Глава 22

В понедельник, в три минуты третьего, Дебби позвонила в дверь Курта. Ожидая его, она втянула и без того плоский живот и выпятила грудь. Я женщина, не без самодовольства подумала она. Рики сделал меня женщиной. И не мне, вооруженной женскими чарами, бояться профессора Куртиса Холстида, даже если он и заговорит о своей умершей жене.

Дверь открылась, Курт всмотрелся в нее.

— Мисс Марсден? Пожалуйста, заходите, — Курт закрыл за ней дверь. Он-то представлял ее иной. — Хотите чаю... или кофе?

— Я... лучше чаю.

А она нервничает, отметил Курт.

— Сейчас принесу, мисс Марсден. Или я могу называть вас Дебби?

— Разумеется, сэр.

Она села на диван, плотно сжав колени, не отрывая взгляда от спины Курта, вышедшего в отделанную темным деревом столовую. С того вечера для первокурсников он сильно изменился. По возрасту он не моложе ее отца, а движения легкие, как у Рика. На мгновение ей стало не по себе: женские чары, на которые она полагалась, могли не пробить броню такого, как он.

Курт вернулся с полным подносом. Точно так же он угощал и Монти Уордена в то первое утро. Но девушка так молода, так свежа. Однако он должен узнать у нее фамилии. Фамилии хищников.

— Вода закипит через минуту, — он опустил поднос на стол и добавил тем же будничным голосом: — Когда вы ушли из телефонной будки в ту ночь? В ночь, когда Паула покончила с собой?

— Я... что вы хотите сказать?... Я... не понимаю...

— Вас опознал разносчик газет, Дебби. Вы должны помнить его.

Только тут Дебби осознала, что уже встала, и заставила себя сесть. Увидела, что он смотрит на ее переплетенные пальцы, быстро развела руки, положив их на подушки. Разносчик газет! Естественно, она его помнила. Но как мог узнать о нем профессор? И... и... она не должна признаваться, что была в будке. Она пообещала Рики, что никому не скажет насчет него и Паулы Холстид...

И тут она услышала свой голос. Доносящийся издалека, словно принадлежащий другому человеку:

— Я... примерно в половине десятого. Я...

— Паула покончила с собой незадолго до моего возвращения. Где-то без четверти двенадцать. Если б я приехал сразу после окончания семинара, она, возможно, осталась бы в живых, — голос его звучал бесстрастно. Засвистел чайник, и Курт встал. Направился к дверям столовой, внезапно обернулся. Уорден показал ему, сколь важно застать допрашиваемого врасплох. — Что вы делали в телефонной будке?

Дебби попыталась отвести удар:

— А что... что обычно делают в телефонной будке?

— Обычно звонят. Вы же никому не звонили!

И он ушел, оставив ее одну. Дебби едва подавила желание броситься к двери. Она не должна ничего говорить. Не должна, не должна, не должна! Помни, сказала она себе, если бы жена профессора не приставала к Рики, ничего бы и не произошло. Вина ее, а не Дебби или Рики.

Курт вернулся, разлил чай, добавил молока в свою чашку, насыпал пару ложечек сахара. Дебби положила в свою ломтик лимона. Возможно ли, возможно ли, что она не имеет никакого отношения к случившемуся? Но ее руки, держащие чашку, дрожали, и она не решалась встретиться с ним взглядом.

— Ну? Так что вы делали в будке?

Дебби расплескала чай, почувствовала, что теряет контроль над собой, как бывало в средней школе, когда ее начинала распекать строгая учительница. Курт пристально наблюдал за ней.

— Я... Ри... приятель попросил меня... Пожалуйста, не смотрите на меня так, словно я... это... во всем виновата ваша жена. Если б она оставила... оставила его в покое...

— Неужели? — Он отошел к камину, облокотился на каминную доску. — Оставила в покое кого?

Дебби покачала головой, изо всех сил сдерживая готовые брызнуть слезы. Она не должна говорить!

Курт, почувствовав, что уперся в стену, предпринял обходный маневр:

— Вот мой носовой платок. Берите. Так что сделала ему Паула?

— Хорошо! — вскричала она, укрывшись за носовым платком. — Хорошо! Ваша драгоценная жена пристала к нему в баре мотеля, завлекла в свой номер и... соблазнила его! Ему еще нет двадцати, а ей... ей было...

— Тридцать шесть, — естественно, совсем старуха для девятнадцатилетнего. — Название мотеля? В каком месяце? В какой день?

— Я ничего не знаю, — Рики оставил ее совершенно беззащитной. Таких вопросов она не ожидала. Впрочем, виновата она сама. Она же не сказала Рики о звонке профессора Холстида. Она продолжала, уже сдерживая слезы: — Но это не все. Она продолжала названивать ему домой, поджидала около Джей... около того места... где он работает. Не оставляла его в покое. Она... она была ненасытной.

Она ожидала, что после этого слова он сломается, потрясенный неверностью жены. Но он все так же внимательно слушал. Где же та боль, которую испытала бы она, узнав, что Рики... Может, в старости эмоции притупляются? А может, она его не удивила?

— Так вы оказались в телефонной будке по просьбе приятеля?

Теперь, когда худшее осталось позади, Дебби заговорила куда свободнее:

— Ри... он собирался приехать к ней в ту пятницу и потребовать, чтобы она отстала от него, но у него спустило колесо и...

— И Паула в отчаянии покончила с собой? — закончил фразу Курт. Если только девушка не талантливейшая актриса, она действительно ничего не знает о нападении на Паулу, подумал он. Ее дружок, назовем его Икс, чертовски умно использовал ее любовь — во всяком случае, то, что считается любовью у девятнадцатилетних, — к нему, скормив ей историю, в которую той хотелось поверить. Трагическую историю, только возвысившую его в ее глазах. Слишком вычурно для девятнадцатилетнего? Пожалуй, что нет, если тренироваться детство и отрочество на любящей матери да на одной или двух сестрах.

— Вы были его дозорным, так, Дебби? Чтобы его не застали у нее врасплох... и не скомпрометировали?

Она кивнула:

— Только он заботился о ее репутации, а не о своей.

Курт кивнул, сдерживая охватившую его злость:

— Вот что удивляет меня, Дебби. Если он собирался прийти сюда, потому что его попросила об этом Паула, зачем ему понадобился часовой? Если б кто-то позвонил в дверь, она могла бы просто не открывать ее.

— Я... не... — Дебби собралась с мыслями. — Может, он боялся, что вы вернетесь домой?...

— Вы слышали, что случилось с неким Гарольдом Рокуэллом?...

— Я... нет, сэр, — она действительно не понимала, о чем речь. — Он — еще один ее... я хотела...

— Еще один любовник Паулы? — Курт криво усмехнулся. Да уж, этот Икс поработал на славу. — Нет. За неделю до самоубийства моей жены Гарольда Рокуэлла избили на одной из улиц Лос-Фелиса. Да так, что в результате он ослеп. Сделали это четыре подростка, Дебби. Которые ездят в темно-зеленом «шеви»-фургоне выпуска пятьдесят пятого или пятьдесят шестого года.

Он пристально наблюдал за ней. Этот «шеви» что-то для нее значил, тут сомнений быть не могло. Но она откинула назад голову, еще не сломленная.

— Я не понимаю, при чем тут... это.

— Паула была свидетельницей избиения. Единственной свидетельницей. Потому что ослепший Рокуэлл уже не мог опознать нападавших. Неделей позже, тоже в пятницу, когда Паула покончила с собой, в мой дом ворвались четверо подростков. Вернее, четверо хищников. В восемь вечера, когда вы сидели в телефонной будке, они припарковали темно-зеленый «шеви»-фургон выпуска пятьдесят шестого или пятьдесят пятого года к северу от поля для гольфа и перешли его. Вы держали дверь будки открытой, подавая сигнал, что путь свободен...

— Нет! — воскликнула она, начиная понимать, куда он клонит.

— Когда Паула открыла дверь, они ударили ее в живот, затем затащили в библиотеку... — он показал на коридорчик, — вон туда. Там есть диван.

Дебби, закрыв глаза, отчаянно мотала головой, уже понимая, что последует дальше. Курт знал, что тут бы ему остановиться, но не смог совладать с собой. Слишком часто он представлял все это, чтобы молчать.

— А потом они изнасиловали ее один за другим. Может, и по два раза, потому что женщина она была красивая. Но один из них постоянно находился на крыльце, наблюдая за телефонной будкой.

— Прекратите! — Она зарыдала. — Пожалуйста, прекратите...

— Через час, через два после их ухода — точного времени нам не узнать — Паула поднялась наверх и перерезала себе вены, — он надвинулся на Дебби, бросил ей в лицо грубую фразу Монти Уордена: — Как, по-вашему, почему она это сделала, Дебби? Не из-за того ли, что ей понравилось?

Он навис над ней, тяжело дыша. Дебби сидела, обхватив себя руками. Подняла голову. Лицо ее перекосилось от ужаса.

— Если вы думаете, что я... что я помогала кому-то в...

Курт отступил на шаг, покачал головой:

— Нет, Дебби, я так не думаю. Я полагаю, что вас, ничего не подозревающую, ловко использовали.

Но он слишком сильно надавил на нее. Загнал в угол, откуда ей приходилось вырываться любой ценой.

— Я... — Губы ее так пересохли, что ей пришлось замолчать и облизать их, но она упрямо вскинула подбородок и смотрела ему прямо в глаза. — Неужели вы рассчитываете, что я поверю, будто Ри... будто мой... что он может такое сделать? Я... его знаю. Я...

Курт понимал, что отбивается она автоматически, что ее разум просто отказывается воспринять эту чудовищную правду, но все-таки в его душу закралось сомнение. А если он ошибся? Если все это лишь цепь ужасных совпадений? Вдруг у Паулы действительно был роман с девятнадцатилетним дружком Дебби?

Он вздохнул.

— Дебби, все произошло, как я вам и сказал. Если вы уверены, что ваш приятель ни при чем, скажите мне, кто он. Позвольте мне переговорить с ним, чтобы я убедился в вашей правоте, — уже произнося эти слова, он знал, что проку не будет.

Дебби встала, вновь едва не плюхнулась на диван: ноги отказывались ей служить.

— Я хочу уйти отсюда.

— Я отвезу вас в университет.

— Мне лучше пройтись.

Она уже двинулась к двери, когда Курт внезапно схватил с каминной доски конверт с предсмертной запиской Паулы. Слова давно уже намертво впечатались в его память. У двери он сунул конверт в руки Дебби. Она подняла на него глаза, не понимая, что все это значит.

— Прочтите. Это ее предсмертная записка, Паулы. Если у вас возникнут вопросы, позвоните мне. Назовите его фамилию. Больше мне ничего не нужно. И скажите вашему приятелю, что насчет полиции он может не беспокоиться. Закон ничего ему не сделает, имеет он отношение к упомянутым мною событиям или нет.

Дебби, как в тумане, вышла на крыльцо, спустилась по ступеням, зашагала по подъездной дорожке, сжимая в руке конверт. И только на Линда Виста достала из конверта записку Паулы и прочитала ее. Замерла, потрясенная.

«...я делаю это из-за непереносимого для меня лично...»

Настроение Дебби начало меняться. Ну конечно. Старая женщина не могла жить без Рика. «Непереносимое для меня лично». Да, стыд заставил ее покончить с собой. Она вновь перечитала записку. Старые женщины, ищущие все более и более молодых любовников, от стыда кончают жизнь самоубийством.

Что до остального, насчет Гарольда Рокуэлла, она не сомневалась, что все произошло, как и говорил профессор, но Рик или его друзья никоим боком к этому не причастны. Впрочем, она бы не удивилась, услышав такое про Хулио. Когда он на нее смотрел, его глаза бесстыдно раздевали ее. От этих взглядов ей становилось нехорошо. Как она могла даже на мгновение усомниться в Рики после проведенного вместе уик-энда! Она ничего не скажет ему насчет сегодняшнего разговора. Иначе все будет выглядеть так, словно она ему не верит. Их любовь слишком хрупка и прекрасна, чтобы подвергать ее таким испытаниям.

Курт стоял на крыльце, провожая взглядом уходящую по подъездной дорожке девушку. Скоро она затерялась за деревьями и кустами, но он все еще смотрел ей вслед. Значит, расследование продолжается. Придется поговорить с дежурной по общежитию, с родителями Дебби, хотя те могут и не знать ее дружка. Взрослые уделяют все меньше внимания детям — как своим, так и чужим. Тогда он обратится к подругам. В крайнем случае привлечет Эндрю Мэтьюза.

Мимо поворота на их подъездную дорожку по направлению к университету проехал зеленый «рамблер». За листвой Курт не смог разглядеть водителя. Да и не особо стремился.

Все он сделал не так. Слишком сильно надавил на нее, слишком много и сразу ей рассказал. Не оставил ей другого выхода, кроме как убеждать себя, что все это говорится не про ее дружка. Его также тревожила ее уверенность в невиновности своего приятеля. Может, он поторопился, ему не следовало спешить с этим разговором. Впрочем, он не сказал Дебби о телефонном звонке Барбаре Андерсон. И при следующей встрече этот аргумент поможет ему добиться содействия Дебби.

Рик

Вторник, 26 августа — пятница, 28 августа