- Хорошо. Цыганом бы пожить. А вы - не молитесь богу? Этого я не могу понять. А чего не понимаю, того и нет для меня, так что, думается мне, есть и у вас свой бог... должен быть! Иначе - опереться не на что. Ну, спим...
      В непоколебимой тишине леса гукнул сыч, угрюмо и напрасно. Лес стоял плотной, чёрной стеною, и казалось, что это из него исходит тьма. Сквозь сыроватую мглу, в тёмном, маленьком небе над нами тускло светился золотой посев звёзд.
      - Да, - заговорил Бугров, - вот девицы эти вырастут, будут капусту квасить, огурцы, грибы солить, - к чему им рукоделье? Есть в этом какая-то обидная глупость. Много глупости в жизни нашей, а?
      - Много.
      - То-то и есть. А слышали вы - про меня сказывают, будто я к разврату склонил многих девиц?
      - Слышал.
      - Верите?
      - Вероятно, это так...
      - Не потаю греха, бывали такие случаи. В этом деле человек бестолковее скота. И - жаднее. Вы как думаете?
      Я сказал, что, на мой взгляд, у нас смотрят на отношения полов уродливо. Половая жизнь рассматривается церковью как блуд, грех. Оскорбительна для женщины разрешительная молитва на сороковой день после родов; оскорбительна, но женщина не понимает этого. И привёл пример: однажды я слышал, как моя знакомая, умница и филантропка, упрекала мужа:
      - Степан Тимофеевич - побойся бога. Только что ты мне груди щупал, а теперь, не помыв рук, крестишься,..
      - О, то ли ещё бывает! - угрюмо сказал Бугров. - Жён бьют за то, что в среду и пятницу, в постные дни, допускают мужей до себя. Грех. У меня приятель каждый четверг и субботу плетью жену хлестал за это - во грех ввела! А он - здоровенный мужик и спит с женою в одной кровати, - как она его не допустит? Да, да, глупа наша жизнь...
      Он замолчал, и стали слышны непонятные шорохи ночной жизни, хрустели, ломаясь, сухие ветки, шуршала хвоя, и казалось, кто-то сдержанно вздыхает. Как будто со всех сторон подкрадывалось незримое - живое.
      - Спите?
      - Нет.
      - Глупа жизнь. Страшна путанностью своей, тёмен смысл её... А всё-таки - хороша?
      - Хороша.
      - Очень. Только вот умирать надо.
      Через минуту, две он добавил тихонько:
      - Скоро... Умирать...
      И - замолчал, должно быть, уснул.
      Утром я простился с ним, уходя на Китеж-озеро, и больше уже не встречал Н.А.Бугрова.
      Он умер, кажется, в десятом году и торжественно, как и следовало, похоронен в своём городе...
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Впервые напечатано в книге "Заметки из дневника. Воспоминания", издание "Книга", 1924.
      В 1919 году М.Горький задумал написать очерк о купце Бугрове. 18 мая 1919 года писатель просил одного из своих знакомых помочь ему в подготовке материалов для этой работы (Архив А.М.Горького). Вскоре замысел осложнился: автор задумал сопоставить в одном очерке двух различных представителей русской буржуазии. Один из черновиков имеет заглавие "Два купца. I. Николай Александрович Бугров", исправленное автором красным карандашом на: "Из воспоминаний. Купец Бугров". Второй частью должен был явиться литературный портрет С.Т.Морозова. 20 января 1923 года издательство 3.И.Гржебина запрашивало М.Горького: "Как ваши воспоминания о Бугрове и Морозове? Скоро ли дадите?" (Архив А.М.Горького).
      Первоначально, в феврале 1923 года, очерк "Два купца" был набран для книги М.Горького "Мои университеты", издание "Книга", 1923, но, по указанию автора, был изъят из вёрстки (Архив А.М.Горького). В ноябре того же года первая часть под заглавием "Н.А.Бугров" была включена автором в книгу "Заметки из дневника. Воспоминания"; вторая - о С.Т.Морозове - составила самостоятельное произведение.