Оружие – слово. Оборона и нападение с помощью…

Если говорить об этом более масштабно, то можно вспомнить и многие загадки древних цивилизаций. Конечно, пирамиды могли строить и инопланетяне, и сотни тысяч рабов. Но ведь могло быть и что-то другое. По сути, вся историческая наука — это попытка смоделировать что-то на основе очень отрывочных знаний. Даже, скорее, не знаний, а намеков.

У замечательного американского фантаста Альфреда Бестера есть остроумный рассказ на эту тему. Он называется «Ночная ваза с цветочным бордюром».

Действие происходит в 2450 году. Давным-давно отгремела ядерная война. Уже несколько веков человечество пытается возродить былую культуру. Но, к сожалению, образец для такого возрождения остался один. По какой-то случайности в войне на Земле не пострадало только одно место — Голливуд. И образцом всей земной культуры становятся голливудские фильмы.

Нет смысла пересказывать всю занимательную интригу рассказа, которая строится на раскрытии преступления: похищения из музея бесценного экспоната, предмета неизвестного назначения — ночной вазы (то есть, ночного горшка). Лучше процитировать, как один профессор-историк пытается смоделировать день жизни человека середины XX столетия.

«Итак, год 1950-й. Мистер Джукс, типичный холостяк, живет на ранчо возле Нью-Йорка. Он встает с зарей, надевает спортивные брюки, натягивает сапоги со шпорами, рубашку из сыромятной кожи, серый фланелевый жилет, затем повязывает черный трикотажный галстук. Вооружившись револьвером или кольтом, Джукс направляется в забегаловку, где готовит себе завтрак из приправленного пряностями планктона и морских водорослей. При этом он (возможно, но не обязательно) застает врасплох целую банду юных сорванцов или краснокожих индейцев в тот самый момент, когда они готовятся линчевать очередную жертву или угнать несколько джуксовых автомобилей, которых у него на ранчо целое стадо примерно в полторы сотни голов.

Он расшвыривает их несколькими ударами, не прибегая к оружию. Как все американцы двадцатого века, Джукс — чудовищной силы создание, привыкшее наносить, а также получать сокрушительные удары; в него можно запустить стулом, креслом, столом, даже комодом без малейшего для него вреда. Он почти не пользуется пистолетом, приберегая его для ритуальных церемоний.

В свою контору в Нью-Йорк Сити мистер Джукс отправляется верхом, или на спортивной машине (разновидность открытого автомобиля), или на троллейбусе. По пути он читает утреннюю газету, в которой мелькают набранные жирным шрифтом заголовки типа: «Открытие Северного полюса», «Гибель Титаника», «Успешная высадка космонавтов на Марсе» и «Странная гибель президента Гардинга».

Джукс работает в рекламном агентстве на Мэдисон-авеню — грязной ухабистой дороге, по которой разъезжают почтовые дилижансы, стоят пивные салуны, и на каждом шагу попадаются буйные гуляки, трупы и певички в сведенных до минимума туалетах.

Джукс — деятель рекламы, он посвятил себя тому, чтобы руководить вкусами публики, развивать ее культуру и оказывать содействие при выборах должностных лиц, а также при выборах национальных героев.

Его контора, расположенная на двадцатом этаже увенчанного башней небоскреба, обставлена в характерном для середины двадцатого века стиле. В ней имеется конторка с крышками на роликах, откидное кресло и медная плевательница. Контора освещена лучом лазера, рассеянным оптическими приборами. Летом комнату наполняют прохладой большие вентиляторы, свисающие с потолка, а зимою Джуксу не дает замерзнуть инфракрасная печь Франклина.

Стены украшены редкостными картинами, принадлежащими кисти таких знаменитых мастеров, как Микеланджело, Ренуар и Санди. Возле конторки стоит магнитофон. Джукс диктует все свои соображения, а позже его секретарша переписывает их, макая ручку в черно-углеродистые чернила. (Сейчас уже окончательно установлено, что пишущие машинки были изобретены лишь на заре Века Компьютеров, в конце двадцатого столетия.)

Деятельность мистера Джукса состоит в создании вдохновленных лозунгов, которые превращают половину населения страны в активных покупателей. Весьма немногие из этих лозунгов дошли до наших дней, да и то в более или менее фрагментарном виде, и студенты, прослушавшие курс профессора Рекса Гаррисона «лингвистика 916», знают, с какими трудностями мы столкнулись, пытаясь расшифровать такие изречения, как: «Не сушить возле источников тепла» (может быть, «пепла»?), «Решится ли она» (на что?) и «Вот бы появиться в парке в этом сногсшибательном лифчике» (невразумительно).

В полдень мистер Джукс идет перекусить, что он делает обычно на каком-нибудь гигантском стадионе в обществе тысяч подобных ему. Затем он снова возвращается в контору и приступает к работе, причем прошу не забывать, что условия труда в то время были настолько далеки от идеальных, что Джукс вынужден был трудиться по четыре, а то и по шесть часов день.

В те удручающие времена неслыханного размера достигли ограбления дилижансов, налеты, войны между бандитскими шайками и тому подобные зверства. В воздухе то и дело мелькали тела маклеров, в порыве отчаяния выбрасывавшихся их окон своих контор.

И нет ничего удивительного в том, что к концу дня мистер Джукс ищет духовного успокоения. Он обретает его на ритуальных сборищах, именуемых «коктейль». Там, в густой толпе своих единоверцев, он стоит в маленькой комнате, вслух вознося молитвы и наполняя воздух благовонными курениями марихуаны. Женщины, участвующие в церемонии, нередко носят одеяния, именуемые «платья для коктейля», известные также под названиями «шик-модерн».

Свое пребывание в городе мистер Джукс может завершить посещением ночного клуба, где посетителей развлекают каким-нибудь зрелищем. Эти клубы, как правило, располагались под землей. При этом Джукса почти каждый раз сопровождает некий «солидный счет» — термин маловразумительный. Доктор Дэвид Нивен весьма убедительно доказывает, что «солидный счет» — это не что иное, как сленговый эквивалент выражения «доступная женщина», однако профессор Нельсон Эдди справедливо замечает, что такое толкование лишь усложняет дело, ибо в наше время никто понятия не имеет, что означают слова «доступная женщина».

И, наконец, мистер Джукс возвращается на свое ранчо, причем едет на поезде, ведомом паровозом, и по дороге играет в азартные игры с профессиональными шулерами, наводнявшими все виды транспорта той поры. Приехав домой, он разводит во дворе костер, подбивает на счетах дневные расходы, наигрывает грустные мелодии на гитаре, ухаживает за одной из представительниц многотысячной орды незнакомок, имеющих обычай забредать на огонек в самое неожиданное время, затем завертывается в одеяло и засыпает…»

Неизвестно, имел ли в виду А. Бестер, когда писал эти строки, современные наши познания о прошлом человечества. Очень даже может быть. Ведь о той же древнеримской культуре мы имеем представления, в первую очередь, на основании раскопок Помпеи. И судим мы об этой многовековой культуре зачастую на основании порнографических фресок и по-разному толкуемым переводам.

Древние книги, написанные неизвестно когда и неизвестно кем (а если известно, то — примерно). Изделия, дата изготовления которых варьируется в периоде «плюс-минус пять-шесть веков». Когда открыли пирамиды майя, исследователи долго спорили, что изображено на картинах внутри пирамид — ученые собрания, религиозные церемонии или пытки пленных (и спорят до сих пор).

Каждый видит и понимает историю, как хочет, как ближе ему самому. Только представьте, что вдруг (абсурдная фантазия, конечно) до наших потомков из всего нашего культурного наследия дойдет насколько триллеров про маньяков-убийц и несколько порнофильмов. Да еще какие-нибудь сведения о зверствах в концлагерях. Неужели же они будут о нас столь же постыдного мнения, как мы о своих предках?

Поэтому снова и снова: чтобы иметь свою точку зрения, надо рассмотреть явление со всех сторон (во всяком случае, постараться). Любое явление в чем-то (или для кого-то) хорошее, и в чем-то (или для кого-то) плохое. Можно рассматривать и в телескоп, и под микроскопом. Но не надо надевать при этом ни розовые, ни черные очки. Поскольку то, что мы увидим через такие очки — или идеализм, или идиотизм.

Какое отношение это имеет к нашей теме? Самое прямое. Людям свойственно обобщать, это вполне нормальное качество человеческой психики. Иначе мы бы просто не могли ничему научиться. (Мы не берем во внимание встречающуюся иногда склонность к сверхобобщениям — это вопрос психиатрический). Люди склонны обобщать очень многое, умудряясь из разрозненных, отрывочных сведений создавать целую картину. Но промежутки между разрозненными кусочками информации они заполняют ранее полученными знаниями, поэтому и обобщают в соответствии со своим опытом. Фактически при любом обобщении главную роль играет человеческое воображение.

А теперь суть. Страшное поведение, страшная невербалика и паравербалика, страшная в фоносемантическом плане фраза заставляет работать мысль человека в нужном направлении. Заставляет бояться сказанного. Мы просто нажимаем нужные кнопки на клавиатуре человеческого биологического компьютера — мозга — и задаем нужную программу. Дальнейшую работу мозг выполнит сам. Если это будет программа болезни — человек заболеет, если будет программа несчастья — человек его сам найдет. Поэтому важно с помощью фоносемантики и других компонентов дать толчок воображению.

Соответственно, при снятии порчи нужно сделать так, чтобы воображение начало работать в обратную сторону, направляя организм в сторону выздоровления.

Давайте временно не будем говорить о наведении порчи. Самое интересное и действенное в этом плане оставим на потом. В конце концов, чтобы такое читать, надо вначале знать…

ЧАСТЬ VII. КАК ЗАЩИЩАТЬСЯ ОТ ПОРЧИ?

«Знакомство может начаться и с пинка».

Японская пословица

Что такое порча? Это, прежде всего, контакт. Контакт между людьми. А какие бывают контакты? Визуальные, аудиальные и кинестетические. Все другие возможные контакты относятся к категории идеального (то есть духовного), и к нашей теме не относятся.

Визуальный контакт — это контакт при помощи взглядов. Не взгляда, а взглядов. То есть, взгляд одного человека должен встретиться со взглядом другого. Аудиальный контакт — контакт с помощью звуков, слов, фраз. Ну и, наконец, кинестетический контакт — контакт с помощью прикосновений.

Применительно к теме наведения порчи, как уже отмечалось, лучший кинестетический контакт — оглоблей по голове. Просто, ясно и доходчиво. Однако, к сожалению, не всегда под рукою есть оглобля, и не всегда ею можно гуманно ударить того, кто явно заслуживает, чтобы его ударили ломом. Помните, у Вилли Токарева: «Я раздавил бы тебя трактором, но я боюсь судебных факторов».

Есть замечательный способ нажить неприятности: попробуйте пристально разглядывать кого-нибудь в автобусе или в лифте. Либо вас испугаются, либо с вами подерутся. Ну, не принято в нашей культуре такое — пристальный взгляд. Нескромно это, вызывающе. В юридической практике одного из авторов бывали случаи, когда за косо брошенный взгляд могли убить. И убивали.

Старая истина гласит: «Лучшая драка — та, которая не состоялась». Поэтому, если есть возможность избежать конфликта, его лучше избежать. Нам как-то рассказывали об одном оригинале: в студенческие годы его любимым занятием было шататься по ночному городу. За пять лет таких прогулок его побили только один раз. Он всегда пользовался одним и тем же приемом: видя подозрительную компанию, он, расфокусировав взгляд, шел как бы сквозь них. Не рядом, не возле, а практически «сквозь». И его не трогали. Не было контакта. А нет контакта — нет конфликта.

Но имейте в виду — раз на раз не приходится. Ваш расфокусированный взгляд могут и не заметить в темноте. Или напасть сзади. Или у самих нападающих взгляд будет «расфокусированным» от алкоголя или наркотиков. Недаром все-таки, хоть и один раз за пять лет, но парню досталось. И, тем не менее, его прием действительно отлично действует. И сами мы его часто применяли, и наши знакомые.

Лучше всего от конфликта уйти изначально. И надежнее всего начать это с избегания визуального контакта.

Но если бы все было так просто в нашей жизни. Да и окружает нас не только уличная шпана. И не будешь смотреть на посетителя, начальника, коллегу, или продавца в магазине «невидящим» взглядом. И вообще, живем на земле, а не на облаке. И конфликты неизбежны. И они возникают.

И что делать? Мы предпочитаем конфликты, в которых можно отшутиться. Дай-то Бог, чтобы все они были такими…

Защита — юмор

«Человек, лишенный чувства юмора, лишен большего, чем просто чувство юмора»

Марк Твен

«Что сделалось смешным, не может быть опасным».

Вольтер

Отлично для этого подходит техника «психологического айкидо». Дай Бог здоровья Морихэю Уэсибе, Терри Добсону, Виктору Миллеру и Михаилу Литваку. Они ясно сформулировали то, что знает любой, но только после того, как его хотя бы один раз побьют: легче уклониться от удара, чем его выдержать.

Уэсиба создал стиль единоборства — айкидо. Если отбросить обычный восточный идеализм насчет всеобщей гармонии, смысл айкидо — это использование силы противника против него самого. Ясно, если противник наносит вам удар, а вы умело уклонились от него, то велика вероятность, что противник распишется своим носом прямо на тротуаре. Мы не специалисты в борьбе айкидо, но говорят, там несколько тысяч комбинаций приемов. Впечатляет.

Добсон и Миллер решили использовать принципы айкидо для разрешения любых конфликтов в повседневной жизни. И очень удачно.

Михаил Литвак все это отшлифовал применительно к нашей российской действительности. А главное, он хорошо рассказал, как это делать с юмором. О «психологическом айкидо» есть немало интересных книг. Чтобы не загружать вас цитатами и выдержками, мы просто проиллюстрируем это еще одной учебной песенкой А. Котлячкова. Называется она «Юмор-джитсу».

Если начинают мне грубить

И грозят противным разговором,

Я могу тогда предупредить,

Что я не люблю любые ссоры

Но при этом, добавляю я,

Чтобы сразу стало все понятно,

Что услышать можно от меня

То, что будет очень неприятно

Говорят мне, будто я дурак —

С этим спорить толка я не вижу.

Отвечаю я примерно так

«Если был бы умным — жил в Париже».

Если говорят, что грубиян,

Говорю, порою не краснея —

«Безусловно, есть такой изъян,

Только в самом деле я грубее».

Если говорят, что я ленив,

Говорю, что я ленив без меры —

Именно указанный мотив

Не дает мне стать миллионером

И, наверно, я махну рукой,

Если обзовут авантюристом —

Это только внешне я такой,

А внутри я белый и пушистый

А когда «ты должен» говорят,

То тогда вполне чистосердечно

Говорю любому я подряд

«Если должен — заплачу, конечно».

Я свое здоровье берегу,

Я скандалов избегать стараюсь,

Я от драки даже не бегу,

Просто от ударов уклоняюсь.

Если говорить на прямоту,

У меня бывает впечатленье,

Что удар наносят в пустоту

И дерутся с воздухом и тенью.

Я подраться право признаю,

И, как в айкидо и джиу-джитсу,

Я нарочно никого не бью,

Но всегда умею защититься.

Кстати, иногда (но далеко не всегда) согласиться с высказыванием — это единственный надежный способ отразить порчу. «Вы подлец!» — «Ну, еще бы, а вы что, сомневались?». И все, порча прошла мимо, не застряв в подсознании. Но… Не всегда это бывает возможным. И не всегда получается именно так. Есть люди, лишенные чувства юмора. И есть ситуации, когда шутить просто неуместно. А иногда бывает вообще не до шуток: надо или убегать, или драться (и в переносном, и в прямом смысле).

Хорошо, если можно убежать. А если нет? Тогда надо защищать себя и близких. И порча здесь может сослужить хорошую службу.

Иногда говорят, что вооружаются только слабые. Далеко не бесспорное утверждение. Вооружаются те, кто реально оценивает свои силы. В противном случае есть возможность очутиться в больнице или в тюрьме. Если уж Господь Бог дал нам жизнь и здоровье, то мы просто обязаны беречь и то, и другое. И уметь себя защитить.

Думаем, никто не осудит борца или боксера за их умения, хотя они умеют не только защищаться, но и нападать. То же самое и с наведением порчи: это приемы психологической защиты и нападения с использованием гипнотических техник.

Другие способы защиты

«Быть в гуще людей!

Но с поправкой одной:

Отгородившись от них

Стеной».

Станислав Ежи Леи

Можно ли защититься от порчи? Можно, и способов для этого несколько. Во-первых, можно жить на необитаемом острове (в глухой тайге, высоко в горах). То есть, в принципе не общаться с людьми. Во-вторых, можно чем-либо затыкать уши. Оба варианта практически идеальны.

Все другие варианты не идеальны и от совершенства далеки. Ну, например, можно сразу же согласиться с тем, что сказано. Ладно, если это упрек или оскорбление. А если это угроза, да притом с использованием фоносемантической формулы? Здесь согласие вряд ли поможет.

Поэтому во многих случаях умелое наведение порчи — это оружие. И крайне опасное. Потому что защититься от этого оружия очень проблематично. Лучше всего после того, как порча на вас наведена, постараться как можно быстрее ее свести.

Сделать это можно с помощью тех же фоносемантических формул. Они могут быть оформлены в виде заговоров, молитв, каких-либо условных, но сильнодействующих фраз. Например: «Господи Боже, гада обвини, а от бед оборони». Или: «Гадам — гадово, а мне покоя надо». Эти фразы хорошие, добрые и сильные. Тем не менее, для хорошего результата желательно повторить их несколько раз (иногда и несколько десятков раз).

Можно использовать и жесткое кодирование, то есть употребить фразы страшные и сильные. В этом случае многократное повторение не требуется, но для надежности три-четыре раза не помешает. Например: «Вражине будет жизнь жестяная, а мне будет жизнь золотая». Это может показаться парадоксальным, но фразы действуют. Повторять их следует до тех пор, пока не почувствуется внутреннее облегчение (обычно на это уходит от 10 секунд до 5 минут).

Лучше всего это действует при бытовой порче, наведенной в процессе бытового хамства. С порчей, наведенной профессионально, особенно с использованием фоносемантических формул (народных, цыганских или искусственно разработанных) дело может обстоять намного сложнее. И снять порчу тогда нелегко даже специалисту.

Что лучше

«Против лома нет приема, если нет другого лома».

Народная мудрость

Лучший (и при том немедленный) эффект производит перенаведение порчи. То есть, нужно отразить оскорбление (а главное, угрозу) ответной угрозой.

Это легко делать, используя фоносемантические формулы порчи, но, к сожалению, не всегда бывает уместным по разным причинам. Тем не менее, это весьма надежное средство защиты (пусть не идеальное — можно заработать нехорошую репутацию).

При перенаведении порчи не стоит оскорблять. В любом случае, это не должно быть целью. Цель здесь — угроза. И чем страшнее угроза (в фоносемантическом и семантическом плане), тем лучше.

В этом деле хорошую и верную службу может сослужить простое слово «накажу». Стоит добавить к нему чуть-чуть ингредиентов, и у вас есть довольно надежное и простое оружие.

Например: «За хамство накажу», «За базар накажу», «За резкость накажу». Этим уже можно отпугнуть.

Ну, а если есть желание отпугнуть покрепче, можно выдать: «За хамство накажу. Чувствуешь дрожь — до смерти дрожать будешь». Это уже приличная порча. Или: «За базар накажу, зараз язычину прикусишь».

Можно прекратить поток оскорблений фразой: «Скажешь еще — язык отсохнет». Или: «Еще так посмотришь — ослепнешь». Фразы эти по звучанию не сильные, но заставить оппонента почувствовать слабость могут. Можно пойти ва-банк и выдать: «Ощути слабость»; или: «Страх ощути». Но здесь, как нигде, надо следить за паравербальным оформлением речи.

Довольно неплохо зарекомендовала себя фраза: «Скажешь еще — обосрешься», вариант: «Скажешь еще обосрешься — говнищем захлебнешься».

Естественно, употребление ненормативной лексики должно быть к месту, а то можно самому заработать репутацию хама (хотя такая репутация иногда — среди определенного контингента — очень нужна).

В то же время лучше всего, конечно, себя зарекомендовали угрозы, основанные на жестком кодировании. Например: «Можешь уже взять назад и засунуть в зад» (полурифма). Или: «Срешь со рта, как из жопы, зубы зажми».

Более культурный вариант: «Возможно, вы страшно пожалеете» (можно повторить несколько раз). Можно также сказать: «Страшная расплата уже ждет, жди жуть». Против кричащего на вас хама отлично действует формула порчи: «Раз орешь — грыжу наживешь».

Хотя должен отметить, что перенавести порчу можно, в принципе, любой фразой (или фразами), если соблюдать паравербальные условия. В то же время фоносемантические формулы позволяют не только отразить удар, но и сделать свой удар более сильным, чем у противника. Если ваша задача не в том, чтобы противник вас полюбил, а в том, чтобы он вас боялся, то перенаведение порчи будет как нельзя кстати.

Это произошло, когда один из авторов работал преподавателем в школе милиции. (Далее — рассказ от первого лица).

«Заместитель начальника по строевой части — полковник — был прекрасным человеком. Но иногда на него находило. Мог наорать на кого-нибудь из-за самой что ни есть мелочи. С одной стороны — служба есть служба, поставлена она была у него отменно, но палку иногда он явно перегибал.

В то время в дежурной части школы приходилось дежурить и преподавателям. Заступали на сутки, вместе с нарядом. И стал я свидетелем курьезного случая.

В тот день дежурил один подполковник, старший преподаватель, в прошлом старший следователь по особо важным делам УВД. А зам. по строю умудрился обнаружить на плацу обгоревшую спичку. То ли с женой он тогда поругался, то ли не выспался, но настроение у него было явно «лирическое». Влетает он в дежурную часть, и давай орать на подполковника.

Я совершенно случайно оказался рядом. Вижу, у подполковника очки запотели, медленно так полезли на лоб, затем упали на нос. И вдруг он заревел.

Он не кричал, не орал, не визжал. Он ревел! Как потревоженный в берлоге медведь, как ледокол в полярном тумане он ревел: «А пошел-ка бы ты на х…! Да, да пошел ты на х…! Ты на кого орешь?! Засунь эту спичку себе в ж…! Ясно?!» (Я не любитель ненормативной лексики, но здесь, как из песни, слова не выкинешь).

Лицо полковника начало менять цвет, вернее цвета. Он стало оранжевым, затем красным, багровым, синим, зеленым, черным и, наконец, белым. Затем он пулей вылетел из дежурной части. Неделю они не разговаривали, молча отдавая друг другу при встрече честь. Полковник так и ходил неделю с белым лицом, а подполковник, словно на крыльях летал.

Через неделю полковник взял бутылку конька и пошел мириться. Был он, как я говорил, хорошим человеком. Они выпили коньяк и помирились. Но полковник на офицеров больше голос уже не повышал.

Можно проанализировать то, что случилось. Во-первых, было несколько разрывов шаблонов. Полковник привык кричать на других, но ответили ему тем же самым впервые. Подполковник считался (и был действительно) человеком очень культурным, а тут вдруг отмочил такое, чего никто от него не ожидал.

Далее, полковник был человеком порядочным, и хотя порчу наводил прекрасно, делал это неумышленно, в силу своего взрывного и необузданного характера (правда, другим от этой неумышленности легче не было). Он легко понял, что был не прав. Служебный и социальный статус у обоих не так уж сильно отличался, заслуг у подполковника было не меньше. И полковник это тоже понимал. Получив резкий отпор, будучи человеком порядочным, он не стал строить козни, а совершенно искренне переживал (а вот не получи он отпор, вряд ли стал бы переживать).

В общем, здесь произошло то, что можно назвать «перенаведением порчи» или «эффектом зеркала». Вектор порчи был изменен на 180 градусов.

Когда позднее я спросил подполковника, почему он себя так повел, тот, нисколько не смутившись, ответил: «А я вспомнил, что я культурный человек, все же два верхних образования. Так что же я бескультурье терпеть буду?!» У него действительно было два высших образования (юридическое и экономическое), а также прекрасное чувство юмора.

Фразы, которые он проревел, оказались фонетически страшными, плохими и злыми. А разрыв шаблона, смысл фраз, невербалика и паравербалика способствовали перенаведению порчи».

Теперь, наверное, самое время поговорить о том, кто наиболее всего подвержен порче. Критерия здесь, по меньшей мере, два. Первый — род занятий или профессия. Второй критерий — личные качества человека. Начнем с первого.

ЧАСТЬ VIII. Податливость и иммунитет

Группы риска

«Скорпион жалит не от злости — такова его натура».

Саади

От порчи может пострадать практически любой человек. В принципе, даже на глухого можно навести если не порчу, то сглаз. Но есть, на наш взгляд, особые категории людей, чья профессиональная деятельность позволяет отнести их к «группам риска». Безусловно, это те люди, чья профессиональная деятельность связана с общением с людьми. Но и здесь кто-то подвержен большему риску, кто-то — меньшему. Попробуем перечислить некоторые из этих групп (перечислять все — возможности нет).

Работники правоохранительных органов.

Судьи. «Не суди — не судим будешь». Это из Библии. Действительно, эта работа, по сути непрерывный стресс. Получить заряд порчи при этом можно практически от любого участника судебного процесса. И далеко не всегда можно наказать такого человека за неуважение к суду (бывает себе дороже). Правильное, умелое (в том числе, внешне корректное) отражение порчи позволит сохранить здоровье.

Прокурорские работники. Их, наверное, не любят почти все. В смысле — те, с кем они могут общаться по работе. Их не любят работники милиции, в том числе, оперативные работники и следователи (ведь жалуются на них именно в прокуратуру). Их не любят судьи, потому что могут ожидать опротестования судебного приговора или решения. Их не любят адвокаты — их соперники в процессе. Их не любят подследственные и подсудимые. И многие, многие другие. И поэтому относятся зачастую к ним предвзято. И не дай Бог прокурорскому работнику самому совершить преступление! Прокуроров положено «опускать», подразумевая этим расплату за насилие, совершенное прокурорами. Такая всеобщая нелюбовь тоже создает своеобразную атмосферу стресса. Поэтому возможность получить свою порцию порчи у прокуроров имеется почти постоянно. Милиция. В первую очередь — оперативные работники. «Живешь, как в гареме: точно знаешь, что отымеют, только не знаешь, когда». Так говорят о себе они сами. С одной стороны — процент раскрываемости (многократно отменяемый и многократно возрождаемый), постоянное общение с уголовным отребьем, недосыпание, писанина, засады, риск. С другой стороны — вечное недовольство начальства, которым в свою очередь вечно недовольно начальство вышестоящее. Профессиональные заболевания — неврозы, ишемическая болезнь сердца и язва желудка. Постоянный, изнурительный стресс. Порча прилетает неожиданно, постоянно и с любой стороны. «Вечно пьян и вечно хмур, впереди идет ОУР (отдел уголовного розыска)» — это из старой милицейской присказки. Если постоянно обращаться к самым распространенным антидепрессантам (спиртному и табаку) — итог предсказуем и закономерен. И поэтому владеть приемами порчи и ее снятия — жизненная необходимость. Следователи. Люди, которым по должности нужно постоянно сомневаться. Врут им все, умышленно и неумышленно: потерпевшие, подозреваемые, свидетели. Не врут разве что эксперты, но и те могут ошибаться. Если верить — долго не протянешь. Если не верить — тоже. Плюс к этому — сроки следствия, прокурор, начальство, нервотрепка. На определенном этапе службы — реальная возможность деградации, когда хочется «забить на все», работать ремесленно, вести допросы по принципу «брал — не брал, крал — не крал». Угроза порчи — не меньше, чем у оперативников. Все другие сотрудники милиции, работающие с людьми. Искренне милицию любят только в лице героев сериала «Улицы разбиты фонарей». А так… До недавнего времени дело спасала определенная клановость, предполагавшая взаимопомощь и взаимовыручку в любом конце страны. Сейчас этого все меньше. Милиционер всегда «между молотом и наковальней»: с одной стороны преступники и правонарушители, с другой — начальство и прокурор. Часто сама жизнь зависит от нужной фразы, произнесенной вовремя, от нужного взгляда. Во многих случаях людям этой профессии порча необходима для самообороны, не говоря уже о другом.

Врачи. Стационар и поликлиника — в вечном споре: кому сильнее треплют нервы? У каждой стороны очень весомые аргументы, но достается и тем, и другим. На одну благодарность приходится десяток оскорблений и сотня косых взглядов (зачастую, вместо благодарности). А еще нервная перегрузка, а еще ответственность, а еще… В таких условиях получить порчу можно от кого угодно. И от пациентов, и от коллег. Есть определенная категория психологических вампиров, специализирующихся на врачах.