Яров выждал ещё с десяток секунд, вышел на лестничную площадку, быстро спустился к окну и выглянул во двор.
      Наташа как раз выскочила из парадных дверей и пробежала к стоявшей неподалеку красной машине - кажется, спортивная "мазда". Водитель не вылез из автомобиля, а двери Наталье распахнул мужчина, куривший у заднего бампера. Рослый, лет тридцати, в очень длинной кожаной куртке, можно сказать - в плаще. Короткостриженный, неприятный тип с мощной шеей.
      Наташа уселась на заднии кресла, сопроводаюший занял место возле шофера и машина укатила. Судя по марке автомобиля и экипажу, фирма "Гарант-сто" процветала. Персонал фирмы внешним видом более соответствовал виду служащих банка, чем благотворительной организации. И поражала скорость и оперативность, с какой эта фирма собирала нужную информацию! Ведь получалось, что Яров только-только что выбрался из больницы со своими диагнозами, а кто-то уже набрал достаточных данных, чтобы сделать ему такое предложение. Он неожиданно вспомнил, что только собирался встать на учет в онкологическом диспансере, только намеравался туда пойти, но не сделал ещё этого! Даже история его болезни ещё оставалась в урологическом отделении больницы!
      Его передернуло от отвращения. Он вернулся в квартиру и просмотрел оставленные Наташей документы. Никаких подозрений они не вызывали фирменный бланк, с адресами и телефонами. Проверяй хоть сейчас.
      Но заковыка заколючалась в том, что долгие вечера в больничной палате, среди дряхлых стариков были заполнены тоскливыми разговорами о жалкой судьбе одиноких пенсионеров, как издевается над ними Государство и родственники, как остались они никому не нужны. И среди этих жалоб, частенько мелькали чудовищные истории, в которых рассказывалось, как отнимают у беспомощных стариков последнее достояние, грабят ради него и убивают. Всякие ухари якобы берут стариков на содержание, а потом - убивают или спаивают до смерти, выгоняют из Москвы куда-то во тьмутаракань, лишая московской прописки и квартиры.
      Предположить, что Наташа способна на такие действия было трудно. Но вот спутники её на красном дорогом лимузине, с точки зрения Ярова, были из опасной породы людей. Эти, если судить по внешнему виду, могли оказаться ко многому способными.
      Черт возьми, что ж получается - и умереть в этой стране спокойно не дадут?!
      Так или иначе, но если ТАКИЕ фирмы уже вышли на связь, то не в зависимости от прочих равных условий, последний приговор ему Ярову И.И. можно считать окончательным и обжалованию не подлежащим.
      Настроение у Ярова испортилось и потому он не сразу расслышал, как звонит телефон, а когда поднял трубку, не сразу понял, что зазвучал знакомый голос Рола - усталый и тяжелый.
      - Илья Иваныч, это я.
      - Рол? Прочухался после операции?! Порезали тебя?! Ну, как? - Яров вдруг ощутил такую радость, словно услышал голос близкого друга, после его долгой болезни.
      - Живой. Ты возле какого метро живешь? Измайловский парк?
      - Да. Как прошла операция?
      - Нормально. Подгребай через час к своему метро. Тебя Пащенко встретит и привезет ко мне. Я дома.
      - Как дома?! Тебя же только утром оперировали!!
      - Дома. Для безопасности. Все разговоры будут потом. Давай быстро.
      Яров тут же разозлился было, но не успел крикнуть, что в лакеях у Рола не служит - связь уже прервалась.
      Поостыв через минуту, он понял, что финальной беседы все равно не миновать, тем более, что о вчерашней истории во Внуково доложить следовало, раз уж он в неё вляпался.
      ... Выхода у открытой платформы метро "Измайловский парк" было два и Яров угадал нужный: издали увидел в сумерках суетливого Пащенко возле сереньких "жигулей". Он тоже приметил Ярова и радостно замахал руками.
      - Вечер добрый, Илья Иванович! Мы с вами точные, как часы!
      Он открыл дверцу и Яров спросил.
      - Что там у вас приключилось?
      - А что я, ведаю?! Мое дело шоферское, на подхвате! Но так полагаю, что серьезный базар начался. Вроде бы говорят, нашего Мишку Дукова "замочили"!
      - Как?
      - А наповал! - засмеялся Пащенко, будто свадебную новость сообщал. Но, опять же, рассуждать об том не хочу. Вдруг что не то скажу?! Командир наш злой лежит, как пьяный черт!
      Он уже запустил мотор и умело тронул машину.
      - А почему он из больницы удрал? Утром же его только резали.
      - Тоже не моего разумения дело!
      Но парня так раздирала неукротимая болтливости, что он не выдержал и после первого же светофора, сказал.
      - Вы только не говорите, что я сказал, но слышал, будто там, в больнице, под койку нашего Рола бомбу подложили! Во, блин, а?
      - Когда? - изумился Яров.
      - А пока его на стол для разделки к хирургам повезли! Он все боялся, что его доктора прирежут, а как его назад привезли - так Хлебников в койке бомбу под задницей шефа нашел!
      - Настоящую?
      - Да уж не игрушка! С часовым механизмом!
      - Так потому он домой и сбежал?
      - Получается. Там все в порядке! Врач дежурный сидит и медсестра. Полный комфорт и охрана. Мы Василь Петровича на руках оттуда, из госпиталя, вынесли. Только ни слова про то никому, ладно?
      - Ладно.
      Естественно, из парня без особых трудов можно было выжать ещё море информации, но это было бы неосторожным. Да и ненужным. И так ясно, что в темном мире Его Сиятельства графа Роликова назревали бурные дворцовые события, принимать участие в которых у Ярова не было никакого желания. Бомба под больничной койкой - ничего себе номера из жизни медицины!
      Уже без разговоров (если не считать про погоду) вкатились в район Сокола и остановились где-то среди Новопесчаных.
      Пащенко прошел к парадным дверям кирпичного дома, поработал с домофоном, двери окрылись и он сказал.
      - Пятый этаж, вас встретят.
      Не прощайсь с ним, Яров вошле в холл, взял лифт и на площадке пятого этажа его встретил незнакомый парень, который молча кивнул на приоткрытую дверь. Парень из той же обоймы угрюмых, сбыченных и подозрительных быков-охранников.
      Яров ступил в полутемную прихожую, а из глубины квартиры позвал Рол.
      - Илья Иванович, давай сюда.
      Поутру оперированный лежал на широченной кровати, более в просторной спальне никого не было, но присутствие обслуги чувствовалось во всем - даже если не замечать хрустального колокольчика под рукой больного.
      Был Рол бледен, слегка изможден, но твердости духа явно не утерял. Улыбнулся и сказал одобрительно.
      - А я думал, вы испугаетесь. Не приедете.
      - Чего мне боятся? - пожал плечами Яров.
      - А то как же? Мишку Дукова видели? В его дохлом виде?
      - Видел.
      - И не струхнули?
      - Рол, давай заканчивать наши отношения. - прервал Яров, переводя беседу из системы на "вы", в уже сложившуюся панибратскую.
      - А вас у Мишки никто не приметил?
      - Нет. Мне кажется. Кто его нашел?
      - Два пьяницы. Полезли в его хату, чтоб выпивон найти. А нашли Мишкин труп! И со страху так в штаны наложили, что ментуру сами вызвали.
      - Я их видел.
      - Вот как? А ещё кого не приметили?
      - Нет.
      - Прикончили Мишку, Илья Иванович. - Рол криво усмехнулся. - Красиво убрали, ничего не скажешь. Под самоубийство картинку слепили, но это для дураков. А мне, пока на операции лежал, тоже подарок под зад подсунули.
      - Какой? - с преувеличенным безразличием спросил Яров.
      - Красивый. Пугать тебя не хочу. Но опять же просчитались, гаденыши.
      - Это правила твоей игры.
      - А разве я что против? - с вызовом рассмеялся Рол. - Все по закону. Только я теперь "в темную" играю, вот в чем беда. Даже не знаю, с кем игру веду. Понимаешь, по началу все выстраивалось четко. Мишка Дуков получил у моего кассира Свиблова пять кусков твоих баксов и по дороге их подменил на фальшивые. Возможный ход?
      - Тебе видней.
      - Не "видней" говори, а думай. Тогда он был бы не дурак, если бы организовал потом на тебя нападение, чтоб той ночью шпанята у тебя эти фальшивые деньги украли и концы в воду! Фальшивые сдали бы Мишке, а настоящие бы затряли у него. Все баксы исчезли, концы в воду. Так?
      - Может быть. - Яров не следил за логикой собеседника, ему были безразличны все эти рассуждения, быстрей бы он из закончил, да уйти домой.
      - Но ты от этих шакалов отбился, молодец. И тогда получается, что фальшивки застряли у тебя.
      - Я их тебе сдал.
      - Сдал. - ответил Рол и ещё нескольких слов его Яров уже не слышал.
      С точностью в каждой фразе он вспомнимл, что Игорь заверил, что в доме у него, бати, в тот день не был, а значит чей-то тайный визит к нему состоялся! И кто-то шарил в его квартире, искал что-то.
      - Подожди. - остановил Яров. - Ты здраво рассужлдаешь. Могу даже помочь. Меня не было дома, а эти деньги искали.
      - Как?!
      - Я тебе не говорил. Пока ходил разменивать часть валюты, кто-то щарил у меня по столам, в холодильнике. Но денег не нашли.
      - В тайник скумекал заныкать?!
      - Да. Случайно. Они так на виду лежали, что не нашли.
      - Это днем было? До Мишкиной погибели?
      - Днем.
      Рол прищурился, произнес медленно.
      - Получается, в натуре, что с фальшивыми долларами - это Мишкин финт... Его работа. Он деньги подменил на фальшивые. Решил, что либо я на операционном столе подохну, либо у тебя их потом крысята отымут. Крысята не сработали и башли пришлось у тебя дома искать. Но кто тогда Михаила угробил?
      - Ты.
      Рол попытался засмеяться, но скрючился от боли - резкие движения ему не рекомендовались, боль в задницу отдавала.
      - Илья Иванович, мне Мишку под такую кару подводить глупо. Я знать должен, кто его на такой подвиг надоумил! Потому как этот человек его, самого Мишку, получается и пригробил! Поскольку все дело сорвалось и всю эту заморочку можно спокойненько свалить на самоубийство Мишки.
      - Так оно и есть - Нет. - решительно возразил Рол. - Я в самоубийство не верю. Мишка бы покаялся, в ноги повалился, сказал, что черт его попутал от любви к деньгам. Вот бы что сделал Мишка Дуков. А не застрелился бы ни в жисть. Если только...
      - Что - если только?
      - Если его не заставили застрелиться. Есть и такое правило... Проворовался среди своих - сам себе и приговор сверши.
      - Так и что?
      Рол помолчал.
      - Ничего. Мишку похороним по человечески. По первому разряду. Но чую, что он не досконально виноват. Другого врага мне надо найти, Илья Иванович. Врага среди своих.
      - Начни с чужих.
      - Ага, бей дальнего врага, пока он не приблизился и не прибил тебя! Это ты уже по нашему толкуешь. Но своих дальних недругов я знаю. Это все мои конкуренты по бизнесу. А вот кого они купили из моей братвы, ещё надо досконально вычислять. Посчитай: в нас с тобой стреляли, Мишку пригробили, бомбу мне подложили, это уже организованная досконально система. Точно?
      - Точно.
      - И момент поймали, пока я больной! В общем, Илья Иванович, придется тебе мне ещё плечо подставить.
      Чего либо подобного, честно признать, Яров ожидал уже по дороге сюда. Он насупился и спросил не скрывая недовольства.
      - Ты мне деньги дал? Пять тысяч баксов?
      - Дал.
      - Так теперь дай спокойно умереть.
      - Дам. Но сначала закури хорошую сигарету.
      - Что?
      - Сигарету закури! - завопил Рол. - Мне курить на пару дней запретили, так я хоть дым понюхаю!
      "Дурак, - подумал Яров. - Напугали в больнице, а он и поверил. Курить даже с разрезанным животом не запрещают, не то что слегка поцарапанной задницей"
      Но Яров закурил, пустил струю дыма в лицо больного и тот вдохнул аромат табака всей грудью, словно трусики любимой женщины нюхал.
      - Дюже духовито. - одобрил он после второй "затяжки". - А ты на меня не злись. Я со всеми твоими врачами потолковал. И с другими специалистами посоветовался. На твой счет, понятно.
      - Ну и что?
      - Ну, врать не буду. Ты, понятно, ноги протянешь. Но не в этом году, считай, может и не в двадцатом веке. Заменьше чем год, полтора тебе никто не обещает. И даже больше. Никто ничего досконального сказать не может. Не повезет, так скукожишься в три месяца.
      - Пошел-ка ты вон....
      Рол ничуть не оскорбился.
      - Мне идти некуда. Я у себя лежу. Но даже и на три месяца, Илья Иванович, тебе этих пяти кусков баксов для настоящего разгона, да чтоб от души погулять, не хватит.
      - Не тебе судить. - проворчал Яров.
      - Судить? Еще чего! Я в судьи не желаю, не обижай. Я свою скамейку в суде имею. Но главное и не в том, Илья Иванович. Ты ведь в школу свою не вернешся? Обрыдла она тебе, как я понял?
      - Обрыдла. - согласился Яров.
      - Так что делать будешь? Чем займешья?
      - Не твое дело. - пробурчал Яров, тут же смекнувший, что без РАБОТЫ, или ЗАНЯТИЯ какого-то не проживет, поскольку всю жизнь был освещен какими-то, пусть и незначительными целями, окромя поедания пищи и прочей физиологии. Иначе сам себя тяжкими мыслями загонишь в гроб ранее всяких болезней.
      - Илья Иванович, повторяю, пяти тысяч не надолго хватит, если жить как человек, а не дрянь ничтожная. При таких деньгах твоя жизнь по другим рельсам покатится. Сам быстро увидишь.
      - Что? Увижу?
      - Да вместо водки будешь употреблять вискарь! В метро ездить перестанешь, мотор брать будешь! С любимой женщиной в ресторанчиках приучишся кушать. На Гавайские острова или в Альпийские курорты потянет! Хорошие деньги, Иваныч, это ж хуже любого наркотика! Раз от сладкого куска полакомишся, так уж голодным оставаться потом не хочется! Это ж всегда так. У нормального мужика деньги не гниют. Так что пара месяцев и ты будешь снова гол, как сокол.
      Яров посчитал, что отвечать на эту утробную философию, - только себя унижать. Он дунул ещё раз дымом в лицо больного, затушил сигарету и приподнялся.
      - Выздоравливай, Василий Петрович. Желаю тебе жить долго и счастливо. Окно поставь бронированное и под задницуу чаще заглядывай, глядишь - а там бомба лежит.
      Он уже добрался до двери, когда в спину негромко прозвучало.
      - Илья Иванович, договор с фирмой "Гарант-сто" не подписывай.
      Яров замер, медленно обернулся и спросил, плохо себя услышав.
      - Что?
      - Не ставь свою хату на кон. Эти мальчики тебя уроют, а хату твою себе заберут.
      - Как?
      - Так. Подпишешь договор, а через месяц-другой пьяненький под машину попадешь! Или в ванее захлебнешся! Илья Иваныч, я таких штучек сам мильон знаю!
      - Откуда ты это про меня, про "Гарант-сто" знаешь?
      Рол тяжело заворочался, пытаясь сменить положение, поохал, потом остался в прежнем положении.
      - Не следовало тебе сообщать, ну, да ладно. Я, Илья Иванович, держу под контролем округ, где ты живешь, а мы с тобой лечились. И ни одна фирма, что у меня под рукой промышляет, шагу без моего ведома ступить не может. И больше вопросов не задавай.
      - Хорошо. - Яров едва сдерживал злость. - А кто на меня этих фирмачей навел? От кого они про меня узнали?
      - Да не все равно? Держат они под наблюдением бомжей с квартирами, пенсионеров в своем районе. В больницах узнают, кто в безнадеге. Есть у них агенты сборщики информации. О том, что фирма на тебя вышла, я случайно узнал. В больнице одного из "Гаранта" встретил.
      - Так эта информация для трупоедов из больницы поступила?!
      - Не знаю. Сядь. И запомни - не такой я добренький, чтоб тебя за красивые глаза досконально одаривать. Просто тебе верить можно. А из бригады моей тебя никто, считай, не знает. И поставлю я тебя на не очень приметный пост "смотрящим".
      - Кем?
      - Наблюдателем. Ничего делать не будешь, только присматривать надо. Ты человек внимательный, справишся. Режим работы свободный. Зарплата без обиды. Риск - досконально нулевой.
      Соблазны, глупейшие доводы - все это казалось мало того, что утомительным, так ещё и какой-то детской нелепой игрой, затеянной больным человеком, ещё не прочухавшимся после операции. Возражать было просто неуместно. Да и не ко времени.
      - Наблюдать можно и за птицами. - проговорил Яров. - Найди себе специалиста со стороны.
      - Правильно. Только мне нужно, чтоб ты не птиц в небе ловил, а того бобра рассмотрел, который мне могилу роет. Я среди своей братвы теперь никому доверять не могу. А вот как все прознаю, как бобра найду, так и устрою врагам своим большую битву при Маренго!
      - Что ты привязался к этой битве?! - без нужды обиделся Яров. - И ко мне зачем привязался? Я старый, больной человек, я...
      - Не-е, Илья Иванович. Ты не тот, каким себя полагаешь. Это уж ты мне поверь. Я, быть может, потому ещё и сам жив, что глубинное нутро человека сразу вижу. Кто ты есть на самом деле, я с ходу определил.
      - И кто я по твоему есть?
      - Бандит! - грохнул Рол. - Такой же как я. А то и хуже.
      - Иди-ка ты знаешь куда?
      - Куда, Илья Иванович?
      - В ту дыру, которую тебе утром освободили от геморройных шишек.
      - Глубоко. - одобрил Рол. - И главное, теперь туда досконально легко пройти. Раз шишек нет. А ты, знаешь куда иди?
      - Куда, Ваше Сиятельство?
      - Домой. Тебя довезут и проводят. Там тебя ментура ждет. За фальшивые валютные операции.
      Яров молча уставился в тяжелое, неприятно усмехающееся лицо и нужных слов не нашел, точнее - воздержался, поскольку все они на ум приходили исключительно матерные.
      - Подумаешь, Илья иванович, над моим предложением и согласишся. У меня все соглашаются. Но я человек добрый. На тебя давить досконально не буду. Наоборот. Поставь условие. Плату за свое согласие. Я его выполню и мы поладим.
      - Выполнишь?
      - Век свободы не видать, если хочешь.
      С ходу разбежавщихся мыслей, не думая, Яров жестко спросил.
      - Рол. Кто конкретно навел на меня фирму "Гарант-сто"?
      Рол помолчал, потом потянулся к телефону на столике, кивнул.
      - Выйди на кухню, скажи чтоб выпить дали.
      Яров не стал возражать, нашел кухню, где угрюмо смотрела телевизор неподвижная, как колода, мрачная женщина с повязаным на голове белым платком. На приветствие Ярова она не ответила - быть может не расслышала.
      Яров прокричал во все горло.
      - Мамаша! Их Величество распорядились поднести своему холую рюмку водки! Вашими руками!
      На каменном лице этой бабы ничего не отразилось. Такие тонкие вещи как ирония её жизни не баламутили. Но смысл повеления - поняла. Она поднялась с грацией беременного пингвина, раскрыла холодильник и на столе мигом оказался поднос с графинчиком, рюмкой и резаным лимоном. Проговорила басом.
      - Кушайте на здоровье.
      Под носом у неё пробивались настоящие усы, в пору было подстригать, а потом уж и брить.
      - Из деревни что ли прибыла? - прорычал Яров на безвинную женщину.
      - С-под Вологды. А вы не серчайте. Я же вас не забижала.
      - Извините.
      Затем в молчании, под хрипы телевизора Яров хлопнул и вторую рюмашку, а когда из спальни хрустально зазвенел колькольчик, спросил.
      - Это меня кличут, надо понимать?
      - Тебя, родимый.
      Яров вернулся в спальню и остановился возле постели, неприязненно спросив.
      - Ну?
      - Тебя в больнице покололи. В палате.
      - Кто? Там все полумертвые были.
      - Полумертвые, но не полоумные. Там старый черт один с тобой лежал. Лет девяноста, косматый, строил из себя сумасшедшего.. Дед Кирилл его зовут.
      - Идиот старик Чекменев?!
      - Фамилии не знаю. Он у тебя выведал, что да как в твоей жизни и с хатой тоже.. Узнал, чем ты болен и про свою хату ты ему рассказал. Он и донес кому надо. Ему за это платят.
      - Ты врешь. - слабо попытался возразить Яров, хотя уже понимал, что информация точная.
      Когда люди в одной больничной палате лежат по месяцу и более, то как бы не складывались отношения, но они друг про друга очень скоро знают всё! Следовало понимать, что тухлый сморчок Чекменев собирал нужную информацию о больных... Сам полудохлый, готовил гибель и другим. Черт знает, до какого подлого обозления может дойти человек...
      - Ну что, Илья Иванович, я твое условие выполнил?
      - Да...
      - Иди домой. Работенка твоя место иметь будет неподалеку от Москвы. Верстах в пятидесяти.
      - Это ещё почему?! Я...
      - Ты этому - только радуйся. Не забывай, что тебя, фальшивомонетчика, здесь легавые усердно ищут. Поработаешь на Подмосковном курорте. Там у меня филиал фирмы. Бензоколонка новая, импортная. Оттуда, как есть такое предположение, под меня и яму роют. Я пока в круговой обороне досконально оклемаюсь, а там возмемся за дело. Мы победим, Илья Иванович. Еще не вечер.
      - Надеюсь, убийство ты мне не закажешь? - брюзгливо спросил Яров, а Рол повернул голову, словно прицениваясь окинул его с ног до головы внимательным взглядом и ответил, наигрывая полный серьез.
      - Убийства пока не закажу. Тебе ещё надо оклематься, хорошую форму набрать. Отожраться капитально, потренироваться. Я тебя, Илья Иванович, пока на торговую точку поставлю. Лады?
      - Жалованье - тысяча баксов в месяц! - прокричал Яров.
      - Одна штука? А я тебе хотел предложить полторы. Ну, если ты такой скромный, то считай, договорились. За месяц-другой ты управишся. А дальше расплывемся, как в море пароходы.
      - Да уж позволь надеятся.
      Болезненный оскал изобразил у Рола улыбку.
      - Ты втянешся в нашу бытуху, Илья Иванович. Ты тоже Наполеон, вот что я хотел, да забыл сказать. Ты как и я, только того не ведаешь. Сам будешь ещё ко мне в первые помошники просится.
      - Поволь надеятся, этого не произойдет. - сказал Яров, но Рол его словно не слышал:
      - Киллером я тебя потом назначу! Обучим и будешь на заказ всякую мразь гробить! Ну, иди, отдыхай, Илья Иванович. Я тоже боевую форму быстро наберу. - он самодовольно засмеялся. - Главное - все мои страхи кончились! Пули какой в лоб, ножа в спину, досконально не боюсь! А вот больницу эту, врачей - до судорог боюсь!
      Яров глянул на него внимательно и спросил негромко.
      - Ты так страшишся смерти, Рол?
      - А ты?
      - Да, пожалуй, уже не очень. У меня уже лет десять как все впечатления, события, все эмоции повторяются. Всё, что ни случится - имело прежнии аналогии в жизни. Ты ещё не поймешь, ты молод и каждый день тебе приносит новизну.
      Рол прищурился и спросил подозрительно.
      - Бесконечно ты бы жить досконально не хотел?
      Яров ответил, словно шутил.
      - До таких глубин я ещё не доходил. Но если бы наше сущестование было бесконечным, то этот многократный повтор всё одного и того же довел бы до такой скуки, что сами в петлю полезли бы. Так что неизбежность физической кончины - разумный закон природы.
      - Это ты брось! Я никогда не соскучусь землю топтать! Хоть тыщу лет проживу! - он засмеялся с такой уверенностью, слово только что купил билет в Бессмертие. - Мне теперь самое главное, как врач сказал, - первый раз просраться! Прямую кишку свою привести в рабочее состояние! И я пойду на поправку, как голый гомосека в....
      Куда спешит голый гомосека Яров не дослушал, вышел из спальни, тут же появился в холле охранник, который и вызвал ему лифт.
      Пащенко со своими "жигулями" терпеливо дожидался его на улице.
      В двенадцатом часу ночи Яров вошел в свою квартиру, уже из дверей услышав телефонный звонок.
      Трубку он сдернул, выпалил : Да!" и при первых словах ответа задержал дыхание.
      - Это Елена, Илья Иванович. Я на дежурстве. Простите, что поздно звоню, но мне показалось, что я с вами плохо разговаривала сегодня днем. Как-то неважно после этого разговора себя чувствую. Мы с вами не о том говорили...
      - О том. - тут же ответил Яров. - И обо всем договорились. Конец вашего мая начало июня - мои. Я нанимаю это ваше время в аренду! А до конца мая и мне надо закончить кое-какие дела. Может быть, я уеду в Подмосковье, у меня там филиал фирмы. Я, конечно, буду вам звонить. И постарайтесь меня за это время не забыть. Вам нужны сейчас деньги на жизнь, на бензин?
      - Что с вами? - тревожно спросила она. - Я вас просто не узнаю.
      - Я сам себя не узнаю. - сознался Яров. - Меня тут довели до ручки. Извините.
      - Ничего. Я вас понимаю.
      - Еще не вечер, Лена. Мы все успеем. Если захотите, конечно, со мной немного...
      Он не смог закончить фразы, которая в начале своей уже показалась неприличной, а она ответила еле слышно.
      - Захочу. Меня вызывают в шестую палату. До встречи тридцатого мая. Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи. - он положил трубку, удивляясь той жесткости и уверенности с которой провел беседу. Он, который всю жизнь у женщин лишь осмеливался "просить", теперь вдруг начал "требовать", а к тому же и непререкаемо. От чего такие метаморфозы? От состояния души? От Болезни? Или много вульгарней - от того, что в кармане такие суммы, о каких раньше и не мечтал? Так значит, деньги и характер меняют?
      Он припомнил, что по дороге от Рола намечал ещё один телефонный звонок и вспомнил кому, когда уже разделся и готовил ужин. Было уже около полуночи, но церемонится теперь с кем-либо Яров не собирался.
      Он нашел договора, предлагаемые "Гарантом-сто" и на обороте одного листа обнаружил домашний телефон Наташи Линевой. Тут же набрал номер, трубку снял обладетель лирического тенора.
      - Вас слушают, это квартира Линевых.
      - Наталью. - коротко потребовал Яров.
      - Ее нет дома. Говорит её муж Михаил. Если надо что-нибудь передать сделайте милость, сообщите.
      - Сделаю милость. Вы работаете в одной фирме с женой?
      - Конечно.
      - Прекрасно. Это Илья Яров говорит, вам мое имя известно?
      - Конечно, Илья Иванович! Мы с Наташей о вас говорили.
      - Так вот слушай меня внимательно, трупоед и гробокопатель! Я подохну, но без вашей помощи! Не мечтай заполучить мою кваритру после моей смерти, сученок!
      - Простите Илья Иванович, но это не телефонный разговор! - испуганно возмутился лирический тенор.
      - Правильно! Но встречаться со мной - не советую! У меня - заразная форма виртуально-психозного рака! Если твоя жена или кто из твоей вонючей фирмы ещё раз ко мне прийдет, то я так плюну-дуну в ваши рожи, что вы быстрей меня околеете! На корню сгниете! Все ясно?!
      - Более чем...
      - Привет.
      Он положил трубку, весело припоминая, существует ли заразная форма неведомого виртуально-психозного рака, или это его выдумка? Выдумка. Но от результатов её стало легче. От подозрительных услуг фирмы "Гарант-сто" он во всяком случае увернулся с гарантией на сто процентов.
      Довольный сам собой, он поужинал и вдруг понял, что так с людьми, как говорил он сейчас с Еленой и мужем Натальи Линевой - он не позволял себе говорить ни разу в жизни. Прикрикивал на школьников, выкладывал язвительные гадости коллегам - но такой обнаженной, беспощадной резкости не позволял себе никогда. Получалось, болезнь уже давала себя знать - что-то в душе Ярова надломилось или на поверхность натуры стали проступать ранее подавляемые черты.
      ...Поутру оказалось, что если Яров ещё и колебался в решениях, принимать ли предложение Рола поработать где-то подальше от столицы, то судьба уже распорядилась по своему. Она, подлая, не оставляла ему, Ярову, никакого иного шанса на покой и жизнь отстраненного созерцателя.
      Началось с того, что едва он вышел из дому, чтобы купить молока и творога к завтраку, как дворник Николай, который лет пятнадцать бессменно наводил во дворе порядок - впервые поздоровался с Яровым. Уже странное, из ряда вон выходящее явление.
      А когда Яров возвращался обратно домой, уже с покупками, Николай поджидал его без лопаты и, судя по неуверенному виду, имел явное намерение завести беседу. Жажда общения светилась в его красных глазах и припухшем лице забубенного алкоголика.
      - Слышь, Иваныч, поговорить бы надо.
      - Страдаем? - Яров сунул было руку в карман, чтобы предложить дворнику денег на опохмелку, но тот заметил этот жест и даже выразил возмущение.
      - Ты погодь. С этим не торопись. У меня самого четвертинка есть, могу и поднести. Спустимся до подвала, потолкуем.
      Пока они спускались по темной лестнице в сырой подвал, Николай говорил все тем же осуждающим тоном.
      - Ведь почитай, годов двадцать на одном дворе толкаемся, а чужие получаемся. А вот тут и случай пришелся.
      - Какой случай?
      Они уже оказались в каморке дворника, в которой совешенно неожиданно было очень чисто, тепло и сухо.
      - Присядь, Иваныч, присядь. Немножко выпей, чтоб удар перенести легче было.
      - Да не пью я с утра! Какой ещё удар? - удивился Яров.
      - Милиция тебя ищет, вот какой удар.
      - Какая милиция? - охолодел Яров.
      - А какая она ещё бывает? Та самая, которая нас бережет... А дело такое, что с нами вчера новый участковый знакомился. По очереди два дня со всеми дворниками говорил. Со мной тоже. Лейтенант Борзов, наш новый участковый... Ну, а вдоль разговора он показывал фотографии. Разных бандюков. Спрашивал, не проживает ли кто здесь похожий. Доходит до тебя?
      - Доходит. - кивнул Яров. - И в одной фотографии ты меня узнал?
      - Как родного. Но - не боись. Не сказал, не выдал, не опознал.
      - Подожди, Николай... Ты же мог ошибится.
      - Мог. - не смущаясь кивнул дворник. - Но это невозможно получалось. Потому как мало того, что ты лицом схож. Так ещё на этой фотке у тебя так же ухо заклеено, как вот сейчас.
      Яров невольно уцепился за свое ухо - он попросту и забыл про этот пластырь, прикрывающий боевую рану.
      А дворник уже подносил слегка дрожащей рукой станканчик водки и говорил миролюбиво.
      - Ты нервы свои не дергай, но по делу будет, если куда себя подальше похеришь. Месяца на три-четыре. Долго этот легавый у нас не удержится, молодой, землю носом роет, быстро наверх уйдет. А если ты случайно ему на глаза попадешся, так плохо будет.
      - Почему ты меня не опознал, Николай? - с любопытством спросил Яров.
      - Спервоначалу потому, что знаю тебя годов двадцать. А потом потому, что ментов знаю всю свою жизнь. И хоть сам от них не страдал, но много моя родня от них перетерпела. Племяники до сих пор на зоне безвинные сидят. А нынче менты для простого человека куда как опасней любого бандита стали. А ты - учитель. Ты не можешь быть против закона. Но им, молодым дуракам в погонах, на то наплевать. Выпей, выпей, тебе надо усы отрастить, бороду и очки надеть.