Только приблизившись плотную, Комаровский определил, что Гном с Ружьем - это уже не тот человек, только имя осталось. Зрачки в его глазах были настолько крошечными, что казалось они заплыли бельмом. Гном дергался, голос у него тоже был другим, он явно не понимал, где находится и что происходит - какой-то мощный наркотик полностью сломал его личность, оставив на поверхности лишь оболочку бывшего человека.
      Беркин пнул его ногой в пах, Гном и боли не почувствовал.
      - Отвечай, ты, гаденыш, убил Федора?
      - Федьку?! А зачем мне его убивать, заразу?! Этого мне не надо! Хатенку его почистить - это справное дело! Золотишко взять, бабу его сочную разложить можно и очень даже пользительно! А вот очкарика этого Толстенко, да? Его я засрелил! Ка-ак - бах! И от башки куски дерьма разлетелись!
      - За что застрелил?!
      - А чтоб концы в воду начальник! Ах, ты сто вторая - страшная статья! - перешел на вокал Гном с Ружьем, но Беркин вновь ударил его ногой.
      - Кто тебе заказал это дело, шкура? Кто?
      - Да я ж толкую, начальник! Очкарик и заказал! Он самый гад! За забором хата! А как он хозяина замочил у окошка, так сам себе приговор подписал! Такой хитрый оказался! Снизу в него нож метнул! А я так не умею! Что еще, начальник, отправляй в камеру!
      - Кто тебе и Зернову платил за это?!
      - Все я тебе сказал, начальник! Ух, пропадай моя телега, все четыре колеса!
      С неожиданно силой Гном с Ружьем вырвался из цепких рук Беркина, разбежался и головой вперед, в мастерском прыжке пролетел "рыбкой" по воздухе и протаранил башкой ветровое стекло БМВ, пробил его и застрял, распластавшись на капоте.
      Беркин кинулся в машину, но совсем не затем, чтоб помочь Гному. Он тут же вынырнул из салона и подал Нине дешевую старую шкатулку, облепленную ракушками - южная работа курортных районов.
      - Нина, это твое?
      Она откинула крышку шкатулки, блеснули камни и полированный металл.
      - Да. Мое.
      - Кончен бал?
      Нина посмотрела ему в глаза и ответила.
      - Нет. Не кончен.
      - Что еще?! - вспыхнул Беркин.
      - Дай мне свой мобильный телефон.
      - Зачем?
      - Я не позволю у себя устраивать самосуд.
      - Как тебе угодно. - Беркин вновь рванулся к машине, вытащил оттуда аппарат и подал Нине. Она сунула шкатулку под мышку и быстро набрала на телефоне комбинацию цифр.
      Все столпились вокруг машины в полной растерянности, решительно не зная что делать - помогать ли замершему на капоте Гному, уйти ли в дом, (солнце уже закатилось и стало прохладно) или ждать неведомого чего.
      Голос Нины зазвучал жестко и требовательно.
      - Это говорит Чуракова. Я попрошу вас срочно разыскать подполковника Афанасьева и передать мою просьбу немедленно приехать ко мне!...Да, на дачу. Немедленно, капитан Соколов, или у вас будут большие неприятности.
      Она отдала аппарат Беркину, повернулась и пошла было к дому, но в этот момент прозвучал удивленный голос Толстяка без имени.
      - Мужики А где Илюшка Шептунов?
      Богатырь Селиванов крикнул от разбитый ворот - Да уехал только что на своих "жигулях"!
      В общем онемении первым очнулся Сема Беркин, рванулся к своей машине, дернул было за ноги Гнома, но потом понял, что и при таком "ремонте" машина останется недееспособной все равно, и закричал.
      - У кого тачка на ходу?!
      - У меня. - ответил Альфред Викторович и побежал сквозь ворота, разыскивая ключи зажигания в карманах.
      глава 7
      Ворота охраны дачного участка они проскочили без остановки, но едва "мерседес" зацепил колесами накатанный асфальт трассы, как Беркин закричал.
      - Вылазь из-за руля! Из тебя гонщик, как из меня архиерей!
      Альфред Викторович внял разумности слов - он был кем угодно, только не гонщиком. Резко затормозил и тут же перевалился через спинку кресла назад, а Беркин втиснулся к рулю и машина почти не потеряла скорости, как тут же рванулась вперед.
      - Дорога одна, не уйдет, шкура! - в припадке предельного азарта закричал Беркин. - Сунь лапы под сиденье, там автомат! Федькина охрана всегда его там прятала!
      - Увольте. - решительно возразил Альфред Викторович.
      - Трус паршивый! У Шептуна пистолет! "Беретта"! Я ему сам его сторговал осенью!
      - Вот и воюйте на здоровье. - посоветовал Альфред Викторович. Только без меня. Это не мои методы.
      - Альфонс вонючий! Сутенер поганый! На что ты пригоден в тяжелую минуту?! Тебе только с бабами возится, сопля в брюках!
      Комаровский и не думал присекать оскорбления, поскольку понимал, что они помогают Беркину достигнуть пики ярости, собрать все свои силы воедино и удерживать напряжение гонки.
      Они взлетели на погорок и тут же увидели внизу, в ложбине - голубые "жигули" - Достали, гада! - возликовал Беркин и тут же завыл. - А этот ещё откуда?!
      Альфред Викторович глянул сквозь ветровое стекло и тут же обнаружил, что на противоположную вершину глубокой и широкой ложбины - выскочил белый "ауди", при сверкающих огнях фонарей на крыше и включенных фарах.
      То ли у водителя "жигулей" сдали нервы, то ли он неправильно считал ситуацию но, почти без торможения "жигули" соскочили с дороги, ловко юркнули в кювет, вылетели на другой стороне и все с той же скоростью помчались в поле.
      Беркин зарычал, выругался и начал торможение.
      Что подсказало водителю "ауди", что "жигули" ускользают именно от преследования, осталось навсегда неизвестно - видимо профессиональный нюх гончей борзой проявился у подполковника Афанасьева, но белая машина с красно-синими огнями - тоже рванулась в поле, подскочила на кювете, пошла юзом, однако выровнялась и устремилась в погоню.
      У лихого гонщика Беркина подобный маневр - не получился. Он загнал "мерседес" в кювет по всем правилам искусства, а вот выбраться из него не сумел. Немного не хватило, чтобы выкарабкаться наверх, но все же застрял в грязи и мотор заглох. Однако Беркин уже достиг такой степени возбуждения, что выскочил из машины и побежал по полю, что казалось делом совершенно бессмысленным.
      Альфред Викторович тоже покинул салон, но никуда не побежал - гонок с него на последние дни и без того хватало.
      Он двинулся следом за Беркиным неторопливым шагом, хотя и это было лишено смысла.
      Он видел, как "жигули" достигли опушки недалекой рощи, но прорехи между деревьями не нашли, дернулись вправо, покатились вдоль стены деревьев, а белый "ауди" резал угол, пытался пересечь дорогу беглецу и сирена его выла с такой истошностью, что душа леденела.
      Наконец "жигули" влетели в лес, тут же туда же нырнул за ними и "ауди"
      Альфред Викторович сделал несколько шагов и услышал четыре выстрела подряд - глухие, в быстром ритме. Потом наступила тишина и Беркин, уже обогнавший Комаровского шагов на сорок, остановился.
      Комаровский догнал его и Беркин спросил.
      - Ты так и не взял автомат?
      - Не-а. - легко ответил Комаровский.
      - А зря. Мы не знаем, кто там эту дуэль выиграл.
      - Да все равно. - беспечно ответил Альфред Викторович и, не снижая темпа шагов, пошагал к роще.
      - А пулю схлопотать не боишься? - ехидно спросил Беркин.
      - Да мне как-то все равно. - ответил Комаровский и сам себе подивился, ведь не врал!
      Они добрались вдвоем до опушки, углубились на десяток шагов, а далее идти было незачем.
      Уперевшись радиатором в дерево, стояли покалеченные голубые "жигули", а возле отрытой дверцы водителя лежал на земле с лицом залитым кровью Шептунов. Правая рука его была нелепо заброшена за голову и возле скрюченных пальцев валялся пистолет.
      В десяти метров от него мигал фонарями "ауди", сержант милиции лихорадочно что-то кричал в телефонную трубку, а подполковник Афанасьев присел возле машины на корточки, зажимал руками живот, пистолет его валялся между ног.
      - Быстрее! Срочно! Подполковник ранен! - кричал сержант.
      И в тот же миг он увидел Комаровского с Беркиным, одним движением вывалился из машины, лязгнул затвором автомата и прокричал.
      - Стоять! Стреляю!
      - Давай, давай! - предложил Беркин. - Стреляй в безоружных, авось орден получишь.
      - Отставить, сержант. - прохрипел Афанасьев, с трудом приподнялся, открыл заднюю дверцу машины и повалился на сиденья.
      - Ну, что ты таращишься? - спросил Беркин потерянного сержанта. Вези срочно начальника врачам. Выживет - офицера тебе присвоят. А я здесь посторожу, не волнуйся.
      Сержант колебался недолго - жизнь начальника, с точки зрения служебного будущего, была ценней, чем охрана трупа и места происшествия.
      "Ауди" рявкнул мотором, развернулся и, лавируя между деревьев, умчался.
      Альфред Викторович помолчал и сказал равнодушно.
      - Я, пожалуй, тоже пойду. Не люблю я с милицией лишних разговоров.
      - Думаешь, я до них большой охотник? - проворчал Беркин. - Ну, да вали. Напутаешь ещё чего, только навредишь порядочным людям.
      Альфред Викторович отвернулся и, не прощаясь, пошагал к "мерседесу". Прежде чем выдергивать машину из грязи, он пошарил под задними сиденьем и обнаружил там, как и предполагалось, короткий автомат, умотанный в чистую тряпку. Ничего не скажешь - хорошее наследство получил Альфред Викторович по завещанию вместе с "мерсом" - тянет лет на пять отсидки.
      Против всех предположений автомобиль из грязи выдернулся легко, видимо потому, что Альфред Викторович не торопился, не газовал.
      На небольшой скорости он вернулся в поселок, охрана пропустила его не приостанавливая, а богатырь Селиванов как раз чинил разбитые ворота, когда Комаровский вкатился в них.
      - Порядок? - спросил охранник.
      - Полный. - ответил Альфред Викторович и прихлопнул дверцу машины.
      Он двинулся по дорожке к вилле, которая уже тонула в серых сумерках и лишь одно окно на первом этаже светилось огнями потолочной люстры.
      Альфред Викторович неторопливо ступил в гостиную, не подымая глаз, прошел к столу, взял бутылку коньяку, плеснул в чашку из под кофе и выпил, не обращая внимания на то, что там ещё оставалась кофейная гуща. Потом посмотрел на молчавших Нину и Валерия и сказал безразлично.
      - Ну вот и все, ребятишки. Можете жить спокойно. Свою партию вы разыграли по первому классу. Мне так - никогда не суметь.
      Валерий тихо засмеялся, а Нина сидела у стола и перебирала тонкими пальцами кольца и брошки возле открытой шкатулки, украшенной ракушками.
      - Все закрыто, не так ли? - спросил Альфред Викторович. - Весь комплект подобран. Есть жертва, есть исполнители и есть Заказчик. Он не заговорит, пуля в башке помешает. Дело закрыто и я, полагаю, могу быть свободен?
      Валерий привстал, поставил перед ним чистый бокал, налил коньяк и негромко спросил.
      - Поскольку я не совсем понимаю, Альфред Викторович, ваших заявлений, может вы объясните свою позицию.
      - Вашу позицию, мои дорогие. - ровно ответил Комаровский. - Вашу, отличную позицию. И заключается она в том, что вы вдвоем уже давно, видимо, осенью вступили в преступный сговор. Может даже между вами была любовь, которая вас сплотила. Но для любви - нужны денежки, тут уж ничего не поделаешь. К тому же - мешал богатый муж. И ситуации сложилась до пошлости стандартная. Надо убрать мужа и захватить фирму. Вот вы этим и занялись, двух и трехкратно перестраховавшись тем, что подставили под подозрение целую кучу народу. В первой степени вашей защиты вы организовали дело так, что Федю убил завистник Толстенко.
      - Он его и убил. - кивнул Валерий.
      - Ага. Заказал грабителей, помог им проникнуть в дом, а сам из арбалета выстрелил в Федю, когда снизу подозвал его к окну. Все так. Только и Толстенко был лишь исполнителем большого плана. Он полагал, что заказ исходит от Шептунова, который дал ему адрес в Амстердаме, а Шептунов сам был лишь передаточным звеном. Он, дурень стоеросовый, полагал, что по смерти Феди, прилепиться к Нине и благополучно захватит всю фирму с её потрохами. Для него было сильным ударом, когда Нина сама принялась за дело. Вам бы с ним ещё пришлось серьезно разбираться, но, и тут все ловко подстроено. Куда нужно - оружие подложено. Одно мне не совсем ясно - зачем вы старика Комаровского пытались подставить? И так ведь отличная модель! Прекрасно замыкается на Шептунове! Больше искать никого не будут.
      - Правильно. - кивнул Валерий. - Больше и искать некого. Потому, что больше никого не найдешь. Цепь замыкается, Альфред Викторович.
      - Брось, - устало сказал Комаровский. - Мы - профессионалы. Я ведь не побегу на вас доносить. Отдайте мне мои деньги и мы разойдемся навсегда.
      Валерий внимательно смотрел ему в лицо, потом перевел взгляд на Нину, но та все так же молчала, вертела в руках самодельный браслет, с грубо выбитыми на нем какими-то символами.
      - Заказал убийство Федора Михайловича - Шептунов. И все, что было сделано, им и было сделано, Альфред Викторович. - терпеливо сказал Валерий. - А что касается вас, то вы правы. Вас уничтожить под эту ситуацию - хотели именно мы. Я и моя СЕСТРА, Нина. - замедленно и с нажимом закончил Валерий.
      - Сестра? - без всякого удивления, от усталости ко всему равнодушный спросил Комаровский.
      - Сестра. - кивнул Валерий , а Нина все так же не двигалась и молчала.
      - Но я все равно не понимаю, зачем вы пытались погубить меня, втоптать в грязь, отнять последние деньги.... Не вышло, ребята.
      - Вышло. - глухо сказала Нина. - Еще как вышло. Ты в такой грязи, что свинья позавидует.
      - Это ещё с какой стати? - заносчиво улыбнулся Альфред Викторович. Комаровский, конечно, не ангел, но...
      Валерий резко поставил на стол бокал и сказал тяжело.
      - Ты что, действительно ничего не понимаешь, или продолжаешь, как всегда, кривляться?!
      - А что я должен понимать, щенок?!
      - Да открой же наконец, глаза... ПАПОЧКА!...Мы твои детки, дорогой! И ты спал с собственной дочерью! Обучал её технике утонченного секса! Ты своего сына поучал, как жить аферами! Мало тебе?!
      Оказалось - достаточно. Даже чересчур. Альфред Викторович напрягся было, но слова возражения застряли у него в глотке, едва он уперся стекляневшим взглядом в лица Нины и Валерия. Мало того, что они заметно походили друг на друга, но и что-то от рода Комаровских (каких к черту Комаровских!) Чулковых, вспомнил первородную свою фамилию Альфред Викторович, от простых работяг Чулковых в них что-то просвечивалось. Но лица детей двоились и троились перед его глазами. Когда он попытался встать, то не получилось, показалось. что хребет его перебит, а ног вовсе нет.
      - Сиди. - оскалив зубы сказала Нина. - Теперь ты послушаешь меня, тварь. Ты бросил нашу мать, когда я уже появилась на свет, а она была беременной, ждала Валерия от тебя...
      - Я этого не знал...
      - Знал! Ты морочил ей голову два года, продал и пропил дачу её отца, нашего деда. Она тебе писала каждый день. просила хоть копейку, а ты молчал! И в конце концов, она пошла на панель, чтоб прокормить нас и померла в больницы от какой-то венерической заразы! Мало?
      - Но...
      - А потом пошла на панель - я! А твой сын сел в тюрьму! Чудом не стал бандитом, чудом не превратился в такую мразь, как ты! Ты затащил в постель и меня! Но, может это было и наоборот - я затащила тебя! Ну, как? Все ещё мало?
      - Подожди... Подождите. - бормотал Альфред Викторович. - Но...Но если такая ненависть...Я вас понимаю.Проще было убить.
      - Нет, папусенька! Убить тебя было не проще! Это уж ты сам с собой постарайся! - голос Нины зазвенел. - Нам руки кровью обливать не к чему, достаточно той мерзости, в которую ты нас окунул! Я мечтала посадить тебя в тюрьму на старости лет! А коли бы ты там не подох, так вышел бы дряхлым, больным , без денег и кончил дни свои в канаве! Где тебе и место с первого дня рождения. Видел бы ты, как умирала наша мать!
      Она схватила со стола браслет и швырнула в лицо Альфреда Викторовича.
      - Ты и браслет этот не узнал! Ведь ты сам его её подарил нашей матери! Тебе всегда на всех было плевать, кроме себя. Но теперь ты - труп! У нас есть куча доказательств, что именно ты в паре с Шептуновым убил Федора и пытался наложить лапы на фирму! Иди, суши сухари. Завтра за тобой приедут с наручниками и на закрытой машине.
      Альфред Викторович потерянно оглянулся, словно пытался отыскать помощь со стороны, наткнулся на спокойный взгляд громадных глаз Валерия и спросил беспомощно.
      - Да... А... А что ты делал в ту ночь? В моей машине.
      Валерий помолчал, потом ответил спокойно.
      - Гранату тебе под сиденье устанавливал...Но ситуация изменилась... Нам пришлось на ходу менять планы.
      Полный сумбур в голове Комаровского не выдавал в сознание никакой мысли и он спросил с трудом.
      - И вы вдвоем столько лет ждали этого часа?
      - Нет. Я нашел сестру только под Новый год.
      - Да. - ответил Альфред Викторович, как будто бы что-то понял. Понятно. Мне все понятно.
      - Ничего тебе не понятно, отец. - с невеселой улыбкой возразил Валерий. - Ты ведь все одно полагаешь, что жизнь твоя удалась. Так и муха считает, когда увязнет в банке с вареньем. Тепло и сладко, что ещё надо?
      Зверье лютое, - промелькнула в мутном сознании Альфреда Викторовича безнадежная мысль, - ни прощения, ни пощады у вас не допросишься, и надеяться нечего.
      Альфред Викторович с трудом, но сумел подняться. Дважды промахнувшись мимо двери и ударившись о косяк, он все-таки выдрался из дому.
      Когда проходил сквозь ворота, ему что-то сказал Селиванов, но Альфред Викторович не расслышал. Тупая и тривиальная мысль, что "за все приходится платить", вяло шевелилась в мозгах, но одно дело, когда эта пошлость касается других и совсем иное, если обрушивается на самого себя.
      Он уже брел через лес, переставлял ноги, словно автомат, и с трудом ориентировался в направлении к железнодорожной станции.
      Добрался до нее, когда уже по настоящему стемнело и над платформой зажгалась цепочка фонарей. Упал на скамейку, а когда накатилась электричка, то подумал, что и ехать-то ему толком некуда и незачем. Походного чемодана с собой не было, денег не было, ничего не было. А по вечернему часу становилось прохладно, но где он оставил дубленку, вспомнить не мог, да и не вспоминал. Свитер под пиджаком кое-как согревали.
      Но в электричку он сел, а когда через пару остановок контроль потребовал с него билет, то так тупо и бессмысленно смотрел на двоих парней, что они оставили свое занятие, решив что перед ними сидит больной старик, с которого и спросу никакого нет.
      Докатились до Москвы. И какой-то человек, толкнув поникшего Комаровского в плечо, сказал.
      - Проснись , папаша. Дальше ходу нет.
      - Ага. - ответил Альфред Викторович.
      Он выбрался на платформу и резкий порыв ветра на какое-то мгновение отрезвил его. Настолько, что он успел подумать, что как бы там ни было, а детишек нарожал - лихих. Сумели воспользоваться ситуацией с убийством Федора Чуракова и подставили, расправились с ним, Альфредом Викторовичем Комаровским или как там его в самом деле - настоящее свое имя он снова забыл. Затем волна отупения снова накрыла его и он совершенно равнодушно посмотрел на две темные фигуры остановившиеся перед ним и не среагировал, когда его спросили.
      - Что, батя, закурить не найдется?
      глава 8
      Он проснулся от холода и не мог понять, где находится. В тело вонзались иглы, вокруг стояла беспросветная тьма, а подошву правой ноги что-то жгло. Потом он сообразил, что лежит в кустах и на нем нет ни пиджака, ни свитера, ботинок тоже нет а из подошвы сочится кровь - на что-то наступил, но когда и где - неизвестно. Не было, разумеется, и часов на руке. Мародеры оставили только ключи от московской квартиры в заднем кармане.
      Это словно послужило ему сигналом, что надо куда-то идти.
      Когда он вышел из глухого, совершенно незнакомого ему двора на улицу, то несмотря на кромешную тьму, вскоре определил, что оказался где-то возле Неглинной - значит, на автопилоте стремился добраться до дому. Иной цели и сейчас не возникало.
      Минут через десять пешего хода босыми и ранеными ногами по холодному тротуару он безразлично припомнил, что в доме его ждет ружье, нацеленное в грудь. И он тут же сообразил, что цель - обнаружилась. И достижение её будет означать конец всем заботам и печалям, конец Альфреду Викторовичу Комаровскому, или как его там...
      Свой двор и дом он нашел ещё минут через сорок и безразлично вошел в парадное. Возле своих дверей достал из кармана ключи, вставил их в замок и спокойно провернул один за друг им оба запора.
      Потом глубоко вздохнул, закрыл глаза и рывком дернул двери на себя, ожидая услышать грохот, потом короткий удар боли и все.
      Ни того, ни другого не последовало.
      Альфред Викторович постоял с минуту на пороге, убедился, что коридор темен, лишь на кухне горит свет.
      Он вошел в квартиру и закрыл за собой двери, снова постоял, потом сделал четыре шага и ступил на кухню.
      Валерий сидел у стола и укладывал в чехол помповое ружье. Перед ним валялись веревки и пружинки, которыми это ружье крепилось в боевом положение возле дверей.
      Альфред Викторович покачался, но никаких слов не нашел.
      Валерий оторвался от своего занятия и сказал.
      - Иди,ложись отдыхать. Я пойду Нинку поищу. Она по округе бегает, всю милицию на уши поставила. Ложись.
      Альфред Викторович повернулся, сделал пять шагов, повалился на свой диван и горько заплакал.