С точки зрения Лени особо торопиться было некуда - возня и сдавленные крики на земли шли сами собой, а Леня оглянулся, присмотрев, не работает ли нападавший с подстраховкой напарника.
      Жестко вспыхнули фары БМВ и тут же послашался тонкий свист вроде шипения, звонко прозвучал словно удар камня о стекло, лучи фар метнулись в сторону, но Леня уже примерился, оперся на левую ногу, а правой ударил точно под черный шар, то есть шею разбойника. Тот сразу отвалился в сторону, но упруго вскочил на ноги, взмахнув рукой в которой блеснула полоска стали.
      - Еще добавить? - миролюбиво спросил Леня.
      Мужчина в маске был невысок и кряжист, дахание с хрипом вырывалось у него сквозь шерсть шапочки, прорези были такие маленькие, что глаза только посверкивали сквозь них. Он пятился спиной и силуэт фигуры был четко виден на фоне ярких фар.
      Тимофей перевернулся на живот, отбросил в строну большой пластиковый пакет и полез куда-то себе в брюки.
      Разбойник развернулся и длинным прыжком бросил свое тело в канаву.
      Тимофей рывком встал на колени, вытянул руки, в которых тот час блеснул огонь и шипящий свист немного громче первого - повторился.
      - Попал! - сдавленно крикнул Тимофей. - Попал я в него, заразу!
      Леня уже разглядел, что в руках Тимофея оказался пистолте с накрученным на дуло цилиндром глушителя.
      - Я попал, Ленька! - захлебывался ресторатор. - Он там, в канаве валется, подыхает! Рвем когти!
      - Сейчас посмотрим. - ответил Леня и шагнул к канаве.
      Никакого тела подстрелянного разбойника он там не обнаружил - Тимофей явно переоценил свои снайперские способности. Никаких следов после себя разбойник не оставил, если не считать смутных соображений Лени - этот хрип и коренастая фигура кого-то ему напоминали. Леня развернулся и принялся продираться сквозь кусты, когда неожиданно увидел, что под ногами в жестком свете фар машины белеет какой-то продолговатый предмет. Он наклонился, присмотрелся и не сразу сообразил, что в траве лежит человеческий палец! Как оказалось при более внимательном осмотре - скорее всего указательный палец, левой или правой руки, отстрелянный пулей Тимофея под самый корешок. С одного конца палец, как ему и положено, заканчивался ногтем с черным ободком грязи, а другой конец был рваный и кровоточил. Тимофей попал-таки, но не совсем туда, куда целился, следовало понимать.
      Леня понятия не имел, что делать с этой находкой. Он осторожно взял палец в руки и почувстовал, что тот ещё теплый и словно живой. Леня вздрогнул и резко обернулся, когда услашал испуганный и тоскливый крик Васьки.
      - Я ранен! Мужики, я смертельно ранен! Мне крышка!
      Тимофей уже вскочил на ноги и крикнул.
      - Леня - за руль! Быстрее!
      Леня завернул свою находку в носовой платок и сунул в карман. Потом выбрался из кустов и шагнул к автомобилю.
      Ветровое стекло машины пошло трещинами, а Вася уже вывалился на землю.
      - Шевелись же быстрей, Ленька! - со стоном выкрикнул Тимофей, а сам торопливо собирал кучу денег, вывалившихся из пухлого пластикового пакета, который до того он столь бережно прижимал к животу - выигрышь, как сообразил Леня.
      Умирающий Вася продолжал голосить, срываясь на хрип.
      В два рывка Леня распахнул заднюю дверцу, забросил туда друга, упал к рулю и, едва Тимофей оказался рядом, - задним ходом откатился от калитки дома метров на сто, после чего остановился.
      Вася издавал стоны с заднего кресла.
      - Что с тобой?! - Леня перегнулся назад.
      - Пуля!... В голову... Навылет. - простонал Вася, словно уже видел пред собой бледного ангела смерти.
      - Тогда бы ты уже не шевелился! - проорал Тимофей. - Кто в тебя стрелял?
      - Второй гад сидел дальше, в кустах... Умираю, мужики.
      Леня рванул машину с места, быстро спросил.
      - Где здесь больница? Или гоним сразу в Склиф?
      - Ты с ума сошел! - крикнул Тимофей. - Какой Склиф?! Что мы там скажем?! Да не помрет этот сучонок, останови, посмотрим что с ним.
      Более чем раненый товарищ, Тимофея заботил большой пластиковый пакет, который он пытался затолкать в перчаточный ящик.
      - Выиграл? - спросил Леня.
      - Да. Видишь, полный мешок. Дальше гони, за переездом остановимся. Эх вы, охрана! Засады не приметили.
      - Не было засады. - сдержанно ответил Леня. - Этих бандитов просто предупредили, когда ты выходил. По телефону или радио.
      - А может и так! - захохотал Тимофей. - Все равно я отменно ободрал эту шайку!
      Вася завопил сзади.
      - Да остановите же! Надо поставить мой диагноз смерти!
      Леня прижал машину к бровке и включил внутренее освещение салона.
      Лицо Васи было в крови - это так. Осколки разбитого пулей стекла брызнули ему в лицо. Одна царапина достаточно глубокая и длинная пересекала щеку, две маленькие - окровянили лоб. Но никакого смертельного пулевого отверстия на круглом черепе пострадавшего не обнаружили, сколько не искали. Вася продолжал стонать, прощался с жизнью, а Тимофей заорал.
      - Хватит кривляться! Пару царапин я тебе оплачу. Найди фляжку водки в боковом кармане на дверце и вымой свою рожу.
      - Выпили мы эту водку. - сказал Леня.
      - Если выпил, значит не подохнет! Поехали.
      Не трогаясь с места, Леня присмотрелся к ветровому стеклу. От маленкой дырочки в разные стороны расходились тонкие лучи - пуля прошла почти по центру стекла. Он вышел из салона, оглянулся, подобрал с земли булыжник и один удар расколол ветровое стекло.
      - Ты что творишь, урод?! - испугался Тиммофей.
      Леня вернулся в машину, стряхнул осколоки стекла с сиденья, сел к рулю и сказал ровно.
      - Если остановят инспектора ГАИ, скажем, что какой-то хулиган кинул в машину булыжник, отчего стекло осыпалось. Это лучше, чем дырка от пули.
      Тимофей перевел дыхание и заметил одобрительно.
      - Хоть ты и медведь медведем, но нервы у тебя стальные. И соображаешь по делу, когда надо. С меня ещё один коньяк. Оба лежат в багажнике.
      - Доставай! - завопил оживший Вася. - Мне нужно расслабиться, я-то свои нервы истрепал до невозможности!
      Тимофей послушно полез в багажник и в этот момент мимо них быстро прокатилась белая "волга". Пассажиров и водителя за стеклами не было видно. Белая "Волга "исчезла в темноте.
      Сам по себе белый цвет автомобиля ничего не говорил, хотя в гараже фирмы "Кураре" все четыре автомобиля были белыми "волгами". Но вкупе с этим прерывистым дыханием напавшего на Тимофея разбойника, его коренастой фигурой (чем-то знакомой) наводили Леню на некоторые размышления, которые казались нелепыми и невозможными по своим выводам. Неужто Алмас Акмалов, начальник транспорта фирмы "Кураре" по ночам промышлял таким бандитским образом преумножая свою зарплату?! Вот если бы допустить, что Акмалов цыган, то связь и преступный умысел можно было бы логически проследить. Но он был полу-узбек, полу-татарин, а Леня твердо знал, что цыгане практически никогда не работают с людьми не их круга. Тем они сильны и неуязвимы, как сицилийская мафия: в серьезных делах принимают участие только свои! Даже на цыганскую свадьбу посторонний человек должен быть очень близок к верхушке цыганской иерархии, чтобы получить приглашение на обряде.
      "Волга" была белой, но номера её Леня не разглядел. Разбойник фигурой походил на Акмалова, и хрип его был вроде бы похожим на тональность голоса Акмалова, но уверенности полной в том не было. Тем более, что ночью все кошки серы, а белых "волг" по Москве и не сосчитаешь. Но вот отстрелянный палец в кармане Лени мог быть решающей уликой - если приложить его к соответствующей, покалеченной руке.
      Вася залпом глотнул коньяк прямо из бутылки, убедился, что ещё не умирает и выспренне провещал.
      - Сама смерть коснулась Василия Блинова своим холодным крылом! Мое первое в жизни боевое ранение!
      - Ты нигде об этом особенно не распространяйся. - серьезно предупредил Тимофей.
      - Само собой! О таких вещах не болтают! - заверил Вася, а Леня был категорически уверен, что завтра все девочки кафе "У Тимофея" будут знать, что Вася Блинов участовал в бандитской разборке, отстреливался из автомата от дюжины киллеров, уложил наповал трех-пятерых человек, гранатой разворотил осиное цыганское гнездо, а сам получил ранение в голову и грудь.
      Леня разогнал машину, встречный теплый ветер бил в лицо, вся компания развеселилась и через сорок минут вьехали в Москву, добрались до Лефортово, где Тимофей пересел за руль, одобрительно заметив на прощанье.
      - Все-таки , парни, как я и ожидал, вы сработали на прикрытии по классу "суппер-люкс". Этот говнюк с ножом вполне мог меня пырнуть под ребра. Я, пожалуй, подумаю, да оформлю вас в постоянный штат своей охраны.
      - Нет. - помотал головой Леня. - С тобой, Тимофей, нельзя играть в такие игры. Ты ненадежен.
      - Это ещё почему?!
      - Ты не сказал, что у самого есть пистолет. Так с друзьями не поступают.
      Тимофей помолчал, положил ему руку на плечо и сказал виновато.
      - Извини. Ты прав. В таких разобрках каждый должен знать, чего от кого можно ждать. Извини ещё раз. Всем спасибо и до завтра.
      Когда его БМВ ушел в пролет улицы, Вася спросил озабоченно.
      - Как ты думаешь, у меня шрамы на лице остануться?
      - Остануться, не волнуйся. Будешь красавцем-мужчиной при боевых украшениях.
      На этом они простились, разойдясь по домам.
      Леня прошел под козырек своей семнадцатиэтажки, толкнул дверь и невольно вздрогнул - с лестничой площадки навстречу шагнула черная фигура в шляпе.
      - Леня! Где ты пропадаешь, мы с ума сходим ищем тебе по городу, а твои телефоны молчат!
      Со второй фразы Леня узнал Фракова.
      - Зачем ищите?
      - Добро бы только мы! Тебя и милициия ищет! Степ-Степ в каком-то твоем кафе "У Тимофея" дежурил до двух ночи, а я здесь торчу!
      - Поднимемся ко мне. - сказал Леня. - Там милиции ещё нет?
      - Будет утром! Обязатльно. Степ-Степ приказал подготовить тебя к аресту.
      - Ну?
      Он уже вызвал лифт и мягко протолкнул в кабину перед собой Фракова.
      - Чайку попьешь, Илья и все расскажешь.
      - Я б сьел чего-нибудь, Леня. С раннего вечера тебя сторожу.
      - Поещь и выпьешь, если хочешь.
      - Нет, я только по радости, Леня, выпиваю. И тебе в тяжелые минуты не советую, расслабляет.
      Но от свежего чешского пива Фраков не отказался, посмаковал первый глоток с видом гурмана и отметил.
      - Пена три сантиметра! Стандарт и класс! Если удержится не меньше трех минут.
      - Удержится. - заверил Леня. - За что меня арестуют?
      - Точно неизвестно, но коль тебя сегодня милиция не нашла, на фирму заходили, то завтра с утречка приедут. По ночам сейчас не берут, не те времена, да и не такой ты уже подозреваемый преступник, как мы полагаем. Говори там то, чему тебя Куравель уже научил. И не отступай от этого.
      - Ну?
      - Я мог бы и записку в дверь сунуть, но береженого Бог бережет.
      - Утром бы дозвонились... Что уж тебя Степ-Степ на ночь глядя сторожить приставил?
      Фраков улыбнулся какой-то непонятной улыбкой, сказал изменившимся тоном, без напора.
      - Я, Леня, чтоб услужить Степану Степановичу, готов хоть в мороз босиком самого черта неделю сторожить. И не стесняюсь в таком унижении признаться.
      - Да?
      - Да. Когда моя фирма лопнула, от меня все отвернулись. Никто даже не пообещался, как на Руси положено, передачи в тюрьму носить... Один Степан Степанович участие во мне принял. И от тюрьму отмотал, и... Да что уж там, из петли меня вынул.
      - Из петли? Фигурально?
      - Натурально. Еще бы пара секунд и висеть мне дохлому, как вяленой селедке на солнышке. А он меня и на работу взял, не испугался той клеветы в котрой меня измазали. - он закончил резко. - Не хочу больше об этои говорить, баста.
      Он медленно, но в один прием опорожнил бокал пива и аккуратно поставил его на стол.
      - На Петровке, Леня, держись уверенно, но не хами, ничего из себя не изображай. Работать с тобой будет Свиридов Николай Демидович. Как мы с Куравлем поняли, он делает вид, что большого значения делу Лимоновой не придает, рутиной его якобы считает. Но Степан Степанович сказал, что по его прикидке, Свиридов думает по милицейски, по МУРовски, что за этой смертью Лимоновой что-то серьезное стоит. Уходи в несознаку. НИЧЕГО не знаешь. Утром пришел и - ушел. Более тебя там ре было. И чтоб тебя не запутать, чтоб ты и не знал ничего, я тебе сам больше ничего не скажу, пойду домой. Спать хочу.
      - Переночуй у меня? - удивился Леня. - Комната есть.
      - Не могу спать в чужом доме. Ассоциации дурные. Спасибо за пиво настоящее. Мы с тобой ещё поговорим, Леня. О многом потолкуем.
      Удерживать его было бессмысленно. Леня вызвал ему лифт, кабина распахнула двери, они обменялись рукопожатием и лифт ушел вниз Не смотря на все происшествия, аппетита Леня не лишился. К тому же он любил неторопливо думать, когда что-нибудь жевал. Подумать было о чем - тем более, что в кармане его куртки лежал чей-то отстрелянный палец, с которым категорически неизвестно, что делать. Отдавать владельцу возможности не было, поскольку тот неизвестен, да и рискованное это дело. Хранить чужую часть тела в холодильнике - тоже идиотское занятие: протухнет все равно, да и поздно, наверное, его уже пришивать на место. А придут ли за ним завтра парни в масках с автоматами и собаками, Леню волновало, честно говоря, мало. Людей, убивших Лимонову из-за "мерса", (но не сумевших угнать машину - спугнули!) поймают и без него, Лени Волохова, а он ничем и помочь не может. Разве что сам влипнет в глупую историю. Несознанка, да и все тут.
      Леня попил чаю с молоком, достал из куртки уже заледеневший палец и, сдерживая брезгливость, осмотрел его. Он был тверд, кровь запеклась, ноготь потемнел. Палец, как палец, без каких-либо индивидуальных примет - ни кольца на нем, ни татуировок. По коже Леня прикинул, что это ни от руки младенца, ни стариковский.
      Вот и все заключения, которые удалось сделать эксперту, перед тем, как он вышел на лестничную площадку и спустил свою находку в шахту мусоропровода - завернув её в газету, на всякий случай.
      глава 5
      Когда в поздний час летнего рассвета, где-то около восьми часов, в квартиру Лени коротко позвонили, он не удивился, а открыл двери, чтобы убедится, что двое в штатском и участковый милиционер Афанасьев в форме явились его брать.
      Так и должно было быть, но все же вопрос сдваивался: за что? За приключения у дома Лимоновой, или за схватку возле цыганского притона?
      - Доброе утро. - сказал Леня. - Я позавтракаю и поедем, ладно?
      Они засмеялись, дали Лене хорошо закусить, одеться и, никаких наручников не надевая, препроводили в обычную, с виду неприметную "волгу". Парни были откровенно довольны, что дело с этим бугаем обошлось таким спокойным манером. Афанасьев немного знал Леню и даже помахал ему рукой на прощанье. Но в машине не поехал, видать свое дело уже сделал.
      Когда проскочили Центр Москвы и перед автомобилем распахнулись глухие железные ворота, крашеные в серо-белесый цвет, то Леня, лицезревший эти ворота в кино и по телевидению неоднократно, разом сообразил, что доставили его ни куда-нибудь, а прямым ходом в МУР на Петровку 38, что ему весьма польстило.
      Он ожидал своего заключения в камеру, но такой высокой чести удостоин не был. Без особого присмотра Леню продержали едва ли не до полудня в тихом коридоре, на скамейке.
      В период ожидания Леня отупел, ни к чему не готовился, даже не озадачивал себя вопросами - что он расскажет, а что утаит и обьяснялось это не его дремучей глупостью, а глубоким ощущением собственной безвинности.
      В конце концов, низкорослый мужчина средних лет, невыразительный, с лицом уставшего от жизни бухгалтера, позвал его за собой, без строгости ввел в небольшой кабинет и Леня осмыслить ничего не успел, как седой человечек подскочил на стуле и заблажил услужливо.
      - Он это, товарищ следователь! Он самый! Сперва приходил, самогон мой жрал, а потом и ночью обьявился, в хату соседки наверху залез, я все слышал! Не видел, правда, честно сознаю. Он и прибил гражданку Лимонову, точно! Опознаю этого мерзавца, так и запишите!
      Человечек оказался, понятно, Коверкотовым Василием Ивановичем и в данный момент он пылал от усердия, стремясь изобличить Леню во всем, чем мог. Правда, мог он - немногое.
      - Что вы ещё видели, господин Коверкотов? - без повышенного интереса спросил мужчина с серым лицом и втиснулся между столом и сейфом на свое рабочее место.
      - Я не господин, а товарищ! - изобиделся Коверкотов. - Для меня советская власть не умерла!
      Затем очень словоохотливо Коверкотов изложил все известные ему события, подробно описал полуденный визит Лени, смело приврал, что под давлением Лене он вынужден был налить ему литр самогона собственного производства - на эту деятельность он, Коверкотов, права нынче имел, поскольку на продажу не пускал ни капли. Следом за тем Коверкотов принялся выдумывать то, чего он знать никак не мог. По его словам, по звукам над своей головой он определил в субботу смертельную схватку в квартире наверху, сообщал о криках и предсмертных стонах жертвы и договорился до того, что на его потолке явственно проступили следы громадной лужи крови. Которая очень быстро испарилась.
      Из всей этой восторженной ахинеи старикашки Леня сделал для себя два полезных вывода: спокойный человек за столом скорее оперативный работник, нежели следователь, величают его Николаем Демидовичем Свиридовым, а бредовым фантазиям Коверкотова он склонен напрочь не доверять.
      Так и оказалось - не отягчая Коверкотова дополнительными вопросами, Свиридов подписал пропуск и подал его.
      - Спасибо, товарищ Коверкотов. Можете быть свободны.
      Обличитель словно с разбега в прорубь упал - раскрыл рот, икнул и осведомился:
      - Все?! А протокол подписать?!
      - Со временем подпишите.
      Настырного старикашку выперли из кабинета без всяких церемоний, хотя он возмущенно требовал протокола и грозился выступить на суде.
      Свиридов повернулся к Лене и спросил.
      - Ну, Волохов, а у тебя есть что нам поведать?
      - А как же?!
      И Леня подробно рассказал, как получил приказ своего руководства поискать секретаршу Лимонову, как с этой целью в полдень проник в её жилище и гараж, посетил с целью сбора информации Коверкотова, а потом уехал домой. И более он на Левобережной не появлялся.
      Свиридов помолчал, потом спросил, будто ответ Лене подсказывал.
      - Значит более, скажем вечером или ночью, ты в дом Лимоновой не возвращался?
      - Нет. - Леня сумел ответить твердо и не покраснев, хотя понял, что разговор вкатился в очень опасную зону и, следовало полагать, сейчас начнуться хитрости и коварные ловушки настоящего допроса.
      Свиридов спросил просто.
      - Значит, Ольгу Федоровну Лимонову ты не убивал?
      - А её убили? - набрался фальшивого удивления Леня.
      - Убили, точнее - задушили.
      - Но это не я! Честное слово!
      - Правильно, Волохов. Не ты. - прозвучал вполне обыденный ответ. Лимонова была убита в пятницу вечером, а ты этот вечер до утра проторчал в кафе "У Тимофея", чему, по твоему счастью, есть свидетели.
      Неожиданно и с предельной ясностью Леня понял, что весь хронометраж его, Лениных, действий последних суток - Свиридову известен досконально. Этот скучный человек знает о нем всё, а потому не торопится, и сейчас начнет изнурять длительным допросом, выжимая капля за каплей все нужные сведения. Те сведения, которые уже имел.
      Но - от кого? - мелькнуло пугающее соображение. - От Куравля с Фраковым? От друга Васи Блинова? От той девчонки-попрыгуньи, лица которой так и не разглядел? Или Коверкотов все же кроме пустой болтовни дал в этом кабинете точные результаты своих ночных наблюдений?
      Леня почувствовал себя преданным и проданным, и понял, что петля дознания сейчас захлестнется на его шее. Придется выкладывать всё до конца, поскольку иной системы защиты просто нет.
      Но Свиридов неожиданно тяжело вздохнул и сказал, словно пожалился.
      - Не везет мне сегодня, Волохов. Один свидетель болтает чепуху, придумывает то, что не видел, я Коверкотова имею ввиду. А ты - ушел в несознанку. Глупо это Волохов. Ну, да оставим тему. Племянницу Лимоновой не знаешь?
      Вот она - ловушка милицейская! - сообразил Леня и счел за благо не запираться.
      - Слышал, что такая существует, но имени не помню.
      - Виктория. Лобова. Коль не знаешь, то пусть так. - Свиридов поднялся со стула. - Пойдем Волохов, я тебя на выхода провожу.
      Леня потерялся - уже "на выход"?! На волю или в камеру натурального ареста? Не может же того быть, чтоб ради такой безобидной беседы его привозили в столь грозное учреждение!
      В коридоре Свиридов спросил негромко.
      - На "мерседесе-600" покататься тебе не хотелось?
      - Нет. Я просто искал секретаршу. - обиженно заявил Леня. - По приказу своего шефа, Куравля Степана Степановича!
      - Он так и сказал, правильно. - на ходу кивнул Свиридов, остановился перед лестницей, повернулся и спросил быстро.
      - Леня, а может её из-за "мерседеса" придушили? Прямо в гараже?
      - Я не знаю.
      - Но какие-то соображения у тебя должны же быть? Не чурбан же ты безмозглый и бесчувственный?
      Леня заколебался.
      - Я думаю, что Лимонова в КГБ долго работала. Может быть там ...
      - Оставь это, - отмахнулся Свиридов. - В КГБ она сортиры мыла, ковры пылесосила. Десять последних лет лифтами заведовала.
      - Лимонова - лифтерша?! - поразился Леня.
      - Да. - кивнул Свиридов. - Модно это стало и так прибитых чекистов во всех сегодняшних бедах винить.
      - Но говорят, они "золото партии", миллионы прячут и...
      - Чушь. - обрезал Свиридов. - Нет никакого "золота партии", не верь базарным сплетням. А если и было, давно его пропили и развеяли. Всех бывших чекистов простили, и живых, и мертвых. Пенсионеры по дачам сидят, мемуары пишут.
      Они уже спустились в большо й холл при колоннах, приостановились в дверях и Свиридов подал Лене картонку визитной карточки.
      - Будь здоров, Волохов. Позвони мне, если возникнут какие-нибудь соображения.
      И это предложение прозвучало формально, обыденно - Свиридов явно не ждал от Лени никаких телефонных сообщений.
      Леня сунул визитку в карман и они простились.
      Вот и свобода. - признал Леня на улице факт очевидный - Вот и весь допрос в МУРе! Допрос откровенно бюрократический, без напряжения и борьбы.
      Леня даже огорчился - знаменитый МУР оказался такой же убогой чиновничьей организацией, как, скажем, контора домоуправления. Да и то сказать - велико событие: смерть секретарши затрапезной фирмы "Кураре"! Нынче убивают крупных банкиров, фирмачей, известных журналистов, взрывают офисы и все это стало уже столь надоедливым, что публика и не ждет от правоохранительных органов сенсационных разоблачений. Нет этих разоблачений! Потеряла бывшая советская милиция свой авторитет, а новая русская ещё не набрала его.
      Леня спустился по Петровке к Большому Театру, по дороге наткнулся на ларек и взял пенный бокал чешского пива за шесть рублей. Ополовинив бокал, он призадумался, попытавшись вычислить - кто, все же, при такой оперативности навел на него милицию? Мог, понятно, дать нужную информацию хитрован Коверкотов. Или - Куравель с Фраковым. Или - Виктория Лобова, племянница Лимоновой - если именно с ней он столкнулся прошлой ночью.
      На донос Коверкотова, как и на очевидное предательство руководства родной фирмы Лене было наплевать, а вот встретится с племянницей очень хотелось, поскольку Леня поймал себя на мысли, что о каких бы несуразицах случившегося не размышлял - все время возвращался мыслью к этой девчонке, прыгнувшей с высоты забора ему в руки, словно с небес.
      Солнце уже залило город заполуденным жаром, улицы разомлели, кружек в пивном ларьке не хватало и возле Лени нетерпеливо топтался немолодой мужчина - глядел в рот, ожидал, когда освободится посуда.
      Леня допил пиво, отдал кружку в руки жаждавшего и решил, что надо ехать на фирму, чтоб обо всем доложиться шефу, а уж он, Степ-Степ Куравель, пусть принимает генеральное решение, коль скоро его волей Леня попал в переплет.
      Леня вспомнил про утерянный сотовый телефон и закручинился - этого шеф не простит ни при каких ситуациях, хорошо если останешся только без месячной премии.
      ... Торопиться навстречу служебным неприятностям смысла не было, а потому Леня по дороге на фирму не удержался от визита к "Тимофею"
      Первым, кого он увидел в зале кафе, оказался Вася Блинов. Тот восседал за столиком в эркере и расцарапаная, подкленная пластырями физиономия его излучала такую гордость, словно он пострадал прошлой ночью при освобождении из лап террористов заложников в детском саду. Едва Леня присел к столу, как друг накинулся с вопросами.
      - Ты где пропадаешь?! Дома нет, на фирме тоже, Куравель тебя везде ищет, волнуется, аж заикается.
      - Я под колпаком. - ответил Леня внушительно.
      - Каким колпаком? - вытаращил глаза Вася.
      - У милиции под колпаком.
      Герой осовобождения заложников изменился в лице.
      - Из-за вчерашней битвы?! Тебя уже притянули?!
      - По другим делам. - нехотя ответил Леня, а дружок обиделся.
      - Ленька! Ты решил, что поумнел за последнее время?! Ты от меня начал что-то скрывать, а потому попадешь в такую переделку, что даже я тебя из неё уже не вытащу!
      - Ага. - ответил Леня и взглянул на подлетевшего Тимофея, лицо которого было озабоченным.
      - Леня, - сказал тот негромко и многозначительно. - Тебя с утра искали очень серьезные люди. Нехорошие люди. Спрашивали, был ли ты тут в пятницу.
      - Да? - равнодушно спросил Леня.
      - Да. И я, и весь оркестр, официанты показали, что ты торчишь здесь каждый вечер, а в пятницу ушел утром на рассвете субботы.
      - Спасибо.
      - Это вам спасибо. - сказал Тимофей и неожиданно выложил перед друзьями по конверту. - Ваш гонорар, парни, за вчерашнюю работу.
      - Мое боевое ранение ты учел?! - ерепенисто спросил Вася.
      - Учел. - Тимофей передернул плечами. - Мне уже шеф-повар рассказал, как ты ночью грабил банк! А швейцар Аркадий думает, что ты застрелил мента. Ну ты и трепло!
      - Они меня неправильно поняли! - возмутился Вася, но уже в спину удалившегося Тимофея.
      Леня сунул конверт со своим заработком в карман не считая и проворчал недовольно.
      - Пора нам менять эту точку. Здесь запахло жареным.
      - Подожди. Ты где был утром? В милиции?
      - Да. Просто расспрашивали о Лимоновой. - нехотя ответил Леня.
      - А что с ней? Нашлась?
      - Задушили в гараже. - Леня с удовольствием наблюдал, как изменилось Васино лицо. - Надо было не с негритянками путаться, а поехать со мной. Как договаривались. Ты что заказал покушать?
      - Ленька! - Вася смотрел побелевшими глазами. - Ты удушил секретаршу и угнал "мерседес"?!
      - Ну? - ответил Леня, взял карточку меню, но выбрать себе блюда не успел. Чья-то тень заслонила свет солнца и, подняв голову, Леня увидел, что рядом с ним стоит начальник авто-тяги фирмы "Кураре" - Алмас Акмаев.
      - Волохов! Ты, конечно, здесь! - прошипел он возмущенно, отчего его акцент усилился. - Сидит в кабаке, его ищут на фирме, волнуются и посылают МЕНЯ его искать!
      - Не дергайся, Алмас. - миролюбиво ответил Леня. - Покушаю и поедем.
      - Вставай! Господин Куравель зовет! - прокричал Акмалов, переполненный рабским усердием. - Вся фирма за тебя дергается, а ты со всякой шелупонью в кабаке сидишь!
      Такое заявление было рискованным, если учесть, что за столом сидел Вася Блинов. Он и спросил с предупредительной, но капризной вежливостью.
      - Простите, придурок, кого вы имеете ввиду, касательно шелупони?
      - Тебя, голубого пидора! - грохнул Акмалов, даже не подозревая, что попал в самую болезненую точку Васиной натуры. И после такого заявления слов возражений уже не хватает, чтобы смыть оскорбление.
      Вася и не прибегал к помощи слов. Поначалу он в одно короткое и резкое движение выплеснул в лицо Акмолова кувшин кваса, а пока холуй протирал глаза, Вася, не вставая со стула, ударил его ногой в живот.
      Акмалов отскочил, мгновенно оценил ситуацию, сжал кулаки и двинулся на обидчика. Абстрактно рассуждая, крепыш Акмалов мог пришибить субтильного Васю одним ударом, но разгневанный посланец фирмы не учел, что в тщедушном теле противника бьется мужественной сердце бойцовой собаки. А Леня-то знал, что в драках, да ещё по причине кровного оскорбления, Васька неукротим и беспощаден до озверения. Ваське было попросту все равно - кто перед ним: пигмей, или Геркулес.
      - Стоять! - крикнул Леня и протянул было руку, чтобы ухватить Васю за плечо. Но опоздал.
      Из позиции "сидя на стуле" Вася нырнул в ноги Акмалова, сбил его на пол, тут же оседлал, сватил за уши и принялся выгибать позвоночник врага дугой, что при опреденном умении привело бы к перелому шейных позвонков, но для этого, по счастью, не было ни умения, ни сил. А потому Вася попросту принялся бить головой Акмалова об паркет, бить так, что со второго удара кровь брызнула из носа и губ Акмалова во все стороны.
      Леня ещё только поднимался со стула, а Тимофей и швейцар Аркадий уже перебежали зал, оторвали Васю от поверженного оскорбителя, подскочивший официант тут же накрыл лицо Акмалова салфеткой и скандал был погашен с профессиональным умением - за дальними столиками не успели даже любопытства проявить.
      Как всякий крепко побитый хам, Акмалов откровенно испугался, пищал и старался наощупь определить сломан ли у него окровавленный нос. Ваську ещё колотил азарт боевой лихарадки и он рвался из рук Тимофея, чтоб завершить сокрушение врага до полного уничтожения.
      Леня отвлекся от наблюдения за дракой, как таковой - что-то еще, острое и неожиданное отвлекало его внимание, но мозги не ухватывали смысла какой-то неожиданной детали. Он поднялся со стула, перехватил Акмалова поперек туловища и умудрился вынести его к дверям на весу, после чего все окочательно пришло в порядок - швейцар Аркадий припечатал Васю к его стулу за столиком.