Михаил Борисович

На даче Ворона ждал сюрприз. В одном из «почтовых ящиков» подключенного к Интернету компьютера находилось срочное сообщение от бизнесмена Михаила Борисовича Сосновского, такого содержания:

По своим каналам получил фотокопию досье ФСБ на бывшего майора СОБРа Сергея Северова, с очень любопытными подробностями, внесенными службистами буквально в последнюю неделю. Если есть интерес, при личной встрече в благодарность за услуги могу предоставить безвозмездно. С. М. Б.

И постскриптум:

Что касается дела с «рабынями», угроза ликвидирована. Благодарю за участие.

Трижды прочитав послание, Северов не спеша закурил, а потом зажал сигарету зубами, положил ладонь на мышь и несколькими щелчками стер текст.

Он не сомневался, что сообщение с предложением о встрече и приманкой в виде досье – не слишком удачная уловка идущих по его следу спецслужб. И то, что олигарх все-таки продал его…

Рано или поздно этого следовало ожидать. Наивно верить в порядочность финансового воротилы, сколотившего миллиарды за пару-тройку лет, даже если когда-то он умолял тебя о помощи и ты единственный смог спасти из лап киднеперов его дочь.

Для того чтобы в век компьютеров оперативно передать фотокопию досье из одной точки планеты в другую, личная встреча не нужна. Тем более когда акт передачи не сопровождается вознаграждением в наличных.

Вполне достаточно, зная адрес электронной почты, просканировать каждый лист, ввести его в память компьютера и одним нажатием кнопки послать по телефонным проводам адресату.

Трудно поверить, что исключительно благодарности ради олигарх, входящий в обойму самых богатых людей страны, за здорово живешь станет выкраивать в своем плотном графике полчаса для конфиденциальной встречи, дружеского рукопожатия и передачи папки с компроматом наемному убийце.

К чему вдруг такой реверанс?!

Ответ очевиден – преследуя свои шкурные интересы, Сосновский сдал их канал связи спецслужбам, тому же Корначу, а головастые хакеры, имея такие исходные данные, уже наверняка пошарили в его ноутбуке, пытаясь скачать всю хранящуюся в памяти информацию. Авось чего любопытного и найдется…

Правда, вряд ли у них что получилось, ибо такая возможность «контакта» с компетентными органами предусматривалась изначально и аппарат надежно защищен от несанкционированного доступа одним из лучших профессионалов в области промышленного шпионажа. Он же «научил» компьютер информировать хозяина о попытке взлома базы данных…

Пробежав пальцами по клавиатуре, Ворон окончательно убедился, что его предположения верны, когда в черной рамке посредине экрана предостерегающе заморгал красный восклицательный знак.

– Что ж, Михаил Борисович, право слово, это вы сильно погорячились… – вставая из-за компьютера и направляясь к оборудованному в каминной кладке тайнику, пробормотал Сергей. – Хлопать на прощание дверью – это мы умеем. Это нам запросто! Только вот понравится ли вам?! Думаю, не очень…

Около получаса ушло у Ворона на то, чтобы извлечь из коробочки дискету с весьма любопытными фактами из недавнего прошлого известного бизнесмена и мецената Сосновского, вставить ее в дисковод и переписать в оперативную память машины.

Теперь он за подписью Агентства связи и информации «Нева» закачает все это на сайты пяти самых скандальных газет и двух радиостанций Санкт-Петербурга.

Каким бы внушительным ни было влияние олигарха на местные СМИ, приостановить публикацию сенсационных разоблачений сразу во всех изданиях ему не удастся.

Не позднее завтрашнего утра Россию потрясет еще один скандал, тут же подхваченный всеми вещательными теле – и радиокомпаниями, не говоря уж про падкую на любую чернуху «желтую» прессу.

С добрым утром, господин олигарх!..

Нужно только не забыть завтра набрать его прямой номер и вежливо сообщить об отказе получить любезно предложенное «за так» досье.

Разгоряченный предстоящей акцией электронного возмездия, Ворон достал из тайника лазерный диск с копией порнофильма «Русские рабыни», где в роли одной из пленниц, помимо своего желания, снялась дочь олигарха, решительно вставил в паз приемного «языка» си-ди-рома… а потом, застыв на минуту, тихо выругался сквозь зубы, вытащил и небрежно швырнул диск на стол: «Хватит. Не будь гадом! Девчонка не должна отвечать за гнусность своего отца! С нее довольно прошлых приключений…»

Северов взял в руки видеодиск и, уже не колеблясь, одним движением пальцев разломил его на четыре части и смахнул в ящик стола.

Так будет лучше…

Он успокоился и теперь уже не спешил перекачивать компромат на олигарха на сайты СМИ.

Что же получается, размышлял Ворон? К нему обратилась Ирина Сосновская с просьбой защитить ее от домогательств шантажистов, которые таким образом хотели «достать» отца девушки.

Он, Сергей Северов, взялся за это дело, но ничем толком помочь не смог. Зато теперь, скачивая дискредитирующие олигарха сведения на сайты газет и радиостанций, Ворон выполняет работу именно тех шантажистов, которых сам обнаружить не сумел.

Эта мысль неприятно задела Северова, и он отказался от своей затеи.

Но, вспомнив афоризм – «угроза страшнее ее исполнения», Сергей решил по электронной почте «отписать» ответ.

Ваше сообщение получил. В благодарность собираюсь отправить на сайты ряда популярных СМИ сведения о некоторых малоизвестных эпизодах Вашей коммерческой деятельности. В.

P. S. Личную встречу с Вами откладывать не буду. Но о месте и времени заранее предупредить не смогу.

Выключил компьютер, поднялся из-за стола, бросил мимолетный взгляд на наручные часы. Без одиннадцати пять вечера…

На Южном кладбище, огромном поле человеческой скорби и памяти, насколько хватает глаз – утыканном ровными бесконечными рядами крестов и памятников, на сотни гектаров раскинувшемся на окраине города, на бывших болотах, совсем неподалеку от международного аэропорта Пулково, в этот поздний час уже никого из пришедших навестить могилы родственников и любимых не должно быть. Кто же, будучи в здравом уме, останется на кладбище на ночь глядя?..

Пора сворачиваться и ехать, как и собирался, а по дороге купить цветы и чарку, чтобы помянуть и по древнему русскому обычаю вылить несколько капель водки на могилку.

Он должен быть там, рядом с женой Татьяной и дочуркой Катей, в ту самую минуту, когда их жизнь так трагически оборвалась, перечеркнув его собственную…

Уже на подъезде к Южному кладбищу Ворон взглянул на мерцающие на панели часы и включил радио.

Главным сообщением, с которого начинался выпуск местных новостей, была оперативная информация МВД о грандиозной бойне в элитарном доме в Озерках, начавшейся сразу после того, как на улице, при выходе из подъезда, был застрелен Родион Корсак, главарь одной из криминальных группировок.

Семеро человек убито на месте, еще двое скончались по дороге в больницу.

Пятеро принимавших участие в перестрелке боевиков с одной и другой стороны задержаны подоспевшим на место сражения отрядом ОМОНа.

Храбрые спецназовцы бросились по запасной лестнице вверх – консоль лифта была повреждена пулями, но блокированный в пентхаузе боевик, едва бойцы ОМОНа прорвались в апартаменты, подорвал себя и захваченного им заложника гранатой, в результате чего, помимо их двоих, погиб хозяин роскошной квартиры, некто Красин Святослав Эдуардович.

По мнению радиожурналиста, последний принадлежал к ворам и являлся едва ли не крестным отцом питерской мафии…

Ворон свернул у поста ГИБДД на разбитое, словно после бомбежки, Волхонское шоссе. Очередной «день памяти» он снова отметил пролитой по закону мести бандитской кровью. И так будет всегда, до тех пор, пока он в состоянии держать в руках снайперскую винтовку…

Сержант Сулханов

До вечера Иван ерзал по койке в мучительных размышлениях.

«Ведь полковник и вправду может заманить отца в ловушку, устроив мне шумные похороны в Питере. Причем этот тип способен провести похороны вполне натуральные, без туфты в гробу».

Северов-младший представил себя лежащего в домовине и рядом стоящего отца в «браслетах» и даже слегка застонал.

«Нет, надо бежать. Бежать и все рассказать отцу. Ведь у Гайтанова и еще какой-то план есть, о котором он походя обмолвился».

…Вечером в камеру ввалился мужчина в штатском и, окинув лежащего на койке Ивана презрительным, наполненным безграничным чувством собственного превосходства взглядом, представился:

– Капитан Рудь. Я – от полковника Гайтанова.

Северов молча поднялся с койки.

– Ну, сержант, надумал что-нибудь? – довольно равнодушно спросил Рудь. – Что мне передать полковнику?

– Скажите ему, что я согласен, – с долей печали в голосе ответил Северов.

В глазах капитана мелькнуло любопытство.

– Ну и что? Ты скажешь нам координаты Ворона?

– Нет, – после недолгого молчания произнес сержант. – Мне они неизвестны, но я знаю места, где отец часто бывает. Однако обо всем этом я предпочел бы говорить с полковником Гайтановым.

– Как знаешь, сержант, – пожал плечами амбал. – Завтра утром я к тебе зайду.

…Утром Рудь действительно пришел, держа в руках два больших целлофановых пакета.

– Сегодня же улетаем в Питер. Переодевайся в штатское. Поедем в Назрань, оттуда полетим рейсовым самолетом.

Вытряхнув пакеты на койку, Иван обнаружил пару неношеных зимних ботинок, свежую, в бело-синюю клеточку, сорочку, чистые носки, подержанный, но еще вполне приличного вида костюм и длинный черный плащ давно вышедшего из моды фасона.

Последний предмет одежды Ивана удивил. Он отметил, что сам капитан был в короткой куртке.

Удивило Северова и то, что все вещички оказались ему впору.

«Вот суки! – почти с восхищением подумал он. – Всё успели узнать про меня!»

Критически осмотрев прибарахлившегося сержанта, Рудь перевел пристальный взгляд на его лицо.

– Вот что я скажу тебе, парень. Я – из спецназа ГРУ, – внушительно заявил амбал. – Меня специально учили таких, как ты, ловить и обламывать. А на крайняк, – он вытащил откуда-то из-под пиджака ствол той же, что и у полковника Гайтанова, марки, «беретту», – я имею приказ стрелять не только в ноги. Усвоил?

Северов вздохнул и молча пожал плечами…

«Да, от этого спеца хрен уйдешь, – размышлял Иван, трясясь в уазике вместе с капитаном и шофером-срочником. – Врасплох его не застать, да и бег гээрушные спецназовцы основательно ставят. К тому же и рана в голени до конца не зажила. – Сержант бросил быстрый взгляд на длинные ноги Рудя и только сейчас сообразил, почему капитан в короткой куртке, а он, Иван, в длинном плаще. – Все ясно: чтобы мне двигаться было труднее».

Помозговав еще несколько минут, Северов пришел к окончательному выводу, что сейчас пытаться сделать ноги серьезных шансов нет – в Питере оторваться будет гораздо проще.

…У входа в аэропорт Рудь отправил шофера назад в расположение части, после чего взял Ивана под руку, и они пошли в зал ожидания.

Здесь амбал повел Северова в уголок, где приметил два свободных сидячих места.

Военные расположились на стульях, и капитан сразу же полез во внутренний карман пиджака. Он вынул оттуда средних размеров пакет.

– Держи деньги и паспорт, – сказал Рудь, вытряхивая содержимое бумажного контейнера. – Пойдешь в кассу, купишь себе билет на ближайший рейс до Питера.

В пакете оказалось также вэвэшное удостоверение Северова, отобранное ранее у него в изоляторе.

Капитан покрутил его в руках.

– На фига я с этой штукой таскаться буду? Ладно, – махнул он рукой и протянул документ Ивану. – Все равно я тебя сдам другому сопровождающему прямо у трапа самолета, а твою ксиву забуду еще. А она тебе для расчета по контракту пригодится.

Иван забрал деньги и документы и встал, собираясь идти к кассе.

И тут он увидел, что мент, дежурящий в зале, двинулся по направлению к туалету с явным намерением туда зайти.

Мгновенно зародившийся план заставил Северова обернуться к капитану.

– Вообще-то я отлить хотел. – Иван показал рукой в сторону ватерклозета. – Может, вы меня проводите? – добавил он с очевидной подначкой.

– Зачем? Куда ты на хер денешься?! – бросил Рудь с раздражением. Тем не менее он поднялся с места и легонько толкнул Северова в спину: – Трогай!

У входа в уборную капитан придержал Ивана.

– Я не собираюсь смотреть, как ты топчешься у писсуара. Пока здесь покурю. – Он достал пачку «Мальборо». – И имей в виду – окон там нет, только форточки, так что особо не рыпайся.

И Рудь кинул на сержанта очередной презрительный взгляд.

Вход в туалет оказался почему-то без дверей. Северов зашел в помещение и быстро нашел глазами мента, уже застегивающего свои форменные брюки.

Иван тут же направился к нему, на ходу доставая удостоверение.

– Сержант внутренних войск Северов. – Он показал милиционеру-вайнаху раскрытый документ.

Тот важно откозырял и тоже представился:

– Сержант милиции Сулханов. Какие проблемы?

Иван зачастил заговорщицким полушепотом:

– У входа в туалет стоит известный вор в законе Фонарь, находящийся сейчас в розыске. Я его знаю в лицо – довелось как-то конвоировать. Да и фото Фонаря распространяли по всем подразделениям МВД. Мне неизвестно, что он замыслил, но у него под одеждой пушка.

Сержант Сулханов отнесся к сообщению серьезно.

– Тогда я вызову подкрепление. – И он кашлянул в переговорное устройство.

Такой ответ Ивану не понравился.

– Имей в виду, земеля, согласно приказу нашего министра, за задержание Фонаря положена премия в двадцать кусков, – жарко шептал Северов прямо в лицо слегка ошалевшему вайнаху. – Сразу вызовешь наряд – делиться придется. Да и свалить ворюга может, пока твои ребята подгребут. Лучше давай сделаем так. Ты подойдешь один, чтобы не спугнуть блатаря, и спросишь у него документы, а я тут же подскочу и помогу тебе его взять. Со мной делиться особо не надо. Ну, отстегнешь штуку-другую, и лады.

Мент решительно кивнул и раскрыл кобуру. Достал из нее «ПМ», снял его с предохранителя и передернул затвор. После чего вернул пистолет на место, оставив кобуру расстегнутой.

– Говоришь, стоит у туалета? Как он выглядит?

– Да, стоит сразу направо, высокий такой, в короткой темной куртке, и курит.

Вайнах все с тем же решительным выражением лица пошел на выход.

Северов двинулся за ним и – неожиданно повезло! – обнаружил, что может наблюдать за развитием событий через зеркало, которое висело в уборной прямо напротив дверного проема.

Вот мент отыскал взглядом фигуру беспечно дымящего гээрушника и застопорил движение – видимо, габариты «вора в законе» произвели на него впечатление.

Наконец он двинулся вперед, подошел к капитану, откозырял и потребовал предъявить документы.

Рудь, однако, в карман за ними сразу не полез. Он внимательно посмотрел на мента, а потом с очевидным беспокойством – на вход в ватерклозет.

Северов сразу же вышел оттуда и с самым безмятежным видом направился к своему конвоиру.

Тот, увидев подопечного, мгновенно расслабился и полез в карман за ксивой.

Иван тут же ускорился и с ходу, с полуразворота, нанес капитану мощнейший удар с правой руки в солнечное сплетение.

Рудь тихо охнул и стал медленно оседать.

Когда его согнутая спина оказалась на уровне живота Северова, тот уже занес над своей головой сложенные в замок руки и теперь, ухнув, как при рубке толстого бревна, и со свистом рассекая воздух, опустил их на верхнюю часть позвоночника гээрушника.

Капитан рухнул на пол, лобовой костью кроша кафельную плитку, и затих.

Мент, потрясенный такой скорой и безжалостной расправой над казавшимся незыблемым гигантом, испуганно переводил взгляд то на недвижного «вора в законе», то на слегка запыхавшегося сержанта.

Северов, однако, быстро успокоил взволнованного вайнаха, профессионально обыскав капитана и вытащив у него из-под пиджака «беретту».

– Вот, – протянул он пистолет менту, – что я тебе говорил? Настоящий бандюга! Теперь бабки твои, можешь вызывать подмогу.

Лицо вайнаха вновь приобрело решительное выражение, и он что-то стал быстро говорить по радиоустройству на своем родном языке.

Между тем Северов прощально помахал ему рукой и двинулся к выходу из зала. Мент как будто хотел что-то сказать Ивану, но потом тоже сделал ответный жест.

«Они с Фонарем-гээрушником теперь долго будут разбираться, так что временной люфт у меня есть. Успею позвонить отцу или Али по междугородке. Потом – когда спецам все станет ясно – линию поставят на прослушку», – размышлял Иван, ускоренным ходом покидая здание аэропорта и вытряхивая из рукава в карман удостоверение капитана ГРУ, которое Северов незаметно изъял, обыскивая поверженного амбала.

Майор Северов

На бескрайнем Южном кладбище, уже тронутом мрачным саваном ранних зимних сумерек, гулял холодный колючий ветер.

Вокруг, как и следовало ожидать, ни души.

Узкие пешеходные дорожки, как лучи солнца расходящиеся по кругу от окончания Центральной аллеи, были покрыты тонким, поблескивающим в свете повисшей на небе полной луны снежным покрывалом, с едва протоптанной посредине тропинкой.

Дойдя до развилки, Северов остановился, закурил сигарету, огляделся по сторонам и свернул с Центральной аллеи на примыкающую дорожку.

Миновав еще несколько перекрестков с покосившимися, местами стершимися указателями, он замедлил шаг у медного обелиска в виде плачущей над младенцем молодой женщины и, по щиколотку утопая в снегу, огибая присыпанные белым покрывалом кресты, углубился влево.

Остановился у кованой металлической оградки, рядом с единственными на участке деревьями – хрупкими березками, словно специально склонившими свои головы над тремя огороженными холмиками.

В гробу, закопанном под одним из них, находились и его виртуальные останки…

Откинув крючок, Ворон отворил тихо скрипнувшую калитку и, смахнув со скамеечки сугроб, присел на краешек.

Взгляд, словно примагниченный, не мог оторваться от двух овальных фотоснимков на гладком полированном камне, с которых, мило улыбаясь, на него смотрели два родных человечка.

– Здравствуйте, мои любимые. Как вы тут без меня?..

Рядом с плитой, на покрытый корочкой наледи слежавшийся снег, осторожно легли огромный букет из двадцати четырех алых роз и мягкая игрушка-щенок с повязанным на пушистой грудке бантиком.

На глаза Сергея стремительно навернулись слезы. Одна из них, медленно скатившись по щеке к губам, растаяла на них соленым привкусом беды.

Так же, как и три года назад, когда майор СОБРа Северов больше двух часов неподвижно стоял на двадцатипятиградусном морозе возле укрытых еловыми ветками и венками свеженасыпанных песчаных холмиков, Ворон не мог поверить, что Таня и Катюша ушли навсегда. Что больше он ни разу не услышит их знакомые до боли звонкие и чистые голоса, с едва западающей у дочурки буквой «р», не сможет обнять, придя усталым домой после очередной успешной операции по освобождению заложников или налета на воровской сходняк, крепко прижать к своему колючему лицу их теплые, мягкие ладошки, провести рукой по водопаду золотистых волос и облегченно улыбнуться, в очередной раз мысленно поблагодарив Бога за то, что он подарил ему это счастье…

Сейчас же перед глазами Ворона, раз за разом, с дьявольским постоянством прокручивалась лишь картина их ужасной гибели. Он, боец спецназа, волкодав, был совсем рядом, буквально на расстоянии шага, и не смог помешать!..

Усилием воли оторвав взгляд от памятника, Сергей поднял повлажневшее лицо к низкому серому небу, дважды глубоко вздохнул, выпустив клубящийся морозный пар, достал из кармана прозрачный пластиковый стаканчик, «мерзавчик» «Столичной», свинтил пробку и плеснул половину в емкость.

Выпил водку залпом. Оставшееся вылил в стакан и поставил возле левого холмика, под фотографией Татьяны.

Он долго сидел на скамеечке у их могил, не видя ничего, кроме навечно застывших на камне улыбок жены и дочурки.

До тех пор, пока несколько минут спустя в окружающем безмолвии не услышал тихий скрип одновременно приближающихся с разных сторон шагов.

Резко обернувшись, Сергей увидел двух мужчин, появившихся из-за соседних надгробий.

Северов мгновенно оказался на ногах, сунул руки в сквозные карманы, обхватив пальцами рукоятки заткнутых за пояс скорострельных пистолетов Стечкина. Ему требовалось не больше секунды, чтобы, по-македонски выстрелив одновременно из двух стволов, продырявить лбы незнакомцев.

Но он удержался, едва вгляделся в их лица…

Ни один из мужчин не выглядел похожим на боевика – ни возрастом, ни внешностью, ни походкой, ни выражением лица. Эти двое определенно были из спецслужб. Ошибка исключалась – за свою сумасшедшую жизнь Сергей слишком хорошо научился разбираться в людях!

И он четко понял, что незваные гости появились здесь, в центре окутанного сумерками бескрайнего пустынного кладбища, не для того, чтобы любоваться звездами на затянутом облаками небе.

Они ждали Ворона, и они дождались его.

Всего лишь часа два назад Али сообщил, что сын Сергея сумел дозвониться в контору «Ангела». Иван очень подробно рассказал о своем аресте и допросе полковником ГРУ Гайтановым.

Северова-младшего хотели использовать для поимки Ворона. Причем были разные варианты – вплоть до официальных похорон сержанта Северова на Южном кладбище.

У Гайтанова якобы имелся и еще какой-то план захвата Ворона, но Иван ничего о нем не знал.

Сыну повезло – ему удалось бежать из-под конвоя. Он оставил Али координаты, где временно будет находиться.

Ворон тут же попросил приятеля отправить в Назрань своего человека с новыми документами для Ивана и приготовился ждать сына в Питере.

Сейчас, увидев этих двоих, он сразу понял, какой план имел в виду полковник Гайтанов.

Ворон лажанулся, как последний лох. Киллер напрочь забыл, что теперь он просто Сергей Северов.

Теперь все эти данные были в досье спецслужб – в том числе годовщина убийства его жены и дочери.

Сказалась накопившаяся за последние три года психологическая усталость – он попался в достаточно примитивную ловушку…

Наркоделец

Нигериец лежал на деревянных нарах крохотной камеры-одиночки без окон, подложив руки под голову, неотрывно смотрел на тускло светящую под сырым, в разводах, потолком, обтянутую паутиной лампочку, свисающую на обрывке электропровода, и напряженно размышлял.

Вопреки предположению, за те двое суток, которые он вынужден был торчать в этой пропахшей плесенью и парашей крысиной норе, его так ни разу и не посетили ни следователь, ни подполковник Трегубов, ни козлобородый адвокат Свербицкий, уже наверняка прилетевший в здание ГУВД и начавший отрабатывать свой более чем солидный гонорар…

Значит, дело плохо и за него взялись всерьез, но уже не менты, а российские спецслужбы, так удачно провернувшие операцию по закладке в запасное колесо джипа оптовой упаковки кокаина!

И как ловко всё придумали, сволочи! Даже микрофон для отвода глаз в салон подсунули, прекрасно зная, что после остановки у поста ГИБДД охрана проведет тщательный осмотр тачки!..

Однако больше всего Лероя интересовали свидетельские показания, о которых недвусмысленно намекнул руководивший захватом его кортежа оперативник. Кто из ближайшего окружения сдал его и что именно он наболтал мусорам – прояснить ситуацию мог только подполковник Трегубов. Но он словно растворился, исчез!..

Вспомнив события всех предыдущих дней, буквально по минутам, и проведя в напряженных раздумьях несколько часов кряду, кипящий от злобы наркобарон пришел к неутешительному выводу – в лапах спецслужб он наверняка оказался с подачи того самого Веселого Роджера, который смог ликвидировать в Москве дающих клану кремлевскую «крышу» покровителей, организовать массовые погромы торгующих в столице «дурью» земляков-нигерийцев, а потом позвонить и предъявить ему ультиматум!

Чем дольше думал Лерой, тем все сильнее склонялся к выводу, что решиться на такой наглый наезд мог лишь человек, имеющий непосредственное отношение к национальной безопасности и уверенный в своей полной неуязвимости!

Воевать же с конторой, совсем недавно носившей страшное имя КГБ, не по силам даже такому богатому и влиятельному клану, как тот, к которому принадлежал Нигериец.

Однако и столь позорно проигрывать, добровольно уступив в чужие руки сверхприбыльный бизнес, было нельзя.