Наконец вечер окончен. В прихожей доругиваются два поэта или два гения:
      - Мир искусства - это как накрытый стол...
      - Да, чаши налиты - некому пить.
      Слава оказывает родовспоможение (оптимистической мысли): мол, люди все равно мудреют, хотя и каждый по отдельности...
      Я курю на балконе. Курить на балконе у меня называется: "Мой позор в тумане светит". Пора бросать. Давно знаки мне подаются: то сигарета выстрелит чуть не в глаз мне, как сейчас. То спичка расщепилась и норовит занозу в палец воткнуть, а у меня заноз и без этого полно - от досок, на которых пишу картины.
      - У тебя после курения такое трагическое лицо, хоть сейчас на антиникотиновый плакат, - говорит муж.
      - Хлеб весь съели, завтра как будем? Что-то я стала много ворчать... Хуже стала!
      - Если б думала, что стала лучше, ты бы вообще здесь не курила, а кричала: "Дочка, подай стило и открой мне веки, кстати!".
      - Нина, - говорит Наби (оказывается, он не ушел, а курил с Людой на площадке), - ты маленький разведчик больших тайн!
      - Разведчики - не нищие.
      - Богатые - те, кто довольны жизнью, - парирует Наби.
      - Значит, таких нет на свете? - спрашивает Слава.
      - Во тьме их тоже нет, - Наби протягивает мне деньги.
      ...После вечеринки, однако, ничего не найдешь.
      Теперь проблема: утюг - совершенно не помню, куда его засунула. Но зато хорошо отметили выход моей книжки!
      (Я еще не знала, что Лина - после прочтения оной - порвет со мной, посчитав, что я не так изобразила ее в одном рассказе, как нужно бы... Не могу процитировать Линино письмо, потому что она запретила его публиковать. Конечно, непросто мне было пережить такое! Я заболела - температура поднялась).
      Стала в архиве искать что-то, зачем-то... Тут-то и нашелся утюг - он лежал на одной из полок. В одной папке сверху оказался листок с записями (день рождения Лины 98-го года). Там пели: "Так нам нужна одна лишь Лина - одна на всех, мы за ценой не постоим!". (Она забыла, что нужна мне?)
      - За ее испуганные брови десять пар непуганных дают! (И я тоже - десять бы...)
      - Ты глубока, мать, как Волга прямо! (Как же я без тебя буду?)
      - Я себя под Линкою чищу... (Ну я тоже ведь!)
      - Киндеры, читайте стихи! (Далее цитирую себя ту, 98-го года: "И до двух ночи читали стихи... чудесно, чудесно, сердце просто обвально любило всех-всех. Чудо какое-то от стихов произошло - облако любви нас окутало".)
      И все это я потеряла!.. Уже написала Лине два письма с извинениями - увы, нет ответа.
      Однажды пришел Щ. и с брезгливым выраженьем на лице заявил: "Базарили по радио, что в финал премии Букера вы прошли". Я от радости положила ему окорочок, потом - второй. Быстро вынула из морозильника все оставшиеся и поставила в духовку: пусть дети и гости поедят! Наконец, заканчивая поедать третий окорочок, Щ. начал разносить наш "Роман воспитания":
      - Не хочу, чтоб вам дали за него премию! Там много индивидуализма, очень много...
      Мы же не просим хвалить. Более того, мы даже не просим нас читать! Самые близкие друзья говорят, что не могут читать наши вещи... ну и что! Мы же любим их как друзей, а не как читателей. Но чтобы приходить в гости и ругать! "Ест наши окорочки и ругает", - на кухне шепчу я Даше. Со всей своей холеричностью она сочувствует матери: подняв брови и качая головой.
      Не знала я в тот миг, что многие друзья вообще перестанут к нам приходить из-за Букера! Бросили, и все. Тогда-то Щ. показался мне чуть ли не родным ругает, но ходит. А иные забыли нас, словно мы исчезли из их жизни. Тогда Слава сказал так: "Значит, не такие уж мы и хорошие, раз они нас бросили? Если бы мы были по-настоящему хорошими, никто бы не бросил. Вывод каков - надо стать еще лучше! Больше любить, настойчивее приглашать". И я стала всем звонить... В общем, друзья вернулись. И сладкими казались все их шутки. Принесу с улицы стул, чтоб расписать. Говорят: "Нина, ты вышла в финал Букера, а все еще с улицы приносишь стулья".
      - Я люблю ангелов писать на сиденьях. Денег нет на доски. И на парикмахерскую. Так подорожала стрижка, что я уже никогда, наверное, не смогу сходить в салон.
      - Почему же не сможешь? Вот получишь премию и подстрижешься!
      Позвонил Юра: "Хочу дать такой заголовок в газете: МЕНЯЮ БУКУРА НА БУКЕРА".
      - Ты шутишь? Я никого не меняю. Если дашь такой заголовок, не буду здороваться!
      Заголовки пошли другие: "Букер Букуру карман не потянет", "Между Букером и Букуром"... Слово это поселилось в нашем кругу. "Он сегодня не получит постельного Букера". (Не записано, про кого). Стали и мы умнее после этой истории. На какую-то премию выдвинут, в финал попадем - ни слова никому! Молчок. Ведь даже на одну единицу уменьшить количество связей с миром - не приведи, Господи!
      Агния была в пятом классе, кажется. Шила собачку для урока труда. Чудесная получилась игрушка, и я похвалила. "Мама, а Букера только за литературу дают?". Она надеялась, что за собачку тоже можно получить...
      - У Бога есть для всех премия - спасение души, - сказал Слава.
      А в это время в папке, в темноте, лежал полный вариант "Романа воспитания" и излучал примерно такие мысли: "Эх вы, соавторы, родители называются... все только о себе думаете! И ни капли - о моей судьбе! Вырвали для публикации кусочки из меня, и рады. А мне больно, больно".
      И только сама Наташа, героиня романа, ничего не думала обо всем этом. Она забыла нас. Но Бог не забыл! Он дал мне желание рисовать - о, это так много!
      Картин пишу столько, что они сохнут всюду: на шкафах, за кроватью, на стене кухни, в туалете, на балконе - в том числе и прибитыми на стену дома со стороны улицы. У газа - домиком. Даша входит:
      - Опять у вас Ашхабад! Сколько раз пожар начинался, может, хватит?
      Я выключаю газ.
      - Только на потолок еще не приколачиваешь! Иди давай печатай, мама.
      Почему же меня сносит от машинки? Страницу напишу, говорю: "Для отдыха намажу картину". Но остановиться трудно. Намажу вторую, третью.
      - Нина, это автопортрет? Крепко же ты себя ненавидишь! Интересно, за что, - удивляется Оля Березина. - Почему рыбы на лыжах, откуда?
      - Да это ветер, блики...
      - А здесь что за член, заболевший желтухой? - спрашивает Слава.
      - Тюбик помады (в натюрморте)... Ладно вам! Я ведь серьезно к своим картинам не отношусь, так себе.
      Боря Гашев спросил после очередной такой моей реплики:
      - Твоя выставка будет называться "КАРТИНЫ ТАК СЕБЕ"? И кто же пойдет на такую выставку, интересно...
      Возможно, мне просто не хватает зрительного ряда. Я рассказ написала внутри словно дыры какие-то, пустота. Раньше спасалась тем, что минут пятнадцать в магазине впитывала цвета платьев, зонтов. А нынче ведь только входишь, к тебе сразу бросается продавец: "Что вам угодно?".
      "Человек человеку - ангел" - одна из первых моих картин. А потом появились цветы и фрукты, пейзажи (моя полянка), Ахматова, Белла Ахмадулина в гостях у Набокова в виде бабочки... Затем пришло время зверей и птиц. Кот-философ, гуси, петухи. Про "Петуха и солнце" один молодой человек в "Каме" сказал:
      - Это похоже на название таверны!
      Прервалась: написала рыбку. У нее печальные глаза, как у мудрых стариков Шагала.
      Господи, дай силы закончить роман - меня опять сносит рисовать!
      - Ну, ты и наглая! - говорит Власенко. - Что хочешь, то и делаешь. Оранжевые маки на фиолетовом фоне - до чего обнаглела!
      А я просто ЛИШНЮЮ СВОБОДУ сбрасываю в картины. Чтоб в прозе не мешала. Но и живопись теперь не всякую люблю. Много демонизма вижу у тех художников, которых раньше высоко ставила. Написала даже такую картину - "Мой ответ Пикассо" (в углу висит его натюрморт с черепом, а на столе цветут мои фиалки, которые светятся). Купила икону святого Андрея Рублева и молюсь, прежде чем взяться за краски. Особенно усердно - перед тем, как писать Ксению Петербургскую (так называемую "наивную икону").
      На кухне лежит книга соседа "Глаз урагана". Говорю: смогу я нарисовать его - глаз урагана?
      - У тебя и так главный герой всех картин - вихрь, - отвечает муж, - можно так и называть их: вихрь желтый, золотистый, розовый, белый.
      Смотрю: вода лучами - все в одну сторону, там бешеное движение ветра, тут фон как большой нервный срыв... Но есть же яичница, семейный портрет, мак с глазом ("Взгляд Мандельштама"), портрет мужа, букет в виде совы - более-менее тихие вещи. Правда, дети говорят, что ничего своего у меня нет. Что бы я ни написала, сразу слышу: "Мама, это под Ван Гога (Гогена, Пиросмани). Дарю Шуре Богородицу, а она сразу: "Так, складки - под Павла Кузнецова". Я предлагаю натюрморт, Шура задумалась, но уже через минуту сказала: "Под Филонова!" Расписываю бутылку или тарелку, дети тотчас определяют: под Кандинского, под лубок и т.п. А что же под меня? Есть немного: орхидеи, каллы, лилии в закручивающемся пространстве, шиповник имени Лихачева ("Литературка" напечатала его фотографию на фоне цветущего шиповника, и я сразу бросилась писать светящиеся цветы), уточки, люпин, натюрморт цвета вина, бессонница, церкви в снегу. А еще - "Галлюцинация Вернадского", где рыбки летают по воздуху. Я прочла его дневник. Поразило, что он спокойно описывает свои галлюцинации - в одном ряду с реальными событиями. Сделал доклад такой-то, а рядом: "Из стены вылетел маленький человек в одежде семнадцатого века и скрылся в противоположной стене". Сама я тоже слышу голоса: словно кто-то зовет меня (то "МАМА", то "НИНА"). А еще - несуществующие звонки: то по телефону, то в дверь. И хочется оставаться спокойной, как Вернадский...
      Милый Колбас решил отобрать кое-что на выставку.
      - Пожалуйста. Начните с туалета.
      - Никогда я еще не начинал осмотр экспозиции с туалета!
      - Ну и как?
      - С вазами, Нина Викторовна, надо что-то делать... (у нас в доме всего одна лже-древнегреческая ваза, вот ее я пишу).
      После выставки посыпались заказы: ветку елочную с игрушками или матрешку! Но ветка - слащава, а матрешка - не цветок, ее по диагонали не расположишь, где же взять энергию, напряжение? Недавно позвонили из местного отделения "Единства":
      - Нарисуйте нам медведя, наш символ... можете в зоопарке с Тимки списать! Ему вчера исполнилось тридцать лет, мы ходили его поздравлять - от нашей партии.
      Так в годы застоя редакторы просили написать о комсомольском лидере, который может повести за собой массы...
      Шли годы, смеркалось, как острили в моей молодости. То есть белила все дорожали и дорожали. Прочие краски - тоже, но белил нужно больше всего. И вот наступил момент, когда в семье прозвучало: картины пора продавать! Но у меня нет специального образования. А что есть? Только игра цветом, формой (если груши, то над ними - в рифму - лампочка). Поэтому каждый раз волнуюсь, и от волнения картина оживает. Проще говоря, я все время уповаю на чудо. А разве чудо можно продавать?
      Что делать, даже картинами умудряюсь наживать себе врагов! Наша галерея захотела устроить мою выставку. Пришли два искусствоведа и увидели "Стефания Пермского, вопрошающего, когда же храм вернут верующим" (в нем - галерея). Все, больше они никогда о выставке не заикались. Только тараканы-искусствоведы выбирают лучшие картины и устраивают за ними свои семейные гнезда. Но с ними борюсь борической борьбой (семейное клише).
      Если меня убедили выпить глоток вина, то я в любой компании начинаю зазывать всех: "Едем к нам - каждому подарю по две картины!" Сны тоже изменились. В последнем мои петухи воевали с фашистами - такие боевитые, красавцы! Но главное: город снова МОЙ! А то таким был чужим в последние годы... Иду по улицам: киоски-киоски - я же ничего не покупаю, т.к. денег нет. Но зато теперь все могу нарисовать! Яблоки не по карману, но их запомню, напишу на белом фоне, цветы очень дорогие, но вот эту большую хризантему, словно танцующую лезгинку (листьями так машет), вполне могу изобразить сама на доске.
      С одной стороны, написала несколько картин по мотивам своих стихов ("Ангел несет самолет"), с другой стороны, картины проникли в стихи:
      Как улыбка Творца,
      Теплый солнечный день
      Без конца, без конца
      Я рисую сирень!
      (Муж пародию сразу написал:
      Когда в жизни моей все совсем не о'кей,
      Без конца, без конца я рисую репей).
      Но вскоре и Слава начал дарить мои картины всюду. "А в каком стиле эти работы?" - "В стиле моей жены". Но опять новая проблема! Стали раздаваться голоса: "Ты убиваешь себя количеством. Есть что-то нехорошее в том, что ты так много рисуешь". Юмором спасаюсь:
      - Да ладно, бери "Иван-чай" - потом продашь, купишь себе виллу в Ницце (в КОЛЛЕКТИВЕ был когда-то моден такой шуточный тост: "За то, чтоб у нас были виллы в Ницце").
      Только вот пьяные гости соседей мажут какашками мои картины в туалете приходится их выбрасывать. Это у нас называется: "Народ не принял". Но есть еще другой народ - на почте, в булочной, в домоуправлении - им тоже ношу картины, потом вижу - висят. Правда, недавно на почте делали ремонт - все выбросили. Я стала их носить домой - порциями. Спросила у мужа: "Будет у меня когда-нибудь своя галерея - нет?" - "Обязательно. Тебя туда на коляске станут привозить".
      Но вот Даша написала абстрактную картину, где планеты - не планеты, а странные фигуры напирают друг на друга, борясь и играя, и сразу ее работа, прибитая на стену среди моих, затмила все! Дети талантливы, но никто из них не выбрал судьбу художника.
      Недавно (перед 8 Марта) известная журналистка спросила, кого из детей я любила больше.
      - Раньше казалось, что Наташу, а теперь-то я понимаю: просто она своими локоточками отпихивала моих детей от меня. В общем, я любила всех одинаково.
      - Значит, ты плохая мать, если не заметила, кого больше любила.
      - Знаешь, Оля, я такими тоннами их любила, что кого-то на миллиграмм больше-меньше - просто не заметить!
      Но если честно, то я на самом деле не была хорошей матерью, потому что не умела спокойно переносить выходки Наташи. Она ведь ссорила людей - умела выигрывать, интригуя. Скажет соседке Любе про нас плохое и получит в подарок что-нибудь из косметики, а Люба потом "не замечает" меня на кухне. Однажды даже соседи снизу перестали здороваться! Мы подумали: купили машину и боятся, что будем по дружбе просить подвезти. Потом я стала грешить на телефон - часто звонят из московских редакций, но ведь они сами нам это предложили (давать их номер)... В конце концов выяснилось, что Наташа сказала им: "Теть Нина говорит, что вы тупые!". А я относилась к ним как к родным!
      И вот, после очередной выходки Наташи, свои дети кажутся немилыми, я теряю чувство юмора. Хорошо, что Слава его никогда не терял! Он вообще очень много занимался с детьми. Антону рано начал объяснять законы мироздания. "Папа, почему светит солнце?" - "А это секрет, но я тебе его расскажу, только ты никому больше!" Ну, раз секрет, то формула солнца врезается в память ребенку навсегда. Мне рассказывала Фая Юрлова, что она, гуляя с коляской (там дочка), старалась пристроиться за Славой и Антоном - слушала сказки про звезды, которые мой муж сочинял на ходу.
      Антон с трех лет читал - даже все мелкие шрифты, которые ему встречались в самых неожиданных местах, например, на баночке с витаминами.
      - Мама, гендевит - для беременных! Вот ты бы дала Наташе, а она бы забеременела!
      Сыну передалась отцовская склонность к игре, шутке. Он так придумал выпроваживать нелюбимых гостей: положит на край тарелки искусственную муху и ждет реакции.
      - У тебя муха!
      - Да, - достает из кармана лупу, - это муха, по-латински "муска-доместика". Я люблю их (начинает обсасывать).
      - Ах! Что ты делаешь! (Когда все выясняется, гость возмущается: "Так вы нас на муху позвали!". А никто не звал вообще-то, сам пришел).
      Один раз журнал "Согласие" написал, что берет семь моих рассказов. Мне стало плохо. Напилась валерьянки и лежу. Антон возмущается:
      - Разве можно маме так писать! Она десять лет получала отказы. Нужно было: "Возможно, опубликуем один рассказ", а через неделю - про другой... (Я, конечно, наплакала за свою жизнь ванну слез, но треть из них, к счастью, слезы от смеха).
      В сочинении по Лермонтову сын сравнил Печорина с... Сахаровым! Мол, Печорин перестал грести по течению, а Сахаров греб против (а раз Печорин перестал грести, то его сносило вниз). Слава на меня покосился: мол, из-за тебя все дети так политизированы! А однажды и я на мужа покосилась, когда Антон сказал: "Ма, я напишу заявление, чтоб мне дали общежитие в университете. Обоснование: отец доводит меня концепцией плоской земли".
      - Зачем ты его доводишь концепцией плоской земли?
      - А очень красивая концепция, - Слава тут же нарисовал картинку, иллюстрирующую эту теорию.
      Я выглянула в окно: "Что-то не вижу горизонта, лишь издалека высовывается что-то плоское - видимо, хобот одного из слонов". И тут Антон и Слава стали мне подыгрывать:
      - По Брему, элефантус африканинзис!
      - А по ночам слышится чавканье кормящейся черепахи!
      Больше об этом разговоров не было. Вот что значит исчерпать тему до конца.
      Когда я родила Сонечку, сыну был год и три месяца. Он ревновал, звал ее: "ЭТА".
      - Антон, скажи: "Соня"!
      - Соня.
      - Кто у нас родился?
      - Эта.
      Я пошла на кухню ставить чайник, вернулась - он стоит на голове новорожденной сестры и показывает буквы на азбуке (на стене): "Мама, смотри! А и Б!". Я в ужасе схватила его - сколько в нем кило? И что будет с Соней? (Потом я стала заранее внушать детям, что родится ребенок, которого Антон, Соня и Наташа будут так любить, так любить! И подарки из роддома приносила якобы от новорожденного).
      Но уже через два года Антон жить не мог без сестры. Однажды я его забирала из больницы, где он лежал с отитом.
      - Ты почему без Сони?
      - Так сейчас вы дома увидитесь.
      - А сюда-то почему ее не привезла!
      - Но через час вы встретитесь, Антоша!
      - Мама, я не могу ждать целый час!
      Соня похожа на меня. Только я конфеты по "клеткам" в детстве разносила, а она их под елку - Даше и Агнии (якобы Дед Мороз ночью приходил и положил). Рано стала мне помогать по хозяйству. Откроет холодильник, прикажет тесту: "Не беги!" и скорее на кухню - мыть посуду. "А ты, мама, печатай!" Она ушла на заочное с третьего курса, чтобы зарабатывать деньги. Однажды резала печень на морозе (торговала на улице) и упала в обморок - так замерзла рука, до адской боли. После этого ушла работать в детский сад. Всю мебель в нашем доме Соня расписала сама - меандром (узор из древнегреческой живописи). Она сочиняет смешные сценарии на дни рождения, иногда вывешивает под люстрой плакат, например: "Все советы уже получены! Спасибо". И на время гости перестают нас мучить идеями, как переставить мебель, сделать ремонт и т.п.
      Даша с трех лет всегда несла из садика комочек снега, прижимая его к груди и приговаривая: "Малюсенький! Замерз!".
      Надя Гашева мне недавно напомнила: "Ты носила ее, когда Слава к вам вернулся, и говорила: небытие хуже бытия". Да, чем броситься с балкона, лучше родить ребенка, думала я. Видимо, поэтому у Даши такая нелюбовь к некрофилии. Мы вместо файлов используем порой коробки из-под конфет (туда кладем заготовки на рассказы). Но Даша не может видеть две-три запасенные впрок коробки, называет их некрофильскими - сразу в пакет и в мусорку. Если Наташу мы уговаривали вынести ведро, Слава даже сочинил "арию мусора на слова отброса", то Даша сама наводит такую идеальную чистоту, что я спрашиваю: "Зачем одной некрофилией ударять по другой?" Полная чистота - тоже некрофилия...
      Даше трудно давались патриотические стихи в детсаду, но однажды ночью, когда я в голос завыла от полившей с потолка воды, дочка вдруг начала чистым голоском декламировать:
      - Малыши встречают
      Праздник Октября!
      Она думала, что порадует маму - выучила! А мама только добавила каплю сырости к общей чрезмерной влажности.
      Однажды, когда Даше было шесть лет, я спросила, почему она час стоит перед зеркалом.
      - Мама, вот так он улыбнулся - печально и жутко (оказалось, примеряла мужскую улыбку из стихотворения Ахматовой "Сжала руки под темной вуалью").
      Летом 1991 года ей было восемь, но она смотрела все передачи по TV про победу над ГКЧП и однажды перед сном сказала мне: "Мама, знаешь, я бы тоже пошла защищать Белый дом!". (И сердце мое как ударит в левую руку! Я вспомнила, что еще в трехлетнем возрасте, наслушавшись разговоров про Сталина, Даша спросила: "И зачем тогда такого родили - плохого?!")
      Мне на 19 августа 1991 года дали бесплатную (!) путевку в Усть-Качку, но именно перед отъездом, в ночь на 19-е, приснилось, что тут замешан КГБ. Рассказала про свои интуиции мужу, а он ответил: "Всем такие сны снятся, спокойно поезжай". И кому-то очень было нужно, чтоб утром 19-го я выехала из города, нельзя опоздать ни на один день, говорили мне. Еще не понимая, почему так торопят с курортной картой, я для верности взяла на анализ некоторые Дашины ингредиенты. Анализ оказался хуже некуда (белок и т.п.). Так мы узнали про ее болезнь - горбатую почку. Жизнь настолько многослойна, что даже от путча ненароком мы получили что-то ценное - диагноз!
      - Я представляю болезнь, как все пыльное внутри, - говорила Даша, печень, почки - все покрыто слоем грязи, а таблетки выпила - вся пыль облаком выходит.
      От лекарств дочка стала полнеть и запретила мне печь пироги, которые шли у нас под девизом "Прощай, талия!". Когда я купила икону "Прибавление ума", Даша застенчиво спросила:
      - А нет такой иконы - "Убавление жира"?
      Тогда я написала расписку, что скоро она будет стройной. И в самом деле, так и случилось!
      Всей душой припала она к героям Достоевского. Каждые пять минут выходила из детской и сообщала последние новости:
      - Убил! - закрыла лицо руками, мнет его. - Так подло! Скажите: Дуня и Разумихин останутся вместе?
      - Лучше для них, чтобы вместе, а то им от Даши достанется, - как бы в сторону произносит Слава.
      Одно время она мечтала, когда вырастет, открыть в Перми такой гинекологический центр, где с женщинами будут хорошо обращаться. Наслушалась, видимо, как я ее рожала. Врач и медсестра уснули, и Дашина большая голова - в кого ей быть маленькой! - родилась без всяких помогающих указаний "тужьтесь не тужьтесь". До года у нее дрожал подбородок и тряслись руки. А может, это случилось из-за того, что в Перми не было мяса, и гемоглобин у меня в период беременности оказался 48! Когда я сдала кровь, заведующая женской консультацией на "скорой" приехала. Она кричала: "Где Нина Викторовна? У вас тут что - блокадный Ленинград? Мяса нет совсем, что ли!". А Нина Викторовна в это время кое-как доползла до кинотеатра - на "Осеннюю сонату" Бергмана (держась за мужа). Мы вернулись, Наташа все рассказала, я сразу пошла в больницу. А советские медики как жили - каждый на трех работах (чтобы хоть как-то прилично существовать)... вот и уснул мой врач. Я простила давно. Только жаль, что сейчас они получают еще меньше, и россиянкам милым еще труднее.
      Когда бы я ни оглянулась вокруг себя, душа моя страданиями женскими уязвлена. Мужик убежит от проблем в бутылку или к любовнице, он не структурирован, хотя исключения есть. У нашего друга Б. на первом месте работа и семья - ценности определены. Правда, Даша моя говорит:
      - Мама, он не структурирован - он таким родился!
      Зато если я встречаю у мужчины доброе слово о женщине, сразу говорю: гений! Герасимов - гений, он на вопрос "Как вы отличаете женский череп от мужского?" отвечал: "Женский всегда красивее"...
      В ночь на 1 января 2000 года Соня родила первенца, который прожил несколько часов. Узнав о смерти ребенка, Соня забыла все номера телефонов! А в роддомах у нас, конечно, нет даже психотерапевта, чтоб помочь. Как мы пережили это горе, известно: Бог помог! Даша с Агнией поехали в монастырь к матушке Марии, и она послала Соне молитву и фрукты. Я читала каждый день Акафист Божьей Матери, и через некоторое время Соня родила снова сына. Даша стала его крестной матерью. Теперь Соня надеется, что ее сын откроет в Перми роддом, где будут хорошо обращаться с женщинами...
      Агнию с детства звали "мисс Англия" (наши друзья). Она сейчас на втором курсе филфака, потому что с ранних лет любила играть со мной в "интервью". А может, потому, что за время беременности я написала аж девять рассказов (когда носила Дашу - только семь).
      Вопросы в наших "интервью" были простые:
      - Агния, какая у тебя мечта?
      - Чтоб все люди были свободными и здоровыми!
      Я подумала тогда: свобода на первом месте - как она все понимает верно! Но дочь тут же спрашивает: "Когда Наташа уронила Соню с качелей и Соне сделали искусственное дыхание... она до сих пор дышит искусственным дыханием?" Н-да...
      Соня кричала, что ей дурно, но Наташа была расторможенная, не остановилась. Соня упала и не дышала. И случилось чудо: мимо шел на обед тренер! Он сделал ей искусственное дыхание "рот в рот". Это все было в Белой Калитве, я ничего не знала - печатала рассказ, который потом выбросила (просто не могла его видеть). А надо было о другом думать, не о рассказе! Тренера бы отблагодарить! Когда я лет через десять поняла это, было уже поздно - он погиб в автокатастрофе. Господи, упокой его душу! Такую добрую!!!
      Агния рано начала любить заумные слова. Метет в три года пол и напевает: "Фундаментальность маленького детства-а... фундаментальность..."
      - Что это значит? - спрашиваю.
      - Ничего. Просто так. Мама, а зачем только Ной взял в ковчег тараканов! Так жалко их мести, давить.
      Ангел мой! Мне тоже их жалко...
      Она пошла в немецкую школу. То есть двенадцатая школа во время перестройки стала вдруг немецкой. Агния сделала карточки, подражая папе, приколола всю пачку булавкой к... подолу формы. Сверху. Я уговаривала ее убрать карточки в портфель - не помогло. Тогда я заплакала, и дочь послушалась. Слава сказал: "Зато никаких сомнений, что это - моя дочь".
      Чувство языка у нее - феминистское. "Почему начальная форма прилагательного в мужском роде, а не в женском? Чем хуже женский род!"
      Если я печатала и остановилась в поисках слова, Агния говорит что-нибудь в таком роде: "Опять у тебя лицо, как у Наташи Ростовой, когда она хочет танцевать". И слово нужное тут как тут!
      - Мама, нужна такая история в рассказ? У нас в классе одна девочка сказала маме: "Ты скоро бабушкой станешь". И мама в обморок упала. А это была первоапрельская шутка.
      Агния не только рассказывает больше историй, она чаще ездит заказывать сорокауст за здравие (родных и друзей). Получит стипендию - сразу в храм...
      Сколько раз слышала я поговорку: "Маленькие детки - маленькие бедки"! Но всегда думала, что это неправда. Однако когда дети начали взрослеть, я попала в круг таких сложных проблем! Даже представить не могла, во что они выльются...
      Квартирный вопрос! Один мой знакомый, когда положительно решился его квартирный вопрос, вышел с заседания месткома и упал на улице без сознания. Настолько переволновался. А у меня было так. Когда семья наша разрослась, двух комнат оказалось мало - я просто не могла работать. Что же делать? Слава произнес:
      - Есть два выхода: реалистический и фантастический. Реалистический - это если прилетят инопланетяне и построят нам второй этаж. Фантастический - власти помогут...
      Я начала хлопотать, и мне пообещали на расширение однокомнатную квартиру умершей писательницы. Каждый день в течение месяца хожу в мэрию, и там говорят: "Придите завтра!". Наконец сказали: "А эта квартира давно занята где вы были раньше!". Я шла по расшатанным паркетинам к двери, но казалось иду по черепам (всех, кого здесь так же убили словом)... В домоуправление за справкой и то хожу со страхом! Вся обложусь иконами, крещусь, шепчу молитвы, приду - у них перерыв (от страха забываю на часы посмотреть). Для меня любая встреча с чиновниками губительна - это только они моей энергии напьются, а я потом лежу. Маленькая Агния говорила: "У мамы голова болит, потому что она ходила в государство". А тут с высоким давлением каждый день в мэрию! И меня спрашивают, где была раньше... В общем, я себя обнаружила на автобусной остановке. Темно, жую шоколадку. Вообще-то я к сладкому равнодушна, но тут от стресса извлекла из кармана какую-то мелочь и купила. "Быть этому городу пусту, если мне не дадут квартиру!" Вот на этой мысли я пришла в себя. И похолодела. Пермь-то тут при чем? Чиновники обманули, а я на весь город окрысилась!
      Правда, Сеня Ваксман мне сказал:
      - Твое проклятие не сбудется. Знаешь, почему?
      - Почему?
      - Потому что не в рифму. Как проклят Петербург: "Быть сему месту пусту"...
      И не в рифму, и батюшка отпустил мне этот грех, и квартиру на расширение в конце концов дали (помог ангел мой Роберт Белов). Семья сына переехала от нас. Но всякий раз, как загляну внутрь себя - жжет! Так что имею ли право, как раньше, стремиться понять всю глубину человеческой души - бездны ее? Я теперь о себе невысокого мнения. Да, мир сей грешен, идеалов нет, но и так сильно падать тоже нельзя. Квартирный вопрос для меня оказался точкой пересечения добра и зла, там шла битва ангела-хранителя и черта. Бес на одну секунду победил, но я его погнала из души. Господи, прости меня!
      Снится мне вещий сон. Картина в ярких красках: город. На переднем плане дома высокие, они уменьшаются по мере того, как улица уходит вдаль. То есть прямая перспектива. Вдруг - раз! - линии перспективы пересекаются в одной точке, как в песочных часах! И начинается обратная перспектива! Дома стали увеличиваться, и у самого горизонта - опять высокие. Как на иконах! При обратной перспективе все линии сходятся на зрителе. Это называется: "Бог смотрит на нас".
      Сон явно дан мне для поумнения. Святая Нина, помоги мне понять, что делать! Почему две перспективы на одной картине? Сначала прямая... дошла до точки. Дошла до точки! И тут меня осенило! Пора сменить перспективу? Да.
      ПРОЩАЙ, СВОБОДА!
      Буду писать по-новому! Если раньше я работала с прямой перспективой - свой взгляд на вещи отражала, то теперь пришла пора обратной перспективы. Когда Бог смотрит на нас! Каждую строчку Он видит, и я должна проверять - нет ли демонизма.