Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Там что-то есть

ModernLib.Net / Современная проза / Гордимер Надин / Там что-то есть - Чтение (стр. 5)
Автор: Гордимер Надин
Жанр: Современная проза

 

 


Однако позднее его повадки изменились. Он стал шарить по помойкам. Не от храбрости – от отчаяния. Он по-прежнему охотился в фешенебельных районах, но в последнее время участились случаи его появления на рабочих окраинах. Видимо, именно в таком месте жили его бывшие хозяева (хотя никто не заявил о пропаже). потому что голубей, кроликов и обезьян в основном содержат люди с низким доходом. Например, выгуливание ручной обезьянки служит способом привлечь к себе внимание для тех, кто давно потерял надежду стать телезвездой или директором компании.

Одна писательница, принадлежащая к левому крылу и считающая своей обязанностью высказываться по поводу социальных противоречий, выступила с едкой статьей, в которой высмеяла странную жалость к животному, в то время как сотни и тысячи чернокожих (она назвала точную цифру) не имеют постоянной крыши над головой, а если занимаются самостроем, их хибары сносят бульдозеры.

Другие, с консервативными взглядами, смотрели на проблему под другим углом, но и у них вызвали раздражение любители животных и борцы за охрану природы, которых благополучие чертовой обезьяны волнует больше, чем покой законопослушных горожан. Если на то пошло, обезьяна, или кто там еще, сама выбрала свою судьбу. Сидела бы тихонько во дворе или в клетке, и ей не пришлось бы теперь спасаться от блюстителей порядка. Короче, так ей и надо.


* * *

Пещеру обнаружил Чарльз. Он обшарил весь вельд в радиусе трех-четырех километров от электростанции, имея при себе отбойный молоток и сумку геолога – на случай если спросят, что, собственно, он здесь делает.

Строго говоря, это была не пещера, а край открытого залегания каменного угля, которое затем уходило под землю. Вход в шахту закрывала буйная растительность. Там, в кустах, они втроем выкопали яму. При этом Эдди попалась ржавая чайная ложечка, а Вуси нечаянно разбил бутылку со спиртным.

– Ага, – оживился Чарльз. – Кто-то оставил тут свою заявку. Видите, на бутылке выбито «Хэттерли Дистиллери». Ей, должно быть, лет девяносто. Сюда в то время стекались искатели со всего мира. И столбили места обнаружения полезных ископаемых разными бытовыми предметами.

– Белые, – уверенно произнес Эдди.

– Да. Главным образом немцы, французы, американцы и австралийцы. Да и англичане тоже. После того, как в Трансваале нашли золото, они хлынули туда. Но разбогатели лишь те, кто располагал значительным капиталом и мог позволить себе новейшее оборудование для глубинной проходки.

Эдди мотнул головой, чтобы стряхнуть песок.

– Думаешь, здесь есть золотишко?

– Не в таких количествах, чтобы говорить о рентабельности добычи, – с усмешкой ответил Чарльз. – Скорее, запасы железной руды.

– Вот уж не думал, что из-за этой работы заделаюсь шахтером.

Вуси перестал копать и одобрительно поцокал языком.

Подобно своим далеким братьям, таскавшим на себе уголь и мешки с картофелем, они с Эдди разгрузили и уложили в яму автоматические винтовки и штыки. магнитные мины с часовым механизмом и ручные гранаты. Потом яму укрыли пленкой и засыпали землей и травой. Их собственный ночлег оказался не столь комфортабельным. Нависающий над входом в шахту край скалы Чарльз укрыл пленкой, чтобы земля не сыпалась на голову. Они постелили на пол две простыни, снятые с матрасов в их бывшей каморке, достали консервы и несколько пачек сигарет. Вход в расщелину, незаметный с трех сторон из-за скал, с четвертой закамуфлировали ветвями росшего поблизости одинокого дерева – уже по дороге домой, задним числом, Чарльз пришел к выводу, что это трансваальский вяз.

Решено было не разводить костер. Но еще до того, как его попросили больше не приходить, Чарльз притащил миниатюрную туристскую газовую плитку, которой можно было пользоваться только днем, когда бледно-голубой венчик полностью растворялся в ярких солнечных лучах. Никогда еще солнце не казалось им таким ослепительным, немилосердным и вездесущим. Во всей округе оно не смогло дотянуться только до этих двоих, прячущихся в расщелине.

На досуге они резались в карты, много спали. Подолгу спорили о пустяках – например, о том, что спортсмены живут дольше, и правда ли, что иглоукалывание помогает избавиться от привычки курить. Вуси вспоминал невесть почему сохранившиеся в памяти подробности: например, о том, как жарким летом в России он ложился на траву в парке и от земли шел пронизывающий зимний холод. Это почему-то напомнило Эдди, как однажды в Алжире он познакомился со ссыльным из Камеруна и они неделями подряд спорили о политических группировках в Африке. Он только не смог вспомнить, к какому заключению они пришли.

После того, как Чарльзу было запрещено приходить, Эдди иногда по ночам пробирался к шоссе, чтобы нацедить воды из колонки близ закрытой в это время суток индийской лавки. Случалось ему наведываться туда и во второй половине дня, чтоб купить сигарет и сахару и возвратиться в пещеру с наступлением темноты. Вуси мог бы обойтись и без того, и без другого, но не возражал. С тех пор, как Эдди позволил себе «самоволку» и это сошло ему с рук, у него создалось впечатление, будто он заговорен от опасности. И потом, перепачканный в земле, пропахший потом, он ничем не отличался от сельскохозяйственных рабочих, заходивших в лавку за спичками, кукурузой, мылом и сахаром; сдача давалась дешевыми леденцами. Он приносил жвачку и глянцевые журналы, издаваемые белыми для черных – на обложках обнаженные чернокожие девушки с улыбкой раздвигали ноги. Вуси журналы игнорировал. И не скучал по книгам, которые когда-то с большим трудом перенес через границу. Он вообще ни в чем не нуждался.


* * *

Миссис Лили Шольц развесила на веревке сиреневые синтетические шапочки, которые клиенты ее парикмахерского салона надевали на голову, – в конце рабочей недели она уносила их домой, постирать в выходные. Ее муж Бокки, бывший начальник смены на шахте, а ныне торговец автомобилями, помогал соседу красить самодельный гоночный автомобиль. Услышав, как стукнула крышка мусорного бака, миссис Шольц решила, что это их кот, которого она назвала в честь популярного сериала, залез в бак и не может выбраться. Мусорный контейнер помещался между гаражом и флигелем для прислуги. Служанка, Пейшенс Нгулунгу, на выходные уезжала к себе в Наледи, и Бокки предавался там своему хобби – столярничал.

Подойдя ближе, миссис Шольц убедилась, что крышка открыта, но кота нет и в помине. Она нагнулась, чтобы закрыть бак, и вдруг кто-то тяжелый прыгнул ей на спину и укусил в правое плечо. «Откуда ни возьмись», – без конца повторяла она потом. Боль была такой острой, что ей показалось – рука вот-вот оторвется, но, слава богу, не оторвалась. Не сознавая, что делает, миссис Шольц той же рукой, в которой держала металлическую крышку мусорного контейнера, попыталась ударить агрессора, однако он успел соскочить и вспрыгнуть на крышу гаража. Она закричала: «Бокки! Бокки!»

У мистера Шольца, как он потом рассказывал, кровь застыла в жилах. Вы же знаете сегодняшний Йоханнесбург. Бродяги, разные нелегалы, грабители и убийцы встречаются на каждом шагу. Плевали они на пропуска – никакая сила не может удержать их от вторжения в зону для белых. В мгновение ока мистер Шольц перескочил через забор – одному богу известно, как он не сломал ногу,

– и увидел на крыле гаража огромного бурого павиана. Зверь что-то лопотал, обнажая клыки длиной – вы не поверите – никак не меньше полутора дюймов! По– видимому, его целью было отогнать миссис Шольц от контейнера с мусором, только и всего. Муж затащил ее на кухню, а сам ринулся за дробовиком. Когда он вернулся во двор, павиан все еще сидел на крыше – наверное, забрался туда по водосточной трубе. Мистер Шольц выстрелил, но он был в таком состоянии, что промахнулся и вместо головы попал примерно в то же место, в которое эта тварь укусила миссис Шольц – забавно, не правда ли? Обезьяна подбежала к другому краю крыши и в одном единственном прыжке преодолела расстояние не менее десяти футов, чтобы попасть на росшее во дворе соседа дерево (они еще называли его райским). Само собой, мужчины бросились в погоню, но павиану удалось убежать.

В доме Шольцев установлена сигнализация, с проводами на всех дверях и окнах. Стоило Далласу попытаться проникнуть в дом через фрамугу, как раздавался истошный до истерики визг. Они также держали хорошо обученного ротвейлера, но тот так и продрых все это время на крыльце – короче, что ни делай, в наши дни вы все равно не застрахованы от опасности.


* * *

В субботу, во втором часу ночи – позднее удалось установить точное время: 1 ч. 36 мин. – во всем районе Витватерсрадской возвышенности Трансвааля погас свет. Несколько вечеринок закончились в полной темноте; вспыхнули потасовки. Две женщины и трое мужчин застряли в лифте ночного клуба. На дискотеках были случаи поножовщины. В местной больнице пришлось перейти на аварийное освещение. Большинство жителей спали и узнали об аварии только утром, когда попытались включить электрический чайник.

В ранних выпусках новостей говорилось об аварии. Причины выясняются. Скоро в пострадавших районах Йоханнесбурга и на периферии заработают запасные источники электроэнергии.

В полдень сообщили: умышленное вредительство исключается. Вечером по телевидению не было никакой информации об аварии, зато по радио передали: из официальных источников стало известно, что причиной взрыва послужили магнитные мины и что электростанции нанесен серьезный ущерб. Сведений о человеческих жертвах нет.

Газеты, которым, согласно параграфу 4 Закона об информации и параграфу 29 Закона о внутренней безопасности от 1982 года, запрещалось приводить данные о размерах нанесенного ущерба, а также причинах и виновниках аварии, равно как и печатать фотографии с места события, пробавлялись бытовыми историями типа «Роды при свечах» с трудом балансируя на грани намеков, припоминая аналогичные случаи в прошлом году и сравнивая их с нынешним. Все это тщательно анализировалось, а новостные передачи напоминали сводки с фронтов во время мировой войны. Печатались карты со стрелками, отмечавшими пути проникновения в страну подрывных элементов из соседних стран; жирные черные линии отмечали их маршруты от границы к месту диверсии. Иногда сообщались подробности и маршруты их бегства. Кого-то удалось арестовать и отдать под суд, кто-то погиб в перестрелке с полицией. В одном или двух случаях был вынесен и приведен в исполнение смертный приговор через повешение.

Премьер-министру предстояло держать речь в аграрном избирательном округе: там должны были состояться местные выборы. Но теперь, вместо того, чтобы отражать атаки на его сельскохозяйственную политику, он получил возможность обратиться ко всем слоям населения за поддержкой в борьбе против внешней угрозы. Ему не было нужды вдаваться в подробности последнего теракта, случившемся всего за три дня до выступления: одного только траурного выражения его лица было достаточно, чтобы тем, кто жаловался на высокие цены на мясо и кукурузу, стало стыдно.


* * *

Как правило, свежая информация попадает в официальные сводки новостей уже после того, как становится известной в тех кругах, которым положено все знать. Хороший журналист должен располагать своими источниками – как в полиции, как и в органах безопасности.

Шла обычная рутинная работа: были выставлены блокпосты на дорогах, взяты под контроль аэропорты и пограничные контрольно-пропускные пункты. В ожидании сообщений о том, что полиция напала на след бандитов, новости отмерялись скупыми порциями. Как всегда в таких случаях, было задержано множество людей, в подавляющем большинстве черных, из которых усиленно, день за днем и ночь за ночью, с применением пыток, выколачивали имена и фамилии, которые могли иметь, а могли и не иметь отношения к взрыву на электростанции.

В управлении на площади Джона Вустера трудились не покладая рук. Сержант Мараис Чепмен в допросах не участвовал: его, вместе с двумя чернокожими из органов безопасности, послали опрашивать население в районе электростанции.

Одному шустрому молодому журналисту стало известно: полицейские предъявили индийцу – владельцу магазина – фотографии задержанных, но он никого не опознал. Они посетили все фермы и все участки, опрашивая чернокожих рабочих. И наконец наткнулись на пустующую усадьбу на участке № 185, где какой-то старик поведал им о покойном господине Клейнхене, о том, что после его кончины ему, бывшему слуге, разрешили выращивать тут кукурузу, что недавно здесь работали двое молодых черных парней, но вот уж две недели как уехали, а белые муж и жена еще на прошлой неделе были дома, но сегодня он пришел прополоть кукурузу, а их не оказалось. Он назвал имя человека, в чьем ведении был этот участок, – Наас Клоппер. Так что вернувшись домой, мистер Клоппер обнаружил, что его дожидаются полицейские и их интересует все, связанное с усадьбой Клейнхена.

Спустя некоторое время молодой журналист взял у него интервью. Он хотел побеседовать также с миссис Наас Клоппер, потому что муж обмолвился: молодые муж и жена однажды пили чай у них дома и его жена прониклась сочувствием к беременной соседке. Миссис Наас отказалась дать интервью английской прессе: вечно они раздуют до небес любую мелочь, – но согласилась ответить на вопросы симпатичного африканера. Она угостила его кофе и своим фирменным печеньем.

Она вновь, как и в разговоре с полицейскими, описала молодого африканца, вышедшего из-за дома с каким-то инструментом в руке. Он был в джинсах… сейчас все молодые люди носят джинсы, но на этом были слишком шикарные для сельскохозяйственного рабочего. Он не промолвил ни слова. Девушка тоже не вступила с ним в разговор, но встревожилась, когда миссис Наас спросила, не бродяга ли он – много их тут шатается.

Вернувшись на площадь Джона Вустера, полицейские запротоколировали ее описание молодых супругов и завели на них досье, а словесный портрет стали предъявлять допрашиваемым. Даже если никто ничего не скажет – попробуй подчас чего-нибудь от них добиться! – по одному какому-нибудь дрогнувшему мускулу можно судить о многом!

Было известно: взрыв на электростанции – дело рук черных. Однако теперь дело приняло другой оборот. Участие белых стало новостью номер один: ведь ясно же, что один белый стоит двадцати африканцев!

Хотя утечка информации и вредит следствию, органы безопасности сочли полезным сообщить общественности кое-какие подробности, чтобы люди осознали масштаб угрожающей им опасности. Взять оружие диверсантов и занести его над головами обывателей – верный способ заткнуть слишком большие рты и избежать неудобных вопросов типа: а почему угроза стала возможной? Главное – дать премьер-министру все полномочия, каких только он потребует!

Снимки тайника с оружием стали еще одной сенсацией. Автоматические винтовки, магнитные мины с детонаторами, куча патронов… Сюда же для пущего эффекта добавили несколько снайперских винтовок из другого склада оружия – так сказать, в качестве завершающего штриха. Местонахождение склада не разглашалось, но было сказано: оружие было спрятано в укромном месте среди кустов в вельде, где диверсанты провели несколько дней перед нападением. Остальное оружие нашли в гараже пустующей усадьбы неподалеку. Этот похожий на бункер гараж, должно быть, успел послужить арсеналом не одной, а нескольким диверсионным группам! В жестянке из-под печенья, которую миссис Наас Клоппер опознала как свою, хранились патроны.


* * *

На мертвого павиана в парковой зоне наткнулись мальчишки, пришедшие покататься на роликах. Правая лапа была разодрана и вся в запекшейся крови. Кто-то успел сфотографировать павиана прежде чем уборщики согласились – за значительную мзду – увезти тушу на свалку.

Фотография так и не была напечатана. Мертвого павиана нашли в то самое воскресенье, когда случилась авария на электростанции, так что у населения хватало других забот. Не забудьте: ведь многие восемнадцать часов просидели без света!

Ученые подтвердили: это павиан «чакма». Не шимпанзе, не орангутанг, а самая обыкновенная, распространенная в этой местности разновидность.

Снимки усадьбы Клейнхена обошли все газеты на африкаанс, английском и зулусском. Пусть о происшедшем знают все: белые, черные и мулаты, внутри страны и за рубежом. Материалы шли с пометкой «Т», обозначая главную опасность нашего времени, угрозу общественной безопасности и правопорядку.

В доме нашли два матраса и две кровати, а также кипу старых газет, датированных примерно тем временем, когда купающиеся в бассейне ребята впервые увидели злополучную обезьяну. Но эта ниточка никуда не привела.

Единственное, о чем не подумали обитатели усадьбы, это самодельный музыкальный инструмент, некое подобие саксофона. В органах безопасности перерыли все папки политзаключенных в поисках бывшего музыканта. Судя по некоторым признакам, инструмент был сделан чернокожим. Они часто мастерят подобные штуковины из подручного хлама, отбывая длительный срок.

Полиция объявила в розыск, по подозрению в причастности к диверсии, бывших обитателей усадьбы Клейнхена – двоих белых и двоих черных. Вскоре стало известно, что одного африканца опознали и пытались задержать при попытке уйти в Свазиленд. Он был убит при перестрелке с полицейскими. Ни один страж порядка не пострадал.

Одному охраннику при взрыве электростанции оторвало два пальца – других жертв в этой истории не было.

Старика, который ухаживал за кукурузой в усадьбе Клейнхена, повезли в морг на опознание человека, застреленного на границе. От тела мало что осталось, но лицо избежало серьезных повреждений, и опознать его не составило труда. Старик подтвердил: это тот самый парень, который обещал поговорить с хозяевами насчет урожая. У полицейских не осталось сомнений в том, что белые муж и жена арендовали усадьбу, дабы обеспечить крышу преступникам и запастись оружием для запланированного теракта. Черные делали вид, будто работают на ферме, но за несколько дней до диверсии перебрались в укромное место, поближе к электростанции. Они оставили после себя простыни и пустые пакеты от «фаст-фуд».

Никто не знал, как их звали. Правда, полицейские выбили из заключенных несколько имен, но это ничего не дало. Убитый на границе носил на запястье небольшой брелок на цепочке, на котором было выгравировано «Дженде». Удалось установить, что это – одно из имен революционера, которого знали как Эдди (он также использовал псевдонимы Максвелл и Дэвид Коза). Школьником он участвовал в беспорядках 1976 года. После освобождения он тайно покинул страну, и никто не знал, где он был и когда вернулся.

Белые мужчина и женщина не были расписаны. Скромных молодоженов по фамилии Россер не существовало в природе. Девушка никогда не носила распространенное среди африканеров имя Анна. Мистер и миссис Уотсон, проживающие в Порт-Элизабет, не видели ее много лет. Их дочь, которой они двадцать девять лет назад на радостях дали имя Джой, изменилась до неузнаваемости после того, как приобщилась к революционным взглядам, а они не могли этого терпеть. Насколько им известно, она никогда не бывала в Австралии.

Чарльза на самом деле звали Уинстон Дероше – перед обращением в агентство мистера Нааса Клоппера он переделал свою аристократическую фамилию в Россер.

Второй чернокожий, оставшийся в живых, оказался Захарией Макакуне, а также Сиднеем Тьюли. За ним числилось несколько побегов из мест ссылки; он неоднократно принимал участие в организации диверсий, и ни одна из них не повлекла за собой человеческих жертв. Но однажды удача ему изменит, и он убьет – либо его убьют. Одно время его считали погибшим после налета на квартиру, где он, согласно доносу, нашел пристанище, но потом оказалось, что он успел сменить адрес и вместо него погибли другие люди.

Никто не знает, кем на самом деле считал себя тот, кто погиб на границе, равно как и трое, оставшиеся в живых, и что свело их в этом конкретном месте, на этом конкретном отрезке времени.

Чарльз – бывший возлюбленный Джой, он же Чарли – товарищ Эдди и Вуси, он же Уинстон Дероше, которого отец назвал так в честь своего кумира, не имеет ни малейшего понятия о том, что его далекий предок, француз де Роше, был миссионером, мечтавшим о всемирном братстве, независимо от цвета кожи. «Вуси» не догадывается о том, что бутылка с подозрительным пойлом, которую он случайно разбил у входа в старый забой, была из партии, произведенной на местной фабрике, – ее похвалил сам президент Пауль Крюгер. Точно на такой же фабрике в вельде трудился прапрадедушка самого Вуси, получая жалкие гроши, причем эта сумма практически не изменилась для черных до сих пор, несмотря на то, что шахтерское поселение получило статус городка, потом города, потом крупного промышленного центра.


* * *

Доктор Грэм Фрейзер-Смит, который сподобился на поле для гольфа в изумлении заглянуть в глаза эволюции гоминидов, пребывает в полном неведении относительно предыдущих стадий собственной эволюции. Он не знает о своем происхождении – всего три поколения назад – от горничной Мейзи Маккаллок, которая сначала выносила помои из поздне-викторианского шикарного, ныне объявленного национальным достоянием, особняка промышленного магната, а затем передала эту должность чернокожим представительницам своего пола, чтобы открыть бордель для мужчин с любым цветом кожи на Джепп-стрит.


* * *

До сих пор остается неизвестным, кто были хозяева павиана, от которых он так несчастливо удрал.

Точно так же не удалось установить происхождение статуэтки – изображения священной обезьяны, – хранящейся в городской художественной галерее, Ее относят к XVIII веку и считают копией статуи, созданной в VII веке в Маллапураме, Индия. Пожилая леди, передавшая ее в дар галерее, эмигрировала в Южную Африку, спасаясь от расового геноцида в Европе. Она не знала о художественной ценности статуэтки и не подозревала, что, пускаясь в бегство, спасает не только свою жизнь, но и часть европейской культуры.

Забой, у входа в который прятались Эдди и Вуси и который Чарльз отнес к началу XIX века, на самом деле гораздо старше. Его начало уходит вглубь веков гораздо дальше чего бы то ни было в традиционной или альтернативной истории или даже устной традиции – к тем временам на заре человечества, когда люди научились руками придавать предметам форму и, сжигая древесный уголь, получать технические алмазы. Кратковременной акции Эдди и Вуси и всем грозным приспособлениям, которыми они пользовались, суждено было замкнуть цепь, потому что еще до золотой лихорадки 1890-х, до исчисления времен, в подобных местах уже существовали древние карьеры и попадались благородные металлы. Их добывали и переплавляли для собственных нужд чернокожие.

Примечания

1

Бур (самоназвание – африкандер, или африканер) – житель Южно-Африканской Республики голландского происхождения.

2

Уитлендер – «пришелец, «неафрикандер» (лицо неголландского происхождения, обыкн. англичанин).

3

Вельд, или велд – плато, степь.

4

Joy – в переводе с английского «радость».

5

Шангане – название реки. Крюгер – название национального парка.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5