Скорее всего, Рената жаловалась Марго на то, что жизнь ее не сложилась, что Ник и свекровь превратили ее в домашнюю скотину и что она чувствует себя инкубатором, о котором заботятся только потому, что он вынашивает любимого внучка. Гроссман был уверен, что именно так она и пишет. Во время частых ссор она не раз бросала ему в лицо подобные объявления, и крыть ему было нечем: бойкая маман действительно села на шею избалованной снохе, запрягла и с удовольствием принялась погонять. Портить и без того неважные отношения ни с той, ни с другой ему не хотелось. Про себя же он удивлялся, как получилось, что в первый месяц пребывания в Одессе Рената сумела поставить себя так, как следовало, а после того кризиса размякла и позволила свекрови помыкать собой, лишь изредка огрызаясь, высказывая недовольство Николаю да размазывая слезы по подушке по ночам.
      Однажды Николай все же попытался поговорить с матерью на эту тему, но та не захотела и слушать его доводов:
      - А вы как хотели?! Я вон тоже через это прошла, и ничего: живая! В свое время свекровь, бабка твоя, меня дай бог как гоняла. А это все сказочки. Неженка твоя жена. Воспитывал плохо, а нынче уже поздно.
      Все закончилось тем, что Рената всерьез загорелась мыслью уехать в Ростов, дескать Марго обещала помочь им с работой. Николай наотрез отказался, и она притихла. Но Рената ведь на то и Рената - непочатый край, душа ее - потемки. Она как вода: вроде тихая да безобидная, а камни точит. А уж если разойдется, так берегись цунами.
      Несколько секунд поколебавшись и вертя в руках Риткин конверт, Ник решил все же прочесть. Вдруг они втайне договорились о переезде? Неправдоподобно, конечно, но чем черт не шутит. Особенно рыжий и в юбке...
      "Здравствуй, сестренка! Извини, долго не могла ответить. Хотелось бы тебя увидеть. Как твои дела? Как у вас с Колькой?"
      Ну, это уже совсем по-женски! Даже неудобно читать...
      Николай пробежал глазами пару абзацев. Никаких намеков на переезд.
      "Наше ателье стоит на месте, что ему сделается, проклятому (тьфу-тьфу, как говорится). А тебе, мать, тоже надо чем-нибудь заняться, а то у тебя даже почерк изменился. Нельзя тебе замыкаться в себе. И что еще за настрой?! Мы, женщины, можем все. Это мужики из мухи слона делают, а нам это ни к чему. Сама подумай: от нытья твоего толку не будет..."
      Не в бровь, а в глаз. Может, хоть Марго ей ума добавит? От феминисток тоже есть своя польза.
      "...Я думаю, что Колька твой все-таки одумается и согласится на переезд. Не представляю, как можно жить с родителями. Я бы уже, наверное, повесилась..."
      Ну да, еще тебя не хватало! Куда им ехать, когда они за пределы своей территории, словно какие-то звери в лесу, выйти не могут?! И до того ли сейчас? Только судьбу искушать да малышкой рисковать.
      Ник перевернул страницу. Негусто. Марго и впрямь человек занятой.
      "Прости, сестренка, мне пора закругляться. В следующий раз напишу побольше. Завтра много дел, а сейчас уже глубокая ночь, глаза слипаются. Настройся на хорошее и перестань скулить. Целую тебя. Рита".
      Пробежав глазами все до последней строчки, Ник немного успокоился. Все эти планы писаны вилами на воде, ничего конкретного. У баб ведь всегда так. Хотя... нужно проверить вещи Ренаты: все ли на месте? Она, конечно, сумасшедшая, но не до такой степени, чтобы убежать, в чем была, на пятом месяце беременности.
      Гроссман взял телефон и задумался, куда звонить. В Одессе Рената почти никого не знает, тем более, настолько, чтобы заболтаться и досидеть допоздна. В последнее время она стала ужасной соней и в это время, как правило, уже дрыхнет без задних ног. Он набрал номер одного из приятелей, с женой которого Рената поддерживала более или менее сносные отношения, но ему сказали, что та не появлялась.
      За этим разговором его и застала Роза Давидовна:
      - Ну шо? Нашел свою пропажу?
      - Не знаю, что думать.
      - Куражится, - махнула рукой мадам Гроссман. - Знает же, что из-за ребенка ты трясешься над нею, как не знаю над кем, вот и куражится...
      Николай вздохнул. Эх, Роза Давидовна! Умная вы женщина, да многого не знаете...
      Уйдя на кухню, он закрыл дверь, налил большую чашку кофе, раскрыл форточку и нервно закурил. Дай бог, чтобы мать была права... Если это так, он даже не станет выговаривать Ренате за ее легкомысленное поведение, только бы она вернулась... Но червячок сомнения ковырял душу: с нею что-то стряслось. Но что же тогда делать? Звонить в больницы? Может быть, ей стало плохо, она потеряла сознание, а документов Рената с собой никогда не носит, сколько ей ни говори. Однако одно дело потерять сознание и очнуться в больнице, а другое... А если она в руках у этих подонков? Звонить в милицию? Севе? Подождать? Для этого надо иметь нечеловеческое терпение. Милиция отпадает: мерзавцы наверняка взяли ее как гарант, что он не будет дергаться. Почему же тогда они до сих пор не вызванивают его и не угрожают? Хотя... это логично. Время, чтобы создался определенный психологический настрой, когда он согласится на все, лишь бы только это закончилось... Нет, вначале больницы! Как бы там ни было...
      **************************************************************************************
      Проведя бессонную ночь в сторожке, Рената вошла в состояние ступора. Она просидела на деревянном ящике у допотопного обогревателя, глядя в пол и ни о чем не думая. Тело ее ныло от усталости, в пояснице была тянущая боль, в животе - неприятная тяжесть, а ноги то и дело сводило нестерпимой судорогой. Она уже сдалась - и морально, и физически - и ей хотелось только одного: умереть.
      Помещение действительно было звуконепроницаемым: она почти не слышала голосов людей, что время от времени прохаживались прямо возле ее двери.
      Когда в щели окна, забитого снаружи ржавым железным листом, просочился серый дневной свет, Рената собралась с силами и встала. Тотчас же скрутило правую ногу. Она попыталась избавиться от боли, но не смогла. Слезы сами собой градом покатились из глаз, она застонала, взвыла, бросилась на дверь и заколотила по ней руками и ногами, отчего боль только усилилась:
      - Откройте! Откройте меня! Как я вас всех ненавижу!
      Охрипшая от крика Рената сползла на пол и, стоя на коленях, скорчилась в три погибели. В таком виде ее и застал вошедший Андрей. По лицу его скользнула ухмылка. Пощелкав языком и покачав головой, он проследовал к печке и оценил, достаточно ли пленнице было тепло.
      - Не замерзла?
      "Ну ты даешь, ученичок! Пожалел волк кобылу: оставил хвост да гриву! Веселый ты парень! Далеко пойдешь, мой лучший воин!"
      - Я. Тебя. Ненавижу, - сообщила она.
      - Я тронут. Теперь ты наконец поняла мои чувства, когда меня заставляли рыскать за вами по всей стране? Думаешь, у меня других дел нет, чем наслаждаться твоим неповторимым обществом? Тебе кажется, меня чертовски забавляет все это?
      - Не знаю, кто из вас чертовски забавлялся, когда пристрелил моего отца, телохранителей, Сашу...
      - А этот... Саша - ты что, его уже не причисляешь к телохранителям? - прищурился Скорпион-младший.
      - Твое какое дело?! - Рената откинула голову. Она так устала, что уже не выбирала слов. Тем не менее, Андрей спустил ей это с рук.
      - Меня интересует один нюанс. Откровенность за откровенность, ладно?
      - Не ладно.
      - Подумай. Это может пригодиться нам обоим.
      - Что тебе нужно?
      - Это, - он кивнул на ее живот, лишь слегка выделявшийся под одеждой, - чьё?
      В первый момент Рената взбесилась: он еще издевается, сволочь последняя?! И тут загадочный внутренний голос успокоил ее. Словно под влиянием наркотика девушка вдруг расслабилась, и мысли потекли стройным рядом, автономно от нее.
      Она ясно поняла намерения этого негодяя. Ему нужно точно знать, кто отец этого ребенка, и если это тот, о ком он думает, то в курсе ли Гроссман. А нужно ему все это затем, чтобы сделать ставку или не делать ее. И ставкой в игре будет жизнь ее и нерожденного младенца, ни больше, ни меньше. Если Ник в курсе, ему ни к чему ни чужой ребенок, ни гулящая жена. Это нормально и закономерно. Он будет только рад избавлению от обузы или, по крайней мере, не станет рисковать ради них своей жизнью. А это невыгодно Андрею, тем, кто прячется за его спиной - хозяевам палача - и, в первую очередь, самой Ренате. А если им всем это невыгодно, то Андрей предпочтет, скорее всего, убрать ненужных свидетелей...
      Выбор. Выбирай, что сказать? Выбирай.
      "Выбирай-выбирай, сестренка-Танрэй! Что бы ты ни сказала, хуже будет тебе! Но так, по крайней мере, ты и твой спиногрыз останетесь в живых. Может быть".
      - Хорошо... - медленно произнесла Рената. - Откровенность за откровенность. Это, - она слегка прикоснулась к животу и не убрала ладонь, - это... не Гроссмана. И он об этом знает.
      В глазах Андрея мелькнуло разочарование и тень каких-то тяжелых мыслей. Значит, все верно.
      "Ну и дура же ты, сестренка! Ой, дура!"
      - И этим ты хочешь сказать, что твой благоверный не заинтересуется вашей судьбой?
      - Думаю, да. А его мамаша будет просто счастлива.
      Тут лицо Скорпиона прояснилось, словно он выскочил из замкнутого круга. Андрей расхохотался:
      - Ну, конечно! Ты скажи еще, что и мамуля в курсе!
      Рената поняла, что перегнула палку. Этого мерзавца не обманешь, он проницателен, как... как неизвестно что...
      - Я хотела сказать... - осторожно поправилась она, - я имела в виду, что она это переживет. Она не в восторге от идеи, что ее внук будет сыном такой, как я.
      - Да ты что?! - продолжал "прикалываться" Скорпион-младший. - Парадокс!
      - Без шуток! А впрочем, делайте, как знаете, сами убедитесь.
      Андрей посерьезнел и подошел к ней почти вплотную, наклонился к ее лицу и тихо сказал:
      - Девочка, ты понимаешь, что сейчас делаешь? Ты похожа на птицу, которая прикидывается подбитой, чтобы отвести врагов от своего гнезда. Но с той разницей, что та защищает своих детенышей, а ты - наоборот.
      - Я никого не защищаю. Я говорю, как есть.
      - Ну хорошо, - он отступил и сухо рассмеялся. - Лепи горбатого дальше. А что если я скажу, что твои искали тебя сегодня всю ночь? И что свекровка твоя не смыкала глаз? М?
      - Да ну! - Рената вскинула бровь. - А вы их ни с кем не перепутали?! Может, это были не они?
      - Вот что, - Андрей взял ее за локоть, но Рената выдернула руку. - Слушай, детка, прекрати, а!
      Девушка замерла, но не отвела глаз. Его взгляд, видимо, помимо воли смягчился.
      - Я не думаю, что Ник будет рисковать собой после всего, что я ему сделала, - твердо произнесла она.
      - Через часок-другой мы об этом узнаем. Почему нет? Если права окажешься ты, то я... - он задумался, что бы такого невероятного придумать для заключения пари; наконец его озарило: - Ладно, куколка. Если ты права, то клянусь честью своего отца, хочешь ты того или не хочешь, я возьму тебя в жены.
      - Ха-ха! Тогда прямо сейчас заказывай банкет, Андрюша! Я тебе не завидую.
      - А если прав я, - веско перебил Андрей, - то я не завидую тебе и твоему красавчику.
      Она снова выдержала его колючий взгляд:
      - По рукам. И можешь попрощаться со своим холостяцким счастьем.
      - Лучше ты попрощайся со всеми, с кем сможешь попрощаться. Виртуально.
      - Договорились.
      О, Ник, ты же всегда был умным парнем! Догадайся, как нужно поступить, не играй в благородство!
      Таким образом, полушутя-полусерьезно, они и расстались.
      ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ...
      Он почувствовал, что непреодолимо хочет спать, и остановил танец на середине. Чтобы никто не отвлек его, Первый Даос рассыпался жухлой листвой по днищу овражка. В этом мире нет опасности, и потому концентрация сущности для мгновенного пробуждения здесь ему не нужна.
      - Иногда мне не хочется помогать тебе, - сказал над листвою пернатый медвежонок с пушистой мордочкой - одно из воплощений Попутчика - Третьего Даоса. - Чтобы вытащить тебя, приходится влезать в шкуру таких отъявленных сволочей, что даже тут мне потом охота долго отмываться... О, Попутчик, ты никогда не умрешь своею смертью! Тебе не сидится на месте...
      - И это правильно, - вдруг произнес лежащий среди песков каменный лев - воплощение их Учителя, Верховного Жреца, определявшего дистанцию. - Отправляйся за ним!
      - Уже иду, - вздохнул медвежонок и стал обретать человеческие очертания.
      Когда же листву прекратило шевелить ветерком, Первый заснул и проснулся в мире статики и дисгармонии.
      Очень глухо до него извне доносился голос Попутчика:
      - Меня интересует один нюанс. Откровенность за откровенность, ладно?
      О чем это они? Легкое прикосновение ЕЁ руки... Все понятно.
      Первый Даос собрался и послал мощный импульс в ее усталый мозг. Третий уловил его, они на несколько мгновений ощутили присутствие друг друга. Все будет, как надо. По крайней мере, пока они оба здесь...
      - Девочка, ты понимаешь, что сейчас делаешь?..
      Это был её выбор. Её. Он был бессилен. Так хотела она сама, и здесь нельзя вмешиваться...
      Третий был великолепен. Это было его коронное воплощение. А ведь он так давно не приходил на эту землю и не придет еще долго - ему нужен отдых, как и всем.
      Не ожидая оваций, Третий Даос удалился с подмостков.
      ______________________________________________________________________________________
      Влад перевел скучающий взгляд со студента-Степки, сражавшегося с врагами всех мастей в компьютерной "бродилке", на сонного начальника, Федора Ивановича. Тот даже не старался скрыть от кого бы то ни было, что мирно дремлет над кроссвордом. Влад выдвинул ящик стола, смахнул туда осточертевшие мультифорки с документами и поднял глаза на Татьяну, по обыкновению своему подправлявшую безукоризненно-трехслойный макияж.
      - Таня, если мне будут звонить, я в канцелярии. Или в филиале, - добавил он, чуть подумав. - Номер "мобилы" не давай никому.
      - Угу-м... - стирая помаду с краешка рта, для чего скосила его на сторону, ответила Татьяна. - Так в канцелярии или в филиале?
      - Какая, собственно, разница?
      Она равнодушно повела плечами и забыла о его существовании. Юленька с ним не разговаривала.
      Да, какая, собственно, разница, если ни там, ни там его не будет?!
      Ромальцев сел в свою машину и помчался куда глядят глаза.
      Понижение температуры в начале марта сказалось на качестве дороги. Асфальт покрылся ледяной коркой, превратившись в каток. Это раздражало настолько, что настроение большинства ростовчан в последние дни заметно ухудшилось. Люди с трудом передвигались по улицам, иногда падали, время от времени что-нибудь себе ломали, ругались, так и норовили сцепиться друг с другом. О транспорте и речи не шло. Кондуктора с самого утра ходили взведенные, словно курки, и обязательно находилась какая-нибудь конфликтная бабушка с сумкой на колесиках, способная превратить автобус или троллейбус в боксерский ринг и смыться под шумок, в точности соответствуя описаниям Ильфа и Петрова.
      Владислав поленился в начале зимы "ошиповать" свой автомобиль, так что делать это теперь, в преддверии весны, не имело смысла: вот-вот побегут ручьи. Машину часто заносило, но ему это даже нравилось.
      Ромальцев на бешеной скорости несся по шоссе вдоль Сальских степей в сторону Ставропольского края.
      "Может быть, действительно попробовать еще раз? - думал он. - Еще раз все изменить... Вряд ли только это поможет. Что значит - все изменить? Уехать к черту на кулички? Найти новое окружение? Да было все это!.."
      "Было, было, племянничек! Не бери в голову: жизнь всегда одинакова. Особенно она одинакова, если ты ее воспринимаешь одинаковой. Шутки в сторону: прибавь-ка скорости!"
      "Это было настолько часто, что тоже вошло в привычку. В итоге всегда возвращаешься к тому, с чего начал. Выше головы не прыгнешь. Людям не суждено летать, черт возьми! Обрыдло все, как все обрыдло!"
      Впереди крутился "Мерседес". Стекла его не были тонированными, поэтому все, происходившее в салоне, Владу было видно. Там сидело четверо. Двое были откровенными "лбами" - ни дать не взять охранники хозяина "мерина". Каждое их движение происходило абсолютно синхронно, точно это был единый организм, гораздо более единый, чем сиамские близнецы.
      "Как я ненавижу синхронность! - вдруг подумалось Владу, и он обогнал "мерс". - Как она нелепа и противоестественна! Почему это так трогает меня? Какая мне разница до этих жлобов? Это их жизнь, а это - моя. И в обоих случаях на такой скорости она висит на волоске"...
      Внезапно дорога начала вилять. Вместо того, чтобы притормозить, Ромальцев прибавил газу. Никаких грузовиков, только блестящая от укатанного льда дорога да полузанесенная снегом степь по обе стороны от темного шрама трассы... "Не везет..." - мелькнуло в голове Владислава, и вдруг одно колесо попало в яму, другое скользнуло впустую - и автомобиль закружило.
      Однообразная местность завертелась в диком хороводе. Влад почувствовал, как все в груди у него сжимается, но не от страха, а от необъяснимого восторга. Ему захотелось отпустить руль, стиснуть голову руками, зажмуриться - и будь что будет. Он громко засмеялся. Это был пик наслаждения, не сравнимый ни с чем другим. Адреналин клокотал в крови.
      Машина застыла у самого кювета. Мимо проскочил "мерс". "Сиамские близнецы" и их хозяин синхронно, уже втроем, подались к окнам, с вожделением впитывая в себя зрелище несбывшейся аварии. Эх, да что они понимают? Не удалось вам насладиться на этот раз, ребята... Как и мне... Увы, красненькое увидите в другом месте...
      Влад откинулся на спинку кресла. Ноги онемели и теперь приятно отходили. Вот куда бы Зойку! Вот где бы она испытала настоящие чувства, истинный оргазм пред ликом смерти!.. Горячая волна поднималась к позвоночнику и разливалась по всему телу. "Хочу еще!" - вдруг решил он. Эта безумная мысль не столь напугала, сколь удивила его. Мгновения до и после капризно не пришедшей на свидание смерти были изумительными!..
      Но Ромальцев передумал. Еще секунду назад он снова дал бы по газам. Но теперь его настроение изменилось. Помрачнев, он развернулся и на относительно малой скорости поехал назад.
      ************************************************************************************
      - Ты проиграла, - сказал Андрей, открывая перед Ренатой дверцу автомобиля.
      Она обняла себя руками, съежилась и села внутрь. Чувства возобладали над разумом, Гроссман... Я надеялась, ты не обманешь моих ожиданий хоть раз в жизни... Ан нет...
      Андрей устроился подле нее. Красавчик-Борюся еще не появился.
      Скорпион-младший вытащил бутылку коньяка, припасенную в кармане кресельного чехла:
      - Согрейся. Ты ведь любила хороший коньяк?
      Рената скосила на него янтарные глаза:
      - А что потом? Пуля в затылок?
      Он засмеялся. Рената отхлебнула из бутылки и поморщилась.
      - Есть хочешь?
      Девушка отрицательно покрутила головой и сделала еще несколько глотков, надеясь, что ее развезет прежде, чем стошнит, и умирать будет не так страшно.
      - Сейчас мы едем на встречу с твоим мужем, - проследив за ее судорожными попытками захмелеть, сообщил Андрей. - Надеюсь, ты будешь вести себя правильно. Он согласен восстановить программу, но хочет убедиться, что ты жива и невредима...
      - Наивный! - фыркнула Рената. Коньяк все-таки сделал свое дело, и она вполне по-пьяному рассмеялась.
      Андрей странно посмотрел на нее, поднял руку и хотел было коснуться ее щеки, но передумал и, выглянув, подозвал Борюсю:
      - Давай, поехали.
      Едва машину стало покачивать, тело Ренаты окончательно сдалось. Не спавшая всю ночь, сморенная голодом и коньяком, она была счастлива, что хотя бы эта боль немного притупилась и оставила ее.
      Девушка задремала и сползла на плечо Андрею.
      - Не притащил бы этот псих за собой хвоста, - заметил красавчик.
      - Болтаешь много, - поморщился Андрей, осторожно перекладывая голову Ренаты себе на колени и набрасывая на ее туловище красавчиково пальто.
      Борюся не понял этих "телодвижений", но комментировать не посмел. Шеф всегда прав. Это пункт первый - он же и последний.
      Будить Ренату не стали, и потому Николай не на шутку перепугался, увидев, что Андрей выходит из машины, оставляя девушку неподвижно лежащей на заднем сидении.
      - Она спит, - предупреждая все, что мог бы выпалить Гроссман, создавая всем ненужные "напряги", сказал Скорпион.
      Лицо Ника выразило недоверие, и тот позволил ему подойти к жене. Гроссман наклонился к ней, чтобы пощупать пульс и послушать дыхание, но почуял запах и возмутился:
      - Вы что, напоили ее?! Неужели у тебя глаз нету?! Или ты совсем скотина?!
      - Ты сегодня заткнешься? - осведомился Андрей.
      Гроссман отпустил руку Ренаты, и красавчик-Борюся приставил дуло пистолета ему под левую лопатку.
      - Пшли, псих!
      Андрей неторопливо последовал за ними к дому, напротив которого стояли их машины. Перед тем, как войти, он оглянулся, щелкнул пальцами оставшимся снаружи парням и указал на спящую в машине Ренату. Те снялись с места и перешли поближе к ней.
      Внутри домик выглядел куда более респектабельно, чем снаружи: стены были оклеены добротными обоями, подвесные потолки сверкали белизной, на полу - роскошная плитка, в которой все отражалось, как в зеркале, хоть катайся на коньках. Мебели было так мало, что становилось понятно: это перевалочный пункт.
      Поторапливая, Андрей подтолкнул Николая в спину. Они прошли в комнату с огромным камином, который был отделан черным мрамором и в котором жизнерадостно полыхали красиво уложенные поленца. У окна стоял письменный стол с компьютером и модемом, а возле стола - два офисных кресла.
      Скорпион-младший дождался, пока сядет гость, затем сел сам. Борюся, расставив ноги и сложив руки за спиной, остался у двери.
      - Держи, мученик, - и Ник получил знакомый диск. - И моли бога, чтобы он дал тебе памяти.
      - Давай договоримся, - Гроссман с трудом верил, что этот человек - не телохранитель Саша, а их злейший враг; ему все казалось, что это - какой-то нелепый розыгрыш, что так не бывает, что на самом деле двойник окажется настоящим Шуркой и вот-вот рассмеется, мол, привет, ребята! соскучились?!
      - Ты сюда договариваться пришел? Будем работать или глазками на меня стрелять?
      - Чтоб вы знали: делать не буду ничего.
      Андрей с усмешкой взглянул на Борюсю, и тот скорчил уморительную гримасу, подыгрывая шефу:
      - Ни фига себе заявочки! Ты что, парень? Шутки шутишь?!
      Ник не обратил внимания на его реплику. Борюся представлялся ему чем-то вроде шакала Табаки из детской книжки, и разговаривать с этой трусливой "шестеркой" было бы ниже его достоинства.
      - Я повторяю: и пальцем не двину, пока ты не отпустишь Ренату.
      - Не понял меня, Николай Батькович, не понял... - протянул Скорпион. - Еще тридцать секунд - и ее приведут сюда. Хозяин этой квартиры - врач, и у него, конечно, найдется пара ампул синестрола. Знаешь, как он действует? Нет? Сейчас объясню. Синестрол провоцирует выкидыш, но это полбеды, ведь правда? он испытующе заглянул в черные глаза Гроссмана. - Однако я не собираюсь тем самым делать тебе услугу, не беспокойся. Следующий этап: если при этом врач бездействует, начинается сильнейшее кровотечение. Имей в виду: на твоих глазах. Тебя и это не впечатляет? О'кей, сгустим краски. Когда она начнет терять сознание, этот же безобразник начнет приводить ее в чувство оригинальным способом. Он будет укорачивать ей один за одним ее хорошенькие пальчики. И снова на твоих глазах. Ты это выдержишь?
      Николай что-то прошипел сквозь зубы и вставил диск. Андрей удовлетворенно кивнул.
      Рената проснулась. Она не сразу поняла, где лежит и чем укрыта. В первый момент испугалась и одновременно обрадовалась: не было этих четырех месяцев "после", так что она до сих пор в папином джипе где-нибудь в перелеске, да и Саша, живой и собранный, сейчас где-то неподалеку возится с костром, чтобы ей не замерзнуть и что-нибудь поесть после пробуждения...
      Девушка улыбнулась и потянулась. В голове приятно запорхало. И тут она ощутила какое-то неудобство в своем теле. Рената села и недоуменно провела рукой по болезненно напряженной груди... Память настойчиво вернулась обратно. Увы, это не было кошмаром... Все случилось на самом деле. Защищать их больше некому, а просто так её не отпустят. Даже если и оставят жизнь ей, то на кой черт ей такая жизнь?! Уж эта мразь придумает, как бы изощреннее отомстить ей... Палач... Почему же он так похож на Сашу?! За что судьба так наказывает её?! Ведь, в сущности, она не делала и половины тех гадостей, какие творят вполне благополучные деляги...
      Рената вспомнила, как несколько часов назад уже смирилась с таким положением вещей, а теперь с ужасом подумала, что ей повторно придется привыкать к безысходности. Шансов у них нет. Саша всегда убеждал ее, что в любой, даже самой пиковой ситуации без единого козыря все равно на самом деле где-то кроется выигрышная карта, только не каждый может узнать ее по некрапленной "рубашке", и тогда остается только надежда на то, что противник в чем-то ошибется. А ведь это уже второй шанс. Два шанса из миллиона! Да это же целое состояние, Рената!
      Она стала оглядываться. Автомобиль стоял возле высокого каменного забора с резной калиткой. Машина Ника, отогнанная метров на двадцать-тридцать, к другому дому, пустовала, все дверцы были распахнуты настежь. Невдалеке на поваленном стволе сидели парни, с виду невооруженные, но одетые так, что под их кожанки можно было бы при желании спрятать даже "калаши".
      Девушка провела рукой по лбу. Кажется, она все еще не до конца протрезвела. Или просто не выспалась. Голова напрочь отказывалась соображать.
      Парни отвлеклись от разговора и стали наблюдать за нею. Рената заплела косу, поправила одежду. Смерть, в конце концов, надо встретить в приличном виде.
      Тут за калиткой ей почудилось какое-то движение, да и охранники поднялись со своего бревна, приосанились. Рената перевесилась через спинку переднего сидения, чтобы разглядеть, что происходит во дворе.
      По дорожке от дома до калитки шли Ник, Андрей и красавчик-Борюся с каким-то типом. Что-либо определить по их лицам было невозможно. Все молчали. Гроссман глубоко засунул руки в карманы куртки, а воротник натянул на уши, словно каждую минуту ожидал выстрела и не желал в последний момент ощутить прикосновение дула пистолета к своему затылку.
      Рената рывком открыла дверцу и побежала к нему. Ник автоматически поймал ее и прижал к себе. Они вышли на тротуар. Андрей махнул рукой охранникам Ренаты, и те скрылись за поворотом.
      - Так! Секунду! - он остановился и щелкнул пальцами, закрывая дорогу своим спутникам.
      "Вот и пришли..." - одновременно подумали и Николай, и Рената.
      Гроссман оглянулся на него и бодряще сжал руку жены. Андрей скользнул по нему глазами, и в них почему-то прочиталось выражение досады. Николай, по крайней мере, не понял, что он хотел этим сказать.
      Рената прижалась к Гроссману и затравленно покосилась на машину с распахнутыми дверцами.
      В это время Андрей затолкал красавчика и второго типа во двор, еще раз взглянул в сторону пленников, почти зло дернул головой и принялся что-то объяснять своим спутникам.
      И вдруг Рената ощутила внизу живота такой пинок, что захлебнулась воздухом и присела. Гроссман, как не до конца проснувшийся филин, таращился по сторонам. Рената вскинула глаза на Андрея, и тот через плечо бросил на нее короткий, но жутко красноречивый взгляд и с отчетливой досадой поморщился.
      Тогда, дернувшись к мужу, девушка толкнула его в сторону раскрытой машины. Подчиняясь на этот раз не разуму, но инстинкту, Гроссман побежал за нею.
      Красавчик молниеносно выхватил пистолет, однако Андрей как бы случайно в тот момент задел его руку, и пуля ушла в ствол дерева.
      Беглецы запрыгнули в машину. Рената уже на ходу захлопнула дверцы.
      Борюся предпринял вторую попытку.
      - Стой! - коротко и очень тихо осадил его Андрей.
      Красавчик недоуменно уставился на него:
      - Но... Андрей Константинович...
      - Я все сказал. Наши их перехватят. Скорее всего.
      - А если нет? - красавчик покосился на третьего.
      Андрей пренебрежительно завел глаза, чуть оттопырил нижнюю губу, фыркнул и пожал плечами. Ясно: если не перехватят, то "наши" и виноваты. А ведь они не перехватят: босс их вон куда услал, додумался! Но спорить с начальством, особенно со Скорпионами - занятие неблагодарное и опасное...
      Машина Гроссмана сорвалась с места.
      - Можешь вылезти, - сказал Николай жене минут через пять.
      Рената с трудом выкарабкалась из промежутка между задним и передними креслами, удостоверилась, что за ними никто не гонится, и села поудобнее.
      - Дай пить, - попросила она.
      Ник протянул ей бутылку газировки. Рената напилась и перевела дух.
      - Ник, нам необходимо уехать и затеряться. Едем в Ростов...
      - Ты родилась под счастливой звездой, куколка...
      - Не смей называть меня куколкой, Гроссман!
      - Так что это было? - Николай тоже приложился к горлышку бутылки и смочил пересохшее, как песок в Сахаре, горло колючей минералкой.
      - Не знаю, не знаю, не знаю!!! - затрясла головой Рената. Я не знаю, почему вдруг поняла его!
      - Но ведь что-то было, ты не могла действовать по наитию, хоть ты и сумасшедшая...
      Она подумала и вспомнила, а вспомнив, расцвела:
      - Я кое-что почувствовала...
      - Ты о чем?
      - О нем, - она кивнула вниз.
      - Тебе показалось.
      - Ни-че-го себе! Он так пнул меня, что я думала - упаду! Ой, останови в тихом месте, мне нужно...
      Ник покачал головой, но все же решился притормозить. Весь дальнейший путь, сидя справа от него в соседнем кресле, Рената пыталась его рукой уловить хоть малейшее движение малыша. Однако тот притих и не отзывался.
      - Это он нарочно. Чтобы ты не поверил, - решила она.
      Гроссман почти не слушал ее и раздумывал, как лучше поступить. Его не интересовало, правду говорила Рената или все выдумала, - было просто не до того. Ее телячья радость в этой ситуации была ему просто непонятна.