Я бы не пошла с ними, если бы сам князь, узнав, как я интересуюсь магнетизмом, не пригласил меня. Требования его заключались в непременном условии, чтоб присутствие его не было известно больному и чтоб он мог издали, не видимый им, начать его магнетизировать. Устроилось это легко. Под предлогом уборки постели мальчика перевели с кровати на диван и положили спиной к дверям, настежь отворенным в следующую комнату.
      Коля дурно провел ночь и был очень слаб. Я, не видя его более двух дней, нашла в нем большую перемену... Долгорукий, остановившись на половине первой комнаты, начал издали свои магнетические пассы...
      Отец долее других простоял возле больного. Он наклонился над ним и участливо спрашивал: не поест ли он чего-нибудь? Не выпьет ли чего?.. Более суток он не принимал пищи... Николушка слабо вертел головою и чуть слышно прошептал:
      -Ничего не хочу. Устал!.. Если б заснуть... -Да! Ты, бедный, давно не спал спокойно. Попробуй! - возразил отец. - Сон бы укрепил тебя.
      И Николай Федорович отошел от сына, не сводя с него тревожного взгляда. Князь продолжал свое дело, устремив пристально глаза на мальчика, неслышно приближаясь к нему с каждым пассом ближе и ближе...
      Помню также, что у меня мелькнула мысль: не диво, что бедный, ослабевший от поста и бессонницы мальчик уснет!.. Но, посмотрев внимательнее в лицо Николая, я убедилась, что им овладевал необыкновенный сон. На исхудавшем, бледном лице было напряженное выражение, далеко не похожее на спокойную дремоту; брови его были слегка сдвинуты, веки и углы губ дрожали, из-под ресниц проступали слезы, и сам он вздрагивал каждый раз, как Долгорукий отряхивал руки после пасса. Князь все придвигался. Вот он переступил порог спальни, вот подошел к самому дивану и уже проводил руками над головой больного. .. Лицо Николая успокоилось. Казалось, он уже действительно спал крепким, здоровым сном. В комнате царствовала полнейшая тишина, ничто не шевелилось. Только из саду доносился птичий гам прекрасного летнего утра. Мы все окаменели, будто бы приросли к своим местам... Магнетизер еще раз провел руками над спящим больным, опустил руки и наклонился близко к его лицу, потом к груди, прислушиваясь к биению его сердца... Я ужасно боялась, чтоб Николя не проснулся!.. Но нет. Он даже не сморгнул. Лицо его словно застыло, и дыхание постепенно делалось слышнее, как у здорового, крепкого человека.
      Еще минуту, и князь, не сводя с него глаз, склонившись над ним, спросил мерным голосом: - Ты спишь?.. - СПИТ!
      Все мы вздрогнули от хрипатого, ПОСТОРОННЕГО шепота, которым было произнесено это слово. Долгорукий спросил уже громче, увереннее: - Если ОН спит, не скажешь ли ТЫ нам, чем он болен?
      Ответ тоже послышался громче, грубым, мужским голосом: -Не скажу. Зачем?.. Пропишу рецепт... После. Теперь уйди! Через час.
      И больной, только что не имевший ни сил, ни голоса, сильным движением повернулся к стене и чуть ли не захрапел.
      - Теперь пойдемте, пусть отдохнет, СКОЛЬКО ВЕ-ЛьНО; а через час вернетесь,-обратился к нам князь.
      Он вынул часы и вышел, нисколько не остерегаясь стучать сапогами. Все последовали за ним.
      Когда ровно через час Долгорукий подошел к спавшему и, ни слова не говоря, устремил на него свой глубокий взгляд, он вдруг, как-то разом, будто машина, при-поднялся и сел.
      - Пора? - вопросительно произнес князь. - Пора. Он отдохнул. - Отвечал тот же грубый чужой голос.
      И вдруг больной открыл веки и обвел всех мутными, холодными глазами...
      Что это был за страшный, неприятный взгляд!.. Я отвернулась чуть не с ужасом, встретившись с ним глазами.
      - Можешь продиктовать, чем надо лечить Кандалинцева? - спросил князь. Пиши! - было резким ответом. Магнетизер вынул записную книжку и карандаш. Пациент сам сеос продиктовал лечение-диету и лекарство. Последнее он диктовал ПО-ЛАТЫНИ; по-латыни же скороговоркой определят, какого рода расстройство в его организме.
      Когда Долгорукий и отец подробно расспросили обо всем, все время говоря о нем в третьем лице, князь прибавил:
      - Хочешь встать? Нужен ЕМУ моцион?.. - Сегодня - нет. Следующий раз. Теперь дайте ему есть.
      И ему принесли есть. Принесли щей. Принесли бифштекс с огурцами. Принесли еще чего-то... И полные тарелки всего этого Николенька, этот болезненный мальчик, ничего почти не евший, кроме бульону и слабого чая, на наших глазах не ел, а просто пожирал с какою-то зверскою жадностью, в то же время исподлобья всех обводя злым, затуманенным взглядом, то и дело вскрикивая как-то дико или усмехаясь про себя. Он унимался только по взгляду и остову своего магнетизера.
      Мне было ужасно тяжело!.. Я раскаивалась, что пришла смотреть на это зрелище, и рада была, когда он наконец перестал ес)ъ и хрипло сказал: -Довольно!.. Пусть спит еще... Уйдите!
      И мы опять все вышли. Долгорукий сделал еще несколько пассов над снова улегшимся больным и, выйдя из комнаты, объявил, что больше к нему в этот день не вернется, а приедет снова послезавтра и привезет лекарство.
      Вечером Николай проснулся опять тем же слабеньким, симпатичным мальчиком, которым все мы знали его. Опять глаза его светились кротко и ясно, и говорил он своим обычным тихим голосом.
      На следующий день Николенька был очень слаб, но говорил, что провел ночь спокойней; кроме чая, однако, ничего не хотел есть, к мясу чувствовал положительное отвращение и с трудом согласился в полдень проглотить яйцо всмятку.
      Лишне говорить, что Николя ничего не замечал, не знал и не помнил и являл собою воплощение безобидной искренности и болезненного бессилия...
      На другой день магнетический сеане уже начался, когда я, наскоро выпив чаю, нерешительно пробиралась к той части дома, где жил Николай. В коридоре я встретилась с Агафьей, которая очень куда-то спешила, перебирая ключи своей кладовой, но все же приветливо мне поклонилась. Я спросила ее, можно ли мне пройти к больному? - Идите, сударыня, - отвечала она, - пожалуйте прямо в классную; оттуда в спальню-двери отперты... Послали меня за лимонадом; бегу лимонаду им сделать!..
      И она поспешно ушла, а я направилась в комнаты Николая. Подойдя к двери спальной, я невольно отступила назад. Ни магнетизер, ни отец больного, стоявшие спиной к дверям, меня не заметили; но сам он сидел на краю кровати лицом ко мне. Мутные глаза его были устремлены вдаль и тотчас уставились на меня, как только я показалась. Я снова услышала ТОТ отвратительный голос:
      -Дура, останавливаться!.. Разговаривать!-ворчал он, ероша свои густые белокурые волосы, которые обыкновенно лежали гладко, а теперь торчали, нечесаные, во все стороны, как пакля.
      Я в смущении зашла за угол, чтобы не видеть этого взгляда и недоумевая: кого он бранит? Неужели ОН ЗНАЕТ, что Агафья со мной говорила? Через минуту в этом не осталось сомнения. - На кого ты сердишься? - спросил Долгорукий. -Да эта дурища Агафья возятся с лимонадом, а ОН хочет пить! - оыло ответом.
      Когда князь, желая успокоить больного, сказал, что Агафья сейчас принесет лимонад, в ответ ему раздалось:
      - Черта с два! (НАЯВУ Николя никогда не произносил таких слов!) Эта глупая баба разлила стакан и делает новый. Этому конца не будет! В высшей степени заинтересованная, я тихонько вышла из комнаты и бегом пустилась на разведку, не без внутреннего холода оглядываясь на длинный коридор: не бежит ли за мной Николай?.. В кладовой я впопыхах сказала:
      - Скорее несите лимонад, Агафья! Николай Николаевич сердится.
      - Ах, барыня! - отвечала экономка, суетясь у стола. - Такой-то грех случился: готовый стакан опрокинула!.. Вот другой сейчас готов... Я даже вздрогнула от изумления... Вернулась я вместе с Агафьей и лимонадом. Любопытство осиливало страх...
      - Ну, будет. Идемте! Надо размяться. Встряхнуть ЕГО хорошенечко!.. Идем!
      Он встал на ноги. Тут только я заметила, что он одет и обут, как следует.
      - Не хочешь ли побороться? - шутя предложил ему князь.
      -С тобою-то?-презрительно вымолвил СУБЪЕКТ, оглянув своим оловянным взглядом коренастого магнетизера. - Спасибо!..
      Он схватил его обеими руками повыше локтей, с силою на него напирая, и князь, широкоплечий, здоровый человек, поддался, не мог устоять против напора. - Николушка! - со страхом промолвил отец. - Оставьте! - шепнул ему, обернувшись, Долгорукий. - Много ОН вас услышит! - оуркнул в ответ Николушка.
      Я посмотрела на него. Разве это был он, Николушка Кандалинцев, этот грубый, сильный парень, с налившимися на лбу жилами, со стиснутыми зубами. Он, показалось мне, даже вырос и погруоел как-то.
      Долгорукий положительно не мог совладать с ним. Не мог силою; но едва он пристально уставил на него глаза, тот сейчас же заволновался, смутился, опустил руки и стих...
      - Ну, пойдем теперь гулять, - согласился князь. И они вышли.
      Они более двух часов ходили по саду, по дворам, лазили в овраг, взбирались на вышку. Мы сидели на балконе, издали следя за ними. БОЛЬНОЙ ходил, как здоровенный мужик, то и дело с легкостью кошки влезают на деревья, карабкался на столбы балконов, боролся с дворовыми людьми, сваливая самых сильных лакеев и кучеров. Я, наконец, ушла в дом. Мне сделалось невыносимо смотреть на это: страшно и больно за него. Я села к столу, ломая голову над виденными чудесами,
      когда меня перепугали отчаянные крики старушки Веревки-ной. Я побежала к ней и увидела в окно, что Николай стоит, как показалось мне в первую минуту, на воздухе, над прудом, а Аграфену Федоровну собравшиеся вокруг нее домашние уговаривают не пугаться, быть спокойной, потому что князь сам смотрит за ним, не даст ему упасть и просит лишь об одном: чтобы никто криком не испугал и не разбудил больного. Приглядевшись, я увидела, что Николенька не стоит на воздухе, а действительно совершает полувоздушное путешествие в нескольких саженях от земли по водосточному желобу, проведенному от водоподъемного колеса для поливки верхних огородов. Долгорукий стоял внизу и, не спуская с него глаз, следил за его движениями, крепко держа за руку Николая Федоровича, бледного, как мрамор.
      Воображаю, что должен был пережить за эти минуты отец!
      Николушка подвигался медленно, с тупой улыбкою на лице, глядя не под ноги, а куда-то в пространетво, как эквилибрист на канате. Дойдя до того места, где под желобом уже была земля, а не пруд, он сел и, схватившись за один из столбов, поддерживавших желоб, благополучно спустился на землю. Долгорукий тотчас же подошел и повел к дому и заставил лечь в постель, где на другое утро больной проснулся снова бессильным, кротким и тихим отроком.
      В продолжение нашего пребывания в Войсковицах Долгорукий приезжал несколько раз. Я не берусь описать все чудеса, проделанные им над своим субъектом.
      Вот сущность фактов. В общем, казалось, что Николай Кандалинцев сам по себе и Николай Кандалинцев, усыпленный Долгоруким, - два совершенно разных человека не только по наружности, нравственным физическим силам и способностям, но и по внутреннему организму. В магнетическом сне он ПОЖИРАЛ буквально то, чего не в состоянии был бы переварить обыкновенный даже здоровый желудок. ОН ПРОБОВАЛ ГЛОТКАМИ те лекарства, которые вне магнетического сна приносили ему пользу КАПЛЯМИ. Я видела, как он во сне легко справлялся с силачами; как, намотав на руки вожжи, сидя рядом со своим УКРОТИТЕЛЕМ в легком тильбюри, сам УКРОЩАЛ молодых, невыезженных лошадей, только что приведенных с завода, лошадей, с которыми искусный кучер не мог справляться один. Все это я своими глазами видела, так же как и то, что на другое утро тот самый мальчик вне влияния магнетизера просыпался до того беспомощным, что не мог встать без посторонней поддержки, и настолько бессильным, что с трудом поднимал ко рту ложку. Это факты, которые, вероятно, не затруднятся подтвердить и другие, бывшие им свидетелями".
      В итоге всех усилий князю Долгорукому так и не удалось ничем помочь своему пациенту. То, что делал он, что удавалось ему сделать, было только выявление той чужеродной сущности, которая обитала в теле больного. Главная же задача таких усилий-освобождение человека от таких сущностей, изгнание их.
      Такими изгнаниями традиционно занимается церковь, не только христианекая. Это делали и делают священники, муллы, жрецы, раввины. Жития многих святых упоминают такие изгнания. Однажды такого одержимого привезли к Сергию Радонежскому, в его обитель. Это был, как сообщает современник, знатный вельможа, который не желал (или сущность, пребывавшая в нем, не желала) испытать на себе силу молитвы святого. Он так бился и вырывался, рвя веревки и ремни, что несчастного пришлось сковать цепями. Но уже у самых ворот лавры он разорвал и цепи.
      Слыша крики и шум, преподобный велел ударить в било, а братии собраться в церковь для молебна о здравии. Под звуки молитв одержимый понемногу стал приходить в себя. Сущность покинула его окончательно, очевидно, в ту минуту, когда святой осенил его крестом. Рассудок вернулся к нему, и он стал здоров.
      Приемы и практика таких изгнаний существуют давно и повсеместно. Среднеазиатские шаманы, следуя еще домусульманекой традиции, изгоняя такую сущность, часто переселяют ее в предмет или животное. (Например, в цыпленка определенного цвета.) Очевидно, прием этот чрезвычайно древний. Упоминание о нем можно найти в Новом Завете:
      "И пришли на другой берег моря, в страну Гадаринекую. И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов* человек, одержимый нечистым духом. Он имел жилище в гробах, и никто не мог связать его даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывают цепи и разрывают оковы; и никто не в силах был укротить его. Всегда ночь и днем в горах и гробах кричал он и бился о камни. Увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему. И, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога всевышнего? Заклинаю Тебя Богом, не мучь меня. Ибо Иисус сказал ему: выйти дух нечистый из сего человека. И спросят его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много. И
      * Гроба- пещеры, предназначенные , для погребений.
      много спросили Его, чтобы не высылал их вон из страны той. Паслось же там при горе большое стадо свиней. И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось все стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море. Пасущие же свиней побежали и рассказали в городе и в деревнях. И жители вышли посмотреть, что случилось. Приходят к Иисусу и видят, что бесновавшийся, в котором был легион, сидит и одет и в здравом уме; и устрашились. Видевшие рассказали им о том, что произошло с бесноватым, и о свиньях. И начали просить Его, чтобы отошел от пределов их".
      Приводя хрестоматийный эпизод этот, отстоящий от нас на двадцать веков, я имел в виду показать, что уже тогда явление одержимости было, очевидно, хорошо известно. Как известны были, надо думать, и какие-то приемы изгнания.
      Практика экзерсистов дает повод предположить, что, когда изгоняют сущность, предоставляя ей какую-то новую среду обитания, это оказывается предпочтительнее изгнания в никуда. Предпочтительнее для одержимого, для экзерсиста, а возможно, и для самой такой сущности. О том, как совершается такое изгнание, что происходит при этом, рассказывает человек, занимающийся этим свыше десяти лет.
      5. КАК ЭТО ПРОИСХОДИТ
      Александр Анатольевич Шлядинекий начинал как экстрасене, пытаясь лечить. Он искренне старался добиться успеха, но статистика, как рассказывает он, была весьма плачевна. Вылечивать удавалось не более 20-25% тех, за кого он брался. В то время, занимаясь целительством, он, естественно, встречался с другими экстрасенеами. Некоторые из них говорили ему, что при диагностике чувствуют определенную болезнь, говорили о чакрах: "закрытая чакра", "открытая чакра". Он признается, что ничего этого не ощущал, все это оставалось ему совершенно непонятно. Он не чувствовал ничего - ни глазами, ни руками. Очевидно, и в этой области, области сверхчувственного восприятия, существует своя специализация. Так продолжалось до тех пор, пока ему не попалась однажды женщина, больная эпилепсией. Таков был официальный диагноз. Во время припадка, когда у нее начинались судороги, она вдруг принималась кричать, подражая животным-хрюкала, лаяла по-собачьи. Кроме того, в таком состоянии она выкрикивала хулу на христианекие святыни и символы. Рвала на себе одежду. Близкие водили ее в церковь, к мощам святых, приглашали священника - ничего не могло помочь.
      - Меня это заинтересовало, - рассказывает Шлядин-ский, - в районе живота и ниже я ощутил у нее нечто вроде странной ауры, некое уплотнение, без температурной характеристики. Очень своеобразное чувство. Субъективно у меня оно ассоциируется с понятием вязкости. Эта плотность или упругость имеет строго очерченные границы. Переход между местом, где ее нет и где она начинается, очень четок. В других случаях, гораздо реже, такая аура находилась в области сердца или головы. Это и есть то место, где располагается эта "сущность" - если пользоваться для нее самым нейтральным словом. Сущность эта, безусловно, разумная, слов нет. Когда я обнаружил впервые такую упругость, ауру у той женщины, я стал копаться в литературе. Меня интересовали методики изгнания, известные в средневековье, хотя бы описательные. В одном из текстов я наткнулся на очень интересную вещь. Дело в том, что сам я некрещеный. И вот один из оккультистов упомянул, что в такой ситуации человек может обрести помощь в каком-то символе церкви, например воспользоваться Библией. При этом Библия должна быть освящена в нескольких церквах. После этого над ней совершается определенная магическая процедура. Я проделал все это и решил посмотреть, что получится. Как я понимал, процедура могла оказаться успешной, только если на то, что я делал, накладывался припадок. Пытаться изгнать сущность, когда нет припадка, бессмысленное дело. Поэтому я старался вызвать его. Для этого я читал заклинания и совершал те действия, которые требовались для этой цели. В основном это заклинания. Есть на русском, есть на латыни. Не считая пустых моих визитов, когда припадков не было, в семи случаях у этой женщины мне удалось вызвать приступ. Пребывая в нормальном состоянии, она очень хотела, чтобы мои усилия принесли результат, потому что ужасно мучилась. Но когда шло мое действие и начинался припадок, та сущность, которая была в ней, обретала полный контроль над ее личностью, над волей и всячески противодействовала мне. Так что на каких-то последних этапах близким приходилось ее даже связывать.
      Процедура изгнания заключается в том, что я все время нудно повторяю одно и то же, делаю передышки и начинаю все снова. Делаю это до тех пор, пока не наступает припадок. Тогда в ход пускаются другие средства. Это могут быть другие заклинания или другой их порядок. Кроме чтения заклинаний, я постоянно приказываю сущности выйти из своей жертвы. Причем делать это приходилось на повышенных, все возрастающих тонах. В конце даже орать.
      Все время, пока я делал это, сущность постоянно общалась со мной. Делала она это через женщину, но говорила всегда не ее, а очень измененным голосом, с другими интонациями и в мужском роде. Пока сущность находится в человеке, с ее стороны это не разговор, а сплошная брань и ругань. Меня и матом посылала она. Иногда идут угрозы. В некоторых случаях - шантаж. Судя по тому, как делалось это и что называлось, сущность эта знала обо мне все. Естественно, что у каждого человека могут быть какие-то моменты в прошлом, которые не совсем приятны. Мне было обещано все это разгласить. Более того, сказано было, что факты эти даны будут "в документальном подтверждении". Такая лексика. Обещано было, что убьют всех моих родственников, всех моих знакомых. Само собой, женщина, через уста которой шло все это, не могла знать ни обо мне чего-то, что я никому, понятно, говорить не стал бы, ни об этих людях. И то и другое было совершенно исключено. А ведь она не просто перечисляла их, но называла всех по именам - и родных моих, и знакомых.
      Удивительная, необъяснимая осведомленность, которую упоминает Шлядинекий, нередко подтверждается и в других многочисленных случаях одержимости. Вспомним хотя бы эпизод с пролитым стаканом, о котором рассказывала В.П. Желиховская. Сущность, пребывавшая в Николае, знала о том, что происходило в тот момент в других, отдаленных помещениях дома. Приведу в этой связи еще один фрагмент из рассказа об одержимой Дуне, о которой я говорил уже:
      "Иногда бывали и прорицания; устами Дуни говорилось, что делается на больших расстояниях. Я помню, как однажды, когда Свирид Степанович разбунтовался и раскричался, бабушка подошла и спрашивает: "Ты что кричишь, Свирид Степанович? Замолчи!" Он отвечает: "А как мне молчать, когда сегодня умер твой родной брат, который живет в Новоголке, что недалеко от Алек-сандрополя за Кавказом, он болел три недели. Во время поездки в Тифлис простудился, и о его смерти сегодня написали вам письмо, которое получите через две недели". И действительно, через две недели бабушка получила письме, которым сообщили ей о смерти ее родного брата и о том, что, ездивши в Тифлис, он получил простуду, заболел и умер.
      Много было подобных случаев, о которых я в настоящее время не могу передать подробно, не помня лиц, кому он говорил. Впоследствии Свирид Степанович не стал рассказывать, говоря, что ему запретил один человек, но кто именно - не объяснил".
      У народа коми также хорошо известна эта способность сущности или "шевы" знать важные вещи, которые не известны ни самому одержимому, ни окружающим. Во время припадка, когда одержимый начинает говорить не своим голосом и не от своего лица, у него специально спешат собраться знакомые и соседи, чтобы "разговорить" "шеву" и, повернув разговор на нужную тему, узнать то, что интересует. Чаще всего это расспросы либо о будущем, или о пропажах - кто украл, где спрятал.
      Знание о разных предметах, дар пророчества и у шаманов связан бывает не с тем, что знает или чего не знает сам шаман, а с тем, что говорит через него сущность или "дух", который находится в нем.
      Возможно, в этой связи можно вспомнить слова апостола Павла: "И духи пророческие послушны пророкам". Духи пророческие.
      Случаи, когда именно одержимость, присутствие некой сущности, поселившейся в человеке, делает его исключительно знающим и осведомленным, известны и в православии. Послушник Никита, в будущем епископ Новгородский, в начале своего служения, как сказано о нем в церковном тексте, "впал в соблазн": "А не може-ше никто стязаться с ним книгами Ветхого Завета из уст умеяше - бытие, исход, левити, числа, судии, царства и вся пророчества по чину". Когда же братия пришла к прельщенному и помолилась за него, он утратил полностью эти познания, которые принадлежали не ему, а сущности, обитавшей в нем. "Они вывели его из затвора и спросили о Ветхом Законе, желая что-нибудь услышать от него. Но он с клятвою уверял, что никогда не читал книг. И тот, который прежде знал на память ветхозаветные книги, теперь не знал ни слова. Преподобные отцы едва научили его грамоте".
      Безусловно, не все, имеющие диагноз эпилепсии, населены некой сущностью, но все, кем занимался Шля-динекий, в ком обнаруживал такую сущность и изгонял ее, имели такой официальный диагноз. Я приводил примеры необъяснимой осведомленности одержимых. Так вот-такую столь же необъяснимую осведомленность
      проявляют, по наблюдению врачей, и некоторые больные эпилепсией во время приступа. Около 6% подобных больных в этом состоянии обнаруживают "феномен предвосхищения". Исследователи Н.Р.Брагина и Т.А.Добровольская приводят пример: во время приступа больная говорит: "Я знаю, что сейчас произойдет, кто войдет, кто позвонит по телефону". И действительно, в комнату входит человек, которого она заранее мысленно видела входящим. Когда звонит телефон, в нем звучит голос человека, который она как бы слышала перед этим.
      - Такая сущность, - продолжает Шлядинекий, - когда она говорит со мной через одержимую, о ней самой, о своей жертве, она говорит о ней в третьем лице, не ассоциируя, не связывая себя с нею: "она", "ей", "у нее" и т.д. Моя задача, моя цель, вступая в контакт, в разговор с сущностью, узнать, как зовут ее, ее имя. Пока я не знаю имени, я не могу подчинить ее себе, заставить выйти. Весь смысл заклятий, которые читаю я на этом этапе, смысл того, что я кричу, ору, заключается в том, что я пытаюсь заставить ее сказать главное для меня-ее имя. Но даже когда она называет имя, как правило, это бывает ложью. Я обязательно начинаю проверять. Когда я вижу, что имя срабатывает, значит, я добился этого и могу идти дальше. Имена могут быть самые обычные. Одно было даже Сережа. Но чаще что-то вроде прозвищ. Один назвал себя "Анухидий Думка". Я стал читать другое заклинание уже с этим именем - не срабатывает. Оказалось, ложное. Потом я расшифровал его, оказалось, это анаграмма матерного выражения. Ведь додуматься надо! Как только я узнаю имя, это позволяет мне овладеть ее волей. Таким образом, первая часть того, что я делаю, это-вызвать припадок, вторая-узнать имя, и только третья - собственно само изгнание этой сущности. Все это продолжается много часов подряд. Но от меня процесс этот требует такой отдачи, что я не могу выдержать, обычно, более шести часов. Выкладываюсь весь*. Это продолжается, пока либо я почувствую, что устал и больше не могу, либо сущность эта начинает выходить из тела. Я это чувствую руками, что она покидает тело и идет на меня. В этот самый момент и происходит изгнание. Это самый ответственный момент. Сущ
      * Очевидно, именно такое, столь большое психическое напряжение. необходимое для изгнания, подсказало среднеазиатским шаманам практику, когда шаман прибегает к помощи присутствующих. Собравшиеся родственники и близкие одержимого активно участвуют в изгнании, повторяя хором каждое, слово, произносимое шаманом, каждый его жест и движение.
      ность эта, когда она выползла, объемно представляет собой некое подобие шара. Ощущение той же вязкой упругости, что тогда, когда она находилась в человеке. В этот момент я должен очень сильно сосредоточиться, думать только о том, чтобы мне ее не упустить. Если я сильно сосредоточусь на этом, если меня ничто не отвлекает, то сущность эта, находясь в моих руках, действительно не может никуда деться. Правда, было у меня два случая, когда я все же ее упустил. Оба раза эта сущность меня прямо по-хамски отбрасывала. Я отлетал в сторону чисто на физическом уровне. В одном случае я почувствовал- в руках вдруг пустота. Я не мог бы даже сказать, в какую сторону она ушла. И после этого мягкий, даже не удар, а скорее толчок с очень сильным ускорением в грудь. Это было совершенно неожиданно, я отлетел в сторону, ударился головой о стену и получил сотрясение мозга. В другом - меня развернуло в воздухе, и я ребром ударятся о спинку кровати. Сломать ребро не сломал, но ушиб был сильный. А она ушла. Как понял я потом из разговоров с другими сущностями, и той и другой уйти удалось потому, что они были более высокого ранга, чем остальные. Очевидно, как у людей, там существуют свои деления по магической силе. Очевидно, обладай я сам большей силой или используй более сильные приемы, они бы не ушли.
      Не упустить сущность, которая только что изгнана, важно не только ради безопасности экзорсиста. Удержать ее нужно и ради того, чтобы какое-то время спустя она не вернулась обратно в свою жертву. Обратимся еще раз к тому, что говорит об этом Новый Завет: "Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: "Возвращусь я в дом мой, откуда я вышел". И, пришедши, находит его незанятым, выметенным и убранным. Тогда идет и берет с собой семь других духов, злейших себя, и, вошедши, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого".
      Чтобы этого не произошло, стараются переместить такую сущность либо в другое живое существо, либо в предмет. Шладинекий решил использовать для этой цели камни, минералы. Годились, однако, только те, что имели определенную ауру. Сначала он полагают, что камни, пригодные для этого, должны быть если не драгоценные, то хотя бы полудрагоценные или декоративные. Чтобы проверить эту догадку, он ходил по коллекционерам, встречался с людьми, которые интересуются и собирают такие камни. Поскольку истинный его интерес ничего,
      кроме недоумения, вызвать не мог, всякий раз приходилось придумывать какой-то благовидный предлог. Все это было тем более трудно, что коллекционеры-а драгоценных камней тем более-люди весьма настороженные и избегающие контактов с теми, кто не из их клана. Но усилия найти камень, который годился бы для этой цели, долго оставались тщетны. Ни один из камней, которые он имел возможность видеть, не имел ауры, близкой к той, которой обладает такая сущность. Очевидно, Шлядинекий думал об этом постоянно, постоянно был настроен как бы на эту волну. Однажды на улице он увидел на асфальте обыкновенный камень, булыжник. Протянул к нему руку - это оказалось именно то, что он так долго искал!
      - Ощущение это очень субъективное, - говорит он. - Очень трудно выразить его в словах. Сказать, что это та же или близкая мера плотности, упругости, вязкости или чего-то еще - бессмысленно. Это не то, к чему я мог бы подобрать слова. Слова не могут ни близко, ни тем более адекватно выразить того, что я имею в виду. И уж совсем, наверное, непонятно будет, если я скажу, что речь идет о неких признаках, ощущениях, но по сравнению с сущностью как бы с другим знаком. С противоположным? Не могу сказать. Потому что там другая градация, чем "верх-низ", "плюс-минус". Поэтому я не мог бы объяснить, по какому признаку я различаю их, эти камни. Различаю, и все! Почему я обратился именно к камням? Потому что в текстах, которые читал я, была информация, что сущность такую, выведя ее из человека, загоняют именно в камень. Так что это не я придумал. Я знаю, что можно перевести и в животное, но просто возни больше. И вообще это очень трудно. Камни, которые использовал я, кроме некой резонанености, но с другим значением, должны работать как бы на засасывание. Вроде бы вакуум внутри. Если его не было, я создавал его сам. В момент, когда сущность выходила и находилась в руках у меня, я отправлял ее туда, сопровождая это определенным действием, и она всасывалась туда. Чтобы она не могла выйти, я "ставил замок", произносил должное заклинание. После этого камень я выбрасываю в Москву-реку и на этом все кончается. В воду бросаю их я потому, что знаю, что есть люди, которые интересуются такими вещами, и, если камень оставить просто так, на виду, рано или поздно кто-нибудь может найти его, почувствовав, что в нем нечто есть, и по незнанию выпустить эту злую сущность. Бросая камень с заключенной в нем сущностью на дно реки, я свожу вероятность, что это произойдет, до минимума.