- Как когда. Смотря какая игра. А вы на работе устаете?
      - Сравнили! То работа, а то хоккей! Мы что - подумаешь! Нас и не видит никто.
      - Эх, пожить бы с командой, - вздохнул высокий. - Я бы клюшки за всех носил.
      Рогов расплатился, они вышли на улицу.
      - Прощаемся, - сказал Рогов. - Счастливо.
      - До свидания, - грустно сказал маленький.
      - До свидания, - как эхо повторил высокий.
      Рогов вошел в телефонную будку, позвонил, но по-прежнему никто не отвечал. Может, с телефоном что? Хоть сейчас беги, взлети через три ступеньки, возникни на пороге: "Это я!"
      Но нельзя, риск, можно только в назначенное время. Угораздило тебя влюбиться в замужнюю. Так ведь и ты готов жениться, за тобой дело не станет. А она? Неизвестно. Поэтому приходи вечером, будем одни. Все у тебя на вечер, на ночь, на сезон, на пять сезонов, весь ты на время, а что у тебя навсегда? Навсегда?!!
      Он почувствовал мимолетный страх - кольнул, пропал. Рогов медленно побрел по улице, дошел до знакомого дома. Подняться? Нельзя. Вот ведь как просто - третий этаж, взбежал, позвонил. И все дела. Он постоял, повернулся в досаде и быстро пошел к машине. Мальчишки вприпрыжку бежали следом. Он шел, погруженный в свои мысли, не замечая, что они, толкаясь, вьются рядом и заглядывают ему в лицо. Наконец он их заметил:
      - А, это вы... Ну хватит, хватит... Довольно. Гуляйте.
      Они отстали, он дошел до машины, сел и поехал на вторую тренировку.
      Когда он вошел, в раздевалке стоял гомон голосов и дружный хохот.
      - Папаша пришел, - пропищал Грунин детским голосом. - Детки, несите отметки!
      Все засмеялись, Рогов стал переодеваться.
      - Леша, не дозвонился? - спросил Надеин.
      - Так, кожет, дать телефончик? - живо подхватил Грунин. Он изобразил руками гитару и пропел жестоким романсом: - Я вам звоню печаль свою... Потом сделал Рогову "козу". - Папаша...
      - Слушай, ты!.. - Рогов стянул рубаху на его груди в кулак. В раздевалке все умолкли и застыли.
      - Пусти. - С лица Грунина исчезла улыбка. - Пусти, - повторил он с горечью. Рогов отпустил. - Я же вижу, как ты маешься. Я хотел... а ты... Он махнул рукой и отошел.
      В молчании Рогов натянул тренировочный костюм и вышел в зал. Два помоста, шведская стенка, низкие гимнастические скамьи, станки со штангами... Здесь проходила атлетическая подготовка, но пока в зале было пусто. Рогов сел на скамейку, вытянул ноги, откинулся к стене и закрыл глаза.
      Он не двигался, не имел ни сил, ни желания, и стрясись что-нибудь, пожар или землетрясение, не тронулся бы с места. Не было точки опоры, какой-то твердой определенности, принадлежащей только ему, где было его начало и продолжение, - заповедного места, куда он мог вернуться, что бы с ним ни случилось и где бы он ни был - отовсюду. А человек должен иметь еще где-то часть себя - землю, людей, дела...
      Послышался глухой топот ног, стукнула дверь, зал наполнился голосами и смехом. Сначала все разогревались, потом постепенно голоса и смех умолкли, и слышалось лишь натужное дыхание, грохот и звон штанг; по всему залу сгибались и разгибались игроки, цветные рубахи потемнели от пота. Рогов лежа отжимал от груди штангу. Надеин тронул его и показал глазами на окно: к стеклу были прижаты два лица. Стекло от дыхания быстро запотевало, и тогда появлялась ладонь и протирала его. Тренер тоже посмотрел туда и сказал:
      - Ты меня удивляешь.
      - Он их по хозяйству использует, - засмеялся кто-то.
      - Мог бы получше найти, их же ветром сдует, - добавил другой.
      - Теперь ты от них не отделаешься, - заметил Надеин.
      "Действительно, прилипли", - подумал Рогов, выжимая штангу.
      - Зачем они тебе? - спросил тренер. - Эти раззвонят, другие прибегут. Их столько набьется, не протолкнешься.
      - Шпана, - сказал Надеин.
      - Ты таким не был? - спросил Рогов, уложив штангу в козлы.
      - Я? Нет. Я играть хотел, цель имел.
      - Какой ты у нас целеустремленный! Ну и что ты теперь за ценность?
      - Понимаешь, Алексей, - сказал тренер медленно, - разница между любым из вас и большинством людей в том... - он сделал паузу и посмотрел, все ли слушают, что вы их работу, худо-бедно, сделаете. Подучитесь и сделаете. А они вашу вряд ли... Тут, как говорится, все от Бога: если есть, то есть, а нет, ничем не поможешь.
      "Пожалуй, так", - решил про себя Рогов и успокоился.
      После второй тренировки все испытывали усталость. На улице их поджидал большой автобус, один за другим они поднимались на подножку и садились - каждый на свое место. Сейчас автобус тронется, шофер погасит в салоне свет и включит приемник, они будут долго ехать по городским улицам, лежа в креслах, как авиапассажиры, сонливо будут смотреть в окна, слушать музыку, слишком уставшие, чтобы разговаривать. Потом они выедут за город, автобус прибавит скорость, и они понесутся по вечернему шоссе мимо далеких и близких огней, пробивая корпусом темноту. Так они ездят день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, а кто выдерживает - год за годом, и вдруг - стоп, сойди, твое место в автобусе занимает другой.
      Вместе со всеми Рогов вышел из раздевалки и направился к выходу. На столе дежурного зазвонил телефон.
      - Рогов, к телефону!
      - Только недолго, - напомнил тренер.
      Рогов подошел к столу и взял трубку.
      - Слушаю... Ты! - Он задохнулся и подержал трубку на весу, чтобы прийти в себя, потом снова приложил к уху. - Я тебе звонил.
      Она произнесла только одно слово, но и этого было достаточно, чтобы он почувствовал нестерпимое желание бежать к ней - без раздумий, сейчас, сию минуту. Она сказала "приезжай", и он уже чувствовал жгучее нетерпение, лихорадку, озноб, до него не сразу дошел смысл сказанного.
      - Сейчас? - переспросил он и тут же понял, насколько это безнадежно.
      - Рогов, веселее! - уже с недовольством крикнул тренер, стоя в дверях.
      - Я попробую... - неуверенно сказал Рогов в трубку. - Ты одна? спросил он, сразу понял неуместность вопроса и добавил твердо: - Сейчас я приеду. - Он положил трубку и приблизился к тренеру. - Мне нужно остаться. Я приеду утром.
      - Что еще? - холодно спросил тренер. - Команда находится на сборе. Через день игра. Все едут на базу. И ты мне режим не путай.
      - Могут же быть обстоятельства...
      - Знаю я ваши обстоятельства! Каждый из них, - тренер мотнул головой в сторону автобуса, - так и шарит глазами по сторонам. Дай только волю. Удержи их потом в узде. Чем ты лучше? Будешь тренером - поймешь.
      - Я понимаю...
      - Ничего ты не понимаешь! Ладно... Ночевать в городе не разрешаю, приедешь на базу к отбою. Все!
      Автобус осветил переулок, тронулся с места и, мягко покачиваясь, понес тяжелый корпус вперед. Вскоре его красные стоп-сигналы исчезли за поворотом. Рогов направился к машине. Спеши, тебя ждут, каждая минута в счет свидания. Он открыл ключом дверцу и вдруг заметил мальчишек. Они стояли рядом и смотрели на него.
      - Вы? - спросил он раздраженно. - Что еще?
      - Ничего, - растерянно ответили они.
      - Что вы за мной ходите? Что вам надо? Целый день шляетесь! Привыкли бить баклуши!
      Они стояли, держа руки в карманах и горбясь от холода. Было видно, как они замерзли, зуб на зуб не попадал.
      - А ну марш отсюда! И чтоб я вас больше не видел! - крикнул Рогов.
      Они попятились, лица у них стали испуганными. Он сел в машину. Торопись, не теряй времени, не так много отпущено.
      Возле машины уже никого не было. Он сидел в полумраке. Медленно, будто с великим трудом, он выжал сцепление, включил первую передачу и тронулся с места. Так на первой передаче он ехал вдоль тротуара, проехал несколько домов, прежде чем их увидел. Они быстро шли впереди, держа руки в карманах брюк и втянув головы в плечи; некоторое время он медленно ехал сзади, потом остановился и сидел неподвижно, уткнувшись в рулевое колесо. Они скрылись из виду, он догнал их через квартал. Машина поравнялась с ними и дала сигнал; они испугались, шарахнулись в сторону и застыли, вцепившись друг в друга. Он открыл дверцу и сказал:
      - Ну и пугливые... Садитесь.
      Они поняли, но страх еще не прошел и лица оставались напряженными.
      - Садитесь, садитесь, подвезу, - повторил Рогов. Они все еще смотрели недоверчиво. - Лезьте в машину!
      Медленно и оцепенело они сели на заднее сиденье и настороженно застыли.
      Машина шла по пустынному шоссе, было темно в поле по сторонам дороги, и только изредка появлялись и исчезали вдали огни; позади, где остался город, светилось небо.
      - Вы и работаете там или только живете? - спросил Рогов.
      - Работаем, - ответил высокий.
      - А когда заканчиваем, переезжаем на новое место, - добавил маленький.
      - Значит, вы путешественники, - усмехнулся Рогов.
      - Какие мы путешественники... - махнул рукой маленький. - А вы за границей часто бываете?
      - Приходится...
      - Вот бы поездить, - вздохнул высокий.
      - Поездите, вся жизнь впереди, - успокоил его Рогов.
      - Да где нам, - снова махнул рукой маленький.
      - Мы в отпуск в деревню свою ездим, - сказал высокий. - То крышу починить, то огород вскопать... Дело всегда находится.
      Рогов подумал об этой давно забытой жизни. Она по-прежнему шла вокруг за какой-то чертой его существования - без аплодисментов и свиста, без постороннего одобрения или негодования, тихо текла и заполняла собой все время людей.
      - Жаль, наши все уже спят. Никто не поверит, что вы нас привезли, огорченно сказал маленький.
      - И не докажешь, - подтвердил высокий.
      - Докажете, - ответил Рогов, - я вам сувениры подарю. - Он показал на маленькие конек и клюшку, висящие на ветровом стекле. - Из Канады.
      - Да? - не поверили они и в избытке чувств толкнули друг друга.
      - Вы местность знаете? - спросил Рогов. - Где сворачивать?
      - Там башня, мы покажем, - ответил маленький.
      Разговор оборвался, мальчики зевали, сонно терли глаза, потом он услыхал сзади сопение и в зеркале увидел, что они спят. Они спали в неудобных позах, привалившись друг к другу, рты их были приоткрыты, и лица выглядели совсем детскими.
      Рогов доехал до поворота, притормозил, погасил фары и вылез, тихо прикрыв дверцу, чтобы не разбудить мальчишек. Он стоял, слушая тишину; вокруг была такая кромешная темнота, что, казалось, глубокая ночь окутала всю землю. Постепенно глаза привыкли, он различил далекие огни. Где-то лаяли собаки, доносились звуки гармони. Потом вдали запели девушки, пели протяжно, по-деревенски. Песня и гармонь удалялись в непроглядную черноту ночи. Рогов стоял и слушал, словно вспоминая то, что знал когда-то, но давно забыл.
      Мальчишки спали на заднем сиденье, он постучал им и спросил:
      - Здесь, что ли?
      Они встрепенулись, заспанно выглянули и подтвердили:
      - Здесь.
      Рогов заметил вдруг неподвижные красные огни, необъяснимо висящие в темном небе. Он сел в машину и свернул на проселок. Свет фар скользнул по строительной площадке и осветил металлический вагон, увешанный плакатами по технике безопасности, штабеля труб и балок, железные бочки, лебедки; четыре массивные опоры поднимались из земли и уходили вверх.
      - Здесь мы работаем, - сказал маленький.
      - Наверху, - добавил высокий.
      Рогов притормозил и посмотрел вверх, но ничего, кроме красных огней, не увидел. Он опустил стекло и высунул голову: лицо обдало вечерним полевым холодом. Рогов погасил фары и сразу же как будто окунулся в ночь. Кругом лежало темное поле, над которым высоко в небе неподвижно висели красные сигнальные огни.
      - Хотите посмотреть? - неожиданно предложил маленький и вылез.
      Следом за ним вылезли высокий и Рогов.
      В легкие попал холодный воздух. Рогов глубоко вздохнул, чувствуя его чистоту и свежесть. От дороги в сторону башни шел ухабистый проселок с глубокими колеями, выбитыми грузовиками.
      Высокий подошел к сараю и дернул рубильник: сильные фонари осветили всю башню. Она стройно уходила вверх, вонзаясь в небо.
      - Вы ее собирали? - спросил Рогов.
      - Мы, - ответили они в один голос, а маленький добавил: - Это ретранслятор для телевидения. Выше будет, мы еще монтируем.
      - Не страшно наверху?
      - Нет, - улыбнулись они.
      - Хотите, мы вам покажем? - спросил вдруг высокий и, не дожидаясь ответа, побежал к лестнице.
      За ним побежал маленький.
      - Не стоит, - сказал им вслед Рогов, но высокий уже лез вверх. За ним полез маленький. - Ребята, не надо! Бросьте!..
      Они лезли быстро и проворно - казалось, лестница сама течет вниз, а они лишь перехватывают перекладины. Рогов отошел, чтобы лучше видеть. "Вверх, вниз, да не один раз на день, приличная нагрузка", - подумал он.
      Они дважды добирались до маленьких угловых площадок, но не остановились, а продолжали подниматься. Он представил ту высоту, расстояние до земли, открытое стылое темное пространство вокруг... "Черт меня дернул отпустить их!" - подумал он зло. Он вдруг почувствовал холод и пустоту в груди: по узкой балке, казавшейся отсюда лишь темной полоской, они перешли пролет, оказались с другой стороны и полезли дальше. Рогов выругался. На самом верху они сели отдыхать на перила.
      У него перехватило дыхание, а ноги ослабли. Он отчетливо представил их наверху, как будто сам забрался туда, ощутил высоту и почувствовал головокружение.
      Передохнув, мальчишки принялись бегать по балкам над пролетом. Рогов хотел закричать, остановить их, но боялся отвлечь их криком: он застыл, сжался и оцепенело смотрел вверх, не двигаясь. Весь он был точно скован морозом.
      Некоторые балки не были видны, и казалось, мальчишки сами по себе носятся в воздухе; вполне верилось, что они ненароком могут отбежать в сторону и вернуться.
      Сверху доносились неразборчивые оживленные голоса и смех. "Веселятся", - подумал Рогов. Страх отпустил его, и теперь он испытывал зависть: сверху им открывался ночной простор, разбросанные огни, а до звезд в разрывах облаков было подать рукой.
      Рогов бросился к башне, схватил на бегу металлический прут и принялся бешено колотить им по толстой опорной трубе.
      - Прекратите! Прекратите! - кричал он, матерясь. - Сопляки! Балбесы! Слезайте, к чертовой матери!
      Он еще продолжал стучать, а они уже торопливо лезли вниз; в тишине, как камертон, звенела башня - протяжным угасающим звоном.
      Рогов повернулся и зашагал к дороге. Он влез в машину и включил печку: его знобило. Мальчишки подошли и сконфуженно остановились.
      - У вас мозги есть? - хмуро спросил Рогов. Они виновато молчали. Цирк устроили. Что, жить надоело?
      Они потупились, словно он был их начальником и распекал по работе.
      - Я вас спрашиваю!
      Они молчали. В тишине с шоссе донесся гул машины.
      - Можно, мы пойдем? - тихо спросил маленький после долгого молчания.
      - Садитесь, - мрачно приказал Рогов.
      - Нам тут близко, - сказал высокий.
      - Садитесь. А то еще куда-нибудь заберетесь. Я из-за вас спать не буду.
      Они въехали в поселок и проехали по улице мимо темных окон. Свет фар скользил по заборам и отражался в черных стеклах.
      - Здесь, - сказали они.
      Машина остановилась возле большого рубленного дома. Теперь нужно было проститься, на этот раз окончательно. Все долго молчали.
      - Ну, что ж... - сказал Рогов. - Прощаемся?
      - Чаю хотите? - неожиданно предложил маленький.
      Рогов посмотрел на часы: к отбою он уже опоздал.
      - Хочу, - сказал он.
      Втроем они вошли в темный дом, за дверью слышался многоголосый храп.
      Вспыхнул свет, осветил бревенчатую кухню с большой печью, от которой несло теплом; на веревке сушились портянки и носки, у печи шеренгой стояли сапоги.
      - Садитесь, - пригласил маленький.
      Рогов сел к дощатому столу, высокий достал термос и кружки и налил всем крепко заваренный чай. Маленький нарезал большими кусками хлеб, намазал сгущенным молоком. Было тихо.
      - Я на шахте работал, тоже в общежитии жил, - сказал Рогов.
      Они ели, посматривая на него, и не решаясь говорить.
      - Сколько те балки? - спросил он.
      - Какие? - не понял маленький.
      - По которым вы бегали...
      - Широкие. Двести миллиметров. - Высокий пальцами отмерил на столе расстояние.
      - Двадцать сантиметров. - Рогов неодобрительно покачал головой: куда как широко.
      - Да там по прямой шагов восемь или девять всего, - успокоил его маленький.
      "Всего", - подумал Рогов и представил себя там, наверху: нет, лучше без судей и без правил играть с канадцами.
      - А работать вы должны в поясах?
      - Должны, - вяло ответил маленький, а высокий промолчал.
      Рогов допил чай и посмотрел на часы. Пора, он встал.
      - Может, переночуете? - тихо и без всякой надежды спросил маленький.
      В тишине из-за стены глухо доносился храп. Мальчишки напряженно смотрели ему в лицо, ожидая ответа.
      - Я уступлю вам кровать, - быстро сказал высокий.
      - Мне рано вставать, - ответил Рогов в сомнении.
      - У нас будильник, - торопливо сказал маленький.
      Они повели его в соседнюю комнату, где было жарко и душно и стоял густой храп. Вспыхнул яркий свет. Рогов увидел просторное помещение, в котором было десять кроватей; на всех, кроме двух, спали люди.
      - Зря зажгли, разбудите, - сказал Рогов, щурясь от света, но никто не проснулся.
      Стены комнаты были оклеены журнальными картинками, фотографиями киноактрис, снимками хоккейных матчей. Он увидел и себя - на льду с кубком, поднятым над головой. Пахло прелой одеждой, мазутом, потом и было шумно от храпа. "Давно я не был в рабочих общежитиях", - подумал Рогов, ложась на кровать. И уже погружаясь в сон, он услышал шепот на соседней кровати:
      - Никто и не поверит, что у нас Рогов ночевал. И не докажешь.
      Он вспомнил о маленькой клюшке и маленьком ботинке с коньком, висящих на ветровом стекле. "Надо будет им отдать", - подумал он и уснул.
      Его разбудили в шесть утра. Кроме мальчишек, в комнате все еще спали. Он вышел на улицу, плечи и спину охватил озноб. Было темно, холодно, туманно, в тумане чернели ближние дома. Рогов крепко потер щеки, чтобы прогнать сон, потом завел мотор, оставил его греться и вылез.
      На парнях были теперь теплые ватные куртки, брезентовые брюки, заправленные в сапоги, монтажные пояса, к которым были приторочены каски, - рабочая одежда делала их, как форма хоккеистов, крупнее, чем они были на самом деле.
      - До свидания, - сказал маленький. - Спасибо.
      - И вам спасибо. - Рогов пожал им руки. - Пока...
      - Вы теперь в Канаду поедете? - спросил высокий.
      - Поеду, если возьмут.
      - Вас возьмут, - убежденно сказал маленький.
      - Возьмут, - подтвердил высокий.
      - Ну, раз вы так уверены... - улыбнулся Рогов.
      - Хоть раз бы съездить, - мечтательно и печально улыбнулся высокий.
      Рогов сел в машину и тронулся с места. Потом остановился и открыл дверцу.
      - Обещайте, что без поясов вы там шагу не ступите. Обещаете?
      Оба кивнули.
      - Смотрите, вы слово дали. - Он захлопнул дверцу.
      Рогов проехал по улице, в некоторых окнах уже горел свет. Он выехал из поселка и в размытой темноте увидел над полем красные огни; отсюда не понять было, на какой они высоте.
      Огни висели высоко в черном небе, и казалось, они не связаны с землей, а горят сами по себе, как звезды.
      Он подумал, что забыл отдать мальчишкам подарки, и огорчился.
      Над лощинами стоял туман, но небо было чистым, и Рогов видел красные огни все время, пока ехал через поле. Он испытывал какую-то неловкость, смущение, но не отчетливо, а так, смутно, невнятно.
      Он выехал на шоссе, прибавил скорость, машина понеслась, прорезая фарами сумеречный воздух; в кабине играла музыка, было тепло и уютно. Теперь ему предстояло так ехать до самой Москвы. Вскоре должно было светать.