Маг-новобранец (№1) - Маг-новобранец

– Нет, сэр! Я ваш стажер! Сержант Наоко!

Инспектор поднял глаза на стажера. Первое, что бросилось ему в глаза, – усики. Такие тонкие и ровные, словно их нарисовали углем под линейку. Гибкая худощавая фигура была обтянута стандартным серым форменным комплектом стражника за одним исключением: вместо жетона на груди красовался блестящий значок с выпуклой цифрой «три». В узких восточных глазах юноши светились ум, решимость, азарт и еще что-то, что инспектор про себя определил как наглость.

– И откуда ты такой взялся, помощник?

– Я отличник третьего курса уголовной школы, сэр! Вот бумага!

– Жаль, что не отличник из школы магов, – пробурчал инспектор, пренебрежительно комкая протянутый ему бланк направления на практику.

– Почему? – искренне удивился стажер, с тревогой поглядывая на свой документ, исчезающий в бездонном кармане инспекторской куртки.

– Пользы было бы больше, – ласково пояснил Кресс. – Прочитал бы заклинание, превратил нашего трупа в зомби, и мы допросили бы покойного. Уверен, он не скрыл бы от нас правду!

Столпившиеся сотрудники уголовной стражи, оценив шутку начальника, подобострастно засмеялись.

– Но современная наука... – не уступал Наоко.

– Да отстань ты от меня со своей наукой!

– Опрос свидетелей...

– Да не видели они ничего, твои свидетели! – гаркнул инспектор.

Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в дискуссии. Ох, до чего не вовремя явился этот настырный стажер! Как снег на голову. И ведь никак не угомонится, так и лопочет, так и лопочет!

– Если никто не привлечен, то откуда вы...

Поняв, что от упрямого отличника так просто не отделаешься, Кресс застонал.

Через несколько минут все, кто случайно проходил мимо, были согнаны к месту происшествия. Допросив обалдевших зевак, ни один из которых ничего не смог прояснить, Кресс отпустил их и с явным злорадством повернулся к стажеру:

– Ну что, доволен? Мы потеряли час. А теперь не отвлекай профессионалов от настоящей работы, парень. Пиши, Сэми: в результате проведенных следственных мероприятий и опроса свидетелей было установлено, что покойный утратил координацию движений и скончался от удара твердым тупым предметом по голове. Предположительно это была земля.

Писарь застрочил в блокноте.

– В карманах покойного денег, – Кресс запустил руку в глубину куртки трупа, выгреб оттуда горсть монеток и небрежно пересыпал себе в карман, – не обнаружено. Это заставляет утверждать с большой долей вероятности, что в момент падения деньги выпали из одежды пострадавшего и укатились в придорожные канавы. Записал, Сэми? Приложи к делу рисунок – и в архив. Чтобы все было по науке, а то стажер волнуется.

Наоко с тоской проводил взглядом листок бумаги, на котором уголовный художник изобразил нечто вроде «ручки-ножки-огуречик», и горестно вздохнул.

Город. Трактир Солли

Вот и начинается его самостоятельная жизнь.

От волнения Филипп чувствовал себя как замороженный карась. Его глаза остекленели, окружающая действительность воспринималась сквозь какую-то мутную пелену, и он почти не моргал. Немного успокаивало тепло, исходящее от лошади, но, когда они добрались до трактира и спешились, пропитанная пивом одежда начала остывать, и Филипп снова замерз.

– Да-а... – протянул крепкий темноволосый мужчина, осматривая дрожащего юношу со всех сторон и критически хмуря брови. – Мягко говоря, не богатырь. Ноги не то вывихнутые, не то кривые до невозможности... и штаны мокрые! Какой-то он дохлый на вид, а, Солли?

Тот, кого он назвал Солли, только махнул рукой и даже не посмотрел в их сторону.

С их приездом в трактире поднялся настоящий переполох. Со скрипом въехала в паз наружной двери разбухшая задвижка. Сэр Хендрик, недовольно ворча, сменил свою модную куртку с кружевом на простой жакет, рукава которого ему были явно длинны. Темноволосый мужчина вручил ему шесть золотых монет из пухлого кошеля с деньгами, и сэр Хендрик моментально повеселел.

Какие-то люди укладывали большую дорожную сумку, тесно утрамбовывая в ней вещи. Взъерошенные слуги приносили с заднего двора и из кладовой то, что требовал новый хозяин Филиппа, и складывали кучками на лавках. Те, кто был занят упаковкой, кричали, что все не поместится. Те, кто приносил, возражали, что должно поместиться, «потому что там без этого никак не обойтись». Сам Хендрик беззлобно переругивался с седоволосым мужчиной и попутно писал на бумажке длинный список имен под диктовку трактирщика. И все, буквально все страшно спешили.

Подъехавшую карету никто не услышал. Господину в черном мундире пришлось звонить не меньше пяти раз, пока его наконец впустили. Ничего удивительного, что вид у него был ужасно недовольный.

– Кто тут Кендрино? – спросил он, грозно сверкая глазами на собравшихся в зале.

– Кендр! – поправил его молодой граф, выступая вперед. – Жаль вас разочаровывать, сэр, но, кажется, это я.

– Сын трактирщика? – уточнил господин в черном.

– Да! – твердо отчеканил сэр Хендрик.

– К длительному обучению готов? Вещи собраны?

– Да!

– Прощайтесь, – устало велел незнакомец.

Хендрик запечатлел на щеке Солли холодный поцелуй. Трактирщик нервно хихикнул и промокнул платком слезы, но Филипп заметил, что его глаза были абсолютно сухими.

– Почему не в форме? – уже миролюбивей спросил господин в мундире, доставая из планшета, который держал в руках, карандаш и бумагу.

– Не хочу мять в дороге, форма с собой.

Господин в черной одежде кивнул, поставил галочку в бумажке, которую держал в руках, убрал планшет и велел разместить в багажном отсеке их сумки. Трое вооруженных людей почтительно проводили заторможенного Филиппа до кареты и слегка подтолкнули внутрь. Следом на сиденье плюхнулся его новый хозяин.

– Ну, с богом, – сказал он.

Снаружи с лязгом задвинулись засовы.

– Нам долго ехать? – спросил Филипп, чувствуя легкую тошноту от запаха нового лакированного дерева, которым была обита карета изнутри. – В каком это городе?

Из глубины кареты послышался истерический смех и возня. Филипп поднял глаза и понял, что вместе с ними едут как минимум два-три человека.

– Да не волнуйся ты так, Филя, мне сказали, что это неподалеку, – небрежно ответил сэр Хендрик и широко зевнул. – Ускоренные магические курсы в Черной Башне. Знаешь такое место?

Последнее, что увидел Филипп сквозь зарешеченное окошко кареты, были полные ужаса, широко распахнутые глаза отца, бегущего по мостовой. Позволив себе крайне непочтительный поступок по отношению к своему хозяину, новоиспеченный слуга упал в обморок прямо на хозяйские колени.

Город. Кабинет ККК

– Садитесь! Сейчас подойдет штатный астролог!

Канцлер, казначей и ксендз опустились в свои кресла с такими мученическими лицами, словно им приказали садиться не в мягкие кресла, а на острые колья. Куриная Лапка расположилась на диване для посетителей, небрежно обмахиваясь колодой вместо веера и делая вид, что ее все происходящее не касается. Ксендз, казначей и канцлер время от времени мерили ее убийственными взглядами, но помалкивали. О том, что кабинеты прослушиваются, знали все.

Как известно, поворотные моменты истории часто начинаются с пустяка, с досадной случайности. Троица ККК за годы совместной работы изучила пана Наместника с разных сторон и единодушно пришла к выводу, что все эти стороны одинаково неприятны. Временный правитель города был по-стариковски брюзглив, болезненно суеверен, педантично заставлял выполнять отдаваемые им приказы и, несмотря на немощь, успевал разворовывать герцогскую казну быстрее, чем его подчиненные протягивали к ней руку.

Единственной отдушиной была твердая убежденность Наместника в том, что легче заранее предупредить опасность, чем потом устранять ее страшные последствия. Каждое мероприятие по борьбе с предсказанной на картах бедой приносило троице ККК скромный, стабильный и не требующий отчета доход. Тут уж спасибо Куриной Лапке – она сулила пожары и заговоры не реже одного раза в месяц.

Однако сегодня гадалка явно перестаралась. Срок предполагаемого возвращения герцога приближался, здоровье Наместника ухудшалось, Плащаница исчезла со своего места, среди людей расползались слухи о проклятии, насланном на город. Летающие по ночам страшные создания – не то звери, не то черти – добавляли паники. И в такой обстановке Куриная Лапка додумалась пугать Наместника еще более жуткими бедами!

Вошедший в кабинет старичок астролог был глуховат и оттого имел привычку внимательно следить за движениями губ собеседников и вообще за их мимикой. Троица ККК знала об этом и, не сговариваясь, попыталась предупредить товарища по несчастью, чтобы он ни в коем случае не спрогнозировал чего страшного.

Старичок заметил странные подергивания щек канцлера, безумные от напряжения глаза Куриной Лапки и душераздирающее подмигивание казначея. Он понял, что от него чего-то хотят. Но чего?

Единственный, кто не кривлялся, а сидел с застывшим, как гипсовая маска, лицом, был ксендз. На нем и сосредоточил свое внимание астролог.

Наместник коротко объявил, что итог утреннего гадания в этот столь важный для города день неутешителен. (Куриная Лапка закивала.) Причем речь идет не о каких-то мелких неприятностях, а о глобальной катастрофе. (Куриная Лапка закивала еще энергичней.) После этого вступления Наместник поинтересовался у астролога: а что, собственно, по этому поводу говорят звезды? Чего ждать? Эпидемии? Народного восстания? Войны?

И тут случилась она – досадная, нелепая, глупая ошибка.

На слове «война» ксендз нечаянно моргнул.

Старичок астролог тут же обрадованно доложил, что, по его сведениям, война весьма вероятна. Венера вошла в триаду Обезьяны, стихии Воды повернулись перпендикулярно к Воздуху, Луна достигла максимума и вообще... Марс сегодня как-то раскраснелся...

– Этого не может быть! – не выдержав, вскочил со своего места канцлер. – Чушь собачья, а не прогноз! Мы уже лет сто не воевали с соседями! Подумаешь, Марс повернулся к Венере каким-то не тем местом! Это не причина!

– Положение звезд влияет на Землю, – не слишком твердо возразил астролог.

– Но не до такой степени! – отрезал канцлер. – Дайте мне телескоп! Я сам хочу посмотреть на эту Луну! Своими глазами! Может, там и нет ничего, а вы нагнетаете!

– Действительно, стоит проверить. Пан астролог человек почтенный во всех смыслах, включая возраст. Мог и ошибиться, – подпустил шпильку моложавый, подтянутый ксендз.

Астролог обиженно надул губы и подкатил почти двухметровый телескоп к окну, фиксируя с помощью рычага деревянную треногу.

– Сначала я. – Металл неприятно скрипнул, когда Наместник попытался развернуть латунную трубу. – Нельзя ли немного опустить, я не достаю.

– Конечно-конечно! Одну минуточку! – Астролог поспешил исполнить приказание и тщательно, демонстративно протер стекло платочком. – Стерильно. Прошу!

Зажмурив левый глаз, Наместник припал правым к окуляру. Через несколько секунд он оторвался от созерцания неба, схватился за сердце и рухнул на диван с таким ошарашенным видом, что все поняли: что-то не так.

Пока Куриная Лапка приводила в чувство позеленевшего Наместника, обмахивая его щеки несвежим платком, троица ККК, пихаясь, как дети, бросилась к трубе. Забывший о субординации астролог решительно преградил конкурентам дорогу и вжался лицом в телескоп так резко, словно хотел выдавить себе глаз.

– Ну, и как там? – нервно поинтересовался канцлер. – Луну видно?

– Она улыбается, – слабым голосом сказал астролог. – Езус-Мария, до чего страшно!

– Богохульники, – тихо пробурчал ксендз ему в спину. – Не надо было сопли по стеклу размазывать.

– Господа, это становится смешным! Наш астролог не в себе, а мы ему судьбу города доверяем! – изумился казначей, протирая стекло рукавом и наклоняясь к телескопу. – Вот же она: нормальная Луна, безо всяких улыбок! Планета, спутник Земли. Это каждый ребенок знает. Она не может улыбаться.

– Но Луна действительно улыбалась, – промямлил Наместник, вяло сопротивляясь попыткам Куриной Лапки напоить его кагором. – Я видел это своими глазами, поверьте. У нее были карие глаза, на щеке родинка...

– И у нее не хватало двух верхних зубов, – упавшим тоном добавил астролог. – Это знамение...

– Почему сразу знамение? Что за преступная торопливость! – возмутился ксендз. – Господь любит пошутить, недаром он наделил Луну женским ликом. Даже если она немного погримасничала, это еще не значит, что...

– А вы хотели, чтобы Луна сказала словами? – обиделся астролог. – Прямо так и высказалась вслух: «Господа хорошие, вооружайтесь, а то будет поздно?»

– Ну, и какой вывод?

– Вывод простой. Боюсь, будет не просто война...

– Тревога! – дрожащим голосом скомандовал Наместник, отпихивая от себя гадалку. – Тревога! Все на свои места!

Для того чтобы предсказать, что случилось после этого, не было нужды ни раскладывать карты, ни смотреть на звезды.

Уже через три часа на картофельном поле спешно развернулись масштабные учения, которые показали, что солдаты виртуозно маршируют, еще лучше поют, но большинство из них не попадает из кремниевых ружей в мишень и вывихивает ноги во время бега по вспаханной земле. Если бы для победы над врагом достаточно было спеть...

Один из запряженных в каре вороных жеребцов, стоящих в сторонке у городской стены, громко заржал. Карета с гербом на боку покачнулась, и на окошко изнутри опустилась бархатная драпировка.

– Это конец, – тихо сказал канцлер. – Город сто с лишним лет не воевал, и вот итог: даже кони смеются над нашей армией. Мы не готовы и уже не успеем подготовиться. Вот вам и настоящее значение предсказания – всем конец.

– Да это случайность! Ребята – орлы! – стукнул себя в грудь генерал.

– Птицы, которые боятся вида крови, орлами не называются, – назидательно возразил канцлер. – Сейчас сюда подъедет наш дорогой Наместник и увидит это безобразие. Что мы ему скажем?

– Попробуем убедить, что война городу не грозит, – дрожащим голосом промямлил генерал.

– Его не переубедишь, – вздохнул канцлер. – Он больше верит картам и астрологическим прогнозам, чем нам. Предлагаю следующий вариант действий: повесить виновных, усилить бдительность, тренировать солдат днем и ночью, строителям приказать возвести наружные укрепления. Да, и отслужить мессу. – Кивок в сторону ксендза.

В полумраке кареты блеснуло золото – это ксендз приложился к нагрудному распятию.

– Я согласен.

– Я тем более, – пожал плечами казначей. – Только одна закавыка: если Наместник не даст денег (а он, скорее всего, их не даст), придется строить укрепления из подручных материалов. Стена будет, но за крепость поручиться не могу.

– Значит, так: месса, ежедневные полевые занятия, строительство укреплений, – загнул пальцы канцлер. – Это все?

– Повешение виновных, – напомнил казначей, злорадно подмигивая генералу. – Желательно публичное, это положительно действует на население. Если в ближайший месяц никто не нападет, то позже, с Божьей помощью, точно выкрутимся.

– Все по воле Его, – согласился ксендз.

– А вешать виновных... обязательно? – пролепетал перепуганный генерал.

– А как же! – хохотнул канцлер. – Виновный должен понести заслуженное наказание, иначе нельзя. Солдаты обязаны быть готовы защищать мирных жителей в любое время. Ваши орлы, между прочим, за месяц наели на сто двадцать паундов!

– А? А? – От возмущения генерал не смог произнести ни слова.

– А ученики магических курсов за тот же месяц наели на сто тридцать пять паундов, – тихо добавил казначей. – И никакого толку, пся крев. Будь моя воля, выставил бы этих дармоедов в мантиях впереди войска – пусть покажут, чему научились. Сто тридцать пять паундов! Вдумайтесь в эту цифру!

– Самое смешное, что один из них точно потомок Мерлина, – задумчиво сказал канцлер. – От ночных тварей скоро проходу не будет. Только кто именно?

– Да какая разница? – махнул рукой ксендз. – Поставить всех учеников в одну линию и дело с концом. Пусть мечут во врагов громы и молнии. А что? Лично мне эта идея по душе.

– Постойте, – заволновался генерал, вновь обретя способность говорить, – господа, вы недооцениваете военное искусство! На магических курсах обучаются обычные мальчишки, не имеющие никакого понятия даже об основах ведения войны! А если ваш потомок Мерлина от необразованности случайно подыграет противнику?

– Ну, так дайте ученикам курсов эти основы! – расплылся в широкой улыбке канцлер. – Договорились? О! Вот и пан Наместник пожаловали... Пан Наместник, ваша идея открыть магические курсы оказалась поистине гениальной! Мы тут посоветовались вчетвером и решили: а почему бы нам...

Город. Черная Башня

Вопреки слухам, Черная Башня вовсе не охранялась, словно тюрьма для особо опасных преступников. Она охранялась лучше.

Чтобы просто попасть на ее территорию, будущим магам пришлось выдержать три тщательных осмотра, включая личный обыск и перетряхивание вещей в багажном отсеке. Все колющее, режущее и ядовитое во время этой процедуры было безжалостно изъято. (То, что в ряды запрещенных предметов затесались домашний окорок и баклажка с малиновой наливкой, конечно же было досадной случайностью.)

Наконец карета, подпрыгивая на бревнах, переехала через подъемный мост и остановилась перед низкими воротами. Новое пополнение магических курсов в количестве четырех .седьмых сыновей и единственного слуги дружно прижали носы к окнам: вот она какая, Черная Башня.

Издали зловещее сооружение казалось не построенным, а высеченным из цельного куска черного камня. Вблизи же, если приглядеться внимательно, стали заметны мелкие забавные детали. Во-первых, Башня была чуть кривовата. Как глиняный горшок, вылепленный неуклюжими ручками ребенка. Кроме этого, швы между рядами кладки замазаны не слишком аккуратно, фигурки горгулий, гарпий и демонов до неприличия похожи на кошек и собак, по стенам вьется не ядовитая колючая лоза, а просто сухой плющ.

Нервно хихикая, новички выкатились из кареты, прошли через пост охраны и сгрудились в холле, переговариваясь между собой шепотом. Хендрик с разочарованием обнаружил полное отсутствие стульев и прислонился к стене, незаметно осматриваясь. Филипп тихо, стараясь не шаркать ногами по полированным плиткам пола, обошел помещение по периметру и застыл у сверкающего золотом бюста, приютившегося в нише. Данное произведение искусства изображало пожилого мужчину в высоком колпаке с растрепанной бородкой и прищуренными глазами.

Табличка под бородой коротко гласила: «МЕРЛИН».

– Действительно красиво, – сказал Хендрик, подсмеиваясь над восторженным ступором, в который впал слуга, – и увесисто. Если на кольца перековать, никаких пальцев не хватит. А ну-ка...

Валяющаяся у подножия бюста погнутая ложка с выдавленными буквами ЧБ перекочевала в руку Хендрика. Не успел Филипп охнуть, как на затылке Мерлина появилась тонкая царапинка.

– Позолота, – тихо разочаровался Хендрик, заталкивая ложку в карман слуге. – Причем тонюсенькая. И заметь – моя попытка была далеко не первой, сзади весь бюст исцарапан. Ну и народ здесь учился! Сплошное жулье!

Несмотря на дневное время, холл освещался большой люстрой на сто свечей. Единственное узкое окошко служило скорее для вентиляции, потому что толстенные решетки, врезанные в него, практически полностью закрывали солнечный свет. Но если бы сторонний наблюдатель исхитрился все же заглянуть сейчас внутрь Башни, он не был бы разочарован.

Даже один человек, наряженный в блестящую черную мантию и колпак со звездами, производит впечатление. А если таких оригиналов несколько? На фоне строгих черно-белых мраморных квадратов пола новички казались ожившими шахматными фигурами, мнущимися на месте в ожидании своего короля. И он не замедлил появиться.

Незаметная дверка в стене приоткрылась, и оттуда с ворчливым кряхтением выбрался старичок. Его колпак был коротко обрезан на манер басурманской фески, а мантия, наоборот, оказалась чрезмерно длинна, так что подол испачкался и вытерся от постоянного соприкосновения с полом. Прямо поверх мантии женским платком из серого пуха к пояснице были примотаны бутылки, в которых при каждом шаге старичка что-то булькало.

Пожилой маг (а ученики не сомневались, что это именно так) торжественно поднял руки и...

То ли намеренно, то ли это было совпадением, но со стороны тамбура, через который они только что вошли, послышалось зловещее воронье карканье и чей-то вскрик: «А! А! А!»

В мгновение ока группа сжалась тесной кучкой, стремясь занять в пространстве как можно меньше места. При том что никто не хотел оказаться снаружи, эта кучка не стояла на месте, а неуклюже двигалась, периодически ощетиниваясь руками и ногами.

– Здравствуйте, дети, – сказал старичок, ехидно посмеиваясь. – Доби Дабс, Казимир Копустка, Фузимир Копустка, Кендрино Муратти, Филипп Стульс?

Перепуганные ученики не сразу распознали в этом странном колдовском заклинании собственные имена и откликнулись с опозданием.

– Да.

– Да, да.

– Здесь.

Но самым большим сюрпризом для Хендрика стал ответ его слуги.

– Я! – выкрикнул Филипп и, опомнившись, прикрыл рот ладонью.

– Ты тоже седьмой сын? – поразился Хендрик.

Слуга только обречено пожал плечами.

– Я ваш комендант, – дружелюбно сообщил старичок. – Испугались?

– Н-нет! – дрожащими голосами ответили новички.

– И правильно, – одобрил комендант. – Чего нас бояться? Повода для паники нет. Просто в тамбуре пакет с вороной слегка придавило. Птицы иногда шумят, а так у нас спокойно.

Как бы в качестве доказательства прямо противоположного откуда-то с потолка донесся нечеловеческий вой: «Даю установку! Даю установку! Умри немедленно!»

– Это, очевидно, придавило пакет с говорящим попугаем, – тихо пробормотал себе под нос Хендрик, начиная горько сожалеть, что позволил втянуть себя в эту авантюру. Рядом, как былинка на ветру, мелко трясся Филипп.

– Да не пугайтесь вы так! – хихикнул старичок. – В нашей Башне звукоизоляция своеобразная, стенки толстенные, а перекрытия кое-где совсем тонкие. Это Наставник по заклинаниям кричит, пан Зелинский. Перед лекцией голосовые связки разминает.

– Маг? – охрипшим голосом просипел Доби – краснощекий толстяк с пухлыми, как у куклы, губами.

– Человек! – веско обронил комендант и пояснил: – Великий человек – лекарь. Сам страдает радикулитом, но уже не один десяток безнадежно больных излечил. Крикнет так: «Даю установку! Брось костыли и иди!» – и пациент тут же встает на ноги. Я лично присутствовал, когда он дочку почтальона лечил. Как гаркнет – она вскочила и бегом.

– А чем болела девочка? – заинтересовался Хендрик, облегченно отлипая от общей кучи и вытаскивая помятого Филиппа.

– А черт ее знает. Но ведь пошла? Пошла. Факт.

– А почему же он тогда вас... – дерзнул Доби, косясь на закутанную поясницу старичка, но вопрос застрял у него в горле под суровым взглядом коменданта.

– Моя болезнь излечению не поддается, – строго сказал он. – Попрошу не отвлекаться. Предупреждаю сразу: заблудившихся искать некому, отстанете – будете бродить по коридорам до самой смерти. В нашей Башне без проводника сам черт ногу сломит. Где-то внизу, по-моему, еще с позапрошлого года несколько строителей остались; ни мы их, ни они нас найти не могут. Если вдруг случайно наткнетесь – сразу сообщите Ректору, получите дополнительный компот. Кстати, нашедшему ректорский скелет – премия.

– В каком смысле ректорский скелет? – не выдержал Хендрик. – Пан Ректор тоже... того? Заблудился в коридорах?

– У пана Ректора какой-то умник стащил учебное пособие, – сказал комендант обиженно. – И спрятал. Предыдущий набор у нас вообще был не слишком удачный, на пятьдесят паундов одних только стульев и битой посуды списали. Скажите спасибо, что они пока на карантине заперты, а то не видать вам мамкиной колбасы, как ночью радуги.

Хендрик молча ткнул Филиппа в бок: дескать, мотай на ус. При этом из кармана слуги с оглушительным стуком вывалилась на пол ложка, которую ему подсунул хозяин.

– Что это? Откуда? – искренне поразился Филипп, распахивая желтые глаза.

– Сувенир, – скромно потупясь, поспешил пояснить Хендрик, небрежно наступая ногой на ложку. – Валялась в холле.

Комендант неодобрительно покосился на них и, достав из складок мании огромную связку ключей, начал перебирать их, тихонько бормоча себе под нос: «И эти ничем не лучше, даже на грошовую безделицу позарились, вот ворюги, прости, господи...»

Наконец, выудив из связки подходящий ключ, он отпер дверь, и взорам будущих магов предстала просторная гостиная, в центре которой чернел погасший камин.

Здесь было довольно холодно. И гораздо необычней, чем в холле. У Хендрика, который перевидал множество комнат в разных домах и даже дворцах (особенно дамских будуаров), сложилось впечатление, что декоратор не совсем понял, что от него хотят, и компенсировал этот пробел с помощью богатой фантазии.

В качестве основного мотива рисунка обоев фигурировали распятия, черепа и кости, скрещенные во всевозможных конфигурациях. Для изготовления деревянной мебели и элементов декора предпочтение явно отдали необструганной осине, текстиль был практичного немаркого черного цвета, а затейливо развешенные на стенах там и сям связки чеснока с некоторой натяжкой заменяли собой традиционные цветочные композиции.

Коротко говоря, интерьер гостиной был очень зловещим и при этом недорогим.

Комендант со скрипом опустился на диван, предварительно подложив под спину пару черных подушек, и принялся что-то черкать на листочке бумаги.

Будущие маги, предоставленные сами себе, потихоньку осмелели и разбрелись по углам, исподтишка трогая мебель и с ужасом косясь на черепа с костями.

Закончив делать пометки, старичок вывинтил из-за пояса одну бутылку, вытащил пробку и сделал большой глоток. Вернув после этого бутыль на место, он долго откашливался и обмахивал рот ладонью. Потом отщипнул от связки чеснока на стене зубчик, разжевал его и скорее жестами, чем словами, показал: пора.

По команде сопровождающего новички построились по одному и извилистой цепочкой пошли по коридору. Несмотря на то что коридор был на редкость длинный, его освещал единственный факел, как бы намекающий на то, что обычно этим путем редко пользуются.

Все попадающиеся по дороге двери оказались запертыми, ни на одной из них не было названия, а только таблички с номерами, разобрать которые представлялось невозможным из-за слоя жирной копоти. Второй и третий этаж они прошли так быстро, что не успели осмотреться. А после четвертого этажа вместо того чтобы подниматься выше, стали опять спускаться.

На пятой, если считать сверху, лестничной площадке Хендрика разобрало любопытство, и он решил выяснить, сколько же здесь всего этажей. В конце концов, чем раньше он узнает возможные пути бегства, тем скорее будет на свободе.

– Скажите... э-э-э... сэр! А сколько всего этажей в Башне?

Сэр пренебрежительно фыркнул.

– В Башне не этажи, а ярусы. Семь надземных и два под землей.

– И где мы сейчас? – затаив дыхание, уточнил Хендрик.

– На минус первом. Над потолком каминный зал, холл, тамбур. Берегите ноги – здесь плохой пол. Под нами коммуникации, погреб с зельями, убежище на случай стихийных бедствий. Между четвертым и пятым лестница аварийная, поэтому мы теперь проводим новичков в обход. Да вы не волнуйтесь, сейчас поворачиваем направо, потом налево, проходим до конца, поднимаемся еще семь уровней – и на месте. Правое крыло. Чудесная солнечная комната с удобной кроватью каждому.

Когда запыхавшиеся, но окрыленные надеждой курсисты добрели наконец до нужного им правого крыла шестого яруса, они увидели единственную дверь. Нижние филенки ее были испачканы, как это часто бывает у дверей, которые открывают ногами, а вместо номера или таблички на дереве красовалась плохо замазанная надпись от руки «Ну, духи...» и свеженацарапанное неприличное словцо.

Ничуть не смутившись, сопровождающий открыл дверь и простер руку вперед гостеприимным жестом:

– Добро пожаловать! Прошу!

Группа из пяти человек молча застыла на входе.

Проникающие через высоко прорезанное зарешеченное окно лучи солнечного света лежали на полу длинными прерывистыми полосками. Параллельно им рядами стояли двухъярусные кровати, возле которых притулились тумбочки и фарфоровые ночные вазы – строго по одной на кровать. Длинная низкая полка, тянущаяся вдоль стены, служила опорой для умывальных тазов, кувшинов и прочей немудреной посуды.

Потрясенный увиденным, Хендрик не сразу заметил босые ноги, задранные на спинку крайней кровати. Но их обладатель уже поспешно вставал и недовольно отряхивал измятую мантию. С верхней койки свесились два круглых насупленных лица: ученики, которых привезли раньше, явно не выказывали восторга от появления новых товарищей.

Где-то внизу часы гулко пробили полдень.

Старичок вынул из кармана листочек, сверился с ним и заторопился.

– Так, скорей, скорей! Не тормозим в проходе! Быстро переодеваемся в форму, кто еще не одет, и бегом на второй ярус! Там столовая.

– Нас будут кормить? – приятно удивился Хендрик.

Он был единственным, кто столь оптимистично расценил это сообщение. У остальных на лицах отразилась такая паника, словно им предложили самостоятельно натереться специями и топать к жаровне, чтобы злобным людоедам из Черной Башни не пришлось пачкать рук. Рядом в затылок Хендрику тихо охнул Филипп, который после прогулки по коридорам совсем продрог и мысленно приготовился к худшему.

– Кормить, учить, лечить и все такое, – дробным старушечьим смешком захихикал комендант. – Наставники у нас особенные! Трудяги!

Надо заметить, что старичок комендант нисколько не кривил душой – носители высоких учительских колпаков в самом деле зарабатывали свой хлеб нелегким трудом.