заходить конченые отморозки и мудохать тебя до кровавых соплей! Я заставлю тебя умирать долго и мучительно, так, чтобы ты сам умолял меня приставить к твоему виску волыну и вышибить мозги! Я заставлю тебя медленно сойти с ума! Ты понял меня, чмо, педрило ментовское?!

Со злорадством наблюдая за конвульсивными телодвижениями раненного в обе ноги Кая, Алтаец лишь в самый последний момент обратил внимание, что правая рука лежащего на боку Кайманова скользнула за пояс его спортивных брюк.

Через секунду побелевшие пальцы Кая сжимали небольшую, но зверской убойной силы зеленую гранату, припрятанную на самый крайний случай в специально пришитый карманчик на его трусах.

Капитан Логинов

Теперь Логинову оставалось только ждать в надежде, что бывший командир СОБРа не относится к аскетам и такие деньги, как пятьсот тысяч долларов, для него что-нибудь да значат. На сегодняшний день это был самый простой способ арестовать Ворона.

Электронный будильник, стоящий на стеклянном столике рядом с кроватью, показывал начало второго ночи, но Костя никак не мог заснуть. Он в который раз прокручивал в уме ожидаемые события только что наступивших суток и непроизвольно считал часы и даже минуты, оставшиеся до начала операции. Их оставалось почти семьсот восемьдесят… Нет, уже семьсот семьдесят девять…

Двух часов дня в субботу Логинов ждал как чего-то необычного, сверхъестественного, что случается всего один раз в жизни. По сути, если разобраться, так оно и было.

На днях майор Северов как ни в чем не бывало позвонил ему на сотовый и, перекинувшись парой традиционных, ничего не значащих слов, вспомнил о забытых в милиции «мелочах» вроде зажигалки, внутри которой, кстати, находился портативный фотоаппарат, и банковского чека на пятьсот тысяч баксов.

Константину стоило немалых усилий уговорить «Сан Саныча» заглянуть на часок к нему в гости в ближайшую субботу.

Когда осторожный киллер, видимо окончательно поверивший в удачно пронесшее его мимо лап милиции провидение, наконец-то дал согласие и повесил трубку, перетянутая ремнями кобуры хлопковая рубашка капитана была совершенно мокрой от пота…

Логинов прекрасно отдавал себе отчет, что предстоящая операция по задержанию Ворона и особенно по его вербовке в отдельное спецподразделение ГРУ «Гром», согласие на которую буквально накануне получил от больших людей из столицы генерал Корнач, будет если не самой сложной, то, вероятно, самой ответственной за все время его службы в органах.

Сегодня, в семь утра, в его квартире будет устроена засада из пяти бойцов мурманского СОБРа, специально выписанных для проведения операции из далекого заполярного города, дабы избежать нежелательной утечки информации.

Это была довольно часто применяемая питерским УФСБ практика. Заезжие парни даже не будут знать, кого именно им придется брать во время операции.

Прилетели спецрейсом – отработали – улетели. Точка. И – никаких следов и свидетелей…

Логинов тихо встал, нащупал ногами тапочки и в темноте, на ощупь, добрался до кухни, чтобы, открыв окно, выкурить очередную сигарету. Скорее всего, думал он, щелкая зажигалкой, уснуть сегодня уже не удастся.

Костя поднес ко рту фильтр, готовясь сделать очередную затяжку, как в прихожей неожиданно коротко тренькнул звонок. Потом, спустя несколько секунд, еще раз…

Положив недокуренную сигарету на край хрустальной пепельницы, Логинов осторожно вышел из кухни, подошел к входной двери и приник к панорамному «глазку», скрыться от которого нельзя, ни уйдя от двери в сторону, ни присев, ни спрятавшись на лестничном пролете, идущем вверх.

На площадке, прямо перед дверью, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоял капитан УБНОНа Валерка Дреев. По всему видно, что опер куда-то сильно торопился.

Сняв предохранительную цепочку и повернув ручку замка, Логинов, как был, в трусах, открыл дверь…

Ворон

Еще раз задвинешь мне туфту, – сказал Сергей, – я просто нажму на курок.

Так ты, овца, до сих пор не врубаешься в тему, или мы все-таки спокойно пообщаемся?

Лана промолчала, тщетно попытавшись из своего неудобного положения рассмотреть сидящего сзади Ворона в зеркало над лобовым стеклом. В том, что это был именно он, неуловимый киллер по прозвищу Ворон, девчонка уже не сомневалась. Впрочем, так же как и в своей дальнейшей участи. Вымаливать прощение, оказавшись в ее положении, совершенно бесполезно. Как и оказывать сопротивление.

Лана была уверена, что круто подставленный ею киллер пришел лишь за тем, чтобы совершить акт возмездия. А все произносимые им сейчас слова не более чем выход клокочущих внутри эмоций и банальная словесная пыль.

Нелегко осознавать горькую правду, но для нее все уже кончено. Точка!

И, наверное, впервые в жизни Лане стало по-настоящему страшно. Умирать в неполные девятнадцать лет она не хотела. Но и шансов остаться в живых, увы, не видела.

– Хорошо, значит разговор все-таки состоится, – с удовлетворением наблюдая за сотрясаемой мелкой дрожью телохранительницей-убийцей, произнес Ворон. – А чтобы окончательно тебя заинтересовать и тем самым способствовать полной искренности, даю слово, что не стану тебя убивать и даже не сдам в ментовку, если будешь делать все, что я скажу, не задавая никаких вопросов! Не веришь?! Зря, я слов на ветер не бросаю. Впрочем, сама можешь убедиться, если есть желание жить дальше. Итак, твой ответ? Только коротко и быстро!

– Да… Я сделаю все, только не убивай, пожалуйста… – с трудом шевеля непослушными губами и сама поражаясь собственным словам, тихо прошептала побелевшая словно полотно телохранительница, взгляд которой стал совершенно безумным.

– Другого ответа я и не ожидал, – жестко произнес Ворон, чуть ослабляя удавку. – Мне нужен твой босс Алтаец. Но прежде чем мы без приглашения нагрянем к нему в гости, ты расскажешь все, что произошло после его побега из зала суда. Начинай!..

Обещая жизнь этой отмороженной стерве, убивающей ни в чем не повинных людей лишь ради забавы хозяина. Ворон действительно не лгал. Просто, как часто делал, не говорил всей правды. При удачном раскладе операции он на самом деле не собирался марать о беспредельщицу руки.

И, похоже, дело пока складывалось удачно. Поверив в свое возможное спасение, телохранительница, почти не останавливаясь, выложила все детали, связанные с перевоплощением бандитского авторитета Бронского и его коварным планом.

Цель этого плана – либо «напрочь опустить» мстителя в глазах «сочувствующих лохов», в том случае если им был действующий сотрудник одного из спецподразделений МВД или ФСБ, либо физически уничтожить, если Ворон на самом деле существует и действует как одинокий волк, время от времени подбрасывающий журналисту Родникову видеокассеты с проведенными ликвидациями.

– Я не хотела никого убивать, честное слово, но он, сволочь, меня заставил! – оправдывалась, умело выливая целые потоки слез, юная тварь. – Алтаец насильно вколол мне какой-то препарат и сказал, что если каждые двенадцать часов я не буду принимать таблетку с противоядием, то сначала превращусь в больную скрюченную старуху, а потом умру в страшных мучениях! Но я не хочу умирать, мне всего девятнадцать лет! Я хочу выйти замуж, родить ребенка!.. Я хочу жить, как все!

– Ладно, ладно, – с трудом заставляя себя делать вид, будто верит в эту лажу, менее агрессивно, чем раньше, буркнул Ворон. – Значит, он дает тебе по две таблетки в день?

– Да! – искусно притворяясь, всхлипывала Лана. – Я целиком в его власти! Он – сущий дьявол!

– Понятно… – Опустив пистолет на сиденье и не сводя глаз с телохранительницы, до сих пор ощущающей на загорелой шее тугую вольфрамовую петлю. Ворон вынул из кармана куртки портативную рацию и связался по ней с находящимся поблизости Али. – Мы отправляемся в гости к клиенту, так что будь готов к встрече с оркестром. Если что, я на приеме. Конец связи.

Убрав рацию, он снова взял в руки оружие и помахал им возле лица телохранительницы.

– Ну что, невинная жертва бандитского террора, поехали к твоему доброму «папочке»?!

Заурчав мотором, «хонда» плавно тронулась с места. В некотором отдалении от нее, не отставая, катился черный микроавтобус похоронного агентства «Ангел», в кузове которого лежали два новеньких, драпированных дорогим алым шелком, сосновых гроба.

Алтаец и Кай

Алтаец лишь в последний момент обратил внимание, что правая рука Кая вдруг быстро скользнула за пояс брюк…

Это был самый последний аргумент готового ко всему беспределыцика, позволяющий за максимальную цену продать свою обреченную жизнь, одновременно с ней утащив в ад и гнилые души уже празднующих победу убийц.

Влад не испытывал страха перед смертью. Только холодную, словно он смотрел за всем происходящим со стороны, на удивление равнодушную решимость.

Секунда – и все будет кончено.

Навсегда.

– Что-о-о, су-у-уки-и-и, взяли меня-я, да?! А вот хер вам в рот!!! – брызгая слюной, сдавленно хрипя и задыхаясь от многократно участившегося пульса, ощущаемого теперь каждой клеткой организма, что есть силы кричал приготовившийся к страшной смерти, совершенно мокрый Кайманов. – Пока, придурки-и!!!

Алтаец инстинктивно отпрянул, словно в замедленном кино наблюдая, как приподнявшийся на локте Кай зубами вырывает чеку и вдруг, растянув губы в бесовском, предсмертном оскале, с истеричным хохотом вытягивает вверх руку и, нарочито медленно разжимая пальцы, бросает гранату на пол гаража.

Вытаращив глаза на подпрыгнувший и быстро покатившийся ему навстречу смертельный шарик и машинально попятившись спиной к распахнутым воротам гаража, Алтаец вдруг споткнулся о что-то лежащее на полу и, нелепо взмахнув руками, с коротким криком упал навзничь, роняя пистолет…

Ворон

– Ну что, невинная жертва бандитского террора, поехали к твоему «папочке»?! – сказал Ворон. – Заводи, и – вперед…

– Долго еще, красавица?! – хмуро спросил Ворон, как за строгий собачий поводок потянув за накинутую на шею Ланы вольфрамовую удавку. – Ты сказала – от границы Питера сорок три километра, мы проехали уже сорок два…

– Сейчас переедем мост через реку, свернем направо и почти сразу будет дом, – стараясь не делать резких движений – при каждом из них тонкая металлическая нить больно сдавливала горло, – прошипела девчонка, ровно, как манекен, сидящая на водительском сиденье. Единственное, что у нее двигалось, – это скрытые узкими, «кошачьими» солнечными очками глаза, и руки, лежащие на руле похожей на белую ракету «хонды».

– Ну-ну, – пробормотал Ворон, внимательно оглядывая мелькающие по обеим сторонам от дороги вековые сосны. – Значит, постоянной охраны в доме нет?

– Про дом, кроме Скелета, не знает никто. Все ребятки считают, что Алтаец давно в Бразилии. Вполне хватает круговой системы видеонаблюдения и сигнализации.

– Как видишь, так считают, слава богу, не все, – усмехнулся Ворон, – и я далеко не доверчивый «пацан»! – Взяв лежащую на сиденье рацию, он поднес микрофон ко рту и включил связь. – Али, мы подъезжаем. Будь внимателен. Если что – ты знаешь, что нужно делать.

Когда впереди показалась серая, поблескивающая в тусклом утреннем свете лента Сестры-реки, тело-хранительница Алтайца сбавила скорость и, миновав мост, свернула на уходящую круто вправо грунтовку.

Оставив позади небольшой, метров в двести, перелесок, автомобиль еще раз свернул, на сей раз налево, и Ворон увидел стоящий на небольшой поляне, обнесенный великолепным кованым забором двухэтажный каменный дом с мансардой.

Какая-то деталь открывавшегося пейзажа сразу же показалась ему странной, неестественной, не вписывающейся в общую картину райской загородной идиллии и заставила мгновенно напрячься.

Капитан Логинов

На площадке, прямо перед дверью, стоял капитан УБНОНа Валера Дреев.

Повернув ручку замка, Логинов открыл дверь.

– Старик, ты и твоя незарегистрированная пушка мне позарез нужны, и немедленно! – выпалил «наркотический» опер. – Помнишь свое обещание в любое время дня и ночи пособить мне закрыть Лероя?!

– Помню, – начиная быстро соображать, в чем заключается цель ночного визита капитана, серьезно ответил Логинов. – Ты давай дело говори…

– Горячая наводка от проверенного стукача! – выхватывая из руки Кости окурок и жадно затягиваясь, эмоционально сообщил Валерий. – Через… – Дреев мельком взглянул на часы, – тридцать семь минут на стрелке, возле Ростральных колонн, местные драгдилеры, бомбящие на узкоглазых, берут у леройского гонца ровно кило чистого «кокса»! А потом повезут его на хату, к Тюре! Это здесь недалеко, две минуты ехать! Там, во дворе, мы их и встретим!

– И дальше? – нахмурив брови, уточнил Логинов.

– Кладем всех задницей кверху, берем «снежок» и делаем ноги! – радостно заключил капитан. – Потом я сую весь этот пакет в тачку ниггера, встречаю его прямо на дороге с группой ОМОНа, шмонаю, нахожу «кокс», бросаю пинком под черный зад в торбу и предъявляю законные претензии по полной программе! Старик, это шанс! Никому и в голову не придет, что ради подставы бедные менты могут подкинуть такое количество «дури»! Делов-то на пару часов, зато пользы… Сам подумай!

– Слушай, черт тебя подери, ты не мог прийти со своим крутым делом вчера или, по крайней мере, завтра, а?! – тяжело вздохнув и покачав головой, с чувством сказал Логинов.

– То есть, – нахмурился Дреев, – ты хочешь сказать, что сегодня у тебя ну-у целая куча очень важных дел?!

– Именно, – с совершенно серьезным лицом подтвердил Костя. – Так что извини, но… Придумай что-нибудь сам, ладно? Неужели никто из ваших парней не подпишется провернуть с тобой эту авантюру?

– Ладно, я тебя понял, не утруждай себя объяснениями! – фыркнул, скривив губы, опер. – Ты извини, старик, за грубость, но на только что держащегося за сиську любовника ты сейчас совсем не похож, а судя по твоей форме одежды, никаких более важных дел в ближайшие пару часов у тебя не намечается. А больше, между прочим, для захвата «дури» нам не понадобится! В общем, все, добазарились, нечего воздух сотрясать.

Смерив Логинова разочарованно-неприязненным взглядом, капитан развернулся к двери и, щелкнув замком, вышел на лестницу. В абсолютной тишине гулко застучали его скатывающиеся по ступенькам вниз торопливые шаги…

Несколько секунд Костя неподвижно стоял в коридоре, раздираемый столкнувшимися в нем чувствами. А потом, все-таки решив, что остающееся до приезда мурманских собровцев и начала операции по задержанию Ворона время терпит, а данное другу и коллеге честное слово нужно обязательно держать, бросился к окну на кухне, распахнул его и высунулся за подоконник, напряженно вглядываясь в полумрак у подъезда, рядом с которым стояла красная «сиерра» Дреева.

Дождавшись, пока хлопнет открывшаяся дверь и от дома отделится темная фигура опера, Логинов коротко свистнул. Фигура остановилась и, как показалось Косте, подняла лицо вверх. – Жди, я сейчас, – стараясь не слишком шуметь, сказал Логинов и, захлопнув окно, метнулся в спальню, торопливо натягивая на ходу брюки.

Потом направился в ванную, где за пластмассовой решеткой, в вентиляционной шахте, в подвешенном на веревке тряпочном мешке хранился незарегистрированный пистолет Стечкина.

Достав оружие, спрятав его за пояс и прикрутив решетку на место, Логинов покинул квартиру и бегом, перепрыгивая через две ступеньки, спустился вниз, где возле машины, нервно затягиваясь сигаретой, его ждал воспрянувший духом Валера Дреев.

Ворон

Какая-то деталь открывшегося пейзажа сразу же показалась Сергею неестественной и заставила мгновенно напрячься…

– Тормози! – резко приказал Ворон. «Хонда», протяжно зарычав мотором и по инерции проехав несколько метров вперед по сырой грунтовке, стуча системой антиблокировки тормозов, встала.

– Это «мерседес» Скелета и джип сопровождения с охраной, – с едва уловимым злорадством сообщила Лана, глядя на стоящие на площадке перед;домом роскошные автомобили. – Думаю, сейчас у вас могут возникнуть большие неприятности, господин гость…

– Тачки здесь ни при чем, – сухо бросил Ворон, наклоняясь чуть вправо и пристально вглядываясь в нечто, лежащее рядом с раскрытыми дверьми гаража, едва видимое за преграждающим обзор черным джипом и очень похожее на человеческие ноги в ботинках. Кажется, мы самую малость опоздали…

– О чем ты говоришь?! – вздрогнула, инстинктивно попытавшись повернуться, Лана. Но тут же застонала от врезавшейся в шею удавки. – Да убери ты к ебаной матери эту петлю, не стану я никуда убегать! Придурок лагерный…

– Заткнись, тварь, и не забывай, с кем разговариваешь! – жестко, выделяя каждое слово, произнес Ворон, вдавив ствол «бульдога» в щеку девушки. – Ты вообще уже лишних минут пятьдесят живешь на свете, и лишь потому, что я этого захотел! А сейчас заглохни и раскрывай пасть только тогда, когда тебя спрашивают! Поехали!.. Въезжай прямо в ворота…

Рывком тронувшись с места, «хонда» выехала из леса и покатила к открытым высоким деревянным воротам. Обогнув стоящие на площадке машины, телохранительница снова затормозила, но уже без команды Ворона.

Широко открыв рот и протяжно охнув, она прижала ладони к лицу.

Открывшаяся их взорам картина была похожа на финальный стоп-кадр из гангстерского боевика.

Двое окровавленных, изуродованных громил в неестественных позах, с застывшими, мутными глазами лежали возле открытого гаража. Не нужно было обладать медицинским образованием, чтобы сразу понять, что оба они мертвы.

Одна из дверей гаража, стены которого покрылись трещинами, болталась на вывернутой петле.

Обращенные в сторону обгоревшего проема бока автомобилей походили на дуршлаг, покрывшись мелкими и не очень дырками от осколков. Рядом с колесами валялись битые стекла, кое-где еще державшиеся в дверях на тонировочной пленке, сыгравшей роль триплекса.

– Подъезжай к дому. Похоже, здесь уже без нас неплохо поработали, – сказал по рации Ворон и бросил ее на сиденье.

Отпустив удавку, он молча открыл дверь «хонды», вылез и с пистолетом в руке осторожно направился к гаражу.

Лана, уронив голову на руль, неподвижно сидела на своем месте, тихо рыдая.

Внутри развороченного взрывом гранаты просторного гаража, как и предполагал Ворон, лежали еще три жмурика.

Несмотря на рваные раны и ожоги, он с первого взгляда узнал распластавшегося на полу Скелета и скрюченного, пластилином влипшего в дальний угол гаража Влада Кайманова, у которого, судя по кровавым отверстиям от пуль в раздробленны коленях, предшествующие трагическому финалу инуты оказались далеко не самыми счастливыми в его короткой, но бурной милицейско-бандитской жизни.

Опознать же третьего, лежащего посредине гаража, рядом с местом взрыва, мужчину в некогда белоснежном дорогом костюме и лаковых остроносых туфлях, без специальной экспертизы было совершенно невозможным. Его лицо представляло из себя сплошное кровавое месиво, волосы почти полностью сгорели, да и остальные части тела выглядели так, словно их пропустили через гигантскую мясорубку.

И лишь чисто инстинктивно Ворон понял, что этот бесформенный кусок мяса в лохмотьях еще каких-то полчаса назад был Степаном Вронским по кличке Алтаец.

Он так и не успел как следует попользоваться изготовленным для него финским хирургом новым лицом…

Капитан Логинов

Достав оружие, Костя покинул квартиру и спустился вниз. где возле машины его ждал Валера Дреев.

Оставив машину в соседнем дворе-колодце, два капитана перемахнули через кирпичный забор и оказались в тесном, хорошо просматриваемом дворике, с трех сторон, как скалами, окруженном мрачными стенами погруженных во тьму домов.

Только в нескольких кухонных окнах на втором и пятом этажах горел свет. Судя по доносящимся оттуда звукам музыки, в квартирах шло бурное веселье.

Скользнув вдоль кирпичной стены, Логинов и Дреев скрылись в кустах, расположенных точно напротив входа в подъезд. Достали оружие.

– Их будет двое, – шепотом сообщил Косте тяжело и прерывисто дышащий от напряжения опер. – Ты останешься здесь и подстрахуешь, а я пойду в подъезд. Там на первом этаже такая темнотища, что ни хрена не видно. Спрячусь за лестницей, а когда будут проходить мимо… В общем, понятно. Как они зайдут, выбегай и становись у двери. Если второй ломанется в твою сторону – глуши. Тихо забираем порошочек и делаем ноги.

– А как же твой стукач… как его… Тюря? – уточнил Логинов. – Ты же его чистоганом подставляешь. Дилеры сразу скумекают, кто мог их вложить, и подвесят доброхота за одно место на люстре. Для начала…

– Да ну его! Он свое уже давно отработал, пусть валят! – отмахнулся Дреев.

– Собаке – собачья смерть, согласен? Этот ублюдок Тюря за свою поганую жизнь столько малолеток посадил на иглу, что никто по нему плакать не станет. Нехай подвешивают, так ему и надо…

– Ну-ну, – равнодушно бросил Костя. – Я теперь не в игре, так что тебе виднее.

– Тогда я пошел, – встретившись с Логиновым блестящим даже в полумраке взглядом, тяжело, как штангист перед решающим рывком, выдохнул «наркотический» опер. – Думаю, минут через десять они должны появиться. Тут на тачке от Васильевского острова всего ничего…

– Смотри не выруби кого-нибудь постороннего, – с легкой усмешкой предостерег Костя. – Мало ли кто может среди ночи забрести в подъезд!

– Одного из тех двоих, Гоблина, я знаю в лицо, так что не волнуйся, – успокоил Дреев. – Ну, ни пуха?..

– К черту.

Шлепнув приятеля по спине и проследив, как тот, покинув кусты, скрывается за дверью подъезда, Логинов еще раз проверил предохранитель на своем «стечкине» с привинченным к нему глушителем и принялся ждать появления драгдилеров, не сводя глаз с тускло освещенной фонарем высокой арки.

Вскоре он услышал рокот мощного мотора, усиленного отраженным от стен арки эхом, а три секунды спустя в пустынный двор медленно вполз сильно перепачканный засохшей дорожной грязью джип, и его четыре яркие галогеновые фары, скользнув по стене и кустам, потухли. Потом замолчал двигатель.

Логинов, крепко сжимая рукоятку пистолета, почувствовал обычное для таких моментов легкое головокружение и покалывание в кончиках пальцев, которое всякий раз исчезало так же стремительно, как и появлялось.

Обе двери «террано» открылись одновременно, и из джипа на землю выпрыгнули двое мужчин лет тридцати в кожаных куртках. Рассмотреть их лица в темноте двора не представлялось возможным.

Оглядевшись по сторонам, наркодельцы быстрым шагом направились в подъезд.

Протяжно скрипнула растянувшаяся на двери пружина…

Стараясь не шуметь. Костя выскочил из кустов и вскоре уже прижимался спиной к облупленной стене дома, слева от входа, готовый в любую секунду сокрушительным ударом в голову и подножкой встретить бросающегося к выходу наркоторговца.

Едва он перевел сбившееся от броска дыхание, как в подъезде послышались сначала короткая возня, потом чей-то резкий, отчаянный крик и последующие вслед за ним два разных по тональности выстрела. И наконец, раздался тот самый долгожданный топот, приближающийся к двери с грохотом товарного локомотива.

Логинов сгруппировался, выставил вперед руку с пистолетом и точно уловил миг, когда нужно было опустить тяжелую рукоятку «стечкина» на показавшуюся из-за двери голову…

Ворон

Лишь чисто инстинктивно Сергей понял, что этот бесформенный кусок, мяса в лохмотьях еще каких-нибудь полчаса назад был Степой Бронским по кличке Алтаец.

– Паук ужалил паука… и оба умерли слегка, – в последний раз взглянув на изувеченный труп авторитета, равнодушно пробормотал Ворон.

Развернувшись, он уверенным шагом покинул гараж, уже слыша шум быстро приближающегося к площадке перед входом в коттедж микроавтобуса Али.

Сергей остановился рядом с «хондой», на водительском сиденье которой до сих пор неподвижно застыла юная преступница Лана, некоторое время задумчиво глядел на нее, принимая окончательное решение, а потом распахнул дверь, чтобы девица лучше слышала, и достал из внутреннего кармана трубку мобильного телефона.

– Игорь? Здравствуй… Узнал меня? В общем так, если есть желание, можешь подъезжать вместе с оператором в домик на берегу Сестры-реки. Здесь произошла небольшая неприятность – случайно взорвалась граната и расстались с жизнью сразу три известных в городе очень нехороших типа. А именно – Кай, Скелет и Алтаец… Запоминай, как проехать. – Ворон вкратце объяснил маршрут следования ошарашенному спозаранку неожиданным известием Родникову, а потом, когда тот по его просьбе повторил его в точности, словно вспоминая, добавил:

– Да, и еще одно! Скажи, ты мне полностью доверяешь? Я рад. Тогда свяжись, если есть возможность, с Вишней, напомни «апельсину» про обещанный миллион и скажи, что в обмен на деньги ему могут не только назвать имя заказчика, но и передать из рук в руки исполнителя убийства жены и сына. Если он согласен, пусть оставит кейс с деньгами в камере хранения на Варшавском вокзале и сообщит номер ячейки. В обмен получит место, где сможет найти труп одного, и живое, в полном сознании и ясном рассудке, тело второго. И пусть разбирается с ними обоими сам, как сочтет нужным. Это все. Я перезвоню тебе ближе к вечеру. А сейчас давай, папарацци, снимай для истории свою сенсацию…

Закончив разговор. Ворон убрал телефон и ледяным взглядом посмотрел на повернувшуюся к нему телохранительницу Лану.

С лица ее уже давно сошел весь бронзовый загар. Повертев в руке пистолет, он предостерегающе покачал головой:

– И каждому воздается по делам его… Аминь. Скажи мне, и как только земля рождает и носит таких злобных тварей, как ты, а, девочка?! Неужели и ты когда-то играла в песочнице и носила бантики? Как-то не верится…

– Дай мне все закончить самой… – едва шевеля губами, чуть слышно прошептала девятнадцатилетняя убийца, умоляюще взглянув на него влажными, полными слез и отчаяния глазами. – Пожалуйста… Дай мне последний шанс…

– Будем грузить даму в автобус, дорогой? – положив руку на плечо Ворона, спокойно спросил подошедший Али, внимательно разглядывая сидящую в машине красивую темноволосую девушку. В руке у афганца был некий предмет, отдаленно напоминающий шприц для инъекций с пистолетным курком.

– Думаю, да, Али. – Слова Ворона прозвучали как приговор:

– За все в этом мире приходится платить. Рано или поздно…

Капитан Логинов

Константин выставил вперед руку с пистолетом и опустил «стечкина» на показавшуюся из-за двери голову…

Торговец смертью, взмахнув руками, во весь рост растянулся на грязной земле, глухо ударившись лбом.

Логинов, прыгнув на него, как коршун, еще раз припечатал рукоятку о кучерявый затылок драгдилера.

Убедившись, что объект находится в состоянии полной отключки. Костя бросился в подъезд, на помощь Дрееву. Только что там стреляли из разного оружия. А значит, у них с Валерой возникли серьезные проблемы…

Неподвижно лежащего на ступеньках, возле ниши под лестницей, второго торговца он увидел сразу. По растекающейся возле его виска луже было ясно, что наркодилер уже мертв. Лихорадочно оглядевшись, Костя обнаружил и стоящего на коленях под лестницей, раскачивающегося взад-вперед Валерия.

Уже не сомневаясь, что опер ранен. Костя опустился рядом с ним и, заглянув в перекошенное судорогой лицо, коротко бросил:

– Куда тебя?!

Проведя ладонью по груди Дреева, он попытался сам найти оставленное пулей и уже наверняка испачканное просочившейся кровью отверстие. И очень удивился, когда обнаружил, что рука совершенно сухая. Хотя круглая дырочка, точно в центре грудной клетки, все-таки была.

– Ни… где… – зайдясь в кашле и отрицательно вертя головой, прохрипел начинающий приходить в себя оперативник. – Там… броник… Кажется… ребро сломал, сука!

– Тогда порядок! – облегченно выпалил чуть расслабившийся, но тут же снова взявший себя в руки Костя. – Второй тоже готов, отдыхает. Берем «дурь» и сваливаем!

Оставив друга и метнувшись к лестнице, капитан быстро ощупал мертвеца, но не нашел при нем ничего, хоть отдаленно напоминающего контейнер с кокаином.

– Значит, у того, во дворе! – громко прошептал Костя, подхватывая за плечи пытающегося самостоятельно подняться на ноги Дреева и рывком отрывая его от пола. – Идти можешь?!

– Да вроде… – все еще продолжая жмуриться и кашлять, кивнул опер. – Мотаем быстрее…

С помощью Логинова он поднялся и даже не упал, когда, оставив его стоять у дверного косяка, Костя присел на корточки и принялся быстро, со знанием дела обыскивать лежащего на асфальте наркоторговца.

– Есть! Вот она! – Сразу же нащупав стандартную полиэтиленовую упаковку, втиснутую во внутренний карман куртки, он расстегнул молнию и, выхватив кокаин, с торжествующей улыбкой продемонстрировал его Валерию. – На, запихни пока к себе. И ходу, мастер, ходу! И так нашумели, сильнее некуда!

– Это точно, – прошипел Дреев, сунув наркотик стоимостью в сто тысяч долларов за пазуху, опираясь о плечо Константина и быстрым, прихрамывающим шагом направляясь через двор к кирпичной стене, за которой их ждала машина. – Я как чувствовал – надел этот хренов жилет. И действительно, блин, нарвался!

Когда они добрались до стены, Логинов присел, схватил неспособного подпрыгнуть Дреева за ноги и попытался его поднять.

– Может, и нет у тебя никакого перелома, – помогая тяжеленному оперу зацепиться за край стены, фырча и напрягаясь, произнес Костя. – Просто огромный синяк, как у меня в том году. Две недели – и огурчик. Да лезь же ты, центнер неподъемный!

– Не звезди, – переваливая через стенку, буркнул капитан. – 0-ох! – Он кульком перевалился на ту сторону и, как показалось Логинову, упал, не устояв на ногах.

– Как мешок с дерьмом, честное слово. Эй, ты там не убился?

Легко подпрыгнув. Костя зацепился пальцами за край кирпичной кладки, подтянулся и пристально всмотрелся по ту сторону забора, чтобы случайно не обрушиться прямо на голову пострадавшего в перестрелке с драгдилером коллеги, шкафообразная масса которого ворочалась где-то внизу…

А потом, одновременно с громыхнувшим позади пистолетным выстрелом, эхо которого гулко прокатилось по высокому и мрачному двору-колодцу, капитан вздрогнул и, застыв на мгновение, тяжело повалился назад…

Ворон

«Сан Саныч» позвонил Косте на сотовый и напомнил о чеке в пятьсот тысяч долларов. Логинову стоило немалых усилий уговорить «Орлова» заглянуть к нему в гости.

Сразу же после разговора с Логиновым Ворон понял – что-то не то. В интонации капитана определенно проскальзывали какие-то странные нотки. Но если это провал, то где Сергей мог проколоться?

В субботу в пять утра он занял позицию на чердаке, наблюдая в шпионский лучевой бинокль за окнами квартиры капитана и подходами к его дому.

Однако ничего подозрительного не происходило. Во дворе никто не появлялся.

В квартире было все как будто спокойно.

Вдруг он услышал скрип тормозов со стороны улицы. Через несколько секунд во двор вошел человек в длинном темном плаще и кожаной кепке.

Он огляделся по сторонам, постоял какое-то время в видимом замешательстве и двинулся в дальний угол двора, в беседку на детской площадке…

Капитан Дреев

Одновременно с громыхнувшим позади пистолетным выстрелом капитан Логинов вздрогнул и тяжело повалился назад…

Пуля вошла в позвоночник, чуть ниже шеи, и застряла в нем, не оставив Косте ни малейшего шанса.

Оглушенный минуту назад двумя ударами по затылку наркоделец, лежащий в жидкой, вонючей грязи возле подъезда, еще раз нажал на спусковой крючок, медленно опустил вытянутую вперед руку с пистолетом, из ствола которого тонкой струйкой вился пороховой дымок, привалился щекой к холодному и влажному асфальту и, закрыв глаза, перед которыми все плавало, снова провалился в беспамятство.

Единственное, что теперь знал наверняка торговец наркотой по кличке Гоблин, он все-таки попал в одного из похитителей его драгоценного «товара»…

– Костя? – после некоторой паузы сдавленно крикнул с той стороны кирпичного забора притихший Дреев. При всем его желании он уже не мог перелезть в соседний двор и тем более перекинуть через стену обмякшее тело Логинова. – Старик, ты жив?! Отзовись, слышишь, ну же! – скрипел зубами Валерий.

Но ответом ему была лишь тишина, вскоре нарушенная чьими-то голосами, один из которых, женский, настойчиво и истерично кричал одно и то же слово:

– Убили! Убили! Убили!

На двух верхних этажах старого, дореволюционной постройки доходного дома вспыхнуло электрическим светом сразу несколько окон. Дом, потревоженный выстрелами, стремительно просыпался. Кто-то, по понятным причинам не включая свет, наверняка прилип к окну и, стоя за шторами, внимательно разглядывает погруженный во мрак двор.

Капитан УБНОНа Валера Дреев с ужасом понимал, что теперь у него остался только один-единственный выход – как можно быстрее сесть в стоящую рядом машину и, взревев мотором, уехать подальше отсюда, спасая и себя, и отобранный ими такой дорогой ценой у наркодилеров проклятый кокаин. Осознание того, что там, за стеной, лежит тяжело раненный или даже убитый товарищ, взять которого с собой и не засветиться он уже не сможет, вызывало у Валерия дикое желание взвыть в голос.

С трудом отделившись от стены, капитан на ватных ногах подошел к машине, предусмотрительно не запертой для оперативного отхода с места операции, открыл дверцу, тяжело повалился на сиденье и, запустив двигатель, не включая фар, выехал со двора на освещенную длинным рядом фонарей пустынную улицу.

Он мчался вперед не разбирая дороги, машинально крутя руль, сворачивая с одной улицы на другую, а из глаз его, обрамленных густой тенью рано проступивших морщин, одна за другой скатывались по застывшим щекам совсем не скупые мужские слезы…

Майор Сергей Северов

Человек огляделся по сторонам и двинулся в дальний угол двора, в беседку на детской площадке.

– И в знойный полдень, и в вечер темный, и в утро раннее – в любое время суток я встречаю тебя, – на манер японских стихов, задумчиво, нараспев произнес Ворон.

Ирина Сосновская обернулась, и ясная улыбка осветила ее лицо.

– Здравствуйте.

– И что мы здесь делаем в данный момент? – теперь уже довольно сухо спросил Ворон.

– Я ждала вас, – просто ответила девушка.

– Ну все знает эта дочка большого человека, имеющего чересчур тесные связи с органами! – без всякой иронии заметил киллер.

– Я хотела предупредить: на квартире капитана Логинова вас ожидает засада.

– Источник информации, понятно, тот же?

Ирина молча кивнула.

– Пошли отсюда. Быстро.

Он взял девушку за руку и повел на свой наблюдательный пункт на чердаке. И как раз вовремя…

Их было пятеро – высоких крепких парней с коротко стриженными затылками и спортивными сумками в руках. С совершенно понятным каждому профессионалу интервалом в три минуты все они уверенной, целеустремленной походкой, войдя во двор с разных сторон, со сосредоточенными восковыми лицами по очереди нырнули в подъезд, где в квартире на пятом этаже проживал капитан Логинов.

– Ты в курсе, почему организована засада? – требовательно спросил Сергей.

– Они узнали, что вы – Ворон.

Сказано было так, что Северов окончательно понял – Ирина догадалась об этом гораздо раньше «компетентных органов».

– Но они не желают вам зла… Вроде хотят использовать как-то в своих целях…

Ворон коротко усмехнулся, сделав отмашку рукой, означающую, видимо, полную безнадежность такого рода предприятия.

– Ну а еще тебе есть что сказать?

– Есть… майор Сергей Северов…