Ирина Сосновская

– Позавчера днем, – всхлипнула Сосновская, – я поехала в центр, пробежаться по бутикам. Зашла в «Картье», приобрела часики, – подняв руку, Ирина продемонстрировала Ворону (тот брезгливо поморщился) надетую на тоненькое запястье изящную ювелирную побрякушку, по цене равную новой иномарке, – а когда вышла и села назад в машину, то обнаружила, что дверь открыта. А на «торпеде» у лобового стекла лежит видеодиск, такой, как для компьютера, знаете?!

– Сталкивался, – коротко ответил Ворон. – Что на нем?

– У нас дома есть плеер для лазерных дисков, «DVD», – оповестила Ира. – В Европе такие уже давно, а у нас только появились… – Снова отведя взгляд в сторону, она замолчала, стыдливо уставившись в одну точку. – На диске… настоящий порнофильм! «Русские рабыни» называется! С титрами, музыкой, актерами, все как положено! Но не зарубежный, а наш, российский! Там… там записано, как я занимаюсь сексом с двумя киднеперами! Вы ведь их помните! – с трудом выдохнула Сосновская, а потом ее голос окончательно сорвался, она беспомощно уткнулась лицом в грудь Ворона и снова расплакалась.

На этот раз Сергей был готов к такому повороту событий и заранее покрепче вцепился в «баранку».

Он стал копаться в памяти – не было ли кинокамеры на тайной хазе киднеперов, и действительно припомнил – лежала какая-то японская модель на подоконнике, но Северов тогда не обратил на нее никакого внимания, а вот кто-то – видно, из окружения Сосновского – обратил.

Как ни странно, но один из киднеперов, оказывается, профессионально занимался видеопорнухой…

– Да уж… – медленно протянул Ворон, нахмурив брови. – Терпеливый деятель. Долго выжидал момента, храня запись. А сейчас, значит, приспичило, целое кино смонтировал… И что требует? Деньги? Сколько?

Девушка отрицательно покачала головой:

– Вместе с диском было письмо, отпечатанное на принтере. Я должна была посмотреть фильм и ждать телефонного звонка. В письме сообщалось, что фильм еще не растиражирован и не запущен в свободную продажу и я могу выкупить оригинал.

– Уже позвонили?

– Вчера вечером, на мобильный, – кивнула Ира. – Голос хриплый, незнакомый… без кавказского акцента, – почему-то уточнила она. Губы Сосновской и сжимающие сигарету пальцы с длинными ухоженными ногтями мелко дрожали. – Сказал, чтобы я посмотрела в бардачке моей «вектры», там должна находиться капсула с каким-то медпрепаратом.

– Нашла?

– Да. Ее наверняка положили вместе с диском.

– И каковы условия выкупа?

– Я должна каждый день бросать отцу в напитки, включая алкоголь, по одной из находящихся в капсуле таблеток. Он сказал, что это мгновенно растворяющийся транквилизатор без вкуса и запаха, действующий несколько суток. Вызывает слабость, тошноту и галлюцинации, поднимает температуру… Если отменить прием таблеток, здоровье быстро восстанавливается… Мне кажется, я знаю, зачем кому-то понадобилось, чтобы отец на время потерял способность нормально воспринимать окружающую обстановку! – уже почти полностью придя в себя, добавила Ирина. – На следующей неделе папа должен лететь на Кипр для подписания какого-то сумасшедшего контракта. Детали я, разумеется, не знаю, но на днях отец случайно обмолвился, что, мол, если выгорит вариант, он может спокойно завязывать с делами и уезжать жить в соломенное бунгало на Гавайи. – Ирина грустно улыбнулась. – Ему хотят помешать, выбить из колеи и перехватить контракт.

– Ясно, – бросил, нахмурившись, Северов. – Значит, если ты не сделаешь, как они требуют, то порнофильм с твоим участием начнет победное шествие не только по Питеру, но и по всем необъятным просторам Отечества… Включая и офис кипрских компаньонов честнейшего российского коммерсанта Михаила Сосновского. С соответствующими комментариями… А греки, как прочий цивильный деловой мир, весьма щепетильны к репутации своих деловых партнеров…

– И еще меня предупредили – в службе безопасности моего отца, среди приближенных Чиркова, у них есть свой человек, и, если я сообщу Палычу, как я зову Чиркова, о шантаже, они сразу об этом узнают, и у них останется только один выход – отца убьют, а меня… растиражируют.

Ворон в который раз покосился на прислонившегося к гранитному ограждению реки чуть поодаль невысокого парня в кожанке и черной вязаной шапочке.

– Вы поможете мне еще раз? Умоляю! – снова уже почти истерическим тоном спросила Ира. – У меня есть деньги. Только назовите свою цену!

– У тебя столько нет, – улыбнулся Северов. – Короче… Я хочу посмотреть на таблетки, прокрутить фильм и узнать все про окружение твоего отца.

Девушка молча протянула ему извлеченные из внутреннего кармана плаща диск и капсулу.

– А теперь напряги память, ибо сейчас мы начнем плотный допрос с пристрастием…

Через четверть часа Ворон услышал все, что хотел, а точнее – что смог вытянуть из Ирины. Теперь он не сомневался, что против олигарха действовала какая-то очень серьезная команда, а не просто группа мелких вымогателей.

– Прямой опасности ни для тебя, ни для твоего отца я не вижу, – как можно безмятежнее сказал Северов. – Как только у меня будет информация, я сброшу сообщение по Интернету. В любом случае, я скажу, как действовать дальше…

Секьюрити

Пионеры вломились в административный модуль Северного рынка по-хозяйски, пинком открыв входную дверь и оказавшись в небольшом, украшенном искусственной зеленью помещении.

Охранник в камуфляже вскочил со стоящего у лестницы кресла и, выхватив из-за пояса резиновую дубинку, решительно двинулся на трех незваных гостей.

– Приема нет! – грозно заявил охранник, профессионально оценивая расклад сил и возможные мотивы появления стоящих перед ним наглых типов в модуле администрации, где размещались бухгалтерия, служебное помещение для охраны, хозяйственный отдел, кабинет директора и комната для деловых переговоров, чаще используемая для банальной коллективной пьянки шефа и его челяди.

– Главный у себя? – проигнорировав лай охранника и указав рукой с зажатым в ней крохотным мобильником – новым, купленным уже за «свои» деньги – на лестницу, с добродушным лицом спросил Чахлый.

За его спиной маячила красная рожа Биты, а рядом, по-блатному крутя ключи на длинной цепочке, нетерпеливо покачивался на носках пижонски одетый Доцент.

– Я же русским языком сказал, приема нет! – страж ворот, недвусмысленно похлопывал по свободной ладони двуручным полицейским дубиналом.

Час назад, как и каждое воскресенье, в конце короткого торгового дня, когда происходил подсчет прибыли, он получил строгий приказ начальства никого не пропускать.

– Завтра приходите, после одиннадцати… Здесь, – камуфляжник кивнул на пустой стол справа от лестницы, – будет секретарь, с ней и договоритесь о приеме. А сейчас попрошу вас покинуть помещение! – И охранник ткнул дубинкой в сторону входной двери, сделав шаг вперед.

– Как скажешь… друг… как скажешь! – миролюбиво улыбнувшись, пожал плечами Чахлый и незаметно толкнул стоящего за спиной Биту локтем. А потом демонстративно повернулся к секьюрити спиной и вдруг, с разворота, нанес ему сокрушительный удар кулаком в лицо, а потом, почти без паузы – коленом в пах. Последний, завершающий удар двумя сцепленными в замок руками по шее принадлежал уже подскочившему садисту Бите.

Протяжно захрипев и выронив покатившуюся по полу дубинку, камуфляжник тяжело рухнул сначала на колени, а потом на бок.

– Для нас, падло, эти двери всегда открыты! – сплюнув через щербину в зубах прямо на секьюрити, грозно процедил вынужденный держать марку лютого злодея Доцент. – Запомни нас хорошенько, пес поганый, и больше ни с кем и никогда не путай!

– Лежи смирно и не рыпайся, дернешься – кончу враз! – сухо предупредил хрипящего, конвульсивно вздрагивающего охранника Чахлый и, кивнув остальным, первым стал уверенно подниматься по лестнице.

Бита, не удержавшись от соблазна, дважды пнул лежащего мужика ногой в живот и бодро последовал за главарем.

Лестница, состоящая из двух пролетов, заканчивалась алюминиево-стеклянной дверью, которая, так же как и входная, оказалась не заперта.

Толкнув ее, Пионеры оказались на втором этаже.

В холл выходило всего три белых двери, на каждой из них имелась медная табличка, так что ошибиться было невозможно.

– Значит, здесь, – пробормотал Чахлый, указывая пацанам на самую дальнюю дверь с табличкой «Администрация», из-за которой отчетливо слышались приглушенные голоса.

Хотя Чахлый и нацепил на себя маску хладнокровного головореза, было заметно, что он волнуется.

– Значит, так, пацаны, сначала базарим с барыгой без хамства, дальше посмотрим… Будет бакланить, встанет в позу, тогда начнем грузить по полной программе! – изложил он на правах главаря тактику предстоящих тёрок с директором небольшого, но расположенного в самой гуще престижных новостроек, а следовательно, приносящего солидный доход, нового продуктово-вещевого рынка из трех десятков модных торговых модулей.

Предстоящая беседа, впрочем, не выглядела слишком сложной по содержанию, но она могла иметь куда более серьезные последствия, чем вчерашне-позавчерашняя удачная прикрутка трех мелких фирмочек, после гибели Кая на время оказавшихся без «крыши». Их владельцы, навидавшиеся уже всякого, без эксцессов, прямо-таки философски восприняли визит новой братвы, обозначившей себя преемниками империи Кая. Какая коммерцам, к ебеням, разница, кому максать – лишь бы бизнес мутить не мешали…

Так что почин удался, по оставленному барыгам номеру мобилы никто из конкурентов не звонил, и никаких стычек не ожидалось.

Однако Северный рынок был первым неприятельским бастионом, который предстояло взять жаждущим признания у братвы Пионерам. Дело в том, что еще неделю назад его хозяин, некто господин Гордеев, находился под «крышей» злейшего врага их тогдашнего босса Кая – Алтайца, регулярно отстегивая профсоюзные взносы в общак его группировки…

– Пошли! – выдохнул Чахлый и опустил ладонь на медную дверную ручку, поворачивая ее вниз и широко распахивая дверь в кабинет директора рынка.

Менделеев-младший

Заказ Ирины Сосновской не вызвал у Сергея привычного энтузиазма, сопряженного с желанием мочить всякую бандитскую масть без разбора. И действительно, натянув личину Ворона для того, чтобы очистить город от вконец оборзевшей братвы и защитить обманутых и обездоленных, он почему-то теперь должен встать на страже интересов олигарха Сосновского, контролирующего половину Питера.

У самого этого миллиардера была целая армия охранников, способная взять штурмом и Зимний, и Смольный, возглавлял которую бывший генерал «конторы глубокого бурения» Феликс Павлович Чирков.

Свое негативное отношение к олигарху Ворон переносил и на его непутевую дочь. Девица, конечно, как-то выручила его, но и Северов дважды спас ей жизнь – так что они, как минимум, квиты.

А в последний раз именно из-за нее Сергей не только попал в больницу и едва не погиб, но и потерял чек на пол-лимона баксов, ствол, удостоверение частного детектива, а также не имеющую цены бронированную тачку с форсированным движком.

Но главное – в результате он оказался полностью демаскирован. Увы, теперь для «конторы» более не существует абстрактного Ворона, а есть вполне конкретный объект, с личным досье и со всеми, так сказать, вытекающими зацепками.

По идее спалившемуся киллеру следовало немедленно лечь на дно хотя бы на несколько месяцев, но тут вдруг на перекрестке появляется женская фигура в красном плаще и взывает о помощи…

Но чем дольше думал Ворон об этом деле, тем больше склонялся к выводу, что раскрутить всю цепочку и выйти на конкретных исполнителей и заказчиков шантажа ему будет чрезвычайно сложно, особенно если иметь в виду его нынешнее положение.

Значит, Ирине, несмотря на предостережения шантажистов, придется-таки обо всем рассказать Чиркову.

Самому шефу секьюрити надо будет врубить на всю мощь маховик жесткого расследования и позаботиться о сохранности вверенных ему тел по давно отработанной схеме.

Однако Сергею Северову вполне по силам – в качестве благодарности за ценную информацию Ирины – безвозмездно подкинуть волкодаву Чиркову точку отсчета. Пожалуй, так будет правильно…

Остановив «субару» в ближайшем промежутке между забрызганными уличной грязью автомобилями, Северов заглушил мотор, достал из кармана сотовый телефон и набрал номер доверенного человека в некогда сугубо оборонном НИИ с нейтральным названием «Невбиофарм», уже неоднократно выполнявшего конфиденциальные поручения щедрого клиента и регулярно снабжавшего его самыми разными мелочами, начиная от ультраконцентрированной серной кислоты и заканчивая порошком магния.

– Алло, будьте добры попросить заведующего лабораторией Рутковского, – сказал Ворон, чуть изменив голос. – Это его друг из Москвы… он поймет, да…

Через долгую минуту в шипящей и хрипящей трубке послышался высокий голос завлаба:

– Да-а?

– Привет, Менделеев-младший. Это Тимофей, – бодро представился Северов. – Как твое ничего? Как грызется гранит науки?

– Да какая там наука, к гребаной матери!.. – беззлобно выругался Рутковский. – Зарплату снова на две недели задержали, сволочи.

Ученый замолчал, вне всякого сомнения ожидая очередного заказа. Частный сыщик по имени Тимофей никогда не звонил ему просто так, поточить лясы. Каждое его появление было для изнывающего от хронического безденежья отца семейства самым настоящим маленьким праздником.

– У меня к тебе халтура, Менделеев, баксов типа на сто, – слегка развязным тоном, обычным для такого контакта, сообщил Ворон. – Нужно проверить назначение одной таблеточки, предположительно транквилизатора, и выдать по ней подробное резюме.

– Для хорошего человека – всегда пожалуйста, – без запинки отчеканил ученый муж. – Подъезжай к проходной, оставь «колесо» на вахте, я спущусь, заберу. Когда будешь?

– Через пятнадцать минут, я тут рядом. Ты долго будешь колдовать? А то у меня, понимаешь, запарка… Дело не терпит, и баксы горят синим пламенем!

– Трудно сказать, смотря какую хренотень ты мне подбросишь на сей раз, – уклончиво ответил Рутковский, наученный предшествующим весьма разнообразным опытом совместного бизнеса с сыщиком. – Звони ближе к вечеру, не ошибешься… Ну, давай, тут ко мне пришли, – скороговоркой бросил сотрудник института, и в трубке раздались прерывистые гудки.

Северов купил в газетном киоске конверт без марки, положил в него одну таблетку из капсулы, стодолларовую купюру, заклеил и уже в таком виде десятью минутами позже сунул в окошко похмельного вида пожилому усатому вахтеру.

Кивнув, угрюмый старик лениво бросил конверт на стол.

– Передам, не волнуйтесь… – пробормотал он, поворачиваясь спиной.

Директор рынка

В не слишком просторном, но зато со вкусом обставленном дорогой мебелью кабинете находились двое – лысоватый толстенький мужчина лет сорока пяти, отдаленно смахивающий на артиста Де Вито, и высокая, необыкновенно худая, а оттого похожая на вяленую воблу, дама в красном деловом костюме юбка-пиджак, с короткой, почти под ежик, стрижкой платиновых волос и в нацепленных на длинный острый нос больших очках.

На черном столе, за которым сидела эта колоритная парочка, россыпью и уже аккуратно сложенными и перетянутыми резинками пачками лежали деньги, преимущественно в долларах, хотя попадались и российские рубли.

Удивленный и рассерженный внезапным вторжением в самый неподходящий момент подсчета полученных за неделю барышей, директор Северного рынка господин Гордеев – а это был именно он – сначала застыл, втянув голову в плечи и испуганно уставившись на вломившихся незнакомцев откровенно бандитского вида, а потом, видимо вспомнив, что является важной фигурой, рывком поднялся из-за стола и, выпятив округлое пузо, своеобразно заменяющее крепкую богатырскую грудь, гневно возопил, указав визитерам пальцем на дверь:

– Кто?! Кто такие?! Что вам здесь надо?! Убирайтесь! – проглатывая буквы, скороговоркой выплюнул директор, наливаясь краской. – Я же приказал никого не пускать! Охрана, мать-перемать!..

Дама в очках – главный бухгалтер, – едва завидев нежданных гостей, чей внешний облик не предвещал ничего хорошего, в порыве понятных в возникшей ситуации чувств поспешила накрыть рассыпанные по столу и собранные в пачки денежки руками, но нечаянно смахнула часть из них на пол, где они сейчас и лежали, слегка трепыхаясь от ворвавшегося из коридора сквозняка.

– Успокойтесь, Юрий Самсоныч, что вы, право слово! – поморщившись, словно от зубной боли, с милейшей улыбкой спокойно сказал Чахлый. – Поберегите сердце, я знаю, у вас оно и так пошаливает! Давайте лучше поговорим о делах…

Оглядевшись, Чахлый пододвинул стул, стоящий у стены, и, повернув его спинкой вперед, широко расставив ноги, уселся, продолжая строить из себя добряка.

Двое других быков, подперев спинами входную дверь, молча изучали кабинет, преимущественно сосредоточив свое внимание на куче бабок.

– Вот падло, я же сказал ему – никого наверх не пускать! – злобно вымолвил Гордеев и, в темпе сообразив, что от троицы жлобливых мордоворотов так просто не избавиться, устало повалился обратно в кресло. – Парни, вы кто?! В смысле… от кого и зачем? У меня уже есть «крыша». Если хотите забить стрелку – милости просим позвонить по этому номеру, там вам популярно объяснят, что вы забрели на чужую территорию!

Наклонившись вперед, директор выудил из подставочки отрывного календаря, где было напихано множество всяких бумажек, полиграфически выполненную черную визитную карточку, на которой имелся только номер телефона, тисненный золотыми буквами, и изображение пиковой масти в левом верхнем углу, и бросил ее перед Чахлым.

Тот, не отрывая ласковых глаз прирожденного убийцы от лихорадочно бегающих суетливых зенок коммерсанта, накрыл карточку огромной волосатой рукой, перевернул, как игрок в домино.

– Юрий Самсоныч, дорогой, этот телефон можете со спокойной душой слить в сортир, никто вас за такое кощунство теперь не осудит! – вздохнул Чахлый, положив мобильник на стол. – По нему теперь если и ответят, так только рогатые и кривоногие твари из преисподней!

– Как?! – вылупился, делая вид, что удивлен, господин Гордеев. – Это почему?!

– Потому, уважаемый Юрий Самсоныч, что Алтаец и его корешок Скелет покинули этот суетный мир и отправились туда, где не берет ни один мобильник в мире. Но особо не расстраивайтесь – с этой минуты вы находитесь под защитой Пионеров, а мы – люди серьезные, и, случись какая херня – обидит вас кто или, скажем, машину вашу красивую, «торус», случайно на дороге поцарапают – любому горло перегрызем! К сожалению, мои визитные карточки в очередной раз закончились, завтра я получу новую партию, а покамест можете просто записать номерок моей трубы. А он очень простой… – И Чахлый продиктовал номер только что приобретенного на имя парализованной и глухой бабки Доцента сотового телефона. Видя, что Гордеев даже не шелохнулся, продолжая сидеть за столом со сложенными на груди руками, укоризненно поднял брови и спросил: – Юрий Самсоныч, вы, кажется, меня не поняли?! Тогда повторю еще раз, специально для тех, до кого доходит так же медленно, как до жирафа: отныне ваша заботливая «крыша» – мы, Пионеры… Если мне не изменяет память, сегодня как раз первое число, время платить?!

– Послушайте, это же бред какой-то! – попытался возразить Гордеев, скривив лицо. – Только поймите меня правильно! Насколько мне известно, Алтаец уже давно то ли застрелен, то ли уехал в Южную Америку, точно не знает никто. И если с Русланом… то есть Скелетом, случилось несчастье, это еще не означает, что я должен платить другой братве! У нас с его ребятами уже много лет тесные деловые отношения. Еще по моему прошлому месту службы, в гатчинской мэрии, я помогал им, чем мог, а они не раз помогали мне, защищая от всяких залетных беспредельщиков… – Директор рынка машинально хотел добавить «вроде вас», но вовремя прикусил язык и сдержался. – Поэтому я не уверен, что их «семья» просто так согласится меня отпустить!

– Предоставьте этот вопрос нам, мы его уладим в два счета, – ухмыльнулся Чахлый, обернувшись через плечо и найдя мимическую поддержку Доцента и Биты. – Забудьте о Скелете, лучше давайте, по старой русской традиции, познакомимся и выпьем по рюмочке. Это – Саша, – кивнув на поигрывающего цепочкой Доцента, представил подельника главный «пионер», – а вот этого отличного парня зовут Федор! А я – Чахлый…

– Вот что, парни, – надув губы и набычившись, покачал наполовину плешивой головой Гордеев. – Сейчас не девяносто первый год, Дикое поле кончилось! Мне проблемы из-за вас иметь ни к чему! Я понятия и «закон» знаю, так-то! Не зря при краснопузых три года на нарах чалился и баланду хавал! – Набрав полные легкие воздуха, хозяин рынка решился и произнес главное: – До тех пор, пока я не получу точную информацию от пацанов Скелета, подтверждающую отказ от их доли с рынка, вы не получите ни копейки!!!

Чахлый нахмурился.

Где-то за дверью кабинета послышался топот ног, кто-то схватился за ручку и распахнул дверь. Кажется, это был охранник – в проеме ненадолго мелькнул зеленый камуфляж и перепачканная кровавыми соплями физиономия, но Чахлый не успел хорошенько рассмотреть ее. Недобро прорычав, то ли истосковавшийся по расправе, то ли до глубины души оскорбленный дерзким заявлением коммерсанта, двухметровый дебил Бита развернулся и без лишних предисловий со всего плеча врезал неосмотрительно сунувшемуся за дверь мужику кулаком в табло, отчего тот свиражировал к противоположной стене, ударился затылком о подоконник, грузно сполз вниз и затих, свесив голову набок и приоткрыв рот…

– Очень жаль, что вы не захотели начать наше знакомство по-хорошему, – цокнул языком, вставая со стула, Чахлый. – Я не думал, что вы такой глупый и жадный, Юрий Самсоныч. Что ж, на первый раз придется вас немного наказать за длинный язык и непонимание текущего момента… Кстати, в каких отношениях вы с этой очаровательной дамой? – Чахлый вежливо улыбнулся, поймав безумно испуганный взгляд бухгалтерши. – Трахаете ее наверняка в свободное от работы время, прямо на этом самом столе… и в ротик, и вообще…

– А вам какое дело?! – не унимался Гордеев, видимо еще свято веря в правильность своей политики. – Убирайтесь! Иначе я сейчас нажму сигнал тревоги – кнопка у меня под столом, – и через минуту вам не поздоровится, ясно?!

– Да мне в принципе никаких дел до ваших блядских отношений нет. Хоть сношайтесь, хоть на голове стойте, хоть жопой ежиков давите, – скривил губы Чахлый, – только имейте в виду – если сделаете хоть одну глупость, она умрет первой…

Женщина, тихо вскрикнув, поджала унизанный колечками кулачок ко рту.

– А потом мы будем лечить вас от геморроя, засунув в задницу раскаленный паяльник, – утомленным голосом продолжал Чахлый. – Я, между прочим, очень уважаю старые, проверенные методы. Разговоры хороши только для тех, кто их ценит, а не прет, как упрямый баран, пытающийся пробить лбом кирпичную стену! Впрочем, у вас еще есть время исправиться, ведь не позднее чем через месяц мы увидимся снова… Правда, куколка?! – весело подмигнул враз потерявшей весь бронзовый загар бухгалтерше Чахлый. – А сейчас, милая, будьте так любезны, возьмите во-он тот полиэтиленовый пакет и сложите в него все деньги со стола…

– Не да-а-ам! – Обуянный жадностью, директор рынка снова вскочил со стула, но, увидев внезапно появившийся в руке Чахлого револьвер, сначала застыл в позе соляного столпа, а потом, подобно мороженому в жару, медленно стек обратно в кресло, глухо проскулив всего одно слово: – Сволочи…

– Надо было за базаром следить, дядя, теперь поздно хавальником стрекотать! – впервые подал голос амбал Бита, желая продемонстрировать и свое умение вести «переговоры» с барыгами. – Эй, ты, соска пенсионного возраста, сколько здесь бабок?! Ты что, в уши тоже долбишься, падло?! Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Двадцать семь тысяч долларов, пятьсот финских марок и около… ста тысяч рублей. Мы еще не закончили считать, – моментально съежившись под подавляющим волю взглядом, честно ответила дамочка.

– Дура! Только языком и можешь работать, помело! – взвизгнул из-за стола Гордеев, исподлобья поглядывая на Доцента, по молчаливой команде Чахлого принявшегося, как снегоуборочный комбайн, смахивать добычу в пакет.

– Будем считать, Юрий Самсоныч, что штраф за гнилой базар и положенную долю вы нам заплатили. – Подняв с ковра завалившуюся под стул пятидесятирублевку, Чахлый вытряхнул из лежащей у настольного календаря пачки «Мальборо-медиум» сигарету, бросил ее в рот и, воспользовавшись зажигалкой Гордеева, поджег купюру, тут же запылавшую причудливым разноцветным огнем. – Ровно через месяц, если все будет нормально, мы пришлем человека за новой долей… Сколько вы отстегивали Алтайцу?

– Десять кусков! – более не желая возникать, обреченно хрюкнул директор. – Баксов!

– Мы будем брать с вас меньше на целый доллар, уважаемый Юрий Самсоныч, – ухмыльнулся Чахлый, прикурив от купюры и бросив ее догорать в стеклянную пепельницу. – И не надо держать на нас обиду – вы сами не захотели выпить с нами, так зачем теперь сокрушаться?! Если будут проблемы – не стесняйтесь, звоните… Уверяю вас, в вашей жизни и бизнесе ровным счетом ничего не изменилось! Продиктовать вам еще раз номер моей трубы?

– Спасибо, я запомнил, – глухо вякнул коммерсант. – Значит, вы – Пионеры?..

– Да, мы – Пионеры, – ответил Чахлый, выходя из кабинета через услужливо открытую Битой дверь.