Света говорила спокойно, ведь она обещала вернуться с тем же настроением, что... У нее не одна Настя, силы на других нужны. Но в это время рука Рудольфа выросла над Настей и вышвырнула ее вон из квартиры. А в руки Свете кинули пальто девочки. Дверь захлопнулась. Света думала, что Настя все поняла. А Настя в это время думала: все испортили! Специально эти Ивановы ночью пошли туда! Сразу... А надо было постепенно приучать родичей Лады... Вообще-то она твердо была уверена, что всем нужна, во всем мире, просто ее еще не знают. А как сделать, чтобы узнали? Может, картины помогут?
      Вернувшись домой, она сразу же взяла бумагу. Что рисовать? Кого? Себя! Автопортрет. Сама-то она у себя всегда под рукой! Миша думал, что она хочет извиниться своим рисованием, и эта слепота его приведет в конце концов к тому, к чему приведет... Но и Настя ведь тоже была права: человек должен быть нужен.
      Будни
      Позвонили в дверь: телеграмма от Светиной матери о том, что приезжает. И Света пала духом вопреки известному призыву "Духом окрепнем в борьбе!". Где уж тут окрепнуть в борьбе с мамой Лады, предстоящим визитом инспектора по опеке плюс родная мамочка, которая будет все время учить жить, с первой минуты: "Света, как ты села - ну-ка ногу на место! Смотрите, она все еще ногу под себя на диване!.. Дочь, не размахивай сумкой во время ходьбы - ты меня позоришь!" Конечно, придется вылизать весь дом, у Антона кровать и под кроватью, как сознание и подсознание (сверху заправлено, аккуратно, а под кроватью яблочные огрызки и фантики из-под конфет, батарейки и грязные носки).
      - Свет, ты что, первый ребенок в семье у родителей, что ли? Ну понятно - первенцами всегда недовольны... к ним повышенные требования, их ждали... Теперь понятно!
      - Что понятно, Андрей? Говори.
      Когда Света вышла мыть посуду, йог Андрей вышел за нею:
      - Почему ты взяла Настю? Хочешь матери своей доказать, что неродную вот любишь? В то время как она тебя, родную, не ценит... С точки зрения Фрейда...
      Света начала бормотать про мать: мол, с нею говоришь - как бы идешь по узкому коридору, тесно, боишься лишнее сказать!
      - Но мне-то еще хуже, я вообще единственный, - чуть не заплакал йог Андрей, втайне надеясь этим выманить у Светы на опохмел; и он рассчитал все точно - она налила ему два бутылькб кукурузных рылец, спиртовой настой.
      И тут пришла Инна Константиновна.
      - Что это Настя дома не сидит?
      Света сразу же подарила инспекторше мемуары сестры Цветаевой. Щедрым голосом Инна Константиновна сообщила: одна артистка ТЮЗа просит себе Настю! Такая одинокая женщина, сама шьет, вяжет. Ах, не отдадите! И чего вы за нее держитесь? Уникальная личность? Но это не Цветаева все-таки. Вот у Цветаевой - уникальность.
      Света лихорадочно прикидывала, что бы еще подарить гостье, а Миша думал: "Да ты бы Цветаеву в упор не заметила, когда б ее живую увидала! Думала б: седая изможденная женщина в платье, просвечивающем от ветхости. Да встреться ты с самим Шагалом!.."
      - Вы почему не на работе, Миша? - строго спросила Инна Константиновна. - Ах, пол лаком покрыли в издательстве, что вы говорите! Деньги у них есть, значит... А на дом вам дали задание?
      Йог Андрей наскоро призвал всех организовать союз читателей и первым пунктом устава записать: не читать членов союза писателей. Он надеялся успеть на вторую смену на работу. Там-то уж он сможет хорошо похмелиться, патриарх лекарственных трав! И Света вспомнила, что она патриарх плюсов. Сейчас она покажет инспекторше камни, что дети собирают.
      - Сад камней в Японии - это изумительно, - в ответ начала Инна Константиновна рассказывать о своем турне по Японии. - Да вы ко мне в гости придите! Я покажу все, что привезла.
      Йог Андрей понял, что пора делать ноги. В последнее время он утратил интерес к женщинам, даже таким красивым, как эта инспекторша. Много они хотят. Вот другое дело настойки - тоже женского рода, на спирту, конечно, способствуют медитации... Йог он или нет?
      Света не доверяла йогам. Если бы они были такими могущественными, то разве позволили б этим варягам... англичанам... править у себя на родине!.. Наверное, все это одни разговоры, чтоб нравиться женщинам. И не больше.
      - Одна - женщина, другой - мужчина, вот и вся причина, по которой камни... - лепетала Инна Константиновна, наслаждаясь интеллектуальным общением.
      Света думала: чего бы уж такое ей дать, чтоб ушла поскорее? Миша мечтал сам уйти в себя. Инна Константиновна была уверена, что все счастливы общаться на таком высоком уровне. Андрей же думал о скорой встрече с настойкой. И все их мыслительные токи так сложно переплелись, что образовали ткань бытия. Можно было почти зрительно видеть паутину-сеть этих переплетений в ауре квартиры Ивановых...
      Письмо: "ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДОРОГИЕ БАБУШКА И ДЕДУШКА! ПОЛУЧИЛИ ВАШЕ ПИСЬМО. ОТВЕЧАЕТ ВАМ АНТОН. ДЕЛА У НАС НЕВАЖНЫЕ. МАМА СКАЗАЛА ПАПЕ: "ВЫХЛОПАЙ ОДЕЯЛО!" А ОН РАЗГОВАРИВАЛ С АНДРЕЕМ. И МАМА ВЫГНАЛА ПАПУ. ОН УШЕЛ ИЗ ДОМУ. НАПИШЕТЕ: ИЗАБРЕЛИ ЛИ У ВАС ДЕЦКИЕ САДЫ?"
      - Ну и ну! - обрадовалась возможности поучить кого-то жизни Настя. Антон, ты чего? Бабушка подумает, что родители развелись. А ведь когда это было! И Миша вскоре вернулся, помирился с Цветой, а ты об этом ни слова!
      Антон вспомнил, что папа в самом деле вернулся уже. И повеселел и принялся с усердием выпускать свою занудную газету "Фаустенок". В номере два он поместил карту полезных ископаемых, точнее, так: карту полезных и бесполезных ископаемых в квартире Ивановых.
      Миша вдруг заявил: не вынесет он тещи! Уйдет на эти дни из дома. Якобы в командировке. Теща пусть думает, что он уехал... А как же спина? Света так боялась остаться одна - ей не выстоять под натиском упреков своей мамы.
      - Спина? Да, спина на вашей стороне. Остаюсь. Куда я с такой спиной? Болит она, - подумав, ответил Миша.
      Антон хотел его порадовать и начал писать новое письмо родителям Миши: "ДОРОГИЕ БАБУШКА И ДЕДУШКА! ПИШЕТ ВАМ АНТОН. ДЕЛА У НАС НЕВАЖНЫЕ. НЕДАВНО НАСТЯ ЗАЛЕМОНИЛА МНЕ ЯБЛОКОМ В ГЛАЗ. НАСТЯ - ЭТО НОВАЯ НАША СЕСТРА..."
      - Не залемонила, а лимон ведь все-таки! - чуть не заплакала Света. Что ты все печальные новости им пишешь! Радовать бы стариков...
      - Расисим ругается: дневник за вторую четверть все еще не подписали! - сказала Настя.
      Миша ответил: нервы у него от спины в таком беспорядке, что он уже не вынесет вида ее дневника - подпишет с закрытыми глазами. Пусть Настя лишь ткнет его палец, куда поставить закорючку подписи. А она как раз не хотела этого: в дневнике четверки и пятерки. Одна тройка есть, и то... Надо было прочитать по литературе "снег осел", а она прочитала "снег осёл"...
      Света, женское начало семьи, материнская ипостась, стала говорить про то, что пора идти через час на вокзал, в конце концов, они встречают не кого-нибудь, а ее родную маму, без которой ничего этого бы и не было.
      - Нас лишили родителей путем прививки образа Павлика Морозова! - Миша горестно начал искать носки. - Все время мы их подозревали и мечтали донести, как Павлик. Мои родители заставляли меня воровать колхозное зерно. Без него скот не выкормишь. И пример Павлика меня терзал прямо... Он-то донес, вот и герой. А я уже не мог... почему-то... но думал об этом... Нашлось одиннадцать одиноких носков!..
      Света возразила:
      - Дело в том, что наши родители были всегда не на нашей стороне, а на стороне государства, учителей. Их в школу вызовут, поругают, а они все потом на нас!.. Я училась на "отлично", конечно, но были в поведении разные поступки... И как в шестом классе я удивилась, когда у нас появилась девочка из интеллигентной семьи. Ее родители всегда были на ее стороне. Лиза такая Пароходова... Вот тогда я начала что-то понимать...
      - Видимо, были у нас воры, - печально стонал Миша. - Одиннадцать одноногих воров унесли одиннадцать одиноких носков...
      - Фрейд бы сказал, что тебе не хочется идти на вокзал, вот и...
      - А мне он внушает сомнение. Получается, что сознание хитрое, а подсознание - истина. Но ведь то, что под кроватью у Антона - огрызки эти, бумажки, не является сутью нашего сына! Если уж так... Сознание и подсознание... Да, Антон? Ты же аккуратист?!
      Инну Константиновну они встретили сразу, как вышли из дома. Как в романе.
      - О, вы ко мне, в районо? Да? Надумали? - обрадовалась она.
      - Нет-нет, мы на вокзал... встречать.
      - А то смотрите: ловите момент! Моменто мори, как говорится.
      - Цвета, а бабушку как зовут? Александра Филипповна? Ну... мне не запомнить.
      Миша сказал: все очень просто! Отца Александра Македонского звали Филипп. Вот и запомни: Александра Филипповна.
      Но Настя вспомнила, как Миша им недавно читал рассказ "Филиппок". Так легко сразу запомнилось!
      - Папа, а почему твои... бабушка и дедушка мои... тебя заставляли воровать это зерно? А не сами... - сдавленным голосом спросил Антон видимо, его очень взволновали подробности из детства отца.
      Миша не успел ничего ответить, а Настя уже все объяснила: понятно же, взрослых поймают - в тюрьму сразу. А детей... нет.
      Очень бабушку свою,
      Маму мамину, люблю!
      У нее морщинок много,
      А на лбу седая прядь.
      Очень хочется потрогать,
      А потом поцеловать!
      такими стихами, выученными как-то в детском саду, Антон встретил бабушку с поезда.
      И Александра Филипповна сразу взяла его за руку. Седела она в самом деле красиво - прядями. И гордилась своей моложавостью.
      - Дочь, ты чего это горбишься-то? Ну-ка... спинку прямо! - твердым голосом заявила Александра Филипповна Свете. - Не позорь меня на всю Пермь.
      - Бабушка! - отвлек Антон всех от скандала. - А я написал письмо в газету: "У вас там работают идиоты, которые считают пауков насекомыми. Но пауки не относятся к насекомым, они же паукообразные".
      Настя в это время то подбегала к Александре Филипповне сбоку, то отбегала, то снова подбегала, опять уходила в сторону, после с другого боку подходила. Сумеет ли она нарисовать бабушку так, чтоб та оценила и полюбила? Света сомневалась.
      - Бабушка, а я провожу эксперимент по воздействию времени! расхвасталась Сонечка. - Да. Фольгу золотую положила в первый день нового года. В свой ящик стола. И посмотрим, долежит ли она до следующего нового года. Это эксперимент!
      Только Миша внес в квартиру две огромных сумки тещи, как сразу же свалился на диван и закрыл глаза. Спина опять отнялась. Александра Филипповна покачала головой, оглядывая тесноту комнат Ивановых. Вот, сказала она с укором, ухаживал за Светиком Валера Киселев в одиннадцатом классе, помнишь, он теперь деловой стал, в завкоме работает, у него квартира из четырех комнат... Мать уязвляла дочь самым уязвляющим уязвлением.
      - А мы сами себе господа, - вяло отругивалась Света, ставя разогревать борщ. - Надо "скорую" Мише вызвать, ты за борщом-то посмотри сама, мама.
      - Оспода! Вы себе оспода! Конечно... Что это за девочка с вами? Неужели взяли? Надо же! Чужая и свои, какое сравнение - как половик и ковер.
      - Мама! Ты лучше уезжай сразу обратно, чем нам жизнь ломать, сказала Света и отправилась за "скорой".
      Александра Филипповна раздавала детям гостинцы, загадывая загадки:
      - Сколько горошин входит в стакан?
      - Я знаю: горошины ногами не ходят! - закричала Настя и получила свою шоколадку.
      Вдруг Александра Филипповна посмотрела на часы и бросилась к телевизору. Шла какая-то очередная серия французского детектива. Александра Филипповна сидела перед экраном так напряженно, словно ждала: сейчас ей покажут что-то самое важное, главное для ее счастья. Герой фильма жил в роскоши (по советским понятиям), хотя в советских газетах все писали о нищих на улицах Парижа. Но Александра Филипповна с огромным доверием смотрела на все. Энергии в главном герое было столько, что она просачивалась сквозь экран. Александра Филипповна подкачалась энергией и с огромным напором стала давить на дочь: половик и ковер! Света вспомнила, какой они взяли Настю - одни ребра, на подгибающихся ногах...
      - Ты родную мать хочешь выгнать из дома, чтоб чужую девочку воспитывать, да?! - кричала Александра Филипповна.
      - Точно. Ты все точно поняла, мама, - спокойно отвечала Света.
      - Да мы с Настей еще подружимся, может, правда, Настя? - не изменив тона, сделала поворот на сто восемьдесят градусов Александра Филипповна.
      Йог Андрей в это время вышел из туалета и представился Александре Филипповне:
      - Я здесь настолько привычен, нечто вроде мебели, деталь обстановки, так сказать, очень рад познакомиться, вот советую принять двадцать капель элеутерококка, бодрит пожилых людей. - Он купил полсумки настойки элеутерококка для Ивановых якобы. За вчерашние хлопоты.
      - Какая глупость! - доверительно-громким голосом сказала йогу Александра Филипповна. - Взяли чужую. А деньги? Свои по миру пойдут...
      - Мама, но ты же ходила по миру: во время войны вы с братом милостыню просили... И что? Выросла нормальным человеком.
      Йог вдруг горячо возразил:
      - По миру пойти? Они уже пошли по миру, только... мир сам пришел к ним! Друзья приносят и одежду, и обувь, то, что осталось от своих подросших деток...
      Звонок Дороти
      Мише позвонила жена писателя К-ова:
      - Представляешь! Застала его в постели с другой женщиной!
      - Как обидно, - растерянно отвечал Миша. (А что в таких случаях говорят-то? - лихорадочно соображал он.)
      - Наоборот! Миш, это же новая шуба мне! - заливалась Дороти.
      - Да, плохо быть бедным... - начал вслух в трубку размышлять он. Что с бедного взять? С богатого шубу, а бедного можно только выгнать.
      - Ты всегда не то говоришь. Бедного можно под это дело заставить вымыть окна, понял?!
      - Понял, - сказал Миша, хотя на самом деле он ничего не понял. На что-то она намекала ему, что ли? Надо у Светы спросить...
      Письмо Александры Филипповны
      "Здравствуйте все: Света, Миша, Антоша, Соня и Настя! Во первых строках моего письма сообщаю, что доехала я хорошо. Отец меня встретил. Как живет дочь? Плохо, говорю, денег не хватает от получки до получки. Куда она девает деньги? А я говорю: спрашивала то же самое, Света отвечает, что не пропивают, не прячут, не раздают, в карты не проигрывают, в землю не закапывают, в сберкассу не уносят... Мы уже привезли большую телегу навоза на огород, если не украдут до весны, то хорошо, да у нас вокруг у всех украли. У нас пока все нормально, жить можно, чего и вам желаем, всех целуем, но мы купили тушенку 0,5 говяжью, пришлем посылкой, если не вытащат на почте, то хорошо, но у брата вытащили, ему послали дети, вот у всех дети заботятся о родителях, а мы еще ничего от вас не получали. Да дай Бог вам всем здоровья! Деньги экономьте! И такие наши дела. Еще куплю подсолнечное масло и пришлю в канистре. Ваша мама, бабушка, ваш отец и дедушка".
      Настя и смерть
      - А сегодня ночью я чуть не умерла, да, Цвета?
      Света вопросительно посмотрела на Настю.
      - А пальцы на ногах сгибались и отгибались, сгибались и отгибались.
      - Это судороги, от высокой температуры. Я дала тебе анапирин. - Света принялась целовать девочку, приговаривая, что вылечит ее и спасет.
      Миша продолжал семейное чтение Гоголя.
      - А что это за парикмахер, который приходит без спроса? - удивился Антон.
      - Это смерть приходит без спроса - Гоголь ее назвал парикмахером.
      - Очевидно, мы все умрем, - судорожно выдохнула Настя.
      На обед Света сначала подала салат в длинной салатнице, украшенный цветком из половины яйца.
      - Это называется "Похороны цветка"? - спросила Настя грустно.
      Опять у нее эти мрачные мысли в голове! И Света с чрезмерной страстностью кинулась ласкать Настю. Тут Миша вызвал Свету якобы на предмет поиска носков в детскую.
      - Ты еще ничего не поняла? - спросил он. - Все это у Насти - только повод получить побольше ласк от тебя! Не тревожься ты!..
      В следующий раз, когда вечером Настя опять завела разговор о смерти, Света не тревожась сразу выдала ей три поцелуя, два поглаживания по голове, а также некоторое количество объятий и похлопываний.
      Миша, заканчивая чтение очередной главы из Гоголя, солидно произнес:
      - Вы слушали чтение "Сорочинской ярмарки" Гоголя. Московское время двадцать часов. А сейчас сообщения о погоде...
      Каникулы в Москве
      Настя:
      - Апельсинищи! Идем мимо памятника Пушкину: сидит на нем голубь! Идем обратно: нет голубя... Пушкин, наверное, потихоньку его смахнул и стоит как ни в чем не бывало. Клево так!.. Цвета, там столько хороших вещей, что стоит толпа, и они еще спросили: "Пермь - это что? У вас там хлеб белый есть? А асфальт?" Я сказала, что есть, но его каждый год ломают и делают, ломают и делают. Может, у них карта кладов, они ищут их... Цвета, Цвета! А шляпы в Москве во-от такие, - ведет пальцем столь сложную линию вокруг головы, что Света спросила: "Ты шутишь?" - "Нет, во-от такие" - и ведет ту же самую сложную линию.
      Антон (чертя схему пермского метро):
      - Дядя Вася живет в ослепительно сахарных жилых домах, как говорит папа, массивах... Первая остановка пермского метро - "ЦУМ"... Конверт купили, чтобы бабушке письмо послать, а там написано: "Изготовлено в Перми". Продукты в Москве вкусные... Через Каму метро можно провести, нет?.. Я покупал свирель в "Детском мире", она глухо звучала, я хотел поменять, а продавщица как закричит: "Дома знаешь как будет бить по мозгам!"... Я три схемы метро в Перми сделал - на всякий случай. Кольцевая по центру...
      Соня (заканчивая лепить из пластилина "Памятник Пушкину" - весь в голубях, которые так размахались своими крыльями, что видны у поэта лишь ноги, кудри и шляпа):
      - Мне в Москве понравилось набирать по телефону сто - и тут же тебе сообщают время! Точное! Таким важным голосом, словно после этого время на земле кончается... Только я за что в Москве ни схвачусь, меня бьет молния! Москва искрит как-то... Хотя в Перми я та же Соня, но меня не бьет молния. Папа, мы еще поедем в Москву? В мою?
      Миша:
      - В мою задумчивую поедем, а не в вашу суетливую и быструю, спешащую Москву! В столице, конечно, тоже загрязненность воздуха, но по сравнению с Пермью воздух кажется чистым! Я детям сказал: дышите сильнее этой загрязненностью, а то в Перми опять будем большей загрязненностью дышать... Продукты, правда, там вкусные. А у нас ешь словно глину - чуть различных оттенков, но одну и ту же глину. Встали мы в очередь за колбасой и дрожим: вдруг не дадут на всех, милицию вызовут, колбаса копченая, и я даже вспотел весь от напряжения: дадут - не дадут. Вдруг кто-то: "Продавец! Почему у вас колбаса на витрине не разрезана? Я как узнаю, с жиром или без?!" Я ждал, что она сейчас ему рявкнет в лицо, а она извинилась и... разрезала колбасу на витрине! А тот недовольно пробурчал: "Жирная" - и ушел из магазина. Только тут я понял, до чего нас в Перми довели... Или шли мы к "Новому миру" - там кинотеатр, по левой стороне, жара почти, капель, окна учреждений распахнуты, и в каждом окне на всех этажах мелькают одинаковые портреты Ленина - ну точно как у Дали на картине "Вызывание Ленина". Дали вот тоже мы купили... очень дорого, правда... Японский! Качество-то!
      Картина Дали "Осеннее каннибальство" показалась Свете символом взаимоотношений между столицей и провинцией в родной державе. Из сел вагонами гонят в Москву мясо, а потом пермяки и все остальные рюкзаками его развозят обратно по своим домам. При этом москвичи обзывают провинциалов "мешочниками", а те называют жителей столицы "объедалами всея Руси", и уже непонятно, где одни, где другие, ибо совестливые москвичи еще шлют посылки своим родным и друзьям в глубинку, при этом на время становясь мешочниками и закупая всего помногу... поедают друг друга, конечно, не так изящно, как у Дали на картине, но это поедание по кругу именно на картине отражено... Ой, что это я, подумала Света, Дали еще жив и отменно здоров, если мои мысли до него долетают, то... ой, во второй раз спохватилась Света, какие мысли долетают!.. Сколько во всей стране-то альбомов Дали - сто? Девяносто? И цена альбома кому по карману? - две месячных зарплаты!
      - Спи, ангел мой. - Света поцеловала Настю и убрала альбом, выключила свет, мельком взглянув на пакет с японским пиджаком и не подозревая, какие ее ждут перипетии как с пиджаком, так и с Дали.
      Одежда в древней Советии
      Одежда во времена Брежнева была еще партийной. В театр уже можно было надеть что-нибудь модное, но на работу - ни-ни. Какой переполох вызвал в издательстве Мишин новый бархатный пиджак японского производства! С этого дня Главный начал на Мишу коситься подозрительно. У него вообще была привычка коситься, выработанная специально: в прямом ведь взгляде нет намека, а посмотришь искоса - человек начинает ежиться, думать: чего Главный на меня искоса поглядел, может, работать мне получше надобно? Миша уж всем рассказал, что пиджак ему подарил друг Василий, который растолстел от сидячей работы... Про то, что это "способы общения с Абсолютом", он не говорил. Про то, что три часа в день Василий работает лопатой, тоже ни слова... Главный стал уже доставать Мишу этими частыми косыми взглядами.
      А куда деться от косых взглядов Главного? На бюллетень, конечно, тем более что спина каждую весну у него сдавала. Но и тут Главный влепил ему выговор за неявку на ленинский субботник. Это же было сакральное действо, неодолимая вещь - 12 апреля одна тысяча девятьсот древнесоветского года... За это, кстати, Мишу потом премии лишили. А все японский пиджак! Миша уже готов был купить новый, но без премии - денег нет, денег нет - ходит в японском пиджаке. Круг замкнулся. Выход неожиданно предложил ему редакционный художник Петр Кузин, который навестил больного друга по поручению профкома:
      - Чувачок, знаешь что... продай-ка ты Японию мне, а то они тебя выживут из издательства. Я ведь в Европу двигаю, к балтийскому морю! Жена-то моя литовка, в Литве еще коммунизм корешки не пустил так крепко, буду там в этом пиджаке... А ты, кстати, когда станешь мне письма слать, не спутай, пиши - Пятрасу Кузинасу, а жена моя отныне Кузинене. - И Петр латиницей на листе бумаги изобразил красиво, как настоящий художник, что нужно написать на конверте. Иначе письмо не дойдет.
      Пиджаки, пиджаки, кругом японские пиджаки! Миша шел на работу в один из последних апрельских деньков, а они выскакивали на него из поперечных улиц, бросались навстречу, выползали из подъездов и смутно мелькали из окон автобусов, обретая внутри себя потомков Ермака, скрещенных с аборигенами (коми и манси). Многие пермяки казались похожими на зеленого змия, которому путем доморощенных заклинаний приходилось каждый день превращаться в человека - чтобы зарабатывать на водку, да, на нее, питательную для змия водочку.
      Что же случилось? Ведь свой пиджак Миша никому не продал, потому что подарки не продают - есть такая примета. И тут произошла встреча с Кузиным, облаченным в коричневый японский пиджак.
      - Старичок! Все в порядке - японцы завезли нам триста тысяч таких пиджаков за опилки Краснокамского комбината... Не знаю, как ты себя чувствуешь в этом инкубаторе, но я-то уезжаю в Литву!
      И Миша понял, что если бы революция случилась вчера, то большевики, конечно, изрубили бы все триста тысяч коричневых пиджаков, но поскольку правили уже правнуки их, передельщиков мира, то они не чувствовали, что ради идеи можно пожертвовать красивыми японскими пиджаками. И вот сто тысяч коричневых японских изделий уплыло в область, а остальные носили пермяки: работники обкома, поэты, официанты в ресторанах и студенты.
      А что же Главный редактор? Его косые взгляды, конечно, были смяты нашествием японской мануфактуры: отсюда виден пиджак - и оттуда виден пиджак, уже не накосишься, тем более что с поэтами он виделся ежедневно, да и в ресторанах бывал часто. Так получилось, что с утра пиджак и к вечеру в ресторане - пиджак.
      А пиджаки носились долго-долго. Причем первые пять лет они вообще выглядели как новые. Кстати, оказались они не совсем бархатными - просто так благородно отливали на свету. На шестом году носки японские локти получили красивые потертости, напоминая японские же старинные предметы, которые высоко ценились за древнюю простоту и странную настоянность на времени. А что касается йога Андрея, то он проносил пиджак всю перестройку и в нем же встретил эпоху рынка.
      1 Мая
      Кто запланированным воем просится на демонстрацию 1 Мая? Настя, конечно! Это когда у всех высокая температура и грипп диктует постельный режим...
      - У меня же нет гриппа!
      - Будет, если под снегом продемонстрируешь, вон какие хлопья!
      - Это мультичные хлопья, большие, как в мультике... Тем более что нам велели по двадцать веточек принести каждому, а вы мне не разрешили!
      - Нечего природу всеблагую губить, Настя! А другие нам не пример. Почему? Потому что в классе сорок человек, умножь на двадцать веточек! А сколько классов в школе? А сколько школ в городе?
      - На эти веточки цветы бумажные сделали - для демонстрации.
      Света гладила постиранные шторы, утюг шипел, когда она брызгала на ткань водой, и Света тоже шипела: ради демонстрации всю зелень в городе погубить, что ли!
      - А мне плохую оценку поставят!
      - А нам не нужны хорошие оценки за плохие дела.
      Антон, лежа в постели, играл на расстегнутом значке, пальцем щелкая по игле застежки: тым-тым-тым.
      - Я скоро в музыкалке буду.
      А Настя играла всеми хамелеонами своей души: премилому Антошечке все можно, а ей ничего. Всего-то мечтала: на демонстрацию вместе с Мишей, а он... а они... Антон уже играл на туго натянутой нитке: дныз-дныз-дныз.
      - Я все держу как смычок: и ложку, и хлеб. Не зря хожу на подготовительные курсы в музыкалку. Скоро поступлю и...
      Ладно, сказал Миша, пошли, Настя! Он выпил жаропонижающее и начал одеваться. Миша, ты быстрее можешь? Он задумался: может или нет? Мультичный снег падал, казалось, прямо внутрь, на сердце, - там что-то шипело. Еще быстрее ей - вы подумайте!
      - До свидания, кисточки! - помахала Настя своим корейским новым кисточкам и бросилась в шум-гам праздника, представляя, как она будет забегать вперед колонны и дирижировать ею, потом отставать и подталкивать ее сзади.
      Уже через полчаса Света услышала за окном голос мужа:
      - Тетя Паня, вы Настю не видели? Мы с ней пошли на демонстрацию, а она вдруг исчезла...
      - Дуги-то гнут с терпением, а не вдруг, - ответила дворничиха. - А почем нынче свежие огурцы? О-о, кожедерство какое, о-о...
      Огурцы, значит, Миша купил, когда заходил в магазин искать Настю. Апчхи. Боже мой. Апчхи. Боже мой. Дныз-дныз-дныз. Антон, прекрати, и кто это, Настя пришла? Но позвонил йог Андрей, а не она. А у нас грипп. А у всех грипп - он антигриппин принес. Водка? О, у нас Настя вместо алкоголя так взбадривает... и обеспечивает непредсказуемость жизни, как у тебя алкоголь.
      - Я ноги до колен износил в поисках этой дуры, - рассказывал Миша, сохраняя народно-тети-Панин стиль. Мультичный снег продолжал падать под громкую маршевую тра-та-та за окном. Йог усмехнулся: алкоголь как генератор непредсказуемости - Ивановы все еще помнят то его приключение, значит...
      - Секретарша Аня тоже недавно напомнила, как я к ней в трусах... и босиком поутру.
      - У тебя есть своя секретарша? И труд пишешь, как Василий? О!
      - У меня нет своей секретарши. Но чужие-то секретарши у меня были...
      Насти нет. И хорошо, подумал Миша. Тихо так без нее. А, это музыка за окном утихла, значит, демонстрация закончилась. А жаль. Сейчас ведь она придет. И точно: за окном голос:
      - Сорок один - ем один! Все шарики мои! Жентос, не трогай! И ты, Сидор, уйди. Мои.
      Со связкой разноцветных майских шаров ворвалась. На самом деле она понимала, что Миша имеет право обижаться, ведь сама ему говорила: "Вместе, вместе!" Умоляла его. И он выпил две таблетки, чтобы с нею пойти... Но если сделать вид, что она не понимает этого, то Цвета поверит или нет? И Настя зачастила: все там несут в руках что-то: кто гармошку, кто ветку с цветами, кто - портрет, кто - ребенка, и только Миша вышел пустой, как дурак, один такой, а ведь он взрослый - должен понять, что так нельзя. Вот она и побежала догонять маму Лады - увидела ее с шариками и догнала! Всю демонстрацию вместе прошла, до трибун. Дныз-дныз-дныз - прозвучало в наступившей тишине. Антон, прекрати наконец!
      Настя сняла пальто, не выпуская связку шариков из рук, она изо всех сил держалась за них, потому что они напоминали, как она шла среди празднично одетых трудящихся. Правда, погода не располагала трудящихся к солидарности, сыпал снег, но Настя видела, что были энтузиасты, которые вертели сияющими лицами во все стороны, как милицейские лампы-мигалки, посверкивали белозубыми улыбками, словно призывая... а может, они были уже под мухой, подумала Настя.
      - Настя, ставь градусник, - тихо сказала Света.
      - Нет, пусть она демонстрирует, - заорал Миша. - Она же любит демонстрацию с шариками!
      Антон дул разнообразно на дудочке, мечтая, что это какая-то торжественная музыка, но йог Андрей вовремя помог ему - на губах он довольно красиво заиграл марш "Прощание славянки": прым-прым-прым.
      - Вы, меланхолики, ничего не знаете о текущем моменте! - Йог взял в руки бутылку с антигриппином. - А кто так громко звонит? Я надеюсь, они не с пустыми руками.
      Свое лицо торжественно внес писатель К-ов. Такое лицо надо носить, говорил взгляд Дороти, его второй жены, - и, возможно, последней.
      - А Дороти потащила меня к вам смотреть Дали! - Писатель по очереди поцеловал у дам ручки и устроился на диване. - Забыли мы бутылку рислинга приготовили и вот... дома оставили.
      - Значит, будете чай пить, - сказала Света, ни секунду не верившая в то, что забыли. Просто люди экономят все время... на что-то. Антон пожалел, что игра в парад так быстро закончилась: он всего два самолетика из газеты сделал - хотел пускать на параде, вот так.
      - Убери это безобразие. - Света показала ему на самолетик, размокший в стакане у писателя К-ова. - Иди принеси чистый стакан. Вам с синей Настасьей можно поужинать в детской комнате.
      - Сейчас, я только выпущу все через трубу и уж потом заправлю баки горючим - поужинаю. - Антон скрылся в туалете.