В общем, мероприятие закончилось только тогда, когда я, выйдя из себя, поинтересовалась, не хотят ли господа офицеры пообщаться с моим весьма ревнивым мужем, ожидающим меня за палаткой, который очень не любит, когда его супругу щупают посторонние. Видимо, «добрая» слава унгов сыграла свою роль, и уже в сумерках, без всяких проблем выиграв по два «квалификационных» – как их назвал Глаз – боя, Ольгерд и Щепкин отправились бы спать. Если бы не мой пол и не отсутствие в правилах Турнира указаний, что в нем могут принимать участие и женщины! Два тупых до омерзения служителя никак не могли взять в толк, что я хочу участвовать в боях наравне с мужчинами. Да еще и в парных! Раз пятнадцать изучив Правила, они так и не смогли принять какого-либо решения и наконец сообразили поднять с постели старшего – желчного до безобразия старого воина, спросонья тоже никак не врубающегося в суть задаваемого ему вопроса… К этому времени вокруг навеса, в котором и происходило обсуждение, успела собраться довольно значительная толпа народа – воины, проверяющие квалификацию претендентов, сами претенденты, несколько врачей, пяток горожан и две лохматые собачонки, пытающиеся урвать у собравшихся какой-нибудь еды. Опрокинув в себя кружку с вином, воин начал что-то соображать и через несколько минут принял решение – предложил мне пройти тренировочный бой один на один. «Чтобы я не пряталась за спину своего мужчины», как он выразился… Взбешенно сверкнув глазами, чтобы они не забыли, к какому народу отношусь, я вышла на площадку и, вооружившись деревянным мечом, провела семь поединков. Пока самый тупой служитель не догадался, что их воины мне и в подметки не годятся…
Короткое восьмичасовое плавание на весьма ходком маленьком кораблике не успело нас утомить. Удобно устроившись на корме, мы с интересом рассматривали плывущих вместе с нами соперников – десятка полтора бойцов со всех уголков Ронтара, по-разному одетые и вооруженные, слонялись по кораблю, то и дело посматривая вперед, где должен был показаться остров. И, как и мы, оценивали конкурентов. На мой взгляд, достойных бойцов среди тех, кто плыл с нами, могло быть от силы двое. Выбритый наголо парень, вооруженный боевым шестом, всю дорогу пролежавший на крыше кормовой пристройки, и его друг с двумя смешными стилетами с вычурными рукоятями, лениво жевавший полоски вяленого мяса и без особого интереса рассматривающий спешащие туда же, куда и мы, попутные корабли и лодки. Четкие, отточенные многолетними тренировками движения каждого из них двоих и, видимо, очень неплохой наставник проглядывали в самых обыденных жестах. В том, как их тела реагировали на качку или смену курса корабля. В передвижениях по палубе. В реакции на неожиданные звуки. Остальные были куда хуже. Вернее, не совсем так: остальные тоже были воинами. Судя по внешнему виду, практически все прошли не одну войну, обладали силой, выносливостью, опытом, но совокупность всего этого немного недотягивала до того уровня, на котором бойца можно было бы назвать Мастером. Вот, например, здоровяк с тяжелым топором, весьма агрессивно посматривавший вокруг и все плавание пытавшийся тренироваться, был слишком уж тяжел для своего роста. Да, он играючи управлялся со своим страшным оружием и очень неплохо «защищался» щитом, но силы икроножных мышц ему немного не хватало. Для скорости перемещения, необходимой против того же Ольгерда. Или быстрых, жилистых и менее массивных бойцов – мечников, расположившихся около правого борта неподалеку от нас. Кстати, как ни странно, двумечных, кроме меня и брата, на корабле не было никого…
Впрочем, как мы поняли из объяснений дежурного офицера в порту, за последнюю неделю на остров Черной Скалы уже отправилось больше двух сотен участников, и ожидалось еще как минимум столько же, если не больше… А вот про количество зрителей офицер и говорить не стал – столпотворение в порту говорило само за себя…
Остров показался на горизонте после обеда. А на закате я поняла, почему он носит такое название – высоченная скала на фоне заходящего прямо за островом солнца казалась черной, как смоль…
– Блин, как красиво! Фотоаппарат бы сюда… – вполголоса произнес Вовка, во все глаза рассматривающий это великолепие. – Капитан, гад, наверняка спецом подгадал курс так, чтобы мы прониклись…
– Однозначно! – хмыкнул Ольгерд. – Но зрелище сумасшедшее… Красное, как кровь, солнце, скала, как черный нож… и синь неба и моря… Только вот я бы назвал его островом Кровавой Раны… Еще более интригующе звучит…
– Местные жители его называли именно так, дамы и господа! – Хриплый голос помощника капитана за спиной не заставил меня оторвать взгляд от потрясающей картины.
– Остров Черной Скалы – название, пришедшее к нам с Запада, от моряков Лайсеро, видимо, не видевших его на закате… Ладно, не буду вам мешать… Через полчаса будем на месте… Удачи вам на Арене, господа…
– Спасибо! – хором ответили мы и проводили взглядом учтивого моряка…
Не знаю, как бы мы пристали к острову, если бы не были участниками Турнира, – порт, и без того достаточно большой для такого острова, был напрочь забит разномастными суденышками всех цветов и размеров, пытающимися пристать к доброму десятку причалов. Гвалт стоял такой, что казалось, будто мы движемся по воскресному базару. Орали все – от капитанов кораблей, пытающихся разойтись на встречных курсах или пристать к облюбованному месту, и до портовых служащих, что-то командующих каждый на своем участке. Им вторили грузчики, уставшие ждать высадки пассажиры и дети. Свою лепту вносили испуганно ржущие лошади, перевозимые на невообразимого вида лоханке под штопаным-перештопаным парусом непонятно какого цвета… В общем, бедлам был полнейшим. На мгновение мне показалось, что высадка состоится в лучшем случае завтра. Если мы не столкнемся с каким-нибудь нетерпеливым суденышком и не перевернемся… Однако через какие-то двадцать минут наш кораблик вдруг оказался в небольшом закутке акватории, в котором было практически тихо: кроме нашего корабля у причала, рассчитанного кораблей на пять от силы, было практически пусто. Если не считать парочки встречающих нас людей…
Их внешний вид поразил даже меня – сплошные латные доспехи с ног до головы, с узенькой щелью забрала я до этого видела только в замках долины Луары во Франции на Земле. Ни на Элионе, ни тут мне они не попадались. Но меня удивил не сам внешний вид воинов, а качество исполнения как отдельных деталей, так и всего доспеха – стыков на латах практически не было видно! Представив себе, как бы я билась с такими противниками, я вдруг поняла, что если не брать в расчет качество стали Черных мечей, позволяющих прорубать почти любые доспехи, шансов на победу у меня было что-то очень уж мало…
– Охренеть! – намного короче выразил мои мысли Щепкин, тоже заинтересованно осмотревший комитет по торжественной встрече. – Вот это танки! Без РПГ не обойтись… А я, как назло, не захватил с собой ни одного…
Однако особенно развить демагогию ему не дали – раздалась команда покинуть судно, и мы, подхватив наши нехитрые пожитки, направились к трапу…
Как ни странно, ни толкать речи, ни даже снимать шлемы встречающие не стали. Дождавшись, пока последний боец покинет корабль, один из них просто махнул рукой, приглашая следовать за собой, и, повернувшись к нам спиной, удивительно легкой для навьюченного такими массивными латами походкой направился вверх по дорожке, теряющейся во вплотную подступающих к причалу зарослях. Получасовой марш в обход небольшого городка, примыкающего к порту, привел нас в безумно красивую долину. На относительно небольшом поле, со всех сторон окруженном густым субтропическим лесом, раскинувшимся на склонах гор, стояло только одно здание. Но какое! Огромное, размерами, наверное, сопоставимое с каким-нибудь земным стадионом – местом для игры в непонятную игру с мячом, от которой был без ума Сема Ремезов. Домина, высотой этажей в шесть-семь, смотрелась настолько монументально, что я аж присвистнула.
– Колизей, бля… – поддержал меня Глаз. – Если за ним окажется еще и пирамида Хеопса, я, наверное, не удивлюсь… Откуда они камень таскали? И как не изуродовали тут всю природу? Наши бы выкорчевали лес, прорыли бы канавы, понатыкали бы канализационные люки без крышек и не достроили бы пару этажей…
– Интересно, а сколько зрителей вмешает Арена? – поинтересовалась я вдруг.
– Тысяч двадцать, наверное! – буркнул идущий рядом Вовка. – И, как мне кажется, свободных мест тут наверняка не остается…
Следующие пару часов мы провели в беготне по служебным помещениям комплекса – нам показали выделенные для проживания комнаты, столовую, крытые тренировочные залы, баню, массажный зал, небольшой бассейн с серной водой, местную «хирургию» и объяснили правила поведения на период проживания при Арене. Правил было немного. В принципе ни процесс тренировок, ни режим дня никак не регламентировались: можно было не тренироваться вообще, спать круглые сутки или, наоборот, не вылезать из залов. И в питании обошлось без ограничений – в круглосуточно работающей столовой позволялось кушать в любое время. Бесплатно. Зато запрещались любые междоусобицы, включая дуэли по самым серьезным предлогам – попытка поднять оружие на участника боев или служащего Арены каралась смертью. Попытка делать ставки на кого бы то ни было – изгнанием с Турнира. Кроме того, запрещалось посещать любое другое, кроме выделенного нам, крыло здания – все необходимое. нам обещали доставлять в течение суток, для этого требовалось просто передать просьбу через любого служащего Арены…
Уже за полночь, удостоверившись, что каждый из нас твердо уяснил все требования организаторов, латники предоставили нас самим себе, довольно холодно попрощавшись. Впрочем, особенного тепла мы и не ждали, поэтому сразу же после их ухода разошлись по комнатам и завалились спать…
Глава 8
Деревня Скальная Гряда
Буря улеглась к обеду. А вечером Шрам сорвался с чердака и сломал ногу. Лежа на охапке прелого прошлогоднего сена, седой старик смотрел на осколок кости, пробивший левую голень, и мрачно кусал губы. Боль беспокоила не очень – молодость, проведенная в походах, научила его переносить боли и посильнее. И пускай время нещадно отыгралось на его некогда могучей фигуре, но силы духа он не потерял. Как и навыков оказания первой помощи. Дотянуться до пары дощечек, сваленных в углу сарая, было делом одной минуты. Как и соорудить лубок. Беспокоило другое – теперь в деревне не осталось ни одного ходячего мужчины. Если не считать мужчиной четырехлетнего Мушана, сына пропавшего в прошлом году без вести Груда Волчьего Когтя, и четырех мальчишек чуть постарше. Толку от вдовы Груда Полнии, совершенно не приспособленной к суровой жизни в горах, увы, тоже было немного – после смерти мужа она даже не смогла вернуться к родителям. Повернула обратно с первого же перевала. Внучка Шрама Лойния еще три месяца назад была великолепным подспорьем для единственного добытчика деревни, но после того, как ее покалечил медведь-шатун, превратилась в обузу – неправильно сросшиеся ключицы не позволяли ей нормально управляться с оружием, а хромота – совершать долгие переходы по заснеженным тропам. В общем, до полного выздоровления можно было забыть о мясе и опять пересесть на хлеб и зерновые… В принципе и это не было бы так страшно, если бы не стая волков, повадившаяся в последнее время резать и без того жалкую отару овец деревни Скальная Гряда. Четверо пацанов, еще не достигших и десяти лет от роду, задолго до наступления темноты пригоняли стадо в деревню и запирали бедных животных по сараям, а сами с заряженными арбалетами караулили злобных тварей на окрестных крышах. Увы, за последнюю неделю удалось подранить только одного. Но добивать матерого хищника пришлось Шраму – подвергать мальчишек ненужному риску он не хотел…
Выглянув наружу через распахнутые настежь ворота сарая, старый воин тяжело вздохнул, перекатился на бок и снял с себя надетую утром рубашку: лубком надо было заниматься самому, так как в ближайших к его дому избах уже давно никто не жил. Один из обычных, ничем не примечательных походов на границу с Нормондом унес жизни восемнадцати уроженцев Скальной Гряды. Еще через год погибли еще семеро, и вот уже два года, как в деревне пустовали восемнадцать изб из двадцати трех.
– Надо уходить… – неожиданно для себя высказал крамольную мысль Шрам. – Деревня умирает… И ничего ее уже не спасет…
– Дядя Шрам! Дядя Шрам!!! Ты где?? – Голос Фиррома, вроде бы с утра отправленного на пастбище, заставил старого воина отвлечься от мрачных мыслей.
– Я тут, в сарае! Опять волки? – поинтересовался Шрам у пацана, влетевшего в двери сарая так, как будто волки гнались за ним по пятам.
– Нет… с перевала спускаются люди… – взволнованно доложил парнишка.
– Нормы? – не понимая, чем вызвано волнение мальчика, спросил он.
– Нет, наши… Просто их много, и среди них – женщины и дети… Идут с вещами…
– Ого! – удивился старый воин. – На моей памяти переселений было всего четыре. И все – по очень веским причинам… Впрочем, новости до нас не доходили довольно давно – кто знает, что там творится, в Большом мире?
– Вот я вырасту, стану воином и буду приносить тебе новости, Шрам! Каждую неделю!
– Угу! – ухмыльнулся старик. – Учитывая, что идти до ближайшей деревни недели три, тебе надо не только стать воином, но и обзавестись крыльями.
Мальчишка, расстроившись, сжал кулаки, но никаких новых идей в его головенку не приходило.
– Сбегай к ним и проводи через морену… Старшего приведешь ко мне… Сюда… – приказал Шрам, кое-как остановив кровотечение. – И еще крикни Лойнию – я один кость на место не поставлю…
– Ой, а я и не заметил! – Широко раскрыв глазенки, мальчик уставился на место перелома. – Сейчас позову… Больно, наверное…
– Шевели конечностями, воин! – усмехнулся Шрам. – Увидеть гостей я хочу еще на этой неделе.
Пришельцы занимали выделенные им дома деловито и быстро, как и подобало воинам и их семьям. Шрам, сидя на завалинке рядом с деревенской площадью, слушал неторопливый рассказ старейшины пришлого клана по имени Боно и представлял себе, как все происходило: лавины, погребающие под собой целые деревни, в их горах были не такой уж и редкостью. Восемнадцать из сорока трех жителей Черного Яра, выживших в снежном аду, – это было неплохо. Жалко, конечно, что скарба удалось выкопать немного, но для Скальной Гряды такое количество людей было шансом выжить!
– Сколько у вас воинов? – поинтересовался Шрам у Боно, дослушав окончание рассказа.
– Семеро, не считая меня. – Криво улыбнувшись, Боно потер левую руку, судя по жуткому шраму, идущему через плечо и скрывающемуся под безрукавкой, чудом не потерянную в каком-то давнем бою. – Восемь женщин детородного возраста. Двое детей. Одному почти четыре. Второму – одиннадцать… Старший – мой сын. Младший – сын нашего воина, ушедшего в Большой Мир. С ним еще двое. Семейная пара. Решили выступить на Турнире Меча Террена, – похвастался старик… – А много в Большом Мире ваших?
– Ушло много… но уже не ждем никого… – Склонив голову, Шрам на мгновение прикрыл глаза, отдавая дань почтения павшим.
– Мда… – понурился Боно. – Да будет им Свет в помощь!
Помолчав минуту, Шрам решил сменить тему:
– Тут что-то волки не на шутку лютуют. Порезали последнюю корову и несколько овец… Хорошо бы отрядить пару воинов на пастбище – наши пацаны еще маловаты…
– Дай провожатого – сейчас же отправлю… – кивнул старейшина Черного Яра. – Как у вас с мясом?
– Увы, никак… – признался Шрам. – Собирался на охоту завтра поутру… Решил крышу залатать… Лестница подломилась…
– Жена посмотрит… Она у меня неплохой лекарь… – Встревоженно посмотрев на перетянутую рубашкой ногу, Боно приподнялся и коротко махнул рукой, подзывая к себе слоняющегося неподалеку мальчишку.
– Мэнир! Позови маму, скажи, что надо осмотреть перелом… Потом найди Угги и передай ему, чтобы отправил двух воинов на пастбище – волков тут много развелось, – а сам с Нейлоном пусть сходит поохотиться…
Мальчишка тут же исчез, а оба воина вернулись к прерванному было разговору…
Глава 9
Маша
Естественно, в Аниоре я не осталась – рулить королевством у меня не было никакого желания. Мало того, оставаться на Элионе, когда Олег опять отправился в чужой мир, мне тоже не хотелось – три с лишним года после рождения Самирчика я проторчала дома, практически не участвуя в тех приключениях, на которые всем окружающим почему-то везло неимоверно. Вообще мужчины Волчьего Логова хорошо устроились – свалили на меня кучу обязанностей, а сами разбежались кто куда. В общем, когда Дед решил «сажать меня на царство», я ему так и заявила. И потребовала, чтобы меня отправили в этот, как его, Ронтар, вместе с Угги и компанией. Естественно, вместе с сыном – присмотреть за ним не так тяжело, а в случае необходимости и я смогла бы помочь мужу – чай не посторонняя. Ведь не зря же я столько лет уродовалась на тренировках? Да, сравнить меня с той же Беатой не получится – она с детства не выпускает мечей из рук, – но вот с тетками Клод – легко. За последний месяц я проигрывала в схватках только самой баронессе. Правда, ей – в сухую. Так что я не такая уж бесполезная особа. И от вида крови меня давно уже не мутит…
Наставник согласился не сразу – оставаться в Аниоре в его планы, видимо, не входило. Но согласился. И вот я уже больше недели обреталась в маленькой заброшенной горной деревеньке под названием Скальная Гряда. Несмотря на отсутствие всяческих удобств, жуткую холодрыгу по ночам и достаточно тяжелый ежедневный труд по обустройству выделенных нам местным населением домишек, мне было безумно интересно. Никакие Альпы с этими горами даже близко не валялись – по моим ощущениям, от этих скал и ледников веяло такой суровостью и дикостью, что иногда по ночам мне становилось жутковато. А днем, когда выдавалось свободное время, я с удовольствием любовалась на вечные снега высоченных горных пиков, на безумное течение протекающей недалеко речушки, на зелень высокогорных пастбищ и на огромных орлов (или как они тут называются), парящих в темно-синем, почти черном, небе…
Самиру тоже было не особенно скучно, в компании своего ровесника – четырехлетнего сына Полни Мушана – он носился по единственной улице с деревянным мечом в руке и изображал из себя охотника на волков – видимо, картина возвращения Угги с охоты его здорово впечатлила. Как, впрочем, и население всей деревни – одиннадцать волчьих голов, добытых ребятами за двое суток, стали первым нашим серьезным вкладом в дело возрождения деревни. Хмурый, здоровенный, как теленок, боевой пес Беаты, с пеленок опекающий моего сына, постоянно находился рядом с ним, и я частенько забывала про ребенка…
А на шестое утро меня наконец взяли на охоту! Вообще, охотилась я не первый раз – за годы, проведенные на Элионе, меня таскали по лесам и Беата, и Олег, и Дед, но тут я впервые почувствовала истинное удовольствие оттого, что выносливое, хитрое и опасное создание можно победить практически голыми руками! Да, снежный барс, прыгнувший на меня со скалы, как мне потом сказали, был еще совсем молодым, неопытным и хромым на одну лапу, но он был хищником и не самым слабым. А я, собственно, действовала на рефлексах, но все-таки среагировать на движение, уклониться, выхватить меч и зарубить мечом здоровенную кошку у меня получилось без особых проблем! Конечно, если бы не наука Деда, она бы меня задрала к чертовой матери, но и я бы тогда не поперлась в горы, а сидела бы во дворце в Аниоре и строила бы послов, скажем, Империи Алого Топора! И пускай толку от меня в процессе самой охоты оказалось не особенно много, в Скальную Гряду я вернулась довольная, как мамонт, переживший ледниковый период, и гордая, как не знаю кто…
Мой героизм «оценили по достоинству»: Боно, схватившись за голову, взвыл – по его мнению, подвергать супругу самого Ольгерда(!) неоправданному риску было никак нельзя. На что я жутко обиделась и ушла спать. А с утра поняла, что у меня есть ноги и задница – мышцы, умученные безумными переходами по горным тропам, ныли так, что я не могла ни сесть, ни встать… Впрочем, способы выгнать из мышц молочную кислоту за последние тысячу с лишним нет не изменились, и я, плотно позавтракав и потеплее одев сына, отловила занятую хозяйством Мотт, девушку Угги, и поволокла ее за околицу. Тренироваться…
Вскоре прибежал и сам Угги и, от души посмеявшись над нашими мучениями, начал объяснять нам технику никак не дающегося нам обеим комплекса «Восходящее солнце Ирама». Что интересно, моей сопернице не хватало пластики и растяжки, а мне – силы и техники владения мечом. Схему комплекса я делала довольно легко, но со стороны мое исполнение здорово смахивало на ката бесконтактного карате – красиво, быстро, но без внутреннего содержания. А Мотт двигалась тяжело, жестко, как медведь в посудной лавке… Хотя если быть справедливой, то не совсем так – она делала комплекс здорово. Даже очень. Но если не сравнивать с адептами Обители, не говоря уже об Олеге или Мерионе…
А еще у нее не получалось освоить двумечную технику: долгие годы работы с полуторником и вбитые в подсознание связки вылезали в самый неподходящий момент, и добрых девяносто процентов учебных поединков второй ее меч практически бездействовал. Девушка злилась, вкалывала до седьмого пота, но стоило ей выйти против того же Угги и попросить немного прибавить в скорости, как левый меч просто зависал… Поэтому ребята с нею работали на довольно невысоких скоростях, добиваясь правильной реакции на свои атаки…
У меня оба меча работали одинаково – сказывалась юность в секции гимнастики и упражнения с теми же булавами, – но мне не хватало силы и резкости. Подводили руки. Иногда, глядя на свои заметно выросшие в объеме предплечья, я вспоминала день, когда впервые увидела Олега на лекции – если бы я знала тогда, что такие мышцы – результат работы с этими увесистыми железяками! Хотя, я думаю, ничего бы не изменилось – я бы все равно в него втрескалась и оказалась бы здесь…
– Интересная техника! – Хриплый голос Шрама, старейшины деревни, приковылявшего к нам перед обедом, заставил Угги отстать от вымотанной, но страшно довольной боем возлюбленной и поприветствовать старого воина. – Я вообще ни разу не видел вот того кругового перехода влево и вот этой вот низовой атаки… У вас всех был очень достойный учитель!
– Не только был, но и есть! – улыбнулся польщенный Угги. – Я надеюсь, что он сюда придет, как и обещал…
– Только вот женщины у вас работают не так… За исключением вот этой! – хмыкнул старик, удобно устроившийся на брошенной на землю бурке и отложивший в сторону костыли.
– У вас острый глаз, Шрам! – хихикнула Мотт. – Эти оболтусы, появившиеся в нашей деревне в прошлом году, оказались настолько очаровательны, что увели почти всех девушек на выданье, включая меня…
– Ну такую красавицу разве можно не увести? – Подмигнув весьма довольному парню, Шрам вдруг тяжело вздохнул. – Эх, а у нас некому уводить девиц. Да и не откуда…
– Все еще будет,
Отец,не волнуйтесь… – Угги, сделав шаг в сторону от пытающейся отдышаться Мотт, без всякого предупреждения ударил меня мечом, и мне пришлось падать на спину, чтобы уйти от неожиданной атаки сбоку. Перекат через спину с низовой контратакой по ногам метнувшегося вдогонку парня получился сам собой, и я ликующе заорала – связка из «Полета Красного Дракона» сработала! Я пробила Угги на одних рефлексах!
– Ого! Растешь, Маша! – не переставая атаковать, ухмыльнулся парень. – Глядишь, скоро Ольгерда валить начнешь…
– Угу. Его завалишь. Как же… – короткими фразами, чтобы сберечь дыхание, отвечала я. – Он как переходит в состояние
движения,так я вообще перестаю его видеть…
– Я, если честно, тоже… Но у меня так пока не получается… – признался Угги. – Он слишком далеко ушел по этому пути…
– Мааааа! – Довольный вопль моего ребенка, донесшийся от крайней избы, был полон такого ликования, что я на миг отвлеклась от атаки Угги и пропустила удар в горло. – А я плавда холоший охотник?
Отскочив от остановившего левый меч под моим подбородком спарринг-партнера, я оглянулась на гордо шествующего ко мне Самира и уронила оба меча: залитый кровью с головы до ног, сын держал на вытянутой вперед ладони мохнатое волчье ухо!
– Нехолоший волчок плыгнул на Мушана, а я и Хмулый его убили… Ухо еле отлезал… – как обычно, плохо выговаривая букву «р», объяснил жутко счастливый ребенок. – Ухо, плавда, я не сам отлезал. Ножика не было… Дядя Угги! Подалите мне нож! Мне уже очень надо… А меч у меня тупой… Не лезет ничего…
Стряхнув с себя оцепенение, я сорвалась с места и бросилась к сыну, подхватила на руки и начала осматривать с головы до ног, страшась увидеть на нем волчьи укусы…
– Со мной все вполядке! Дядя Элик уже осмотлел. У Мушана лука плокушена, но не сильно. Он даже не плакал. Поставь на землю, неудобно. Я же мужчина!
Чувствуя, что еще немного, и по моему лицу покатятся слезы, я расцеловала любимого «мужчину», поставила его на землю и, повернувшись к ошарашенному Угги, буркнула:
– Подбери мужчине нож. Вырос, блин, уже… Ладно, мужчина, веди нас к Мушану… Посмотрим, как он там…
– Хмурый, ко мне! – скомандовала я лежащему поодаль псу, и, дождавшись, пока он подойдет вплотную, села на колени и поцеловала его в холодный черный нос. – Спасибо, зверюга… Ты – лучший пес во всем Веере миров… Я тебя очень люблю…
Серьезно поглядев мне в глаза, пес лизнул меня в щеку и, коротко шевельнув обрубком хвоста, одним прыжком догнал Самирчика и пристроился рядом с идущим в деревню малышом…
– Прости, Маша! Я должен был приставить к нему кого-нибудь из ребят… – В тихом голосе Угги, стоящего неподалеку, было столько вины, что я повернулась к нему и грустно улыбнулась:
– Не вини себя… Кто мог знать заранее? А защитник у него есть… Кстати, мне кажется, надо его больше грузить тренировками… двух часов в день становится маловато…
Угги, дико посмотрев мне в глаза, переглянулся с Мотт, а потом вдруг дико захохотал:
– Все, Маша, приплыли… Ты стала такой же сумасшедшей, как и твой муж…
Чувствуя, как меня отпускает внутреннее напряжение, засмеялась и я, а потом, от души врезав в живот рыдающему от смеха парню, побежала вдогонку за скрывшимся за углом избы сыном…
Глава 10
Беата
Мы стояли на квадратной площадке, усыпанной белоснежным песком, и ждали команды судьи. Наши первые соперники так же расслабленно расположились напротив, внимательно вглядываясь в наши глаза. Судья тоже ждал: на соседней площадке подходил к концу поединок на шестах, и внимание трибун было приковано именно к нему. Наконец проигравший глухо упал ничком, и упавший сверху тяжелый шест победителя кованым навершием сломал ему позвоночник. Трибуны взвыли в диком восторге, и здоровенный детина, вскинув свое оружие вверх, победно заулыбался. По его лицу тек пот, из-под разодранного рукава виднелась ссадина, разбитые в кровь губы кривились от боли, но в глазах играло бешенство победителя. Он еще раз вскинул руки вверх, потом поклонился судьям и зрителям и устало побрел к выходу с Арены.
Наш судья поднял руку, трибуны на мгновение замерли, вглядываясь в нас, и заревели от предвкушения новой крови. Глашатай объявлял наши имена, вернее, клички, а зрители поспешно делали ставки на исход боя, сжимая в потных кулаках монеты и присматриваясь к нам. Наша пара со стороны выглядела менее впечатляюще, чем наши противники: я рядом с Ольгердом и два массивных, рослых мужика. Брат, конечно, не уступал оппонентам ни в росте, ни в весе, а вот женщина в паре вызывала на трибунах как минимум удивление. Хотя в нашем виде программы габариты особого преимущества и не давали: по правилам Турнира мы могли пользоваться практически любым видом оружия, которое донесли бы до площадки. Включая арбалеты и луки, если, конечно, нашелся бы идиот, решивший использовать их в ближнем бою.
Ударил гонг, и на мгновение на трибунах наступила мертвая тишина. Ольгерд скользнул чуть в сторону и вправо, а я заняла место за его левым плечом. Зашелестели клинки, покидающие ножны, и через мгновение наша пара ощетинилась двумя парами клинков. Мечи были самые обычные: брать с собой Черные запретил Мерион, считая, что обращать особое внимание на наши, и без того заметные, персоны не стоило. Мы, собственно, не возражали – биться более привычным оружием было как-то сподручнее. Сделав пару шагов вперед, Ольгерд замер и расслабился, переходя в состояние
движения.Вслед за ним ускорилась и я…
Противники, приглядевшись к нам, начинать что-то не спешили. Вообще парочка была довольно примечательной. Старший, бородатый мужик лет сорока выглядел не особенно быстрым, но легкий для такой массы шаг выдавал в нем опытного бойца. Огромный топор, который он легко покручивал перед собой, выглядел потертым от долгого употребления, а иссеченные доспехи свидетельствовали о весьма боевом прошлом их хозяина. Его седой, с покрытым шрамами лицом товарищ, почти такой же массивный, как бородатый, был вооружен двумя мечами. И одет в довольно легкую кольчужную рубашку и кожаные брюки. Простоволосый, без шлема, он криво ухмылялся и пожирал глазами мою грудь, видимо, стараясь меня слегка разозлить. Удостоверившись, что на его томные взгляды мне наплевать, он вдруг сорвался с места, закрутил свои мечи в веерной защите, словно закрывшись двумя прозрачными щитами, и двинулся в сторону, обходя нашу пару слева и выбрав своей жертвой меня. Бородач, не меняя бесстрастного выражения лица, двинулся в противоположную сторону, стараясь разбить нашу пару… В принципе ни я, ни Ольгерд не возражали против работы один на один, поэтому, стоило им начать атаку, бой разбился на две отдельные схватки. Вернее, не совсем так – бой брата закончился, не успев толком начаться: сместившись при ударе противника чуть в сторону и вперед, Ольгерд одним движением правого меча перечеркнул надежды воина на главный приз соревнований. Перерубил ему левую ключицу. И отступил в сторону, не желая его добивать. Однако бородач не остановился! Удобно перехватив топор правой рукой, он рванул в самоубийственную, в прямом смысле этого слова, атаку и, напоровшись на меч брата еще два раза, бездыханным упал на песок Арены, окропляя его своей кровью…
Увидев смерть друга, Седой взвыл, взвинтил скорость вращения мечей и понесся на меня, как дикий кабан на подранившего его охотника. От атаки я ушла вправо и вперед, что для него оказалось неожиданным – видимо, он считал, что девушка, сдуру взявшая в руки мечи, должна обязательно отступать по линии атаки, а не атаковать… Поэтому заблокировать мою атаку левым мечом под мышку он не успел. Как и удар голенью по бедру. И следующий укол правым мечом в почку… Отскочив от падающего тела, я замерла неподалеку от брата, дожидаясь, пока судья объявит нашу победу.
