Омоновцы

Раздавив скуренную едва ли на треть сигарету о золотистую фольгу и выбросив полную окурков пачку в приоткрытую форточку автобуса, капитан УБНОНа Валера Дреев в очередной раз скользнул взглядом по сидящим вокруг с решительными лицами, упакованным в камуфляж омоновцам, неслышно вздохнул и посмотрел на часы. Без пяти минут одиннадцать… А кортежа до сих пор не видно!

– Четвертый час пошел, – поймав взгляд капитана и правильно уловив ход его мыслей, задумчиво заметил сжимающий автомат Бакула. – Ты уверен, что Лерой сегодня будет выезжать с виллы?..

– Если генерал сказал, что появится, значит, появится, – деловито поправив застежки надетого поверх куртки тяжелого зеленого бронежилета, сухо ответил Валера. – Корнач – не Трегубов, «звонить» почем зря не станет. Значит, есть у него наколочка… «Кокс», как я понимаю, уже на месте. И ждать, пока ниггер проколет на дороге колесо и обнаружит в скате килограмм «дури», – до такой глупости наши отцы-командиры пока не опустились.

– А хрен их знает. – Толик наклонился к Дрееву поближе и, понизив голос до шепота, так, чтобы не услышали омоновцы, произнес: – После новостей, которые мы узнали из снимков Чака, от суки Трегубова можно ожидать любой подлянки. Ты уже прикинул, что нам делать с фотографиями?!

– Подполковник отдыхает, – на миг застыв лицом, сдержанно ответил капитан. – А насчет компромата… Как только возьмем чернозадого с поличным, оформим изъятие крупной партии кокаина и упакуем в камеру, я передам снимки с соответствующими комментариями в Управление собственной безопасности МВД. – И, помолчав, глядя в окно, добавил: – Без негативов, разумеется, которые на всякий случай останутся у тебя… Если… вдруг на меня попробуют наехать – подстрахуешь. Ведь так?..

Валера отвернулся от окна автобуса и, едва прищурившись, пристально посмотрел в глаза коллеги. Так глубоко, что заглянувший в его зрачки Бакула буквально шкурой ощутил исходящий из них холод.

– Будем считать, что никаких негативов в тайнике вышибалы не было. Как и баксов, – лукаво подмигнув капитану, кивнул здоровяк Бакула. – Можешь всегда на меня рассчитывать, старик. Если что – я с крысы три шкуры спущу!

– Кажется, едут! – громко сообщил один из омоновцев, рывком прилипнув к запотевшему, прикрытому голубой светонепроницаемой шторкой стеклу автобуса. – Точно!.. Вон его «линкольн»!

– Приготовиться, мужики! – Мигом очнувшись от размышлений, Дреев, которому, к молчаливому недовольству ссученного командира питерского УБНОНа, приказом генерала госбезопасности Корнача было поручено командование операцией по аресту нигерийского наркобарона, схватил лежащий рядом с ним на сиденье автомат «АКСУ» и поднял руку, призывая к вниманию. – Саша, заводи! – машинально крикнул он уже запустившему мотор «пазика» водителю, с участившимся сердцебиением наблюдая, как зашевелились, готовясь к захвату кортежа, уставшие от длительного ожидания бойцы милицейского спецназа, как стали быстро, но без суеты натягивать скрывающие лица черные маски.

Заклацало снимаемое с предохранителей оружие, голоса омоновцев стали глуше, фразы – короче.

– Коля! – включив рацию, произнес капитан. – Клиент созрел, действуй по плану! Дай ему оторваться метров на сто, а потом перед поворотом заходи слева и прижимай к обочине!

– Сделаем, – хрипло отозвалась рация голосом омоновского старлея Ивченко. – Дождались наконец, бляха-муха!

– Все, мужики, начинаем шоу! Пошел, Копытин! – глухо скомандовал шоферу Дреев, пристально наблюдая, как из леса, с ровной и вычищенной от снега асфальтированной дорожки, пропустив пронесшийся стрелой в сторону Питера обвешанный гирляндой разноцветных лампочек грузовик, один за другим резво сворачивают на оживленную трассу три сверкающих хромированными дугами и яркими галогеновыми фарами джипа – хорошо знакомый всем операм из УБНОНа «линкольн-навигатор» Карима Лероя и два идущих спереди и сзади от него «гранд-чероки» с охраной…

Тронувшийся автобус, не в силах с места угнаться за быстрыми внедорожниками, урча мотором, наконец набрал скорость и покатил по шоссе следом.

Ползущее в течение нескольких часов томительно напряженного ожидания, словно хромая черепаха, время вдруг многократно ускорило свой бег, снова придав вес коротким, как выстрел, секундам…

В нескольких десятках метров от автобуса с омоновцами уже вовсю мерцали красно-синими всполохами мигалок как по взмаху волшебной палочки вынырнувшие из засады милицейские легковушки, красиво и четко взявшие кортеж Нигерийца в «коробочку» – спереди и слева – и заставившие сидящих за баранками джипов охранников, чертыхаясь и матерясь, остановить машины на грязной от раскисшего мокрого снега обочине шоссе.

Блокирование кортежа окончательно завершил остановившийся сзади омоновский автобус.

– Всех лысых из тачек и – мордой в снег! – громко приказал Дреев, в сопровождении Толика Бакулы с автоматом наперевес бросаясь к открывшимся передним дверям автобуса. – Черный – мой!..

Из распахнутых дверей притормозившего со скрипом старенького «пазика», словно горох, посыпались наружу крепкие парни в сером камуфляже и масках, в считаные секунды окружили кортеж кольцом, бесцеремонно распахивая двери джипов, хватая за шиворот пытающихся огрызаться охранников, под дулами автоматов вытаскивая наружу и криком, пинками, прикладами и зуботычинами укладывая рядком в жидкий снег не уступающих им в росте и комплекции громил.

– Ру-уки, падло! Я те дернусь, бройлер гребаный!.. У-у-ах!.. Полежи немного, остынь!.. – доносилось со всех сторон.

Среди охранников Нигерийца, амбалов-качков в коротких кожаных куртках, заметно выделялся ехавший на переднем сиденье головного «чероки» высокий скуластый мужчина лет тридцати пяти, со шрамом на подбородке и тронутыми сединой висками, который, едва распахнулась дверь, с демонстративным ледяным равнодушием без единого слова протянул руки с криком направившему на него автомат омоновцу. И только взгляд – цепкий, внимательный, холодный – выдавал в нем настоящего профи, с ходу оценившего ситуацию и, в отличие от других телохранителей, поддавшихся секундным эмоциям, не предпринимавшего ни малейших попыток злословить и сопротивляться выполняющему приказ милицейскому спецназу.

– Руки за голову, падло! Лежать, я сказал!.. Леша, надень на него «браслеты»!.. – надрывался рядом коренастый боец, махая перед лицом начальника охраны Лероя стволом автомата. – На, получай, сука!

Скрепя сердце позволив с замаха ударить себя прикладом сначала в спину, между лопаток, а затем – в подколенный сгиб, бывший офицер-десантник Олег Брюсов послушно опустился на колени и, подталкиваемый в шею сильной рукой, упал лицом в придорожный сугроб, стиснув зубы и не проронив ни слова…

Особый клиент

Глядя на незнакомца, Блох невольно поразился мастерству перевоплощения, которым обладал его таинственный клиент, и проникся к нему чувством профессионального уважения. Даже с расстояния вытянутой руки грим, скрывающий настоящее лицо мужчины, был совершенно незаметен! Пожалуй, с такими навыками новые отпечатки – единственное, чего не хватало этому опасному человеку для того, чтобы окончательно раствориться в толпе…

Однако, в отличие от него, Евгения, клиент не знал, что предстоящая ему «операция» – чистейшей воды блеф, или, как говорят бандюки, – кидок. Ни один кудесник в мире не способен ни при помощи лазера, ни используя любой другой, существующий в реальности, медицинский аппарат изменить то, что обусловлено заложенной в генах информацией.

Да, при помощи лазерного излучателя можно идеально заглаживать послеоперационные швы и даже сделать подушечки пальцев «лысыми», но вырезать на них новые линии, способные удержаться после заживления ран, – утопия!

– Напомню, я честно признался, что никогда раньше не рисовал новые отпечатки. – Сказав это, хирург, однако, не надеялся, что впоследствии отмажется именно таким аргументом – у него в голове складывался совсем другой план.

– Все когда-то бывает в первый раз, – пожал плечами Ворон. – Кстати, движок уже прогрелся. Добросишь до Петровского стадиона?

– Ну, разумеется, – пробормотал Блох, включая скорость и плавно выворачивая на дорогу. – За те двести семьдесят пять тысяч, которые вы уже истратили на излучатель, отвезу хоть до Красного Села. – На его сумрачном, заострившемся лице заиграла легкая, едва заметная улыбка. – Хотите анекдот? Стоит пьяница возле столба, тачку ловит. Назюзюкался до остекленения. Тормозит рядом с ним ментовский «бобик», выходят сержанты, деловито берут мужика под руки и запихивают в машину. И давай по карманам шарить, выгребая оставшиеся от зарплаты денежки… даже часы сняли! Пьяный тем временем чуток оклемался, обвел стеклянными глазами вокруг себя и спрашивает: «Где я?» А менты ему с хохотом отвечают: «Ты, мужик, сел в самое дорогое такси в Питере».

– Смешно, – без тени улыбки отозвался Северов. Нажав на кнопку, опустил стекло и выбросил окурок. – Здесь давай налево. И не гони. Лишние встречи с милицией мне противопоказаны.

Слежку за джипом хирурга Ворон обнаружил почти сразу, для полной уверенности заставив Евгения немного попетлять по прилегающим улочкам. Однако белая «девятка», остановившаяся невдалеке от медцентра уже в то время, когда Сергей находился внутри машины Блоха, и отъехавшая от бордюра сразу вслед за ними, упорно висела на хвосте, вполне профессионально держась на достаточной дистанции.

Мысленно прикинув все возможные варианты, Северов пришел к выводу, что их упорно ведут либо взявшие в разработку эскулапа сотрудники ФСБ, либо те самые бандиты, которых грозилась натравить на Евгения недовольная исходом пластической операции дамочка с редкой фамилией.

Впрочем, теоретически существовал и третий вариант, который Ворон решил проверить, не теряя драгоценных секунд.

Достав из нагрудного кармана на «молнии» защищенный от сканирования мобильный телефон, он набрал номер Али. Афганец ответил почти сразу.

– У меня к тебе только один вопрос, – не представляясь, произнес Северов. – Зная, куда я направляюсь, не решил ли ты, случайно, подстраховать меня группой сопровождения на белой «девятке»?

– Ты сказал – идешь один, я тебя понял, – внес ясность посерьезневший Али. – На «жучки» салон проверил?

– Чисто, – сообщил Ворон, мысленно уже переключившись на предстоящую разборку с преследователями, в личности которых он теперь уже не сомневался. – Я справлюсь сам, боцман, расслабься.

– Может, все-таки прислать племянника? – тем не менее предложил Али, но Северов ответил сухим отказом и убрал телефон в карман.

Достал сигарету, закурил, еще раз обернулся, удостоверившись, что преследователи в грязных «Жигулях» и не думают соскакивать.

Что ж, тем хуже для них!

– Я не совсем понял… – испуганно пробормотал Блох. – За вами что, хвост?!

– Я бы даже сказал – хвостище! – недобро оскалившись, процедил Сергей. – И не за мной он, а за тобой, голуба, и контора здесь ни при чем. От них ты уже получил туалетную бумагу вместо лицензии. Готов спорить – это те самые головорезы, которых обещала тебе госпожа Выхухолева… Проводят до дома, войдут следом в подъезд и – отработают обещанные злобной дамочкой денежки. А потом отзвонятся и сообщат об успешно свершившейся сатисфакции.

– И вы так просто об этом говорите! – задергался Блох. – А как же обещанная вами охрана?!

– Ладно, Пигмалион, сиди и не дергайся понапрасну, – поморщился Ворон. – Где твоя хата находится, я знаю. Дуй прямым ходом к дому, сделаешь крючок и высадишь меня в темной арке у перекрестка. Потом развернешься, подъедешь к ночному магазину, как блатной отморозок – прямо на тротуар, почти вплотную к дверям, купишь там пачку сигарет и кати обратно. Оставляй тачку на стоянке и топай вдоль леса, ничего не бойся. Лысых я сам встречу, побеседую…

– Надеюсь, у вас получится, – вздохнул Евгений, чувствуя, как успокаиваются судорожно сжимающие руль, начавшие было мелко дрожать от страха влажные ладони. – После умывания серной кислотой ни один скульптор уже физиономию не залепит! Повидал я бедолаг, у которых кости наружу торчали. Жуткое зрелище, бр-р-р! – поежился хирург, сворачивая на ярко освещенный проспект и прибавляя скорость.

«Девятка» с посланными на расправу братками резво катилась сзади, отставая на полтора десятка метров…

Удивительно, но после твердого обещания брутального незнакомца защитить его от бандитов Блох вдруг почувствовал, что, находясь рядом с этим, вне всякого сомнения, преступником с большой буквы, руки которого как пить дать испачканы в крови по самые локти, чувствует себя практически в полной безопасности. Хирург – его золотые руки и острый глаз – нужны сейчас этому скрывающемуся от ментов и спецслужб убийце более всего на свете! А значит, ради целости и сохранности дока этот мужик горы свернет!

«Ну, сучка старая, теперь держись, – с детства никогда не отличавшийся ни крутым нравом, ни тем более мстительностью, злорадно думал Евгений, периодически поглядывая в зеркало заднего вида. – Как бы твои собственные бандюги потом тебя саму наждачной бумагой не умыли».

Капитан УБНОНа

Подскочив к неслышно урчащему мощным движком серебристому «линкольну», капитан Дреев открыл заднюю дверь и тут же встретился взглядом с небрежно развалившимся на белом кожаном сиденье, укутанным в роскошную шиншилловую шубу негром.

Пальцы черного наркобарыги были унизаны золотыми перстнями, в правом ухе покачивалась серьга, а щека нервно подергивалась в тике – то ли от злости, то ли от страха и неожиданности. Но утопающий в шлейфе сладкого одеколона гомосексуалист изо всех сил старался сохранять самообладание.

Внутри же капитана все буквально закипело, а резкие слова, уже готовые сорваться с губ, на время даже застряли в пересохшем горле. Как давно он мечтал об этом моменте, когда сможет взять с поличным и уделать по всем долбаным законам зарвавшуюся, жирующую на его родной земле африканскую мразь!

И вот свершилось…

– Гражданин Лерой?! – наконец, сглотнув слюну, со скрипом и придыханием выдавил из себя Дреев. – Вы арестованы!.. Выходите из машины – и без фокусов! У меня есть приказ стрелять на поражение! – для большего веса добавил оперативник.

– Неужели? – едва шевеля одеревеневшими губами, брезгливо процедил сын жаркого континента. – Я – помощник депутата законодательного собрания области!.. В чем меня обвиняют?! Я требую адвоката!

– Сейчас узнаешь в чем, коз-зел! – Недолго думая, подскочивший к проему Бакула потеснил плечом Валеру, схватил наглого ниггера за шубу и двумя сильными рывками ловко вытряхнул из уютного чрева «линкольна» на грязный слякотный асфальт.

Каким-то чудом, но, вывалившись наружу и поскользнувшись, наркобарон сумел-таки удержаться в вертикальном положении и не испачкать в пропитанной солью грязи обочины шоссе свою шубу.

– И попробуй мне хоть раз пикнуть – удавлю на месте! – сверкнув испепеляющим взглядом, прямо в лицо черномазого торговца смертью прошипел Толик. – Ты уже лишних годов пять на этой земле задержался, так что заткнись и гляди в оба!..

– Ладно, встретимся еще, мусор… – чуть слышно прорычал негр, безуспешно пытаясь унять так некстати начинающую сотрясать все его тело дрожь. – Я требую дать мне право воспользоваться телефоном!

– Непременно, но только после обыска автомобиля! Сержант, давай эксперта и понятых! – махнув рукой одному из двух стоящих у «Жигулей» гаишников, крикнул Дреев.

Несколькими секундами спустя рядом уже стояли, переминаясь с ноги на ногу и вжав головы в плечи, двое прихваченных на операцию и сейчас пребывающих от увиденного в легком шоке гражданских свидетелей – мужчина и женщина лет по пятидесяти. Дабы избежать штрафа за самогоноварение, репинские бутлегеры безропотно согласились сделать маленькое одолжение правоохранительным органам. Понятым предстояло заверить подписями заранее известные лишь Дрееву и Бакуле результаты операции.

– В вашем присутствии сейчас будет произведен осмотр данного транспортного средства, так что прошу внимания, чтобы потом не возникло претензий – дескать, мы что-то подстроили и подложили некие предметы гражданину Лерою! – сказал понятым Валера и, подмигнув застывшему каменным изваянием наркобоссу, принялся за дело.

Открыв багажник и вытащив на асфальт запасное колесо джипа, Дреев достал из кармана острый выкидной нож и принялся осторожно кромсать толстую, новенькую резину. Сунув в прореху руку, он под пристальными взглядами Бакулы, сержанта ГИБДД, пожилого насупленного эксперта Якова Натановича, понятых и ошалело притихшего негра аккуратно пошарил в баллоне.

А потом все увидели, как на напряженном лице капитана появилась тень облегчения. В следующую секунду из запасного колеса была аккуратно извлечена продолговатая упаковка запаянного в прозрачный полиэтилен белого порошка.

Приподнявшись с корточек, Валера положил кокаин на быстро расстеленную Бакулой на багажнике белую бумагу и с видом победителя посмотрел на негра, рожу которого окончательно свело судорогой.

И неудивительно – Лерой не мог не понимать, что именно произошло у него на глазах! Это был конец! Единственным, кто теперь каким-то образом мог дать возможность ему выпутаться, был командир УБНОНа подполковник Трегубов.

Но почему этот купленный с потрохами, трусливый и чванливый мент вообще допустил, чтобы подчиненные ему опера провернули с ним, Хозяином, такую дьявольскую подставу?!!

– Записывайте! В запасном колесе автотранспортного средства обнаружена упаковка порошкообразного вещества белого цвета… – отряхнув руки, начал диктовать под протокол Дреев.

Ниггер как завороженный тупо глядел застывшими глазами на лежащую перед ним килограммовую упаковку кокаина.

Тихо щелкал фотоаппарат молчаливого эксперта.

Когда протокол был подписан понятыми, а эксперт спрятал в контейнер и опечатал для транспортировки в лабораторию обнаруженный в джипе кокаин, Дреев подошел к негру вплотную и, легонько, но унизительно-небрежно толкнув его кулаком в плечо, гордо произнес:

– Ну как, удивил я тебя, бедный студент-заочник?! После такого сюрприза тяжело тебе будет устоять. Невозможно… Однако это еще не все! Скоро ты узнаешь, сколько и какой именно свидетельской доказухи у нас на тебя собралось. Хана тебе, пигмей… Будешь гнить за колючкой, на острове Огненном, до конца жизни, и не видать тебе больше ни солнечной Африки, ни бегемотов под пальмами. Не говоря уж о бананах на завтрак! Ну, разве что охранники тюремные по пьянке со своими болтами познакомят, когда узнают о твоей позорной ориентации. В общем – лучше уж сразу голову в петлю…

Оторвав подернутые поволокой безумия глаза от уходящего к легковушке с чемоданчиком в руках одетого в серенькое пальтишко бородатого старичка-эксперта, негр лютым взором окинул капитана, дернув плечами, поплотнее запахнул на груди полы расстегнутой шиншилловой шубы и глухо прорычал:

– Ты – труп, мент. Тебе не прожить и недели. Это я тебе говорю, Карим Лерой. Я еще помочусь на твою помойную могилу…

– Ты бы очень удивился, гондон загорелый, если бы узнал, сколько раз за последние десять лет я слышал эту угрозу. – Оперативник привычно похлопал по карманам в поисках закончившихся сигарет. – Эй, парни! Осчастливьте гражданина арестованного наручниками – и в автобус его!.. А на «навигаторе» до города я сам, пожалуй, прокачусь… Когда еще такая возможность выпадет?

Наркобарон презрительно скривил пухлые губы и смачно сплюнул на снег. Подхваченный под локти спецназовцами, он, с широко расправленной грудью, вразвалочку пошел прочь от своего внедорожника.

– Нормалек, командир, сработано как по нотам! – Подошедший омоновский старлей Ивченко крепко пожал Дрееву и Бакуле руки. – Слушай, кэп, скажи мне, по старой дружбе… – Он лукаво улыбнулся, понизив голос почти до шепота. – Эта обезьяна действительно возила с собой столько «дури» или налицо блестящая оперативная комбинация?

– Товарищ старший лейтенант, – вздохнув, строго произнес Дреев, беря из протянутой пачки сигарету и прикуривая от зажженной улыбающимся Ивченко зажигалки, – вам разве никогда не говорили, что меньше знаешь – крепче спишь?

– Ладно, не напрягайся… – махнул рукой спецназовец. – А вообще вы молодцом, мужики. Не каждый день такого волчару завалить удается. Только если начистоту… – Ивченко тронул Валеру за рукав и, зачем-то оглядевшись по сторонам, тихо спросил: – Не боишься, что его стая попробует тебе отомстить?

– И ты туда же! – ухмыльнулся опер. – Что вы все сегодня, сговорились?

– Бога ради, братан, я и не думаю тебя пугать, – пожал плечами омоновец. – Только… у тебя, я знаю, есть семья. Жена, дети… На твоем месте я бы не мешкая отправил их подальше из Питера, скажем к любимой бабушке в деревню, недельки на две… Сам думай, в общем. Мое дело предупредить.

Бросив окурок на мокрый асфальт, Ивченко небрежно придавил его протектором высокого шнурованного ботинка и, хлопнув капитана по плечу, развернулся и не спеша направился в автобус.

– А ведь Колян дело говорит, старик, – задумчиво сказал Бакула, сдвинув к переносице брови. – Не забывай про бугра нашего ссученного, Михаила свет Юрьевича… Ему бабки свои грязные отрабатывать надо. Как бы он не подсуетился раньше, еще до твоего визита в управление. Я думаю…

– Жена и дети уже со вчерашнего вечера у моей сестры, в Пскове! – перебив напарника, вспылил Валера. – Я что, должен на каждом углу орать, куда и когда я их отправил?! Еще вопросы есть?! Нет?! Тогда отвали, Толик, достал!

Резким жестом отбросив едва прикуренную сигарету в сторону, Дреев оттолкнул опешившего коллегу, повесил на плечо автомат и, без конкретной причины чуть слышно матерясь, бодрым шагом направился к легковушке ГИБДД, до сих пор мерцающей красно-синим проблесковым маячком.

Крокодил и Треф

Торгово-посредническую фирму Кирилла Сайфуллина «Созвездие» Пионеры прикрутили сразу и без конфликтов с другими братками. Дело в том, что хитрый барыга умудрился целых семь лет работать без всякой «крыши», при этом успешно продвигая дела и загребая денежки лопатой.

Будучи бывшим бюрократом, он сумел арендовать помещение под офис – целый этаж – в главном корпусе расположенного на самой окраине Питера военного завода, за проходную которого, несмотря на всероссийский бардак, до сих пор без спецпропуска проникнуть было весьма проблематично. К тому же бизнес «Созвездия» являлся исключительно посредническим, ни собственных складов, ни магазинов, ни средств производства фирма не имела.

Стяжала она себе потихоньку зеленые бумажки благодаря связям Сайфуллина, удачно вклинившись еще на заре капитализма в экспортно-импортные поставки между Ленинградской областью и Скандинавией.

И неизвестно, сколько еще лет богатеющий день ото дня коммерсант избегал бы встречи с братвой, если бы не работяга, сосед Крокодила по коммуналке, алкаш Федя, вкалывающий на военном заводе токарем и пять месяцев не получающий грошовую зарплату. Именно он, в очередной раз налакавшись самогонки, и сообщил накануне ставшему «пионером» Гене Елкину про жирующую под носом заводского начальства торговую фирму «Созвездие».

– На «мерседесе» шестисотом ездит, ворюга! Рожа – во, сияет, хоть прикуривай! Денег – куры не клюют! – залпом опрокидывая очередной стакан вонючего пойла и закусывая ржаным хлебом с луковицей, распалялся токарь, сидя на коммунальной кухне, рядом с навострившим уши Крокодилом. – А жена его, карга старая, на спортивном красном автомобиле приезжает, вся из себя, фифа! В ушах – бриллианты, на пальцах – бриллианты, даже в заднице – и то наверняка бриллианты! Ну, ничего, ничего, – грозил кулаком алкаш, – вернутся коммунисты в Кремль, Зюганов их, сволочей, быстро к ногтю прижмет!..

Смекнув, что к чему, Крокодил уже на следующий день рассказал пацанам о лакомом куске.

– Молодец, братан, я в тебе не ошибся! – похлопал по плечу Елкина главарь Пионеров. – Не будем время терять, айда к заводу! Попасем эту жирную свинью, проследим за его «мерсом» до самого дома. А когда будет выходить – познакомимся…

Так и сделали.

Сайфуллин, мысленно проклиная окруживших его насупленных жлобов на чем свет стоит, предпочел, однако, не усложнять себе жизнь и, поторговавшись, пообещал оформить новым «охранникам» фирмы спецпропуска на завод и отныне каждый месяц отстегивать Пионерам пять тысяч долларов за услуги по защите от наездов других братков.

Уже на следующий день после первой уплаты оброка принятый в «семью» Сайфуллин позвонил на мобильник Чахлому, сообщил о готовых пропусках и предложил срочно встретиться для обсуждения одного важного дела.

На базар прибыли сам Чахлый и Крокодил.

Как оказалось, жена барыги, известная в богемных кругах Питера поэтесса, решила сделать себе на роже пластическую операцию, типа омолодиться, но после снятия бинтов выяснилось, что вместо долгожданных розовых щечек и миндалевидных глазок ее многократно подвергшаяся подтяжкам рожа отказалась подчиниться скальпелю хирурга и стала похожа на джинсы-варенку. Несмотря на подписанный дамочкой договор об отсутствии претензий к лепиле, она, прознавшая о контактах мужа с братками, настойчиво требовала от него наказать проклятого эскулапа, изуродовав его лицо концентрированной серной кислотой.

В конце концов Чахлый и коммерсант пришли к мнению, что столь откровенная месть наверняка заставит лепилу обратиться к ментам, а вот от души настучать мужику по роже – совсем другое дело!..

Получив адрес клиники и путем анонимного телефонного звонка выяснив, что врач до сих пор находится в здании, Крокодил и другой новобранец бригады, бывший одноклассник Доцента Треф, на «девятке» последнего отправились на дело, предвкушая легкую расправу с хлипким интеллигентом.

Подождав, когда хирург выйдет из медцентра и запрыгнет в джип, братки сели ему на хвост, планируя проводить до дома и уже там, в подъезде или по дороге со стоянки, в темном углу, дать волю кулакам.

Пока все шло как по нотам, и ежедневно страдающий от жуткого похмелья Крокодил, не теряя тачку жертвы из поля зрения, с жадностью прихлебывал «Очаковское» пиво из быстро пустеющего пластикового баллона и весело подпевал доносящемуся из динамиков на дверях хриплому голосу покойного Аркаши Северного:

– Поспели вишни в саду у дяди Вани, а дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане!.. Гляди, во двор свернул! Не отставай, потеряем! – на правах более опытного боевика командовал он сидящему за баранкой подельнику. – Чахлый с тебя башку снимет!

– Никуда лох не денется, – оскалился длиннорукий, похожий на орангутана Треф, вслед за джипом Блоха сворачивая с улицы в высокую арку дома.

– Вон, гляди! – Браток ткнул пальцем в мелькнувшие впереди красные габаритные огни. – Просто угол срезал, фраер… Наверное, к универсаму торопится, за бухлом! Точно!.. Ну, что я говорил?! – Проскочив проходной двор и увидев, как джип хирурга останавливается перед входом в торговый центр, Треф сбросил скорость и притер машину к бордюру. – Подождем, щас затарится и поедет до хаты…