Клеон (несколько обиженно). Что означают твои слова, Тиссаферн? Он мог оказаться персом, скифом, египтянином и вообще кем угодно.
      Тиссафеpн. Но он грек.
      Клеон. Я тоже грек! И большинство жителей Эфеса - греки. Однако весь народ не ответчик за одного негодяя.
      Тиссафеpн. Конечно, конечно, уважаемый Клеон. Не надо сердиться. Я и не думал оскорблять всех греков. Просто я был уверен, что поджигатель - грек. После того как Эфес стал владением Персии, надо было ожидать, что кто-нибудь из греческих патриотов выкинет что-нибудь подобное!
      Клеон. Меньше всего Герострат думал о патриотизме. Если б он был патриотом, он бы устроил пожар в казарме персидских воинов или попытался убить тебя.
      Тиссаферн (продолжая щипать виноград). Пожалуй... Зачем же он это сделал?
      Клеон. Чтобы увековечить свое имя.
      Тиссаферн. Забавно...
      Клеон. Не так забавно, как может показаться с первого взгляда. В этом поступке есть свой страшный умысел. Это вызов людям, Тиссаферн.
      Тиссаферн. Все равно забавно. Никогда ни о чем подобном не слышал. Он догадывается, что его казнят?
      Клеон. Он в здравом рассудке.
      Тиссаферн. И не боится смерти?
      Клеон. Этого я не понял. В разговоре со мной он держался независимо и дерзко. О своем злодеянии Герострат рассказывает с упоением творца.
      Тиссаферн. Очень интересно. Ты разжигаешь мое любопытство, Клеон. (Неожиданно поворачивается к одной из колонн, кричит.) Клементина, хватит прятаться! Иди послушай, что рассказывает наш друг Клеон.
      Из-за колонн выходит Клементина, она несколько смущена тем, что ее
      заметили.
      Клеон (почтительно). Приветствую повелительницу Эфеса.
      Клементина. Хайре, Клеон! (Тиссаферну.) С чего ты взял, будто я прячусь? Я проходила через зал, и у меня случайно развязалась сандалия.
      Тиссаферн. У тебя самые умные сандалии в мире, Клементина, они всегда развязываются, когда в этом зале говорят о чем-нибудь интересном.
      Клементина. Ты упрекаешь меня в том, что я подслушиваю?
      Тиссафepн. Не упрекаю, а благодарю. Зная, что мои слова всегда достигают твоих ушей, я стараюсь вложить в них больше мудрости... Ну так что ты скажешь о пожаре?
      Клементина. Скажу, что это ужасно. Только мне кажется, что этот хитрец сжег храм вовсе не из тщеславия.
      Клеон. Он сам мне в этом признался.
      Клементина. Вы - судья, Клеон, обвиняемый никогда с вами не будет искренен.
      Тиссафеpн. Ты считаешь, что была другая причина?
      Клементина. Да! Уверена, что он сделал это из-за несчастной любви!
      Клеон. Не думаю. О своей бывшей жене Герострат говорил с презрением.
      Клементина. При чем здесь жена? Из-за жен, уважаемый Клеон, никто не поджигает храмов. Нет, здесь другое... Здесь неразделенная любовь, которая довела человека до отчаяния. Об этом никогда но скажут на допросе, эту тайну уносят с собой в могилу. И где-то на земле сейчас плачет женщина, отвергнувшая этого несчастного Герострата. Она рвет на себе волосы и проклинает тот час, когда сказала ему "нет"! Но в глубине души она счастлива и горда собой... Я ей завидую.
      Тиссафеpн. Завидуешь?
      Клементина. Конечно. Из-за меня никто не поджигал храмов.
      Тиссафеpн. Моя жена не должна никому завидовать! Послушай, Клементина, почему ты мне никогда не говорила о том, что любишь пожары? Я бы тебе это давно устроил.
      Клементина. Нет, милый Тиссаферн. Ты бы сжег из-за меня пару-другую домов, но не пошел бы ради меня на смерть.
      Тиссафеpн. Конечно, нет! Нельзя любить женщину и стремиться сделать ее вдовой.
      Клеон. Мне кажется, что уважаемая повелительница Эфеса не права. Она слишком чиста и возвышенна, чтобы понять всю мерзость данного поступка. Ей бы хотелось видеть в Герострате благородного безумца, а он всего лишь самовлюбленный маньяк. Из-за сильной любви возводят храмы, а не уничтожают их.
      Тиссаферн. Правильно! И поэтому злодей завтра же будет казнен! (Поворачивается к Человеку театра.) Вот тут мне нужно какое-нибудь изречение...
      Человек театра. Софокл подойдет?
      Тиссаферн. Что именно?
      Человек театра. Из "Царя Эдипа"... "Есть справедливость в богами устроенном мире: и злодеянье ведет за собою отмщенье!"
      Тиссаферн. Хорошо! (Громко.) "Есть справедливость в богами устроенном мире: и злодеянье ведет за собою отмщенье! "
      Клеон (почтительно кланяясь). Твоими устами говорит сама мудрость, повелитель.
      Клементина. Надо позвать летописцев, пусть они занесут эту фразу в дворцовую книгу.
      Тиссаферн. К сожалению, не я ее придумал, Клементина. Это - Софокл.
      Клементина. Не скромничай, милый! Софокл просто угадал твои мысли...
      Тиссаферн. Пожалуй...
      Человек театра. Тиссаферн, к тебе пришла жрица храма Артемиды - Эрита.
      Тиссаферн. Бедная погорелица!.. Пусть войдет!
      Клеон. Нам покинуть тебя, повелитель?
      Тиссаферн. Ни в коем случае. Говорить один на один с этой старухой всегда мучительно. А теперь она начнет рвать на себе волосы, биться в истерике. Я ее боюсь, честное слово.
      Клементина. Повелитель Эфеса не вправе никого бояться!
      Тиссаферн. Знаю, но эта женщина стоит ближе к богам, чем мы все...
      Входит Эрита. Она в черном траурном одеянии.
      (Встает с ложа и идет ей навстречу, что свидетельствует о большом уважении повелителя.) Хайре, Эрита! Правитель Эфеса приветствует тебя и скорбит вместе с тобой!
      Клеон. Хайре, Эрита! Прими мои соболезнования.
      Клементина. Твое горе - наше общее горе, Эрита!
      Эрита (говорит, обращаясь к небесам, но так, чтобы ее слышали окружающие). Черный день настал для людей! Черный день! Я вижу, как боги собрались на Олимпе на Страшный суд... О люди, бойтесь их мщения!..
      Клементина. Мы будем молить их о пощаде, Эрита.
      Эрита. Нет больше храма Артемиды! У богини лесов нет ее жилища! Горе мне, верной служанке богини, я не уберегла ее дом! Почему я не умерла?! Зачем огонь пощадил меня?! Зачем стены храма не рухнули на мою седую голову?! Я должна выцарапать себе глаза, чтобы не видеть этого страшного пепелища!! (В экстазе царапает себе лицо.)
      Тиссаферн. Ну! Успокойся, уважаемая Эрита! Зачем себя так истязать? Ты - наша заступница. Только из твоих уст богиня выслушивает мольбу о прощении...
      Эpита. Я не смею обращаться к богине с мольбой. Я виновата перед ней пропустила в ее дом разбойника.
      Тиссаферн. Откуда ты могла знать, Эрита, что он разбойник? Ты, конечно, доверчиво полагала, что этот добрый человек пришел к алтарю.
      Эрита (в экстазе). Будь проклято человеческое племя, породившее злодея! Пусть молнии Зевса обрушатся на него!
      Клеон. Зачем ты призываешь кары богов на все человечество, Эрита? Люди ни в чем не виноваты!
      Тиссаферн. Нет, Клеон, люди виноваты и должны искупить свою вину. Я введу налог на всех жителей Эфеса в пользу пострадавшей богини и ее жрецов. А мерзавца мы завтра же казним на городской площади!
      Клеон. Да будет так!
      Тиссаферн. Только надо придумать казнь пострашнее. Как ты думаешь, Клеон, что лучше: колесование или петля?
      Клеон. Завтра наш суд решит это, повелитель. Но мне не хотелось бы устраивать из казни зрелища. Честолюбию Герострата польстит большое скопление народа, он жаждет величественной смерти, но он ее недостоин. Его надо судить как обыкновенного жулика...
      Тиссаферн. Ты прав. А еще я издал приказ: "Всем жителям Эфеса навсегда забыть Герострата!" Этот приказ высекут на мраморной доске и повесят на городской площади...
      Клеон. И тем самым увековечат имя преступника. Нет, Тиссаферн, не надо приказов. Люди сами вычеркнут его из своей памяти...
      Тиссаферн (смущенно). Пожалуй, так... Я об этом не подумал. (Повернувшись к Человеку театра.) Этот Клеон меня все время поправляет и учит. Дай-ка мне мысль...
      Человек театра. Из Еврипида: "На то и власть дана царям могучим, чтоб справедливость на земле царила!"
      Тиссаферн. Не очень скромно, но... "На то и власть дана царям великим, чтоб на земле царила справедливость!" Так писал Еврипид, так поступаю и я. (Значительным тоном.) Архонт-басилей Клеон, повелеваю тебе завтра начать суд!
      Эрита. Повелитель Эфеса, я пришла просить об отсрочке...
      Тиссаферн. Что?!
      Эрита. От имени всех служителей храма... (Плачет.) Бывшего храма... (Решительно.) От имени всех служителей храма богини прошу отложить суд над Геростратом.
      Тиссаферн. Это еще почему?
      Эрита. Когда охотник Актеон случайно увидел богиню Артемиду обнаженной, богиню охватил гнев, она обратила охотника в оленя, и того разорвали собственные собаки!
      Тиссаферн. Я слышал эту легенду. Ну и что?
      Эрита. Богиня сама накажет Герострата! Это будет такая кара, какую мы, слабые люди, придумать не сможем.
      Клеон. Это невозможно. Народ требует немедленной казни Герострата.
      Эрита. Народ - глуп, богиня - мудра!
      Клеон. Но Герострат принес горе людям!
      Эрита. Герострат прежде всего обидел богиню! У богини достаточно сил, чтобы отомстить обидчику.
      Тиссаферн. Мы не сомневаемся в могуществе богини, Эрита, но пойми, существует закон...
      Эрита. Законами правят цари, а царями правят боги. Не забывай об этом, Тиссаферн.
      Клеон. Прости меня за дерзкие слова, Эрита, но не кажется ли тебе странным, что всесильная богиня не помешала Герострату сжечь ее храм? Где был ее гнев, когда этот негодяй мазал стены смолой? Почему она не поразила его из своего священного лука? Или она была чем-то занята и проглядела преступника?
      Эрита. Не богохульствуй, Клеон? Не дело смертных вникать в помыслы богов! Может быть, они испытывают нас?
      Клеон. Тем более мы должны с честью пройти через это испытание. Создавая людей, боги вложили в них разум и совесть. И то и другое требуют суда над преступником!
      Эрита. Я не прошу отменить суд, я прошу его отсрочить. Два часа назад один из служителей нашего храма отбыл к дельфийскому оракулу. Пусть оракул, спросит богов о судьбе Герострата и передаст нам их волю.
      Клеон. К дельфийскому оракулу?! До Дельф десяток суток пути. Десять туда, десять обратно, и то, если ветер будет гнать паруса. Значит, целый месяц мы не сможем назначить суд. (Тиссаферну.) Повелитель, от имени Народного собрания Эфеса, от имени всех жителей города я требую немедленной казни злодея!
      Эpита (Тиссаферну). Повелитель, от имени служителей культа я требую отсрочки!
      Клеон. Не возмущай народ, Тиссаферн!
      Эpита. Не оскорбляй богов, повелитель!
      Клеон. Герострат - страшный человек, Тиссаферн. Он хитер и подл.
      Эpита. Эфесцам нечего бояться, пока они находятся под покровительством Олимпа.
      Тиссаферн. Тихо! Не наседайте на меня. (Жадно ест виноград.) Клементина, что же ты молчишь? Посоветуй!
      Клементина. Ты уже принял решение, Тиссаферн. Надо быть верным своему слову.
      Эpита (зло). Не дело повелителя спрашивать совета у женщины.
      Клементина (зло). Не дело женщины вмешиваться, когда муж советуется с женой!
      Тиссаферн. Прекратите! Я должен подумать. (Задумчиво ест виноград.)
      Клементина (тихо Человеку театра). Ты видел Герострата?
      Человек театра. Да.
      Клементина. Он красив?
      Человек театра. Скажем, хорош собой.
      Клементина. Молод?
      Человек театра. Да. А почему тебя это интересует?
      Клементина. Обыкновенное женское любопытство...
      Клеон (Тиссаферну). Что ты решил, повелитель?
      Тиссаферн. Я решил это дело простым голосованием. За отсрочку - одна Эрита, за немедленную казнь - Клеон и Клементина.
      Эрита. А ты?
      Тиссаферн. Я воздержался. Итак, решено: казнь!
      Клементина. Подожди, Тиссаферн. Я передумала! Может быть, действительно стоит повременить с судом?
      Клеон. Что это значит, Клементина? Или каждая следующая минута приносит тебе новое решение?
      Эрита. Боги образумили тебя, Клементина?
      Клементина. Я думаю, надо назначить дополнительное расследование. Версия Клеона меня не убедила.
      Клеон. Народ избрал меня архонтом! Ни разу я не запятнал этого звания...
      Тиссаферн. Ну-ну, Клеон, моя жена не хотела тебя обидеть...
      Клементина. Я высоко ценю заслуги нашего архонта, но и он может ошибаться. Считаю нужным еще допросить Герострата.
      Тиссаферн. Положение изменилось: за немедленную казнь один голос, против - два! Решено - отсрочка!
      Клеон. Повелитель! Не принимай скороспелых решений. Под угрозой законы Эфеса!
      Человек театра. Постой, Тиссаферн! Выслушай, и я готов помочь тебе не цитатой, а советом. Герострата надо судить сейчас, откладывать опасно. Ненаказанное зло разрастается как снежный ком и может превратиться в лавину. Твой город может дорого поплатиться за нерешительность правителя...
      За стенами дворца шум и крики.
      Слышишь? Это шумит Эфес. Народ ждет твоего слова, Тиссаферн!
      Тиссаферн (сердито). Хватит! Я устал, и весь виноград съеден... Вы меня запутали. Проведем последнее голосование.
      Клеон. Казнь!
      Эpита. Отсрочка!
      Человек театра. Казнь!
      Клементина. Отсрочка!
      Все (Тиссаферну). Ты, повелитель?
      Шум толпы за окнами дворца усиливается.
      Тиссаферн (морщась, точно от зубной боли). Как они шумят.
      Клеон. Народ требует твоего решения, повелитель.
      Тиссафеpн. Я принял решение: закройте окно! (Берет под руку Клементину и вместе с ней медленно и значительно покидает дворцовый зал.)
      КАРТИНА ТРЕТЬЯ
      Та же обстановка тюремной камеры, что и в первой картине. В камере
      Герострат.
      Из-за сцены доносятся неясное бормотание и какая-то разухабистая пьяная
      песенка. Пошатываясь, входит Тюремщик.
      Тюремщик (напевает). "...Я буду петь Диониса, сына славной Симелы. Как на мысе открытом однажды сидел он..."
      Герострат. Явился наконец! Черепаха! За такие день ги можно было бегать побыстрее.
      Тюремщик (продолжает петь). "...Юноша в самом расцвете сил молодых, и кудри чудные с синим отливом встряхивал он..."
      Герострат. Э-э, да ты набрался, приятель!
      Тюpeмщик. Да, Герострат, я выпил! Я выпил - и этого не скрываю... Когда приходится прислуживать такому человеку, как ты, стыдно быть трезвым... Приходится пить, чтобы не мучила совесть...
      Герострат. Теперь не мучает?
      Тюремщик. Мучает, но уже не так... Если бы не мое скудное жалованье, я бы в жизни не взял ни драхмы у такого... у такого...
      Герострат. Я заплатил тебе, чтобы не слышать ругательств?
      Тюремщик. Молчу... Молчу, Герострат, хотя мне ужасно хочется назвать тебя мерзавцем.
      Герострат. Ты все исполнил?
      Тюремщик. Все.
      Герострат. Ну, расскажи, как это было.
      Тюремщик. Когда я пришел в харчевню Дионисия, вся эфесская шантрапа была в сборе. Тут были люди двух сортов: одни хотели выпить, другие опохмелиться. Но и у тех и у других не было за душой ни драхмы... И тут вошел я! Когда они увидели мой кошелек, то решили, что меня послал сам Дионис, и попытались меня зацеловать, но я им не дался... я назвал твое имя. Тут они возмутились и стали тебя поносить... Сказать, какими словами они тебя обзывали?
      Герострат. Нет! Рассказывай дальше...
      Тюpемщик. Жаль! Там были удивительно сочные выражения... Потом они стали думать, что делать с деньгами... Одни хотели выкинуть их в нужник, другие предлагали их все-таки пропить. Других оказалось больше! Мы пили и говорили о тебе.
      Герострат. Что же вы говорили?
      Тюpемщик. Мы решили, что ты, конечно, свинья и мерзавец, но в тебе что-то есть гуманное, раз ты в предсмертный час думаешь о страждущих и жаждущих...
      Герострат. И неужели никто меня не назвал славным парнем?
      Тюремщик. Мы недостаточно выпили для этого, Герострат.
      Герострат. Ничего! Если судьба будет благосклонна ко мне, вам еще представится случаи выпить на дармовщину. Тогда, надеюсь, вы назовете меня славным парнем?
      Тюремщик. Вполне может быть. А у тебя будут деньги?
      Герострат. Непременно!
      Тюремщик. Верю. Ты оборотистый малый, раз сумел вытрясти из Крисиппа целый кошелек серебра. Но главное, что и я смогу на тебе заработать. У тюремных ворот стоят несколько человек, готовых заплатить мне только за то, чтобы глянуть на тебя...
      Герострат. Вот как? Ну что ж, не возражаю. Значит, интерес к моей персоне возрастает. Очень хорошо! Кто эти люди?
      Тюpeмщик. Несколько торговцев, один каменщик, один художник, его зовут Варнатий, он расписывает вазы, и какая-то женщина.
      Герострат. Э-э, да там целая экскурсия!.. Начнем с женщины, тюремщик. Она симпатичная?
      Тюремщик. Трудно сказать - она закрыла лицо.
      Герострат. Впусти ее первой!
      Тюремщик (послушно). Будет исполнено! (Спохватившись.) Ты уже приказываешь мне, мерзавец?
      Герострат. Ну и что? Мои приказы неплохо оплачиваются.
      Тюремщик (уходя). О боги, почему вы не повелели повысить мне жалованье?.. Так неприятно продаваться... (Выходит и вскоре возвращается, сопровождая Клементину, на которой черный гиматий, лицо закрыто шалью.) Вот, женщина, тот злодей, которого ты желала увидеть.
      Клементина. Благодарю тебя, тюремщик. (Дает ему деньги.) Ты позволишь мне побеседовать с ним наедине?
      Тюремщик (пересчитывая деньги). Побеседуй. Только не долго, там еще есть желающие... (Уходит.)
      Герострат. Что привело тебя ко мне, женщина?
      Клементина. Любопытство.
      Герострат. Ну что ж, это неплохое качество. Если бы не было любопытных, жизнь казалась бы намного скучнее. Что ж тебя интересует во мне?
      Клементина. Все.
      Герострат. Всего узнать невозможно. Но я могу дать тебе совет: скоро в городе появятся мои записки, прочти их. Там есть много интересного для любопытных.
      Клементина. Прочту. А сейчас дай посмотреть на тебя.
      Герострат. Как ты меня находишь?
      Клементина. Ты красив, и рост у тебя высокий.
      Герострат. А почему я должен быть маленьким? Странные люди, вы почему-то уверены, что поджигатель храма должен быть уродцем. Клеон считал, что у меня прыщавое лицо, ты представляла меня карликом, да?
      Клементина. Все в городе говорят, что ты сжег храм из тщеславия. Я не верю в это. Мне кажется, есть другая причина.
      Герострат. Что может быть прекраснее славы, женщина? Слава сильнее силы богов, она может подарить бессмертие.
      Клементина. Согласна. Но есть в мире одно чувство, которое ценится не меньше славы.
      Герострат. Какое?
      Клементина. Любовь.
      Герострат. Любовь? Ты заблуждаешься... Любовь может унизить человека, слава - никогда.
      Клементина. Даже если это слава злодея?
      Герострат. Даже она. Кто построил храм Артемиды? Ну-ка? Не мучайся, ты наверняка забыла имя зодчего. Но ты будешь всегда помнить имя Герострата. Видишь, как слава в одну ночь делает человека бессмертным?
      Клементина. И все-таки я надеялась, что не она причина твоего поступка. Я думала, что есть в Эфесе женщина, из-за любви к которой и вспыхнул этот костер.
      Герострат (усмехаясь). Какая наивность! Да все женщины Эфеса не стоят того, чтоб из-за них поджигали даже курятник.
      Клементина. Подойди ко мне.
      Герострат. Зачем?
      Клементина. Подойди!
      Герострат подходит к Клементине, та дает ему звонкую пощечину.
      Герострат. Ну, ты! Я могу дать сдачи! (Надвигается на Клементину.) Мне достаточно перепадало в жизни! Перед смертью я бы хотел обойтись без пощечин...
      Клементина. Это тебе за всех женщин, ничтожество! (Снимает шаль.)
      Герострат. Клементина? (Нервно смеется.) Ай да Герострат! Молодец! Сама повелительница Эфеса пришла к тебе на свидание!
      Клементина (зло). Свидание окончено, Герострат! Уже не интересна беседа с тобой.
      Герострат. Почему? Что разочаровало тебя во мне, Клементина?
      Клементина. Можно быть рабом, но мыслить как царь! А ты - мелкий лавочник, Герострат, и мыслишь как мелкий лавочник...
      Герострат. Не понимаю.
      Клементина. И не поймешь! Скудные мозги вложили тебе в голову родители. Я не верю, что ты сознательно сжег храм Артемиды. Ты, наверное, спьяну случайно устроил пожар? Это было так, сознавайся?!
      Герострат. Не понимаю, что ты хочешь?
      Клементина (нервно ходит по сцене). Ничтожество! Я-то представляла его героем с отважным сердцем, с прекрасными помыслами, а он... червяк! Жил как червяк и умрешь как червяк! Клеон был прав: я слишком возвышенна, чтобы понять ничтожное...
      Герострат. Погоди, погоди, Клементина. Я никак не пойму, о чем ты говоришь... Дай подумать!.. О, я все понял! Ну конечно! Ах, глупец! (Смеется.) Все ясно! (Подходит к Клементине, прикладывает руку к сердцу.) Я люблю тебя, Клементина!
      Клементина. Ты лжешь, негодяй!
      Герострат. Конечно, лгу, но ведь именно это ты хотела услышать? Во имя любви к тебе я сжег храм?
      Клементина (смутившись). Не обязательно я, мне казалось, что есть женщина...
      Герострат. Не надо хитрить, Клементина. Плевать тебе на других женщин! Все знают, что ты первая в Эфесе. Тебя рисуют художники, тебе слагают гимны поэты! Тысячи юношей плачут по ночам, мечтая о тебе... И вдруг такое событие - сожжен храм Артемиды! Почему? Конечно, из-за несчастной любви. Из-за любви? К кому?! Сознайся, Клементина, ты испугалась соперницы. Неужели в Эфесе есть другая женщина, которую кто-то может любить больше, чем тебя? С этим вопросом ты пришла ко мне?
      Клементина. Пусть так. Но теперь я вижу, что заблуждалась.
      Герострат. И ты успокоилась? Не верю! Твое тщеславие не меньше, чем мое. Очень хочется остаться в истории женщиной, ради которой мужчины шли на смерть... (Шепотом.) Знаешь, Клементина, почему я сжег храм Артемиды? Потому что считаю тебя прекраснее самой богини!
      Клементина (испуганно). Замолчи! Но навлекай на меня гнев богов!
      Герострат. Не бойся, Клементина! Это я вызвал их гнев, и я буду отвечать. Тебе останется только слава... Кто такая Артемида? Жестокосердная богиня охоты. Она носится по лесам со свитой своих зверей, стреляет из лука и прячется от людского взора. Она и любить-то не умеет, несчастная! За что ей возводятся храмы? За что ей приносят жертвы? Да она мизинца твоего не стоит!
      Клементина. Перестань! Мне страшно!
      Герострат. Тебе приятно, Клементина. Я чувствую: кровь ударила тебе в лицо, закружилась голова. Подумай: пройдут годы, постареет твоя кожа, поседеют волосы, а люди будут смотреть на тебя и говорить: вот женщина, которая не уступала красотой богине. Ее любили так, как никого на свете!.. О тебе будут написаны поэмы, трагедии... Лучшие актрисы мира станут гримировать свое лицо под твое, и само имя - Клементина - станет символом красоты и величия. Завидная судьба!
      Клементина. Что ты хочешь, Герострат?
      Герострат. Завтра, когда меня будут казнить, я произнесу во всеуслышание имя Клементины! Я скажу, что, влюбившись и не рассчитывая на ответное чувство, я бросил вызов богам. Я скажу, что греки не смеют поклоняться какой-то Артемиде, когда среди нас живет такое чудо, как ты. Позволь мне сказать это?
      Клементина (взволнованно). Позволяю.
      Герострат (деловым тоном). Так! Договорились! Считай, что сделка состоялась. Какова твоя цена?
      Клементина. Какая цена?
      Герострат. За славу я плачу жизнью, а ты?
      Клементина. Я дам тебе золото.
      Герострат. Зачем мне оно? Приговоренные к казни перестают быть алчными.
      Клементина. Чего же ты хочешь? Бежать?
      Герострат. Если я сбегу, то кто же проложит тебе дорогу в бессмертие?
      Клементина. Теперь я не понимаю, про что ты говоришь?
      Герострат. Ты сказала: есть в мире чувство, которое ценится не меньше, чем слава. Любовь! Я всегда относился к ней недоверчиво, но, может быть, я заблуждался? (Решительно.) Я хочу твоей любви, Клементина!
      Клементина (испуганно). Что?! У тебя помутился разум!
      Герострат. Возможно. Но это - моя цена.
      Клементина. Дурак! Перед тобой повелительница Эфеса, а ты говоришь с ней, как с продажной женщиной!
      Герострат (кривляясь). Ах, извините, госпожа, я не думал оскорбить вашу особу. Всю жизнь я прожил среди грубого люда, откуда мне было набраться хороших манер? Ведь я бывший лавочник, госпожа, и, как вы справедливо заметили, у меня мысли лавочника. Я подумал: поскольку меня покупают, я могу назвать цену?
      Клементина. Перестань кривляться! Будь благоразумен, Герострат. Не забывай, я жена Тиссаферна и имею на него влияние. Хочешь, я заставлю его надолго отсрочить твою казнь?
      Герострат. Хочу! Но в придачу хочу твою любовь. Несколько лишних дней продлят мучения, зато твоя любовь скрасит мою муку.
      Клементина. Что тебе моя любовь? Полчаса назад ты даже не думал обо мне.
      Герострат. Я влюбился в тебя с первого взгляда.
      Клементина. Лжешь! Ты что-то задумал и хитришь.
      Герострат. Я не хитрю, Клементина, я просто вживаюсь в новую роль. Завтра весь город узнает, что я - сумасшедший влюбленный, дай мне тоже поверить в это. Полюби меня, Клементина.
      Клементина. Тюремная камера - не место для любви.
      Герострат. Чем я виноват, что преступникам не выделяют спальни с альковом?
      Человек театра встает со своего места, подходит к Клементине.
      Человек театра. Извини, Клементина, но я вынужден заговорить. Я вижу, ты начинаешь уступать Герострату. Будь тверда! Никто не знает, как он сумеет воспользоваться твоей благосклонностью.
      Герострат (зло). Ты обещал не вмешиваться!
      Клементина (Человеку театра). Но я хочу, чтоб он назвал мое имя перед казнью! Разве я недостойна этого?
      Человек театра. Не мне об этом судить, Клементина. Твоя красота прославлена поэтами, зачем тебе нужен обман?
      Герострат. Послушай, Клементина, я ведь могу назвать имя другой женщины.
      Клементина (испуганно). Другой?
      Герострат. Разве мало в Эфесе знатных особ, желающих прославиться?
      Клементина. Ты не посмеешь это сделать!
      Герострат. Взгляни на меня, Клементина. Есть ли для такого человека что-нибудь невозможное?
      Человек театра. Клементина, не будь безрассудна! Ты - достойная женщина. Славу не покупают такой ценой...
      Клементина. А если он мне нравится? Если я почти полюбила его?
      Герострат. Молодец!
      Человек театра. Полюбила? Полюбила Герострата?.. (Печально.) Тогда делай все, что хочешь...
      Появляется Тюремщик.
      Тюремщик. Хватит! Вы заболтались. Там ждут следующие... (Узнав Клементину.) О боги! Кого я вижу?!
      Клементина. Ты ничего не видишь, тюремщик!
      Тюремщик. Как же я ничего не вижу, когда вижу...
      Клементина (властно). Ты ничего не видишь, тюремщик! И если твой язык не будет сидеть за зубами, то за него поплатится голова. Понял?
      Тюремщик (испуганно). Все понял, повелительница.
      Клементина. Тогда ступай прочь! (Человеку театра.) И ты ступай! Мне надоели твои нравоучения!
      Тюремщик уходит.
      Герострат (обнимает Клементину, потом оборачивается к Человеку театра). Слышал приказ? Ну, что ты стоишь? Погаси светильник и ступай! (Показывает рукой на зал.) И они пусть уйдут!..
      Человек театра (гасит светильник, потом печально говорит в зал). Я вынужден объявить антракт!
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
      На авансцене - Человек театра.
      Человек театра. Как это просто, перелистывая страницы истории, расставить по местам все даты и события, объяснить, кто прав, кто виноват. Жизнь кажется предельно четкой и понятной. Но стоит на минуту сделаться современником этих дат и событий, как сразу понимаешь, насколько все было сложней и запутанней.
      Двадцать дней зияет пепелище в сердце Эфеса, двадцать лишних дней живет на свете человек по имени Герострат. Как это могло случиться?..
      Высвечивается зал суда. В углу, за небольшой перегородкой, стоят
      деревянные скамьи для присяжных. В центре зала на возвышении сидит Клеон.
      Сейчас мы в зале эфесского суда. В дни заседаний здесь собираются толпы людей, кипят страсти, истец и ответчик изощряются в красноречии, а беспристрастные гелиасты слушают их, чтобы потом бросить в вазу черный или белый камень. Где твой черный камень, Клеон?
      Шум толпы. Распахивается дверь, двое горожан втаскивают в зал Третьего.
      Руки у него связаны, хитон разорван, на лице и на руках - ссадины.
      Клеон. Что случилось, сограждане?
      Первый горожанин (указывает на Третьего). Этот человек хотел поджечь городской театр.
      Второй горожанин. Мы схватили его в тот момент, когда он мазал стены смолой...
      Третий горожанин. Развяжите мне руки, болваны! Скоты! Вы еще об этом пожалеете! Придет час, и мы оторвем вам головы!
      Клeoн (вглядываясь в Третьего). Я тебя где-то видел. Не ты ли двадцать дней назад ворвался в тюрьму к Герострату?
      Первый горожанин. Да, он был с нами.
      Третий горожанин. Я был дураком! Герострат - сын богов! Скоро он выйдет к нам, и тогда мы встряхнем Эфес, как спальный мешок. Мы установим здесь новый порядок! Вы еще попляшете на сковородке, которую мы разожжем на городской площади!..
      Клеон. Тебя завтра же казнят!
      Третий горожанин. Оставь, Клеон. Это уже было обещано Герострату. Но что ты можешь, жалкий человек, против смелого божества? Да здравствует Герострат!
      Клеон (Первому горожанину). Уведи его! Сдай в тюрьму под охрану воинов. Суд назначаю завтра утром!
      Третий горожанин. Доживешь ли ты до утра, архонт?
      Первый горожанин уводит Третьего.
      Второй горожанин (подходит к Клеону). Послушай, Клеон...
      Клеон (перебивая). Знаю, что ты хочешь сказать, каменщик. Я не сдержал своего слова, но в том не моя вина. Я - судья, но повелевает Тиссаферн. Суд состоится только тогда, когда вернется посланец из Дельф. Мы должны набраться терпения и ждать...
      Второй горожанин. Все это известно, архонт. Я пришел с просьбой: прикажи пропустить меня в тюрьму к Герострату...
      Клеон. Не дело ты задумал, каменщик. По законам Эфеса каждый, кто убьет преступника до суда, сам будет казнен.
      Второй горожанин. Знаю это и все-таки прошу: прикажи пропустить!
      Клеон. Нет!
      Второй горожанин. Отвечать буду я один.
      Клеон (решительно). Нет! Все должно быть по закону...