М.Горький
      Зыковы
      СЦЕНЫ
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      З ы к о в, А н т и п а И в а н о в, лесопромышленник.
      С о ф ь я, сестра его, вдова.
      М и х а и л, сын.
      Ц е л о в а н ь е в а, А н н а М а р к о в н а, мещанка.
      П а в л а, дочь её.
      М у р а т о в, лесничий.
      Х е в е р н, компаньон Зыкова.
      Ш о х и н.
      Т а р а к а н о в.
      С т ё п к а, девчонка-подросток.
      П а л а г е я.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      У Целованьевых. В скучной комнате небогатого мещанского дома посредине приготовлен стол для чая, у стены между дверью в кухню и в комнату Анны Марковны другой стол с вином и закусками. Направо у стены маленькая фисгармония, на ней рамки с фотографиями, засушенные цветы в двух вазах; на стене много открыток и акварель: П а в л а в костюме монастырской клирошанки. Два окна на улицу, в палисадник. Ц е л о в а н ь е в а, чистенькая, гладкая женщина за сорок, - у чайного стола; она заметно взволнована, часто смотрит в окна, прислушивается, ненужно передвигает чашки. С о ф ь я задумчиво ходит по комнате, в зубах - погасшая папироса.
      Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Загулялись...
      С о ф ь я (взглянув на часы в браслете). Да...
      Ц е л о в а н ь е в а. А что же это вы, Софья Ивановна, замуж не выходите?
      С о ф ь я. Человека нет по душе. Найдётся - выйду.
      Ц е л о в а н ь е в а. В глухом нашем месте - мало интересных мужчин...
      С о ф ь я. Интересные-то нашлись бы! Серьёзного человека трудно встретить...
      Ц е л о в а н ь е в а. У вас у самой, извините, характер серьёзный, вроде бы - мужской; вам бы взять мужчину тихого...
      С о ф ь я (нехотя). А на что он, тихий? Мышей ловить?
      (Целованьева смущённо улыбается, видно, что ей неловко с этой женщиной, она не знает, о чём беседовать с нею.)
      С о ф ь я (хмурясь, спрятав руки за спину, исподлобья смотрит на неё). Кто это, скажите, пустил про Пашу слух... что она - блаженненькая?
      Ц е л о в а н ь е в а (торопливо, негромко, оглядываясь). А это всё покойник муж... ну, и я тоже поддерживала, чтобы не очень интересовались люди. Пашенька всегда была прямая такая, что думает, то и говорит, - кому это может нравиться? Ну, вот... а он, муж-то, подозрение имел, что Паша не его дочь...
      С о ф ь я. Разве?
      Ц е л о в а н ь е в а. Как же! Это ведь всем известно; он, бывало, выпимши, везде кричит... Ревновал он меня к одному... сектант был тут...
      С о ф ь я. Отец Шохина?
      Ц е л о в а н ь е в а. Вот и вы знаете.
      С о ф ь я. Без связи с вашим именем. Просто знаю - был сектант, человек гонимый.
      Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Ну, уж где, чать, без связи! (Тихонько.) Гонимый... (Быстро взглянув на Софью.) Он, покойник...
      С о ф ь я. Шохин?
      Ц е л о в а н ь е в а. Муженёк мой... Он, бывало, глядит-глядит на неё, да вдруг и зарычит: "Не моя дочь! Я - человек подлый, ты - это я баба глупая, - не моя это дочь!"
      С о ф ь я. Кривлялся немножко?
      Ц е л о в а н ь е в а. Бог его знает...
      С о ф ь я. Бил вас?
      Ц е л о в а н ь е в а. Уж конечно! Да я - что? А за Пашу очень боязно было. Ведь это я кое-как обошла его, в монастырь-то спрятала её, Пашу... Ведь у меня, кроме её, никаких надежд...
      П а л а г е я (в двери из кухни). Идут!
      Ц е л о в а н ь е в а. Ой, что ты, бес, пугаешь! Недруги, что ли, идут? Чего тебе?
      П а л а г е я. Нести самовар?
      Ц е л о в а н ь е в а. Скажут, когда надо. Ступай!
      М и х а и л (чуть-чуть выпивши, разморён жарой, на безбородом лице усталая улыбка). Ты что, баба, заткнула дверь? Убери свои окрестности.
      (Ущипнул её - Палагея ахнула. Михаил смеётся всхлипывающим смехом; Целованьева обиженно поджала губы; Софья около фисгармонии, нахмурясь, смотрит на племянника.)
      М и х а и л (идя к столу). Жарко, наречённая мамаша!
      Ц е л о в а н ь е в а (бормочет). Ну - где же ещё... какая же мамаша? (Громко.) Палагея у нас придурковата...
      М и х а и л. Кто?
      Ц е л о в а н ь е в а. Женщина эта.
      М и х а и л. Ага! Только она, одна? Это я запомню.
      (Идёт к столу с закусками. Софья пробует фисгармонию в басах.)
      Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Зачем же запоминать?
      С о ф ь я. Он шутит, Анна Марковна.
      Ц е л о в а н ь е в а. Ох, плохо я понимаю эти шутки...
      П а л а г е я (из кухни). Мужик верхом приехал...
      С о ф ь я. Это - Шохин. Анна Марковна - это ко мне...
      Ш о х и н (в двери). Шохин пришёл.
      С о ф ь я (строго). Я бы вышла к тебе, Яков!
      Ш о х и н (кланяясь). Ничего! Доброго здоровья.
      Ц е л о в а н ь е в а (отходит к окну). Вы не стесняйтесь...
      С о ф ь я (Шохину). Ну, что?
      Ш о х и н. Велел сказать, что напишет письмо.
      С о ф ь я. Больше ничего?
      Ш о х и н. Ничего.
      С о ф ь я. Спасибо.
      (Записывает что-то в книжечку на поясе. Михаил, подмигивая на Анну Марковну, наливает Шохину стакан водки; тот, украдкой, выпивает, морщится.)
      М и х а и л. Отчего ты, Яков, всегда такой угрюмый?
      Ш о х и н. Жалованья мало получаю. Софья Ивановна, у меня к тебе слово есть.
      С о ф ь я. Что такое?
      Ш о х и н (подходя). Лесничий этот вчера говорил машинисту нашему, что-де всех нас, за наше хозяйство, под суд сажать надо, дескать, от нас реки мелеют и вся земля портится...
      С о ф ь я. Ну, - иди...
      М и х а и л. Иди, раб!
      Ц е л о в а н ь е в а. Это он про лесничего говорил?
      С о ф ь я. Да.
      Ц е л о в а н ь е в а. Строгий господин. Со всеми - ссорится, со всеми - судится, а сам всегда выпимши и, кроме карт, никаких удовольствий не признаёт. Холостой, должность хорошая - женился бы! Не любят теперь семейной жизни.
      М и х а и л. Как - не любят? А - я? Вот я женюсь...
      Ц е л о в а н ь е в а. Вы - конечно... Вам - папаша велел.
      (Невольно вырвавшееся слово смутило её, она невнятно бормочет что-то и быстро идёт в кухню.)
      С о ф ь я (Михаилу). Ты ведёшь себя совершенно неприлично.
      М и х а и л. Ну? Не буду больше. Тебе нравится невеста?
      С о ф ь я. Девушка красивая, простая... доверчивая. А тебе?
      М и х а и л. Мне даже немножко жалко её, - какой я ей муж?
      С о ф ь я. Это ты - серьёзно?
      М и х а и л. Не знаю. Кажется - серьёзно.
      С о ф ь я. Вот и хорошо! Может быть, она заставит тебя подумать о себе самом, - пора!
      М и х а и л. Да я ни о чём кроме и не думаю...
      С о ф ь я. Дуришь ты много, играешь...
      М и х а и л. Это свойственно человеку. Вон и невеста моя играет на простоту, доброту...
      С о ф ь я (пристально смотрит на него). Что ты говоришь? Она действительно доверчива...
      М и х а и л. И кошка будто бы доверчива, а попробуй, обмани кошку!
      С о ф ь я. При чём здесь - обманы?
      М и х а и л. Знаешь что? Пусть бы лучше отец женился на ней, а меня в отставку!
      С о ф ь я. Какая чушь!
      М и х а и л (с усмешкой). Всё равно - сейчас не женится - после отобьёт. Она - доверчива...
      С о ф ь я. Перестань! Что за гадости лезут в голову тебе!
      (Взволнованно отходит прочь.)
      М и х а и л (тихонько смеётся, наливая вина в рюмку, и декламирует).
      Я хотел поймать в воде
      Отражение цветка,
      Но зелёный ил один
      Подняла моя рука...
      С о ф ь я. Это - что значит?
      М и х а и л. Ничего не значит. Шутка.
      С о ф ь я. Ой, Миша, смотри, жизнь серьёзна!
      (Из прихожей входит Антипа Зыков, мужчина лет под пятьдесят, в бороде с проседью, кудрявый, чёрные брови, с висков - лысоват; Павла - в голубом платье, очень простом, без талии, как ряса, на голове и плечах - голубой газовый шарф.)
      П а в л а. Я всегда говорю правду...
      А н т и п а. Ну? Поглядим.
      П а в л а. Увидите. А где же мама?
      Ц е л о в а н ь е в а (из кухни). Иду, иду...
      (Антипа идёт к столу с закусками; Павла, улыбаясь, к Софье.)
      С о ф ь я. Устали?
      П а в л а. Жарко! Пить хочу...
      С о ф ь я. Вы сами платье шили?
      П а в л а. Сама. А что?
      С о ф ь я. Идёт к вам.
      П а в л а. Я люблю, чтоб всё было свободно...
      А н т и п а (сыну). Гляди, лишнее пьёшь, сконфузишься...
      М и х а и л (дурашливо). Жених должен показать себя со всех сторон...
      (Антипа, взяв его за плечо, что-то строго говорит ему, Михаил усмехается.)
      С о ф ь я (Павле, вдруг, негромко). Который красивее?
      П а в л а. Старший...
      А н т и п а (резко). Цыц!
      С о ф ь я (тихо). Антипа, что с тобою?
      (Павла жмётся к ней.)
      А н т и п а (смущённо). Ты извини, Павла Николаевна, это для тебя же лучше...
      П а в л а. Что?
      А н т и п а. А - вот... этот сударь... (Мычит.)
      Ц е л о в а н ь е в а (с блюдом в руках, на блюде - кулебяка). Пожалуйте закусить, прошу вас...
      П а в л а (Антипе). Надо быть добрым, а то я буду бояться вас...
      А н т и п а (ласково усмехаясь). Ты всё про своё, про добро... Эх, дитё ты моё... (Говорит ей что-то, понизив голос.)
      М и х а и л (хот и выпивший, чувствует себя лишним, бродит по комнате, усмехаясь, на ходу говорит тётке). Тесно, как в курятнике...
      Ц е л о в а н ь е в а (волнуясь, следит за всеми, подходит к Софье). Пожалуйте к столу-то! Зовите, а то меня не слушает никто...
      С о ф ь я (задумчиво). Нравится мне ваша дочь...
      Ц е л о в а н ь е в а. О? Дай-то господи! Посмотрели бы вы за ней, поучили её...
      С о ф ь я. Да, конечно. Наше, бабье дело везде - общее...
      П а в л а (удивлённо). А как же люди?
      А н т и п а. Что - люди?
      П а в л а. Что ж они подумают?
      А н т и п а (с жаром). Да мне - пёс с ними! Пускай, что хотят, то и думают. Люди! Чем я обязан им? Горем да обидами. Вот она, рука, которой я жизнь свою возводил, - это моя рука! Что мне люди? (Выпил водки, вытер рот салфеткой.) Вот ты моя будущая... дочь, скажем; ты всё говоришь - ласково надо, добром надо! Четвёртый раз я тебя вижу, а речи твои всё одинаковы. Это - оттого, что жила ты в монастыре, в чистоте... А поживи-ка на людях другое заговоришь, душа! Иной раз так бывает - взглянешь на город, и до смерти хочется запалить его со всех концов...
      П а в л а. Тогда и я сгорю...
      А н т и п а. Ну, тебя я... ты не сгоришь!
      Ц е л о в а н ь е в а. Вы что, Михаил Антипович, не выпьете, не закусите?
      М и х а и л. Папаша не велит...
      А н т и п а. Что-о?
      М и х а и л. И невеста не угощает.
      П а в л а (краснея, кланяется). Пожалуйте, я налью...
      М и х а и л. И себе...
      П а в л а. Не люблю я...
      М и х а и л. А я - очень люблю водку...
      П а в л а. Говорят - вредно это...
      М и х а и л. Врут! Не верьте. Ваше здоровье!
      А н т и п а. Слабоваты здоровьем люди становятся, Анна Марковна, а?
      Ц е л о в а н ь е в а. Отчего же? Пашенька у меня...
      А н т и п а. Я - не про неё, конечно. А вот, хоша бы мой: много ли выпил, а и глаза мутные, и рожа оглупела.
      С о ф ь я. Ты бы вслушался в то, что говоришь.
      Ц е л о в а н ь е в а (смятённо). Сынок ваш молодой...
      А н т и п а (сестре). Я - правду говорю! Анна Марковна знает, как раньше пили, у неё благоверный неделями качал... (Целованьевой.) А что молодой - это ещё не велико дело, это - проходящее мимо, молодость...
      (Настроение - напряжённое, все ждут чего-то, присматриваются друг к другу. Софья настороженно следит за братом и Павлой; Михаил курит, тупо, пьяными глазами глядя на отца; Павла пугливо оглядывается. Антипа - у стола с закусками, Павла сняла чайник с самовара, мать её суетится около стола.)
      Ц е л о в а н ь е в а (шепчет). Ой, Пашенька, жутко мне...
      С о ф ь я (брату). Не много ли пьёшь?
      А н т и п а (угрюмо). Ну, не знаком я тебе...
      С о ф ь я. Всё-таки - следи за собой...
      А н т и п а. Не мешай! Знаю, что делаю.
      С о ф ь я. Знаешь ли? (Смотрят в лицо друг друга.) Ты что затеял?
      А н т и п а. Разве он ей пара? Его - не исправим, а её - погубим зря...
      С о ф ь я (отступая). Послушай, неужели ты решишься?..
      А н т и п а. Стой, не подсказывай! Хуже будет...
      М и х а и л (усмехаясь). Сговор, а - не весело! Все шепчутся...
      А н т и п а (встрепенулся). Это всё твоя тётка серьёзничает... Эх, жаль, народу мало!
      П а в л а. Вот и сказалась нужда в людях...
      А н т и п а. Поддела! Упряма ты в мыслях твоих, Павла Николаевна... Что ж! Это так и надо женщине: держись за одно супротив всего...
      П а в л а. А мужчине...
      А н т и п а. Мужчина? Он - сам по себе. Он дикой. Его схватит за сердце - так он тут, как медведь, - прямо на рогатину... куда хочешь, да! Ему жизнь дешевле, видно...
      Ц е л о в а н ь е в а. Пожалуйте чайку-то...
      А н т и п а. Теперь бы холодненького чего...
      М и х а и л. Шампанского советую...
      А н т и п а. Первый совет слышу твой умный! Иди, найди...
      М и х а и л. Могу... (Идёт в кухню покачиваясь, зовёт.) Женщина! Красавица...
      А н т и п а (подмигивая Павле). Видишь? А я - втрое боле его выпил. И таков я во всём - больше людей.
      П а в л а. А чего вы боитесь?
      А н т и п а (удивлён). Я - боюсь? Как это - боюсь?
      (Софья оживлённо, тихонько говорит с Целованьевой, но вслушивается в слова брата.)
      П а в л а (заметив это, весело говорит). Вы зачем же конфузите моего жениха?..
      А н т и п а. Чем я его конфужу? Он мне - сын... я помню...
      П а в л а (тише). Что вы на меня так смотрите?
      А н т и п а. Под одной крышей будем жить, - узнать хочу - с кем? Вот, ты говорила - в монастыре хорошо, тихо... У нас тоже будто монастырь... Разве иной раз Софья буянит...
      П а в л а. А ведь вы - добрый...
      А н т и п а (хмурясь). Ну... не знаю! Со стороны, конечно, виднее. Ты всё о своём... занимает это меня! Нет, я, пожалуй, добротой не похвастаюсь. (Вспыхнул.) Может, и было, и есть в душе доброе, хорошее, да куда ж его девать? Его надо к месту, а нет в жизни места для добра. Некуда тебе сунуть хороший твой кусок души, понимаешь ты - некуда! Нищему что хошь дай - всё пропьёт! Нет, Павла, не люблю я людей... У меня дома один хороший человек Тараканов, бывший помощник исправника...
      С о ф ь я. Спасибо!
      А н т и п а. Ты? Ты - молчи! Ты - чужая... ты - другая... Бог тебя знает, кто ты, сестра! Разве ты - добрая? Мы ведь про доброту говорим, а ты не добрая, не злая...
      С о ф ь я. Хорошо ты меня рекомендуешь!..
      А н т и п а. Не плохо, Софья! Вот, Анна Марковна, - она меня моложе почти на два десятка, а в тяжёлый час я к ней, как к матери, хожу.
      С о ф ь я. Что это ты... разговорился? Странно...
      А н т и п а. Стало быть - так надо! Да. Тараканов... его за доброту со службы прогнали - это верно! Он умный, знающий, а - неспособный ни к чему. На него только смотреть хорошо... как на забавную вещь. Встарину его бы шутом домашним сделали...
      С о ф ь я (улыбаясь). Выдумал! Почему - шутом?
      А н т и п а. Так мне видится. А ты - ты уж не нашего, Зыковых, гнезда, ты шесть лет за дворянином замужем была, в тебе барская кровинка есть...
      С о ф ь я. Перестал бы ты, Антипа...
      А н т и п а. Нет, погоди! Ты - умница и всякому делу хозяйка: так ведь ты - женщина, птица вольная, снялась да и полетела. А я - остался один! И мужчина не всегда знает, чем он завтра будет, а женщина твоего характера и подавно - это уж так!
      Ц е л о в а н ь е в а. А Михайло Антипыч?
      А н т и п а (угрюмо). Сын? Что ж... Хорошего про него я мало знаю, коли правду говорить, а мы - честное дело затеваем, - тут - вся правда нужна. Мало Михаил хорошего накопил... вот - стишки складывает, на гитаре играет... Училище реальное - не окончил, не хватило уменья... А уменье это терпенье... Положим - терпеньем и я не похвастаюсь...
      П а в л а (взволнованно). Что же вы про меня думаете, говоря так о сыне вашем, моём женихе?
      А н т и п а (негромко, как бы про себя). Правильно спросила...
      Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Милые мои, послушайте меня, мать...
      С о ф ь я (строго). Ты обдумал то, что делаешь?
      А н т и п а (встал на ноги, внушителен). Размышлять - не умею! Пускай кто хочет размышляет, а я - знаю, чего хочу... Павла Николаевна, встань, выдь со мною на минуту...
      (Встали все три женщины; Павла, как во сне, улыбаясь, идёт в комнату рядом с кухней, Антипа, тяжело и угрюмо, за нею. Дверь не затворили, слышен возглас Антипы: "Садись... погоди, соберусь с мыслями!")
      Ц е л о в а н ь е в а (опускаясь на стул). Господи! Чего он хочет? Софья Ивановна, что же это?
      С о ф ь я (взволнованно ходит). Ваша дочь - очень умная девушка... если я верно понимаю...
      (Закуривает, ищет глазами, куда бросить спичку.)
      Ц е л о в а н ь е в а. Ведь это он сам хочет...
      С о ф ь я. Позвольте...
      А н т и п а (в комнате). Какой он тебе муж? Годами ты ему ровесница, душою - старше. Иди за меня! Он меня старее, он - дряблый! Это я тебя буду молодо любить, я! В ризы одену, в парчу! Трудно я жил, Павла, не так, как надо... Дай мне иначе пожить, порадоваться чему-нибудь хорошему, прислониться душою к доброму - ну?
      С о ф ь я (волнуясь). Слышите? Хорошо говорит! Зрелые люди любят крепко...
      Ц е л о в а н ь е в а. Ничего я не понимаю... Богородица всемилостивая - на тебя вся надежда моя: пожалей дитя моё, пощади от горя; мною всё горе испытано, и за неё, за дочь, испытано!..
      С о ф ь я. Вы - успокойтесь! Я - тоже поражена... Хотя это в его характере... что же теперь сделаешь? И ваша дочь, видимо, не против...
      Ц е л о в а н ь е в а. Не знаю вас, никого! Приехали сватать сына, племянника, - вдруг - что такое стало? (Идёт в комнату, где дочь и Антипа.) Я желаю слушать, я - мать... я не могу...
      А н т и п а. Ты мне на дороге богом поставлена... Анна Марковна слушай!
      (Закрыли дверь, Софья, кусая губы, ходит по комнате; в окне лицо Муратова насмешливое, под глазами - отёки, острая бородка, лысоватый.)
      С о ф ь я (сама с собою). Ах, боже мой...
      М у р а т о в. Приветствую!
      С о ф ь я. Ой... что это вы?
      М у р а т о в. А что? Мне ваш Личарда, Шохин, сказал, что вы здесь, и я счёл долгом засвидетельствовать...
      С о ф ь я. Через окно?..
      М у р а т о в. Ба! У нас нравы простые, как вы знаете...
      С о ф ь я. Вы всё опрощаетесь?
      М у р а т о в. Ирония? Да, всё опрощаюсь. А вы - сватаете?
      С о ф ь я. Уже - известно?
      М у р а т о в. Конечно! Известно, что и невеста не вполне при своих мозгах...
      С о ф ь я. Вы, разумеется, слышали о моём якобы романе с вами?
      М у р а т о в. Слышал. Люди предупреждают события...
      С о ф ь я. Вы не опровергали этот слух?
      М у р а т о в. Зачем? Я горжусь им...
      С о ф ь я. А вы не сами пустили его?..
      М у р а т о в. Вот что называется - воткнуть вопрос иглой в око... Но, когда со мною говорят в этом тоне, я становлюсь нахалом...
      С о ф ь я. Я всё-таки попрошу вас уйти из-под окна.
      М у р а т о в. Ну, что ж? Ухожу. В воскресенье можно к вам?
      С о ф ь я. Пожалуйста. Но можно и не приезжать.
      М у р а т о в. Я лучше приеду! Почтительно кланяюсь. Всяких удач и успехов... всяких!
      С о ф ь я. Не забудьте моей просьбы о копиях описи...
      М у р а т о в. Я ничего не забываю...
      М и х а и л (входит). Нельзя достать шампанского в этом чортовом углу. Кого вижу!
      М у р а т о в. Ты что же путешествуешь одиноко, жених?
      М и х а и л (делает ему рукой прощальный жест). Вечером увидимся.
      М у р а т о в. Надеюсь! За тобой - мальчишник!..
      М и х а и л. Конечно... (Муратов исчез.) А где же все?
      С о ф ь я (пристально смотрит на него). Там, в той комнате...
      М и х а и л. Меня - исключают? Да, что ли? Я ведь слышал отцово красноречие...
      С о ф ь я (почти с презрением). Ты, кажется, везде будешь лишним...
      М и х а и л. Я тебе говорил, что эдак будет лучше... Но - зачем было тревожить смирного мальчика? Вот те и мальчишник! Тётя Соня - тебе скучно?
      С о ф ь я. С вами? О, да! С вами - больше, чем скучно... с вами ужасно!..
      (Входят Павла и Антипа, Анна Марковна в слезах.)
      А н т и п а (торжественно). Вот, сестра Софья... видишь ты... Решили мы, что...
      (Схватывается рукой за сердце.)
      П а в л а. Софья Ивановна - поймите меня, простите...
      С о ф ь я (обнимает её). Не знаю, что сказать вам... Не понимаю вас...
      А н т и п а. Михайло... ты, того... не обижайся! Ты - молод, невест много...
      М и х а и л. Я очень рад... Честное слово! Павла Николаевна - я сказал, что очень рад, - вы не сердитесь! Я ведь знаю - не пара я вам!
      А н т и п а. Ну, вот, Анна Марковна, видишь, я говорил...
      П а в л а (Михаилу). Мы будем дружно жить...
      М и х а и л (кланяясь). О, конечно...
      (Тихонько, пьяно смеётся.)
      А н т и п а. Анна Марковна - будь спокойна! От моей вины - богом тебе клянусь - дочь твоя ни одной слезы не прольёт...
      Ц е л о в а н ь е в а (опускаясь перед ним на колени). У тебя мать была, любила тебя... добрый человек - вспомни свою мать! Матери твоей ради - пожалей дочь мою!
      (Антипа, Павла - поднимают её; Софья отвернулась к стене, отирает глаза платком; Михаил - взволнован и пьёт рюмку за рюмкой.)
      П а в л а. Мамочка, полно, всё будет хорошо!
      А н т и п а. Ну - я тебе слово дам, какое хочешь... Все зароки беру на себя, встань! Двадцать пять тысяч кладу в банк на её имя - ну, ладно!
      С о ф ь я. Довольно, господа! Миша, налей чего-нибудь! Анна Марковна, я с вами в матерях, хоть и молода для такого бородатого сына. (Антипе.) Ты что трясёшься, точно тебя под суд отдали?
      Ц е л о в а н ь е в а. Милая моя...
      (Обняла дочь и плачет беззвучно.)
      А н т и п а. Мне - сесть да помолчать хочется, как делают перед дальним путём...
      С о ф ь я. Вот что: здесь душно! Павля, ведите всех в сад...
      П а в л а (Антипе, матери, беря их за руки). Идёмте...
      М и х а и л. А - выпить хотели?
      С о ф ь я. Потом, оставь! Эх, ты... дитятко! (Обняла его за плечи, гладит голову.) Ну, что?
      М и х а и л. Ничего, тётя Соня... Право же - мне всё равно!..
      С о ф ь я. Идём в сад...
      М и х а и л. Не пойду...
      С о ф ь я. Почему?
      М и х а и л. Не хочу...
      С о ф ь я (заглядывая в глаза ему, тихо). Значит - не всё равно, а?
      М и х а и л (усмехаясь). Неловко как-то - за отца. Такой он красивый мужик, такой - литой, цельный... Ему ли пряники есть?..
      С о ф ь я (уходя, с улыбкой). Что делать? Человеку всегда хочется немножко счастья... немножко!..
      М и х а и л (подошёл к столу, наливает вина, бормочет). Зачем же немножко? Немножко - скучно...
      Занавес
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      В саду у Зыковых. Слева - широкая терраса барского дома, против неё, под липой, за столом П а в л а вышивает что-то, М и х а и л с гитарой, Т а р а к а н о в - длиннобородый старик, одетый в парусину, очень странный, смешной. В глубине сада, у конца террасы Ц е л о в а н ь е в а варит варенье, около неё девочка-подросток - С т ё п к а.
      Т а р а к а н о в. Это всё оттого, что образовалось смятение понятий и никто не знает точно - где его место...
      П а в л а (задумчиво повторяет). Смятение понятий.
      Т а р а к а н о в. Именно.
      М и х а и л (перебирая струны). Вы бы, Матвей Ильич, рассказали чтонибудь из жизни и без философии...
      Т а р а к а н о в. Без философии - ничего нет, ибо во всём скрыт свой смысл, и его надобно знать.
      М и х а и л. Зачем?
      Т а р а к а н о в. Как это - зачем?
      М и х а и л. А если я не хочу ничего знать?
      Т а р а к а н о в. Этого нельзя.
      М и х а и л. А я - не хочу...
      Т а р а к а н о в. Каприз юности.
      П а в л а. Вы не спорьте, вы говорите просто...
      Т а р а к а н о в. Тебе скажут - посторонись, а ты не поймёшь...
      М и х а и л. Ну?
      Т а р а к а н о в. Ну, и сшибут с дороги.
      М и х а и л. Посторониться, Матвей Ильич, я всегда сумею, я брезглив...
      П а в л а (мельком взглянув на него). Не надо сердиться... В сердцах чаще всего ошибаются...
      Т а р а к а н о в. Не понимаю - что значит брезглив?
      Ц е л о в а н ь е в а. Перестаньте вы тоску-то сеять! Павля, хочешь пенок?
      П а в л а. Нет, спасибо! Ты лучше вели сделать мне блинчики к ужину...
      М и х а и л. Почему же только вам? Я тоже люблю блинчики, может быть...
      П а в л а (вздыхая). Пьющие - сладкого не любят.
      М и х а и л. Это называется афоризм.
      П а в л а. Что?
      М и х а и л. То, что вы сказали.
      П а в л а. Почему - афоризм?
      М и х а и л. Чорт его знает...
      Т а р а к а н о в. Странный вы человек, Миша...
      М и х а и л. Все люди - странные, и понять ничего в них нельзя. Вы тоже странный, вам надо бы служить, взятки брать, а вы - философствуете.
      Т а р а к а н о в. Мне взятки брать не к чему, я человек одинокий.
      П а в л а. А я слышала - сын у вас есть?
      Т а р а к а н о в. Я от него отрёкся...
      П а в л а. Совсем? За что?
      Т а р а к а н о в. Окончательно. За то, что он Россию не любит...
      П а в л а (вздохнув). Не понимаю...
      М и х а и л. Матвей Ильич сам ничего не понимает.
      Ц е л о в а н ь е в а. Со стариками-то как нынче говорят!..
      М и х а и л. Старики сами сознаются, что живут в смятении понятий. Значит - подождите учить!
      Ц е л о в а н ь е в а. Разве я учу? Бог с тобою!..
      (Идёт на террасу. Стёпка, оглянувшись, насыпает в карман себе сахар.)
      П а в л а. Да не обижайтесь вы друг на друга! Зачем?
      Т а р а к а н о в. Для развлечения больше.
      М и х а и л. Вот именно...
      П а в л а. Миша, сыграйте вашу песенку про девушку...
      М и х а и л. Не хочется...
      П а в л а. Ну, пожалуйста...
      М и х а и л (взглянув на неё). Родителей надо слушаться.
      (Настраивает гитару, Тараканов набивает трубку, раскуривает.)
      М и х а и л (говорит речитативом, аккомпанируя тихонько на гитаре). Полем девушка тихо идёт. Я не знаю - кто она? Не её ли моё сердце ждёт, Грустью околдовано?
      Т а р а к а н о в. Что же это за девушка?
      П а в л а (с досадой). Не мешайте! Это - мечта.
      Т а р а к а н о в (вздыхая). Вообще, значит, девушка. Понимаю. Но в этом случае - надобно жениться...
      П а в л а. Ах, да не мешайте же!
      (Во время чтения на террасе явился Муратов, в костюме для верховой езды, с хлыстом в руках. Слушая Михаила, он иронически морщится.)
      М у р а т о в (сходя в сад). Какая поэтическая картина: варенье варят, сладкие стихи читают... Добрый день, Павла Николаевна, вы всё хорошеете! Отставной проповедник правды и добра - приветствую! Здравствуй, Миша...
      (Его встречают молча, он садится рядом с Павлой; она жмётся, отодвигаясь от него. Тараканов, молча поздоровавшись, уходит в глубь сада, угрюмо оглядываясь на лесничего.)
      М у р а т о в. Прошёл насквозь весь дом - пусто!
      П а в л а. Тётя Соня дома...
      М у р а т о в. Потом услыхал тихий звон гитары... Чьи это стихи, твои, Миша?
      М и х а и л. Мои... А - что?
      М у р а т о в. Плоховато. Впрочем, для домашнего употребления, вероятно, и это годится.
      П а в л а. Позвать тётю?
      М и х а и л (усмехаясь). Сиди, я позову...
      П а в л а. Лучше я...
      М у р а т о в. Почему же - лучше?
      П а в л а. Не знаю. Ну, пускай Миша...
      (Михаил идёт, оставив гитару; Муратов взял её, наклонил голову к Павле.)
      М у р а т о в. Хорошо быть военным писарем, - это очень смелые люди они прекрасно ухаживают за барышнями и дамами. Как вы находите?
      П а в л а. Я не знаю, не видала.
      М у р а т о в. Писаря - и парикмахеры тоже - очень любят играть на гитарах.
      П а в л а. Да?..
      М у р а т о в. Вы - плохая Ева, у вас мало любопытства... Вас не интересует, почему я стал так часто бывать здесь, а?
      П а в л а (смущённо). Нет... Не интересует...
      М у р а т о в. Очень сожалею. Хотелось бы, чтобы вы подумали об этом...
      П а в л а. Вы - старый знакомый тёти Сони...
      М у р а т о в. Знакомый я старый, но душа у меня молодая, и её влечёт к молодому, как вас, например, к Мише, очень глупому парню...
      П а в л а (волнуясь). Он - вовсе не глупый...
      М у р а т о в. Я его знаю лучше, чем вы... Он же постоянно пьянствует со мною...
      П а в л а. И меня вовсе не влечёт...
      М у р а т о в (тихо напевает). "Старый муж, грозный муж..."
      П а в л а (встала). Это - неправда!
      М у р а т о в. Что - неправда?
      П а в л а. Всё! Всё, что вы говорите! И я не хочу с вами... Вы нарочно меня...
      М у р а т о в. Что - нарочно?
      П а в л а. Я не знаю, как сказать. Вы надо мной смеётесь...
      (Быстро идёт прочь.)
      М у р а т о в (вынимая портсигар, следит за нею, вздыхает). Дурочка...
      (Тихонько бьёт кончиком хлыста по струнам гитары. Из-за угла террасы выглянула Целованьева и - спряталась. Из дома выходит Софья, остановилась на верхней ступени, глубоко вздохнула.)
      С о ф ь я. День-то какой прекрасный...
      М у р а т о в (вставая навстречу ей). Жарко и пыльно... Здравствуете?
      С о ф ь я. Вы чем Павлу расстроили?
      М у р а т о в. Я?
      С о ф ь я. Ну, ну, не играйте, не поверю ведь...
      М у р а т о в. Она меня очень забавляет.
      (Анна Марковна у жаровни. Стёпка около неё.)
      М у р а т о в. Что - скоро идиллия превратится в драму?
      С о ф ь я (строго). Не говорите пустяков! Вы привезли, наконец, бумаги?
      М у р а т о в. Нет. Мой письмоводитель такой лентяй!
      С о ф ь я. Ну, и вы тоже трудолюбием не отличаетесь.
      М у р а т о в. Я - принципиально ленюсь. С какой стати я буду трудиться для диких людей, которые неспособны оценить значение моего труда?
      С о ф ь я. Это вы говорили не однажды...
      М у р а т о в. Значит - я говорю это серьёзно.