Глава 4

Перед ДКК был припаркован черно-белый автомобиль с надписью: «Бюро расследования дорожных происшествий», и Баллард направился прямо в кабинет Кёрни. Небольшой кабинет, едва вместивший четверых людей, — а именно столько их было здесь, — был затянут голубоватым дымом. Кёрни взглянул на него со строгим видом.

— Где тебя черти носили? Я звонил в больницу...

— Я занимался делами, — быстро ответил Баллард.

— Хочешь чашечку кофе, Ларри?

Глядя на Гизеллу, он покачал головой. Как Ларри и ожидал, к ним приехал полицейский Ватеррез, огромный голландец с багровым круглым лицом, глазами как у вепря и раскатистым смехом. Он частенько наведывался в ДКК, и Баллард был уверен, что полицейский помогает их конторе обделывать кое-какие делишки.

Ватеррез кивнул Балларду с отчужденным видом и продолжил читать ксерокопию, которая лежала на его скрещенных коленях:

— ...В три часа ночи патруль обнаружил перевернутый «ягуар» на бульваре Твин-Пикс, там, где находится тупик Мидкрест-Уэй. — Он поднял глаза. — Вообще-то Мидкрест не примыкает непосредственно к бульвару, он...

— Я представляю себе это место. — Кёрни знал почти все улицы города.

— О'кей. Когда за час до этого патруль совершал объезд, машины там еще не было. Пострадавший, негр, получил сильную травму головы, вероятно ударившись о боковую стойку... Пропускаю всякую чушь, которая тут написана... Следы шин на склоне холма, высота которого составляет около сорока пяти ярдов, указывают, что автомобиль сорвался с шоссе на повороте... Последующий осмотр показал, что он не мог проехать через ограждение...

— Не мог проехать через ограждение? — озадаченно переспросила Гизелла.

Ватеррез поднял глаза:

— Что? Ах да. Вся эта улица, начиная с того места, где она отделяется от Портола-Драйв, огорожена со стороны обрыва тяжелым рельсовым ограждением, укрепленным в железобетонном фундаменте. Разрыв есть только в том месте, где бульвар, расположенный в два кольца вокруг пиков, разделяется надвое. Там справа находятся небольшая стоянка и травянистый холмик, полого спускающийся к дороге. В шести — восьми футах от ограждения.

Настала очередь Балларда.

— Я знаю это место, — сказал он.

— Должно быть, делая поворот, — предположил Ватеррез, — он не справился с управлением. Да это и не удивительно, ведь он здорово нализался.

— Барт не был пьян, — приподнимаясь, выпалил Баллард.

Ватеррез оторвал взгляд от ксерокопии:

— Вся машина провоняла шотландским виски. Бутылка разбилась при опрокидывании машины.

— Как там дела в больнице? — быстро перебила Гизелла.

— Барт все еще в коме, — пробурчал Баллард. — Ему было так трудно дышать, что им пришлось сделать трахеотомию. Доктор говорит, что если он не оклемается в ближайшие семьдесят два часа, то, вероятно, уже никогда не оклемается.

Ватеррез встал:

— Ему крупно не повезло, да и вашему «ягуару» тоже. Похоже, вам, ребята, придется оплатить весь ущерб.

— Если мы не докажем, что отвечать должен кто-то другой.

— Сделать это будет трудненько. Происшествие с одной машиной и одним водителем — попробуй доказать, что ты не верблюд.

Полицейский пожал руку всем присутствующим и вышел, держа в руках узкий бумажный пакет, где что-то позвякивало. Баллард переменил положение, упершись коленом в край стола.

— Ничего себе протокол, — насмешливо фыркнул он. — Никакого упоминания, имеется ли след торможения, никакого расчета скорости машины, когда она проходила между холмом и ограждением, ни единого слова об автоматической трансмиссии и о том, что голова травмирована с противоположной стороны от боковой стойки...

— И какими же делами ты занимался, когда уехал из конторы? — мягко спросил Кёрни, когда Гизелла вернулась.

— Не люблю этого копа, уж больно он жаден, — сказала она.

— Ну, это-то нам на руку, — заметил Кёрни и, обращаясь к Балларду, добавил: — Ты оставил здесь свой кейс со всеми делами. Всеми, понятно?

— Да, я был в Твин-Пикс, осмотрел место, где машина слетела с обрыва, — раздраженно сказал Баллард. — И я побывал в полицейском гараже на углу Пятой и Брайант, где сейчас находится «ягуар».

Кёрни закурил сигарету. Помахивая спичкой, он сказал Гизелле:

— По его мнению, кто-то отвез Хеслипа с проломленной головой наверх, усадил его за руль «ягуара» напротив разрыва в ограждении, поставил «нейтралку», нажал ногой Хеслипа на педаль газа, затем, выйдя наружу, через открытое окно включил передачу и отскочил, когда машина стала набирать скорость...

— Я этого не говорил.

— Но ты так думаешь.

Баллард молчал, и Кёрни выдвинул вперед свою тяжелую челюсть, как Папай при виде шпината.

— Верно?

— Да, я так думаю. И так думает Коринна.

— А где доказательства, которые мы могли бы представить страховой компании?

— Уитейкер говорит, что травмы Бартон мог получить после нападения, это не исключено.

— Скажите, пожалуйста, не исключено! — Кёрни смял в пепельнице только что начатую сигарету и потянулся за другой. — А где доказательства? — запальчиво пролаял он. — Я хотел бы иметь хоть какие-нибудь доказательства. Если кто-то пытался его убить, я смогу послать страховую компанию подальше.

— Никаких следов торможения, — сказал Баллард. — Никаких свидетелей. И все знают, что Барт вовсе не пропойца.

— Что ты несешь, Ларри? «Все знают». Ты работаешь у меня уже два года, но до сих пор не понял, что мы можем опираться лишь на факты.

— Да, у меня нет неопровержимых доказательств. — Баллард принялся ходить взад и вперед перед письменным столом, ударяя кулаком своей правой руки по открытой ладони левой, как боксер, разминающийся с помощью ударов перебинтованных рук о ладонь тренера. — Позволь мне поработать над этим делом несколько дней, и я добуду тебе доказательства. Эта история непременно должна иметь отношение к какому-то делу, над которым Хеслип работал в последнее время...

Кёрни уныло покачал головой:

— И это говорит детектив с двухлетним стажем работы? Не могу поверить.

— Я готов работать бесплатно, — заявил Баллард. — Тебе же не хочется выкладывать кругленькую сумму за «ягуара». Если же я раздобуду тебе доказательства...

— Если, — презрительно повторил Кёрни. Он забарабанил по столешнице пальцами, сердито поглядывая то на Балларда, то на Гизеллу. Наконец он проронил: — Значит, доктор сказал, что критический период будет длиться семьдесят два часа. Даю тебе это время, чтобы доказать свое предположение. Ты уже проверил файлы Барта?

— Пока еще нет. Я же не знал...

— Все на его столе. Напечатай список всех своих заданий, чтобы Гизелла могла распределить их между другими, затем проверь все файлы Барта и постарайся отсеять ненужное. Составь мне отчет об этом, а также отчеты о каждом дне твоей работы. — Он повернулся к Гизелле: — Барт в последнее время занимался исключительно изъятием и возвращением имущества, не так ли?

Она прищурила глаза, на мгновение задумалась.

— Да.

— Ларри, постарайся закрыть все дела, какие только можно. Понятно?

— Да. — Уже в дверях Баллард остановился. — Спасибо тебе, Дэн.

Сквозь зеркальное стекло они проводили взглядами Ларри, направлявшегося к боксу Хеслипа. Гизелла откашлялась.

— Ты хорошо поступил, Дэн, разрешив ему расследовать это дело, но был с ним ужасно груб. Возможно, он прав. Не похоже, чтобы Барт...

— Я знаю, что он прав, — сказал Кёрни, вытряхивая из пачки сигареты для них обоих.

— Что? — выдохнула Гизелла, нащупывая за своей спиной кресло, где только что сидел Баллард. Затем она уселась, не отводя глаз от Кёрни. — Ты хочешь сказать, что все это время...

— Ларри — человек эмоциональный, он был в излишнем смятении. Я должен был заставить его размышлять здраво, как и полагается сыщику... «Я думаю», — передразнил он интонацию Балларда. — Господи Боже мой!

Гизелла выпустила дым из ноздрей, все в ней напряглось в предвкушении захватывающих событий. Именно ради таких моментов она и осталась в ДКК, хотя получила звание магистра искусств по истории, и власти штата Сан-Франциско даже предложили ей аспирантуру с параллельной преподавательской практикой. Охота. Она заражает азартом все твое существо, а Кёрни был наилучшим из охотников. Она помахала ему пальцами.

— Скажи мне, что я упустила. И что упустил Ларри.

Кёрни водрузил свои тяжелые локти на стол.

— Ладно. Мне позвонили в три тридцать домой. Исходные предположения: Барт Хеслип не стал бы ради своего удовольствия раскатывать на машине, а если бы и стал, то не в пьяном виде, а если бы и в пьяном виде, то все равно не разгрохал бы машину.

— Все это лишь предположения, — быстро сказала Гизелла. — Никаких достоверных фактов.

— В самом деле? Я поговорил с водителем и фельдшером в больнице экстренной помощи, что около стадиона Кезар, и они сообщили мне то же, о чем только что сказал Ватеррез: в «ягуаре» воняло виски.

— Ве-е-рно, — раздосадованно протянула Гизелла. — А Барт никогда не пил ничего, кроме бурбона. Если вообще пил.

— Поэтому сегодня утром я отправился наверх, в Твин-Пикс. — На грубом, словно высеченном из гранита, лице Кёрни блеснули серые глаза. — Он проехал через единственное, подумай хорошенько, единственное место, где можно было свалиться. Только потом я поехал в контору. Машина Барта была запаркована по ту сторону улицы, где она и теперь все еще стоит. — Он сделал паузу. — С незапертой дверью.

Гизелла выпрямилась:

— Барт никогда бы...

— Совершенно точно. Баллард этого не заметил. И еще кое-чего. Взгляни-ка на это.

Он выдвинул ящик стола, достал оттуда какой-то бумажный сверток и положил на стол. Это были бланки для отчета с розовой копировкой между листками. На верхнем из них рукой Хеслипа было написано: «Харольд Дж. Уиллетс. Машина изъята. Такого-то числа».

— Эти бумаги валялись со стороны водительской дверцы, около бровки тротуара.

— Он, верно, не заметил, как уронил это.

Заслышав в ее голосе нотки сомнения, Кёрни покачал головой:

— Исключено. Что делают все наши люди, когда сообщают об изъятии машины? Записывают фамилию полицейского и номер его знака? Вот смотри: «Делейни, 758».

— А когда Делейни зарегистрировал звонок Барта?

— Была одна минута второго. Я поговорил с Делейни. Он утверждает, что они перебросились парой шуток и Барт говорил как совершенно трезвый человек. Баллард приехал в час двадцать пять. Это означает, что за двадцать минут, возможно, чуть больше, Барт уехал — допустим, за квартой виски, — в такой спешке, что оставил свою машину незапертой и, хотя запер контору, забыл включить сигнализацию.

Гизелла покачала головой:

— Тут что-то не так, Дэн.

— Мы как раз и подходим к самому существенному. Что он собирался делать до прихода Ларри?

— Печатать отчеты.

— И ему предстояло — вспомни-ка — напечатать шестнадцать докладных. Так он сказал Ларри по радиотелефону. Мы же с тобой оба знаем, что он всегда пишет свои отчеты на бланках с копирками, пришпиленных к списку заданий. Мы также знаем, что он держит весь подготовленный материал за солнцезащитным козырьком. Но дело Уиллетса оказалось у него с собой, потому что незадолго перед тем он звонил полицейским. Улавливаешь? Но...

— Но ему нужны были все бланки, которые он оставил за козырьком, — взволнованно сказала Гизелла, — и, чтобы взять их, понадобилось выйти к машине. — Она помолчала. — Но откуда мы можем знать, что у него было с собой дело Уиллетса, когда он вышел?

— Потому что я нашел его в канаве. Как раз там, где он скорее всего и уронил бы бумаги, если его сбили с ног, едва он вышел из двери. Не захвати он его с собой, это дело лежало бы на его столе. Или исчезло.

— Исчезло?

— Как и все остальные.

Глаза Гизеллы широко раскрылись.

— Неужели пропали все его дела?

— Нет, не все. Я думаю, только те, которые он подготовил вчера — те, что должны были лежать за козырьком. Мы знаем, что вчера ночью он изъял три машины. Однако подготовленных им бланков не оказалось ни в его машине, ни в кейсе. И ни один из бланков, лежащих в кейсе, не имел пометок, сделанных вчера ночью. А между тем он сказал Ларри, что подготовил шестнадцать отчетов.

— Поэтому мне следует просмотреть все открытые файлы, составить список дел, над которыми работал Барт, и сравнить его со списком заданий, который Ларри найдет в папках Барта...

— Правильно, — сказал Кёрни. — И еще одно упущение Ларри. Он пробыл с этим доктором двадцать минут, но так и не удосужился спросить, каково было содержание алкоголя в крови Барта. Так вот я позвонил и поинтересовался. Представь себе: виски было только на его рубашке.

— Если мы напомним об этом полиции...

Кёрни покачал головой:

— Полицейские считают, что это дорожное происшествие, пусть пока продолжают так думать. Кто-то пытался убить одного из моих людей, Гизелла. Кто-то вчера, после разговора с Бартом, запаниковал и решил немедленно его убрать. Затем этот человек похитил все бланки, чтобы никто не смог догадаться, какой именно бланк ему нужен. Он понятия не имел, какой строгий учет у нас ведется, а потому мы непременно узнаем о пропаже. Выгнав «ягуар», он забыл запереть машину Барта и включить сигнализацию. По-видимому, он действовал в панике, но ему едва не удалось сбить нас с толку. Едва. Потому что мы все равно поймаем этого подонка и...

В кабинет, покачиваясь от возбуждения, ввалился Баллард.

— Дэн! Гизелла! Все эти проклятые дела, над которыми Барт работал вчера, исчезли. А это означает...

— Все, кроме одного, — сухо заметила Гизелла.

Он выхватил бланк из ее рук.

— Весь в грязи и масле. — Он недоуменно поглядел на Кёрни. — Ты нашел этот бланк в канаве?

Кёрни кивнул.

— Стало быть, покушение на убийство произошло здесь. Барт хотел перейти улицу, чтобы забрать из машины все свои дела, и тут...

— Я дал тебе семьдесят два часа для сбора убедительных доказательств, — сказал Кёрни. — Заметь, двенадцать из них уже прошло.

Глава 5

Шестьдесят восемь — вот сколько заданий, выполненных Хеслипом к тому времени, когда «ягуар» слетел с откоса, смогли совместными усилиями восстановить Гизелла и Баллард.

Текущие дела. Дела, по которым работа была еще не завершена. Таких насчитывалось тридцать семь, включая дела двухмесячной давности и те, что были поручены Хеслипу накануне. По ним он не сделал даже первого отчета, который положено представлять в течение двадцати четырех часов.

Задержанные дела. Таких набралось одиннадцать. Сюда входили еще не завершенные дела, приостановленные в связи с тем, что клиенты уведомили о своем намерении достичь договоренности.

Дела, связанные с переездом клиента. Когда клиент покидал территорию, подведомственную тому или иному детективу, дело передавалось «скип-трейсерам», особым агентам (обычно это были девушки), которые действовали с помощью телефонных звонков. Детектив не ожидал, пока появятся какие-нибудь зацепки для продолжения расследования. Таких было четырнадцать дел.

Переходящие дела. Их за Хеслипом числилось всего семь. Оплата этих дел, зависящая от сложности, затраченного времени, общего пробега и издержек на выслеживание, производилась только по их успешном завершении. Детективы и «скип-грейсеры» работали над этими делами лишь время от времени.

Из этих шестидесяти восьми дел они не смогли найти в кейсе Хеслипа лишь пятнадцать с еще не выполненными заданиями. Вместе с делом Уиллетса общее число совпадало с тем, которое назвал Хеслип по радиотелефону, — это было, пожалуй, единственным обнадеживающим обстоятельством, потому что мотивы преступления могли быть каким-то весьма загадочным образом связаны с одним из этих шестнадцати дел.

В восемь вечера Баллард отправился в кафе, перехватил засохший сандвич и, вернувшись, со стоном откинулся на спинку стула. Он уже давно снял пиджак и галстук, но все равно весь пропах потом. Все, казалось бы, отдал за душ. Да и поспать часов этак десять не помешало. Но восемнадцать из семидесяти двух отпущенных ему часов уже истекли, а он все еще торчит в конторе. Даже не выкроил минутки позвонить в больницу.

Он набрал номер и попал в приемный покой, откуда его переадресовали к дежурящей на этаже медсестре. Уитейкер уже ушел домой, поэтому он спросил, находится ли Коринна Джоунз в палате Хеслипа.

— Извините, сэр. Я не могу оставить пост.

Всего-то десять шагов до двери палаты. Десять шагов. Отчего так очерствела эта дежурная сестра?

— Можете ли вы мне сообщить, каково состояние пациента, находящегося в палате три-восемь-два?

После нескольких мгновений молчания в трубке вновь послышался безличный голос:

— Пациент все еще в коме, сэр.

На постели в темной и тихой палате лежит сейчас не Барт, а только внешнее его подобие. Все системы жизнеобеспечения отключились. Для того чтобы черты его лица осветила быстрая улыбка, сверкнули зубы, мускулистая рука боксера хлопнула по бедру, а голос произнес: «До чего нам с тобой хорошо, крошка», системы эти должны включиться вновь. Лишь тогда Барт станет Бартом.

Но надо во что бы то ни стало отыскать подонка, который на него напал. Уж это-то он, Баллард, должен сделать. Только бы Кёрни не отстранил его от расследования, ведь остается всего пятьдесят четыре часа. Этого ни в коем случае нельзя допустить. И прежде всего надо сохранять хладнокровие и выдержку. Найти подонка. Пусть даже не его самого, а заведенное на него дело. И для этого прежде всего необходимо спокойно и эффективно отсеять все лишние дела.

Оставшееся дело и укажет на преступника.

Десять часов. Из шестнадцати дел выделено шесть. В восьми из них он не смог усмотреть никакого мотива для преступления, будь то ненависть, страх или просто азарт. За полчаса до этого, в девять тридцать, перед тем как отправиться домой, зашел Кёрни и отложил в сторону еще два из восьми дел, которые он отобрал для дальнейшего расследования.

— Забудь о трех, закрытых сегодня ночью. Ни один клиент не явится сюда только для того, чтобы трахнуть Хеслипа по голове и забрать бланки с заданиями, оставив при этом свой автомобиль на нашей стоянке.

— Барт сказал тогда по радио, что Уиллетс взъелся на него из-за цвета кожи.

Кёрни задумчиво кивнул:

— Этот мог прийти — не за тем, конечно, чтобы забрать автомобиль, а просто поквитаться с ниггером.

— Да.

— Зачем же тогда он забрал все бланки с заданиями, кроме своего собственного?

— Может, не заметил его в сточной канаве. Я-то не увидел его, а ведь я не испытывал смятения и страха, как, вероятно, преступник.

— Если, конечно, таковой имеется, — холодно заметил Кёрни. — О'кей, отложи дело Уиллетса, пока не выяснишь, где он находился ночью.

Итак, осталось шесть дел.

Конечно, возможна ошибка. Он, Баллард, мог не так понять или упустить что-либо в файлах, но во всяком случае у него есть теперь с чего начать. А Гизелла и Кёрни будут придирчиво проверять все его заключения. Итак, остается только напечатать список подозреваемых, чтобы оставить его на столе Кёрни.

1. Харольд Дж. Уиллетс. «Меркьюри-монтего» 1972 года выпуска. Адрес: 736, Седьмая авеню, Сан-Франциско. Возраст — сорок четыре года. Трое иждивенцев. Белый.

Подумав, Баллард добавил: возможным мотивом для преступления могла послужить ненависть подозреваемого к черным.

2. Джойс Леонард Тайгер. Лимузин «кадиллак» 1972 года выпуска. Последний известный адрес: 1600, Фелл-стрит, Сан-Франциско. Возраст — двадцать восемь лет. Незамужняя. Белая.

Возможный мотив: подозреваемая, вероятно, является проституткой.

3. Чарлз М. Гриффин. «Форд-тандерберд» 1972 года выпуска. Последний известный адрес: 3877, бульвар Кастро-Вэлли. Возраст — сорок один год. Холост. Белый.

Возможный мотив преступления: подозреваемый, вероятно, является растратчиком.

4. Фред Чэмберс. «Бьюик-скайларк» 1971 года выпуска. Домашний адрес неизвестен. Служебный адрес: бар «Фрейкс», угол Десятой авеню и Клемент, Сан-Франциско. Возраст — двадцать два года. Холост. Белый.

Возможный мотив: машина была изъята два месяца назад, однако клиент выкрал ее, ударив сторожа монтировкой по голове.

5. Тимоти Район. «Шевроле» 1956 года выпуска. Домашний адрес: 11, Джастин-Драйв, Сан-Франциско. Возраст — двадцать один год. Женат. Черный.

Возможный мотив: при изъятии машины подозреваемый угрожал представителю агентства.

6. Кеннет Хемович. «Плимут-роудраннер» 1970 года выпуска. Домашний адрес: 191, Стиллингс-авеню, Сан-Франциско. Возраст — девятнадцать лет. Подозреваемый сожительствует с тридцатидвухлетней женщиной, пытающейся отобрать у мужа своих троих детей.

Стало быть, всего шестеро. И среди них непременно должен быть тот, кто покушался на убийство. Искать кого-либо сверх этого списка уже не остается времени. Однако любой из этих шестерых мог оказаться преступником. Расист, ненавидящий черных. Шлюха, привыкшая разрешать все проблемы с помощью насилия. Растратчик, который в том случае, если его обнаружат, отправится под суд. Руководитель рок-группы в сомнительном заведении, не остановившийся перед нападением на человека, чтобы вернуть себе машину. Молодой человек, разъезжавший в старом автомобиле (возможно, любитель старых машин), который при изъятии у него автомобиля угрожал насилием. И девятнадцатилетний парень, живущий с далеко не юной женщиной, — всегда взрывоопасная ситуация, особенно если у нее есть маленькие дети.

Прежде чем уйти, Баллард сделал для себя копии всех бланков с заданиями и пришпилил к ним копии отчетов и докладных записок по каждому делу. Затем наметил маршрут.

Новички в ДКК обычно начинали с одного дела и отрабатывали все адреса, пока что-нибудь не находили. Так обычно поступают сыщики в детективных романах. Однако из собственного опыта они вскоре поняли, что лучше всего определять порядок работы по адресам, разрабатывая наиболее удобный маршрут в виде петли или круга. Поэтому сейчас Балларду предстояло воспроизвести путь, проделанный накануне Хеслипом, продумав все варианты. В соответствии с адресами список выглядел теперь так:

Джойс Леонард Тайгер — 1600, Фелл-стрит;

Харольд Дж. Уиллетс — 736, Седьмая авеню;

Фред Чэмберс — бар «Фрейкс», угол Десятой авеню и Клемент.

Эти три адреса находились в Западном районе ричмондского округа. Пройдя по ним, Барт должен был миновать парк «Золотые Ворота» и через округ Сансет направиться на юг, к границе Сан-Матео. По пути он мог посетить еще двух клиентов:

Кеннета Хемовича — 191, Стиллингс-авеню;

Тимоти Райана — 11, Джастин-Драйв.

Конечно, зачастую полученные где-либо сведения заставляют отклоняться от намеченного маршрута. Но начинать по крайней мере надо, имея план действий. Однако намеченный Баллардом маршрут не охватывал адреса одного из заветной шестерки:

Чарлза М. Гриффина — 3877, бульвар Кастро-Вэлли, долина Кастро-Вэлли.

Человек, обвинявшийся в растрате, на беду жил в Ист-Бее. Хеслипу было поручено проверить рабочий адрес Гриффина — подземный гараж на Первой стрит, который, разумеется, к ночи уже будет закрыт. Что ж, мистера Гриффина придется оставить на завтра.

Глава 6

Джойс Леонард Тайгер

Фелл-стрит находится за Центральной, по другую сторону парка Пэнхэндл, в трущобном районе Хейт-Эшбери, где инстинкт продолжения рода приводил к убийствам, ограблениям, насилию и наркомании. Хотя подозреваемая и числится белой, этот район преимущественно населен черными.

Сидя в машине, Баллард прочитал единственный отчет, ибо Хеслип получил это задание всего лишь два дня назад. Миссис Шёрли Джексон, хозяйка дома 1600 по Фелл-стрит, сообщила, что разыскиваемая исчезла в предыдущую среду, задолжав ей четыреста долларов. Ее настоящее имя — Джойс Леонард. Но жила она с черным, которого звали Тайгер. Миссис Джексон не знала, что это — имя, фамилия или прозвище. Ранним вечером Тайгер обычно выходил вместе со своей, так сказать, подопечной, затем та по нескольку раз возвращалась с мужчинами, каждый из которых пребывал у нее от пятнадцати минут до часа, а затем уходил. После визита последнего посетителя Тайгер возвращался.

Мария Магдалина была настоящей труженицей, как сказал бы старый детектив О'Баннон.

Хеслип проверил также и место работы Джойс Леонард — бухгалтерию компании «Бетлехем стил» на углу Третьей улицы и Иллинойс. По неуказанной причине труженица уволилась еще в прошлом году. Счастливого тебе Рождества!

Кроме этого, было отмечено только, что ее мать, Тельма Барнес, живет в Стоктоне.

Баллард проверил имена на почтовых ящиках в безвкусно пышном вестибюле дешевого нового дома. Ни Леонард. Ни Тайгера. Его часы показывали 10.42. Он нажал на звонок под табличкой с надписью: «Менеджер».

Миссис Шёрли Джексон то ли была новобрачной, то ли муж ее надолго уходил в море. Все время, пока шел разговор, она сидела на ручке его кресла, млея от его откровенно сексуальных ласк. Все они — сама женщина, ее муж и руки ее мужа, — казалось, были совершенно безразличны к присутствию Балларда.

— Я уже сказала джентльмену из вашей компании, что в один прекрасный день, когда меня не было дома, она потихонечку смылась.

— "Кадиллак"? — вдруг переспросил мистер Джексон, худой, печального вида негр, от прикосновения длинных костлявых пальцев которого словно электрическим током пронзало тело его жены. — Эта женщина меняла машины как перчатки, каждую неделю у нее появлялась новая. Я помню два «форда», два «меркьюри», затем «додж». И наконец, «кадиллак».

— В прошлом месяце мне пришлось помочь ей подняться по лестнице, — поддержала разговор его жена, небольшого росточка, кругленькая, миловидная, вся сияющая, как лакированный черный сапожок. Ножки и ручки у нее были удивительно стройные, а груди неотступно влекли к себе деловито снующие мужнины руки. — Они подрались с Тайгером, и тот вышиб ей два зуба.

— После этого мужчины перестали к ней приходить? — поинтересовался Баллард.