В руках у девочек - предвыборная эмблема НДП Са Карнейру; куклуксклановцы тащат лозунги СДЦ Амарала. Следом за ними - ребята со знаменем ПК.П ("м-л") в женских париках, вывалянных в грязи, патлы спускаются до пояса (очень похожи на леваков, которые таким образом ф р а п п и р у ю т общественность) - волокут на веревке козла; король с бутылкой в одной руке и эмблемой "народных монархистов" в другой заключает шествие.
      - Это - демонстрация-спектакль коммунистической молодежи. Наглядная агитация. Прекрасное время революции.
      (Очень важно: не было окарикатуренных социалистов. Их не тронули. Думаю этого не могут не заметить лидеры здешнего горкома соцпартии: Коимбра студенческий город, социалисты здесь сильны.)
      Город невероятно интересен, резко отличается от Лиссабона. Центральная авенида чем-то похожа на главную улицу Барселоны: такие же пальмы, такие же гранитные плиты. Страшным диссонансом красоте высится памятник героям первой мировой войны. Поставлен этот тяжелый, чисто фашистский монумент при Салазаре, когда в искусстве царил культ "похожести" и "силы" - презрение к живым, спекуляция памятью павших.
      По узеньким извилистым дорожкам, вымощенным, верно, в пятнадцатом еще веке - двум коням не разминуться, не то, что машинам, - ввинтился на вершину горы: там расположен первый португальский университет. На огромной, испанского типа, главной площади - Пласа Майор - памятник королю-просветителю дон Жоану. Несмотря на то, что на тучном теле монаршего просветителя очень старательно, в лучших традициях р е а л и з м а, изваян кинжал, это не отталкивает, и не потому, что красиво, уместно или здорово сделано, нет. Просто отсюда открывается такой захватывающий дух вид, и так безбрежны синие дали, и так спокойно и в е ч н о крутит под тобой река, что величие природы все примиряет, успокаивает, вроде доброй, всезнающей бабушки, в которой, как ни в ком другом, сокрыто таинство связи прошлого с будущим. И еще одно: отсюда, когда смотришь на эту громадную синюю, спокойную необозримость, кажется, что даль эта бесконечна, и забываешь м а л о с т ь страны.
      Университет уже закрыт. Походил по коридорам старинного средневекового здания: прекрасная керамика кое-где испортилась, зияют дыры в сине-белом панно; что еще хуже - рядом с этим искусством - надписи на стенах, сделанные ножом. "Нет правительству военных и профессоров!" Лозунг леваков. Клянутся Лениным, а не знают его требования: учиться, учиться и еще раз учиться! У кого ж, как не у профессоров?
      Спустился в город. Зашел в муниципальную библиотеку - это мой обязательный социологический "тест" во время поездок по миру. По скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж. В маленьком - воистину средневековом зале (стрельчатые окна, монастырский потолок, ветви деревьев, что растут в мавританском дворике, ласково касаются толстых, старого "дутья" стекол) сидят взрослые и дети, сидят без обязательного "надсмотрщика" за столом: полное доверие к гостям.
      Разыскал девушку-библиотекаря, молоденькую, красивую Наталию.
      - Есть ли советская литература? - переспросила она. - Сейчас, дайте подумать.
      Потом сделала пальцами так, как делают малыши, прощаясь - и у испанцев, и у португальцев это означает - "иди следом". Она поскакала, как козочка, по крутой скрипучей лестнице, и лестница не скрипела - так легка была Наталия, а я шел медленно, осторожно, и ощущал свой возраст, и было мне грустно, но это была добрая грусть, потому что девочка-библиотекарь была словно эстафета, и ее красота перейдет к другим, красота - обязательно молода, это - некая гарантия вечной обновляемости мира.
      Папа - старый, типичный библиотекарь в черных нарукавниках, синем ситцевом халате, ответил сразу же:
      - У нас есть Достоевский, Толстой и Максим Горький.
      Когда папа ушел, я спросил Наталию:
      - За кого будете голосовать?
      Девушка удивленно посмотрела на меня:
      - То есть как это "за кого"?! За коммунистов.
      Когда я подходил к двери, Наташа окликнула:
      - Эй, камарада! У нас есть еще один русский писатель, я вспомнила!
      - Кто же?
      - Бертран Рассел.
      Выжимая акселератор желтого полугоночного "фордика", я думал, отчего Наташа посчитала Рассела - русским? Потом понял. Поскольку великий английский ученый, лорд, аристократ, последовательно выступал за мир, салазаровская пропаганда причислила его к "лику красных". А кто настоящий красный, который за мир? Русский. Так лорд Рассел сделался в Коимбре "советским писателем".
      ...В Порту приехал ночью. На центральной площади - она совершенно необъятна, вся запружена народом, крик, дискуссии между представителями разных партий, переходящие подчас в рукопашные схватки - нашел деревянную палаточку с вывеской ПКП. Здесь продают коммунистические газеты, брошюры, плакаты. Спросил, где находится городской комитет партии. Молодой паренек сел в машину - объяснять трудно, да и вряд ли пойму. Из роскошного, б о г а т о г о центра Порту приехали на окраину. Здесь, рядом с линией "электрико" (так в Португалии называют трамвай), стоит двухэтажный дом. У парадного подъезда - пять мотоциклов, рядом курьеры - пятнадцатилетние ребята в невероятных клешах. Двери то и дело открываются - идут сотни людей: юноши, девушки, рабочие, интеллигенты. У входа в зал пленумов - два старика, ну точно профессиональные рабочие революционеры из фильма "Юность Максима"!
      Спросил одного из товарищей:
      - В городе все спокойно?
      - Да. Пока - все нормально:
      - Вы уже слыхали, что в Лиссабоне фашисты взорвали бомбу в кубинском посольстве?
      - Было экстренное сообщение. Мы приняли свои меры. Судя по всему, фашисты не посмеют пойти на открытые провокации - наши позиции в Порту сейчас усилились.
      Устроиться на ночевку в городе не удалось - родная московская проблема с гостиницами. Впрочем, можно было поселиться в одном из роскошных отлей, но плата за номер здесь такова, что - при наших-то командировочных - сразу вылетишь в трубу.
      Спросил товарищей, где можно найти дешевый отель неподалеку от Порту. Посоветовали поехать на побережье, в Вилла ду Конде. Приехал туда около часа ночи. На площади - как и в Порту - все еще много людей: последние дни перед выборами, страсти накалены до предела. Нашел отель, снял номер, обвалился на кровать - шесть часов за рулем, по дороге отнюдь не идеальной, скорость - от 100 до 150. В голове все плывет, а завтра надо забраться в самый центр правых - в Брагу, потом в Порту, повстречать друзей, а вечером необходимо вернуться в пресс-центр Гюльбекяна, он стал третьим домом в Лиссабоне: первый - у межкниговцев Уфаевых, второй - в нашем посольстве (посол СССР Арнольд Иванович Калинин был двадцать пять лет назад руководителем нашей лекторской группы при МГК ВЛКСМ. Он тогда кончал Институт международных отношений, я - учился на третьем курсе Востоковедения. Великолепно говорящий по-испански и португальски, А.И.Калинин пользуется заслуженным уважением в Лиссабоне; те советы, которые он давал мне, отличались скрупулезным знанием проблемы и полной объективностью. Спасибо ему за это, без добрых рекомендаций посла было бы очень трудно в этой стране, которую нельзя не полюбить).
      ...Утро, воистину, все ставит на свои места. Если болен - спи себе сколько угодно - все равно усталость не пройдет, и будет ощущение бессилия и отчаяния, и начнешь высчитывать сколько о с т а л о с ь, и как в это отпущенное (а отпущенное всегда кратко - это когда о времени, и м а л о - коли о еде), вместить то, что еще не сделано, но обязательно надо сделать, но сил не будет и останется только одно мучительное ощущение неудовлетворенности и горя: все возвратимо, кроме времени. И, пожалуй, любви.
      Я поднялся с жесткой, старинной, резной кровати, и сразу же увидел в прорези черных, мореного дерева, ставень безбрежно-голубое небо, и почувствовал рядом море: солнце всегда ассоциируется у меня с п р е д т е ч е й летнего Черноморского безбрежья.
      А рядом было не море - был океан, и волны здесь были совсем другие, их не опишешь, они какие-то горделивые, нет, не горделивые, это слишком маленькое определение, они г о р д ы е, они похожи на Мухаммеда Али, когда он ведет свой красивый, не коммерческий бой: нет в нем никакой угрозы, прыгает себе легко по рингу, а потом - р-р-раз! - какое-то невидимое движение, и противник в нокауте. То же и с Атлантикой - лежит себе ровная, тяжелая п л и т а, лежит недвижно, и вдруг рождается из ничего огромная волна - нет таких на море - и шандарахает о прибрежные камни, и поднимется в небо огромный фонтан белой, разбитой в хрустальные дребезги, воды, и шершаво опадает в самое себя, и снова затаивается океан, словно бы вслушиваясь в небо и землю - других категорий ему не дано.
      Верфи - такие, как пятьсот лет назад: пахнет крепким лесом, потрескивают стропы, визжат пилы, гулко и ровно срезают сочную желтизну дуба топоры, ловко схваченные привычными руками строителей.
      - Из России? - удивляется Антон, молодой, загорелый корабел. - Не может быть! Коммунист?
      - Стало быть.
      - Зачем же вы про нас, социалистов, писали плохо? Почему писали, что наша партия - фашистская?
      - Это откуда же у вас такая информация?
      - Все так говорили.
      - Значит, все повторяли ложь. Мы никогда не писали так о социалистах. Мы писали о том, что вы ошибаетесь - в том-то и том-то, тогда-то и потому-то, но мы никогда не сравнивали вашу партию с фашистской это ложь и клевета.
      - Честное слово?
      - Могу поклясться.
      - Чем? - Парень отошел от стропил, ногой подвинул к себе сумку, открыл ее, достал маленькую книжечку: "Все о Ленине". - Им?
      - Могу.
      Парень похлопал меня по плечу - знак дружеского расположения - и предложил выпить стаканчик терпкого, зеленого "вино верде" - нет более вкусного вина на свете, но увы, нет и более крутых поворотов на виражах, чем на португальском севере.
      (Примечательно: книга о Ленине, выпущенная коммунистическим издательством "Аванте", стала постоянной принадлежностью социалиста, который читает ее, шевеля обветренными губами - по слогам, грамоте начал учиться в кружке, полтора года назад.)
      Прямо на берегу, рядом с верфями (никакого современного оборудования, здешние рыбаки верят лишь рукам, а не машинам), стоит, вбитая в прибрежную скалу, капелла одиннадцатого века, "Носа сеньора Дагия" - "Мать-спасительница рулевая". От капеллы, выложенной внутри прекрасными изразцами, маленькая дорожка ведет к громадному, поднятому на утес кресту. Вот откуда Христос над Рио де Жанейро! Это, оказывается, в традиции португальских мореплавателей поднимать символ веры, видимый символ, как можно выше, чтобы рыбак или первопроходчик, расставшись с семьей, наивозможно долго хранил иллюзию с о п р и в я з а н н о с т и с домом.
      Места здесь похожи на северную Испанию, на Каталонию - маленькие белые коттеджи вдоль "прайя" (по-испански пляж - "плайя"), вдали - акведук, похожий на тот, что гордо возвышается в Сеговии, и вдруг дорога упирается в горбатый, безликий строй новых домов-коробок: индустрия туризма бездумно уродует не только природу, но и историю. Я не убежден, что природу можно изуродовать когда видишь такие коробки в Вила ду Конде, лишний раз ощущаешь величие, вечное превосходство природы, и нашу собственную неразумную крошечность - не можем совладать с недоумками, которые стараются побыстрее нагреть руки на вечной красоте океана, и получается некое исторжение: природа в ы ч л е н я е т из себя эту модерновую непропорциональность, выставляет ее на посмешище. Из Вилла ду Конде - по горной дороге вверх - к Браге. Вокруг - громадные плантации хмеля. Латифундии - ого! За бетонными заборами, поверху пропущена колючая проволока. И кругом плакаты НДП: "Мы с Са Карнейру!" За проволокой, разделяющей не только латифундии, но и мелкие крестьянские наделы, стрекочат маленькие, красиво оформленные американские трактора-лилипутики, карабкающиеся по распаханному склону - каждый метр земли идет "в дело". Разъединенность северян очевидна. На юге - земля плодородней, большие латифундии национализированы, поэтому люди о б р е ч е н ы на общение, взаимоузнавание, обмен новостями. Там - в большинстве своем - царствуют левые тенденции. Северные наделы - район правых традиций.
      Проезжал маленькую деревеньку: старики и старухи в черном, как птицы тревоги. А детишки - в белых шелковых халатиках. При фашизме всё и все должны быть одинаковыми. К конформизму приучать начинали с детства. Всякие "отклонения от нормы" - в одежде ли, манере поведения, убранстве дома бралось на заметку ПИДЕ. Наиболее упорных еретиков отдавали на растерзание толпе, которая жаждала спокойной о д и н а к о в о с т и. Но жизнь сильнее фашизма (я сразу вспомнил дома-уроды на набережной Вилла ду Конде). Отринув конформизм тирании, новая власть сохранила лишь эти обязательные шелковые белые халатики для школьников - они теперь несут в себе качество чистоты, а не номерной обезличенности.
      - Дети после революции стали очень шумными, - сказал мне один из португальских друзей, - они теперь какие-то особенно голосистые.
      Слава богу!
      Брага - совершенно изумительный город, некий сплав испанской Наварры, северной Италии и Нью-Орлеана. Город напомнил Нью-Орлеан потому, что в узеньких улочках дома украшены огромным количеством узорных, легких, замысловатых - точно как на юге Америки - балкончиков. Все это трудно уживается с модерновыми коробками цехов "Грюндига" и "Юнкерса" (теперь эта фирма делает для Португалии швейные машинки. Вспомнил анекдот военных времен. Рабочий с кроватной фабрики потихоньку уносил из цеха детали - думал собрать для эвакуированной дочери хорошую койку. Собрал - получился пулемет. Почему вспомнил этот анекдот? Потому, что с детства, с бомбежек, остался в памяти зловещий образ "юнкерса"). Вообще, на севере много немецких магазинов, фабрик, и даже отель в центре Браги называется "Франкфурт".
      Зашел в штаб-квартиру местного отделения СДЦ. Благопристойные пожилые дяди бесплатно распространяют великолепные плакаты: голодный ребенок, безработный, лежащий под забором, иссохшая женщина с протянутой рукой. Под каждым из этих лихо сделанных рисунков подпись: "Кто в ответе?"
      СДЦ - значительно сдержаннее, чем МРПП или ультралевые "марксисты-ленинцы". Мне не пришлось разыгрывать роль финского журналиста. Со мной говорили, зная, кто я, говорили спокойно и вежливо:
      - Да, мы рассчитываем на победу в Браге, да, мы знаем о взрыве бомбы в кубинском посольстве, но у нас, на севере, подобные акты невозможны, ибо мы контролируем положение. Кто ответственен за нищету? - повторил, наконец, собеседник мой вопрос. - Да уже не мы, во всяком случае. Мы не были представлены в правительстве, в учредительном собрании, мы были четвертой партией, основополагающие решения принимались вопреки нашей позиции.
      - Вы убеждены, что сможете победить нищету, если придете к власти?
      - Сначала надо выяснить, кто повинен в нищете.
      - Кто же?
      - Коммунисты и Соареш.
      - Не Салазар? Не пятьдесят лет фашизма?
      - Цены при Салазаре были не столь велики.
      - А стоимость обучения? Закупочные цены на сельхозпродукты? Зарплата рабочих?
      - Мы не собираемся обелять Салазара, при нем было преступное превышение власти и неразумное проявление жестокости, но престиж государства, тем не менее, был весьма высок. Если бы не война - трудно предположить развитие событий.
      - Война была необходима для престижа государства?
      - Война - в той форме, как она велась, была ошибкой режима. Великобритания дружна со своими бывшими колониями, она входит - как равная с равными в Британское содружество наций. Каэтану поплатился за свое упорство. Если бы на его месте был молодой, гибкий политик, чувствующий время, война давно была бы кончена миром - как с нашей ангольской, так и с мозамбикской провинциями.
      - Каковы будут ваши первые шаги, если вы победите?
      - Мы покончим с анархией и заставим людей для их же блага - работать, много и ответственно работать.
      - Разве левые партии не говорят о том, что необходимо повышение качества и у р о в н я труда?
      - Мы им не верим и сделаем все, чтобы коммунисты и социалисты остались в меньшинстве.
      - Вы будете делать это легальными методами?
      - Мы легальная демократическая консервативная партия португальской надежды.
      Горком Компартии я нашел в маленькой богадельне - старух только-только перевели в благоустроенный дом. Коммунистам негде разместиться: тот дом, который им принадлежал, взорван. Скелет дома стоит, как грозное напоминание. По разбитым глазницам мертвых окон протянут огромный плакат: "Вот пример тех свобод, которые предлагает фашизм. Если же вы хотите демократии - голосуйте за Португальскую компартию!"
      Два молодых паренька, оба Жозе, провели меня в центр: они расписали огромную площадь перед муниципалитетом лозунгами коммунистов. Рядом с муниципалитетом взорванный дом доктора Суэйро - раньше здесь помещались профсоюзы.
      - Рисовать приходится по ночам, - рассказывают ребята, - двое рисуют, а двое охраняют. Правые здесь вооружены, их много. А нам со значком партии ходить рискованно - хулиганы из ультра нападают среди бела дня.
      Я спросил одного из руководителей горкома, рассчитывают ли коммунисты на завоевание депутатского мандата.
      - Вряд ли, - ответил товарищ. - Надо уметь смотреть правде в глаза - вряд ли, - повторил он. - Наша задача заключается в том, чтобы противостоять блоку правых сил, которые растопчут революцию, приди они к власти. Мы видим свою цель в том, чтобы вести разъяснительную работу. Нам очень трудно, здесь культивируют антикоммунизм, вбитый в головы людей еще во времена фашизма, мы должны не только пропагандировать и контрпропагандировать, мы должны быть просто-напросто учителями: знание - самый сильный инструмент в сражении с темнотой.
      - Сейчас, во время предвыборной кампании, открытых вылазок правых не было?
      - Удивительно - не было! Мы обсуждали этот вопрос. Видимо, мы должны еще раз воздать должное Движению вооруженных сил. Если бы не их престиж - правые могли бы устроить резню.
      Зашел в местное отделение МРПП.
      - Под какими лозунгами проходит предвыборная кампания? - спросил я, снова обратившись к спасительной финской журналистике.
      - Под лозунгами борьбы против Куньяла и Советского Союза.
      - Вам не мешают проводить кампанию?
      - Кто?
      (Действительно - кто? Лозунги - отборный антикоммунизм и антисоветчина; серьезные правые политики такой разнузданности себе не могут позволить, это не перспективно. Тем не менее драться против коммунистов надо. Чьими руками? Конечно же, руками ультралеваков. Все разложено, как по нотам.)
      - Можно получить ваши предвыборные материалы?
      - Какие именно?
      - Плакаты - хотя бы.
      Мне принесли два плаката, свернули их в трубочку, про
      тянули и сказали:
      - С вас доллар. (Ого!)
      - У меня нет долларов. У меня португальские эскудо.
      - Платите сорок эскудо.
      (Это - полтора доллара.)
      Тот, кто беседовал со мной, взял деньги (но не опустил их в партийную "копилку", стоявшую на столике) и сразу же вышел.
      Когда я спускался по лестнице, увидел плакат, который вывешивали на двери одной из комнат: "Армия - в казармы!" (Привет Спиноле!)
      Тот деятель, что спекульнул "революционной макулатурой", стоял в баре напротив штаба МРПП и жадно пил густое темное вино. Расплачивался, сукин сын, моими деньгами.
      В Лиссабон возвращался через Порту. На улицах что-то неописуемое. Носятся машины с флагами компартии, НДП, социалистов; СДЦ пускает длиннющие колонны автомобилей, разукрашенные так, будто молодоженов везут; динамики, установленные на стенах домов, транслируют "Интернационал" - это когда проезжают колонны социалистов и коммунистов. Один ведь гимн, и слова одни. Если товарищи социалисты всерьез думают о будущем своей родины, то без блока с коммунистами не обойтись - иначе не одолеть правых. Если сейчас не захотят позже все равно придется создать общий фронт. Так стоит ли проявлять амбиции в нынешней обстановке - не серьезные, ю н о ш е с к и е?!
      НДП выдвинула свой последний лозунг: "Португалия уже выбрала Са Карнейру!"
      Гнал по шоссе, торопясь успеть еще засветло в Гюльбекян (вся Португалия так называет наш пресс-центр). В некоторых городках ехал, как по снегу - такое количество листовок валяется на шоссе. (Не скрою - подумал о наших тиражах, которые не могут удовлетворить спрос читающей кто у нас не читает?! - публики. Если собрать все листовки и плакаты, выпущенные за эти две недели, можно было бы жахнуть несколько собраний сочинений миллионными тиражами.) В одном из таких городишек увидел ребят из троцкистской ЛСИ. Притормозил, загнал машину на тротуар - шоссе узенькое, как ручеек, а грузовики гоняют с чисто иберрийской скоростью - и пошел к троцкистам.
      Посмотрел плакат: "Перед лицом угрозы фашизма необходимо объединение всех левых сил!" Даже глазам не поверил - до чего хорош лозунг. "Проиграл" в уме три возможности. Первая: прямая провокация ура-революционеров против коммунистов - есть основание для МРПП и "марксистов-ленинцев" обрушиться в своей прессе: "Вас поддерживают троцкисты!" Вторая возможность: ультралеваки через третьи руки, тайными д л и н н ы м и ходами поворачивают местные троцкистские организации против самих себя, чтобы получить возможность трубить потом: "Троцкизм - оружие коммунистов в борьбе против нас, истинных революционеров, и наших идей". Третья: ЦРУ исподволь создает "независимые" группы, лексика которых революционна, "независима", а действия могут быть в любое время использованы американскими политическими дирижерами в любом направлении.
      И это все замкнуто на славных семнадцатилетних пареньках, неграмотных, верящих "агитатору", который умеет читать и писать, а грамотный человек самый умный человек, а самый умный человек - обязательно самый честный. Какая-то мумия (так в Чили называли старых правых политиков) придумала жестокую, хитрую схему; включены в работу скрипучие механизмы государственных учреждений, задействованы наемные квислинги - а расплачиваться придется этим обманутым мальчишкам. Придумано далеко, а кровь будет литься в маленьком португальском городке. (Законченная тема для романа, только, верно, жестоко такой роман писать, безысходность будет в нем, а я верю, что мир развивается по оптимистической схеме - иначе жить не стоит.)
      - Можно получить ваши плакаты? - спросил я ребят.
      - Пожалуйста, сеньор. Какие вам нравятся?
      - Те, в которых говорится о единстве левых.
      Ребята передали мне плакат, замешкались, смутились, потом старший сказал:
      - Простите, сеньор, но мы - бедная партия...
      - Сколько? (Я приготовился к "20 эскудо" - половине того, что содрали эмэрпешники.)
      - Два эскудо, сеньор, - ответил парень, - каждый плакат стоит два эскудо.
      Женщин в Португалии зовут "Донна де Каса", что значит "госпожа дома". Прекрасно, а?!
      Смотрю на часы - надо послушать ТВ: последние выступления лидеров партий. Паркуюсь около придорожного кабачка. Телевизор включен, толпятся зрители, отхлебывая вино.
      Выступает народный монархист Луиш Филиппе:
      - К чему привела политика коммунистов? К тому, что кончилась африканская цивилизация, та гуманная и чистая цивилизация, которая была привита аборигенам именно нашей нацией!
      Следом - генеральный секретарь монархистов Телеш. Сегодня он в синей рубашке и синем галстуке форма испанской фаланги.
      - Хорошо голосовать - значит голосовать сознательно. Голосовать сознательно - значит голосовать за народных монархистов. Почему следует отдать нам голоса? Потому, что мы - самая старая партия. Мы были до революции, во время революции и после революции. Жаль, что нас не было в учредительном собрании - мы бы не пропустили аграрную реформу, это совместное детище коммунистов и социалистов. Монархия - единственная гарантия оставшихся свобод, больше вас защитить некому!
      В кабачке - смех: так смеются над шалостями "ползунков", кому едва-едва сравнялся годик...
      Выступают деятели ЛСИ - троцкисты. Первым говорит Перейра Фернандес, кандидат, выдвинутый в Лиссабоне:
      - Солдаты! Будьте вне политики! Не вздумайте отдать свои голоса кому бы то ни было! Ваши командиры проводят своекорыстную, тайную политику - за вашей спиной! Генералы распустили солдатские советы - это самое злейшее нарушение демократии! Солдаты, вашими друзьями являемся только мы, наша партия!
      Второй лиссабонский кандидат, Антонио Брандон:
      - Товарищи, вчера на севере были арестованы три солдата, которые отказались принять участие в терроре против рабочих! (Ложь! На севере было спокойно - тут уж салазки не загнешь - сам очевидец. Но как они жмут на армию, а?!) Соареш отсиживается в Лиссабоне, он боится ехать на север, потому что там рвутся бомбы! (Снова ложь! Не рвались там бомбы!) Одни мы ведем борьбу за интересы рабочих, невзирая на террор, который на нас обрушивает армия и правые силы! (Вас же не замечают, Брандон, вас попросту нет - чего фанаберится?) Мы выступаем против принятой конституции. (Привет монархистам и социально-демократическому центру Амарала!) Мы будем делать все, чтобы добиться ее отмены, ибо она лишает трудящихся права на забастовки и собрания! (Ложь! Рассчитывать на темноту? Да, увы. Темноты - одна треть. Три миллиона взрослых португальцев не могут прочесть конституцию - вот в чем трагедия!)
      Я вспомнил свои недавние раздумья о трех возможностях. Судя по всему, ультралеваки разыгрывают "вероятие No2" - троцкисты поддерживают союз левых, значит, "ревизионисты" согласны на "поддержку" троцкистов - и айда их поливать за "отступничество"! Если подумать чуток, убеждаешься - грубо сработано. Но с точным расчетом на три миллиона неграмотных и на миллион звериных антикоммунистов, типа "реторнадос".
      ...Вышел из кабачка, записал название: "Эсталлажен дос нагиодос" - "Приют влюбленных".
      (А цикады кричат, словно в Архипо-Осиповке на берегу Черного моря, в августе, после жаркого дня. А здесь холодно, хоть пальто надевай.)
      Блистательной была последняя встреча товарища Куньяла с газетчиками. Сотни журналистов в зале пресс-центра - - яблоку негде упасть, я такого здесь еще не видел. Поразительна манера Куньяла слушать - он полон внимания, доброжелательного внимания - даже если вопрос ему ставят враги; он старается, видимо, понять логику противника; мне кажется, он и ему не откажет в помощи, если поймет, поверит, что перед ним - человек ищущий, а не слепой, зашоренный, лишенный возможности (или права?) мыслить.
      Корреспондент радио и ТВ Испании: Правда ли, что между Соарешом и вами уже давно существует тайный союз?
      (Зная испанскую ситуацию, я сразу понял, что не мадридское радио интересует ответ на этот вопрос, а ведомство на "Пуэрта дель соль", тайную полицию, ибо они более всего боятся блока левых в Испании.)
      Куньял: После двадцать пятого апреля мы вышли из подполья и работали вместе с социалистами - в той или иной форме, но без всякого тайного соглашения.
      Пресс-служба США: Но вы же недавно называли социалистов - фашистами?
      (Оп! Паренек на верфях в Вилла ду Конде! Вот откуда эта формулировочка!)
      Куньял: У вас есть какие-либо документы? Какими вы оперируете данными, говоря, что мы называли социалистов - фашистами? У вас нет и не может быть таких документов. Мы выступали с критикой социалистов, когда они занимали неверную - с нашей точки зрения - позицию. Мы никогда не предпринимали резких шагов по отношению к социалистам, понимая, что это вызовет немедленную реакцию справа. Так и получилось после двадцать пятого ноября. Мы и сейчас повторяем: коммунисты готовы к объединению с социалистами - во имя победы левых сил на выборах.
      Пресс-служба США: Почему вы отрицаете демократический путь развития?
      Куньял: Это неправда. Коммунисты никогда не отвергали демократический путь развития. Впрочем, есть демократия и демократия. Есть реальная и есть мнимая. Что, разве на выборах в ФРГ существует демократия? Или запрет коммунистам голосовать можно считать демократией? Коммунисты Западной Германии что-то не очень чувствуют демократию у себя на родине. Зато там полная демократия для монополистического капитала, полная и абсолютная.
      Пресса ФРГ: Кошта Гомеш будет вашим кандидатом в президенты?
      Куньял: Мы еще не обсуждали нашу кандидатуру на пост президента.
      Пресс-служба США: Итальянские коммунисты набрали на выборах тридцать три процента голосов. Исследуете ли вы опыт ваших итальянских коллег?
      Куньял: Каждая компартия исходит из условий своей страны. Мы будем идти своей дорогой на пути к решению социальных проблем, стоящих перед Португалией.
      Пресс - служба Англии: Пойдете ли вы на участие в широком коалиционном правительстве? Куньял: Да. Почему нет? Пойдем.
      Пресс-служба ФРГ: Как вы относитесь к прошлым выборам?
      Куньял: Прошлые выборы проходили в обстановке минимальной демократии. Тогда еще у нас не было конституции. Сегодня, несмотря на ряд негативных процессов, в стране есть конституция, и мы верим в нашу демократию.
      Пресс-служба США: Как вы относитесь к термину "диктатура пролетариата"?
      (Ай да асы прилетели из-за океана! Уж они-то не за информацией приехали, уж они-то приехали с чистой пропагандой - работают вовсю!)
      Куньял: До двадцать пятого апреля в Португалии существовала диктатура буржуазии. С тех пор как победила революция и к власти пришел народ, свободу которого гарантирует движение вооруженных сил, нам не пришлось прибегать к диктатуре: подавляющее большинство населения выступало за демократию, против угнетателей.
      Пресс-служба ФРГ: Как вы относитесь к социализму Соареша?
      Куньял: Для Швейцарии - очень хорошая модель, для нас - не совсем.
      Пресс-служба Испании: Есть ли в стране фашисты! Представляют ли они угрозу Португалии?
      Куньял: Спинола ведет активную работу против нашей демократии, он связан с местным фашистским подпольем. Провоцируется саботаж работы государственных органов, фашисты ставят палки в колеса тем социальным мероприятиям, которые проводит правительство. Все это свидетельствует о существовании серьезного подполья.