Драм-н-бэйс 94-го - это мелодичный и коммерчески ориентированный джангл без вокальной партии. Самым известным ди-джеем, продвигавшим этот саунд, был L. Т. J. Bukem. Он заводил довольно атмосферные, то есть расплывчатые и мягкие, треки. В них присутствовал так называемый jazz feeling (ощущение джаза) и довольно элегантный брейкбит. В начале 90-х эту музыку называли эмбиентом, потом, намекая на известную сложность и изысканность, арткором (artcore) и, наконец, эмбиент драм-н-бэйсом. Несколько лет L. T. J. Bukem был посмешищем всей джангл-тусовки, его обзывали наследником группы Yes и прочих монстров арт-рока, но именно за его саунд ухватились ди-джеи, покинувшие джангл-андеграунд.
      В том же 1994 году стал появляться брейкбит, изготовленный - о чудо! не в британской столице. Рони Сайз и ди-джеи Краст (Roni Size & DJ Krust), темнокожие ди-джеи из Бристоля, записывали треки, на которых был явно различим семплированный джаз. Этот саунд тут же окрестили джазстепом (jazzstep). Теоретики отмечают, что джазстеп - это вариант хардстепа (hardstep) с вкраплениями джаза. А хардстеп - это ободранный до костей джангл без вокала и мелодии, причем ударные записаны с легким искажением, которое дает своеобразную надтреснутость звука. Кроме того, в хардстепе появился регулярный бас-барабан, характерный для техно, но вычищаемый из ортодоксального джангла. Иными словами, хардстеп - это шаг навстречу техно, а джазстеп - это следующий шаг, но не вперед, а вбок - к джазу.
      В 95-м драм-н-бэйс повернулся спиной к эмбиенту и вернулся к своим темным, то есть Dark, корням. Символом обновления стал Goldie - золотозубый шеф лейбла Metalheadz. Под его крылом собрались такие люди, как Photek, J Majik, Lemon D, Dillinja, Source Direct, Hidden Agenda, Optical.
      Саунд действительно стал металлическим - жестким, мрачным и запутанным.
      Но в первую очередь - высокотехнологичным. Отказ от эмбиента и возвращение к жесткости есть свидетельство очень важного изменения: в драм-н-бэйс-тусовке инициатива стала постепенно переходить от ди-джеев к продюсерам. В начале 90-х на заре хардкора ди-джеи вполне справлялись с изготовлением новых треков, хотя и величали секрет мастерства не иначе как "брейкбитовая наука" (breakbeat science). К середине 90-х это самое мастерство достигло такого уровня, что оказалось по плечу лишь фанатикам-коллажистам, которые из маленьких кусочков звука клеили многослойные и как будто дышащие и шевелящиеся барабанные трели.
      Драм-н-бэйс можно считать самой трудозатратной поп-музыкой XX столетия, а его изготовителей - самыми умелыми и виртуозными поп-продюсерами, ведь для изготовления драм-н-бэйса нужна поистине микроскопическая точность и шизофреническая усидчивость. Только хирург-фанатик способен на подобный подвиг. Драм-н-бэйс-люди - в первую очередь, Goldie - открыто издевались над джанглом - грубым, примитивным и наивным. С другой стороны, драм-н-бэйс куда менее экспериментален, чем джангл; скажем, на огромном количестве треков несложно обнаружить один и тот же брейк, один и тот же ритмический рисунок.
      В конце 95-го Goldie вместе с другими драм-н-бэйс-ди-джеями, среди которых были L. Т. J. Bukem, Fabio, Grooverider, Randall и Doc Scott - все необычайно уважаемые люди с безупречным андеграундным прошлым - вновь создал конспиративный комитет. Как мы помним, в октябре 94-го Goldie уже стоял во главе заговора ди-джеев: тогда они лишили паблисити рагга-вокалистов. Заговор 94-го года длился несколько месяцев, а заговор 95-го - как минимум полтора года.
      Второй заговор был направлен против тех ди-джеев, которые заводили треки, нетипичные для драм-н-бэйса, как его понимал Goldie, но главное против продюсеров-экспериментаторов. Эксперименты разрешались только узкому кругу приятелей всемогущего Goldie. Журналисты, прежде чем решиться взять у кого-нибудь интервью, должны были испрашивать согласие у худсовета драм-н-бэйса, иначе им грозил бойкот. Хотя речь шла о качестве музыки и о чистоте концепции, на самом-то деле мафия Goldie занималась бизнесом и всеми средствами мешала конкурентам выйти на рынок. В своих интервью Goldie и не думал это обстоятельство скрывать.
      В 96-м с появлением сенсационного трека Эда Раша (Ed Rush) "What's Up" возникла новая разновидность драм-н-бэйса - техстеп (techstep). Стук барабанов превратился в металлический треск, бас-партия, наоборот, упростилась, была сведена до трех нот и стала очень громкой. Бас-партия стала фактически дико перегруженным ревом. В пустоте колотили сухие ударные и время от времени на слушателя надвигался мрачный гул, заглушавший барабаны. Техстеп был решительным шагом в сторону техно-саунда: в брейкбит вернулся регулярный техно-бас-барабан.
      Техстеп означал минимализацию и радикализацию идеи драм-н-бэйса, на который как бы навели объектив.
      Любопытным образом техстеп появился как саунд лейбла No U Turn, к Goldie он никакого отношения не имел. До появления техстепа существовало много разновидностей брейкбита и драм-н-бэйса. Внезапно драм-н-бэйс стал возможен только в виде техстепа, то есть смысл понятия "драм-н-бэйс" сузился до рамок техстепа, можно предположить, что это было связано с мафиозной деятельностью тусовки Goldie.
      Осенью 1997 года из Лондона пришла казавшаяся невероятной новость: могучий драм-н-бэйс вышел из моды, закрылись или перепрофилировались все лондонские лейблы, клубы и FM-радиостанции. Новая британская техно-мода была названа спидгараж (speedgarage) - это более быстрая и якобы "грязная" разновидность старого нью-йоркского стиля гараж. По сути же, это был хорошо известный дип-хаус с несколько более резким басом, подкорректированным вокалом и иногда проскакивающими сбивками ударных - так сказать, пережитком драм-н-бэйса. Подозрительным образом сразу же появились горы компакт-дисков с этой музыкой, все они были изданы концернами звукозаписи и состояли в основном из ремиксов. Странное дело - как новая музыкальная революция может начинаться с незначительной переделки старых полу-, недохитов?
      Конечно, поп-идол Goldie не мог никому запретить делать какую бы то ни было музыку. Но, пользуясь своим положением фильтра между лондонским техно-андеграундом и гигантами звукозаписи, Goldie был в состоянии эффективно тормозить выход конкурентов на белый свет. Многие техно-продюсеры резонно полагали, что получить выгодный контракт им удастся, лишь если они будут точно воспроизводить саунд Goldie и его мафии. А те, в свою очередь, возмущались, что у них воруют их собственность - драм-н-бэйс. Тусовка Goldie наложила лапу на довольно специфический саунд и громко визжала, когда фирмы-производители телерекламы использовали драм-н-бэйс-треки со стороны их по дешевке предлагали какие-то безызвестные итальянские продюсеры.
      И хотя спидгараж в чисто музыкальном смысле - явление не очень интересное, тем не менее смену моды в лондонском техно-андеграунде можно было лишь приветствовать. Ликвидация монополии, как правило, способствует некоторому отрезвлению.
      Впрочем, как скоро выяснилось, никакого спидгаража и не было в природе.
      Вот ушли барабаны.
      2Step
      Летом 1999 года в Лондоне разразился психоз по поводу новой волны модной танцевальной музыки под названием Underground Garage, или 2step. Судя по высказываниям очевидцев, лихорадочная атмосфера вокруг Underground Garage живо напоминала джангл-эпоху.
      Пол Эдварде - хозяин пиратской радиостанции Supreme FM - так комментирует причины исчезновения драм-н-бэйса: "Все дело в дамах. Для них драм-н-бэйс чересчур запутан. Поэтому гараж легко выиграл в конкурентной борьбе: куда идут дамы, туда тянутся и мужчины. Устроители парти боятся, что у них на танцполе останется лишь пара парней, поэтому они стараются больше не приглашать драм-н-бэйс-ди-джеев".
      В клубы, где крутят Underground Garage, людей в кроссовках, кепках и джинсах не пускают - не хотят агрессивной и хулиганистой публики.
      2step превратил стандартный нью-йоркский гараж в своего рода медленный джангл. Ритмическая структура гараж-трека была заметным образом модифицирована. Из такта были выброшены второй и четвертый удары, остались всего два - первый и третий, а между ними - две дырки. Разумеется, удары вовсе не стоят смирно на своих местах, а постоянно отклоняются от жесткой схемы - то опаздывают, то торопятся, удлинившиеся паузы заполнились маленькими завихрениями ритма, так сказать, микро-брейкбитом.
      Из-за того что половина ударов бас-барабана исчезла, музыка стала казаться более медленной и менее энергичной. Чтобы компенсировать энергетический дефицит, продюсеры стали применять звуки синтетических органов, духовых, струнных, а также вокал, используя их одновременно и ритмически, и мелодически. В идеале получается ритмическая молотилка, состоящая далеко не только из одних ударов барабана.
      Неожиданность состояла в том, что вокальные партии стали заимствоваться с а-капелла версий американских R'n'B-хитов - начиная с Уитни Хьюстон и вплоть до никому не известных певиц.
      Нет сомнения, что для продюсирования 2step'a был применен опыт изготовления джангла и драм-н-бэйс: к вокалу, а вместе с ним и к другим ворованным звукам, продюсеры относятся так же, как драм-н-бэйс-люди относились к барабанам. Вокальные партии режутся на части, безжалостно убыстряются и склеиваются в своего рода брейкбит, или, если хотите, брейк-вокал.
      2step определенно мягче, лиричнее, мелодичнее и эротичнее и драм-н-бэйса, и техно. 2step, который пришел на смену драм-н-бэйсу, сравнивают с lover's роком, который пришел на смену дабу. В начале 80-х на Ямайке кончилась эпоха серьезного инструментального и, вообще говоря, малоразвлекательного даба и началась эпоха lover's рока - сладкого рока для влюбленных. Характерным образом, 2step называют lover's jungle. Идеал мужчины - уже не gangsta, a playa, это изящно одетый, обворожительный и ловкий персонаж, дамский угодник, вместо rude boy - sweet boy.
      Для атмосферы 2step'a характерен культ роскоши: дизайнерских шмоток, шампанского, кокаина и шикарных женщин, по-моему, это именно то, что поэт называл "упоительной негой". Слово "глэм" тут тоже к месту.
      Соответствующим образом называются клубы, лейблы и пиратские радиостанции: "Печенье с кремом", "Шоколадный мальчик", "Мороженое", "Чистый шелк", "Блаженство".
      Впрочем, многие из тех, кто находится вне клубной 251ер-жизни, усматривают во всем этом млении и томлении гиперконформизм, снобизм, тщеславие, идолопоклонство перед Дольче и Габбаной и в целом - вопиющий материализм.
      11. Расширение
      World Music
      Летом 1987 года в одном из лондонских пабов собралась группа представителей независимых компаний звукозаписи, концертных агентов и сотрудников радиостанций - всего человек двадцать пять. Они обсудили детали кампании по внедрению на британский музыкальный рынок записей из Африки, Азии и Латинской Америки. Владельцы музыкальных магазинов отказывались торговать этими записями часто просто потому, что не знали, как назвать соответствующую полку -Ethnic, Folk, International или как-то еще. После довольно горячего обмена мнениями было решено остановиться на термине World Music (музыка мира). Он был значительно короче, чем Popular & Roots Music From Outside The Anglo-American Mainstream (популярная и исконная музыка, находящаяся по ту сторону англо-американского мэйнстрима).
      При этом имелась в виду не классическая музыка, не художественная музыка, не религиозная музыка, а та музыка, которую слушают по радио и под которую танцуют обычные люди.
      В начале 90-х World Music вошла в большую моду. Она была разрекламирована как встреча двух культур:
      западной, то есть высокотехнологической, и незападной, то есть экзотической. Незападную культуру представляли в основном страны "Третьего мира". Впрочем, и в США, и в Великобритании, и в Германии, и во Франции нашлись музыканты, чудом уцелевшие от поп-музыкального потопа последних десятилетий.
      Широкой общественности был предъявлен целый полк непонятно откуда взявшихся певцов и инструменталистов, по-разному одетых, но одинаково широко улыбающихся. Для участия в этом цирке были отобраны якобы самые лучшие музыканты "Третьего мира". Разумеется, речь шла вовсе не об изучении далеких музыкальных традиций и культур, которые оказались излишне многообразными и малопонятными для цивилизованной аудитории, избалованной хорошо спродюсированной жвачкой для ушей.
      Благодаря усилиям звукозаписывающих корпораций был искусственно выведен этно-поп, фактически - вполне западный резво бухающий синтезаторный музон, в который были вмонтированы якобы незападные певцы и певицы. Впрочем, часто оказывалось, что они - как, скажем, живущий во Франции алжирец Халед (Khaled) или израильская певица Офра Хаза (Ofra Hasa) - вовсе не так уж и чужды цивилизации и в любом случае являются близкими родственниками ритм-машине.
      Этно-поп - это повторение модели, по которой функционировал регги в 70-х: музыка записывается в западных студиях под присмотром западных продюсеров в соответствии с западными вкусами для западной же аудитории. Интересно, что даже несинтезаторно звучавший пакистанский певец Нусрат Фатех Али Хан (Nusrat Fateh Ali Khan) - казалось бы, совершенно аутентичный и неподкупный представитель традиционного Востока - на самом деле существенно подкорректировал суфийскую музыку Пакистана каввали (qawwali). В юности Нусрат был большим поклонником Джими Хендрикса и вообще западного рока и соответствующим образом изменил ритмическую структуру своей собственной музыки, которая стала базироваться на бите, то есть на равномерном пульсировании барабанов, совершенно нетипичном для индийской и пакистанской традиции. Эта операция во многом поспособствовала успеху певца на Западе.
      Питер Гейбриел, создавший под крылом гиганта Virgin собственный лейбл Real World, немало поспособствовал слиянию культур под эгидой синти-попа.
      Trance
      Транс - вообще говоря, не музыкальный термин. Транс - это психическое состояние, при котором сознание человека сужается и он воспринимает лишь малую долю того, что творится вокруг или внутри него.
      Бегун, который концентрирует свое внимание на равномерном дыхании и на том, чтобы ни в коем случае не остановиться и не задохнуться, находится в состоянии транса. Болельщик, который смотрит футбол по телевизору, тоже находится в трансе: весь остальной мир для него исчезает, зато происходящее на поле он воспринимает исключительно сильно. Когда вы читаете интересную книгу и забываете обо всем - вы в трансе. Когда вы очень интенсивно переживаете радость или горе - вы тоже в трансе.
      Транс - это вовсе не сон: находящийся в трансе сохраняет сознание и чувства, только вся сила его души устремлена на какой-то маленький фрагмент окружающего мира, который воспринимается словно через огромное увеличительное стекло. Собственно говоря, человек почти постоянно находится в состоянии транса. И очень часто проблема состоит вовсе не в том, как впасть в транс, а в том, как выйти из него, то есть встряхнуться, расширить угол зрения и переключить свое сознание на какой-нибудь новый предмет.
      Но и сильно углубиться в транс - тоже не простая задача. Кстати, зачем в него вообще погружаться? Грубо говоря, сознание из вялого прожектора концентрируется в мощный лазерный луч, который начинает видеть очень далекие и неожиданные вещи, в обычном состоянии незаметные. Для характеристики подобного рода эффекта часто применяют сильно затасканные термины "самопогружение" и "расширение сознания". На эту тему существует масса мифов и анекдотов.
      Состояние глубокого транса является сердцевиной религиозных ритуалов во многих культурах. Чтобы впасть в транс, нужно, во-первых, этого хотеть и уметь это делать. Кроме того, повторяющиеся телодвижения, монотонная ритмичная музыка и, конечно же, разнообразные наркотические средства сильно способствуют возникновению транса. Приемы гипноза и медитации - тоже способы вогнать в транс.
      Музыка, помогающая впадению в глубокий транс, известна во всех уголках земного шара, особенно в тех, которые более или менее хорошо защищены от прямого воздействия западной цивилизации. Западная поп-музыка трансу, вообще говоря, не способствует: очень уж она настырная и недостаточно монотонная. Кроме того, стандартная поп-песня заканчивается через три с половиной минуты - это, конечно, издевательство.
      Особых причин называть какой-то определенный стиль музыки словом "транс" нет, или, точнее, существует множество непохожих друг на друга явлений, вполне заслуживающих этого названия. Любителям суровой экзотики можно порекомендовать марокканский гнаву (gnawa) и корейскую синави (sinawi и sanjo); музыка сибирских и монгольских шаманов и буддистских монахов тибетских, китайских и японских - тоже заслуживает самого пристального внимания.
      Technо-trance
      Летом 1992 года слово "транс" вдруг вошло в массовый обиход. Трансом стали называть мелодичную электронную музыку, которая не била по башке, как тупое тех-но, а влекла за собой. Ритм стал очень легким, а общая атмосфера воздушной и прозрачной. Если плотный саунд техно можно сравнить с железобетонной колючей скульптурой, которая давит своей массивностью и твердыми краями, то транс - это вид из окна на голубые дали.
      Транс рекламировали как поп-музыку нового типа. Как грибы после дождя, появлялись новые лейблы, солидные газеты и журналы охали, что молодежь заболела новой болезнью - техно-музыкой. К изготовлению транса подключились все продюсерские силы Западной Европы.
      Транс был чудовищно популярен: именно 1993 - 1994 годы - это момент, когда широкие массы наконец открыли для себя техно. После пяти лет андеграунда оно вышло на поверхность. Характерным образом, в транслагере оказались все те, кто непосредственно участвовал в эсид-буме конца 80-х: в Великобритании это, скажем, Пол Оакенфолд и Дэнни Рэмплинг, в Германии Вестбам и Свен Ват.
      Сам рецепт электронной транс-музыки был создан значительно раньше. Нежные атмосферные гуделки и психоделические переливы, на фоне которых несутся серебряные синтезаторные аккорды, дует ветер, шумит водопад, кричит страус и ласково стучат барабаны диких африканских племен, уже вовсю применялись в музыке стиля нью-эйдж.
      Транс и есть не что иное, как слегка ускоренный нью-эйдж. Поэтому новая "техно-мода" была не чем иным, как удавшейся попыткой гигантов звукоиндустрии навязать новому поколению потребителей саунд середины 80-х. Но возможна и прямо противоположная точка зрения - новое поколение потребителей наконец-то доросло до понимания красот и чудес психоделического нью-эйджа.
      Sven Vath
      Свен Ват - живая легенда, немецкий ди-джей номер один. Он - настоящая звезда техно-транса, якобы одно из немногих исключений из железного правила, утверждающего, что в техно нет звезд. Свен Ват был звездой уже в конце 80-х, когда о наличии техно-хауса очень мало кто подозревал. Во франкфуртский клуб Omen, где он крутил пластинки, приезжали поклонники аж из Голландии - не просто попрыгать под музыку, что можно было сделать и дома, а именно "на Свена".
      С течением времени расплодилась уйма ди-джеев, а вместе с этим распространилась и идея, что техно анонимно и ди-джей - лишь один из танцующих. Однако Свен Ват так и оставался первой поп-звездой техно. Конечно, прессе был нужен герой новой эпохи, и она уцепилась за Свена, но от него действительно исходила волна безумия. Он непрерывно пил, глотал экстази, нюхал кокаин и не отказывал красивым женщинам, которые домогались его взаимности. И, конечно, вел исключительно ночной образ жизни. Поэтому его выпученные глаза горели нехорошим блеском. Строить рожи и часами гнать полную ахинею он, конечно, тоже мог.
      Его череп был наголо выбрит, лишь сзади свисал длинный хвост, заплетенный в косичку. В носу и ушах - кольца. Под нижней губой - длинная, узкая и волосато-противная бородка. Свен - известный законодатель мод. Стоило ему появиться за ди-джейским пультом в цветастых мотоциклетных штанах с широкими полосами и крупными буквами, как через пару дней половина клуба была одета точно в такие же. В Нью-Йорке какой-то русский сапожник прикрутил к кроссовкам Свена платформы высотой в десять сантиметров. А немецкие мастера врезали в них батарейку и красные лампочки. "Очень удобная вещь, смеялся модник, - мигает при каждом шаге, и хватает ее на два года".
      Буквально через десять минут после начала своего сета Свен стягивал майку и оставался полуголым. Иногда он разоблачался вплоть до кроссовок (видно, очень красивые были, не хотелось снимать). Публика, разумеется, раздевалась вслед за своим кумиром. Когда Свен взмахивает рукой - в зале начинается ликование. Вообще, танцуя "под Свена", люди поворачиваются лицом к ди-джею - это дело для техно, прямо скажем, необычное: танцующий, как правило, вообще ничего вокруг себя не видит и смотрит в пустоту.
      Свен Ват во многом определил внешний вид и поведение фанатиков техно. Ведь в конце 80-х публика приходила на танцы, нарядившись в джинсы и куртки. На фотографиях самого Свена той поры видно, что он носил волосы торчком, узкие бакенбарды, голубую джинсовую куртку, красный нашейный платок и ковбойские сапоги - это рокабилли-мода.
      Но парень хотел веселиться. Среди его нововведений значатся, например, противогазы. Конечно, в противогазе танцевать непросто. Сам Свен использует кислородную маску, когда температура в зале поднимается до шестидесяти пяти градусов, а влажность - до ста процентов. "В техно-клубе должно быть странно и безумно, - учил Свен, - а также очень тесно, темно и душно, с потолка должна капать влага прямо на вращающиеся грампластинки. В зале столько пара и дыма, что в трех метрах ничего не видно, и все должны быть в угаре и танцевать, даже стоя в очереди в туалет".
      Сам Свен в туалет не ходил. Он стоял за проигрывателями десять, а то и двенадцать часов без перерыва и выпивал за это время до пяти литров минеральной воды, кока-колы, пива и более серьезного алкоголя. Вся жидкость тут же уходила с потом, Свен не мог и секунды устоять на месте.
      К 1993 году рынок оказался до отказа забит коммерческим трансом, который все больше и больше начинал смахивать на диско-музыку итальянского производства, а треки - на песни, из которых по ошибке удалили вокал. Развелось много всяких трансов - хеппи-транс, транс-хаус, эсид транс, хардтранс, транскор и так далее без конца.
      В 94-м этой музыке настал конец (эффект "техно покидает дискотеки", "пришли Oasis и все испортили"). Массовая мода прошла, и термин, применявшийся для приманки молодежи, девальвировался и вышел из широкого употребления. Сегодня слово "транс" никакого конкретного музыкального стиля уже не обозначает.
      Ethno groove
      Мы живем в эпоху глобализации: все расстояния сокращаются, люди становятся ближе и понимают друг друга лучше, чаще и охотнее. Но это не более чем пропаганда, на самом-то деле под глобализацией подразумевается, что все люди становятся одинаковее, у них обнаруживаются одни и те же потребности и они готовы удовлетворять эти потребности сходным образом: слушать одну и ту же музыку, жевать одни и те же бутерброды, смотреть одни и те же фильмы, носить одни и те же штаны и так далее.
      Музыканты из лондонской группы Transglobal Underground недаром дали своему коллективу такое программное название. Под странным словом "Transglobal" (преодолевающий границы глобального) имелся в виду протест против навязывания человечеству стереотипной и стилистически однообразной поп-продукции. Намерение искоренить поп-однообразие, конечно, следует только приветствовать, но задача создать музыку, которая принадлежала бы одновременно всем этническим музыкальным традициям, утопична. Сама же эта идея - явное наследие идеологии нью-эйдж с ее тоталитарными всекосмическими претензиями.
      Впрочем, Transglobal Underground не воевали с ветряными мельницами, а лепили этно-поп на дабоватой транс-основе. Музыкантам казалось, что они стоят на пороге чего-то огромного и перспективного, несущего подлинное освобождение от пут американизированной попсы. Их энтузиазм выражался двумя лозунгами: "Anything goes" ("Все годится в дело") и "The world in your sampler" ("Весь мир в твоем семплере"). Ни у кого не было сомнений, что транс, то есть экстатические состояния, известные практически каждой культуре, - это и есть тот универсальный язык, который позволит объединить самые непохожие музыкальные формы.
      Хотя в составе Transglobal Underground присутствовали музыканты самых разных национальностей, экзотические добавки к своей по преимуществу электронной музыке они заимствовали с компакт-дисков, содержавших этническую и традиционную музыку - индийскую, арабскую и индонезийскую. Иными словами, они не исполняли традиционную музыку, и уж тем более не развивали и не обогащали ее, а попросту воровали.
      С течением времени Transglobal Underground - первоначально чисто ди-джейский коллектив - начал применять настоящие музыкальные инструменты, в основном разнообразные экзотические барабанчики. Главным украшением шоу была певица Наташа Атлас (Natacha Atlas), которая не только пела по-арабски, но и исполняла танец живота.
      "Как все было прекрасно, - вспоминала Наташа со вздохом, - у нас было чувство, что мы пионеры и одновременно конкистадоры, газеты нас расхваливали выше всякой меры. А потом пришли Oasis и все испортили".
      Goa-trance
      Известна науке и такая разновидность транса, как гоа-транс, он же пси-транс. Это пляжная танцевальная музыка с восточным колоритом. По звуку она в лучшем случае похожа на эстрадно-симфонический оркестр, который решил сыграть веселый индастриал, - следствие того обстоятельства, что индустриальные коллективы в массовом порядке сползли в транс.
      Гоа - это курорт на западном побережье Индии. С точки зрения подавляющего большинства индусов, Гоа - рассадник преступности и разврата. Власти вся чески пытаются отравить диким туристам жизнь и положить конец повальной наркомании и купанию в го лом виде.
      Самый известный аттракцион Гоа, кроме моря, наркотиков и блошиного рынка по средам, - это, разумеется, ночные парти. Эсид-хаус попал сюда в 88-м, его привезли европейские туристы. Параллельно с бумом вокруг транса в Европе возникла и его специфическая гоа-разновидность.
      Танцы начинаются с заходом солнца и продолжаются до рассвета. Звучит громкая музыка, как правило, из кассетного магнитофона; индийские курортники и местные жители очень от этого грохота страдают. Во время парти можно купить спиртные напитки, лимонад, чай и, конечно, экстази, ЛСД и марихуану. Горят ультрафиолетовые лампы - так что все белые предметы одежды начинают сиять химическим фиолетовым светом. Энтузиасты и себя расписывают люминесцентными красками. Самая крупная пляжная танцулька проходит под Рождество. На нее съезжается до двадцати тысяч человек.
      Многие отдыхающие полагают, что гоа-транс вот так прямо и делают на пляже в Гоа. В пляжных сарайчиках лишь размножают кассеты, которые потом продают туристам на блошином рынке.
      Собственно, не так уж и важно, что именно происходит в Гоа. В Европе в середине 90-х гоа-парти устраивались и на склонах Альп, и в бетонных гамбургских подвалах. Мода на эти парти уже давным-давно позади. О проведении таких парти можно было узнать по пестрым плакатам, на которых обязательно присутствовало что-то индийское - чаще всего бог Ганеша - у него голова слона, спутать невозможно. Компакт-диски с гоа-трансом тоже были оформлены в космическо-индийском стиле: много звезд, облаков, цветы лотоса, непонятные разводы приторно-химического цвета и поверх всего этого - Ганеша или его приятель Кришна, играющий на флейте. Внутри могли оказаться и мыльные синтезаторные разливы, и довольно живенький хардкор, и речи Бхагвана или песни кришнаитов, наложенные на ритм-машину, и просто радостная танцевальная музыка без особых затей.
      Поклонников этой продукции нередко обзывают неохиппи. Сами они соглашаются, что стремятся расширить свое сознание, познать истину и преодолеть границы своего Я, чем немало смущают средства массовой информации, которые привыкли упрекать техно-молодежь в бездуховности, черствости и отсутствии какой-либо позиции.
      Фанатики гоа-транса - ненормально радостные, оптимистичные и позитивно мыслящие люди. По своему мировосприятию они очень похожи на членов какой-нибудь неопасной секты с восточным уклоном. Многие из них - бывшие металлисты и поклонники жесткого техно, если верить трогательным автобиографиям, которые они публикуют в Интернете. Все они уверены, что при помощи гоа-транса на них сошло просветление, гоа-трансом, как нектаром, они питают свой ум.
      Многие из них полагают, что гоа-транс сам по себе настолько силен, что не нуждается ни в каком наркотическом подкреплении, то есть музыка действует лучше любого наркотика. Часто приходится сталкиваться с утверждением, что, танцуя, они буквально видят музыку - и это без наркотиков. Кое-кто, однако, не скрывает, что экстази и ЛСД усиливают радужное впечатление.
      Nu-trance
      Каждое лето британские клубные журналы - такие как Muzik, Mixmag или DJ - начинают уверять, что возвращается транс и мода танцевать на лоне природы - на траве и на песке; похоже, что иначе пролетарская молодежь поедет на Ибицу безо всякого удовольствия. И каждой осенью - огромных размеров отчеты о проделанной работе: транс не вернулся, но было все равно здорово. Если ты там был, можешь вспомнить и порадоваться, глядя на пестрые фотографии курортного разгула, если тебя там не было, - имеешь шанс порадоваться еще больше.
      Весной 2000 года опять пошли косяком сообщения о том, что пси-транс возвращается. Откуда? Оказывается, он переселился в Пуэрто-Рико, Бразилию, Колумбию, Боливию, Польшу, Венгрию, Македонию, Хорватию, Австралию, Португалию, Грецию, Израиль, Россию. Похоже, что в ближайшем будущем на каждом уважающем себя международном курорте будут проводиться пляжные транс-парти в порядке, так сказать, глобализации Ибицы.
      12. Обволакивание
      Разговоры об "обволакивающей" музыке, о музыке, "наполняющей" и даже "строящей" пространство, в применении к техно-эмбиенту просто неадекватны.
      Ambient
      Эмбиент во многих отношениях подобен трансу.
      Это неагрессивная техноидная музыка, как и транс, явившаяся реакцией на безумный хардкор. Для потребителей и транса, и эмбиента была характерна ментальность неохиппи.
      Правда, транс - это танцевальная музыка, а эмбиент уже, пожалуй, нет. Эмбиент заводили в чилл-аут-зонах (chill-out zone) - специальных помещениях, где рэйверы приходили в себя после многочасовых танцев и курили траву под негромкий монотонный перестук.